Текст книги "Польша – «цепной пес» Запада"
Автор книги: Дмитрий Жуков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)
На познаньских землях в Шиперно и Стшалкове поляки после Первой мировой войны основали первые концлагеря в Центральной Европе. В них царили жестокость и беззаконие. Всего в Шиперно в переполненных бараках содержалось 1500 человек немецкого гражданского населения. Прусский комиссар по поддержанию общественного порядка так описывал условия существования немецкого меньшинства в сентябре 1920 года: «Современная Польша старается перещеголять ужас Торуньского кровавого суда, который 200 лет назад вызвал гнев и отвращение тогдашнего мира (в 1724 году в Торуни отрубили головы немецкому бургомистру и еще 9 жителям города. – Авт.).Ежедневно проявляется страшная жестокость, совершается насилие над немецкими женщинами и девушками, проводятся допросы, которые напоминают ужасные средневековые пытки. В отдельных частях Западной Пруссии немецкое сельское население так напугано польскими отрядами самообороны, что ночует на улице, чтобы иметь возможность быстро убежать от приближающейся польской орды».
Немецкий рейхстаг в ноте, направленной правительству Польши 20 ноября 1920 года, приводил множество конкретных примеров, когда немцев лишали имущества, мучили, пытали, насиловали, убивали, и в конце утверждал, что «немцы в Польше не пользуются торжественно обещанным равенством. Они практически, официально изъяты из-под защиты законов».
В дальнейшем немецкие погромы происходили в Острове, Быдгоще (где вместе с окрестностями в начале XX века проживало 67 % немецкого населения) и других городах.
11 июля 1921 года староста Оссовский сказал на хелмском рынке (недалеко от города Торн): «Если какойто немец или еврей осмелятся сказать что-нибудь против государства польского, то свяжите его веревкой и тащите по улицам». Таких примеров крайнего польского национализма, агрессивной враждебности можно приводить сколь угодно много. Так, листовки в Познани в 1921 году гласили: «Кто тут еще из немецкой голытьбы остался, будут ликвидированы все, без исключения… Теперь пришел черед немецких врачей, адвокатов, пасторов, колонистов, владельцев чего бы то ни было, кто является немцами или евреями».
Традиционно презрительным было отношение поляков к евреям. Евреи, появившиеся в Польше в XIII веке, будучи лично свободными, оказались в привилегированном положении по сравнению с большинством польского населения – крестьянством, находившимся в зависимости от феодалов. Кроме этого, польские князья, а затем и короли, заинтересованные в получении денежных кредитов от евреев, наделили их правом заниматься торговлей, ростовщичеством, приобретать недвижимость, а также свободой отправления религии и культурного развития. Уже в те отдаленные времена особое социальное положение, иная религия евреев, их замкнутый образ жизни в общинах, связанных круговой порукой, вызывали у польского крестьянина чувства подозрительности и отчужденности.
Факт привлекательности польских условий для евреев подтверждается свидетельствами переписей населения (первая из них состоялась в 1765 году), зафиксировавших постоянный рост численности еврейского меньшинства в Польше. В силу особенностей своего положения и занятий, а также значительной численности евреям удалось приобрести монопольные позиции в торговле, финансовой деятельности, а затем и в свободных профессиях. Благодаря этому в феодальный период они заняли место «третьего сословия», а в капиталистическую эпоху – среднего класса в польском обществе, не являясь, однако, составной частью этого общества. На это показывала и их политическая позиция. В период разделов они по преимуществу сотрудничали с новыми властями. К тому же в конце XIX века международные еврейские организации заявили о евреях как об особом народе, стремящемся к созданию собственного государства, начав в связи с этим особо опекать польских евреев.
В восстановленном в 1918 году польском государстве евреев проживало 3 млн 200 тысяч человек, что равнялось четверти всего еврейского населения в мире. Доминирующую роль в хозяйственной деятельности еврейского населения продолжали играть торговля и легкая промышленность, которые в силу быстрого оборота капитала давали значительную прибыль. Торговлей занималось 34,5 % трудоспособного еврейского населения, тогда как на остальную часть населения Польши, участвовавшего в этой сфере деятельности, приходилось 1,5–2 %. В Варшаве, в частности, принадлежавшие евреям промышленные и ремесленные предприятия заполняли своей продукцией рынки сбыта на 70–95 %. Такая ситуация в структуре польского общества являлась порочной, поскольку не отвечала жизненным требованиям новой Польши и обостряла польско-еврейские отношения.
Таким образом, крах 1939 года обусловили такие основные причины, как необузданный шовинизм, подпитывающий стремление к экспансии, притеснение национальных меньшинств и неразборчивость во внешней политике.
Глава десятая
Крах Польши и катынское дело
Как известно, последний раздел Польши имел место осенью 1939 года вследствие договоренности руководства Германии и Советского Союза. Отрешившись от эмоций, следует сказать, что у обеих сторон были достаточно весомые основания для того, чтобы прекратить существование независимого польского государства.
Что касается Германии, то разногласия и трения между рейхом и Польшей начались уже в 1919 году и обуславливались притеснением в возрожденной Речи Посполитой немецкого меньшинства. В принципе даже некоторые представители держав-победительниц высказывали сомнения в правильности принятых в Версале соглашений о начертании новой германо-польской границы. Так, британский премьер Ллойд Джордж в меморандуме от 25 марта 1919 года предостерегал мирную конференцию, что «не следует забирать из-под господства Германии большее число немцев, чем это совершенно необходимо».
В Польше с характерным для нее презрительным отношением ко всем национальным меньшинствам притеснение последних было поставлено, что называется, на широкую ногу Систематически нарушался договор о защите национальных меньшинств, принимались радикальные меры по так называемой «дегерманизации». Постоянное давление испытывало и немецкое население вольного города Данцига.
Мало что изменилось и после прихода к власти национал-социалистов (30 января 1933 года). Несмотря на заключенные в 1934 году соглашения, польское руководство продолжало политику дегерманизации. В сентябре того же года поляки отказались от сотрудничества с Лигой Наций в осуществлении договора о защите меньшинств.
В октябре 1938 года министр иностранных дел рейха Иоахим фон Риббентроп пригласил польского посла Липского для обсуждения вопроса о Данциге. Полякам были предложены следующие условия для нормализации отношений: вольный город Данциг возвращается в Рейх, через Данцигский коридор прокладывается принадлежащая Германии экстерриториальная железная дорога и автострада, Польша получает в Данциге свободный порт и гарантию сбыта товаров.
Однако польский посол получил от своего министра иностранных дел четкие инструкции отвергнуть все германские предложения. Более того, подзуживаемые Лондоном польские руководители в бесцеремонной форме заявили, что «любое дальнейшее преследование цели осуществления германских планов, а особенно касающихся возвращения Данцига рейху, означает войну с Польшей».
6 апреля 1939 года министр иностранных дел Польши Бек заключил в Лондоне временное соглашение Польши, Англии и Франции относительно обязательств о взаимной помощи. Таким образом, Польша связала себя политическими обязательствами с Британией и отвергла вполне приемлемые предложения Германии об условиях урегулирования данцигского вопроса, отказываясь тем самым от установления дружественных отношений с рейхом.
Таким образом, причинами германского вторжения в Польшу были непрекращающиеся издевательства над немецким меньшинством, а также нежелание поляков урегулировать вопрос с исконно немецким Данцигом.
Приблизительно аналогичные основания имелись и у СССР. Сталин надеялся вернуть в состав своего государства западноукраинские и западнобелорусские земли, отторгнутые Польшей в ходе Советско-польской войны 1919–1920 годов. Кроме того, проживающее на этих территориях белорусское и украинское население также подвергалось со стороны польских властей различным ущемлениям и активно полонизировалось. Помимо этого, для советского руководства представлялось заманчивым столкнуть западные демократии и державы «оси», а самому ждать, когда в истощивших друг друга странах вспыхнет пролетарская революция. Антизападные настроения получили отражение в речи Сталина на XVIII съезде ВКП(б), в смещении М.М. Литвинова. Как доносил 5 июня 1939 года посол Германии в СССР Ф. Шуленбург, новый нарком иностранных дел В.М. Молотов не только не отклонил в разговоре с ним предложение о германо-советском урегулировании, но «почти что призвал нас к политическому диалогу. Наше предложение о проведении только экономических переговоров не удовлетворило его».
Конкретное предложение заключить соглашение, которое приняло бы во внимание «жизненные политические интересы сторон», было внесено немцами в конце июля. Советское руководство встретило его с интересом и сразу поставило вопрос о территориях, населенных украинцами, то есть о тех, которые по Рижскому мирному договору 1921 году вошли в состав Польши. 29 июля 1939 года статс-секретарь германского МИДа Э. Вайцзеккер уполномочил Шуленбурга передать Молотову: «При любом развитии польского вопроса, мирным ли путем, как мы этого хотим, или любым другим путем, то есть с применением нами силы, мы будем готовы гарантировать все советские интересы и достигнуть понимания с московским правительством». Подчеркивалась и готовность Германии откорректировать свою позицию в отношении Прибалтики, приняв во внимание жизненную заинтересованность СССР в этом вопросе.
1 августа в Берлин поступило сообщение о благожелательном отношении Москвы к идее соглашения. 2 августа Риббентроп в разговоре с поверенным в делах СССР в Германии Г.А. Астаховым выдвинул идею советско-германского секретного протокола, который бы разграничил интересы обеих сторон «на всем протяжении от Черного до Балтийского моря».
10 августа советник германского МИДа К. Шнурре сообщил Астахову, что война с Польшей стала неизбежной, поэтому желательно знать, какова будет позиция СССР в случае германо-польской войны. Советник подчеркнул, что германские интересы в Польше ограниченны и Рейх готов считаться с интересами СССР, связанными с обеспечением его безопасности.
12 августа Астахов проинформировал Шнурре о полученном им из Москвы ответе. Молотов выразил готовность обсудить поставленные немцами вопросы, включая польскую и другие политические проблемы, хотя предлагалось вести переговоры без спешки, принципиальное согласие на переговоры было получено. Это означало, что Москва не встанет на пути германских планов в отношении Польши.
Результатом последующих переговоров были советско-германский Договор о ненападении и секретный протокол к нему, подписанные в ночь с 23 на 24 августа Молотовым и Риббентропом в присутствии Сталина.
Фактически это было соглашение не о нейтралитете, а о сотрудничестве. В нем предусматривались консультации, информация друг друга, решение вопросов «в порядке дружественного обмена мнениями» и т. д. Взаимному сотрудничеству был посвящен и секретный протокол, разграничивший сферы обоюдных интересов СССР и Германии в Восточной Европе. Предвидя, а точнее планируя, «территориально-политическое переустройство областей», входивших в состав Прибалтийских государств и Польши, стороны заранее договорились, какие территории составят сферу интересов рейха, какие – СССР В дальнейшем предполагалось выяснить, «является ли в обоюдных интересах желательным сохранение независимого Польского государства и каковы будут границы этого государства». 24 августа Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение созвать 28 августа внеочередную IV сессию Верховного Совета СССР, включив в ее повестку вопрос о ратификации Договора о ненападении между Германией и СССР 1 сентября 1939 года вермахт вступил на территорию Польшу, а два дня спустя Англия и Франция объявили войну Германии. 3 сентября Риббентроп через своего посла передал Молотову, что разгром польской армии займет несколько недель; в результате будут заняты области, входящие в сферу германских интересов, и потребуется сокрушить те воинские соединения, которые уйдут на территорию, составляющую сферу интересов СССР. Шуленбургу поручалось выяснить, не может ли Советский Союз ввести свою армию в эти районы.
5 сентября советский нарком ответил: «Мы согласны с Вами, что в подходящее время нам будет совершенно необходимо начать конкретные действия. Мы считаем, однако, что это время еще не наступило». Тем не менее, еще 1 сентября 1939 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение увеличить РККА на 76 стрелковых дивизий, по 3 тысячи человек каждая, доведя их количество до 173. Этот же орган принял 3 сентября секретное решение о продлении на месяц службы в РККА для красноармейцев и сержантов, отслуживших свой срок и подлежавших демобилизации (всего 310 632 человека), а также об увеличении приписного состава частей ряда округов, автотранспорта, лошадей, тракторов, приведении в готовность пунктов ПВО Ленинграда, Великих Лук, Минска и Киева. Указанные меры относились прежде всего к Киевскому и Белорусскому Особым военным округам, а также к Калининскому и Ленинградскому. 10 сентября высшая партийная инстанция поручает Экономсовету обеспечить бесперебойное снабжение армии и флота продовольствием, медицинским обслуживанием, горючим; Комитету обороны – снабжение вооружением, боеприпасами и транспортом, включая железнодорожный. Оба этих органа были расширены путем включения в них самых влиятельных в стране лиц. Их обязывали заседать ежедневно. Таким образом, Политбюро ЦК ВКП(б) приняло все необходимые меры к подготовке широкомасштабной операции, получившей пропагандистское наименование «освободительный поход» в Западную Белоруссию и на Западную Украину. 6 сентября в Москве было принято решение о подготовке соответствующей военной операции – осуществлении «освободительного похода». В связи с этим Политбюро ЦК ВКП(б) предложило наркоматам внутренних и иностранных дел срочно систематизировать сведения о Польше и представить свои записки А.А. Жданову. Именно в его адрес направил справку, подписанную начальником Особого бюро НКВД СССР П. Шарией, нарком внутренних дел СССР Л.П. Берия. В ней характеризовались государственное устройство Речи Посполитой, ее национальный состав, экономика, вооруженные силы, транспорт. Указывалось, что во главе Польши стоит президент, наделенный властью в таких размерах, которые «далеко выходят за пределы функций и прав президента любого буржуазно-демократического государства». Подчеркивалось, что «польская конституция ничего не обещает ни в области социального обеспечения, ни в области охраны труда, она не гарантирует никаких свобод, не запрещает эксплуатации малолетних, не предусматривает никаких обязательств в охране материнства и младенчества». Сообщалось, что, по данным на 1938 год, население страны составляло 34,5 млн человек, причем, по переписи 1931 года, 69 % граждан называли себя поляками, 14,3 – украинцами, 3,9 – белорусами, 3,9 – немцами, 7 % – евреями. Однако отмечалось, что официальная статистика преуменьшает количество национальных меньшинств, которое, по мнению ведомства Берии, составляло 40 % (7 млн украинцев, 2 млн белорусов, 3 млн евреев, 1 млн немцев, 100 тыс. литовцев и т. д.). Указывалось, что в Станиславовском, Тарнопольском, Новогрудском, Брестском и Волынском воеводствах поляки составляли менее 25 % населения, в Львовском и Виленском – до 50 %, в Белостокском – свыше 50 %. Приводились сведения о всех родах вооруженных сил Польши, о ее оборонительных сооружениях.
В документе, составленном Восточноевропейским отделом НКВД указывалось: «Польша образовалась после Первой мировой войны из частей Австро-Венгрии, Германии, России. Польша при поддержке Антанты захватила Западную Украину и Западную Белоруссию… Государственный строй Польши – республика фашистского типа». Авторы доказывали, что подавляющая часть населения страны – это безземельные и малоземельные крестьянские семьи (2650 тысяч), в то время как середняцкие хозяйства насчитывали всего 600–700 тысяч, кулацкие же, владевшие от 10 до 15 га земли, – 300 тысяч. Подчеркивалось при этом, что помещики, духовенство и государство владели почти половиной всей земельной собственности (42,4 %). Приводились в справке и сведения о крупнейших партиях Польши. К примеру, «Национальная партия» («Стронництво Народове») характеризовалась как «правое крыло польского фашизма», «консерваторы» – как реакционная партия крупных землевладельцев (группа Радзивилла), целиком поддерживающая «фашистский правящий лагерь», «Народная партия» («Стронництво Людове») – как левая оппозиция, отражающая интересы зажиточного крестьянства, «Партия польских социалистов» (ППС) – как выступающая за восстановление буржуазного парламентаризма, «Украинское национально-демократическое объединение» (УНДО) и еврейский «Бунд» – как националистические объединения буржуазных слоев нацменьшинств Польши. В справке утверждалось, в частности, что «предательская, контрреволюционная политика «Бунда» особенно усилилась в последнее время благодаря широкому проникновению в ее ряды и на руководящие посты в центральном аппарате троцкистских элементов. Ряд печатных органов «Бунда»… используются троцкистами для своей антисоветской, контрреволюционной и подрывной деятельности среди местного пролетариата». Неудивительно, что в дальнейшем НКВД одной из главных задач особистов считал выявление всех членов политических партий Польши, от левых до самых правых, как наиболее активной части населения, и их ликвидацию.
Материалы о Западной Украине и Западной Белоруссии, о политике польского правительства было поручено подготовить и Исполкому Коммунистического Интернационала (ИККИ). В первые дни войны руководство Коминтерна, не получая указаний из Кремля, не видело ничего плохого в многочисленных заявлениях компартий в защиту Польши с осуждением германского вторжения, в призывах сражаться против нацизма и фашизма. Однако Г. Димитров, генеральный секретарь ИККИ, 7 сентября был вызван к Сталину, где ему «разъяснили» ситуацию. Вождь охарактеризовал Польшу как фашистское государство, которое угнетает украинцев, белорусов и др.
«Уничтожение этого государства в нынешних условиях означало бы одним буржуазным фашистским государством меньше! Что плохого было бы, если бы в результате разгрома Польши мы распространили социалистическую систему на новые территории и население», – заявил Сталин. 15 сентября секретариат ИККИ принял постановление, запрещавшее коммунистам и сочувствовавшим им вступать в легионы, которые начали создаваться в ряде стран для участия в войне против Германии на стороне Польши. В разосланной же компартиям 8–9 сентября директиве ИККИ подчеркивалось: «Настоящая война – империалистическая, в которой одинаково повинна буржуазия всех воюющих государств. Войну не могут поддержать ни в одной стране ни рабочий класс, ни тем более компартии… Международный пролетариат не может ни в коем случае защищать фашистскую Польшу, отвергшую помощь Советского Союза, угнетающую другие национальности».
Одновременно с политической подготовкой к вторжению в восточные районы Польши проводились и интенсивные военные приготовления. 7-16 сентября отдаются приказы о призыве в армию резервистов пяти военных округов, передислокации многих соединений в направлении западной границы, формировании новых дивизий и корпусов. В составе Киевского Особого военного округа (КОВО) и Белорусского Особого военного округа (БОВО) создаются мощные группировки войск, переименованные затем в армии.
9 сентября в связи с переданной из Берлина информацией о занятии немецкими войсками Варшавы Молотов направил приветствия и поздравления правительству германской империи и передал послу Ф. Шуленбургу, что «советские военные действия начнутся в ближайшие несколько дней». В этот же день был составлен первый вариант директивы наркома обороны СССР К.Е. Ворошилова и начальника Генштаба РККА Б.М. Шапошникова о переходе войсками Белорусского и Украинского фронтов в ночь с 12 на 13 сентября 1939 года советско-польской границы с задачей разгромить польские войска. В директиве определялись задачи на ближайшие два дня для каждой из армейских групп этих фронтов. Однако известие о том, что Варшава все еще держится, по-видимому, заставило перенести дату перехода советскими войсками советско-польской границы на 5.00 17 сентября. Директива об этом была отдана Белорусскому и Украинскому фронтам Ворошиловым и Шапошниковым 14 сентября.
На Белорусском фронте должны были действовать четыре армейские (Полоцкая, Минская, Дзержинская, Бобруйская) и одна конно-механизированная группы. В ночь на 15 сентября издается боевой приказ № 01, в котором определялась «ближайшая задача фронта – уничтожить и пленить вооруженные силы Польши, действующие восточнее литовской границы и линии Гродно-Кобрин».
Армейские группы БОВО получили уже конкретные оперативные задания и приказ, не ожидая окончания сосредоточения всех приданных им частей, в 5.00 17 сентября перейти границу. При этом Полоцкая группа должна была к исходу 18 сентября овладеть районом Свенцяны—Михалишки и далее двигаться на Вильно; Минская – прорвав фронт, к этому же сроку выйти в район Ошмяны—Ивье, с тем чтобы в дальнейшем часть ее соединений оказала помощь Полоцкой группе в овладении Вильно, а остальными силами наступать на Гродно. Дзержинская группа должна была продолжать сосредоточение на границе, в то время как конно-механизированная подвижная группа (КМГ) «обязывалась мощным ударом по войскам противника разгромить их, наступая в направлении на Новогрудок, Волковыск, и к исходу 18 сентября выйти на р. Молчадь на участке от ее устья до м. Молчадь, в дальнейшем двигаться на Барановичи, нанести удар на Волковыск». Бобруйской группе к исходу 17 сентября следовало выйти на подступы к Барановичам. 23-й стрелковый корпус и Днепровская флотилия обеспечивали стык с Украинским фронтом и в течение двух дней должны были овладеть Лунинцом.
В составе Украинского фронта, которым командовал командарм I ранга С.К. Тимошенко, действовали три армейские группы. Правое крыло фронта составляла Шепетовская (Северная) группа. Она была развернута на фронте в 250 км на Ровно – Владимир-Волынском направлении, правым флангом – на Ковельском. Уже 14 сентября закончилось сосредоточение двух ее корпусов в отведенных им районах. 16 сентября группа была полностью готова занять исходное положение. В соответствии с приказом командования фронтом группа должна была к исходу 17 сентября занять Ровно, Дубно, 18 сентября – район Луцка и затем наступать на Владимир-Волынский.
Южнее Шепетовской группы, в центре Украинского фронта, на участке около 90 км разместилась Волочиская (впоследствии Восточная) группа, в состав которой входили 2-й конный корпус, 17-й стрелковый корпус, 10-я, 24-я и 38-я танковые бригады. Перед ней ставилась задача нанести 17 сентября мощный удар по польским войскам в районе Тарнополя, овладеть Езерней, Козовой, Тарнополем, выйти на следующий день в район Буска, Перемышля, Бобрки с дальнейшей задачей овладеть Львовом. При этом предписывалось отрезать польским войскам пути отхода на запад.
16 сентября по войскам Волочиской группы, как и по всем соединениям КОВО и БОВО, был отдан приказ к исходу дня «произвести перегруппировку войск группы и скрытно подтянуть их на 3–5 км к нашим государственным границам в исходное положение», проверить боеготовность и материально-техническую обеспеченность частей. Управлению Украинского фронта было сообщено о готовности армии приступить «к выполнению боевой задачи».
В Каменец-Подольскую (Южную) группу, составлявшую левое крыло фронта и развернутую в радиусе около 70 км в направлении на Станиславов и Дрогобыч, входили 4-й и 5-й конные корпуса, 25-й танковый корпус, 23-я и 26-я танковые бригады, 13-й стрелковый корпус. Перед группой была поставлена задача: разгромить противостоявшие ей части противника и к исходу 17 сентября выйти на р. Стрыпа. Танковой бригаде, усиленной мотопехотой, надлежало захватить железнодорожный узел Коломыя. К исходу следующего дня группе следовало овладеть районом Галича, Станиславова и далее наступать на Стрый и Дрогобыч. Левым флангом группа должна была захлестнуть противника и отрезать ему пути отступления в Румынию и Венгрию.
Непосредственно на границе войскам Украинского фронта могли противостоять лишь части Корпуса охраны пограничья (КОП). Довольно мощным укрепленным районом был район Сарны, защищаемый сводным отрядом в 10 тысяч человек. В Ровно находились на переформировании остатки 7-й, 8-й и 11 – й польских дивизий. Местом сбора небоеспособных частей и создания на их базе новых соединений служили Ковель и Дубно. В районе Тарнополя концентрировалось шесть пехотных дивизий, потерявших в боях с вермахтом значительную часть своего состава. Львов защищала от наступавших германских частей группа генерала В. Лянгнера в 15 тысяч штыков и сабель. Всего же в восточных воеводствах к 15 сентября находилось около 340 тысяч польских солдат и офицеров, 540 орудий, более 70 танков.
В 3.00 17 сентября заместитель наркома иностранных дел СССР В.П. Потемкин зачитал польскому послу в Москве В. Гжибовскому ноту, которую Сталин незадолго до этого откорректировал с учетом пожеланий германского посла. В ней говорилось: «Польско-германская война выявила внутреннюю несостоятельность польского государства… Варшава как столица Польши не существует больше. Польское правительство распалось и не проявляет признаков жизни. Это значит, что польское государство и правительство фактически перестали существовать. Тем самым прекратили свое действие договоры, заключенные между СССР и Польшей. Предоставленная самой себе и оставленная без руководства, Польша превратилась в удобное поле для всяких случайностей и неожиданностей, могущих создать угрозу для СССР».
Как следует из обзора, составленного в штабе КОВО, на восточный берег Вислы и Сана отводились польские армии, которые действовали на западе; в район Брест-Литовска – те части, что были на северо-востоке с задачей обеспечить связь с Румынией; армии генерала Т. Кутшебы, находившейся в окружении, ставилась задача прорваться на юго-восток. Для того чтобы обезопасить армию от возможного окружения, командованию 9-го корпуса поручалось создать заградительную линию Пинск-Брест-Литовск. Одновременно в Ровно, Ковель, Луцк и Дубно были посланы высшие армейские чины с заданием формировать новые части. «Но переход войсками Украинского фронта границы сорвал эти намерения», – констатируется в обзоре.
Польская армия, как правило, выполняла приказ своего главнокомандующего Э.Рыдз-Смиглы, гласивший: «С Советами в бои не вступать, оказывать сопротивление только в случае попыток с их стороны разоружения наших частей… С немцами продолжать борьбу. Окруженные города должны сражаться. В случае, если подойдут советские войска, вести с ними переговоры с целью добиться вывода наших гарнизонов в Румынию и Венгрию».
17 сентября, выступая по радио, Молотов подчеркнул, что польское государство обанкротилось и фактически перестало существовать. На следующий день было подписано советско-германское коммюнике, в котором прямо говорилось об общей задаче СССР и Германии в войне против Польши, которая «состоит в том, чтобы восстановить в Польше порядок и спокойствие, нарушенные распадом польского государства, и помочь населению Польши переустроить условия своего государственного существования».
Намереваясь «немедленно взяться за решение проблемы прибалтийских государств в соответствии с Протоколом от 23 августа» и ожидая «в этом деле полную поддержку со стороны германского правительства», Сталин 25 сентября выразил готовность передать Германии населенные поляками Люблинское воеводство и правобережную часть Варшавского в обмен на Литву. Германия дала на это согласие.
В подписанном 28 сентября в Москве Риббентропом и Молотовым Договоре о дружбе и границе между СССР и Германией устанавливалась окончательная граница обоюдных государственных интересов на территории бывшего польского государства, а государственное переустройство, осуществлявшееся к западу от установленной Германией и к востоку – Советским Союзом линии, рассматривалось «как надежный фундамент для дальнейшего развития дружественных отношений между своими народами».
В секретном протоколе была зафиксирована договоренность о сотрудничестве в борьбе против польской агитации. И оно действительно было налажено. В частности, в Закопане в декабре 1939 года был создан совместный учебный центр служб безопасности и проходили переговоры ответственных чинов гестапо и НКВД.
17 сентября в 5.00 войска Украинского и Белорусского фронтов перешли границу и стали почти беспрепятственно продвигаться на запад, делая по 50–70 км в день. При этом Полоцкая группа, разгромив отряды КОП, к вечеру следующего дня выполнила поставленную перед ней задачу – заняла Свенцяны и вышла в район Поставы. Минская группа, также не встретив сопротивления, развила бурные темпы наступления, овладев к 15.00 Молодечно, к исходу следующего дня – укрепленным районом по линии Ошмяны—Курмеляны—Гольшаны.
Дзержинская КМГ, встретив некоторое сопротивление со стороны отрядов КОП, обнаружила, что Барановичский укрепрайон никем не обороняется, и взяла его без боя. В тот же день был занят Новогрудок. К вечеру 18 сентября она вышла на железнодорожную линию Вильно—Барановичи. Бобруйская группа совместно с механизированными частями 29-го танкового батальона 17 сентября в 17.00 достигла Барановичей, на следующий день вышла в район юго-западнее города Слоним.
В ночь с 17 на 18 сентября войска Белорусского фронта начали Виленскую операцию. Охватив Вильно с севера частями Полоцкой группы и с юга Минской, 18 сентября в 11.30 танковые части ворвались в город. В плен было взято 10 тысяч польских военнослужащих. К утру 19 сентября войска фронта вышли на линию литовской границы Вильно—Лида—Волковыск—Ружаны—Ивацевичи. После этого командование приостановило движение двух правофланговых армейских групп, приказав выставить стрелковые заставы на литовской и латвийской границах. Для установления связи с германскими войсками на линию Сопоцкин—Белосток выдвигались передовые части. Бобруйская группа овладевала Кобрином и также устанавливала связь с германскими соединениями. С вечера 19 сентября войска Белорусского фронта приступили к выполнению этой директивы. 22 сентября в ходе массированных атак они овладели Гродно.
