Текст книги "Железная Сказка (СИ)"
Автор книги: Дмитрий Гуляев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)
***
После того, как выяснилось, что столица Рении, хоть и находится в глубоком тылу, но, тем не менее, вполне может стать целью вражеской атаки, ситуацию с ее обороной исправили. С фронта отозвали два драгунских полка, благо там сейчас было затишье. Эти полки переформировали и пополнили – они стали полноценными бригадами с большим количеством средств усиления. Начал работу специальный штаб, который до этого существовал только на бумаге. Были нарезаны сектора обороны и проведены соответствующие учения. В общем, столица была готова отразить высадку и скинуть в море любого врага, посмевшего на нее покуситься. Да вот беда, – в то утро этот штаб оказался завален сообщениями о появившихся во многих местах кораблях противника и о попытках вторжения. Восточники заранее направили вдоль всего побережья множество мелких суденышек, которые должны были изобразить высадку и сбить с толку обороняющихся. Им это вполне удалось – телефонограмма с Лисьего Хвоста оказалась похоронена под ворохом аналогичных сообщений. Штаб обороны просто не знал, куда посылать войска. Для прояснения обстановки разослали во все стороны конные разъезды. Но вот пока они приедут на место, пока разберутся в степени опасности, пока доложат. А из этих докладов надо еще картину происходящего составить и решения принять. Время, время...
С батареи тоже выслали разведку, благо, далеко ходить не надо. Разведка доложила, что противник, при помощи шлюпок и баркасов, высаживается на пляж в Бухте Белых Голубей. Повторные телефонные звонки в столицу ни к чему не привели – там посоветовали не разводить панику и не отвлекать начальство по пустякам. Командир батареи принял решение вести по пляжу заградительный огонь. Нормально стрелять, с корректировкой, не получалось. Со стационарных наблюдательных постов ничего не видно из-за дыма, а наземные наблюдатели корректировать огонь толком не смогут – телефонного кабеля нужной длины на батарее не оказалось. Передаваемые по цепочке постов флажным семафором данные, мало того, что будут запаздывать, так и наверняка сыграют в «испорченный телефон» – слишком много звеньев в передающей цепочке получается. Но не сидеть же без дела, опустив руки, по этому поводу?
Инженер-майор Аландер, глянув на карту, быстро сообразил, что если равномерно обстреливать всю, более чем двадцатикилометровую прибрежную полосу, толку будет мало, не сможет он создать, по всей ее длине, необходимой плотности огня. Но и восточникам (разведка опознала десантников по форме) высаживаться по всей бухте нет смысла. Скорее всего, они произведут высадку в ее западной части. Там глубины позволяют кораблям подойти поближе к берегу, в отличие от востока, где мелководье. Да и добираться оттуда до своих целей десанту ближе. Значит надо стрелять по участку берега длиной километров пять.
При взрыве фугасного снаряда, весом почти в восемьсот килограмм, ударная волна расходится на десятки метров. А осколки летят на сотни. Если выставить замедление взрывателя на минимум (а такая опция в фугасах имелась) то снаряд зароется в землю неглубоко и вся сила взрыва разойдется в стороны.
Падающие с интервалом в пять минут на пляж снаряды сделали свое дело. Фигурки десантников, что спешно выгружались с лодок, просто сдувало. Вместе с лодками. Вот разлетелась в клочья какая-то пляжная постройка, то ли ресторан, то ли еще что, уже не поймешь, что это было. Вот вздыбилась обломками бревен лодочная пристань, которую десантники пытались использовать для высадки. Вот вспухли дымным облаком выгруженные на пляж боеприпасы. Восточники, конечно, ребята упорные. Они бы ни за что не прекратили высадку, столкнувшись с трудностями. У них бы просто закончились десантники, ведь их было не так уж и много. Но в дело вмешались, как это часто бывает, глупость и жадность.
Один из генералов, который с немалым трудом отвоевал себе место в штабе обороны столицы, озаботился вопросом: «А куда это стреляет наша единственная береговая батарея?» Рокот залпов отчетливо доносился до города. Получив по телефону ответ «Ведем заградительный огонь по пляжу Бухты Белых Голубей» генерал пришел в ужас. Ведь он совсем недавно построил на первой линии этого пляжа свой скромный дачный домик. Всего два этажа. Колонны, фонтан... в общем, все, как положено, не стыдно людям показать. И все это, нажитое непосильным трудом, могло разлететься в клочья, из-за паники, возникшей на какой-то береговой батарее. То, чего не могли сделать все пушки западной эскадры, сделал один телефонный звонок – батарея замолчала. А Георгий Аландер, оставив под массивом сокращенный расчет одной из башен, повел остальных комендоров на кряж. Стрелять из пушек ему, под угрозой трибунала, запретили, но сидеть на месте и ждать у моря погоды он не собирался. Пусть его люди и не являются подготовленными пехотинцами и держали винтовку в руках всего пару раз. Это еще не причина, чтобы сдаваться. Находясь на гребне, они смогут продержаться до подхода подкреплений. Ведь должны же в штабе рано или поздно разобраться и прислать подмогу?
Когда прекратился обстрел побережья, то командующие десантом офицеры восточников быстро навели порядок и повели своих людей выполнять поставленную задачу. Оно и не удивительно, ведь в десант, на, практически верную смерть, послали лучших. Если бы восточники столкнулись с защитниками батареи в открытом бою, то они прорвали бы их оборону играючи. Такие факторы, как численное превосходство и лучшая подготовка приносят успех. Но нападающим приходилось карабкаться по камням, а с гребня по ним радостно палили обороняющиеся. Расчеты крупнокалиберных орудий, тем более, установленных в башнях на берегу, никогда не видят своего противника. Люди работают на многочисленных боевых постах, находящихся глубоко под землей. О том, что творится наверху они понятия не имеют. Лишь глухая дрожь пола под ногами, что сопровождает залпы, говорит о том, что идет бой. Сейчас же враги – вот они! Лезут по склону и в них так удобно стрелять. Огонь!
Первая атака восточников захлебнулась. Попытка прорваться через туннель так же не увенчалась успехом – там успели соорудить баррикаду из подручных средств и вполне успешно ее обороняли. Частые залпы из темноты выкашивали нападавших, отчетливо видимых на фоне входа. А спрятаться от них в туннеле негде.
Отступив и укрывшись за складками местности оставшиеся в живых офицеры восточников провели краткое совещание. Положение безвыходное. Их мало, а задачу надо выполнять. В этот момент к ним подошли экипажи кораблей, что привезли десант. Дымовая завеса потихоньку рассеивалась и скоро их суда будут видны, как на ладони, с соответствующим результатом. К тому же моряки горели желанием послужить своему Божественному Императору. Было решено, невзирая на потери, прорываться через туннель.
– Солдаты! Мы все здесь умрем. Очень скоро. У нас есть только один путь, чтобы умереть достойно, как положено мужчинам, а не быть бесславно зарезанными, как бараны на бойне. Надо прорваться через туннель. Саперы! Вы идете сзади. Ваша задача остаться в живых до того момента, когда мы прорвемся к батарее. После чего, вы ее взорвете. Во славу Императора, ура!
Оказав последнюю честь раненым, которые не могли идти в атаку (попросту прирезав их) отряд построился в колонну и бросился ко входу в туннель. Первые ряды упали, скошенные залпами в упор, но по их телам, иногда еще живым, бежали все новые и новые восточники.
Георгий Аландер, командир батареи номер пятнадцать и кавалер высшего ордена Империи (за бой с браварцами) был артиллеристом. Очень хорошим артиллеристом. Но вот о том, как надо воевать на суше он имел весьма расплывчатое понятие. Оборону кряжа он построил исходя из этих туманных представлений. Он равномерно распределил своих немногочисленных бойцов по гребню, а в туннель послал два десятка человек, во главе с лейтенантом. Послал на всякий случай, ведь не совсем же сошли с ума его противники, чтобы лезть в достаточно узкое отверстие в земле, откуда по ним безнаказанно стреляют? Свой штаб (он сам и пяток посыльных) он расположил возле недостроенного дальномерного поста. Пост недостроенный, но телефонная линия на батарею уже есть. Отбив атаку, причем, практически, без потерь, он был совершенно уверен в том, что ему удастся удержать позицию. Волноваться нечего, его противникам, пусть и более многочисленным, надо пройти полкилометра по совершенно открытой местности. Причем, даже, не пройти, а пролезть по крутому склону, цепляясь руками за камни и стараясь не скатиться вниз. Под, пусть не очень метким, зато частым огнем его подчиненных это сделать трудно, практически невозможно. Надо всего лишь подождать чуть-чуть, и прибудет подмога из столицы. Как бы не были сейчас растеряны начальники в штабе, но, рано или поздно, они сообразят, что делать и вышлют войска. Судя по тому, что время идет, а восточники не атакуют, они тоже понимают бессмысленность такой атаки. Ждем прихода драгун, а потом либо принимаем капитуляцию, либо... На войне, как на войне. Каково же было его удивление, когда с батареи позвонили и сообщили, что видят колонну войск противника, выдвигающуюся по дороге. Посланный в туннель солдат вернулся с бледным лицом и заикаясь доложил, что «... т-т-там в-в-все кровью залито и живых никого нет...» Аландер понял, что его обошли. Восточники, непонятно как, прорвались через туннель и удерживать оборону на кряже больше нет смысла. Надо сниматься с позиции и идти на помощь батарее. Вот только... Пока его люди соберутся, пока они дойдут до батареи... Это часа два, как минимум. Да и есть разница, обороняться на выгодной позиции или атаковать превосходящего противника. А батарея беззащитна – не предусмотрены на ней амбразуры для обороны от сухопутного противника. Стрелять-то одна башня может, оставшихся там людей на обслуживание хватит, только не рассчитаны его орудия для стрельбы по подобравшийся в упор пехоте. Хотя... Аландер был артиллеристом. Что такое дульные газы и как они воздействуют на находящихся поблизости от орудий людей он прекрасно знал. «Башня номер два? Заряжайте холостыми. Один полузаряд. Как противник приблизится метров на триста – стреляйте на максимальном угле склонения. И – держитесь, мы идем на помощь!»
Когда первые восточники поднялись на невысокий холм и увидели орудийные башни, то они издали восторженный рев. Вот она их цель! Огромные орудия, смотревшие в их сторону своими чудовищными жерлами, они, как угрозу, попросту не воспринимали. Это же не пулемет и, даже, не полевая пушка, которая может жахнуть картечью. Вот добежим до них, установим заряды...
Когда одно из орудий вдруг, с грохотом, выпустило вдоль земли язык пламени, то те, кто находился на направлении выстрела, просто исчезли, как будто их и не было никогда. Те, кто был чуть в стороне, покатились по земле, кто мертвый, кто, еще живой, кто просто оглушенный. Еще одна попытка атаки, окончившаяся тем же, убедила последних оставшихся в живых офицеров-десантников, что сверху к башням не подойти. Сметет. Оставался путь снизу. Серая бетонная стена батарейной горжи и неимоверной толщи броневая плита ворот.
– Взрывайте!
Только третий по счету заряд смог сорвать створку с петель и открыл путь во внутренние помещения батареи. Восточники бросились вперед, в темноту туннелей.
Бой потерял всякое подобие управления. Вспышки выстрелов, которые ослепляли и делали тьму еще более непроглядной. Грохот взрывов ручных гранат, который в помещении был невыносим и лишал ориентации даже привычных к этим подземельям батарейцев. Крики убивающих и убиваемых людей... Когда ко входу под массив побежали запыхавшиеся бойцы Аландера, понять, где противник, а где свои было уже практически невозможно, все перемешалось. Тут подошли, наконец-то, драгуны из столицы. Численное преимущество защитников батареи стало подавляющим. Восточники, понимая, что скоро их всех перебьют, уже не пытались захватить батарею, а просто старались нанести ей максимально возможный вред, ломая все, до чего они могли дотянуться. К счастью, в основные, наиболее важные помещения – погреба, генераторные, КП, прорваться они не смогли. Вскоре бой превратился в поиск расползшихся по многочисленным казематам и потернам солдат противника. Последнего, забравшегося в такую узкую щель, в какую не всякая кошка залезет, нашли только через трое суток. Батарея выстояла.
Этот, далеко не самый масштабный по сравнению с другими сражениями текущей войны, бой, привел к последствиям, можно сказать, глобального масштаба. Западный Союз, получивший господство на море, убедился, что это господство не приближает его к победе. Рения не испытывала зависимости от морских перевозок. Да, неприятно, что противник на море взял верх, но, совершенно не критично. Провалившиеся попытки десанта способствовали унынию у западников и поднятию боевого духа у ренийцев. Вступление в войну Империи Хотт обернулось для нее очередным быстрым и жестоким поражением в Междуречье – все таки армия восточников была значительно хуже оснащена и обучена, чем даже далеко не самые лучшие части Рении, что там стояли. Еще большим поражением обернулись для восточников мирные переговоры, что начались после их неудачи с десантом. Западники, понимая, что Рения желает получить компенсацию за все те беды, что принесла ей война, постарались сделать все, чтобы аппетит Срединной Империи был удовлетворен за чужой счет. Сами они отделались легким испугом – контрибуция, хоть и была велика, но далеко не неподъемна, а территориальные уступки так и вовсе мизерны. Зато восточникам досталось по-полной. Разъяренные «предательским», как они считали ударом в спину ренийские дипломаты буквально выкручивали руки своим восточным коллегам. Дипломаты западников на переговорах таким поведением притворно возмущались, а за кулисами делали то же самое, прямым текстом говоря восточникам, что мол, сами виноваты – придется платить. Такова участь слабых – их бьют все.
***
Глава шестая.
Жил был на планете, про которую мы ведем речь, один народ. Жил он на всех материках этой планеты. И этот народ, который назывался «церелы» был всеми остальными крайне нелюбим. Нелюбовь эта проявлялась по-разному. Иногда она выливалась просто в пренебрежительное отношение к его представителям, а иногда и в кровавые погромы, в которых горели дома и не щадили, ни женщин, ни детей. Почему так получилось? А потому, что церелы категорически не желали соблюдать законы. Особенно в той их части, что касается прав собственности. Никак не могли они понять, что если какая-то вещь принадлежит другому, то трогать ее не надо. Был у них жизненный принцип – «Если от многого берут немножко, то это не кража, а просто дележка» Окружающие такого принципа не понимали и лупили пойманных воришек смертным боем. От того и приходилось церелам вести кочевой образ жизни, не задерживаясь надолго в одном месте. Некоторые ученые, изучающие происхождение разных народов, вообще считали, что церелы никаким народом не являются. По их мнению, это были потомки касты конокрадов из одной южной страны, в которой ранее была кастовая система. Мол, достали они всех там своим воровством, за что и погнали их с нажитых мест. Все может быть. Вот про одного представителя этого народа мы и хотим рассказать.
***
Был он, как и все церелы, невысоким, смуглым и курчавым. Очень характерная внешность была у «людей ветра» как они себя называли. А вот во всем остальном Адрак Ралин от других церелов отличался разительно. Он не шарил по карманам в привокзальной толчее и не торговал из-под полы дурманящим порошком. Он... служил в армии. Было это не просто редкостью, а уникальным исключением из правил, потому что церелы в армии не служили. Вообще. Никогда. Поди поймай церела, да забрей его в солдаты! Тю-ю! Ищи ветра в поле! А вот Ардак в армию попал. Да не в солдаты, а в офицеры. Бывают на свете чудеса, но чтоб такое...
В каком церельском таборе появился на свет маленький Ардик – то неизвестно. Биография его начинается с сиротского приюта. Для церелов это не удивительно. Не относились они с трепетом к своим многочисленным отпрыскам. Одним больше, одним меньше – какая разница? Вот и попадали маленькие церелята в приюты. А из этих приютов, отъевшись и очухавшись, сбегали, чтобы, потом, в результате очередной облавы попасть в следующий. Обычно такая веселая жизнь приводила их на скамью подсудимых – другой дороги они для себя не видели. Совершенно неожиданно для воспитателей, Ардик, когда немного подрос, из приюта не сбежал, а стал учиться. Еще большее удивление преподавателей вызвало то, что учиться у него хорошо получалось. На редкость светлая голова оказалась у парня. Его не любили учителя, просто за то, что он церел. Его не любили другие воспитанники. За то же самое. Но дополнительные каверзные вопросы, которые задавали преподаватели, способствовали только тому, что воспитанник Ралин знал намного больше того, что давала убогая приютская учебная программа. А постоянные наезды (и за то, что церел, и за то, что отличник) достаточно быстро прекратились. Не давал спуска своим обидчикам Ардик. Ловил их по одиночке в укромных уголках и бил. Бил больно и обидно, но без синяков. Умный был, не хотел попадаться.
Когда пришло время из приюта выпускаться, то никто не знал, что с Ардаком Ралиным делать. В тюрьму он идти не собирался, а рекомендовать его в приличное место – да вы с ума сошли! Церела, да в приличное место! Выход был найден. Ардака направили в военное училище – была в них квота на выпускников приютов. Естественно, не в то училище, в которое поступают с целью сделать армейскую карьеру. «Пехотная школа» выпускала младших лейтенантов, которым светило выйти на пенсию (если не сопьются и не повесятся с тоски) капитаном, не более. Служили выпускники этого училища (оно, в отличие от многих других, не давало высшего образования) в самых глухих местах, на самых низших должностях. Но ведь надо же и там кому-то лямку тянуть?
***
Училище Ралин закончил не имея оценок ниже «отлично» Это был единственный случай в истории Рении, когда выпускник с такими оценками не получил золотой медали, внеочередного звания и направления в столичный гарнизон. Обо всех этих плюшках все как-то хором позабыли. Поехал младший лейтенант в такое место, дальше которого ехать было просто некуда – там материк кончался. Из всех достижений цивилизации в этой глуши была только колония для самых неисправимых преступников, да поселок рыбаков. Ну, и полк, в котором Ралину предстояло служить. Зачем в таком месте полк? А чтоб был!
Спустя пару лет, после появления на краю света молодого офицера, в этот полк прибыла комиссия из округа. Бывает и такое. Надо же, хоть изредка, проверять и такие далекие гарнизоны – вдруг их там уже всех медведи съели?
Комиссия, раздраженная уже тем, что им пришлось переться черти куда, обнаружила в этом полку странные вещи. В основном, все было, как и ожидалось. Солдаты в обтрепанной форме, офицеры с опухшими лицами, казармы со щелями в палец. За исключением одной роты. Ее командир, многоопытный старший лейтенант преклонного возраста, считал дни до пенсии. Он умудрился так ловко забить на службу, что даже на приезд комиссии не соизволил появиться в части. Болен был. Наверно – воспалением хитрости. Второй, не менее опытный офицер этой роты ушел в такой глубокий запой, что, глядя на него, непонятно было жив он еще, или уже нет. В любом случае разум в его оловянных глазах отсутствовал. А вот временно исполняющий обязанности командира второй роты младший лейтенант Ралин был бодр, подтянут и энергичен. Барак его роты, называемый тут казармой, был покрашен, помыт и радовал глаз любого истинного военного выровненными и идеально заправленными койками. Солдаты с удивительно толстыми мордами щеголяли в новенькой форме (откуда взяли-то?) Их строевая подготовка заставила членов комиссии одобрительно кивать головой. Когда выяснилось, что военнослужащие этой роты умеют не только тянуть носок на плацу, но еще и бегают, прыгают, стреляют и окапываются, то члены комиссии хором подумали о галлюцинациях. Массовых. Попытки разобраться, в чем тут дело, ни к чему не привели. Командир полка, стоя по стойке смирно и покачиваясь, дышал на комиссию перегаром и бубнил «Так точно!», «Никак нет!» Никаких других слов то него добиться не смогли, забыл наверное... Полковой интендант, при упоминании фамилии «Ралин» вдруг побелел, закрыл голову руками и с криком «Нет! Не надо!» попытался спрятаться под столом. Сам младший лейтенант преданно ел глазами начальство и на все вопросы отвечал «Служу по уставу. Собираюсь завоевать честь и славу» Комиссия решила голову себе не ломать, а просто отметить, что видела чудо чудное и диво дивное. Бывает. Младшего лейтенанта со странной внешностью (на церела, прости господи, похож!) запомнили. Командующему округом о таком курьезе, как полностью боеготовая рота, со смехом рассказали. И когда из самых верхов пришла указивка о направлении от каждого округа взвода на всеармейский смотр-конкурс, он про этот случай вспомнил. Лейтенант Ралин (негоже командиру лучшего взвода округа ходить младшим) отправился со своими солдатами на центральный полигон, где, в присутствии самого высокого начальства и должно было происходить данное действо.
Когда взвод из занюханного Северо– Восточного Великоокеанского Округа в этом конкурсе победил, то это вызвало удивление, но не очень сильное. Бывало уже такое. Амбициозный и грамотный командир, толковые солдатики, а главное, очень сильная мотивация. Это в столичном округе зажрались, а в дальних гарнизонах всегда есть желающие поправить свою судьбу. Но вот когда все приказы о поощрениях были уже подписаны – на поверхность выплыло происхождение лейтенанта. Уже старшего лейтенанта, за победу в конкурсе внеочередное звание присваивалось автоматически. «Он, что, и правда церел? Да не может такого быть!» Конечно, отменять приказы высокого начальства никто не стал. Но, любой приказ можно выполнить очень по-разному. С Крайнего Севера Ардак Ралин поехал на самую южную границу. Вместо бескрайней, плоской, как стол, заснеженной тундры, теперь вокруг были горы. Такие же безлюдные. Звание капитана Ралин получил находясь в должности командира роты. Выслуга на очередное звание подошла и шестеренки бюрократической машины провернулись совершенно автоматически. Естественно, что в реальности ему приходилось командовать всем отдельным батальоном – в дальних гарнизонах, что на севере, что на юге, офицеры кладут на службу «с прибором» совершенно одинаково.
Когда в горах пошли дожди и под угрозой наводнения надо было эвакуировать население, капитан Ралин не стал дожидаться приказа. Он поднял батальон по тревоге и ускоренным маршем вышел на помощь. Операция прошла более, чем успешно. О том, как спасли кучу народа, а солдаты и офицеры, стоя по колено в воде передавали детей из рук в руки взахлеб писали газеты. Губернатор был обласкан на самом верху и получил Высший Орден Государства. Командующий округом теперь размышлял над покупкой нового дома в столице – перевели с повышением. Майор Ралин к внеочередному званию добавил медаль и ревматизм – вода была холодной. Ну, и еще то, что в горных селениях ему старики теперь кланялись.
***
Спустя какое-то время майор Ралин взял и опять учудил – подал документы в Академию. Поначалу, его хотели завернуть, без объяснения причин (что тут объяснять-то? И так все ясно!), но посмотрев на анкету, документы приняли. «У него же за плечами только Пехотная Школа. Он, небось, и читает-то по слогам. Вот мы его на экзаменах и макнем мордой в грязь! Позлорадствуем, получим массу удовольствия...Все, развлечение...» Вступительные экзамены Ардак Ралин сдал на отлично. То, что на них ему задавали вопросы, подходящие, скорее для экзаменов выпускных, его не удивило и не огорчило – он был к этому готов. Блестяще законченная Академия принесла ему звание подполковника и назначение в полк на границу. Теперь уже на юго-восточную – в Рении хватало глухих мест. Там стоял Второй Равшанский полк – часть со славной историей и совершенно безобразным настоящим. Полк был укомплектован, дай бог наполовину. Находящийся в дикой глуши он мог выполнять только одну функцию – быть местом ссылки для слишком умных. А также дураков, пьяниц и дебоширов. Стремительная карьера молодого выскочки, казалось, навсегда затормозилась. Служить бы ему так и служить, да уйти на пенсию полковником, оставшись в истории единственным в Рении офицером – церелом. Но тут случился Маламарский Бунт.
***
Область Маламар была завоевана Ренией еще при Императорах. Прихватили себе, потому что плохо лежало – местный каганат застыл в средневековье и оказать сопротивление толком не смог. Другая религия, другой образ жизни, исключительная бедность – вот что отличало эту область. Пока существовала Империя, как-то сопротивляться и восставать местные и не пытались – слишком свежа была еще память о прошедших по этой земле огнем и мечом имперских полках. Да и позже, при Железном Канцлере бунтовать особо не хотелось, у того разговор с бунтовщиками был короткий. Но потом пришли времена спокойные и, даже можно сказать, свободные. Уже не тащили в кутузку интеллигентов за разговоры о независимости и не запрещали многочисленным проповедникам рассказывать своей пастве о том, что только их религия правильная, а всех неверных пора и того, обращать на путь истинный. Как обращать? Ну, про это пока рано говорить, но сами понимаете...
Многочисленные секретные службы Ренийской Республики, занятые, в основном, интригами между собой, подготовку восстания благополучно прощелкали. А когда полыхнуло, то не сразу и поняли, с чем столкнулись. Посланный с ордером на обыск (Что Вы, что Вы! Какой может быть арест! Это же ущемление национальной гордости маламарцев будет!) следователь вместо чуть расшалившихся интеллектуалов обнаружил на месте боевиков с автоматами. Был тот следователь, вместе со всей следственной группой торжественно сожжен на площади – так с нераскаявшимися грешниками повелевала поступить местная религия. Посланная ему на помощь группа быстрого реагирования попала в засаду, выстроенную по всем армейским правилам. С фугасами и станковыми пулеметами. Там и легла. Мятеж разрастался, как степной пожар. Немногочисленные воинские части, в основном скадрированные, только пополнили своим оружием арсенал мятежников. Не весть откуда взявшееся правительство Независимой Маламарии объявило на весь свет о священной борьбе с угнетателями. Все мировое сообщество к этой борьбе отнеслось крайне сочувственно. Оно рукоплескало повстанцам и направляло в Маламар продовольствие (открыто) и военных советников (тайно) Надо было что-то делать, причем срочно – ситуация была плохой и ухудшалась прямо на глазах.
В условиях перманентной паники и истерики была сформирована Объединенная Группировка. С бору по сосенке. Какие части нашли – те и послали. Второй Равшанский в эту компанию тоже угодил. Бардак в этой группировке царил жуткий, а о какой-либо согласованности действий даже и не мечтали. Да и зачем она нужна? Мы же не воевать едем! Войдем в провинцию, постоим с грозным видом – мятежники и разбегутся. Личному составу даже боекомплект не раздали. В подразделения-то его привезли, но офицерам сама мысль о том, что патроны окажутся не под замком, а в подсумках у солдат внушала ужас. «А если он выстрелит? Как потом за потраченный патрон отчитываться? А если, на дай бог, в гражданского попадет? Да меня же засудят! Нет, нафиг-нафиг!»
***
Колонны Объединенной Группировки, вошедшие в городки и поселки, были расстреляны в упор сосредоточенным огнем. Быстро и жестоко. Практически, без потерь со стороны мятежников. Стрелять в разбегающихся солдатиков было весело и интересно. Сообщения, поступающие в столицу о том, что происходит в Маламаре породили ужас. Войска, посланные на усмирение бунта просто исчезли, как будто их и не было. Сам командующий группировкой попал в плен. Когда он вышел из своего джипа и направился к собравшейся толпе, чтобы приказать им разойтись и не нарушать, то ему просто набили морду. А потом, вместе со всем штабом, поволокли на костер. В виду царящей в Генеральном Штабе Рении паники сообщение от подполковника Ралина, поначалу, просто не поняли. «Задачу выполнил. Указанных рубежей достиг и закрепился. Связи со штабом группировки не имею. Прошу прислать конвой для пленных. Жду дальнейших указаний» Когда смысл депеши дошел до генералов, то они стали разбираться. И выяснили следующее. Получив приказ «умиротворить» маленький городок Тушин полк Ралина его, первым делом блокировал. Наглухо. Не пропускали ни туда, ни обратно. Никого. Ни «за хлебушком» ни к «тете» ни к «дяде» Отмазка «несу бабушке пирожки» не проходила. Солдатики, при малейшей попытке неподчинения... стреляли! Очень часто очередь звучала одновременно со скороговоркой «Стойктоидетстойтрелятьбуду...» И им это сходило с рук! Жители Тушина, естественно, от такого беспредела военных пришли в возмущение и направились толпой прорывать кордон. Впереди, как и полагается, воющая толпа баб, замотанных до бровей в местные тряпки. А уж за ними двигалось несколько грузовиков, надо понимать с вооруженными мужчинами. Ралин, глядя на приближающуюся толпу, понимал, что если он отдаст приказ «Огонь» то его выполнят. Не для того он день за днем муштровал своих подчиненных, чтобы они могли его ослушаться и не выполнить приказ. Он прекрасно представлял себе, что будет после работы трех крупнокалиберных пулеметов, установленных в этом секторе – толпа превратится в неопрятную кучу трупов. Но вот потом возиться со своими солдатами и офицерами, которые от картины расстрела женщин и детей будут сходить с ума и вешаться, ему не хотелось. Ралин не любил людей. Вообще всех, независимо от расы, пола и религии. Причина такой мизантропии понятна – люди его тоже активно не любили. Но вот солдат Второго Равшанского полка он считал СВОИМИ. А значит, их душевное спокойствие было для него не пустым звуком.
Ралин отдал команду «Огонь» минометчикам. Рядом с грузовиками встали кусты разрывов. Пусть не очень впечатляющие, калибр малый, но для толпы этого хватило. Грузовики (те, что остались на ходу) рванули в обратную сторону. Из поврежденных выскочили люди и тоже припустили следом. А вот женщины, для которых взрывы оказались сзади... бабы завизжали и бросились вперед. Солдаты их ловили и укладывали на землю. Тех, кто сопротивлялся – били... ремнем по заднице. «Это полкан так велел, а раз полкан велел... Н-н-а! Получи, дура!»
