Текст книги "Зеркала Рая (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Но сколько я себя помнил, на пустотных станциях, дальше орбиты Марса, мне всегда было холодно. Даже в "интеллектуальных трусах и комбинезоне". Наверное, чисто психологически.

Конечно, я был на "Луна – Сити", строящемся до сих пор "Орбитальном кольце Земли", марсианском "Метрополисе" и других огромных космических муравейниках человечества разбросанных на просторах Внеземелья. Подобно земным городам, они были залиты светом, далеко видным в пустынном мертвом космосе. Их улицы, переходы и коридоры были полны тепла, расцвечены рекламой и искусственным "солнечным светом" и заполнены людьми. Жизнь, в росчерках траекторий космических кораблей, текущих потоках электромобилей и почти овеществленной, дополненной сетевой реальности, била там ключом.

Но не здесь. Я был здесь несколько раз, но почти всегда в огромных коридорах "Юпитера – Орбитальной", станции на несколько тысяч человек, было тихо и пустынно. И чертовски холодно. А так, встретится пару человек, спешащих по своим делам и все. Впрочем, справедливости ради говоря, я редко заходил куда ни будь дальше служебных уровней ООП на внешнем кольце и бара для космолетчиков, неподалеку от грузовых причалов Карго – сектора, куда обычно и причаливали наши служебные челноки. И еще служебной гостиницы для пилотов дальних лайнеров, где для нас всегда было забронировано несколько номеров. И где сейчас меня ждала Аланта. Их рейс обратно на Ганимед через несколько часов и она недвусмысленно дала понять, что будет рада меня видеть. Не знаю, правда, чего в этом больше. Сексуального подтекста или желания узнать о результатах моего разговора с Дааном. Не знаю. Не сейчас. Я пока не готов к общению с ней. Да и нечего мне сказать.

Я повернул к лифтовым колодцам, и увидел несколько человек, ожидающих лифта. Пара молодых ребят, операторов грузовых манипуляторов, с ног до головы залепленных эмблемами Карго – службы, немолодой уже механик в потрепанном пустотном скафандре, лощенный пилот "Америкэн спайс лайн", в форме с иголочки, и в черных физорах, закрывающих глаза, по форме лица, и молодая женщина с ребенком, холенная, крикливо по последней марсианской моде одетая, красивая блондинка с девочкой лет пяти. Блондинка недовольно взглянула на меня, мгновенно сменив цвет глаз с зеленых на синие, вполголоса отчитала и так мирно стоящего ребенка, прижимающего к груди, какую то игрушку, и принялась что то шептать на ухо, даже не изменившего выражения лица, пилота. Кто ни будь неискушенный, мог принять эту пару с ребенком за образцовую семью, прямо с разворота "Марс Олимп Вижн", совмещающих работу с отдыхом. Я же видел только, завершение банальной интрижки, начавшейся в затянувшемся рейсе Луна – Юпитер. Мимолетная, необременительная связь, между скучающей старлеткой с ребенком, женой какого ни будь чиновника из марсианских полисов, достаточно богатого, что бы оплатить жене модификацию фенотипа глазных волокон и тур по Солнечной системе, пока он развлекается со шлюхами, и пресыщенным вторым пилотом корабля, большая часть работы, которого и состояла в развлечении таких дамочек. Жалко было только ребенка. Девочка не отрывала от меня взгляда, голубых, очевидно естественного цвета матери, глаз, пока не пришел лифт наверх. Мать нетерпеливо дернула ее за руку, и девочка обреченно, не переставая оглядываться на меня, поплелась за парочкой. Да, собаки и дети меня любят, грустно усмехнулся я про себя, но в лифт не вошел. Мне надо было вниз. А они очевидно перепутали уровни.

Двумя уровнями выше протянулась обзорная палуба, делающая полный оборот за час. Роскошные виды на Юпитер, его кольца и спутники, периодически, собирают толпы людей. Туристы в день прилета пассажирского лайнера, битком забивают всю немаленькую обзорную. Шум, гам, селфи, крики и вопли бегающих детей, слышны за пару уровней. В остальное время там почти никого не бывает. Завсегдатаям и обитателям станции и в голову не приходит, любоваться Юпитером и его окрестностями, как например человеку живущему у моря обращать внимание на шум волн и живописные виды.

Я шагнул в следующий лифт. Чем ближе к внутренним секторам, тем больше людей. Это простое утверждение мне и предстоит проверить. Я вытащил маленький прозрачный бокс, вытащил клипсу внешнего нейроинтерфейса второй реальности и под насмешливым взглядом механика, которому тоже надо было вниз, прикрепил ее к виску.

– Wellcome to Orpheus, version вторую обновленную, дополненной реальности, сразу подстраиваясь под меня, мелодично произнесла система. Цвета налились сочной яркостью, вокруг закружились бабочки, под ногами запрыгали розовые кролики. Скафандр механика окрасился в кислотно зеленый цвет, на голове появилась шляпа. Мда, неожиданно. Может Питер Даан, перепутал боксы? Похоже, интерфейс адаптирован под ребенка, под детское восприятие. Или это такая устаревшая заставка?

– Внимание! Данный продукт "Орфей" реальность 2.0, проходит тестовую отработку. В случае, каких либо вопросов, обратитесь в сервисную службу.

Вот так сразу без проверки, сырой продукт на испытания во Внеземелье, шикарно. Пожалуй, не стоит злоупотреблять подарками. Использовать по назначению, а Даан сказал, это вместо визитки, навигатора и пропуска, потом снять и забыть. Если не считать курсантской службы, то это мой второй интерфейс наложенной реальности. Пилотам, диспетчерам, спасателям, военным, работникам служб жизнеобеспечения, и других ключевых специальностей, во Внеземелье, запрещено пользоваться неслужебными нейроинтерфейсами, даже во время отдыха. Считается, что это может повлиять на работу синапсов головного мозга, мышечную и нервную реакцию, вызвать привыкание и заторможенность, и еще длинный список противопоказаний. Так во всяком случае говорили многочисленные исследования, финансируемые в основном государственными фондами. Понятно, компании торгующие устройствами нейроинтерфейса, проводили широкие рекламные акции, доказывая обратное. Служебные, специализированные нейросистемы, были скудны, ограничены и заточены под конкретные задачи и работу. Зато и не нагружали нужные для непосредственной работы по специальности, отделы мозга. Розовые кролики во время какой ни будь спасательной операции могли стоить кому ни будь жизни.

Первый личный интерфейс наложенной реальности мне подарила Жасмин, еще во время работы на Марсе. Это было чертовски, дорогое устройство, но она, наследница немаленького состояния, могла себе это позволить. Я уже работал тогда в Отделе, но служебные инструкции мне не запрещали пользоваться нейроустройствами. Интерфейс последнего поколения, был эксклюзивным продуктам, не просто дополненная, augmented reality device, (reality overlay device) ,а так называемая адаптивная реальность, device for adaptive reality, оно умело не только надстраивать реальность, а обладая зачатками искусственного разума, оно подчеркивало черты существующего, иногда концентрируясь на деталях, иногда показывая обыденные вещи под другим углом. Однажды, по дороге домой, мы с Жасмин, зашли в какую – то лавку, где ей пообещали редкую музыкальную программу. В магазинчике было негде повернуться, все было заставлено полками, шкафами и стеллажами с продукцией, красочными рекламными стендами, голографическими плакатами. Жасмин немедленно стала обсуждать, что то с продавцом, молодым тощим парнем со встрепанной шевелюрой и красными, воспаленными глазами. А у меня что то случилось с интерфейсом. Дополненная реальность стала слезать с настоящего как горящая шагреневая кожа. Исчезли плакаты, рекламные стенды, потом товары с полок, затем сами полки, открывая грязные, неприглядные стены, все в разводах и заляпанный чем – то бурым пол. Последним исчезло окно на улицу. И мы трое, остались в грязном, пыльном, пустынном помещении, похожем на внутренности грузового контейнера. Вполне возможно так и было, я ведь не видел его снаружи без интерфейса ауреала. В одном углу помещения было свалена груда, каких то коробок и пакетов, в другом под сплитом климат контроля, стоял одинокий стул. Больше в магазине ничего не было, все было надстроено оверлеем. И посреди этого почти пустого помещения, стояли и торговались, моя жена и продавец, размахивая руками, передавая друг другу и разглядывая что то невидимое. Это было так комично и нелепо, что я еле удержался от смеха. Только вид продавца удержал меня от немедленной реакции и заставил задуматься. У него было желтовато – зеленое лицо любителя "синтета", ниточка слюны протянувшаяся до подбородка, неопрятная замызганная одежда, со следами еды, наверное, за последний месяц. Я даже удивился что не чувствую запаха, но overlay, добросовестно удалил его, как и подретушировал весь образ этого урода, который к тому же похотливо – плотоядно, все время облизывая языком тонкие губы пялился на мою жену, которая накрытая плотным слоем второй реальности, ничего этого не видела. Я не знаю что это было, программный сбой или взбрык чересчур разумного искусственного интеллекта. Но пользоваться интерфейсом оверлея я перестал.

Лифт остановился на 1 уровне корпоративного сектора, который охватывал два с лишним уровня, включая службы обеспечения и техподдержки, и собственный, отдельный шлюзовой причал. Юпитер – Орбитальная, во общем то огромная станция, и немудрено, что я никогда не был в этом секторе.

Двери открылись прямо в Сад. Так поначалу и показалось. Ни какой ни будь огромный, рабочий отсек биоформинга, с бесконечными рядами вертикальных ферм насекомых и растительных пищевых культур. Нет. Настоящая оранжерея, с настоящими деревьями пахнущими какими то особенными запахами. Легкий ветерок шелестел огромными листьями, воздух заполнял аромат знойного лета, откуда то доносилось пение птиц, а над деревьями оверлей нарисовал глубокое безоблачное голубое небо. Действительно большие деревья и большая оранжерея, даже без оверлея, потолок терялся где то вверху за макушками деревьев. А неплохо живут корпоративщики, мельком подумал я и вышел из лифта. Механик остался в лифте, буркнул что то неодобрительное, кажется что то на норвежском, двери закрылись и лифт уехал вниз.

Между деревьев, под кроной образующей своеобразный коридор, протянулись, перфорированные металлические подмостки, где то на полметра возвышающиеся над грунтом. Жаль. При виде такого роскошного уголка природы в нескольких сотнях миллионах километрах от Земли и Марса, мне жутко захотелось пройтись босиком по траве и земле.

Интерфейс augmented reality, ауреала, наконец то подстроился под мои нетренированные синапсы. Роща незаметно расширилась до джунглей, оверлей достроил деревья на заднем плане и превратил подмостки в тропинку. А из – за ближайшего дерева вышел настоящий индеец. Все его бронзовое тело было покрыто вязью искусных татуировок, шкурой леопарда и разноцветными перьями. Могучее лицо словно высеченное из камня, было безмятежно и спокойно как морской бриз. В руке он свободно держал плоскую булаву из кости зазубренную обсидиановыми осколками. Он с достоинством кивнул мне и произнес

– Следуй за мной, – перевел мне ауреал с языка ацтеков науатль

Да, я много видел навигаторов, но такого аутентичного впервые. Он шагал широко и в то же время неторопливо и плавно, уверенно прокладывая путь, среди толчеи людей и образов. Выход из оранжереи в корпоративный сектор в реальности оверлея был стилизован под выход из парка на улицы ночного Токио. По абсолютному времени Системы уже наступила ночь. Океаны огня заливали ущелья – переходы улиц. Темные громады небоскребов из стекла и стали, отражали слепящие вывески, кричащую рекламу известных брендов, иероглифы, иероглифы. Большое количество массовки, безликой гомонящей толпы, разбавленной аурелом несколькими яркими мазками маркеров. Семенящие на высоченных гета, гейши, самураи в доспехах с катанами, борец сумо, с которым индеец обменялся презрительными взглядами. Этот экспериментальный девайс оверлея не переставал меня удивлять. Взаимодействие с окружающей виртуальной средой было организовано даже на уровне человеческих эмоций. Хотя настоящих людей на этих улицах было не так то и много. Все в деловых мундирах различных корпораций, несмотря на нерабочее время, спешащие куда то, по своим делам, с серьезными неулыбчивыми лицами. Впрочем на Земле, где ни будь в Шанхае или Сиднее, еще рабочий день, а деньги никогда не спят. Впрочем, даже без оверлея, переходы корпоративного сектора не потеряли своего очарования. Много открытого стекла, обнажающего внутренности работающих деловых офисов, неяркий теплый свет, льющийся со всех сторон, шум, где то падающей воды, и зелень вокруг, много зелени. Скверики и переходы, засаженные деревьями, кустарником и травой. Как то абсолютно не верилось, что где то в нескольких сотнях метров отсюда, холодный, бесконечный космос. Я вернул навигатор и увидел стоящего впереди индейца. Мне показалось, что он усмехнулся. Мы прошли еще немного, свернули в переулок, прошли мимо двух харчевен. Одной обычной японской мейд – кафешки, в стиле жесткого хентай, с сексуальными куколками в коже, с хлыстами. За стеклом другой сидели две голубые совы с умными янтарными глазами, оверлей ожидаемо перевел мне название, росыпь иероглифов, как "Кафе у Голубых Сов". Я не стал проверять за реальностью оверлея, настоящие ли девушки из хентая и совы, все это должно быть дичайше дорого, в нескольких астрономических единицах от родины этих изысков. Но люди готовы платить порой и за большие глупости.

Мы пришли. Здание "Novartis astro space " даже в реальности оверлея, выглядело ничем не примечательным серым кубом из пористого тетрона, висящим над насквозь прозрачным, первым этажом. За обманчиво хрупкими стеклами, никого не было видно, холл и фойе были пусты, только движение и огни на соседней улице. Над входом, на фоне, почему то Луны, с характерными морями и кратерами, голубым неоном, в стилистике 60 – х годов 20 века, была исполнена надпись "Novartis". И только на самих стеклянных дверях были видны полупрозрачные символы "Sinealog", всадник на вздыбленной лошади в сомбреро. Перед дверьми индеец остановился, повернулся ко мне и кивнул.

– Твой путь начинается здесь, – произнес он и исчез. В каком смысле? Черт, что за переводчик с науатля. Прелестно. Система которая не может перевести сама себя.

Я толкнул незапертые стеклянные створки и вошел. В холле пахло пылью, пустотой и затхлостью, будто здесь давно не было людей. Интересное место. Я огляделся и сделал шаг к лестнице. И услышал стук каблучков. Мерный и неторопливый. Так может шагать только уверенная в себе женщина. Крупная женщина. И я увидел ее. Только что там не было ничего, и вот уже прямо из пустоты на меня вышла она. Похоже в "Sinealog" сидят полностью отмороженные ребята, ни боящиеся никаких судебных исков. Передо мной стояла Эванджелин Уорли, самая сексуальная звезда середины 21 века, в образе умопомрачительной блондинки в деловом костюме стиля авангард, который ей был похоже мал на пару размеров, насколько у нее все выпирало и подчеркивало роскошную фигуру. Хотя, пожалуй, даже в образе Марии Магдалены она будет выглядеть воплощением сладостного порока. Ее образ, как и множество образов других кинозвезд и медийных личностей 20 – 21 века, принадлежали компании "Юнайтед Артистс", которая в свою очередь принадлежала китайскому холдингу "Чайна Тривелистинг Групп", занимавшему не последнее место в Корпоративном Совете ООП. А китайцы, какая ирония судьбы, очень чувствительно относились к нарушениям своих имущественных и авторских прав. Эванджелин улыбнулась мне, слегка приоткрыв рот и белые зубки

– Добрый вечер, мистер Нойман, – казалось бы просто произнесла она, но у меня зазвенело в штанах, – месье Гальяр, ждет вас. Я провожу.

И повернувшись ко мне спиной, направилась к лифту. Я потерял пожалуй несколько секунд, заглядевшись на плавное покачивание ее затянутых в короткую юбку ягодиц и бедер, переходящих в стройные лодыжки и силуминовые шпильки, пока не пришел в себя и не устремился ей вслед. В лифте, несмотря на его размеры, она стояла рядом, прямо передо мной и улыбаясь, смотрела на меня веселым, непринужденным взглядом, снизу вверх. Мне показалось она выше ростом, пока она не подошла к мне вплотную. Она была так близко, что я смог рассмотреть рыжие крапинки на радужке ее насмешливых, голубых глаз и почувствовать, несмотря на понимание оверлея, горьковато – терпкий запах ее духов. Такого не увидишь и не почувствуешь даже в самом лучшем голофильме и я по настоящему пожалел что Энджи Уорли, давним – давно нет в живых.

Лифт приехал. Створки открылись, очевидно, прямо в офис Роже, кто бы это не был. Уорли отступила давая мне пройти. Кабинет Роже произвел на меня двойственное впечатление. Он был больше похож на диспетчерскую космопорта или рубку космического рейдера. Полусферическое панорамное окно на все помещение, с видом на Юпитер и причальный терминал, возле которого сейчас висел белоснежный, пассажирский лайнер Лунных линий "Америкэн спайс лайн", окруженный сейчас светящимся роем космоботов, обслуживающих и профилактических служб космопорта. Несколько голоэкранов передающих какие то сводки, небрежно расставленный по кабинету, скупой набор недорогой мебели, как будто с распродажи "Марта", зеленый ковер и пара кожаных кресел возле, единственной, по настоящему дорогой вещи, карликового дерева "бонсаи", освещенного рассеянным светом, в стеклянной колонне. Настоящего дерева, не нарисованного аурелом. Из реальности оверлея здесь не было ничего, кроме Эванджелин Уорли. Которая, непринужденно расположилась в одном из кресел, по прежнему насмешливо глядя на меня, закурила сигарету, в длинном мундштуке, пуская дым к потолку. Хозяин кабинета, широко расставив ноги, стоял у панорамного окна, наблюдая за суетой космических светлячков рядом с тушей лайнера и пил кофе. Настоящий кофе, запах я чувствовал даже отсюда, пинта которого, наверняка стоит месячной зарплаты всего нашего отдела.

– Правда красиво? – спросил Гальяр не оборачиваясь

– Простите? – не понял я, о чем он. О виде на Юпитер и лайнер "Америкэн спайс"?

– Она не может не понравиться, наша Эванджелин Уорли, – хозяин кабинета, наконец, повернулся ко мне. И я увидел, как мне показалось, достаточно молодого человека, с усталым, открытым, располагающим лицом и умными глазами, в свободном костюме, не мундире. И почему то босиком. Не знаю, чего я ожидал, но видимо подсознательного образа, некоего бездушного хищника от корпорации, навеянного мне общением с Питером Дааном. Поэтому задержался с ответом, – вы знаете, что Лунная ассоциация геев, признала ее красивейшей женщиной 21 столетия? Какая горькая ирония, не находите?

Я посмотрел на образ Уорли. Она по – прежнему сидела в кресле, но смотрела теперь не на меня, а на клубы дыма, поднимающиеся наверх и тающие в рассеянном свете.

– Почему горькая? – ожидаемо спросил я, принимая правила игры хозяина.

– Дело в том, что в семье Бенджамина Уорли и Симоны Готье из Веллингтона, Новая Зелландия, родилось три мальчика и не одной девочки. И Эванджелин Уорли, в девичестве звали Реем Ангелом Уорли. У семьи к сожалению, не оказалось денег, оплатить дорогостоящую операцию по смене пола ребенку еще в утробе матери, предписанной перинотальным центром, после предродовой генетической диагностики. И Эванджелин до девяти лет, ходила в платицах, по сути оставаясь мальчиком. Потом семье Уорли повезло с грантом от "Фонда Паланика Рейнбоу", операцией и переездом в Нью – Дели, и мы в конце концов, получили самую сексапильную звезду прошлого века. Подозреваю, что именно эти первые 9 лет, в статусе мальчика, и сделали из нее эту звезду. Помните как инь и янь? Осознание мужского и женского начал в одном человеке. Уорли слишком хорошо понимала мужчин, оставаясь женщиной. Что вам не нравиться? Надеюсь вы не гомофоб? Это сейчас конечно модно, но я придерживаюсь старой политики "широких" взглядов. Эти сексуальные контрреволюции не по мне. Возврат к старому, доброму институту евангельского брака кажется мне самым большим ханжеством и лицемерием, со времен Понтия Пилата.

Во время всего этого монолога я смотрел на Эванджелин Уорли. Я не заметил, когда она сменила образ, превратившись в платиновую блондинку, в коротком красном платье и тоже босиком. Она с какой то печалью и укоризной, хотя может мне это и показалось, смотрела на Роже. Потом поднялась, потянулась всем телом, силуэт ее грациозной фигуры, четко высветился под тонким платьем, на фоне стеклянного столба с деревцем. Только теперь это уже не пробуждало никаких чувств. Наверное, некоторым тайнам лучше оставаться нераскрытыми. Тем более о покойниках либо хорошо, либо ничего. Эванджелин грустно улыбнулась мне и повернувшись прошла через столб света окольцованный стеклом, и исчезла. Я отвернулся и увидел как Гальяр, с усмешкой, наблюдает за мной.

– Наверное, тяжело расставаться с мифами? – спросил он, заметив мое недовольство, – Люди всю свою историю создают мифы. И всю жизнь их разрушают. Это верно для цивилизации в целом, и для отдельного человека в частности. С самого рождения ребенку внушают проверенные временем и поколениями образы и условности, которые не имеют никакого смысла и ценности вне человеческой реальности. Летящий по небу на оленях Санта – Клаус и дни рождения, человеческие эмоции и моральные ценности, понятие законов и условность денег. Эфемерность Бога, наконец. Нет ничего пошлее и глупее, высокой цены химического элемента аурум, и концепции раздельного потустороннего мира, оплачиваемого человеческими поступками, оцениваемыми по абсолютно условной шкале понятий добра и зла, вызванной элементарным страхом смерти. Диффамация человеческого сознания с появлением второй, третьей, надцатой дополнительной реальности, достигла абсолюта. Человек обманывает других, создавая себе удобный привлекательный образ, и с радостью готов обманываться сам. Готовый всю жизнь, от рождения и до смерти, жить в атмосфере лжи и самообмана, придуманных кем то образов и условностей. С этим уже ничего не поделаешь, такова природа человека. Из дерьма, в дерьме и в дерьмо. Но отделять зерна от плевел, сознавать обманчивость образов, видеть настоящую реальность и суть человеческую, нам никто не мешает.

Он сделал пару неторопливых широких шагов ко мне и протянул руку.

– Пол Игнасио Гальяр, директор Департамента Развития компании "Синеалог", в системе Лун Юпитера.

Ладонь у него оказалась сухая и неожиданно крепкая, жилистая ладонь, борца – рукопашника. Я не успел ничего ответить, да даже и не знал что сказать, как он, сжав мою ладонь, правой рукой, левой придержал меня за локоть, продолжил с улыбкой

– Можете не представляться, мистер Виктор Нойман. Легенда Внеземелья, ваша слава бежит впереди вас. Я думаю найдется немного людей не слышавших вашего имени, и так же немного людей знающих вас лично. Я счастлив и горд, таким знакомством. Более того я мечтал встретиться с вами лично. Герой во плоти и крови. Одна ваша высадка на пиратский танкер "Деметра", чего стоит. А карантин "венерианской лихорадки" в лунном космопорту? Тогда вас многие называли палачом невинных. А в результате именно ваши действия остановили распространение смертоносной эпидемии на Луне, а может и на Земле. Но вас тогда даже не поблагодарили, это я помню. А это дело с картельным сговором в Олимпик – Сити, в долине Фарсиды, на Марсе? Мы признаться смогли воспользоваться случаем, и неплохо заработали на скачках Марсианской Биржи. Так что мы у вас в долгу.

И он дробно мелко рассмеялся. Вот смех у него был неприятный, и сразу снял очарование этакого располагающего к себе собеседника, расставив все по местам. По смеху и предмету смеха, можно хорошо увидеть душу человека, его искренность и добродушие. Еще меня неприятно поразила осведомленность Пола Гальяра, о моем послужном списке. Во время десанта на "Деметру", я был всего лишь сопливым лейтенантом, рядовым молокососом, только из учебки, одной из абордажных групп захвата. Мне просто чуть повезло позже, и самое главное остаться живым. Но об этом, и особенно, об истории с "лихорадкой Ноймана", хоть было много сюжетов и статей в Сетях, пусть мне и неприятно об этом вспоминать. Но вот о моем участии в делах марсианских корпоративных картелей, не было записей даже в моем личном деле. К чему вообще все эти дифирамбы? Он что? Решил меня подманить лестью, хотя вроде не кажется таким глупым.

– У нас говорят, не с лица воду пить, – сказал я по русски, и перевел, – не судите по лицу, образ может быть обманчив.

– А-а-а, – воскликнул Игнасио, хитро прищурившись, и шутливо погрозил мне пальцем, – я совсем забыл, что вы наполовину немец, наполовину русский. Как вы быстро обернули против меня мои слова.

А хорошо играет. Ага забыл он, как же. Рожа хитромудрая. Чего же ты от меня хочешь?

– Откровенно говоря, не совсем понимаю для чего я здесь? – прямо спросил я, – у вас уже есть договоренность с Питером Дааном. Что – бы, я не написал, рапорт все равно попадет к нему. И что бы там не происходило...

Я почти открыто сказал, что если они купили Даана, на меня тратиться необязательно. Но Пол Гальяр повел себя неожиданно.

– Значит вот как, вы все себе представляете? – он опять засмеялся, – жаль, очень жаль.... Впрочем, в определенном контексте, ваши подозрения, могут показаться обоснованными.

Он помолчал глядя на меня, словно принимая, какое то решение. Потом спросил

– Хотите кофе? Настоящий колумбийский кофе из Боготы сорта Бурбон. Даже на Земле сейчас такой непросто достать. – с какой то гордостью заметил он. И почти удивленно вытаращился, когда я сказал, что не пью кофе. Получив, такой же отказ на предложение сигары, он чему – то покивал и жестом указал на кресла, – прошу вас, хоть присядьте, не травите мне душу таким немилосердным неприятием.

Мы присели в кожаные потертые кресла, и я понял, почему Гальяр, щеголяет босиком. То, что показалось мне зеленым ковром, оказалось небольшим газоном из натуральной травы. Мне даже стало как то не по себе, наступать на декоративную траву, тяжелыми ботинками, на что Игнасио помахал разрешающе рукой. Присев он достал сигару, но так и не закурил. Немного похмыкав, он продолжил.

– Представляю, что вы там себе вообразили. Какой ни будь наркопритон, или подпольный склад оружия, подо льдами Европы? Я конечно ожидал нечто подобного после общения с Дааном, но признаться рассчитывал на ваше здравомыслие.

Он откинулся в кресле, сцепив ладони домиком и пристально глядя на меня. Опять хмыкнув он сказал

– То что я скажу, конечно, не является секретом. Но и не приветствуется как официальная история зарождения корпорации "Sinealog". Хотя конечно все все знают. То, что начиналось больше ста лет назад как швейцарская компания "Loggi" по производству медицинских препаратов и оборудования, по сути, превратилось сейчас в гигантскую трансистемную корпорацию, известную во всем обитаемом человеческом космосе, только с приходом Луиса Фернандо Мануейра, ставшего ее основателем и первым президентом. По совместительству бывшего на тот момент правой рукой лидера мексиканского наркокартеля "Синеалоа" Пако Оливейра, его советником по непрофильным активам. Времена тогда были смутные. Государства и корпорации выдавливали теневой и криминальный бизнес из, привычного им, рынка, занимая их место. Хозяева подпольных империй изворачивались, как могли. Кто то уходил еще глубже на дно, кто то пытался всех купить и во – общем то это получалось. Но только с одним изменением. Раньше коррупция шла снизу вверх, преступный синдикат пользовался связями в государственном аппарате, что бы проворачивать свои дела. Теперь чиновники из госаппарата и менеджеры корпорации управляли делами синдикатов и распределяли финансовые потоки. Картель "Синелоа" ждала печальная участь, никто в руководящем звене не умел договариваться. Это было, по сути, невозможно для полных отморозков, которые и владели картелем, договариваться с государством. Тут и появился Луис Фернандо Мануейра, один из дилеров среднего звена, но с дипломом Стенфорда. Он и предложил один из путей выхода, которым попытались пройти многие преступные кланы и синдикаты, и перейти в легальный бизнес. Не у всех получилось. У Мануейры получилось. Правда, не у самого "Синеалоа", но это другая история. Картель канул в лету, но Луис Фернандо, оставшись единственным живым боссом "Синелоа", не пошел по стопам предшественников, и не воссоздал организацию в прежнем виде. Когда ни – будь, об этой истории коварства, жестокости, бескомпромиссности, реках крови и отрубленных голов,напишут. Фернандо Мануэра, шел к своей цели по головам и трупам, буквально вырезав всех несогласных, он смог перестроить картель. Мануэра понял одну простую вещь, которая собственно и помогла ему взобраться на вершины финансового Олимпа. Если государство и частный бизнес пытаются взять на себя функции, обязанности и главное, доходы преступного мира, то неизбежна обратная трансформация, когда размываются сами понятия закона, морали и этики, и преступный мир, как в сообщающихся сосудах занимает ниши государства и частого бизнеса, по сути становясь легальным. Корпорация "Sinealog" создала "Синий руаяль" один из нейросинтетов первого поколения, монопольное право торговли которыми, теперь имеют только и исключительно государственные корпорации. Вы понимаете к чему я?

Пол Игнасио Гальяр испытующе посмотрел на меня

– Конечно, осталось еще много людей старой школы, вроде Питера Даана. Целое поколение с устаревшей системой отчета, в которых есть привычное добро и зло. А есть новая, более реальная картина бытия, о которой МЫ с вами, – интонацией подчеркнул Гальяр, – знаем. Жестокая реальность, в которой нет места, этим замшелым понятиям, и размыты сами границы этих условностей. Это не мир зла и несправедливости. Тут вообще нет зла или справедливости. Тут нет "добренького государства", и "злой алчной корпорации", некоего офицера правопорядка Комкона и его антагониста ненавистного маньяка – гения, тут есть только две руки одного и того же организма, которые по сути делают одно и то же дело.

– Варят "синтет"?

Наверное, брякнул я слишком ядовито, вон как он поморщился на невинный сарказм. Но стерпел, промолчал. Долго рассматривал свои босые ноги, шевеля пальцами, так что и мне захотелось разуться. Но, наверное, я все таки, задел его за живое, потому что следующие слова, прозвучали глухо, но с ярко выраженным чувством.

– Знаете, я всегда ненавидел людей подобных вам. Вам всегда все легко удавалось, вы рождались в семьях с серебряной ложкой во рту, я же вылез из такой клоаки, зловоние которой, я чувствую до сих пор, спустя столько лет. Вы шли через годы, словно в легкий бриз. Получали хорошее образование, встречались с чистыми девочками, делали стремительные карьеры, на общественно значимых работах. Я же влачил жалкое существование на задворках вашего тщеславия, обманом, подкупом, интригами и ложью выгрызая себе место под нашим общим солнцем. Я всегда завидовал таким как вы. Восхищался и завидовал. Мне нелегко это признавать, но это так. Мальчишкой я мечтал о космосе и звездах. О героическом покорении далеких планет и подвигах во имя человечества. Детское тщеславие. Самое невинное из греховных побуждений. Потом нелепый поворот событий и случайностей, и я вместо аэрокосмической академии пилотов в Цюрихе, попадаю в госпиталь Красного креста в Женеве. Нелепая случайность. Авария общественного монорельса на одном из многочисленных уровней андеграунда. Там это частенько бывает. Изношенные механизмы, нарушение условий эксплуатации, дешевые материалы, что вы хотите, это же общественный транспорт для всех. Дешевле только даром. А мне всегда приходилось экономить и расплачиваться своим здоровьем, пока лимит не был исчерпан. И вот вместо красивого мундира системного пилота, бурнус и куфия, экономического факультета Сорбонны, одного из самых дешевых, и затрапезных полиэтнических дистриктов Европы. И мне все пришлось все начинать сначала. А потом я как то увидел вас, в одном из выпусков брейк новостей головижна, как вы, весь заляпанный кровью, вытаскиваете своего товарища из горящего корпуса "Деметры". Вы ведь один из немногих кто там выжил, не правда ли? Я следил за вашими взлетами и падениями, будто это были мои взлеты и падения. Вы воплотили мою мечту в жизнь, став именно тем героем, каким я всегда хотел стать. Меня сводило с ума, что вы живете моей, придуманной мною жизнью. Вы сурово улыбались с экрана, а мне казалось это насмешка судьбы. Герой и никому не известный клерк – калека одной из многочисленных Корпораций.