Текст книги "Польша – «цепной пес» Запада"

Автор книги: Дмитрий Жуков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

21—22 сентября войска вошли в соприкосновение с германской армией и в соответствии с соглашением между представителями СССР и Германии об установлении согласованной линии части вермахта начали отход на запад, а РККА, держа дистанцию в 25 км, стала выдвигаться на демаркационную линию. К 30 сентября войска Белорусского фронта полностью выполнили поставленную перед ними задачу.

Войска Украинского фронта перешли границу в 5.00 17 сентября и, не встречая серьезного сопротивления, стали быстро продвигаться вперед. Наиболее широким – в 230 км – фронтом наступала Шепетовская (переименованная в Северную) группа, имея главные силы на левом фланге (четыре стрелковые дивизии с танковой бригадой). К исходу дня они форсировали р. Горынь и 18 сентября заняли Ровно.

Восточная армейская группа (ВАГ), захватив волочиский мост в 5.00, форсировала р. Збруч и перешла в решительное наступление по всему фронту. В боевом приказе ВАГ констатировалось: «Противник, не оказывая серьезного сопротивления, в течение 17.9.39 отходил в западном направлении, оставив Тарнополь». Второй кавалерийский корпус вышел на р. Серет и захватил переправу северо-западнее Тарнополя. 18 сентября был занят Золочев.

Наступление Южной группы началось форсированием р. Збруч. Разбив польскую пограничную бригаду и отряды КОП, войска устремились на запад, форсировали р. Серет и к концу дня овладели г. Чортковом, вышли на р. Стрыпа от ее устья до местечка Золотники. Левый фланг группы продвинулся до р. Днестр. В районе Чорткова в плен было захвачено около 5 тысяч польских солдат и офицеров.

В итоге первого дня операции войска Украинского фронта углубились на 70-100 км, овладев Ровно, Коломыей, Тарнополем, Чортковом. На следующий день, по сводке Генштаба РККА, они заняли железнодорожный узел Сарны, г. Луцк, Станиславов, Галич, Красное, Бучач. При захвате Дубно было взято в плен 5800 солдат и 500 офицеров, а в районе Луцка – 9 тысяч, из них 1 тысяча – офицеры. При овладении Галичем Южная группа взяла в плен до 20 тысяч поляков. 19 сентября советские части вошли в Сокаль, Броды, Бобрку, Рогатин, Долину, вышли на окраины Львова. В соответствии со сводкой Генштаба РККА с 17 по 21 сентября в плен было захвачено 120 тысяч человек.

Через два часа после перехода Красной Армией польской границы немецкие войска получили приказ «остановиться на линии Сколе—Лемберг—ВладимирВолынский-Белосток», о чем немедленно было сообщено в Москву.

Сближение позиций двух армий побудило ускорить переговоры об установлении демаркационной линии, для чего в Москву 19 сентября прибыла военная делегация из Берлина. С советской стороны в них приняли участие Ворошилов и Шапошников. 20 сентября была установлена линия по р. Писса, Нарев, Висла, железной дороги вдоль р. Сан, а на следующий день подписан протокол, зафиксировавший порядок и временные параметры отхода немецких войск на запад до установленной демаркационной линии, который должен был завершиться к 4 октября.

К этому времени в соответствии со сводкой Генштаба части РККА занимали рубеж Ковель—Владимир-Волынский—Сокаль—предместья Львова. Германским войскам, в течение десяти дней окружавшим Львов (Лемберг), не удалось заставить город капитулировать. После того как в соответствии с соглашением германские части начали отходить на запад, их место занимала Восточная армейская группа, получившая приказ овладеть городом к исходу 19 сентября. Однако в районе м. Красное наступавшие части встретились с сильным сопротивлением со стороны польских войск генерала В. Орлик-Рюкемана. В результате к вечеру советские части смогли лишь выйти к окраинам Львова, но не овладеть им. По сведениям, полученным советской разведкой, в городе находились две-три польские пехотные дивизии и много офицеров, стекавшихся туда при отступлении с различных участков фронта. На помощь гарнизону Львова прорывалась группировка генерала К. Соснковского. Чтобы помочь ей, из города навстречу была направлена часть сил. Однако подход ко Львову крупной группировки советских войск лишил защитников города последней надежды. К тому же 20 сентября стало известно, что немцы разбили дивизии Соснковского. Отходившие польские части в районе Лашки Муроване наткнулись на красноармейские соединения. Последние завершили начатое немцами дело, взяв в плен большое количество польских военнослужащих. Сам генерал с частью войск ушел в Венгрию.

21 сентября по войскам ВАГ был отдан боевой приказ: «Противник удерживает последний опорный пункт на своей территории – г. Львов. Обороной города руководит фашистская организация. Принцип обороны – круговой, с уличными баррикадами и частично минированными проездами… Восточная группа войск в 9.00 22.9.39 атакует противника с задачей сломить его сопротивление, принудить сложить оружие и сдаться». Ставилась задача не только занять город, но и отрезать пути отступления польским частям на запад. Артиллерии предписывалось до наступления произвести десятиминутный огневой налет и подавить очаги сопротивления. Однако приказ выполнить не довелось. Тимошенко сообщал Сталину, Молотову, Ворошилову и Шапошникову: «В результате новых боев в городе в 8.40 22 сентября начальник гарнизона Львова генерал Лянгнер явился лично на командный пункт командующего Восточной группой т. Голикова и сдал нам город Львов. Выделена комиссия по разработке техники передачи города. Ввожу отборные части для занятия объектов и охраны их и города. На окраинах города оставляю дежурные части и остальные привожу в порядок для дальнейших действий. В городе Львове нет воды и хлеба. Принял меры к полному удовлетворению населения питанием».

В соответствии с условиями сдачи города польскому гарнизону была гарантирована и обещана возможность уйти в Румынию или Венгрию. Однако большинство офицеров – свыше 2 тысяч человек – вскоре оказались в лагере для военнопленных в Старобельске.

Несмотря на то что Сталин 25 сентября предложил Германии Люблинское воеводство и правобережную часть Варшавского в обмен на включение Литвы в зону интересов СССР, части РККА продолжали продвижение в эти воеводства. Причем командование приказало не допускать отхода польских частей на север; в случае если линия Любартов—Люблин не занята германскими войсками, ликвидировать находящиеся здесь соединения польской армии и к исходу 29 сентября подвижными частями овладеть районами Любартов, Люблин. Однако в ходе визита Риббентропа в Москву предложение Сталина об обмене территориями было принято и оформлено специальным секретным протоколом, после чего наступила очередь РККА отводить свои части на новую демаркационную линию.

При встречах германской и советской армий в ряде городов проводились совместные военные парады, которые в Гродно вместе с германским генералом принимал комкор В.И. Чуйков, в Бресте – Г. Гудериан и комбриг С.М. Кривошеин.

В целом же за 12 дней боевых действий на территории Польши Красная Армия продвинулась на 250–350 км на запад, заняла территорию общей площадью в 190 тыс. кв. км с населением более 12 млн человек.

Во время польской кампании погибли с польской стороны 3500 военных и гражданских лиц, около 20 000 были ранены или пропали без вести. Советская сторона официально объявила о 737 убитых и 1862 раненых.

По завершении «освободительного похода» 1 октября 1939 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло развернутое постановление о советизации захваченных территорий. В нем предусматривалось созвать 26 октября Украинское народное собрание из выборных по областям Западной Украины и Белорусское народное собрание – из выборных по областям Западной Белоруссии. Эти «народные» собрания должны были утвердить передачу помещичьих земель крестьянским комитетам, решить вопрос о характере власти – советской или буржуазной, проблему вхождения в состав СССР, принять постановление о национализации банков и крупной промышленности. Право выдвигать кандидатов в народные собрания закреплялось за крестьянскими комитетами, временными управлениями городов, собраниями рабочих по предприятиям, собраниями рабочей гвардии. Затем на окружных совещаниях «доверенные лица» должны были договариваться об общей кандидатуре по округу.

Избирательную кампанию следовало проводить под лозунгами установления советской власти на территории Западной Украины и Западной Белоруссии, вхождения их в УССР и БССР, одобрения конфискации помещичьих земель, требования национализации банков и крупной промышленности. По повестке дня должны были приниматься «Декларации», текст которых готовили ЦК КП(б) Украины и ЦК КП(б) Белоруссии. Политбюро предписывало приступить к созданию на этих территориях коммунистических организаций, для чего наряду с приемом в партию «передовых рабочих, оказавших помощь Красной Армии», из армии демобилизовывались и направлялись в распоряжение украинской парторганизации 1000 коммунистов, белорусской парторганизации – 800 коммунистов. На работу в западные области мобилизовывались 2000 украинских и 1500 белорусских коммунистов. До проведения выборов в этих областях должны были действовать временные управления из четырех человек – по два от армейских органов и по одному – от НКВД и от временного управления областного города. Временные областные управления назначали комиссаров во все банки, а во Львов и Белосток командировались также уполномоченные Госбанка СССР. Все счета практически замораживались. Иностранные консульства в западных областях Украины и Белоруссии ликвидировались.

В ходе боев Красная Армия взяла в плен более 240 тысяч военнослужащих польской армии. Все пленники были переданы из-под опеки армии органам НКВД. Будучи не в состоянии обеспечить такое количество людей продовольствием, жильем, даже питьевой водой, сталинское руководство решило в начале октября распустить по домам рядовых и унтер-офицеров – жителей присоединенных к СССР земель, а в середине октября передать Германии эти же категории военнопленных – уроженцев центральных польских воеводств. Однако около 25 тысяч рядового и младшего командного состава армии были задержаны в Ровенском лагере и лагерях Наркомчермета для строительства шоссе стратегического назначения и работы на шахтах Кривого Рога и Донбасса. По решению Политбюро ЦК ВКП(б) от 3 октября 1939 года около 15 тысяч польских офицеров, полицейских, тюремных работников вскоре были размещены в Козельском, Старобельском и Осташковском лагерях.

В тот же день, 3 октября, Политбюро ЦК ВКП(б) приняло еще одно решение, непосредственно касавшееся судьбы польских офицеров. В соответствии с ним Военным советам Украинского и Белорусского фронтов предоставлялось право «утверждать приговоры трибуналов к высшей мере наказания по контрреволюционным преступлениям гражданских лиц Западной Украины и Западной Белоруссии и военнослужащих бывшей польской армии».

Документы оперативной разработки военнопленных, начатой буквально с первых дней их пребывания в лагерях НКВД, показывают, что они не смирились с разделом Польши и были готовы бороться против СССР. Весь ноябрь 1939 года в Старобельском, Козельском и Осташковском лагерях работали следственные бригады из работников центрального аппарата НКВД во главе соответственно с Е.М. Ефимовым, В.М. Зарубиным и Антоновым.

3 декабря Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило предложение НКВД СССР об аресте всех взятых на учет кадровых офицеров бывшей польской армии. На следующий день в Осташковский лагерь была направлена новая следственная бригада во главе с С.Е. Белолипецким, ответственным сотрудником следственной части Главного управления госбезопасности НКВД СССР (ГУГБ НКВД СССР). Бригаде поручалось оформить к концу января следственные дела и обвинительные заключения на весь осташковский контингент для представления их на Особое совещание – орган внесудебной расправы.

В это же самое время Политбюро и Совнарком СССР готовили первую крупную депортацию явных противников новой власти (именовавшихся «осадниками») [ «Осадниками» именовались вышедшие в отставку солдаты, офицеры польской армии, члены их семей, а также гражданские переселенцы-поляки, получившие после окончания советско-польской войны и позднее земельные наделы на территориях Западной Украины и Западной Белоруссии с целью активной полонизации (ополячивания) территорий, отошедших Польше по Рижскому мирному договору (1921) Материал из Википедии (прим. OCR)]и их семей в районы Крайнего Севера и Сибири. 5 декабря СНК СССР принял постановление о создании спецпоселений для 21 тысячи семей осадников.

29 декабря Совнарком СССР и Политбюро утвердили документы, подготовленные ведомством Л.П.Берии, – «Положение о спецпоселках и трудовом устройстве осадников, выселяемых из западных областей УССР и БССР» и «Инструкцию Народного комиссариата внутренних дел Союза ССР о порядке переселения польских осадников из западных областей УССР и БССР».

Руководили депортациями оперативные тройки – центральные, областные, уездные, а также специально созданные для этого штабы. Они разрабатывали план операции, определяли состав семей выселяемых, формировали оперативные группы, готовили транспорт. Опергруппы собирались накануне операции вечером и не могли отлучаться из штаба ни на минуту. Старший опергруппы изучал состав семей, которые ему надлежало выселять, пути подъезда к их домам, маршруты движения к железнодорожным станциям, где проходила погрузка в вагоны. Операция должна была начинаться на рассвете, чтобы избежать «ненужной шумихи и паники». Станции оцеплялись конвойными войсками, которые сопровождали эшелоны из 55 вагонов по 25–30 человек в каждом.

Первая депортация намечалась на начало февраля, и именно к этому времени Особому совещанию должны были передать следственные дела на весь контингент Осташковского лагеря, закончить следствие по делам офицеров из Козельского и Старобельского лагерей. В связи с этим 31 декабря 1939 года Л.П. Берия издал серию приказов, предписав начальнику Управления по делам военнопленных П.К. Сопруненко вместе с бригадой следователей выехать в Осташков, его заместителю И.М. Полухину и начальнику 1-го отдела Главного экономического управления (ГЭУ) Я.А. Йоршу – в Козельский, комиссару УПВ С.В. Нехорошеву и ответственному работнику ГЭУ Родионову – в Старобельский. Им надлежало проверить степень обеспеченности лагерей агентурой и осведомителями, активизировать их работу, завершить следствие к концу января. «Агентурным обслуживанием» планировалось охватить не только военнопленных, но и аппарат лагерей и даже окрестные поселки.

В конце февраля были предприняты меры для глобального решения участи большей части военнопленных. К этому времени Особое совещание уже вынесло решения по делам более чем 600 военнопленных и в 1-м спецотделе НКВД СССР готовились к отправке почти всего осташковского контингента в лагеря ГУЛАГа на Камчатке. В Москве было проведено совещание работников УПВ, Главного управления конвойных войск (ГУKB НКВД СССР), Осташковского лагеря для выработки мероприятий по отправке военнопленных.

Предлагалось наряду с очисткой от местного населения 800-метровой полосы вдоль границы депортировать в районы Казахстана на 10 лет семьи репрессированных и находящихся в лагерях для военнопленных поляков, всего 22–25 тысяч семей. «Наиболее злостных» из подлежавших выселению надлежало арестовывать и передавать их дела Особому совещанию. Дома и квартиры выселяемых должны были служить для расселения военнослужащих РККА, партийно-советских работников, командированных для работы в западные области Украины и Белоруссии. Политбюро поддержало эти предложения и приняло специальное решение по данному вопросу. Аналогичное постановление принял и Совнарком СССР.

По всей видимости, эти предложения послужили толчком и к принятию всеобъемлющего кардинального решения в отношении судьбы польских офицеров и полицейских – узников лагерей для военнопленных НКВД СССР 2-3 марта по требованию Берии были составлены сводные данные о наличии в системе УПВ польских офицеров, полицейских, священников, тюремных работников, пограничников, разведчиков и т. д. А к 5 марта уже было подготовлено и письмо наркома внутренних дел СССР Сталину, предусматривавшее расстрел этих лиц без всякой судебной процедуры. Кроме 14,7 тысячи военнопленных, предлагалось расстрелять и 11 тысяч узников тюрем западных областей УССР и БССР Берия подчеркивал: «Все они являются заклятыми врагами советской власти, преисполненными ненависти к советскому строю». Говорилось, что военнопленные офицеры и полицейские, находясь в лагерях, «пытаются продолжать контрреволюционную работу, ведут антисоветскую агитацию. Каждый из них только и ждет освобождения, чтобы иметь возможность активно включиться в борьбу против советской власти. Органами НКВД в западных областях Украины и Белоруссии вскрыт ряд к-р повстанческих организаций. Во всех этих к-р организациях активную руководящую роль играли бывшие офицеры бывшей польской армии, бывшие полицейские и жандармы».

Нарком отмечал также, что среди перебежчиков и нарушителей границ, составлявших значительную часть заключенных тюрем, также много участников этих организаций. Сообщив, какое количество чинов армии и полиции, чиновников и тому подобных лиц находится в лагерях для военнопленных, какие категории и сколько каждой из них содержится в тюрьмах, нарком предлагал рассмотреть их дела «в особом порядке с применением к ним высшей меры наказания – расстрела».

В этот же день Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение: «1) Дела о находящихся в лагерях для военнопленных 14 700 человек бывших польских офицеров, чиновников, помещиков, полицейских, разведчиков, жандармов, осадников и тюремщиков, 2) а также дела об арестованных и находящихся в тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии в количестве 11 000 человек членов различных к-р шпионских и диверсионных организаций, бывших помещиков, фабрикантов, бывших польских офицеров, чиновников и перебежчиков – рассмотреть в особом порядке, с применением к ним высшей меры наказания – расстрела».

[Ю.И. Мухин в книге «Антироссийская подлость» (см. http://publ.lib.ru/ARCHIVES/M/MUHIN_Yuriy_Ignat'evich/_Muhin_Yu._I..html ) утверждает о фальшивости этого и ряда других документов по данному вопросу.(Прим. OCR)]Подготовка к проведению расстрела узников трех спецлагерей для военнопленных и тюрем западных областей УССР и БССР началась буквально на следующий день после заседания Политбюро. С 7 по 15 марта был проведен ряд совещаний в Москве – с сотрудниками центрального аппарата НКВД, с начальниками Управлений НКВД трех областей – Смоленской, Калининской и Харьковской, с их заместителями и комендантами, с начальниками Козельского, Старобельского и Осташковского лагерей, с руководством НКВД УССР и БССР и др.

22 марта Берия подписал приказ «О разгрузке тюрем НКВД УССР и БССР». Значительную часть заключенных этих тюрем составляли офицеры и полицейские. Переводу в Киевскую, Харьковскую и Херсонскую тюрьмы (для последующего расстрела там) подлежали 900 заключенных из Львовской тюрьмы, 500 – из Ровенской, 500 – из Волынской, 500 – из Тарнопольской, 200 – из Дрогобычской, 400 – из Станиславовской; в Минск – 3000 арестованных (из Пинска – 500, из Брест-Литовска – 1500, из Вилеек – 500, из Барановичей – 450). Всю работу по перевозке заключенных надлежало осуществить в десятидневный срок.

Начиная с 7 марта проводится и интенсивная подготовка к депортации семей военнопленных – офицеров и полицейских и заключенных тюрем, т. е. семей тех, кого намеревались расстрелять. В этот день Берия направил наркомам внутренних дел УССР И.А. Серову и БССР Л.Ф. Цанаве приказ о подготовке к выселению семей офицеров, полицейских, чиновников, помещиков, промышленников. Предлагалось произвести эту депортацию к 15 апреля; район выселения – Казахстан; срок ссылки – 10 лет.

Для подготовки и проведения операции при УНКВД западных областей Украины и Белоруссии создавались оперативные тройки в составе начальника соответствующего УНКВД, представителей НКВД СССР и НКВД УССР и БССР. Кроме того, создавались городские и районные тройки, которые и разрабатывали планы операции в пределах своего участка. В операции должны были участвовать сотрудники всех органов НКВД, командиры, политработники и красноармейцы внутренних и пограничных войск НКВД, оперативные работники милиции. Из них формировали оперативные группы по три человека. Каждой группе надлежало выселить две-три семьи. Как и в случае с осадниками, операцию предписывалось провести в один день.

Приказ приступить к «операции по разгрузке» Старобельского, Осташковского и Козельского лагерей поступил в последних числах марта. В это время в Старобельске содержалось 8 генералов, 55 полковников, 126 подполковников, 316 майоров, 843 капитана, 2 527 других офицеров, 9 ксендзов, 2 помещика, 5 крупных государственных чиновников, 1 учащийся, 1 лакей бывшего президента Польши И. Мосьцицкого; в Козельске – 4599 военнопленных, включая 1 адмирала, 4 генералов, 26 полковников, 72 подполковников, 232 майоров, 647 капитанов, 12 капитанов Морфлота, 3 капитанов II ранга, 2 капитанов I ранга, 3480 других офицеров, 8 ксендзов, 9 помещиков, 61 государственного чиновника, 5 солдат, 37 других лиц; в Осташковском лагере – 6364 человека, из них офицеров армии – 48, офицеров полиции и жандармерии – 240, полицейских и жандармов младшего командного состава – 775, рядовых полиции – 4924, тюремных работников – 189, разведчиков – 9, ксендзов – 5, солдат и младших командиров армии – 72, прочих – 54.

Таким образом, в трех спецлагерях находилось 14 857 человек, в процессе операции туда дополнительно свозили военнопленных как из трудовых лагерей, так и из тюрем и больниц.

Разведка, т. е. 5-й отдел ГУГБ, составила список лиц, которые ее интересовали как источники информации или которые выразили готовность сражаться вместе с Красной Армией в случае нападения Германии на СССР. В связи с запросами германского посольства оставили в живых даже тех людей, которые никогда не были связаны с Германией, но о которых ходатайствовали влиятельные европейские, прежде всего итальянские, лица. Так, еще 30 января 1940 года к советнику германского посольства в Риме барону И. фон Плиссену обратился граф де Кастель с просьбой посодействовать освобождению из плена графа Ю. Чапского, известного художника, одного из основателей польского импрессионизма. Об этом же просила князя Бисмарка и графиня Палецкая. В дополнительном запросе, поступившем в НКВД из НКИД СССР, наряду с фамилией Чапского фигурировали фамилии В. Комарницкого, будущего министра в правительстве В. Сикорского, адъютанта В. Андерса О. Слизиеня и другие. Избежали расстрела и люди, заявившие о своих коммунистических убеждениях.

4 апреля Зарубину (Козельский лагерь), Миронову (Старобельский) и Холичеву (Осташковский) было передано поручение Меркулова составить справки и характеристики на всех доверенных лиц и вместе с их делами и агентурными материалами на них выслать в Москву. 7 апреля им же и начальникам трех спецлагерей было направлено новое предписание: «На основании распоряжения замнаркома тов. Меркулова вторично предупреждаю, если в списках военнопленных, подлежащих отправке в лагеря, будут Ваши люди, последних, как ошибочно включенных в списки, никуда не отправлять до особого распоряжения». Через пять дней Сопруненко вновь напоминает начальникам лагерей о необходимости предоставлять Зарубину, Миронову и Холичеву списки на отправку и оставлять в лагере тех, на кого они укажут.

Что касается расстрелянных, то их со станции Гнездово, ближайшей к Катынскому лесу, везли в «черных воронах» в сосновый бор, где группами уводили на расстрел. [Здесь сторонникам версии о расстреле поляков НКВД следовало бы объяснить, каким образом, в мирное время, в нескольких километрах от Смоленска, в зоне массового отдыха, неподалеку от шоссе, с которого будут слышны выстрелы, появляется могила нескольких тысяч человек, едва присыпанная землей.(Прим. OCR)]В восьми катынских могилах в 1943 году были обнаружены 4143 тела; при их эксгумации нашли документы, письма, дневники, польские монеты, крупные купюры злотых и т. д.

[Такие предметы – иностранная валюта и т. д. в карманах заключенных советских лагерей абсолютно невозможны. Невозможна и польская военная форма на трупах – расстрелянных и умерших инструкции запрещали хоронить в верхней одежде. В 1941 г. поляки отказались уходить в тыл вместе с охраной лагеря (опубликованы документы), остались, разобрали со склада личные вещи, изъятые по описи. Немцами были расстреляны без лишних церемоний. (Прим. OCR).]Часть военнопленных были расстреляны в Калининской тюрьме. Для руководства этой работой были присланы майор госбезопасности начальник комендантского отдела НКВД СССР В.М. Блохин, майор госбезопасности Синегубов и начальник штаба конвойных войск комбриг М.С. Кривенко.

Военнопленных после выгрузки в Калинине размещали во внутренней тюрьме Калининского УНКВД на Советской улице. Тюрьму временно очистили от других заключенных, одну из камер обшили войлоком, чтобы не были слышны выстрелы. Из камер поляков поодиночке доставляли в «красный уголок» (Ленинскую комнату), там сверяли данные – фамилию, имя, отчество, год рождения. Затем надевали наручники, вели в приготовленную камеру и стреляли из пистолета в затылок. Потом через другую дверь тело выносили во двор, где грузили в крытый грузовик. Руководил расстрелом Блохин, который привез с собой целый чемодан немецких «вальтеров», ибо советские наганы не выдерживали – перегревались.

[Автор не упоминает, из какого источника он взял столь пикантные сведения. А взяты они из показаний бывшего нач. УНКВД Калининской обл. Токарева. Осажденный «демократическими» следователяим прокуратуры, «бериевский палач» говорил все, что им было надо, только придать правдоподобие своим «показаниям» даже не пытался. Подробно об этом пишет упомянутый Ю.И. Мухин. Мы же можем повеселиться над перегревающимися «наганами», у которых ствол и УСМ открыты, и не перегревающимися пистолетами «вальтер», закрытыми затвором-кожухом.(Прим. OCR)]Офицеров из Старобельского лагеря расстреливали в Харьковской тюрьме. Технология расстрела была такой же, как и в Калинине.

Надо сказать, что существуют и, скажем так, «альтернативные» версии катынского дела. Подробно рассматривать их здесь не имеет ни малейшего смысла, ибо все они в конечном итоге восходят к советским пропагандистским мифам, вызванным нежеланием советской стороны «портить свой имидж». По не вполне понятным причинам в сегодняшней России есть некоторая часть не слишком адекватных публицистов, которые предпочитают полагать, что реальными виновниками катынских расстрелов были немцы. Наибольшее упорство в поддержании этого мифа проявляет печально известный своими маловразумительными опусами просоветский ревизионист Ю. Мухин, по совместительству – издатель гнусной бульварной газетенки «Дуэль».

Вообще говоря, не совсем ясно, почему «красные патриоты» отрицают факт того, что советское руководство приняло решение о расстреле некоторых категорий польских военнопленных. Во-первых, как указывалось выше, были расстреляны исключительно «заклятые» враги советской власти, а нейтрально настроенные либо прямо заявившие о своем желании сотрудничать с СССР были освобождены из-под ареста. Во-вторых, любители советской власти вполне могли бы припомнить, что поляки вытворяли с их единомышленниками в концентрационных лагерях в период Советско-польской войны 1919–1920 годов. Тогда погибло около 60 тысяч красноармейцев (этих несчастных можно назвать не только жертвами польского шовинизма, но и жертвами большевистских главарей, воспринимавших их лишь в качестве «хвороста для мировой революции»).

[Может быть, автор прав, и эти поляки советскую пулю вполне заслужили. Только пули оказались из немецких «вальтеров» и выпущены явно немцами. (Прим. OCR)]Что касается самого польского государства, то на протяжении 20-х и 30-х годов оно рассматривалось в СССР в качестве «санитарного кордона» на его границах. В нем безусловно справедливо видели активного борца за идею «Великой Польши от можа до можа», в границах 1772 года, а следовательно – и за расчленение СССР, отделение от него Украины и Белоруссии, угнетателя «братьев по крови». Польские вооруженные силы, с которыми Красной Армии довелось сражаться в 20-х годах, несомненно считались в предвоенный период потенциальным врагом страны Советов.

Остается добавить, что отошедшие к рейху польские земли были переименованы в Генерал-губернаторство, руководителем которого стал Ганс Франк. Так же как и большевики, нацисты встали перед необходимостью физически ликвидировать ту часть поляков, которая представляла реальную угрозу новой власти. Жертвами нацистских акций стало около двух тысяч человек, в подавляющем большинстве представлявших собой «интеллектуальный руководящий слой»…

Как мы могли видеть, «интеллектуальный руководящий слой», прежде всего в лице шляхты, на протяжении всей польской истории был проклятием Польши, неоднократно приводил государство к хаосу или даже к гибели и ничего хорошего простому польскому народу не дал…