Текст книги "Звёзды"

Автор книги: Дмитрий Бочарник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Вторая Знаменская. Память

(продолжение)

– Госпожа президент, машины готовы. – доложил подошедший капитан-водитель, оторвав Знаменскую от размышлений. – Ваш выбор?

– «Чайка», господин капитан, белая, универсал.

– Хорошо, госпожа президент. – мастерски водивший любые транспортные средства офицер не удивился выбору президента. – Цветы уже приготовлены. Выбор?

– Я сама выберу для каждого мемориала. – ответила Знаменская, кивая открывшим входные двери шлюза сержантам спецназа. – Идёмте.

– Да, госпожа президент.

Оказавшись в салоне, Знаменская взяла из огромной корзины, занимавшей весь грузовой отсек, несколько гвоздик и переставила их в вазочку, прикреплённую к стойке салона.

– Володя, вот план маршрута. – она достала из кармашка развернувшийся пластиковый лист. – И, пожалуйста, не гоните. Я должна о многом подумать, время у нас будет в достатке, так что постарайтесь на перегонах не скоростить.

– Хорошо, Виктория Станиславовна. – водитель кивнул и прикрепил план на пюпитр рядом с сенсорами управления. – Я закрываю двери?

– Да. И приточную вентиляцию поставь пожалуйста в прямой естественный режим. Кондиционер не нужен. Пока ещё можно.

– Хорошо. У нас после мемориалов – резиденция в Завидово?

– Да. Туда мы попадём в лучшем случае в четыре часа дня, Володя.

– Понимаю. – капитан включил двигатели. Зашелестел воздух в щелях декоративных решеток системы кондиционирования. – Трогаемся?

– Да. Вперёд. – Виктория Станиславовна откинулась на диване и расслабилась, возвращаясь к своим размышлениям. В этот раз она ехала в полном одиночестве. Кроме водителя в машине никого не было и её сопровождали всего трое мотоциклистов – один спереди и два сзади. Зная, что если её вознамерятся убить, то убить смогут, Виктория уже давно примирилась с подобной перспективой и сделала то, что сделать хотела уже давно – предельно сократила число сопровождающих.

Вторая Знаменская. Понять и преодолеть недовольство.

Поездка по мемориалам её вымотала и весь недлинный путь в Завидово она продремала в той же самой «Чайке». Пустая корзина была прикрыта покрывалом и только три гвоздики по-прежнему пламенели в вазочке, но теперь уже – на столике, в специально предназначенном для цветов углублении. Машина вкатилась в ворота внешнего периметра резиденции и Виктория очнулась.

– Виктория Станиславовна. Приехали. Резиденция «Завидово». – водитель взглянул на президента в зеркало «заднего вида».

– Хорошо, Володя. – Знаменская поправила причёску.

– Мне в гараж? – водитель выключил двигатели.

– Нет, пусть машина ждёт здесь. Выберите себе сменщика и пригласите его. – президент поправила цветы в углублении столика.

– Можно Степана Ротмистрова, капитана?

– Согласна. У него как раз по графику сегодня дежурство. Поговорите с ним и оба будьте готовы. Можете взять ещё одного сменщика. Сами выберете.

– Хорошо. Вас проводить до этажа?

– Не надо, спасибо, Володя, я сама. Мне о многом подумать надо. – Виктория открыла тяжелую дверцу и вышла, кивая подскочившему подполковнику – начальнику внешней охраны резиденции. Выслушав его доклад, она кивнула. – Благодарю. Вы свободны. – и жестом отказалась от сопровождения, открыв дверь входного шлюза резиденции. Выслушав доклад подошедшего капитана – начальника внутренней охраны резиденции, она кивнула и поднялась на второй этаж, именуемый президентским.

Через несколько минут она закрыла за собой двери президентской квартиры и опустилась в мягкое кресло, стоявшее в глубине гостинной у старинной лампы с тканевым абажуром, украшенным коричневатой длинной бахромой. Её глаза закрылись и она погрузилась в чуткую дремоту, обрабатывая ту информацию, которую сегодня получила во время поездки на мемориалы и встреч с россиянами.

По заведённой традиции президент России не прятался в таких поездках за спины сотрудников охраны, а Знаменская вообще в этот раз никакой охраны с собой не взяла – её сопровождал только старший лейтенант – мотоциклист, командир тройки мотоциклистов конвоя. Она знала, что лёгких вопросов ей задавать не будут и лёгкими эти встречи не могут быть – страна выходила из тяжелейшего периода. Но ещё там она почувствовала, что впереди её ждёт проблема, решать которую придется не когда-нибудь в будущем, а очень скоро, быть может даже сегодня. И потому она не отпустила уставшего водителя, попросив его подобрать надёжного сменщика и не одного, а двух. Она заранее знала, что такая просьба будет правильно истолкована и кроме сменщиков в машине окажутся спецназовцы числом не меньше четырёх и по уровню подготовки – не меньше чем гвардейцы.

Ещё в дороге в резиденцию Владимир правильно понял усталость президента, дремавшей на мягком диване совсем не от излишней мягкости. Он знал от сопровождавшего её по мемориалам старшего лейтенанта-мотоциклиста, что она ответила на тысячи вопросов и встретилась лицом к лицу со многими людьми – от весьма спокойных до самых раздражённых и агрессивно настроенных.

Попросив себя расслабиться, причем предельно, Знаменская уснула в том же кресле.

В шесть вечера её чуткий слух стал беспокоить неясный гул, проникавший даже сквозь полуотключённую звукоизоляцию президентской квартиры. Открыв глаза, Знаменская напряглась, привычно сбрасывая расслабленность и фиксируя мелодию настенных часов. Её сознание, отфильтровав гул, выделило среди него полезную информацию и, пока женщина поднималась на ноги и поправляла покрывало на кресле, мозг уже выдал данные на «экран памяти». Выпрямляясь, президент уже знала, что резиденция находится в плотном кольце возмущённых людей и они вполне могут преодолеть забор и оказаться у стен комплекса за какие-то секунды.

– Госпожа президент. Резиденция в осаде. Ваш выбор? – ожил динамик на столе.

– Слушать, писать всю видео – и аудио-информацию в полном объёме с истинными таймкодами, фильтровать возгласы и крики, определять цели и возможные методы. – бросила Знаменская в бусинку наплечного спикера. – Оружие – не применять и наизготовку – не брать.

– Есть. – донесся голос начальника гарнизона резиденции – полковника спецназа Казанцева. – Доклад через три минуты.

– Жду. – Знаменская включила экраны и вызвала программу «покамерного» просмотра периметра и окрестностей. Её опасения подтвердились. Выйти и выехать из резиденции теперь не представлялось никакой реальной возможности – вокруг стояли тысячи людей. Можно было, конечно, вылететь – возможности имелись, но Знаменская, изучая внимательным взглядом изображения на экранах, сразу отмела подобную возможность.

– Восемь тысяч человек вокруг резиденции. – донеслись первые слова доклада начальника гарнизона. – Женщин – …., детей – …, мужчин – …, стариков – …. Основное требование – они желают видеть вас. Второе требование – они желают говорить с вами. Нарушать периметр пока не хотят, ждут, но могут это сделать.

– Выявить зачинщиков, подстрекателей и проводников настроения. – сказала Знаменская. – вывести мне на шестой экран их расположение.

– Сделано, президент. – донесся ответный доклад. – на экране.

– Вижу. – Знаменская вгляделась в точки на схеме. – Дайте мне на боковые экраны инфо по ним. По каждому. Их всего тут шестьдесят человек. Так что давайте по три страницы сразу.

– Есть.

– Вижу. – Знаменская углубилась в чтение.

– Разрешите отодвинуть их от ограды?

– Они сами отойдут. Распорядитесь, чтобы они дали возможность уйти женщинам, старикам и детям. Проследите, чтобы их при выходе не задавили в такой толпе. – проговорила Знаменская.

– Хорошо.

На экранах было видно, как сотрудники резиденции в гражданском говорят со стоявшими ближе всех к ограде организаторами. Те пошептались со своими помощниками и через считанные минуты по нескольким коридорам толпу стали покидать многие старики, женщины и почти все дети.

– Они настаивают на встрече с вами, президент. Причём – немедленно. – донесся новый доклад начальника гарнизона.

– Хорошо. Какой у нас ближайший большой стадион? – обернулась Знаменская к вошедшему майору – заместителю начальника охраны резиденции.

– «Старт». Вот здесь. – офицер несколькими нажатиями сенсоров виртуальной клавиатуры вызвал на главный экран план города. – Восемьдесят тысяч посадочных мест.

– Хорошо. Скажите им, что я буду говорить с ними там.

– Есть, президент. – майор кивнул и вышел из гостиной. Знаменская поморщилась – она совершенно не отдохнула после изматывающих встреч во время посещения мемориалов, а тут ещё это весьма сложное общение.

– Госпожа президент. – в гостиную вошел капитан-водитель. – Машина готова. Четверо офицеров спецназа уже ждут. Мотоциклисты…

– Мотоциклистов – не брать. – распорядилась Знаменская. – Мы поедем только на этой машине и поведёте её вы или ваш сменщик. Сами назначите.

– Как так? Без конвоя? – капитан был явно недоволен.

– Володя, вы пригласили сменщика?

– Да. Старший лейтенант Владимир Борисов ждет. И мой второй сменщик, капитан Степан Ротмистров тоже будет. В водительском отсеке места хватит.

– Давайте обойдемся без словопрений. – мягко парировала президент, выключая экраны. – Вас семеро, я одна. Этого достаточно. Я не среди людоедов. Так что не надо мотоциклистов, они только могут разозлить людей и тогда нам придётся туговато.

– Убедили, Виктория Станиславовна. – вздохнул Владимир. – Вы, как всегда, очень убедительны.

– Скажете это мне ещё раз, если мы вернёмся. – проговорила Знаменская, поправляя перед зеркалом причёску. – Идёмте.

– Хорошо. – совсем не по-уставному сказал водитель, открывая дверь гостиной и ожидая, пока президент выйдет.

– Кто повёдет? – Знаменская села на стоявшее посередине салона мягкое кресло. Рядом, по бокам, но на более жёсткие кресла сели двое офицеров спецназа. Ещё двое офицеров сели впереди и сзади президента на диваны.

– Старший лейтенант Борисов. – ответил капитан-водитель, оборачиваясь. – Я подключусь при усложнении обстановки.

– Хорошо. Вперёд. – Знаменская внутренее смирилась со стремлением офицеров спецназа всемерно прикрыть её и откинулась на спинку кресла. – Поехали.

– Есть, президент. – ответил Владимир, кивая Борисову. – Поехали, Володя.

Машина медленно двинулась вперед. Через четверть часа она миновала последние ворота охранной зоны резиденции «Завидово» и вышла на шоссейную дорогу, ведущую к стадиону «Старт». Кольцо людей, окруживших резиденцию, беспрепятственно пропустило лимузин. Живого коридора ожидающих не было, но вскоре по обочинам шоссе стали появляться все увеличивающиеся в численности группы людей. Знаменская очнулась от размышлений и потянулась, приводя тело в готовность к немедленным действиям.

– Машина может не пройти, президент. – сказал Борисов, оценивая обстановку за коконом салона. – Скорость упадёт.

– Конечно, упадёт. Без всякого сомнения. – проговорила президент, видевшая, как стоявшие по обочинам подозрительно свободного от транспорта шоссе люди все чаще оказываются в опасной близости от машины. – Как только скорость упадёт до двадцати километров в час – машину остановить. Двигать людей бампером запрещаю.

– Хорошо, президент. – ответил водитель, понявший, что протокол в данном случае не помощник и всё чаще обходившийся без обязательного «госпожа». – Я включил фары на ближний свет с режимом нижней «заливки», мало ли что…

– Ладно. – Знаменская напряглась, набирая форму для непростого общения.

– Скорость – двадцать. Вокруг – полно народу, президент. Останавливаю.

– Хорошо. – Знаменская отстегнула ремень безопасности и прогнулась. – Машину до въезда на территорию стадиона держать сзади меня на удалении двадцати метров. Вас, убеждена, пропустят. Я пойду вперёд одна. Мне придётся выйти на середину поля чаши стадиона. – она укрепила на причёске гарнитуру и проверила направленный микрофон и наушник. – Пишите всё, что только сможете записать. После общения я жду вас у бокового выхода. – она мельком взглянула на вспыхнувший план стадиона. – номер пять. Там удобный подъезд и проблем будет мало.

– Мы готовы. – сказал Борисов, просмотрев свои экраны.

– А вот это – уже лишнее. – Знаменская поняла, что означают слова водителя и нахмурилась. – Войска – в режим ожидания.

– Хорошо. – капитан кивнул, подтверждая принятие приказа к исполнению.

– Всё. Я пошла. – она решительно открыла тяжёлую большую дверь и выпрямилась. Её обступили люди и сразу же посыпались вопросы.

Двигаясь медленным шагом в плотном кольце людей, Знаменская выслушивала многочисленные реплики, предложения, замечания, фиксировала проявления недовольства и раздражённости. Её голос легко достигал ушей человека задавшего вопрос. Так, в течение получаса она прошла расстояние от внешней ограды спорткомплекса к чаше стадиона. Даже в проходе под чашей её сопровождали многочисленные россияне, продолжавшие задавать вопросы. Знаменская была спокойна. Только у самой кромки поля интервьюеры начали отставать и она медленно прошла на середину, к отметке установки мяча. Вспыхнувшие на мачтах юпитеры высветили её фигуру. Она поправила гарнитуру связи и сказала первые слова своего обращения.

После краткого слова она попросила задавать вопросы. Шквальная скорость её не пугала – она к этому привыкла. Но её настораживала огромность выявленных россиянами недостатков. Обвинить структуру управления, построенную на коллегиальности было бы для неё – теперь уже президента – легче всего. Но она не поддалась этому искушению. Предстояло самой разобраться в предпосылках, в сущности проблем и вопросов и просмотреть сотни возможностей и путей решения, выбрав не только оптимальные, но и безопасные.

Общение затянулось далеко за полночь. Пять с половиной часов она простояла в центре поля под лучами юпитеров, заливавших не только овал игрового пространства, но и трибуны мягким дневным тёплым светом. Наконец поток вопросов, замечаний и предложений начал иссякать и Знаменская, прощально кивнув, направилась к пятому выходу. Машина стояла у самого портала подъезда, возле неё находились все семеро сопровождающих.

– Виктория Станиславовна, садитесь скорее в машину. – Борисов открыл дверцу салона и подождал, пока президент устало опустится на мягкий диван. – По местам, ребята. – обернулся он к сопровождающим офицерам и своим дублёрам-водителям. – Время позднее, а президенту ещё отдохнуть надо. – он закрыл дверцу и сел за рычаги. Тяжёлый лимузин медленно развернулся и, набирая скорость, помчался к выезду из спорткомплекса.

– Госпожа президент, мы в резиденции. – тихо произнес водитель – капитан Владимир Раевский, приоткрывая дверцу салона. – всё в порядке. Периметр чист.

– Спасибо, Володя. – Знаменская открыла утомленные глаза. – Благодарю вас, господа. – она обменялась рукопожатиями со всеми шестью сопровождающими – офицерами спецназа и обоими водителями-сменщиками. Подождав, пока они удалятся, добавила. – Володя, просмотрите датчики курса, мне кажется, что они привирают на несколько секунд. Проверьте схемы.

– Хорошо. – водитель знал, что Знаменская способна уловить любую мыслимую неисправность и точно указать на неё, поэтому не удивился. – Сделаем.

– Спокойной ночи, Володя. Я – к себе.

– Спокойной ночи, Виктория Станиславовна. – водитель проводил её до дверей резиденции.

На следующее утро она встретилась с руководителями города и два с половиной часа посвятила анализу услышанных вчера замечаний и предложений. Рекомендаций, советов и указаний она не давала – все уже прекрасно знали, что новая президент умеет проверять выполнение необходимых действий и помнит абсолютно все.

Вторая Знаменская. Знать. Видеть. Понимать. Чувствовать

В половине двенадцатого она на той же белой «Чайке» в сопровождении двух офицеров-спецназовцев и водителя – старшего лейтенанта Борисова, отправилась на аудиенцию к епископу Завидовскому Макарию. Беседа длилась всего сорок минут. Перекусив в монастырской столовой среди монахов, Знаменская попросила владыку исповедать и причастить её. Он согласился. Выйдя из главного храма монастыря – церкви святого Михаила, президент поправила косынку, перекрестилась и поклонилась надвратной иконе. У ворот монастыря её ждали водитель и оба офицера – спецназовца.

– Идите. – коротко сказала она, садясь на свой диван в салоне.

Офицеры сопровождения кивнули и вошли в пределы монастыря. Через пятнадцать минут они вернулись и в монастырь направился водитель.

Президент всё это время работала: просматривала на экранах последние данные по стране и по региону, вносила исправления в планы работы и в немногочисленные документы, пролистывала общедоступные и специальные каналы видеосети, разговаривала в режиме конференцсвязи с руководителями учреждений, предприятий и организаций.

– Поехали. – коротко бросила она, убедившись, что офицеры и водитель уже заняли свои места. – У нас ещё немало работы. Давайте-ка заедем в ближайший малый центр общественного питания. Без предупреждения. – хитро улыбнулась она. – И посмотрим, чем тут обычно кормят народ. Я и точку присмотрела. – она указала стилусом на одну из точек на навигационном экране. – Сможем? – она обратилась к водителю.

– Без проблем, госпожа президент. – ответил Владимир Борисов.

– Тогда – давайте поедем. – кивнула она и углубилась в работу. Машина вырвалась на шоссейную дорогу и через четверть часа остановилась на стоянке среди других многочисленных машин – было время обеда.

– Так. Идём все вместе. – она выключила экраны. – Я хоть и поела в монастыре, но должна тоже сравнить. Идёмте, господа.

– Хорошо, Виктория Станиславовна. – офицеры вышли из машины.

Владимир, как водитель, пошел первым. Двое офицеров прикрыли Президента с боков, одновременно контролируя тылы. Войдя в просторный зал, Знаменская подошла к прилавку самообслуживания и быстро сгрузила на поднос понравившиеся ей блюда. Людей в зале было немного, но внезапное появление женщины, очень похожей на президента России, да ещё в сопровождении элитных офицеров не осталось без внимания.

До слуха Знаменской долетел нараставший шёпот «Президент здесь!», но она спокойно выбрала столик и подождала, пока сопровождавшие её офицеры также выберут себе блюда и займут места рядом с ней. Спокойно принявшись за закуску, Знаменская понимала, что уйти так просто отсюда она не сможет – люди непременно захотят пообщаться с ней, тем более что далеко не все приняли участие в недавно оконченном «интервью» на стадионе «Старт».

Офицеры также ощущали интерес к своей спутнице, но относились к этому спокойно. Знаменская отложила пустую тарелку из-под закуски и пододвинула к себе тарелку с первым блюдом. За окнами кафе уже собирались люди, привлечённые информацией «гражданского телеграфа». Президент спокойно ела, не обращая внимания на возраставший интерес к ней. Офицеры, окружившие её, также не показывали вида, что обеспокоены изменяющейся обстановкой.

Доев суп, Знаменская взяла вилку и нарезала котлету полутупым ножом. Недостаточную для системы общественного питания заточенность столового прибора она отметила механически, не стараясь акцентировать на этом внимание. Едва только в её руке оказался стакан с компотом, Виктория почувствовала скачок интереса к её персоне, вполне приблизившийся к «красной зоне», отделявшей пассивное внимание от активного общения. Офицеры также отметили этот скачок, но виду не подали.

Утерев губы салфеткой, Президент сложила столовые приборы и тарелки на поднос, ожидая, когда закончат обед её спутники. Те не заставили себя долго ждать.

– Госпожа президент. – к ней подошел заведующий кафе. – Здравствуйте. Позвольте узнать ваше мнение о качестве блюд?

– Викентий Семёнович. – Знаменская посмотрела на стоявшего мужчину снизу вверх неодобрительным взглядом. – Здравствуйте. – она сложила салфетку, которую клала на колени и положила сложенную ткань на край стола. – Было вкусно. Спасибо. Но своё мнение должны сказать и мои спутники. Так что спросите у них.

– Хорошо. – заведующий обратился к офицерам и задал им тот же вопрос. Внимательно выслушав ответы, он кивнул и снова обратился к Знаменской. – А откуда вы знаете, как меня зовут?

– Во-первых, у вас бейдж, – мягко и просто ответила Знаменская, а во-вторых, прежде чем останавливаться здесь, мои спутники узнали всё и даже сверх всё о том, кто работает и кто руководит данным заведением. Это обычно.

– Благодарю вас, госпожа президент. Можно просить вас…

– Нет, Викентий Семёнович. Отрывать людей от работы я вам не позволю даже для организации пресс-конференции. Я сама пройду на кухню, пообщаюсь там с вашими поварами и кондитерами. Не возражаете?

– Нисколько, госпожа Президент. Как можно.

– Тогда дайте мне халат и шапочку, Викентий Семёнович.

– Вот, пожалуйста. – заведующий подал белоснежное одеяние. Посетители кафе наблюдали происходившее с возрастающим интересом.

– И пожалуйста, не давайте возможности людям пересекать границу санитарной зоны. – улыбнулась Знаменская, поднимаясь. – Володя, вы у нас маг и волшебник по части кондитерских изделий, так что вы идёте со мной. А мои офицеры подождут здесь и ответят на многочисленные вопросы. Они это могут и умеют. Хорошо?

– Да, Виктория Станиславовна. – сказал водитель, вставая. – Дайте и мне халат, Викентий Семёнович.

– Вот, пожалуйста. – заведующий подал и ему запечатанный пакет со стерильным одеянием.

– Всё, мы готовы. – Знаменская поправила шапочку и расправила загнутый клапан воротника комбинезона своего водителя. – Идёмте, Викентий Семёнович.

Полчаса они вдвоём провели на кухне. Владимир сразу же направился в цех, где колдовали кондитеры, а Знаменская, как и обещала, вошла в помещение кухни. Повара попытались было бросить работу, но президент жестом остановила их и сама стала обходить рабочие места. Заведующий не стал смущать сотрудников своим присутствием и вернулся к себе в кабинет. Знаменская знакомилась с работниками кухни, спрашивала о качестве продуктов, о нормах отпуска, о технологических режимах приготовления, о надёжности техники, о соблюдении правил безопасности труда, санитарии и норм рабочего времени, об обеспеченности спецодеждой и времени приема пищи, о перерывах на отдых, о возможности позвонить родным и знакомым или принять их в служебном секторе помещения кафе.

Поначалу некоторые работники кухни пытались приукрашивать ситуацию, рассчитывая вызвать одобрительную реакцию, но Знаменская стала задавать ещё более чёткие вопросы, выдававшие её знакомство с предметом не на общем, а на специальном уровне и попытки приукрасить обстановку быстро сошли на нет. Просмотрев рецептурный справочник и справочник по снабжению компонентами, Знаменская сверилась с данными по контингенту обслуживания и предложила ввести в меню несколько ранее не использовавшихся блюд. После недолгого обсуждения повара частично согласились с мнением президента. Уходя из кухни, Знаменская попрощалась с каждым из сотрудников персонально.

– Ну как, Володя? Торт готов? – спросила президент, подходя к столу кондитерского цеха, за которым колдовал над формочками её водитель.

– А то как же, Виктория Станиславовна. Не сумлевайтесь, все будет в лучшем виде. – ответил офицер, не отрываясь от работы. – Только знаете…

– Знаю, знаю… Потому мешать – не буду. – притворно стушевалась Знаменская. – Отхожу, отхожу.

Она действительно отошла от стола, зная, что наследник династии кондитеров превосходно справится сам. Подумав, оглядевшись и познакомившись с немногочисленными сотрудниками цеха, Знаменская решительно подошла к свободному столу и через полчаса многоэтажный торт, выглядевший достаточно празднично, но одновременно – очень скромно, был готов.

– Это отдадите сотрудникам кафе. – сказала она подошедшему заведующему цехом.

– Виктория Станиславовна. – совсем не официально обратился тот к президенту. – Вы же знаете…

– Знаю. Но всё равно. А Владимир сам скажет, для кого он готовит свой очередной шедевр. – улыбнулась Знаменская. – И давайте без дискуссий, Апполинарий Ставрович.

– Польщён, что знаете мое имя-отчество. – улыбнулся руководитель. – Ладно. Разрешите всё же сманеврировать?

– Это будет зависеть не от меня, а от Владимира. – Знаменская бросила взгляд в с сторону стола, за которым колдовал офицер. – Через пятнадцать минут он, думаю, закончит работу, а пока покажите мне рецептуру и нормативы. Лады?

– Лады, Виктория Станиславовна.

Знаменская углубилась в изучение вороха пластиков, задавала вопросы не только заведующему, но и сотрудникам цеха. Наконец Владимир вымыл руки и подошел к президенту, знакомящейся с работой формовочного аппарата.

– Я готов, Виктория Станиславовна. – доложил водитель.

– Хорошо. – Знаменская попрощалась персонально с каждым из сотрудников цеха и с вошедшим в цех заведующим кафе. – Мы поедем, у нас ещё немало работы.

Они вышли в зал, где вокруг двух офицеров спецназа уже стояла толпа людей. Слышались вопросы и чёткие краткие ответы, почти никто не обратил внимание на то, что Знаменская, разговаривая с метрдотелем и официантами, в сопровождении водителя уже пересекла зал и направилась к шлюзу. Но выход президента заметили оба офицера и ответы внезапно прекратились. Провожаемые несколькими десятками россиян, президент и её офицеры вышли на крыльцо кафе. Владимир быстро подогнал машину. Знаменская прощально кивнула присутствовавшим и села в салон, мягко закрыв тяжелую дверь.

– Спасибо, Виктория Станиславовна. – сказал один из офицеров спецназа. – И за возможность пообщаться с людьми – в первую очередь.

– Я рада. Не люблю сама говорить о себе и о своей работе. – улыбнулась Знаменская. – Давайте-ка не спеша поедем по маршруту. Володя, вы готовы? Машина в норме?

– Готов, Виктория Станиславовна. В норме. Трогаемся?

– Поехали. – улыбнулась президент, откидываясь на диванную спинку. – И давайте самую малость расслабимся. По закону Архмеда мы имеем на это право, господа.

Президентский лимузин плавно отъехал от кафе и снова вышел на шоссе. Знаменская в очередной раз крупно слукавила, говоря об отдыхе – не прошло и пяти минут, как две виртуальных клавиатуры и пять экранов нависли над диваном и глава страны погрузилась в рутинную работу.

Начиналась её поездка по Поволжскому региону. Та, о которой она давно мечтала и части которой планировала ещё в бытность главой теневого кабинета. Всё в этой поездке было: и знакомство с реальным положением дел, и работа над устранением негатива, проблем и вопросов, и участие в разработке передовых уровней развития промышленности, социальной и военной сфер. Принципиально останавливаясь в самых обычных номерах далеко не перворазрядных гостиниц и передвигаясь далеко не всегда в своей, ставшей буквально родной «Чайке», Знаменская работала минимум по восемнадцать часов в сутки.

Практически не вмешиваясь в налаженную и ставшую нормативной деятельность людей, но жёстко контролируя её, президент всё своё внимание сконцентрировала на искоренении негатива и разработке новейших уровней. Ежедневные встречи со множеством людей, короткие селекторные совещания с руководителями всех уровней – от наивысшего президентского регионального уровня до уровня бригадира и звеньевого, изучение работы множества производств и технологий давали богатейший материал для уточнения планов.

Знаменская без колебаний училась и всемерно избегала учить других, она без лишних слов становилась и к станку, и к операционному столу, и за кафедру лекционного зала местного университета, заинтересованно слушала и седовласого академика и молодого, всего двадцати лет от роду доктора наук, и студента, и учащегося школы первой ступени. Она играла в волейбол и в хоккей, бегала и прыгала, плавала, соревнуясь не только с женщинами, но и с мужчинами.

Она много времени отдавала работе и общению с воинами Приволжского командования, садилась за рычаги мощнейших танков и быстрейших вертолётов и истребителей, не брезгуя полётами на самолётах-заправщиках и самолётах постановщиках-помех и лайнерах дальней электронной, аудио и видеоразведки. Она проводила долгие часы на марш-бросках общевойсковых, десантных и рейнджерских подразделений, тщательно следя за тем, чтобы её снаряжение и облачение ни на йоту не было лучше чем облачение и снаряжение её новых знакомых. Она училась у полевых командиров искусству управления войсками в лёгких, стандартных и адских условиях, особо стремясь освоить именно механизмы управления в адских условиях.

Никто из воинов не слышал её стонов, никто не видел её страха и испуга. Знаменская неизменно общалась и с низами, и со средним звеном и с высшими начальниками. Она вместе с военными строителями лично рыла окопы и строила деревянные, пластиковые и бетонные блиндажи, занималась маскировкой и разведкой, планированием и противодействием.

После трудного дня, до предела заполненного издавна знакомой любому российскому воину работой, она садилась к костру, брала гитару, аккордеон, губную гармошку и играла только то, что хотели послушать её новые сподвижники. Если не находилось никакого инструмента, даже самого простейшего, она просто пела, тихим звучным голосом, пела просто и незатейливо, пела так, как говорили потом воины, поют только для своих.

Тогда, когда простые воины засыпали, она шла к командирам, занималась подведением итогов, планированием и разработкой, прогнозированием. И тогда, когда все командиры уходили в свои палатки, блиндажи и облачались в спальные мешки, она выходила к линии передовых постов, садилась и, вперив взгляд в чернеющее небо, думала. Только под утро, в три часа ночи она разрешала себе уснуть, чтобы в пять часов снова быть бодрой и полной сил.

В медицинских подразделениях Поволжья она бывала намного реже, появляясь только там, где требовалось немедленное вмешательство, там, куда могли не успеть её многочисленные сторонники и сподвижники, там, где неполадки или опасность возникали сразу и неожиданно. Никогда не вмешиваясь в норматив, она появлялась только там, где возникали проблемы или там, где требовались предельно нестандартные немедленные решения.

Много времени она проводила на испытательных полигонах и в помещениях научных центров. Здесь она не только знакомилась с людьми, с их работой и её результатами, но и многому, очень многому училась. Виртуальные и реальные тренажеры, барокамеры и центрифуги, среды полной реальности и компьютерные моделирующие полигоны – всё это она стремилась изучить и попробовать практически, лично и самостоятельно. В коротких и ёмких обменах мнениями она никогда не занимала лидирующую позицию, безоговорочно признавая, что окружающие её люди в сотни раз умнее и компетентнее её во множестве проблем и вопросов.

Приезжая в ясли, детские сады и школы, а также в институты и университеты, она никогда не ограничивалась общением с работниками и администрацией. Её вниманием неизменно и надолго овладевали воспитанники, школьники, студенты, аспиранты и докторанты. Здесь не только она, как глава страны, отвечала на водопады самых каверзных и непростых вопросов, задаваемых в самые неожиданные моменты, но много спрашивала сама, легко снижаясь на уровень полного чайника и поднимаясь на уровень эксперта. Она с удовольствием вела уроки и семинары, участвовала в концертах, спортивных и культурных состязаниях и заседаниях ученых советов и кафедр, танцевала и пела в студенческих капустниках и вечерах.