Текст книги "Звёзды"

Автор книги: Дмитрий Бочарник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Появляясь в городах, посёлках, других населённых пунктах, Знаменская неизменно искала проблемы, недоработки и вопросы, требующие решения. Она начинала знакомство с любым поселением не с центральной площади и не с хлеба-соли, а с окраин, с подворотен и тупиков, с промышленных и резервных зон. Часто она попадала туда пешком, оставляя машину далеко за пределами города, переодеваясь в туристскую одежду и до неузнаваемости меняя лицо и фигуру.

От спецслужб она иногда требовала вычислить и найти её, от полиции – в кратчайшие сроки мягко, но надёжно задержать её или её машину, а от руководителей города практически всегда – прежде всего отказаться даже от мысли скрыть от её взгляда и разума что-либо негативное или опасное. Она бывала не только в крупных населённых пунктах, но и в сёлах, деревнях, посёлках, добиралась часто до хуторов и до лесничеств. Многие километры она прошла по рекам и озерам на лодках, часто без мотора – на одних вёслах или парусе.

Работая в таком режиме, Знаменская прекрасно осознавала, что впереди, с боков и позади её уже поднимаются нешуточные волны, которые очищают, совершенствуют и поднимают людей и их работу на ранее недостижимые уровни. Она знала, что то же самое происходит не только в Поволжье, а во многих других уголках России, но понимала, что всего лишь занимается той работой, которой должен заниматься президент огромной, сильной и великой страны.

Встречи с руководителями районов и целых населённых пунктов после таких вояжей превращались в короткие и деловые обмены мнениями. Знаменская без крайней необходимости не издавала лично никаких распоряжений, не подписывала никаких указов, но всемерно давала понять, что любое нарушение, любая ошибка, любое прегрешение будут наказываться только по законам военного времени. Редкие попытки организовать показуху и хлеб-соль Знаменская пресекала жестоко и недвусмысленно, указывая, что это её рабочая поездка и она здесь – не вельможа, а человек, избранный для того, чтобы народ ни в чём не нуждался.

Специально не заезжая в Нижний Новгород, Знаменская охватила за месяц всё Поволжье, по Астрахань включительно, проехав, пролетев и пройдя пешком десятки и сотни километров по обеим берегам великой реки. Речники также были объектом её самого пристального внимания. Она интересовалась реальным состоянием портов и причалов, оснащённостью вокзалов и припортовых заводов, навигационным обеспечением и безопасностью речного движения. С бортов катеров и небольших теплоходов она изучала состояние реки и её инфраструктуры, пользуясь данными самых независимых и въедливых экологов, которые только могли найтись. Рыбнадзор и рыбоохрана, персонал гидроэлектростанций резервного пояса и гидроаккумулирующих станций второго кольца резерва также ощутили на себе силу и тяжесть президентского внимания.

– Виктория Станиславовна. Астрахань позади. Теперь куда? – спросил Владимир Борисов, включая двигатели президентского лимузина и кивая экипажу сопровождавшего машину джипа Спецназа Полиции России.

– В Нижний, Володя, в Нижний. В Зеленоград. К семье.

– Хорошо. – водитель вывел машину со стоянки у мотеля и чётко «вставил» её в поток машин.

– Я пока поработаю. – Знаменская посмотрела на часы. Было четыре часа дня. – Надо подготовить материалы для Совета Президентов. – она включила экраны и вынула клавиатуры. – Не гони, Володя. Через четыре часа сделаем остановку здесь. – она коснулась стилусом карты на своём дисплее и яркая точечка поставила белый треугольник на карте-дисплее в водительском салоне. – А вам, ребята, – она обратилась к пятерым офицерам спецназа. – предлагаю отдохнуть самым обычным образом – поспать. Нам пришлось погонять по морю и по дельте, вы устали, так что давайте без чинов. Отдыхайте.

– Хорошо, Виктория Станиславовна. – офицеры поудобнее расположились на обоих – переднем и заднем диванах. – Спасибо.

Вторая Знаменская. Главком вооруженных сил страны

Через день они прибыли в Нижний. Город встретил их привычным ритмом, свидетельствовавшим о высоком уровне нормативности, но Знаменская чётко выделяла в этом ритме нотки неблагоприятности и неизменно обращалась только к ним.

Прежде, чем Владимир Борисов получил разрешение везти её в Зеленоград, Знаменская по полной программе «отработала» весь город и пригороды, на что у неё ушла ровно неделя. Только вечером в субботу Виктория Станиславовна привычно тихо закрыла за собой дверцу лимузина и кивнула водителю, разрешая запустить двигатели. Несмотря на всю мощь волны, поднятой в Поволжье её поездкой, президент всё равно нашла немало проблем и вопросов, которые требовали немедленного решения.

Только так Россия по глубокому убеждению Знаменской и очень многих россиян могла встать с колен. Только так она смогла бы стать практически никогда не сменяемым членом союза стран первого кольца, стран высшего уровня развития и могущества. В ходе своей поездки она настойчиво приучала россиян к мысли, что «мы в своей стране сможем жить нормально только в том случае, если будем всегда жить на пределе сил человеческих». В этом было заключено, по глубокому убеждению Знаменской, трудное, повседневное счастье России, страны, которая смогла пережить труднейшие периоды, распасться в эпоху всевластия государства и снова, но теперь уже надёжно соединиться.

Работая исключительно не в области норматива, а над вопросами и проблемами, действуя в пионерных областях, Знаменская всё глубже и четче понимала, что только на предельных режимах она сможет вывести страну и народ туда, куда хотели попасть многие предшествующие и нынешние поколения россиян – к свободе и спокойному осознанию своего могущества, сохраняемого и развиваемого даже в самые критические периоды.

Лёгкой жизни для россиян после эпохи ВОЦ не предвиделось и Знаменская стремилась использовать тот подъём, который ещё ощущался и был рождён в эту тяжелейшую эпоху. Новая президент хотела, чтобы на волне этого подъёма Россия выросла как минимум в два, в три раза выше, чтобы её могущество не только увеличилось, но и расширилось и углубилось. На это она хотела обращать теперь самое пристальное внимание.

Виктория Станиславовна достала из папки диплом, который собиралась вместе с наградой вручать главному другу, вчиталась в короткий текст, выписанный славянской вязью и достала коробочку с орденом. Давным давно в России была очень распространена порочная практика, когда одни за свою жизнь накапливали больше сотни всяческих наград, а другие не получали ни одной. Первая Знаменская в очередной раз сломала эту постоянно возрождаемую практику, ввела иную систему, которая была усовершенствована и обкатана в эпоху противостояния Вирусу и вот теперь, согласно части принципов и правил этой системы, Знаменская должна была, как президент страны, вручить награду своему главному другу, поскольку он выполнил ряд требований, необходимых для получения права на такую награду.

Отказавшись вызывать Андриана в Нижний, в Зал Торжеств, где ей, президенту страны довелось наградить несколько сотен людей, Знаменская хотела вручить награду своему главному другу не где нибудь, а в его родной дивизии, которой он, даже будучи старшим офицером, продолжал командовать, хотя впереди были уже штабные уровни должностей. Как президент страны, она обладала правом прямого управления и командования любым подразделением – от отдельного солдата до всего Силового кольца России, но после месяца труднейшей работы ей уже казалось, что и в армейском «кругу» ей следует сосредоточить свое внимание только на двух частях триады – нижней, проблемной и верхней – пионерной. Среднюю часть она вполне могла вверить теперь своим сторонникам и сподвижникам.

Виктория вспомнила, как в двадцать два года она встретилась со старшим лейтенантом Андрианом Орловым, как они, занятые по горло работой, редко встречались – на несколько жалких часов, как она познакомилась с Захаром Семёновым, как поняла, что он, Захар, может стать её спутником на долгие годы. Но потом, когда она несколько недель практиковалась, как военный медик, в том батальоне, которым командовал старший лейтенант Андриан Орлов, она поняла, что как женщина может принадлежать только этому суровому внешне, но мягкому и глубокому внутренне человеку. Семёнов, в чём она и не сомневалась никогда, воспринял решение Знаменской спокойно. Он стал свидетелем подписания договора между ней и Орловым в конце апреля, перед тем, как новосформированный полк под командованием уже капитана Орлова убывал в летние лагеря, и принял непосредственное участие в недлинной и камерной церемонии венчания.

Договор и венчание состоялись всего через год после их встречи, но в этом никто из родных и близких Семёнова, Знаменской и Орлова не заметил ничего, что могло бы свидетельствовать о недопустимой поспешности. Работа Знаменской и служба Орлова, деятельность Семёнова уже тогда делали невозможными длительные разгонные контакты: всё приходилось втискивать в часы и минуты, доходить за мгновения до тех высот и глубин, которых очень многие люди достигали только к концу своей жизни, а тут, когда рядом мультитон, сигнал которого требует немедленной молниеносной реакции – тут не до вздохов при луне и долгих поцелуев. Как говорили в старину: «душу – Богу, жизнь – Отечеству, сердце – жене, честь – никому». И это выражение стало частью их ёмких жизненных девизов.

Тогда Знаменская перечитала ещё раз строки из походного дневника первой Знаменской, описывающей такой же период в её, первой женщины-президента России, жизни. Тогда она, вторая Виктория Знаменская, тоже начала осваивать труднейшую науку молчаливого общения, способного соединить многими каналами двух любящих людей в любых условиях. Она знала, что в первую очередь эту науку должна освоить она, как женщина и помочь потом в совершенстве освоить её своему суженому. Всего через несколько месяцев она поняла, что пришло время начать посвящать в тайны этого общения и Андриана. К её удивлению он тоже оказался подготовлен к такому повороту событий и уже очень многое умел.

А ещё через год, когда ей исполнилось двадцать четыре, она родила близнецов – дочерей. Андриан сам и с помощью своих знакомых избавил тогда её от любых мыслимых и немыслимых забот и волнений. Он абсолютно не возмущался по поводу того, что сначала родились девочки, а не мальчики. Сама Виктория Станиславовна прекрасно понимала, насколько важно и приятно для мужчины, когда его любимая женщина дарит ему сыновей. Но она была рада и горда, что её главный друг не стал делать из рождения дочерей какую-либо проблему. Позднее она узнала, что так же он заботился о женщинах-военнослужащих, а также – о жёнах, матерях и дочерях тех воинов, которые служили под его началом.

Всего через полгода после родов Виктория Станиславовна вернулась в облегчённом режиме к работе на «Скорой», много времени проводила в библиотеках и архивах, изучала прошлое медицинской службы, отмечала важные, но не реализованные направления. Рядом всегда были её дочери, рядом всегда были однополчане её мужа и их подруги.

Спустя год она родила троих сыновей, тоже близнецов. Как медик, она знала, что было время, когда такое могло свидетельствовать о нешуточных проблемах в человеческом генофонде, но теперь, под защитой мощнейшей российской медслужбы, будучи сама медиком службы медицины катастроф, она была уверена – время, когда это рождение близнецов означало крупные проблемы, прошло. Оно могло вернуться, но только при определённых условиях, которых она, как врач, не собиралась допускать к жизни ни при каких обстоятельствах.

И вот теперь обе девочки уже перешагнули шестилетний период жизни, а их братья отметили свое пятилетие. Когда дочерям исполнилось четыре года, они, а немного позже – и мальчики – переселились на большую часть года жить в расположение одного из периферийных военных городков, в тот самый полк, которым командовал капитан Орлов. Здесь они начали постигать нелёгкую науку настоящей элиты российского общества, элиты, способной выживать и действовать в поистине адских условиях и прошедшую с малых лет труднейшую и жесточайшую подготовку.

Виктория Станиславовна вспомнила, как её обе дочери в пять лет с гордостью примерили форму спецназа России, как они были торжественно приняты в ряды молодёжного объединения, существовавшего в Российской армии ещё до эпохи борьбы с ВОЦ и призванного давать сыновьям и дочерям элиты ту самую подготовку, которая позволяла впоследствии решать любые задачи в нечеловеческих условиях. Через год девочки получили звания вице-сержантов и стали свидетелями приёма в ряды организации своих братьев. Пребывание почти круглосуточно среди армейцев не делало их солдафонами, чуждыми высот искусства и науки. Девочки и мальчики отлично учились, тренировались в десятке секций спортивного общества «Сокол», играли на пяти музыкальных инструментах – от рояля до свирели, рисовали и лепили, общались со множеством сверстников в свободное от обучения и тренировок время.

Андриан Николаевич быстро определил, да и сама Виктория Станиславовна это отлично видела, что одна из дочерей уже не мыслит иной будущей своей жизни, кроме армейской, а другая становится стопроцентно успешным кандидатом в научные работники. Среди сыновей быстро выделились технарь и гуманитарий, а третий сын отдал также предпочтение армии. Едва были пройдены необходимые внешние тесты и проверки, подтвердившие фундаментальность направленности, программы воспитания и обучения были скорректированы. Несмотря на изменения, все пятеро остались жить в военном городке, благо инфраструктура и обеспеченность позволяли без проблем ездить куда угодно и когда угодно.

– Володя, уберите, пожалуйста, президентский флаг с капота. Мы едем к себе домой, – тихо проговорила Знаменская в ларингофон, прижатый к шее, стараясь не разбудить чутко спавших офицеров конвоя.

– Хорошо, президент. – тотчас откликнулся водитель и лимузин потерял остатки свидетельств своей официальности. Обычные российские номера, неприметная белая притушенная расцветка не выделяли машину в ряду других, следующих по восьмиполосному шоссе.

Знаменская убедилась в исчезновении штандарта с капота и довольно улыбнулась. Когда-то очень давно можно было легко и незаметно приблизиться к городкам вооружённых сил России. Теперь это превращалось в поистине адскую по сложности проблему.

– Полковник Орлов на пульте в Дмитрове, госпожа президент. – сказал, очнувшись, один из офицеров спецназа. – Ваши дети на месте, в безопасности. По последним данным у них – без особых проблем. Остальные – решаются.

– Благодарю, Рогволд. – Знаменская кивнула, вызывая дополнительные экраны. – Володя, сколько до въезда в Озёрное?

– Четверть часа, Виктория Станиславовна. – откликнулся водитель. – я снижаю скорость, пойдём по второй полосе.

– Ладно.

Впереди уже виднелся поворот на неприметную боковую дорогу, уходившую в чащу деревьев, окружавших небольшой военный городок. Знаменская вспомнила, сколько сил и времени потребовалось для полного восстановления этих лесных массивов, ставших не гостями, а хозяевами даже в крупнейших мегаполисах. Мягко качнувшись, лимузин сошёл на боковую дорогу и помчался вглубь леса. У синих ворот со знаком вооружённых сил России стоял капитан-общевойсковик. Он заметил машину, кивнул выглянувшему из пристройки дежурному и ворота плавно открылись.

– Здравия желаю, госпожа президент. – офицер наклонился к приоткрывшемуся окну боковой дверцы главного салона.

– Здравствуйте. – Знаменская вышла из машины, кивнула в ответ на воинское приветствие. – Как обстановка?

– Всё – в пределах допустимого, госпожа президент. – ответил капитан. Знаменская боковым зрением сразу «схватила» всю «картинку» и убедилась, что действительно, явных и даже скрытых признаков неблагополучия здесь не было и не планировалось. – Прикажете известить полковника Орлова о вашем прибытии?

– Не надо. Господин полковник сам знает, когда и где я появлюсь. – улыбнулась президент. – Мой номер в гостинице для офицеров ещё цел?

– В полном порядке.

– Тогда я прогуляюсь туда пешочком, а вы разместите моих людей и машину. Благодарю, капитан.

– Служу России, госпожа президент. – ответил офицер, подзывая жестом дежурного по КПП. – Размести гостей как лучше, поручи это дежурному по жилому городку и подключи наш гараж.

– Э, нет, господин капитан. – водитель слышал весь разговор и подошёл как раз вовремя. – Покажите, где бокс, об остальном позабочусь я. И забудьте о том, чтобы прикасаться или подходить к машине. Я всё сам сделаю.

– Как скажете, господин капитан. – кивнул представитель хозяев. – Слышал? – обратился он к дежурному по КПП. – Тогда – рысью.

– Слушаюсь, господин капитан. – солдат козырнул и умчался.

Знаменская все это время придирчиво оглядывала городок, направляясь к гостинице для офицеров. Шедшие ей навстречу солдаты и офицеры сразу переходили на строевой шаг и козыряли, на что президент реагировала учтивыми кивками головы. Войдя в вестибюль гостиницы, она кивнула вскочившему из за пультового полукруга рослому сержанту и прошла в правое крыло, к хорошо знакомому ей номеру. Открыв неприметную дверь, Знаменская прошлась по комнатам и села на мягкий пуфик, стоявший в углу спальни.

Чуть слышно щёлкнула задвижка входной двери и в спальню вошёл Андриан Орлов. Виктория открыла глаза, но не успела ничего сказать, как оказалась на руках мужа, закружившего её по комнате.

– Андрин, отпусти… – шутливо просила Знаменская, обнимая главного друга за шею.

– Ни за что, Викта. Ни за что.

– А войдёт кто? Стыда будет…

– Какого такого стыда? Ты же такую волну устроила в Поволжье – мне мои коллеги не успевают докладывать о разительных изменениях в стольких областях… Устала? – он крепче обнял подругу.

– Если честно – да, Андрин. Немного вымоталась. Но это поправимо. А вот твоя весёлость, вижу, немного показная. Что случилось?

– М-м-м. Проблемы.

– Мне угадывать или сам скажешь?

– От твоих угадываний мороз по коже – сразу в точку попадаешь. – Андриан Николаевич сел на кровать, не выпуская жену из рук. – Проблемы в нашей молодежной организации дивизии. Избиение.

– Кто кого?

– Один из пацанов-первогодков избил нашу дочь Всеславу.

– Та-а-к. И каков же результат?

– Нам еле удалось остановить Петра и Константина. Они уже весьма помяли обидчика. Ещё немного – и он бы отправился к праотцам. Борис в разборках почти что не участвовал – братцы его просто оттащили, иначе у нас был бы труп. А ведь он между тем наш, спецназовец.

– Понимаю. Борис умеет делать врагов покойниками. Но и Петра и Константина следует похвалить за то, что вступились за сестру. А Ульяна?

– Она также попыталась помять… И весьма успешно. Но братцы оттащили её в сторону слишком быстро и сами продолжили наказание. Пока мы не прекратили это возмездие. Скажу прямо, их обоих остановить было сложновато.

– Где обидчик сейчас?

– На гауптвахте, где же ещё. В ПКТ.

– Законно. Твоё решение?

– Майор Кутузов, как командир местной организации настаивает на суде и дисквалификации.

– А молодые спецназовцы?

– Они пять раз пытались взять штурмом гауптвахту. Весьма профессионально. Сама понимаешь, не для того, чтобы освободить и оправдать.

– Понимаю. Как Всеслава?

– Оправилась. Я распорядился пока подержать её в медсанчасти в отдельной палате, но разрешил приходить туда друзьям и подругам. Врачи не возражают. Она достаточно быстро восстанавливается и особых проблем у неё нет. Лечение проходит успешно. Да и она не доставляет особых хлопот. У нас всё же весьма дисциплинированные девчата.

– И почему не сообщил раньше?

– Викта, ну ты же знаешь…

– И всё же.

– Мы уже сами разобрались.

– Как обидчик объясняет причину нападения?

– В его пояснении отсутствуют любые логические схемы. Он действовал импульсивно и эмоционально.

– А вот это уже опасно и настораживает. Кто курировал новичка?

– Вице-сержант Новицкий. Он уже подал рапорт о своем разжаловании в рядовые.

– Надеется легко отделаться… Не получится. Ответит по всей форме за наплевательское отношение к подопечному. – поморщилась Знаменская, но затем снова вернула лицу выражение деловой сосредоточенности. – Значит так. Пока пусть ваши структуры разберутся во всем детально. Всю собранную информацию пусть предоставят мне. Это раз. Во-вторых, завтра утром собери на полигоне весь личный состав ближайших к этому городку подразделений дивизии. Для торжественного краткого построения. Всего на полчаса. В третьих, после построения я сама займусь этим случаем. – Виктория встала с колен мужа. – И не пытайся меня остановить. Я уже имела неприятный разговор с журналистами и любой облом в такой ситуации нам крайне вреден.

– Не буду. Тебя остановишь. – Андриан встал. – А сегодня?

– Сегодня я пройдусь по службам и побываю на полигоне, поговорю с твоими воинами. Не возражаешь?

– Нет. Только форму одень.

– Андрин…

– Старше тебя по званию здесь никого нет и наши люди в расположении части лучше воспринимают того, кто в форме. Увы, это факт.

– Ладно. – Знаменская открыла шкафчик. – Был у нас один полковник стало два полковника. – она достала пакет с комбинезоном. Будучи врачом и женой кадрового офицера специальных сил России, Знаменская, верная своим принципам, в кратчайшие сроки прошла необходимые тесты и экзамены и довольно быстро, но заслуженно получила звание полковника специальных сил России незадолго до избрания на пост Президента страны, на что её супруг отреагировал абсолютно спокойно.

– А я пока пройдусь на кухню, просмотрю запасы провизии. Знаю, ты после инспекции любишь поесть.

– Да. Андрин. Распорядись, чтобы моим людям ни в чём не отказывали и к машине никого не допускали. И пусть проверят как они разместились и нет ли каких пожеланий.

– Слышал. Дежурный по КПП уже получил распоряжение. Об остальном я распоряжусь.

– И ещё: если мои орлы – все без исключения – захотят, пусть приходят сегодня вечером к нам. Не возражаешь?

– Нет, как можно, Викта.

– Можно, если осторожно. – улыбнулась Знаменская, провожая взглядом уходившего на кухню мужа. – И спасибо, что не стал скрывать от меня проблему.

– Да, от тебя скроешь. – вполголоса проговорил Андриан Николаевич, открывая дверцу шкафа с продуктами. – Нигде и никогда. Ты же способна за минуту вырыть котлован глубиной в километр. Любой снаряд просто обзавидуется.

Облачившись в полковничью форму, Виктория Станиславовна поправила перед зеркалом берет и портупею, придирчиво проверила чистоту ткани, после чего подхватила лёгкую планшетку, прицепив её к поясу. Через несколько минут она уже выходила в вестибюль, козыряя вскочившему и вытянувшемуся в струнку сержанту. «Похоже, Андрин был прав. Человека в форме в армии гораздо лучше воспринимают. Надо над этим поразмыслить». – отметила Знаменская.

– Госпожа президент России. Здравия желаю. Начальник гауптвахты капитан Григорьев. За время моего дежурства происшествий не случилось. – подтянутый коренастый офицер отдал полагающийся по уставу рапорт.

– Покажите мне ПКТ и дайте поговорить с заключённым. – сказала Знаменская, отвечая на уставное приветствие филигранным воинским жестом. – Оставьте одного из ваших орлов рядом. – последнюю фразу она сказала, чтобы не оскорблять недоверием начальника гауптвахты. В конце концов она в его владениях гостья и ему виднее что и как.

– Слушаюсь. – капитан кивнул подскочившему старшему солдату. – Железнов, проводи и побудь рядом. Рыпнется – действуй.

– Есть. – старший солдат козырнул президенту. – прошу следовать за мной, госпожа президент России.

Оказавшись в изолированной камере, Знаменская огляделась по сторонам. Перед ней стоял пятилетний пацан в безрукавке и шортах.

– Заключённый Ртищев, статья пять-сто-шестьдесят. – отрекомендовался он.

– Садись. – Знаменская указала на полку-нары и сама села на табурет, подождав, пока мальчишка сядет. – Что на этот раз не поделили? Только давай в подробностях и без утайки.

Рассказ мальчишки её не удивил. Она выслушала его не прерывая, без реплик и дополнительных вопросов.

– Я не знал, что это ваша дочь, госпожа президент.

– А если бы знал?

– Ни в жизнь бы пальцем не тронул.

– Похвально. Но для спецназовца России – абсолютно недостаточно.

– С меня даже форму сняли. Вот это дали и сказали, что всё…

– Стандартно.

– А моего куратора обещали разжаловать.

– Собственно говоря, он сам захотел. Я знаю о его рапорте.

– Но он не виноват. Виноват я.

– Хорошо, что понимаешь.

– Я прошу вас не отчислять меня.

– Этот вопрос – не ко мне. Это – решать командованию молодёжной организации и вашим старшим товарищам. Я вмешиваться не буду.

– Я обещаю, что это – в последний раз.

– Почему?

– Я всё понял.

– Что именно ты понял? Что перед тобой была дочь президента твоей страны? Или что перед тобой была женщина, будущая мать и жена? Или, может быть, ты понял, что мы в состоянии раздавить тебя без всякой жалости? Что именно ты понял?

– Я всё понял.

– Это – не ответ. Ты будешь отчислен. И за тобой это пятно сохранится на всю жизнь. – Знаменская встала. – Сотни лет подобные тебе издевались над женщинами, считая их существами второго сорта. Мы положили в границах России этому конец. Ты попытался поставить окончание такой порочной практики под сомнение и пострадал, поскольку у нас в границах России любая женщина-россиянка любого возраста защищается по высшему классу и без всякой жалости к обидчику. Ты избил девочку. Ты прикоснулся к ней без её согласия и желания. Этого достаточно для включения программы противодействия. – она открыла дверь камеры и вышла. Старший солдат закрыл замки и последовал за ней.

– Спасибо, господин Железнов, – Знаменская козырнула, – можете быть свободны.

– До свидания, госпожа президент России. – старший солдат учтиво козырнул и направился в дежурную комнату караула.

Знаменская вышла из помещения гауптвахты и пошла к зданию медсанчасти.

– Госпожа президент России. – ей навстречу вышел дежурный врач с нашивками майора. – В медсанчасти на излечении находятся восемь пациентов, двое гражданских и шестеро военнослужащих. В тяжёлом состоянии – два, в средней тяжести – два, лёгких – четыре. Разрешите проводить вас к дочери?

– Как её состояние?

– Средней тяжести, стабильное. Я знаю обстоятельства инцидента. Мне жаль.

– Палата номер?

– Четыре.

– Я сама, господин майор. – Знаменская прочла указатель палат и повернулась к лестнице. – Благодарю.

Оказавшись в просторной одноместной палате она сразу подошла к кровати, на которой лежала её дочь. Девочка открыла глаза, увидела маму и через секунду оказалась у неё на руках.

– Всеслава, не бузи и не нарушай режим. – Знаменская поцеловала дочь и уложила её обратно в постель. – Здравствуй. Как себя чувствуешь?

– Почти нормально, мам. Здравствуй. Я всё же успела немного его отделать.

– Молодец. Но и сама пострадала.

– Не хотела отправлять его в нокаут. Он всё же ещё маленький, только кандидат.

– За это хвалю. – Знаменская внимательным взглядом окинула дочь. – Вижу, он также поработал.

– Чисто импульсивно, мам. А на такой основе меня взять нельзя.

– Ладно. Рассказывай последние новости, Всеслава. – Знаменская села на край кровати.

– Хорошо, мам. – девочка со всеми подробностями рассказала о событиях последнего месяца.

– Магнитофончик ты мой. – Виктория Станиславовна поцеловала дочь. – Тебе не в спецназ надо было идти, а куда-нибудь подальше от синяков.

– Мама… – укоризненно произнесла Всеслава. – Пусть этим «подальше» профессионально занимается моя сестричка. А я уж постараюсь сделать всё и сверх всё на моем участке.

– Ладно. А теперь давай-ка чётко и точно о своем состоянии, дочка. Ты же знаешь, что я не только мама и главком, но и врач. Лады?

– Лады. – девочка кивнула и достаточно толково рассказала о том, что её беспокоит в собственном здоровье. Знаменская слушала внимательно, не перебивая.

– Хорошо. Я, вполне возможно, задержусь здесь на пару-тройку дней, так что будем видеться. А сейчас скажи мне, где Ульяна и братцы?

– Ульяна – в вычислительном центре городка, днюет и ночует у клавиатур и сенсоров. Просчитывает какой-то хитрый алгоритм, меня даже не посвящает в его суть. А братцы… Пётр занимается в спортгородке, хочет усовершенствовать технику «молнии», подготовить рекомендации для спортивных секций. Ты же знаешь, он у нас не только технарь, но и великий спортсмен и неплохой тренер. Константин не вылезает из клуба, учится играть на терменвоксе. Я слышала, у него неплохо получается, а многие говорят, что он имеет над музыкальными инструментами какую-то нечеловеческую власть. Возможно, он станет великим музыкантом или композитором. Борис… Он пропадает на полигоне с утра до вечера, его оттуда клещами не вытянешь. Ещё немного – и он превратит полигон городка в сущий ад. Начальник полигона, капитан Данилов говорит, что Борис способен любое препятствие сделать адски неприступным. Но прежде он сотни раз сам преодолеет его за кратчайшее время с любыми мыслимыми усложнениями. А ведь там препятствия – для взрослых дядь и тёть рассчитаны, а не для пятилетних пацанов и девчат. Даже мои девчата в свои шесть-семь лет многие препятствия в их первозданном виде и то – обходят десятой дорогой. А уж если над ними Борис поработает – там и сорокалетний профессионал может спасовать. Знаю. Слышала многие аргументированные реплики знатоков на этот счет.

– Благодарю за точную информацию, мой магнитофончик. Восстанавливайся. А я пока пройдусь по части, посмотрю, что и как.

– Мам…

– Что, доча?

– Может, не надо? Ты и так устала.

– Надо, доча, надо. Я приехала сюда не отдыхать, а работать.

– Угу, работать. Я тут слышала ежедневно полные отчёты о твоей работе. Корреспонденты не могут понять, как тебя на все хватает.

– Зато россияне понимают. Очень многие. И этого мне достаточно. Восстанавливайся и режим не нарушай.

– Ладно. Придёшь?

– Обязательно. – Знаменская направилась к двери. – Отдыхай. – она вышла из палаты, кивнула подошедшему военврачу, курирующему этот этаж, выслушала короткий доклад. – Благодарю вас, господин старший лейтенант. Она обещала не нарушать режим. А у моей дочки слово – кремень. Будет доставлять проблемы – накажите. Разрешаю. – улыбнулась президент. – Я пройдусь по территории медчасти, посмотрю. Можно к пациентам?

– Можно, госпожа президент.

– Тогда дайте мне халат, чтобы не вытягивались и не козыряли.

– Хорошо. – Медик подал комбинезон и Знаменская моментально облачилась, скрыв знаки различия. – Выглядит неотразимо.

– Скажете тоже. Благодарю. Можете быть свободны.

Попрощавшись с врачом, она прошлась по палатам, начав с самых тяжёлых и окончив в палате для самых лёгких. Её появление вызывало неподдельный интерес и оживление у пациентов, но Знаменская сразу же возвращала наиболее активных в предписанные врачами рамки. Окончив встречи с пациентами, президент зашла к врачам в их кабинеты и посты, получила последнюю информацию и покинула медсанчасть.