Текст книги "Мент. Одесса-мама (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Дашко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 6

Больше мне от Трепалова ничего выудить не удалось. Он лишь посмеивался и отделывался от меня общими фразами.

– Потом, Георгий! Всё потом! Потерпи чуток и всё узнаешь.

В конце концов я сдался и махнул рукой. Не хочет говорить – не надо, а ждать я умею хорошо. Половина моей работы связана с ожиданием.

Когда Настя и Степановна вернулись в дом, я сообщил им, что у нас будет ещё один гость и попросил накрыть стол и для него.

В дверь постучали. Настя приподнялась, но я её опередил.

– Не вставай, солнышко. Я сам.

Потом посмотрел на Трепалова.

– Александр Максимович – это он?

– Судя по времени – да, – сказал мой начальник.

– Хорошо. Я открою. Посмотрим, кого вы мне сосватали.

Я направился к входу, при этом правая рука незаметно опустилась в боковой карман пиджака, где покоился маленький, практически дамский револьвер. Хоть Трепалов и сказал, что здесь мы в безопасности, предпочитаю быть готовым к любым неприятным неожиданностям.

Если у Радека есть свои люди в ГПУ, вполне вероятно, что и в МУУРе кто-то пляшет под его дудочку.

Я встал возле дверей так, чтобы в случае стрельбы с той стороны, меня бы не зацепило.

– Кто?

– Моя фамилия Шор. Может слыхали? Я тут проездом из Конотопа, чтобы навестить свою покойную бабушку, – сообщил молодой и весёлый мужской голос.

Я не смог сдержать улыбку. За дверями стоял собственной персоной прототип самого Остапа Бендера – Осип Шор. Человек недюжинных талантов, авантюрист и обладатель просто сумасшедшей энергетики и харизмы.

Про его подвиги на самых разных нивах ходили легенды. Жаль, не оставил после себя книги с автобиографией – приключений в ней хватило бы на десятерых, если не больше.

Были в ней и шахматное гроссмейстерство, и попытка изобразить из себя художника при полном отсутствии способностей к изобразительному искусству. И «знойная женщина, мечта поэта» – мадам Грицацуева тоже была: чтобы ему было где перезимовать, Осип Шор женился на обладательнице очень пышных форм.

А вот чего не было – так это двенадцати злополучных стульев.

– Жора, всё в порядке. Открывай! – отозвался Трепалов.

– Сейчас, Александр Максимович.

Я отпер замок.

– Прошу.

Осип переступил через порог, и в доме сразу стало тесно. Он был выше меня на целую голову, а широченные плечи и развитая грудная клетка выдавали в нём физически одарённого человека. Если не ошибаюсь, он профессионально играл в футбол, занимался французской борьбой и гиревым спортом.

А ещё Осип, как и я, работал в уголовном розыске, где отличался свирепостью и беспощадностью к преступникам. Колол матёрых урок как щенков.

– Это ты, значит, Быстров? – спросил он и сразу протянул руку. – Будем знакомы – Осип! И сразу предупреждаю: тем, кто зовёт меня Осей, сразу бью в бубен.

– Георгий! За Жору не обижаюсь. По морде бью исключительно в интересах дела.

– А ты мне нравишься, Георгий-Жора! Ну что, в этом доме кормят голодных и измученных жаждой путников?

– Присаживайтесь, Осип, – встала Настя, указывая гостю на его место.

– Благодарю! Твоя супруга, Жора?

Я кивнул.

– Так и есть. Это Настя, моя жена.

– Рад нашему знакомству, Анастасия! – Осип поцеловал Насте руку и усмехнулся в мою сторону.

– Жора, тебе повезло, что встретил Анастасию раньше меня. Иначе бы – честное слово, сам бы на ней женился. А как вас зовут, мадам? – обратился он к Степановне.

– Степановна, – спокойно ответила она.

– Что – вот так? Просто Степановна?

– Не просто Степановна, а Степановна, – бешенный напор и кипучая энергия гостя не пришлись женщине по душе.

– Миль пардон! Миа кульпа, как сказали бы ныне вымершие латыняне! – всплеснул руками он.

Мы сели за стол.

Отсутствием аппетита товарищ Шор не страдал, быстро умял свою порцию и сразу попросил добавку.

– Это было просто волшебно! Пища богов! Тает во рту!

На сей раз мы не стали выпроваживать женщин, а вышли втроём на улицу, как выразился Трепалов – «покурить».

– Теперь, при Осипе, можно и поговорить о делах, – сказал Александр Максимович.

– Давно пора, – согласился я. – Слушаю вас, Александр Максимович.

– Предложение к тебе. Жора, следующее: ты ведь к Чёрному морю нормально относишься? – пошёл ходить кривулями Трепалов.

– Вполне.

Хоть я был всю жизнь исключительно сухопутным крысом, но и мне ничего человеческое не было чуждо. Родители ещё в детстве возили меня на «море» в Туапсе, где после купаний я вдруг заболел ветрянкой и меня чуть ли не с ног до головы покрыли зелёнкой. Потом сам катался со своими в Сочи. Правда, особо пляжным отдыхом не увлекался, меньше всего люблю жариться под лучами солнца и бездельничать, валяясь на песочке. Тем более в Сочи, где куча всего интересного.

Одна только Красная поляна чего стоит или горы, на которые можно любоваться бесконечно! А солёный морской запах, свежесть ветра, плеск накатывающих на берег волн…

Я невольно замечтался, вспоминая картины из прошлого. Даже не верится, что это когда-то происходило со мной, пусть это был другой я, которого больше нет.

– Тогда тебе понравится, что мы придумали, – заявил Трепалов, выводя меня из мира грёз.

– Точно-точно! – закивал Шор. – Задумано просто конгениально!

– Держать тебя в сельской глуши Подмосковья и прятать от людей Радека глупо, – продолжил Трепалов. – Рано или поздно или он сам на тебя выйдет, или ты взбрыкнёшь и проявишься.

– Есть такое, – вздохнул я.

Нет ничего хуже безделья, от него начинаешь лезть на стену.

– Лучшем решением обезопасить тебя будет переезд куда-нибудь подальше от Москвы. Сначала мы думали насчёт Рудановска: и от столицы далеко, и опять же – у тебя там столько друзей, что ты за ними будешь как за каменной стеной.

– И?

– Этот вариант мы забраковали, – сказал Трепалов. – Радек тоже неплохо знает твою биографию и послужной список. Если ему приспичит тебя искать, он обязательно обратит внимание на Рудановск.

– А ему обязательно приспичит меня искать?

– Не исключаю. Пока ты живой и находишься на свободе – ты будешь для него потенциальным источником неприятностей.

– То есть, пока его самого не посадят или не убьют – покоя мне не будет?

– Верно. Вот почему нам понравился другой вариант, Жора, и мы выбрали именно его. Ты поедешь в Одессу! – торжествующе посмотрел он на меня.

– Что – опять командировка, как с Ростовом?

– Не совсем. Во-первых, ты поедешь туда не один, а вместе с женой…

– И Степановной!

– И Степановной, – согласился Трепалов.

– И где мы будем жить?

– С жильём вопрос практически решённый. Можно сказать, на мази. Товарищ Шор обещает помочь в этом.

Слушавший его с большим вниманием Осип кивнул.

– С дворцами пока туго – все заняты, но комната, а то и две в домике у моря найдутся. Фирма гарантирует.

– Ну, раз фирма гарантирует… – засмеялся я.

– Насчёт московской жилплощади не переживай, она остаётся за тобой, – порадовал меня Трепалов. – Теперь, во-вторых: в Одессе ты будешь жить под другой фамилией.

– Теперь ты мой троюродный брат из Могилёва – Гриша Бодров, – заявил Осип. – Мы решили так тебя назвать, чтобы ты меньше путался. Георгий – Гриша. Быстров – Бодров. Ну и с метками напряга не будет.

Я с сомнением поглядел на него.

– Что, думаешь между нами нет фамильного сходства? – догадался Осип.

– Угадал. Что-то не очень мы с тобой похожи, братишка.

– Мой родной братишка уже пятый год как в землю закопан, – вздохнул Шор.

– Его брат Натан служил в уголовном уголовном розыске, бандиты его убили средь белого дня – подошли и застрелили. Осип до сих пор переживает. Думает, что с ним перепутали.

– Я ведь их потом нашёл и наказал, – зло выдохнул Осип. – Брат ведь не только сыщиком был, он ещё и стихи писал. Анатолий Фиолетов. Слыхал про такого?

– Извини, Осип. Я поэзий не увлекаюсь. И за брата своего прими мои соболезнования.

– Всё в порядке, Жора… то есть, Гриша! – спохватился он. – Зато этим сволочам пришлось его стихи вслух всю ночь перед смертью читать.

Судя по спокойной реакции Трепалова, он вполне одобрял поступок Шора.

– И вот на него ты как раз и похож, – снова заговорил Осип. – Такой же приличный, интеллигентный и воспитанный. Только для полной конспирации придётся сделать тебе обрезание!

– Что⁈ – вскинулся я.

– Товарищ Шор шутит, – улыбнулся Трепалов. – Ни ты, ни твоя жена могут не переживать. У Осипа есть родственники и среди русских.

– С этим у меня полный порядок – сущий Интернационал! Какой только крови не смешалось! – кивнул Осип.

– Теперь что касается работы… Будешь заниматься тем же, чем занимаешься сейчас – Осип работает в одесском угро, он на хорошем счету у начальства и замолвит перед ним за тебя словечко. Продолжишь ловить преступников как и прежде. Что скажешь, Жора? Как тебе перспективы?

Я задумался. Действительно, из всех возможных вариантов этот был самый лучший. Мне не раз приходилось работать под прикрытием, если легенда хорошая – проблем не возникнет. Настя – умница, должна справиться. Про Степановну вообще молчу – при желании из неё вышел бы опер мирового класса.

Ещё мне нравилась идея, что не придётся заниматься тем, что мне не по душе. Если я что-то и умею хорошо делать, так это искать и вытаскивать на белый свет всяких гадёнышей. Я, наверное, создан для этого. И без любимой работы было бы уже не то.

А ещё я не был бы собой, если бы не искал везде второе дно.

– Это было в-третьих, Александр Максимович, но ведь есть что-то ещё? – пристально посмотрел я на Трепалова.

Он развёл руками.

– Я же говорил тебе, Осип – Быстров не такой как все. У него чуйка просто необыкновенная.

– Теперь вижу, Александр Максимович. Действительно, повезло мне с братишкой, пусть и троюродным, – шутливо произнёс Шор.

Его лицо вдруг стало серьёзным.

– Есть и в-четвёртых, Гриша. Из-за него я чуть было не уволился. Спасибо, товарищу Трепалову: он отговорил меня от такого решения. Задачка нам с тобой досталась сразу скажу – заковыристая. Даже не представляю с какого бока начать.

Глава 7

Трепалов и мой новый «родственник» уехали ближе к полуночи, оставив меня в глубокой задумчивости. То, о чём они мне рассказали – было мне не в диковинку, с чем-то похожим я уже сталкивался и, когда начинал службу в губернскому угро, и, когда возглавил милицию Рудановска. Вот только масштаб тогда был не такой. Поскромнее, что ли…

На сей раз похоже, что мне предстояло столкнуться с системой.

Жаль, слово «мафия» ещё не было в ходу и мои собеседники бы просто меня не поняли, если бы я его употребил. А ведь оно лучше всего характеризовало то, с чем мне предстояло побороться в Одессе и… выйти из этой схватки победителем, иначе просто нельзя.

Всю жизнь считал себя неплохим актёром, опер по долгу службы обязан иметь склонность к лицедейству, вот только любящее женское сердце обмануть нельзя.

– Милый, что тебя тревожит? – спросила Настя, когда за окнами стало совсем темно, мы оказались в постели, а сейчас отдыхали после бурных ласок.

– Ничего…

– Жора, не надо! Я понимаю: ты хочешь уберечь меня и Степановну, но я ведь твоя жена… Мы клялись быть вместе и в горе и в радости. Не хочешь говорить – не надо, я пойму тебя. Но вдруг, я могу тебе помочь?

Она легла мне на грудь. Наши глаза встретились.

Я понял, что люблю её безмерно, что у меня нет слов описать мои чувства, а может они и вовсе не созданы, не придуманы людьми.

При взгляде на Настю моя душа переворачивалась, взмывала вверх, я просто умирал от счастья, что нашёл её, свою половинку, и никогда и никому не отдам.

– Нам придётся на какое-то время уехать из Москвы…

– Далеко?

– В Одессу.

– Здорово! Я никогда там не была… В Одессе, наверное, очень тепло и красиво: солнце, море, корабли… – мечтательно произнесла Настя.

– Я тоже там не был, – признался я. – Но, думаю, нам понравится.

– Главное, чтобы ты был рядом. Мне с тобой везде хорошо!

Я ощутил новый прилив счастья после её слов. И вроде бы не мальчик далеко, как ни крути, но за плечами багаж в пять с лишним десятков лет, за это время успеваешь зачерстветь и душой и телом, но любовь – великое чувство. Она захватывает тебя с ног до головы, возрождает в тебе всё самое лучшее, окрыляет и дарит надежду.

Не в силах сдерживать порыв страсти, я впился в её губы поцелуем, потом перевернулся и подмял под себя.

– Мне тоже хорошо, когда ты со мной!

– Я знаю, – прошептала она, закрывая глаза.

Мы любили друг друга как сумасшедшие, не желая терять ни секунды, убегающего песочной струйкой времени. Я знал, что и завтра, и послезавтра и даже ещё неделю мы будем предоставлены только себе, никто нам не помешает – сборы в дорогу начнутся потом, но мне сейчас и целой жизни было бы мало, чтобы насладиться любимым, дорогим и самым прекрасным на свете человеком.

Короткая и бурная схватка, тихий стон, шелест влажных тел, горячие поцелуи… Потом обессиленные на какое-то время замирали, сжимая друг друга в объятиях и шепча все самые ласковые и нежные слова, которые приходили на ум.

Кто-то из нас не выдерживал, и всё повторялось снова и снова. Мы не знали, что такое табу, не испытывали стеснений, мы просто любили.

Я привык просыпаться рано и, когда первые солнечные лучики проникли сквозь занавес, по привычке открыл глаза.

Положив голову мне на правую руку, рядом спала Настя. Даже сейчас после голодной до ласк и любви ночи, она была самой обворожительной на свете.

Я старался не шевелиться, чтобы не разбудить её, но она почувствовала мой взгляд, этого оказалось достаточно, чтобы Настя – самое ценное что у меня есть, тоже проснулась.

– Доброе утро, милая, – приветствовал я её.

– Доброе!

Мы снова поцеловались, сначала легко и непринуждённо, а затем я ощутил, что опять закипаю, но тут в дверь поскреблась Степановна.

– Вставайте, голубки! Завтракать пора! Успеете ещё намиловаться…

Мы с Настей улыбнулись.

Господи, как это хорошо, когда у тебя семья, любимая жена и пусть не родная, но почти мама. Не хватает разве что…

– У нас с тобой обязательно сначала родится девочка, а потом мальчики. Я хочу, чтобы у нас было много детей, – прочитала мои мысли Настя.

– Обязательно. Скажешь, когда надо будет остановиться.

– Не-а! Не скажу! – засмеялась Настя и, повысив голос, сказала Степановне:

– Доброе утро! Мы уже встаём.

После завтрака женщины выгнали меня на улицу, а сами принялись наводить в доме порядок. Я порывался помочь им, но мне сообщили, что я буду только мешаться под ногами, а чтобы совсем не было скучно – вручили книгу из скромной библиотечки, которая обнаружилась в доме.

Спорить было бесполезно, я вышел на свежий воздух и, устроившись на скамейке, принялся читать.

Буквы слипались, категорически не желая складываться в слова и предложения, смысл текста терялся, я сам не заметил, как задремал.

Разбудило меня ласковое поглаживание по голове. Это была Настя.

– Не замёрз?

Я отрицательно замотал головой.

– Только соскучился?

– Мы закончили. Пойдём, погуляем? До обеда ещё есть часик, – предложила она.

– Конечно!

Я встал, положил так и неосиленную книгу на скамейку и приобнял супругу за талию.

– Пошли!

– Пошли.

Снег в лесу ещё не успел растаять, местами были настоящие сугробы, поэтому мы не стали углубляться в него, а просто прогулялись по дороге и обратно.

– Послезавтра к нам снова приедет Осип, – предупредил я Настю. – Привезёт нам продукты, ну ещё кое-что.

Этим «кое-что» были обширные списки родственников Шора, которые нам предстояло изучить и запомнить, чтобы при случае не попасть впросак.

Степановне в придуманной нами «легенде» досталась роль моей тёщи – Настиной мамы.

Обе моих женщины отнеслись к этому максимально серьёзно, мы договорились, что даже у быту меня будут звать по новому имени – Григорием, по-домашнему – Гришей. Настя и Степановна остались под настоящими именами.

Осипа встретили как родного, да и он проникся к нам искренней симпатией, особенно к Степановне. Будущий прототип Остапа Бендера обещал научить её уникальному рецепту приготовления фаршированной щуки.

Правда, как выяснилось, необходимые ингредиенты для этого блюда можно достать исключительно в Одессе, в Москве даже щука не та.

– Клянусь мамой, стоит только попробовать раз и вы до конца дней не забудете! Пальчики оближите! – заверил Осип.

Степановна глядела на него и кивала как китайский болванчик. Всё-таки товарищ Шор капитально умел дурить людям головы.

– Не делайте из еды культа! – шутливо произнёс я.

– Как ты сказал⁈ – нахмурился он.

– А что?

– Да так… Иногда мне кажется, будто мы с тобой знакомы сто лет. Откуда ты знаешь мои любимые фразочки?

Предыдущими были: «лёд тронулся, господа присяжные заседатели» и «командовать парадом буду я».

– Понятия не имею… Как-то сами собой вылетают, когда тебя вижу, – усмехнулся я.

– Ну-ну… – задумчиво буркнул Осип. – Может, ты и впрямь мой троюродный брательник?

– Почему нет⁈ – засмеялся я. – И это даже хорошо. Если ты сам готов поверить, что мы с тобой братья, значит, другим будет в это легче поверить.

Ещё через пару дней с необъявленным визитом прибыл Трепалов. Он привёз с собой кучу всевозможных гостинцев, включая конфеты, чем изрядно потрафил Насте и Степановне: обе мои дамы оказались большими сладкоежками.

– Есть новости? – с надеждой уставился я на Александра Максимовича.

– Да. Нейман быстро раскололся и поёт как птичка. Тем более для всех, включая своего непосредственного начальника Радека, он мёртв, и никто не придёт ему на помощь. Дело серьёзней, чем мы думали: вскрывается целая сеть и ведёт она очень высоко…

– Троцкий?

– Только косвенно, – вздохнул Трепалов. – Лев Давидович – человек капитального ума и чрезвычайной осторожности. Сумел так всё организовать, что к нему не тянется ни одной ниточки, хотя все понимают – именно он – тот паук, который сплёл всю эту сеть.

Я понимающе кивнул. В осторожности «Льву революции» было не отказать. И, если тот же Сталин гулял по Москве один и без охраны, у Троцкого всегда были телохранители.

– Поэтому Иосифу Виссарионовичу придётся ещё какое-то время «отдыхать в санатории». Хотя, слухи о его смерти по Москве уже поползли… Само собой, со слухами мы не боремся.

– При прошлой встрече вы сказали, что в Одессе мне нельзя будет никому доверять, кроме Шора…

– Так и есть, Жора.

– Григорий, – поправил его я.

– Так и есть, Григорий. Ситуация там крайне тяжёлая. Всё так переплелось, что порой невозможно понять, где заканчивается милиционер или чекист, и начинается бандит… И наоборот.

– А тамошний начальник угро?

– Барышев… Дмитрий Михайлович, конечно, мужик толковый и геройский, только после прежнего начальника угро Зайцева такие авгиевы конюшни достались – сто лет чистить! Ну, про Зайцева тебе Осип в красках расскажет, как он умеет.

– Это да, Осип уж как распишет, так распишет! – засмеялся я, помня знаменитое красноречие «братца». – А Барышев тоже не будет знать, кто я?

– Конечно. Так лучше для интересов дела. Чем меньше посвящённых, тем спокойнее для тебя и нас. Придёт время, и он узнает. А пока рано. И да, Григорий… ты в Одессе человек чужой, за тобой там никого не будет, поэтому на рожон не лезь и войну не объявляй.

– Даже если увижу полный беспредел?

Трепалов, успевший нахвататься от меня всяких разных сленговых словечек из будущего, кивнул.

– Даже тогда. Запомни: ты – не лекарство, ты губка, впитывающая в себя информацию. Чем больше ты соберёшь, тем будет легче потом, когда в Одессу приедут серьёзные люди с большими правами и властью.

Глава 8

До Одессы добирались на поезде, ехали несколько суток. Благодаря умению Степановны предусмотреть всё и вся, поездка выдалась сносной, однако всё равно к концу её мы порядком устали.

Наша одежда и тела пропитались характерными ароматами железной дороги. Хотелось принять горячую ванну, похлестаться веником в бане или, что более реально – нагреть воду в тазике и сполоснуться.

На вокзале нас встречал Осип. Он выехал в Одессу на неделю пораньше, чтобы всё подготовить к нашему приезду.

Город, несмотря на вавилонское столпотворение на вокзале, впечатления мегаполиса не производил. Собственно, по последней переписи этого, 1923-го года, в нём проживало меньше трёхсот тысяч жителей.

Когда моя нога ступила на перрон, мне показалось, что все эти триста тысяч человек зачем-то собрались здесь и сейчас. Яблоку было негде упасть.

Тем не менее, Осип сумел пробить дорогу сквозь толпу и встречал нас с довольной улыбкой, которая так ему шла.

Играть так играть. Мы по-родственному обнялись, он поцеловал Настю и Степановну в щёку.

– Как доехали?

– Нормально! – не стал вдаваться в подробности я, да собственно, они не особо-то и интересовали товарища Шора.

Он с лёгкостью подхватил сразу несколько чемоданов: в них было упаковано всё наше с Настей имущество, нажитое за короткую семейную жизнь.

– Со мной хоть поделись, а то надорвёшься! – усмехнулся я.

– Успеешь ещё потаскать, – отмахнулся «братишка». – Лучше присматривай за карманами. На вокзале такие спецы работают – чуть зевнул и остался без бумажника.

– А что – они разве не знают тебя?

– Меня-то знают, а тебя нет. Могут обчистить за милую душу.

Он сменил тему:

– Я для вашей встречи служебную пролётку выбил, так что покатимся с ветерком.

– А с квартирой что?

– Будете как кум с королём жить. Место – шикарное, практически в центре. Про улицу Канатную слышал, ну то есть сейчас она Свердлова.

– Только про Дерибасовскую.

Про Малую Арнаутскую упоминать не стал.

– Это Лассаля-то… И правильно, что слышал. Есть что посмотреть. Но красотами Одессы любоваться будешь потом. Сначала дела наши скорбные. Ну или весёлые – если под правильным углом посмотреть.

Служебный экипаж ждал нас на вокзальной площади. На козлах сидел стеснительного вида юноша, одетый довольно легкомысленно даже для относительно тёплой весенней погоды. Из верхней одежды на нём был только дырявый свитер с высоким горлом и красноармейское галифе.

Осип же был «прикинут» почти по пижонски: драповое пальто поверх костюмной двойки в полоску, на голове солидная кепка, на ногах не популярные деревянные стукалки, в коих щеголяла половина Одессы (само собой, не от хорошей жизни), а стильные штиблеты с цветными мысками.

Чувствовалось, что одеваться он умеет, любит и знает в моде толк. Правда, откуда берутся деньги на дорогие шмотки – и история и сам Осип умалчивают.

При виде нас юноша вскочил с места.

– Товарищ Шор…

– Всё в порядке, Миша! Сейчас загрузимся и поедем. Кстати, это мой братишка, про которого я тебе рассказывал.

– Григорий, – вытянул руку я.

– Миша… То есть Михаил, – смутился молодой человек.

– Ты, Гриша, не смотри, что Михаил у нас юн и безус. Несмотря на свои неполные осьмнадцать лет, уже полгода героически служит в уголовном розыске, – отрекомендовал Осип. – Пару месяцев назад брал вместе с ним одного важного субчика. Если б не Миша, даже не знаю, свиделись бы мы с тобой… Он тогда здорово мне спину прикрыл.

Я с уважением посмотрел на парня. Его лицо зарделось от смущения.

– Транспорт подан. Занимайте лучшие места, – сказал Осип. – Сначала едем на квартиру, а потом в угро – буду представлять тебя начальству.

– Что – вот так сразу? – удивился я.

– А чего тянуть-то⁈ Пока есть место, надо спешить, а то придётся занимать очередь на бирже и искать работу.

– Что хоть за квартира?

– Увидишь – ахнешь! Раньше там всякие фон-бароны да графья проживали, ну а нынче простые граждане вроде нас. Тебе понравится.

– Да мне так-то всё равно. Лишь бы крыша над головой была.

– Тогда тем более понравится. С крышей там полный ажур – не протекает.

Мы подъехали к двухэтажному каменному зданию, успевшему сохранить богатый аристократический лоск.

Само собой парадный вход оказался заколочен, поэтому входили через чёрный.

Как и следовало ожидать, бывший жилой дом превратили в сплошное скопище коммуналок. К дверям одной из них нас и подвёл Осип.

Дверь была не заперта, Шор толкнул её, и мы попали в длинную кишку коридора, пропахшего сыростью и запахами разогретого на плите супа.

– Двери прикройте! Сквозняк! – раздался откуда-то из глубины женский немного сварливый голос.

И тот час же в коридор выглянула его обладательница – полная дама в синем шёлковом халате, с бигудями на голове. В руках у неё была поварёшка.

Увидев Шора она заулыбалась.

– А, это вы, Осип Вениаминович… Проходите поскорее, а то знаете – какое у меня здоровье. Чуток сквозняком протянуло и пожалуйста: воспаление лёгких. А мне болеть нельзя.

– Это Анна Эммануиловна, ваша соседка. Оперная певица, – сообщил Осип.

– Бывшая оперная певица, – поправила его она. – Теперь вместо арий пою романсы в ресторанах. Увы, мой талант советской власти не пригодился.

– Так не до опер сейчас, Анна Эммануиловна, – весело произнёс Осип. – Сами знаете, какое время… Вот погодите чуток – наладим жизнь, и вы запоёте не только на сценах Одессы, но и на лучших подмостках Москвы, Петрограда и Парижа!

– Ах, бросьте вы, Осип Вениаминович! Для меня уже поздно. Ушёл мой поезд… А это и есть ваш брат с семьёй?

– Он самый. Гриша – гордость семьи! И супруга его – Анастасия Константиновна. Между прочим – без пяти минут доктор! Ну и мама молодой…

– Степановна, – коротко сказала та.

– Давайте я вам вашу комнату покажу. Осип попросил, чтобы я к вашему приезду порядок в ней навела. Думаю, вам придётся по душе. Сторона солнечная, зимой тепло, много топить не нужно.

– Опять же – море и порт из окна видно, – добавил Осип. – Люблю на корабли смотреть, успокаивает. Пошли, комнату посмотрим, вещи занесём…

Дверь была заперта, соседка сходила к себе в комнату и вернулась с ключом.

– Это ваш. Замок Осип Вениаминович вставлял.

– Спасибо! – Я взял ключ и вставил его в личинку замка.

Он был хорошо смазан, ключ легко провернулся. Что-то щёлкнуло, дверь распахнулась.

– Жаль, котика нет, – вздохнула Настя. – Можно было бы его первым запустить. На счастье…

– Ничего. Успеем завести, – ободряюще произнёс я.

Мы вошли в комнату и осмотрелись.

Действительно, большое окно выходило на солнечную сторону, поэтому внутри было светло и очень уютно.

Из мебели были потёртый диван, походного вида кушетка, высокий двухстворчатый мебельный шкаф и два стула.

– А ничего так, – усмехнулся я. – Дорого-богато.

– Комната большая, можешь фанерную перегородку поставить – будут две, – подмигнул Осип, намекая на обустройство жилья для Степановны.

– Подумаю, – кивнул я.

Мы занесли чемоданы и узлы внутрь, свалив на женщин самое муторное занятие: распаковку и приведение вещей в порядок.

Я поцеловал Настю, обнял Степановну, дал денег на продукты и, пообещав вернуться как можно быстрее, вышел из комнаты.

Анна Эммануиловна по-прежнему стояла в коридоре. Только на этот раз у неё в руке была солдатская металлическая кружка, из которой шёл пар.

– Может чайку?

– Я бы с удовольствием, но… дела, – вздохнул Осип. – Вы лучше соседкам предложите – заодно и познакомитесь получше.

Экипаж Миши покатил к уголовному розыску. Размещался он на улице Бебеля. У меня сначала что-то щёлкнуло в голове, и я подумал, что улица названа в честь писателя Исаака Бабеля, но потом до меня дошло – не настолько сейчас успешен и популярен создатель «Коннармии» и литературный папа Бени Крика. Улица носит имя Августа Бебеля, немецкого социалиста.

Разумеется, в отличие от Исаака Эммануиловича (а не родственник ли он с нашей дорогой соседкой – оперной дивой?), германский лидер социал-демократов сроду не бывал. Но что поделать… Такое время.

Ну, а что касается уголовного розыска, то в Одессе угро располагалось в здании под номером двенадцать. И да, через какое-то время улице вернут историческое название – еврейская.

Нечего сказать – дом под казенное и солидное учреждение выбрали просто шикарный со всех точек зрения, трёхэтажный, с балкончиками и лепниной.

Я думал, что Осип поведёт меня к начальнику угро – Дмитрию Барышеву, о котором Трепалов говорил только хорошее, но, видимо, я был птицей не того полёта, поэтому личное знакомство не состоялось.

Вместо Барышева мы пришли к руководителю калибром поменьше – начальнику уголовного розыска третьего района Кабанову.

На дверях его кабинета висела табличка с предупреждением – «Без доклада не входить».

Осип вошёл туда без стука.

В тесном-претесном помещении со скрипучими половицами и старыми выцветшими обоями за столом сидел мужчина в крестьянской вышиванке и вдумчиво перелистывал какие-то бумаги, то и дела мусоля толстый палец.

– Семёныч, привет! Гляди кого я к тебе привёл! – Осип подтолкнул меня к мужчине.

Тот отложил бумаги в сторону. Оглядел меня с ног до головы.

– Бодров.

– Так точно. Григорий Бодров.

– Осип сказал, что ты прежде уже служил в угро.

– Да, один год в Омске.

– А к нам, значит, подался в тёплые края?

– Вроде того.

– Это хорошо, – задумчиво протянул Семёныч. – Нам опытные сотрудники во как нужны!

Он провёл ребром ладони по горлу.

– Ты бы знал, с кем работать приходится: сплошная интеллигенция. Есть один учитель русской словесности и даже зубной врач… Представляешь?

Я ничего не имел против педагогов и тем более дантистов, но на всякий случай кивнул.

– Ничего если мы тебя сначала во второй разряд оформим?

– Ничего, – спокойно произнёс я.

– Здорово! Потом, через месяц-другой получишь первый разряд, а дальше – как пойдёт! Может ещё и меня переплюнешь.

– Это вряд ли, – сказал я, чем окончательно покорил Кабанова.

Он довольно загудел:

– Осип, веди товарища Бодрова в отдел кадров. Пусть оформляется в наш отдел. Я подпишу.

– Спасибо, Семёныч. С меня магарыч!

– Само собой, – подмигнул Кабанов.

Мы сразу отправились в отдел кадров, где под присмотром бдительной старушки в очках я под диктовку Шора стал писать заявление о приёме меня на работу в качестве агента уголовного розыска 2-го разряда.

– Написал?

– Написал, – подтвердил я.

Осип забрал заявление и немного помахал им в воздухе, чтобы чернила просохли.

– Ну что… считай, что с этого момента началась твоя новая служба, Григорий. Надеюсь, сработаемся.