Текст книги "Повседневная жизнь Петербурга на рубеже XIX— XX веков; Записки очевидцев"

Автор книги: Дмитрий Засосов

Соавторы: Владимир Пызин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 33 страниц)

О военных

В Петербурге постоянно находилось свыше 30 тыс. солдат и около 5 тыс. офицеров, что соответствовало предписаниям о численности войск, необходимых для обороны крепости диаметром 12 верст, т. е. равновеликой Петербургу (Брокгауз. II. XII. стб. 682). Следовательно, столица была перенасыщена воинскими частями: ведь в мирное время не было необходимости держать в городе гарнизон такой же величины, как во время осады. На посту главнокомандующего войсками гвардии и Петербургского военного округа вел. кн. Владимира Александровича, умершего в 1909 г., сменил вел. кн. Николай Николаевич.

В гвардейский корпус входили полки л.-гв. Преображенский, Семеновский, Измайловский, Егерский, Московский, Гренадерский, Павловский, Финляндский, Резервный пехотный, Казачий императорский, Атаманский наследника-цесаревича, Сводно-казачий, 1-я и 2-я артиллерийские бригады, Саперный батальон, Кавалергардский полк имп. Марии Федоровны, полк Конной гвардии, Стрелковая и Конно-артиллерийская бригады, Стрелковый артиллерийский дивизион, полевой Жандармский эскадрон и части гвардии, дислоцированные при загородных царских резиденциях: в Царском Селе полки л.-гв. Гусарский, 1-й Кирасирский императорский («желтые кирасиры»), 1-й Стрелковый императорский, 4-й Стрелковый императорской фамилии, 1-й и 2-й императорские Стрелковые батальоны; в Петергофе полки л.-гв. Уланский имп. Александры Федоровны и Конно-гренадерский; в Старом Петергофе л.-гв. Драгунский полк; в Гатчине л.-гв. Кирасирский полк имп. Марии Федоровны («синие кирасиры»); в Стрельне л.-гв. Стрелковый артиллерийский батальон и 2-й артиллерийский парк; в Павловске часть л.-гв. Сводно-казачьего полка, часть Конно-артиллерийской бригады и запасная пешая батарея.

Армейские части в столице – 145-й Новочеркасский имп. Александра III и 198-й Александро-Невский резервный пехотные полки, 18-й саперный и 1-й железнодорожный батальоны, 1-й полевой инженерный парк и части крепостной артиллерии. Большинство армейских частей стояло в окрестностях (РВПВО).

Воспитательными военно-учебными заведениями были кадетские корпуса: 1-й, 2-й вел. кн. Михаила Николаевича, имп. Александра II, Николаевский и общие классы Пажеского корпуса. В течение 7 лет они давали мальчикам общее среднее образование и готовили их к поступлению в военные училища.

Офицеров выпускали заведения 4 типов. Первый – юнкерское пехотное училище, подготавливавшее за 2 года подпрапорщиков. Второй тип – закрытые училища, приравнивавшиеся к вузам: пехотные Павловское и Владимирское, кавалерийское Николаевское, артиллерийские Михайловское и Константиновское, инженерное Николаевское, Военно-топографическое, Интендантские курсы и специальные классы Пажеского корпуса. Их учащиеся (юнкера) считались состоящими на действительной военной службе. В артиллерийском и инженерном училищах курс длился 3 года, в остальных 2. Третий тип – академии: Николаевская Генерального штаба, Михайловская артиллерийская, Николаевская инженерная, Александровская военно-юридическая. В них принимали по экзамену офицеров, прослуживших несколько лет в строю. В первых трех академиях курс был 2-годичный. Выпускников откомандировывали обратно в их части, а лучших оставляли на годичный дополнительный курс и затем назначали к службе по специальности. В Военно-юридической академии курс длился 3 года. Военно-медицинская академия готовила врачей для военного и морского ведомств. Слушатели (в 1912 г. – 362 стипендиата военного ведомства и 50 морского) считались на действительной службе. По уровню преподавательского состава, разнообразию клиник, богатству учебно-вспомогательных пособий это был один из лучших медицинских вузов в мире. Четвертый тип – специализированные школы переподготовки офицеров: Кавалерийская, Артиллерийская, Воздухоплавательная, Гимнастическо-фехтовальная; и унтер-офицеров: Электротехническая, Техническая артиллерийская, Пиротехническая, Военно-фельдшерская, Кондукторская (кондукторы – это сверхсрочнослужащие чертежники и художники в армии).

Флот был привилегированной частью вооруженных сил: ассигнований на него шло гораздо больше, чем на армию. В столице квартировали Гвардейский и 2-й Балтийский экипажи, чей состав служил для пополнения корабельных команд; в экипаже числилось около 1000 нижних чинов (во времена парусного флота таково было число матросов стопушечного 3-палубного корабля).

Морских офицеров выпускали Морской кадетский корпус цес. Алексея и Морское инженерное училище имп. Николая I (в Кронштадте). Морской кадетский корпус был закрытым учебным заведением с шестью классами: тремя общеобразовательными и тремя специальными («гардемаринскими»), соответствовавшими юнкерскому училищу. Гардемарины – учащиеся 6-го класса, проходившие годичную практику на корабле, после которой их производили в офицеры (мичманы). Высшее образование давала Николаевская морская академия. В нее по экзамену принимались офицеры флота. Она имела 4 отделения: гидрографическое, механическое, кораблестроительное и военно-морское. Первые три имели 2-годичный курс, последнее – одногодичный.

Военная жизнь с ее распорядком, обычаями, этикетом, символикой «наполняла и оформляла собой почти все проявления городской жизни, определяла градостроительную и планировочную структуру города, его колорит, жизненный ритм площадей и улиц. Архитектура казарм и полковых соборов, манежи и караульные будки, перемещение войск в городе, их внешний вид – все это накладывало на облик города характерный и яркий отпечаток. Военный элемент в жизни города проявлялся в топонимике и городском фольклоре, в укладе жизни и во многих чертах партикулярного быта» (Вилинбахов Г. 16). Офицеры гвардии и флота в блестящих мундирах, в орденах и медалях красовались на концертах, банкетах, балах, балетах, приемах, гуляньях и катаниях, придавая столичным развлечениям и торжествам оперную пышность.

Офицерство относилось к штатским с высокомерием, укорененным в давних традициях российской сословной иерархии. Военная служба давала ощутимое преимущество в получении дворянства, отраженное в «Табели о рангах» (см. таблицу).

Потомственное дворянство на гражданской службе давал IV класс, а на военной – VI класс. Личное (не наследуемое потомками) дворянство на гражданской службе давал IX класс, а на военной службе в мирное время – XII класс, во время войны – XIII класс.

Для офицеров обычно проходили безнаказанно случаи диких расправ над штатскими, смакуемые офицерами в «Поединке» А. И. Куприна: «В каком-то большом городе – не то в Москве, не то в Петербурге – офицер застрелил, „как собаку“, штатского, который в ресторане сделал ему замечание, что порядочные люди к незнакомым дамам не пристают». Когда подпоручик Ромашов осмеливается возразить, что разумнее потребовать удовлетворения на поединке, чем «нападать с шашкой» на безоружного порядочного человека, дворянина, – товарищи по службе поднимают его на смех.

«Я совсем не зря грозился покончить с собой, если бы мне не удалось избежать воинской службы… среди нашего довольно обширного круга знакомой молодежи и вовсе не был исключением. В частности, все мои ближайшие друзья питали одинаковые с моими чувства, и всем им удавалось так или иначе избежать воинской повинности». Моральное основание для уклонения от службы молодежь находила в проповеди Толстого о непротивлении злу насилием (Бенуа А. I. 702, 703).

Самым великолепным столичным ритуалом был парад в конце апреля – начале мая на Марсовом поле, которым завершался зимний светский сезон: после парада гвардия отправлялась в Красное Село. Генерал А. А. Игнатьев вспоминал: «Две алые полоски двух казачьих сотен конвоя открывали прохождение войск… За конвоем, печатая шаг, проходил батальон Павловского военного училища, потом сводный батальон, первой ротой которого шла пажеская рота, вызывавшая своими касками воспоминание о давно забытой эпохе. Затем… на середину поля выходил оркестр преображенцев, и начиналось прохождение гвардии, шедшей в ротных, так называемых александровских колоннах, сохранившихся от наполеоновских времен. Красноватый оттенок мундиров Преображенского полка сменялся синеватым оттенком Семеновского, белыми кантами Измайловского и зелеными – егерей. Однообразие форм нарушал только Павловский полк, проходивший в конусообразных касках эпохи Фридриха Прусского и по традиции, заслуженной в боях, с ружьями наперевес. В артиллерии, сразу за пехотой, бросались в глаза образцовые запряжки из рослых откормленных коней, подобранных по мастям с чисто русским вкусом: первые батареи на рыжих конях, вторые – на гнедых, третьи – на вороных… Серебристые линии кавалергардов на гнедых конях сменялись золотистыми линиями конной гвардии на могучих вороных, серебристыми линиями кирасир на краковых конях и вновь золотистыми линиями кирасир на рыжих. Вслед за ними появлялись красные линии донских чубатых лейб-казаков и голубые мундиры атаманцев, пролетавших обыкновенно налетом. Во главе второй дивизии проходили мрачные конногренадеры, в касках с гардами из черного конского волоса, а за ними на светло-рыжих конях – легкие синеватые и красноватые линии улан. Над ними реяли цветные флюгера на длинных бамбуковых пиках, отобранных ими в турецкую кампанию. Красно-серебристое пятно гвардейских драгун на гнедых конях было предвестником самого эффектного момента парада – прохождения царскосельских гусар. По сигналу „галоп“ на тебя летела линия красных доломанов; едва успевала, однако, эта линия пронестись, как превращалась в белую – от накинутых на плечи белых ментиков. Постепенно кавалерийские полки выстраивались в резервные колонны, занимая всю длину Марсова поля, противоположную Летнему саду. Перед этой конной массой выезжал на середину поля сам генерал-инспектор кавалерии, Николай Николаевич. Он высоко поднимал шашку в воздух. Все на мгновение стихало. Мы, с поднятыми палашами, не спускали глаз с этой шашки. Команды не было; шашка опускалась, и по этому знаку земля начинала дрожать под копытами пятитысячной массы, мчавшейся к Летнему саду. Эта лавина останавливалась в десяти шагах от царя» (Вилинбахов Г. 16–20).

Казармы полков, участвовавших в этом апофеозе военного великолепия, отнимали у города 28 га ценнейшей земли – территорию, равновеликую пяти Дворцовым площадям. К началу века они не удовлетворяли ни строительным, ни эксплуатационным нормам и с каждым годом требовали все больших расходов на ремонт. У военных не хватало средств на поддержание уличного благоустройства в окрестностях казарм, что вызывало справедливые жалобы обывателей. Да и сами дислоцированные в центре столицы войска были крайне стеснены как недостатком места для обучения молодых солдат, так и отдаленностью стрельбищ (Енакиев Ф. 68, 69).

Пока войска были верны царю, концентрация их близ трона поддерживала уверенность в его незыблемости. Но эта стратегия оказалась недальновидной. Когда солдаты перестали повиноваться командирам, избыточность столичного гарнизона обернулась роковым обстоятельством для царского режима, а затем и для Временного правительства. Расположенные в городе казармы стали очагами революционной пропаганды. Штыки, защищавшие власть от народа, обратились против самой власти. Без этих штыков власть не перешла бы к большевикам.

Кронштадт

Кронштадт был наряду с Петербургом и Николаевом одним из трех в России военных портов 1-го разряда. В административном отношении он являлся особым военным губернаторством в пределах Санкт-Петербургской губернии. Город занимал примерно 1200 x 800 саженей на восточной половине острова Котлин и делился на Адмиралтейскую и Комендантскую части.

Адмиралтейская, открытая к гаваням на южной стороне острова (с запада на восток – Купеческой, Средней и Лесной), соединяла функции порта, верфи, военно-административного и учебного центра Балтийского флота. В ней почти не было жилья – только казенные постройки и гидротехнические сооружения: причалы, доки, склады, таможня, лесная биржа, казначейство, Николаевское инженерное училище, морской манеж, дом и канцелярия главного командира Кронштадтского порта и военного губернатора, мужская и женская гимназии, Петровский парк с памятником Петру I. К 1913 г. в Адмиралтейской части воздвигли знаменитый Морской собор и поставили невдалеке от него памятник С. О. Макарову. Комендантская часть – это собственно город: благоустроенные улицы, жилые кварталы и казармы, церкви, здания Городской думы и Общества взаимного кредита, торговые заведения, Морское собрание, библиотека, театр.

Население города в 1902 г. 43 тыс. человек, а в 1914 г. – 65 тыс. Половина были военными моряками, остальные обслуживали нужды морского ведомства и флота. На 100 мужчин приходилось 83 женщины (Брокгауз. II. XXIII. Ст. 449). Отсюда своеобразие быта, отразившееся, в частности, в особенностях языка, тонко уловленных Д. А. Засосовым и В. И. Пызиным: ни в одной главе книги нет столько жаргонизмов, как в главе о Кронштадте. Этимологию некоторых их них – «пасач», «козяк» – нам не удалось выяснить даже в «Толковом словаре живого великорусского языка» В. И. Даля – отставного кронштадтского морского офицера.

В Кронштадте было несколько учебных заведений морского ведомства: кроме Николаевского инженерного училища – Минные офицерские классы, Машинная школа Балтийского флота, школы водолазов и юнг. Существовали астрономическая и компасная обсерватории (там же. Ст. 450). Еще при Петре I был установлен футшток – устройство для определения фактического уровня поверхности моря относительно средней его величины, дающее нулевой отсчет для всей российской геодезической системы. Обширный морской госпиталь был одним из передовых центров европейской практической и научной медицины. В 1896 г., спустя лишь год после опубликования Рентгеном его открытия, преподаватель Минных офицерских классов А. С. Попов сконструировал для госпиталя рентгеновский аппарат, с помощью которого были получены первые в России снимки внутренних органов человека (Соколов В. 318, 319).

Военная гавань выступала на юго-восток – по направлению к Петербургу. От Толбухина маяка на восток до этой гавани простирался Малый рейд; на запад на 13 верст – Большой рейд. К созданию системы фортов на Котлине и вокруг него приступили при Николае I. В 1856–1871 гг. их строительство продолжили по проектам графа Тотлебена. С 1896 г. форты одевали в бетон и вооружали дальнобойной артиллерией (Соколов В. 319). Реконструкцию и перевооружение фортов завершили к началу Первой мировой войны.

Окрестности Петербурга и дачная жизнь

Летняя жизнь за городом стала привычной для петербуржцев с конца 1830-х гг. Самым престижным дачным местом был Каменный остров; немцы предпочитали Крестовский; дешевые дачи Новой и Старой Деревни и домишки на Карповке привлекали холостых чиновников; в Лесном и Парголове отдыхала интеллигенция; в Заманиловке – скромные чиновники с семьями (Деотто П. 362–364). Ареал дачных мест значительно расширился с проведением железных дорог: в 1837 г. – Царскосельской, в 1851 г. – Николаевской, в 50-х гг. – Варшавской, в 1857 г. – на Петергоф (в 1864 г. ее довели до Ораниенбаума), в 1859 г. – на Красное Село, в 1870 г. – Финляндской, в 1874 г. – Балтийской через Гатчину, в 1876 г. – на Сестрорецк через Териоки и в 1894 г. – через Лахту, в начале 1900-х гг. – Витебской (вскоре от нее отвели ветку на Поселок).

Респектабельная публика тянулась поближе к императорским резиденциям, где царили порядок и чистота, – к Петергофу, Стрельне, Павловску. Просвещенное чиновничество, литераторы, инженеры, модные врачи, адвокаты и художественная интеллигенция, стоявшая в оппозиции к официозной культуре, предпочитали ближнюю Финляндию и Эстляндию: это давало иллюзию отдыха в Европе, позволяло наведываться в город и не вводило в катастрофические траты (Лихачев Д. 76; Лурье Л. 173, 174). Люди состоятельные, но без апломба, отдыхали в таких приятных местах, как Разлив, Лесной, Шувалово, Островки, Вырица, Сиверская, Красное Село, Тайцы, Мариенбург, Мартышкино. Им было по средствам снимать дачу, сохраняя за собой квартиру в городе. Архитектура их летних жилищ – романтичная, легкомысленно-нарядная, прозрачная, приветливая – не была похожа ни на городскую, ни на дворцово-парковую. Большинство же петербуржцев – «интеллигентный пролетариат», мелкие чиновники, конторщики, офицерские вдовы, народные учителя – удовлетворялись грязными крестьянскими избами или неказистыми «карточными домиками», которые строились владельцами, заботившимися лишь о прибыли, всюду, куда только можно было добраться железной дорогой; некоторые дачники устраивались в сараях и хлевах (Лурье Л. 174; Деотто П. 359, 368).

Если представить себе преследовавшие бедных дачников запахи навоза и кухни, испарения болот, пыль проселков и деревенских улочек, сквозняки в горницах, ежедневные поездки «дачных мужей» на службу и обратно в битком набитых душных вагонах, то жизнь их не назовешь комфортабельной и здоровой. Но оставаться на лето в Петербурге им было бы хуже.

Во-первых, многие были готовы голодать зимой, лишь бы летом показывать, что они «не простые какие-нибудь люди, а живут на даче». Во-вторых, сезонная плата за дачу была ниже, чем за квартиру. Это вынуждало жить за городом как можно дольше – чуть ли не до октября – и затем устремляться в город искать зимние квартиры: начиналась «несносная процедура странствования по улицам, лазания по четвертым и пятым этажам, бесконечные и однообразные беседы с дворниками» (Деотто П. 365, 368). В-третьих, в летнем Петербурге и даром никто не хотел бы жить. Воздух был так задымлен, что в 1914 г. летчик, покруживший над городом, рассказывал: «Петрограда вы не видите. Там, где он должен быть, большое темно-серое, почти черное пятно» (цит. по ПРП. 267). Шум и давка на улицах делались невыносимыми. По набережным было не пройти из-за причалов со снующими туда-сюда грузчиками. Город превращался в гигантскую строительную площадку, на которой кипела работа армии пришлых каменщиков, плотников, маляров, кровельщиков. Ремонт домов; земляные работы, отравлявшие воздух миазмами почвы; улицы, перегороженные рогатками из-за починки мостовых. «Город изрыт весь точно во время осады; пешеходы, конки, экипажи – все лепится к одной стороне. <…> Трудно жить в Петербурге летом, в знойные дни, а еще хуже того в тихие вечера после них: дышать нечем; на улицах висит сизоватая пелена каких-то промозглых испарений, начинает пахнуть даже на лучших улицах гнилью, навозом» (Минцлов С. 25, 92). В-четвертых, людей гнал на лоно природы миф о противоестественности и бесчеловечности Петербурга, о гибельности жизни в нем. Укорененный в старых пророчествах о неминуемом конце города, порожденного волей Петра-«антихриста», он после пушкинского «Медного всадника» и «Петербургских повестей» Гоголя достиг апогея в творчестве Достоевского и символистов (Топоров В. 4–29). Дачная жизнь манила исцеляющим душу уходом на простор природы (воспринимаемой через призму литературы, музыки и живописи), к более простому (но без отказа от городских привычек) укладу жизни и более открытым (но не без соблюдения приличий) отношениям (Деотто П. 366–369).

За 1908 г. пассажирооборот Варшавского и Балтийского вокзалов составил (в сумме) 8,4 млн. пассажиров, Финляндского – 4,8 млн., Николаевского – 2,5 млн., Царскосельского – 2,2 млн., Приморского – 2,1 млн. Билеты начинали продавать за полчаса-час до отправления поезда. Приобрести билет, зарегистрировать багаж, занять место в вагоне можно было поручить за 30–50 коп. носильщику, запомнив его номер и указав, в каком купе хотите ехать – для курящих, некурящих или для дам. На перрон пускали по предъявлении проездного билета или перронного (10 коп.). Вагоны 1-го класса были голубые, 2-го – желтые, 3-го – зеленые. Перед отправлением давали три звонка: первый за 15 мин., второй – за 5, сразу за третьим поезд трогался. Поезда делали по 30–40 км/час, подолгу стояли на станциях, опаздывали. Тарифная сетка на 1914 г.:

Провоз багажа весом до 1 пуда был свободный. Багаж можно было держать в камерах хранения 3 дня, платя 5 коп. в день за место (Baedeker K. 20–24). На станциях разносили еду. Официанты-татары в белых передниках, «начиная с первых же звуков пыхтения приближавшегося поезда, носились бегом, подобно санитарам скорой помощи. Еда… была прекрасной; сравнить еду в каком-нибудь ресторане с едой на железной дороге… значило выразить похвалу этому ресторану» (Стравинский И. 1971. 23). Чай можно было получить в любое время дня и ночи за 10 коп.

Список сокращений

Аверченко А. – Аверченко А.Записки простодушного. М., 1992.

Айвазов И. – Айвазов И. Г.Новая вероисповедальная система русского государства. М., 1908.

Алянский Ю. – Алянский Ю.Увеселительные заведения старого Петербурга. СПб., 1996.

Антонов В. 1993 – Антонов В. В., Кобак А. В.Полковые храмы Петербурга. – В кн.: Невский архив. Историко-краеведческий сборник. М.; СПб., 1993.

Антонов В. 1994 – Антонов В. В., Кобак А. В.Святыни Санкт-Петербурга. Историко-церковная энциклопедия в 3 т. Т. 1. СПб., 1994.

Ахматова А. I – Анна Ахматова.Десятые годы. М., 1989.

Ахматова А. II – Анна Ахматова.Фотобиография. М., 1989.

Барабанов Е. – Барабанов Е. В.В. В. Розанов. – В кн.: В. В. Розанов.Сочинения в 2 т. Т. 1. Религия и культура. М., 1990.

Барабанова А. – Барабанова А. И.Место казни первомартовцев. – В кн.: Краеведческие записки. Исследования и материалы. Вып. 1. СПб., 1993.

Бахтиаров А. 1903 – Бахтиаров А.Современный Петербург // Родник, 1903, май.

Бахтиаров А. 1994 – Бахтиаров А. А.Брюхо Петербурга. Очерки столичной жизни. СПб., 1994.

Бенуа А. – Бенуа А.Мои воспоминания. В 2 т. М., 1993.

Блок А.  – Блок А.Собрание сочинений в 8 т. М.; Л., 1960–1963.

Богданов И. – Богданов И.Лахта. Ольгино. СПб., 1997.

Богомолов Н. – Богомолов Н. А., Малмстад Джон Э.Михаил Кузмин: искусство, жизнь, эпоха. М., 1996.

Брокгауз I – Энциклопедический словарь. СПб., Брокгауз—Ефрон.

Брокгауз II – Новый энциклопедический словарь. СПб., Брокгауз—Ефрон.

Бурини С. – Бурини С.От кабаре к городу как тексту // Europa orientalis XVI/1997 : 2, р. 275–279.

Векслер А. – Векслер А. Ф.Комментарии к кн.: М. И. Пыляев. Забытое прошлое окрестностей Петербурга. СПб., 1996.

Вернадский В. – Вернадский В. И.Высшая школа в России. – В кн.: Ежегодник газеты «Речь» на 1914 год.

Вилинбахов Г. – Вилинбахов Г. В.Санкт-Петербург – «военная столица» // Наше наследие, 1989, № 1.

Витязева В. – Витязева В. А., Кириков Б. М.(сост.). Ленинград. Путеводитель. Л., 1986.

ВЭ – Военная энциклопедия. СПб., 1911–1915.

Гаевский В. – Гаевский В.«Мадам Семнадцать». – В кн.: Матильда Кшесинская.Воспоминания. М., 1992.

Гаспаров М.  – Гаспаров М. Л.Занимательная Греция. Рассказы о древнегреческой культуре. М., 1995.

Гершензон П. – Гершензон П.Путешествие с комментариями. – В кн.: Метафизика Петербурга. Вып. 1. СПб., 1993.

Гессен И. – Гессен И.Внутренняя жизнь. – В кн.: Ежегодник газеты «Речь» на 1914 год.

Гиппиус З. – Гиппиус З.Живые лица. Воспоминания. В 2 кн. Кн. 2. Тбилиси, 1991.

Гозенпуд А. – Гозенпуд А.Русский оперный театр между двух революций. 1905–1917. Л., 1975.

ГР – Города России в 1910 году. СПб., 1914.

Гранат – Энциклопедический словарь русского библиографического института Гранат.

Данилевский Н.  – Данилевский Н. И. —Дождется ли Петроград благоустроенных мостовых и тротуаров? Пг., 1916.

Деотто П. – Деотто П.Петербургский дачный быт XIX в. как факт массовой культуры // Europa orientalis XVI/1997 : 1, р. 357–371.

Дубова Н. – Дубова Н. К.Записки Г. А. Иванишина – новый источник по истории Петропавловской крепости. – В кн.: Краеведческие записки. Исследования и материалы. Вып. 1. СПб., 1993.

Енакиев Ф. – Енакиев Ф. Е.Задачи преобразования С.-Петербурга. СПб., 1912.

Животов Н. – Животов Н. Н.Петербургские профили. В 4 вып. Вып. I. На извозчичьих козлах. Вып. II. Среди бродяжек. Вып. III. Среди факельщиков. Вып. IV. Среди официантов. СПб., 1894.

Змеев И. – Змеев И. А., Плаксин А. А., Сорокин Н. И., Фатеев А. М.Ломоносов. Л., 1968.

Зоркая Н. – Зоркая Н. М.На рубеже столетий. У истоков массового искусства в России 1900–1910 годов. М., 1976.

Каганов Г. – Каганов Г. З.Санкт-Петербург: образы пространства. М., 1995.

Карпенко М. – Карпенко М. А., Кириллина Е. В., Левенфиш Е. Г., Прибульская Г. И.«Пенаты». Музей-усадьба И. Е. Репина. Л., 1976.

Кашпур Л. – Кашпур Л. И.Биржевые артели Петербурга. – В кн.: Этнография Петербурга – Ленинграда. 3. СПб., 1994.

Кирсанова Р. – Кирсанова Р. М.Розовая ксандрейка и драдедамовый платок. Костюм – вещь и образ в русской литературе XIX века. М., 1989.

Клещева Л. – Клещева Л. С.Комментарии к кн.: М. И. Пыляев.Забытое прошлое окрестностей Петербурга. СПб., 1996.

Кобак А. – Кобак А. В.Ансамбль за окнами электрички // Ленинградская панорама, 1988, № 1.

Козырева М. – Козырева М. Г.Комментарии к кн.: М. И. Пыляев.Забытое прошлое окрестностей Петербурга. СПб., 1996.

Конечный А. – Конечный А. М.Петербургские народные гулянья на масленой и пасхальной неделях. – В кн.: Петербург и губерния. Историко-этнографические исследования. Л., 1989.

Коровин К. – Константин Коровин вспоминает… М., 1990.

Костеневич А. – Костеневич А.Русские собиратели французской живописи. Два клана. – В кн.: Морозов и Щукин – русские коллекционеры. От Моне до Пикассо. Каталог выставки. Музей Фолькванг, Эссен. Музей им. А. С. Пушкина, Москва. Эрмитаж, Санкт-Петербург. 1994.

Краско А. – Краско А. В.Комментарии к кн.: М. И. Пыляев.Забытое прошлое окрестностей Петербурга. СПб., 1996.

Красногородцев С. – Красногородцев С. А.Комментарии к кн.: М. И. Пыляев.Забытое прошлое окрестностей Петербурга. СПб., 1996.

Крашенинников А. – Крашенинников А. Ф.Павловск. – В кн.: Памятники архитектуры пригородов Ленинграда. Л., 1985.

Круглов Г. – Круглов Г.Власть в столичном городе Санкт-Петербурге // Новый журнал, 1993, № 2.

КСГ – Курс сокольской гимнастики. СПб., 1912.

Кузнецова О. – Кузнецова О. Н., Сементовская А. К., Штейман Ш. И., Элькин Е. Н.Летний сад, Летний дворец и Домик Петра I. Л., 1954.

Кшесинская М. – Кшесинская М.Воспоминания. М., 1992.

Кючарианц Д. – Кючарианц Д. А.Художественные памятники города Ломоносова. Л., 1985.

Лебедева Е. – Лебедева Е. А.Петроград и его святыни. СПб., б. г.

Левин С.  – Левин С. Ф.Кронштадт и Балтийский флот в 50-е гг. XIX в. в воспоминаниях М. К. Цебриковой. – В кн.: Петербургские чтения – 95. СПб., 1995.

Лейкина-Свирская В. – Лейкина-Свирская В. Р., Селиванова И. В.Школа в Финском переулке. СПб., 1993.

Лихачев Д.  – Лихачев Д. С.Заметки к интеллектуальной топографии Петербурга первой четверти двадцатого века (по воспоминаниям). – В кн.: Семиотика города и городской культуры. Петербург. (Труды по знаковым системам XVIII). Тарту, 1984.

ЛМХ – Лавры, монастыри и храмы на Св. Руси. С.-Петербургская епархия. СПб., 1908–1909.

ЛО – Ленинградская область. Исторический очерк. Л., 1986.

Лотман Ю.  – Лотман Ю. М.Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII – начало XX века). СПб., 1994.

ЛРБ – Лоция Русского берега Балтийского моря. СПб., 1888.

Лурье Л.  – Лурье Л.Петербургский календарь. – В кн.: Петербургский святочный рассказ. Л., 1991.

Маковский С. – Маковский С. К.Портреты современников. – В кн.: Серебряный век. М., 1990.

Мандельштам О. – Мандельштам О.Сочинения в 2 т. Т. 2. Проза. Переводы. М., 1990.

Масси Р. – Масси Р.Николай и Александра, или История любви, погубившей империю. СПб., 1995.

Мейендорф И. – Мейендорф И., прот. Русский епископат и церковная реформа (1905 г.) // Вестник русского христианского движения, № 122, III —1977.

Мережковский Д. – Мережковский Д.Больная Россия. Л., 1991.

Мертваго А.  – Мертваго А.Петербург и Москва // Даугава, 1992, № 5, сентябрь—октябрь.

Милашевский В.  – Милашевский В.Вчера, позавчера… Воспоминания художника. М., 1989.

Милюков П. 1915 – Милюков П. Н.Общественное мнение, парламенты и правительство союзников. – В кн.: Ежегодник газеты «Речь» на 1915 год.

Милюков П. 1990 – Милюков П. Н.Воспоминания. В 2 т. Т. 2. М., 1990.

Минцлов С.  – Минцлов С. Р.Петербург в 1903–1910 годах. Рига, 1931.

Мосолов А.  – Мосолов А. А.При дворе последнего российского императора. Записки начальника канцелярии Министерства императорского двора. М., 1993.

МП – Музыкальный Петербург. Энциклопедический словарь. Т. 1. XVIII век. Кн. 1. А-И. СПб., 1996.

Набоков В. – Набоков В.Другие берега. Л., 1991.

Никитин Н. – Никитин Н. В.Петербург ночью. СПб., 1903.

Орлова Л. – Орлова Л.Азбука моды. М., 1989.

Петровская И. 1990 – Петровская И.Театр и зритель российских столиц. 1895–1917. Л., 1990.

Петровская И. 1994 – Петровская И., Сомина В.Театральный Петербург. Начало XVIII века – октябрь 1917 года. Обозрение-путеводитель. СПб., 1994.

ПЖ – Петербург и его жизнь. СПб., 1914.

Пирютко Ю. – Пирютко Ю. М.Гатчина. Художественные памятники города и окрестностей. Л., 1979.

ПК – Придворный календарь. 1915. – В кн.: А. А. Мосолов.При дворе последнего российского императора. Записки начальника канцелярии Министерства императорского двора. М., 1993.

Попов В. – Попов В.Родословное древо // За кадры верфям, № 4–5 (2162–2163), ноябрь – декабрь 1996.

Приамурский Г. – Приамурский Г. Г.Три века петербургской навигации (К проблеме семантической структуры церемонии открытия навигаций). – В кн.: Петербургские чтения – 95. СПб., 1995.

ПРП – Петербург в русской поэзии. XVIII – начало XX века. Поэтическая антология. Л., 1988.

Пунин А. – Пунин А. Л.Повесть о ленинградских мостах. Л., 1971.

Пыляев М. 1990 – Пыляев М. И.Старый Петербург. Рассказы из былой жизни столицы. СПб., 1889 (репр. воспр. М., 1990).

Пыляев М. 1996 – Пыляев М. И.Забытое прошлое окрестностей Петербурга. СПб., 1996.

Раевский Ф. – Раевский Ф.Петербург с окрестностями. СПб., 1902.

Раскин А. – Раскин А. Г., Архипов Н. И.Петродворец. – В кн.: Памятники архитектуры пригородов Ленинграда. Л., 1985.

РВПВО – Расписание войск Петербургского военного округа. СПб., 1902.

Ривош Я. – Ривош Я. Н.Время и вещи. Очерки по истории материальной культуры в России начала XX века. М., 1990.

Розадеев Б. – Розадеев Б. А., Сомина Р. А., Клещева Л. С.Кронштадт. Архитектурный очерк. Л., 1977.

Розанов А. – Розанов А. С.Музыкальный Павловск. Л., 1978.

Розанов В. – Розанов В.На чтении гг. Бердяева и Тернавцева // Вестник русского христианского движения, № 122, III —1977.

Россия – Россия. Энциклопедический словарь. СПб., 1898 (репр. воспр. СПб., 1991).

Свешников Н. – Свешников Н.Петербургские Вяземские трущобы и их обитатели. СПб., 1900.