Текст книги "Крестом и булатом. Вторжение"

Автор книги: Дмитрий Черкасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

– Темп спасательной операции не снижается, – Дрыгало переступил с ноги на ногу, – однако придонное течение пока еще не позволяет подводным аппаратам пристыковаться к спасательному люку. К тому же крен лодки все время меняется. От двадцати до тридцати градусов, в зависимости от прилива и отлива, – «Мценск» на самом деле лежал практически ровно, но надо было как то объяснять неудачи глубоководников. – Это позволяет нам сделать вывод о наличии внутри корпуса больших воздушных мешков.

– То есть вы хотите сказать, что шансы на спасение экипажа остаются?

– Безусловно. Запас кислорода на лодке достаточный для того, чтобы продержаться до двадцатого августа. А сегодня всего лишь десятое.

– Ранее говорилось, что воздуха хватит только до пятнадцатого, – вежливо напомнил Лобкович.

– По уточненным данным – до двадцатого. К тому же не забывайте, что на «Мценске» есть и запас регенерационных пластин, – Дрыгало подозревал, что ракетоносец вышел в море без аварийных комплектов, которых не хватало даже кораблям, осуществлявшим боевое дежурство, но приказ Главкома Самохвалова был однозначен: «Говорить о полной комплектности лодки». – Подводники – люди опытные, на «Мценске» прекрасный экипаж, поэтому поводов для паники я не вижу. Подобные ситуации не раз отрабатывались на учениях, и моряки знают, как действовать в нештатных ситуациях...

Последний раз учения по выживаемости проводились на «Мценске» за три года до аварии. С тех пор личный состав на лодке сменился почти полностью, из стариков остались лишь командир и пяток офицеров. Опять повторялась история «Комсомольца», на котором личный состав оказался не готов к возникновению нештатной ситуации и, вместо того, чтобы перекрыть доступ кислорода в горящие отсеки, принялся продувать их свежим воздухом из аварийных баллонов.

В результате новейшая титановая субмарина легла на дно в полутора километрах от поверхности моря и вот уже одиннадцать лет будоражила экологическое сообщество скандинавских стран.

Но журналистам и российскому народу в целом, по мнению Главкома ВМФ России, об этом знать было не нужно.

– Есть ли свежая информация о причинах затопления лодки? – задал следующий вопрос Лобкович.

– Да, появились новые данные, – Дрыгало расправил плечи. – Осмотр повреждений первого отсека показал, что в прочном корпусе имеется отверстие около шести квадратных метров. Пока что специалисты не могут со стопроцентной уверенностью определить, была ли это мина или взрыв торпеды внутри аппарата, но картина проясняется.

– Утром прошла информация о неких иностранных аварийных буях, – корреспондент на секунду перевел взгляд на шпаргалку, – бело зеленого цвета...

– Это так, – важно кивнул капитан второго ранга. – Сейчас данные сведения проверяются.

Появлению утки об обнаружении буев с мифической натовской субмарины штаб ВМФ был обязан одному из адмиралов Северного флота, который таким образом решил помочь командующему и вбросил информацию через немецкого фотооператора.

Сведения о буях тут же получили широкую огласку, несмотря на то что бредовость подобного заявления была видна невооруженным глазом: зеленый цвет на море выглядит черным, и никому никогда не приходило в голову красить аварийные спасательные средства таким колером. Ни в России, ни за рубежом.

– Могла ли авария стать результатом столкновения с подлодкой США или Англии? – поинтересовался почтительный Лобкович.

– Трудный вопрос, – Дрыгало сделал вид, что задумался. – Видите ли... Здесь пересекается сразу несколько факторов...

Тележурналист ободряюще улыбнулся.

* * *

Бывший политрук, а ныне – заместитель командира мотострелкового полка, расквартированного в Ханкале, на следующий день после совещания в штабе Объединенной группировки прибыл на рынок Грозного.

Исключительно для того, чтобы пополнить запасы сигарет.

Он прошел вдоль рядов, заполненных упаковками лимонадов и соков, миновал закуток, где торговали мукой и сахаром, переправлявшимися на базар прямо со склада гуманитарной помощи, и приблизился к шеренге торговок, выложивших на перевернутые ящики разноцветные, обтянутые прозрачным полиэтиленом блоки «Marlboro», «Kent», «Salem» и «Dunhill». Рядом с дорогими сигаретами возвышались сложенные горкой пачки «Беломора» и «Примы» вперемешку с картонными упаковками махорки. Тут же можно было купить и коноплю, и что нибудь посерьезнее, вроде заправленного шприца с опиумным раствором или «чек» дрянного, смешанного с грязным мелом героина.

Но наркотики офицера не интересовали. Он окинул взглядом торговок, нашел знакомую и сунул ей в руки пачку мятых купюр, взамен получив десяток пачек «Космоса», завернутых в серую ворсистую бумагу.

Подполковник вернулся к уазику, забрался на заднее сиденье и приказал водителю трогать. Пока автомобиль разворачивался на узкой пыльной улочке между остовами разрушенных домов, экс политрук разорвал оберточную бумагу, извлек вложенные между пачками пятьдесят стодолларовых бумажек и незаметно сунул их в карман галифе.

Торговка сигаретами тоже не стала задерживаться на рынке. Она передала свой товар ожидавшей сигнала худой женщине с четырьмя золотыми передними зубами и дворами выскользнула к остановке автобуса.

Через полтора часа план действий федеральных сил на двадцатое августа двухтысячного года попал в руки старого чеченца, который по согласованию с военными был недавно назначен главой администрации микрорайона и проявлял абсолютную лояльность федеральным силам. Старик тут же отрядил свою племянницу в Очхой Мартан, чтобы та отвезла лекарства «заболевшему внуку».

Заодно и бумажку передаст нужному человеку.

* * *

Когда вторая группа маленького отряда спустилась в поросшую ежевикой ложбину, к Рокотову подбежал «пейджер бой» Славин, отправленный Пышкиным для передачи сообщения.

– В полутора километрах пост ОМОНа...

Владислав поднял вверх левую руку и сделал кистью вращательное движение.

Казаки остановились.

Биолог жестом подозвал Филонова.

– Впереди менты.

– Сколько? – озаботился Никита, разворачивая карту трехверстку.

– Человек двадцать. Два пулемета, – Вася поправил ремень «Винтореза». – Одна установка в кузове «Урала», вторая в укрытии.

– Ясно, – кивнул Филонов. – Обойдем справа по хребту.

– Когда из Ингушетии то выйдем? – поинтересовался Рокотов.

– А вот сейчас и выйдем, – Никита достал сигарету. – Граница через два километра... Васек, передай Кузьмичу, чтобы забирал вправо, до горки в форме пирамиды. Там она одна, не перепутаете. На саму горку не лезьте, пройдите вдоль ручья, – палец Филонова скользнул по карте и уперся в неправильной формы блямбу, иссеченную мелкими голубыми черточками. – Там размыв вроде болотца. Но сейчас оно сухое. Расположитесь и ждите нас...

– Ага, понял, – Славин переступил с ноги на ногу – Всё?

– Всё, – подтвердил опытный браконьер.

– Давай, двигай, – приказал Рокотов. «Пейджер бой» удалился. Владислав через плечо Филонова посмотрел на развернутую карту.

– Если менты тут обустроились, то не говорит ли это о том, что где то в этом районе бродят чичики?

– Вряд ли, – Никита чиркнул колесиком зажигалки. – Чо им здесь делать? Район довольно бесперспективный. Ни леса нормального, где можно лагерь обустроить, ни жилья поблизости. Пост мусорской – от перестраховки. Они встали на грунтовке, что через пятьсот метров кончается. Мы как раз эту дорожку справа и обойдем...

– Считаешь, что омоновцы просто проехали туда, куда прошли их грузовики, и встали?

– Ну.

– А смысл поста?

– Почем я знаю. Приказ получили квадрат блокировать, вот и расположились...

– С той стороны на них чичиков погнать не могут?

Филонов присел на корточки, развернул карту на коленях и зашевелил губами.

Рокотов стоял спокойно и не мешал Никите думать. Браконьер лучше всех остальных знал рельеф местности и те мелочи, которые могут встретиться на маршруте.

Спустя две минуты Филонов сложил карту.

– Не, не катит... Чтобы кого то на этот пост погнать, надо перевалить через практически отвесную гряду. Если с той стороны зажать боевиков, то они там же и полягут. Я это место знаю. Сто раз хаживал.

– А путь, по которому мы пойдем?

Никита поправил темно зеленую бандану*.

* Головной платок с узлом на затылке.

– Аналогично. В тыл ментам оттуда не выйти. Скалы...

– Здорово, – Влад потянулся. – Но как мы-то попадем на плато?

– Есть вариант, – спокойно заявил Филонов. – Увидишь...

Рокотов не стал выяснять подробности.

* * *

Если бы не биологическое образование Рокотова и не его усиленное внимание к окружающей обстановке, расположенный у подножия холма схрон казаки прошли бы и не заметили. Тем более что располагался он в трех десятках метров левее избранного маршрута.

Взгляд Владислава зацепился за торчащие из осоки немного пожухлые ветви груши. А, как известно, груша на заболоченной почве не растет и с осокой никогда не соседствует. Те, кто маскировал схрон, этого не знали. Или просто не придали этому значения, камуфлируя закладку не от наземных групп, а от самолетов разведчиков.

Рокотов остановил отряд, отправил половину казаков в круговое охранение, шестерым приказал спрятаться в овражке и вместе с Филоновым приступил к обследованию прилегающей к схрону местности.

Почти сразу выяснилось, что мин он опасался зря.

Почва у холма была изрядно заболочена, так что размещать в ней противопехотные заряды никто не стал. Мины затянуло бы на десяток сантиметров под воду, в топкую грязь, а кочки легко исследовались противоминным щупом, и любой твердый предмет обнаруживался тут же.

Оставался сам схрон.

Никита вогнал между деревянным щитом, прикрывавшим вход, и земляной стенкой тонкий фонарик авторучку, Влад лег на бок и одним глазом заглянул в щель.

Ничего. Ни проводков, ни растяжек.

– Нет смысла, – Филонов ответил на невысказанный вопрос командира. – Любой оползень, крышка сдвигается и кранты. Если минировать, то сам груз...

– Опасно, – биолог сел у края щита и ладонью отвалил кучку песка. – Грузополучатель может быть неопытен. А подрывники из ОМОНа или пехоты разместили бы сюрпризы по периметру. Чтоб накрыть всех, кто придет сюда, скопом.

– Что предлагаешь?

– Сначала осмотреть груз. Дальше решим.

– Годится, – Никита поддел щит саперной лопаткой и сунул голову в темноту. – Посвети...

Рокотов направил вглубь земляного убежища луч фонаря.

– Ящики какие то, – прогудел Никита. – Канистры... Мешок.

– Боеприпасы?

– Не похоже... Вон, ковер свернутый. Влад поставил под обрез щита свою лопатку, зафиксировав его в поднятом положении, отложил «Грозу» и протиснулся внутрь схрона.

– Это не ящики, – – через полминуты сказал Йиолог.

– А что?

– Коробки с видиками... В канистрах – самогонка, – Рокотов завинтил жестяную крышку емкости.

Филонов втянул ноздрями воздух.

– Точно. Но оружейным маслицем тоже попахивает...

– Чувствую. Может, перевалочный пункт?

– Вернее – передаточный, – зло сказал экс браконьер. – Наши им оружие, чичики – самогонку и аппаратуру.

– Даже так? – эта простая мысль в голову Влада почему то не пришла.

– Таких вариантов – сколько хошь...

– Я ясно, – биолог посветил на земляные стены и похлопал себя по карману. – Что ж, будем учить. Никитой, у тебя леска есть?

– Ну...

– Давай сюда.

* * *

Профессор Дитман зашелестел газетой, разыскивая указанную ассистентом статью, и по прочтении ее удивленно поднял брови.

– Они что, серьезно?

Ассистент нацедил себе полчашки кофе без кофеина, бросил пару таблеток заменителя сахара и уместился на самом краешке стула напротив профессорского кресла.

– Это официальная позиция их правительства...

– Русские – дикари, – констатировал Дитман. – Только они могут обвинять иностранное государство в таране собственной лодки и не предъявлять никаких доказательств. Я все больше и больше склоняюсь к мнению, что лишение их права голоса в Парламентской Ассамблее Совета Европы было правильным. Хотя, как вы знаете, полгода назад я не был столь категоричен...

Ассистент пожал плечами.

– Я работал с русскими. Нормальные люди... Энтузиасты, можно сказать. Деньги им почти не платят, но они не сдаются.

– Это неправильно, – наставительно сказал Дитман. – Каждый специалист должен получать достойную оплату за свой труд. Если русские готовы работать за гроши, то тем самым они стимулируют свое правительство к бездействию.

Ассистент вздохнул.

– А мы не могли ошибиться с оценкой данных?

– Ошибиться? – фыркнул профессор. – Нет, дорогой мой, не могли. Я сравнил записи самописцев с библиотекой эталонов. Это не взрывы и не столкновение двух субмарин...

– Тогда что?

– Мне сие неведомо. Может быть, русская подлодка налетела на камни. Первый удар – зацепили скальный пик, а второй – уже проехали всем корпусом по дну. Судя по карте, там глубина совсем небольшая. Ошибка штурмана вполне возможна...

– Но зачем эти дикие обвинения в адрес НАТО?

– Я же говорю – дикари, – уверенно ответил Дитман.

* * *

Через три часа, когда солнце было почти в зените, отряд сконцентрировался возле покрытой меловыми потеками скалы, поднимающейся вверх под углом в девяносто градусов.

Никита вытащил из ножен широкий тесак и несколькими ударами срубил куст белой малины, усыпанный сморщенными высохшими ягодами. За кустом обнаружилась нора диаметром около метра.

– Прошу, – проводник ткнул пальцем в темное отверстие. – Через двадцать метров будет пошире и повыше.

– А там никто не живет? – опасливо спросил Игорь Рудометов.

– А оружие тебе на что? – хохотнул Янут и погладил ствол гранатомета. – Может, пальнуть для острастки?

– Я те пальну! – отрезал Филонов. – Проход завалишь. Никого там нет...

– Точно? – недоверчиво скривился Лукашевич.

– Все, хорош пререкаться, – Рокотов забросил «Грозу» за спину: – Я пошел...

– Ползи до расширения прохода и там остановись, – посоветовал Никита. – Места всем хватит.

– А дальше? – Лукашевич повернулся к браконьеру.

– Цепочка пещер, – Филонов протянул Владу маленький фонарик. – Не боись, не застрянешь.

– Хотелось бы, – протянул двухметровый Лукашевич, своими габаритами напоминавший штангиста.

– Подсолнечного масла надо было с собой захватить, – серьезно посетовал весельчак Гречко. – Канистру, а лучше – две... Или вазелина побольше.

– Зачем это? – в голосе Лукашевича появились нотки подозрения.

– Тебя смазывать, чтоб в узкие отверстия пролезал, – хмыкнул снайпер.

– У нас что тут, – вмешался Рокотов, – концерт доморощенных юмористов? Тоже мне, Карцев с Ильченко...

Данила Лукашевич бросил испепеляющий взгляд на безмятежного Гречко.

Влад спрятал улыбку и на четвереньках полез в нору, подсвечивая себе фонариком.

* * *

Президент России быстро вошел в конференц зал, поочередно пожал руки собравшимся на совещание Секретарю Совбеза Иванцову, Главе Администрации, его помощнику Хомячкову, которого все без исключения называли просто Славой, вице премьеру Илье Кацнельсону, Главкому ВМФ Самохвалову, и уместился в кресле во главе небольшого стола из светлого полированного дерева.

«Штази» неожиданно вспомнил анекдот, рассказанный десять минут назад бывшим премьер министром по прозвищу «разведчик Максимыч», и чуть заметно улыбнулся.

Тут же спохватился и грозно уставился на притихших чиновников.

– Что с лодкой?

Кацнельсон и Самохвалов переглянулись. Илья Иосифович был назначен председателем Госкомиссии по расследованию причин катастрофы, а Главком ВМФ отвечал за спасательную операцию. Вопрос относился к ним обоим, и теперь каждый старался отвести удар от себя, подставив другого.

Помощник Главы Администрации Слава Хомячков искоса бросил взгляд на невозмутимого Стальевича, почесывающего свою жиденькую бороденку и оттого похожего на переевшего бананов ручного бабуина с местного пляжа.

– Кто первый докладывает? – осторожно спросил Кацнельсон

– Главком...

Адмирал флота Владимир Сергеевич Самохвалов откашлялся.

– Ситуация пока, как это ни прискорбно, остается без изменений. Попытки стыковки проваливаются... Есть мнение, что в результате удара о грунт аварийный люк и переходная камера девятого отсека «Мцеиска» треснули. И аппараты, закрепляющиеся на комингс площадке, качают воду из моря в море.

– Что вы намерены предпринимать дальше?

Главком ВМФ пожал плечами. Сказать было нечего.

– Другие возможности спасения экипажа есть?

Самохвалов опустил голову.

– Я ясно, – тихо протянул Президент. – Значит, все кончено?

– Владимир Владимирович, – вмешался Кацнельсон, отвечающий в правительстве за военно промышленный комплекс, – мы проанализировали акустические сигналы и можем почти со стопроцентной уверенностью сказать, что экипаж погиб в течение нескольких минут после взрыва. Даже если бы водолазы вошли в лодку, то живых там уже не обнаружили бы... Те шумы, что слышны изнутри корпуса, это не сигналы, а треск разрушающихся конструкций.

– Почему раньше вы этого не говорили? – набычился Штази.

– На подробный анализ требуется время...

– Но мизерные шансы все же есть?

– Увы... Давление и температура внутри «Мценска» таковы, что человек не выдержит больше пары часов. Придется признать, что наши попытки изначально были обречены на неудачу, – Илья Иосифович изобразил на своем лице вселенскую скорбь, свойственную представителям весьма определенной нации, шмыгнул носом и полуприкрыл выпученные глазки.

Президент побарабанил пальцами по столешнице.

Его опять подставили.

Сначала уверяли в том, что справятся собственными силами, потом искали мифическую «субмарину НАТО», якобы протаранившую «Мценск», затем воззвали о помощи к норвежцам и англичанам, а теперь разводят руками. Глава Государства потерял почти пять суток. «Мценск» утонул в субботу, пятого августа. А сейчас уже четверг. И за все эти дни, ожидая благих вестей с места аварии, Президент не давал интервью и не встречался с журналистами, намереваясь дать подробную и аргументированную фактами, а не домыслами пресс конференцию уже после вскрытия аварийного люка и извлечения хотя бы одного спасшегося моряка.

Такое поведение ему было рекомендовано всеми. И Главой Администрации, и имиджмейкерами, и Секретарем Совета Безопасности, и даже собственной супругой. Штази сделал выбор и проиграл. Что делать теперь, он не знал. Как себя ни веди, все плохо.

– Общество необходимо подготовить, – заявил Хомячков.

Президент повернулся к помощнику Главы Администрации.

– Поясните.

– Мы не можем, ронять авторитет власти, – несмотря на свой достаточно юный для высокой должности возраст, Слава был прожженным царедворцем и давно мыслил только бюрократически византийскими категориями. – Нельзя просто так выступить и заявить, что спасательная операция прекращается. Ваш рейтинг мгновенно упадет. Требуется один два дня для разруливания ситуации.

Стальевич с удовлетворением посмотрел на своего молодого помощника.

Приятно сознавать, что протеже поддерживающей Главу Администрации финансовой группы, возглавляемой Семисвечко, оправдывает возложенные на него надежды. Вежлив, почтителен, высказывает свое мнение только тогда, когда это не вредит общему делу.

– Что вы предлагаете?

– Я думаю, что сейчас следует действовать в двух направлениях, – Хомячков положил перед собой заранее приготовленный черновой вариант плана. – Во первых, окончательно определиться с версиями аварии, и, во вторых, дать слово проверенным экспертам, которые мягко объяснят народу, что сделано все возможное и вины правительства и вас лично в отсутствии результатов спасательной операции нет. Примеров можно привести кучу.

Президент исподлобья взглянул на напрягшегося Кацнельсона.

– Специалисты будут готовы определиться с версиями завтра днем, – быстро сказал Илья Иосифович. – Работа почти завершена...

– А эксперты? – подал голос Секретарь Совбеза.

– Командующему Северным флотом выступать нельзя, – изрек Самохвалов. – Предлагаю начштаба Яцыка. Он бывший подводник, пользуется авторитетом в среде моряков...

Хомячков согласно закивал.

Прорабатывая свой план, он рассчитывал именно на эту креатуру. Начальник штаба Северного флота сделает все возможное, чтобы прикрыть своего непосредственного начальника Зотова. А тот, в свою очередь, отблагодарит спасителя Славу. Хомячков уже оговорил со Стальевичем, что они потребуют от адмирала за свое вмешательство в ситуацию.

– Возможно также интервью с отставными адмиралами, – предложил Кацнельсон, переживший несколько неприятных секунд, когда Президент смотрел ему прямо в глаза. – С бывшими командующими Балтийским и Черноморским флотами. И с несколькими командирами дивизий...

Секретарь Совбеза почти незаметно поморщился. Бывший командующий Черноморским флотом адмирал Балдин уже проявил себя, выступив по телевидению с дикой версией тарана «Мценска» сухогрузом ледокольного типа, приписанным к Мурманскому пароходству. Причем этот «крупный специалист» в своем интервью снабдил ледокол бульбом*, чем вызвал непонимание у всех моряков, так или иначе связанных с торговым флотом. Ибо на ледоколах бульба нет в принципе. Как и не бывает никаких посторонних судов в районе военных учений.

* Бульб – цилиндрический выступ в носовой части судна ниже ватерлинии. Служит для улучшения скоростных характеристик. В бульбе обычно размещается часть гидролокационной аппаратуры.

Настроение у Секретаря Совбеза оставляло желать лучшего.

Как только с Северного флота пришло известие об аварии подводного ракетоносца, Сергей Петрович Иванцов заподозрил неладное и дал команду своим подчиненным досконально разобраться в причинах катастрофы. Те провели собственное расследование и доложили, что половины документов, могущих пролить свет на обстоятельства происшедшего, нет в наличии, а остальным верить нельзя.

Даже акт технической комиссии, составленный перед выходом лодки в море, содержал не более половины правдивой информации. На «Мценске», как стало известно из опроса берегового персонала военной базы, отсутствовали регенерационные патроны, аварийный буй по причине короткого замыкания в электропроводке был отключен, половину торпедного боезапаса так и не выгрузили из первого отсека.

Нормальный капитан на подобной посудине в море не выйдет.

Однако субмарина на учения пошла. Из этого Иванцов сделал вывод, что капитану приказали закрыть глаза на недокомплект средств спасения и вынудили отправиться в квадрат, где и произошла катастрофа.

Приказать могли двое: Зотов и Яцык. Они же прилагали все усилия, чтобы представить аварию результатом злонамеренных действий иностранной подлодки.

Версию о самопроизвольном взрыве «экспериментальной торпеды» Секретарь Совбеза отмел сразу. Для этого ему потребовалось лишь позвонить начальнику испытательного полигона и выяснить, что новых торпед на флот не поставлялось более четырех дет. Не говоря уже о свежих разработках. Денег, выделяемых инженерным подразделениям, едва едва хватало на выплату зарплаты сотрудникам и оплату электроэнергии. Все изобретения и усовершенствования оставались на бумаге, даже без изготовления макетов.

Иванцов отвернул голову, чтобы сидящий напротив него Главком ВМФ не заметил злого огонька, промелькнувшего в глазах Секретаря Совбеза.

– Где в данный момент находятся лодки НАТО? – спросил Президент. Самохвалов зашелестел картой.

– На час дня сегодня две лодки типа «Лос Анджелес», замеченные у границ полигона, направляются в порты Великобритании. Одна субмарина пока неизвестной принадлежности встала в Норвегии. Предположительно – на ремонт...

– На плановый ремонт, – спокойно уточнил Иванцов. – О нем была договоренность еще три месяца назад.

– Нам это пока неизвестно, – Главком ВМФ сжал зубы.

– У нас нет объективных данных, – на помощь Главкому пришел Кацнельсон.

– А когда они будут? – внятно спросил Штази.

– Это вопрос к Внешней разведке и ФАПСИ, – нашелся вице премьер. – Необходимо дать им поручение выяснить детали ремонта.

– Министр обороны хотел сделать официальный запрос в НАТО по поводу этих лодок, – встрепенулся Глава Администрации. – В принципе, если они ни при чем, то могут разрешить внешний осмотр корпусов.

– Сомневаюсь, – покачал головой Иванцов. – Американцы никогда и ни при каких обстоятельствах не то что не дают производить осмотры, но даже не комментируют действия своих подводников. Это закон. Другое дело – проследить, не будет ли в самом ближайшем будущем смещения с должности какого нибудь капитана.

– Скорее кого нибудь наградят, – буркнул Самохвалов.

– Ошибаетесь, – Секретарь Совбеза разозлился на Главкома, но не подал виду. – По правилам ВМС США, капитан, допустивший опасное сближение с иным кораблем, в результате чего произошла авария, списывается на берег. И тут не играют роль никакие заслуги. Я думал, что вам это известно...

Самохвалов индифферентно уставился в стену позади Иванцова.

Признавать собственное поражение в споре с этим сухощавым фээсбэшником ему не хотелось. Лучше сделать вид, что не имеешь желания дискутировать с дилетантом, а затем попытаться подложить Иванцову какую нибудь свинью и дискредитировать его в глазах Президента.

Главком ВМФ давно забыл про честь морского офицера и превратился в суетливого интригана, озабоченного лишь тем, чтобы на бумаге его ведомство выглядело на пять баллов. Что на самом деле происходило с флотом, в каких условиях жили семьи офицеров и мичманов, насколько им задерживали их и так скудную зарплату, Самохвалова не волновало. У него уже была четырехэтажная дача из белого итальянского кирпича с двумя лифтами и подземным гаражом на шесть машин в районе Рублевского шоссе, и два десятка фирм, оформленных на ближайших родственников. Так что перспектива ухода в отставку его особенно не пугала.

Неприятно, конечно, но пережить можно. По крайней мере без куска белого хлеба с толстым слоем масла он не останется. И связи в правительстве никуда не денутся.

Однако при новом Президенте Главком ВМФ чувствовал себя немного неуютно. Штази посадил на высокие посты своих дружков по работе в разведке, которые проводят совсем не ту политику, к которой привыкли Самохвалов, Зотов и подобные им военачальники.

Раньше было проще.

И безопаснее.

Всегда можно было договориться с премьер министром о выделении дополнительных средств на экстренные нужды и полгода год покрутить денежки в дружественных Владимиру Сергеевичу банках.

Теперь иначе.

Конечно, кристальной честностью нынешний Председатель правительства России не отличается. Недаром в народе его кличут «Миша Два Процента», имея в виду, что премьер всегда берет именно эту маржу за свое участие в сомнительных сделках. Но интересы нового главы правительства не совпадают с интересами той группы, к которой традиционно тяготел Самохвалов. И обращаться к премьеру напрямую уже не получается. Соответственно, падают доходы Главкома.

Слава Богу, удалось пропихнуть на место председателя Счетной Палаты экс премьера Степашко. Тот мужик свой, всегда с пониманием относился к нуждам высшего армейского руководства. И сейчас не подводит, вовремя «не замечает» двусмысленные документы и заранее предупреждает о проверках.

Но все же боязно...

– Ясно, – подвел итог Президент. – Александр Стальевич, готовьте указ о награждении экипажа. Капитану – Героя России, остальным – ордена Мужества. Илья Иосифович и Владимир Сергеевич сегодня вылетают в Североморск. Хватит тут сидеть. На месте осмотритесь и доложите...

Главком ВМФ облегченно выдохнул воздух. Его опасения не подтвердились. Штази не стал требовать крови и срывать погоны.

– Далее... К завтрашнему утру у меня на столе должна лежать служебная записка с перечислением всех возможных причин катастрофы и утвержденный список членов госкомиссии. Равно как и первые прикидки по подъему лодки. Метод, сроки, кто исполняет. Всё, все свободны, за исключением Секретаря Совета Безопасности...

* * *

Дмитрий Чернов свернул с Загородного проспекта на Можайскую улицу, проехал пару сотен метров и притормозил, разглядывая разворачивающуюся у дома номер восемнадцать сцену.

Трое краснолицых патрульных заталкивали в «собачник» милицейского УАЗа сопротивляющегося длинноволосого парня в порванных джинсах и ярко оранжевой рубахе.

Гоблин* опустил стекло на водительской дверце своего новенького джипа «гранд чероки».

* См. романы Д. Черкасова «Косово поле. Эпизод второй: Россия», «Последний солдат Президента», «Белорусский набат», «Шансов для братвы» и «Канкан для братвы» (прим. редакции).

– Как вы смеете! – донесся крик трепыхающегося задерживаемого. – Я заместитель главного редактора! Вы не имеете права!

В ответ один из патрульных ловко врезал парню дубинкой пониже спины.

Тот взвизгнул от неожиданности и разжал руки, которыми цеплялся за кузов «мусоровоза». Хлопнула дверца «собачника».

Журналист выбрался из автомобиля и подошел к молоденькому лейтенанту, с которым познакомился месяца два назад, когда по заданию редакции описывал работу батальона патрульно постовой службы. В тот день какая то проходившая мимо них халда неожиданно попыталась стукнуть милиционера по голове авоськой с бутылочками овсяной спиртовой настойки, но Чернов перехватил руку алкоголицы и тем самым спас лейтенанта от черепно мозговой травмы.

В процессе блиц допроса, устроенного халде, выяснилось, что та принадлежала к немногочисленному племени российской интеллигенции и даже подвизалась в одном издательстве, выпускающем детскую литературу. А аптечные препараты использовала для «раскрепощения творческого начала», принимая по полфлакончика каждые пятнадцать минут. Вставший на ее пути лейтенант милиции показался истово верующей интеллигентке алкоголичке «воплощением дьявола», и она решила любым способом «прервать цепь его злодеяний», даже если бы для этого ей пришлось лишиться ценного спиртосодержащего продукта...

– Здорово, Леша.

– А а, Дима! – обрадовался лейтенант. – Каким ветром?

– Мимо проезжал, – Гоблин с интересом посмотрел на печальное лицо парня, выглядывавшего на улицу из за решетки. – Чо это вы тут делаете?

– Проводим задержание особо опасного преступника, – гордо ответил лейтенант.

– Этого?

– Ага...

– И кто он?

– Убийца Гришечкин. – Чернов хрюкнул.

– Кого он убивал? Писателей?

– Почему? – лейтенант озадаченно уставился на журналиста.

– Потому что Гришечкин – главный редактор издательства «Нева». Он чо, заманивал, авторов в свой кабинет и там мочил? Вот уж от Виталика не ожидал!

– Не, ты перепутал... Убийство в прошлом году на таможне* помнишь?

* См. роман Д.Черкасова «Косово поле. Эпизод второй: Россия» (прим. редакции).

– Ну, – напрягся Гоблин.

– Вот он один из них. Пособник...

– Ах, та ак! И вы его чо, целый год искали?

– У следователя спроси. Мы только его поручение выполняем.

– Понятно. Токо я тебя огорчить должен. Этот штрих в собачнике – не Гришечкин.

– А кто?!

– Я почем знаю, – зевнул Гоблин.

– Как твоя фамилия?! – возмущенно заорал лейтенант, повернувшись к машине.