Текст книги "Куклаваня и К"

Автор книги: Дмитрий Емец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

ПИР ГОРОЙ

– Всем-всем-всем! Жители Сказочной страны! Букашки и таракашки, чистюли и замарашки, медведи и лоси – всех милости просим! Приглашаем на пир на весь мир! Сами приходите, друзей приводите, детей приносите! – шелестели деревья и кустарники Говорящего леса.

К вечеру в Волшебную долину стали слетаться, сползаться, сходиться все без исключения жители Сказочной страны. Гости тоже были приглашены, да и как могло быть иначе, если они были настоящими героями, спасителями острова Буяна.

– Ой! – воскликнула Оля, узнав о приглашении.– У меня же нет ни одного приличного платья!

– Полно врать-то,– одернул её Куклаваня.– У тебя полный чемодан всякого тряпья.

– Ничего не понимаешь, вот и молчи! Среди моих платьев ни одного вечернего! – Оля топнула ножкой и едва не расплакалась. Никто прежде не видел Олю в таком состоянии, разве что однажды, когда кошка Дуся ободрала когтями занавески в её домике. Да и Маша, хотя не выражала так открыто своих чувств, выглядела расстроенной.

Дракониха не носила платьев, но сумела понять причину страданий девочек и посоветовала обратиться к Стрекомарику.

– Стрекомарик? Кто такой? – удивилась Маша.

– Помесь стрекозы и комара. Лучший портной Сказочной страны. Он одевает всех местных Золушек, и они выходят замуж за принцев. Стрекомарик из кого угодно сделает конфетку.

– Я не толстая бочка...– почему-то обиделась кукла Оля, хотя никто не имел в виду ее.– У меня красивая фигура.

– Мне бы хотелось белое платьице! – засмущалась Маша.

– А мне новый красный колпак,– сказал Ученичкин.

– А нам непромокаемые штанишки...– робко попросили зайчики Синеус и Трувор.

Стрекомарик жил в уютной норке под корнями старого дуба.

– Рад вас видеть! Какую одежду вам сшить? – приветствовал он гостей. Стрекомарик походил на стрекозу с громадными радужными глазами, но только нос у него был длинный, как у комара, и напоминал иголку. Своим длинным острым носом он строчил вдвое быстрее и лучше любой швейной машинки.

– Что желаете заказать? – переспросил Стрекомарик.

– А это будет не слишком дорого? – засомневалась кукла Оля.

– Как можно! Для победителей Злыдней всё бесплатно!

– Какое благородство! – Куклаваня подбежал к Стрекомарику и по-очерёдно пожал все его восемь ручек.– Я вами восхищен! Право же неудобно затруднять... Мне, пожалуйста, полный гардероб, весеннюю, летнюю, осеннюю, зимнюю одежду... И не забудьте, что мы победители Злыдней!

Чтобы Куклаваня, Ученичкин и зайчики не маялись от нетерпения и не мешали, Стрекомарик быстренько сшил им всё, что они попросили. Ученичкину – несколько разноцветных колпаков, Куклаване – чёрный фрак и рубашечки, зайцам непромокаемые штанишки и носовые платки увеличенных размеров. Потом Стрекомарик выпроводил всех, оставив лишь Машу и куклу Олю.

– По-настоящему я люблю заниматься только бальными платьями для красивых девочек! Мужская одежда это так, проза жизни...– Стрекомарик в предвкушении потёр лапки.– Я знаю, какие платья пойдут вам больше всего. Стойте и не шевелитесь, мне нужно снять мерку.

До самого вечера Стрекомарик кроил, шил, примерял, подшивал, с сумасшедшей скоростью носясь вокруг Маши и Оли. Девочки даже стали волноваться, что он не успеет к началу праздника. Но наконец Стрекомарик замер и посмотрел на произведение своих восьми ручек и хоботка.

– Сказочная страна никогда не видела ничего подобного. Я превзошёл себя! воскликнул Стрекомарик.

– Что было совсем несложно! – прошептал Куклаваня, из любопытства подглядывавший в щёлочку.

Стрекомарик до поры до времени не разрешал Маше и Оле подойди к зеркалу. Он то подправлял оборку кружев, то прикалывал к платью яркий цветок. Маша и Оля изнывали от нетерпения, но зато потом, когда все было готово...

– Ах! – они увидели в зеркале таких красавиц, что едва не задохнулись от восторга.

Олино платье было из семи рядов разноцветных кружев, шёлковых и переливающихся, как крылья прекрасных бабочек. К платью Стрекомарик сшил маленькую бархатную шапочку, украшенную крошечными бриллиантиками. Ножки Оли украшали туфельки с золотыми пряжками, легкие и мягкие, просто созданные для танцев.

Бальный наряд Маши выглядел ослепительно. Чего стоило одно тончайшее длинное платье, расшитое лепестками роз, осыпанное жемчугами, похожими на капельки росы! А веночек из розовых бутончиков с прозрачной маленькой вуалькой! И атласные туфельки с двумя застёжками из розовых бутончиков, таких же, как и в веночке! Стрекомарик долго смотрел на Машу, потом ни слова не говоря ушёл и вернулся через некоторое время с большой брошью, сделанной в виде алмазной розы, и заколол ею пояс Машиного платья.

"Бал! Бал! Бал!" – ровно в девять зазвонил над Волшебной долиной невидимый колокол. Как из-под земли возникли накрытые столы с яствами на самый утончённый вкус. Заиграл оркестр.

Богатырь Святозар в новой серебряной кольчуге принимал поздравления. Одна крошечная сороконожка едва не упала в обморок от счастья, когда он осторожно пожал ей все её сорок ручек, которые в равной степени являлись и ножками.

Куклаваня пришёл в своём новом фраке. Фрак сидел на Куклаване несколько неуклюже, потому что пупс переложил всю дребедень, которая у него была, в его карманы. Естественно, они сразу же оттопырились и обвисли. Рядом с Куклаваней стоял Ученичкин в красном колпаке и галантно раскланивался со всеми знакомыми и незнакомыми людьми и зверюшками.

Когда начался бал, все жители Сказочной страны закружились в вальсе. Это было незабываемое зрелище. Словно целая поляна ожила и задвигалась. Одна за другой по траве проносились пары, лёгкие и грациозные... Феи и эльфы, короли и королевичи самозабвенно танцевали. А рядом с ними выплясывали медведи и лоси, лисы и волки, белочки и суслики. В воздухе мелькали птицы в ярких оперениях, а в траве копошились жуки, комары, мухи.

Куклаваня мялся-мялся, а потом подошёл к Оле и толкнул её в бок:

– Пошли танцевать. Я тебя приглашаю! Только не вздумай наступать мне на ноги. А то ты тяжёлая, как танк.

Оля окинула Куклаваню критическим взглядом:

– Вытащи сначала из карманов весь мусор. Ты гремишь, как жестянка с гвоздями. Фрак не для того пошит, чтобы держать в нём железки.

– Не могу,– вздохнул Куклаваня.– Вдруг их кто-нибудь стащит? Не доверяю я этому народу. Глянь на ту белку! Так глазищами и сверкает.

– Как ты можешь так говорить! Это же Сказочная страна! -возмутилась Оля.

– А народ везде одинаковый! – проворчал пупс.

В эту минуту к Куклаване подошла белка, та самая, которая на него смотрела. Белка застенчиво дотронулась до рукава фрака маленькой лапкой и тихо попросила:

– Не могли бы вы дать мне автограф. Я видела по волшебному блюдцу, как храбро вы сражались со Злыднями,– и белка протянула пупсу кусок бересты и перо. Куклаваня покраснел. Оля толкнула его в бок. Пупс взял бересту, наморщил лоб и написал корявым почерком: "З гиройским преветом, Кыклаваня". На его счастье, белка не умела читать.

Пока пупс подписывал белке бересту, Оля унеслась в танце с одним ловким домовёнком. Домовёнок был ростом чуть повыше Оли и одет в синий кафтан с золотыми пуговками. Куклаваня в сердцах топнул ножкой, а потом, пожав плечами, принялся разгуливать по полянке, засунув руки в карманы.

Маша кружилась в вальсе с юным царевичем, который пригласил ее, изящно поклонившись и протянув руку. Маша никогда прежде не вальсировала и не знала соглашаться ей или нет, но потом оказалось, что на Волшебной полянке под чудесную музыку просто нельзя танцевать плохо. Юбка Маши, расшитая лепестками роз, раздувалась на ветру.

"Бал! Бал! Бал!" – прозвенел колокол.

– Бал времен года! – шепнул Маше царевич. Она почувствовала, как полянка медленно закружилась у них под ногами. Неожиданно на раскрасневшуюся от танца щеку Маши упало что-то маленькое и холодное. Снежинка! Потом снег пошёл вдруг густо, и девочка почувствовала на своих плечах тёплую и мягкую шубу из тополиного пуха.

Снег растаял так же мгновенно, как и выпал, шуба из тополиного пуха исчезла, и на полянке наступила весна, тёплая и прекрасная, с птичьим пением и молодой листвой. За весной – лето. В руки Маше сваливались спелые сочные плоды, а цветы доростали до пояса. За летом пришла осень, золотисто-жёлтая, багряная, самая чудесная осень, которую Маше доводилось видеть.

Кошка Дуся вальсировала с котом Мяуном. Вернее, танцевала одна Дуся, а Мяун лениво переминался с одной лапы на другую и позёвывал. Если бы не торжественный ужин, Мяун давно улегся бы спать, а так приходилось ждать, пока начнется угощение. Дуся много смеялась и кокетничала со всеми подряд.

– Как... я люблю... вальс!!! Ах, вальс, мой вальс!!! – напевала Дуся.

– Говорил я тебе, не пей валерьянки! А ты: "Отстань! Отстань!" – шипел Мяун.

После танцев все уселись за волшебные столы. Наступила минута сладостного ожидания, когда никто ещё не ест, но все уже облизываются.

– Постойте! – закричал Ученичкин.– Постойте! Нужно произнести какую-нибудь приличествующую случаю речь. Чтобы всё было по пра-вилам.

Некоторые жители Сказочной страны посмотрели на Ученичкина с раздражением, но другим его идея пришлась по вкусу.

– А как это делается? – спросила дракониха.– В смысле как это всё делается по правилам?

– Вначале выбирают председателя, а потом председатель предоставляет кому-нибудь слово,– объяснил Ученичкин.

Мяун страдальчески вздохнул. Ужин откладывался.

– Предлагаю избрать председателем деда Горыныча! – закричал Пыхалка.– Он самый старый из жителей Сказочной страны. Даже Баба Яга его младше!

– Люблю грубую лесть! – Баба Яга вздохнула.

Дед Горыныч встал и откашлялся, выпустив из носа клубы дыма. Все замерли, ожидая, что он скажет. Короли и цари бросали друг на друга ревнивые взгляды. Каждому из них самому хотелось произнести речь. Горыныч задумался. Потом его правая голова сказала:

– Как председатель, чтобы никого не обидеть, я предоставляю слово самому себе...

– Ура! – закричал Пыхалка.– Дедушке поручили произносить торжественное слово!

Некоторые цари чуть не лопнули от зависти, но в конце концов решили, что Горыныч поступил правильно. В противном случае они бы все перессорились.

– Долгое время Сказочная страна страдала от Злыдней. Они появлялись ночью и лишали нас воли своим красным взглядом. Даже могучий богатырь Святозар был околдован ими, усыплён и заточён в Соляную пещеру. Никто из жителей не осмеливался носу показать из дома после наступления сумерек. В жизнь Сказочной страны впервые за всю её историю вошел страх. Так продолжалось долго, но существовало пророчество, что Сказочная страна будет спасена нездешней девочкой и юным дракончиком.

Когда прибыла Маша, мы не сразу поняли, какой великий подвиг суждено ей совершить. Но потом, когда она и её друзья вызвались идти в замок Злыдней через Мёртвые горы, в сердцах жителей Сказочной страны появилась надежда, что пророчество сбудется. В блюдце мы видели, как они бесстрашно пробирались по утёсам Мёртвых гор, как отбивались фонариком от летучих мышей, как плутали в лабиринте, как разбудили богатыря Святозара и победили Злыдней. Спасибо Маше, маленькой девочке, поборовшей свой страх. Спасибо кошке Дусе и её острым глазам. Спасибо Ученичкину с его умом и смекалкой. Спасибо храброму пупсу Куклаване и его неистощимым карманам. Спасибо здравому смыслу куклы Оли. Спасибо, наконец, моему внуку Пыхалке, Алёнушке, коту Мяуну и богатырю Святозару, без которых тоже не было бы этой победы. Поблагодарим же их от всей души!

Маше и её друзьям было неловко от всех этих восхвалений. Они переминались с ноги на ногу и переглядывались. Только Куклаваня, не страдавший от излишка скромности, чувствовал себя как рыба в воде. Раскланивался, раздавал полуграмотные автографы, рвался фотографироваться на память, но, к сожалению, оказалось, что в Сказочной стране нет фотоаппаратов.

Пока Горыныч говорил, кот Мяун несколько раз собирался запустить когти в кусок рыбы на столе, но кошка Дуся шёпотом делала ему замечания: "Прекрати! Это неуважительно! Ещё никто не ест!" Сама Дуся внимательно прослушала речь Горыныча и нашла, что про неё лично там сказано недостаточно и далеко не все её заслуги упомянуты. "Они забыли, что это я первая решила идти сражаться со Злыднями. И я заметила провал в лабиринте и спасла всем жизнь!" – возмущалась Дуся.

После речи деда Горыныча все принялись за угощенья. Волшебные тарелки и кружки не оставались пустыми. Стоило только шепнуть в кружку: "Квас", как там появлялся квас. Если шепнуть: "Апельсиновый сок", то появлялся апельсиновый сок, и так далее. Не было ни одного напитка, которого не знала бы волшебная кружка. С волшебной тарелкой просходило то же самое. Она наполнялась любыми названными кушаньями. Ученичкин потратил на описание чудо-посуды целых пять страничек в своей записной книжечке.

– Эта ваша тарелочка знает все блюда? – спросил Куклаваня.– Ах вот как... Тогда пусть приготовит мне вот что. Берется два килограмма сушеного лука, банка сливового варенья, три крокодильих яйца, слипшаяся вермишель, гречневая крупа и костная мука, добавляется рыбий жир и постное масло, соль, сахар, перец и маргарин по вкусу. Все это тщательно прожаривается и заквашивается на дрожжах, потом посыпается миндальным шоколадом и как следут пропекается.

– Пупс, где ты только раздобыл свой кошмарный рецепт? Это случайно не отрава для тараканов? – поинтересовалась Оля.

– Я его сам сочинил. Наверняка ты мне завидуешь, потому что сама до этого не додумалась,– похвастался Куклаваня.– Похоже вашей тарелочке с моим фирменным блюдом не справиться. Она все ещё пуста.

Но тут на волшебной тарелке пупса появилось нечто, отдаленно напоминающее пирог, посыпанный шоколадом и облитый рыбьим жиром. Куклаваня облизнулся и проглотил целый кусок, почти не разжёвывая. Вначале лицо пупса ничего не выражало, кроме удивления, потом Куклаваня поморщился и закричал:

– Тьфу! Какая гадость! Это всё тарелка виновата: так испортить мой гениальный рецепт!

После пира Баба Яга протянула гостям что-то блестящее:

– Мы хотим подарить вам золотые билеты в Сказочную страну. Тот, у кого есть такой билет, может попасть на остров Буян всегда, когда только пожелает.

Баба Яга дала Маше, Ученичкину, Дусе, Куклаване, Оле и зайчикам по золотому билетику. На них были написаны имена друзей для того, чтобы никто другой не смог ими воспользоваться. Не успели гости полюбоваться своими золотыми билетиками, как неожиданно, хлопая крыльями, прилетела сова Фима.

– Кактусы расцветают! Видели бы вы, какое в подземном саду сияние!

Маша вспомнила слова Пыхалки о том, что все желания сбываются, когда на кактусах появляются самые красивые в мире цветы.

– Быстрее! – крикнул Пыхалка.– Мы должны успеть! Кактусы цве-тут не чаще, чем раз в сто лет!

В подземном саду раскрывались бутоны чудо-кактусов. Уже на ступеньках разливалось неровное мерцающее сияние, переливающееся целой радугой цветов.

Над колючими шарами кактусов на тоненьких ножках взметнулись большие полупрозрачные бутоны. Они были закрыты, но в самой их сердцевине пульсировало что-то красное, яркое, загадочное. На глазах у восхищённых зрителей бутоны стали раскрываться. В серединке самого большого бутона появилось маленькое креслице. На креслице сидела седая старушка и длинными спицами вязала чулки.

– Здравствуйте-здравствуйте.– Старушка подняла на друзей глаза, не переставая при этом перебирать спицами.– Я фея самого красивого в мире цветка. И я исполню любое ваше желание. По одному на каждого. Но торопитесь – через пять минут цветы исчезнут. Подходите ко мне и просите что хотите.

– Иди! – дракониха слегка подтолкнула Машу к цветку.– Загадывай!

– Я хочу, чтобы с моими родителями, родными, друзьями и со мной всегда всё было хорошо,– сказала Маша.

– Так и будет,– пообещала фея.– Обязательно будет.

Следующим к фее пролез Куклаваня. Он некоторое время раздумывал, не пропустить ли вперёд Олю или Дусю, но потом решил, что не стоит их особенно баловать.

– А я хочу двадцать пачек печенья, сто банок варенья, мешок шоколаду, тысячу милионов долларов наличными, виллу в Калифорнии и жену красавицу, которая бы меня любила и кормила бы вареньем с ложечки...– затараторил пупс.

– Постой! – остановила Куклаваню фея.– Я могу исполнить только одно желание. А так как желаний у тебя много, то я исполню первое. Вот тебе твои двадцать пачек печенья!

Фея шевельнула спицами, и у ног пупса вырос штабелёк из пачек печенья.

После Куклавани подошла очередь куклы Оли. Оля долго открывала рот и никак не могла решиться.

– В чем дело? Вижу, ты сомневаешься...– спросила фея.

– Никак не решу, что мне пожелать,– замялась Оля.– С одной сто-роны, надо бы попросить мирного неба над головой. Но ещё сильнее мне хочется, чтобы к моему московскому домику пристоилась ещё одна комнатка с холодильником и кухонным столиком. И чтобы в кране была горячая вода.

– Хорошо! – фея зашевелила спицами.– Комнатку с холодильником и столиком к твоему домику я уже пристроила, а насчёт прочего: поживём – увидим.

Кошка Дуся просяще дотронулась до волшебного цветка лапкой:

– Вот бы я стала первой красавицей-раскрасавицей среди кошек. И все московские коты влюблялись бы в меня с первого взгляда...

– Хорошо, я поняла, что ты хочешь. Так тому и быть,– улыбнулась фея.

Гном Ученичкин попросил такого ума и такой памяти, которая позволила бы ему узнать всё на свете.

– Ну, положим, всё на свете – это много,– заметила фея,– но зна-ний я тебе прибавлю.

Робкий лепет зайчиков Синеуса и Трувора фея даже слушать не стала.

– Я и сама знаю, что вам нужно. Немножко больше смелости и чтобы росли здоровые...– сказала она.– Осталась всего минута. Пришло время исполнить желания дракончиков. Ведь это они ухаживали за волшебными кактусами все эти годы.

Едва дракончики успели произнести свои желания (Маша их не расслышала, они говорили слишком тихо) и фея их исполнила, как цветы кактусов стали закрываться и пропадать один за другим. Фея махнула на прощанье рукой и исчезла.

– Счастья вам! – крикнула она на прощанье.– Через сто лет увидимся!

КНЯГИНЯ АНТОНИНА ПИРОЖЕВСКАЯ

Прошло три дня. Родители Маши должны были уже вернуться из командировки, но вместо этого пришла телеграмма: «ПРИЕЗДОМ ЗАДЕРЖИВАЕМСЯ ДВА ДНЯ СЛУШАЙСЯ АНТОНИНУ ПЕТРОВНУ ЦЕЛУЕМ СКУЧАЙ МАМА ПАПА»

– Ага,– сказала Михрютка, несколько раз перечтя телеграмму,– всё ясненько. "Два дня слушайся Антонину Петровну"... Два дня уже прошли, следовательно, можно уже не слушаться!

Всё время, пока Михрютка жила у Авдохиной, Пирожков был их частым гостем. Он приходил ранним утром и не уходил до позднего вечера. Князь сидел на кухне, с аппетитом поглощал молочные продукты и рассказывал скучные истории из своей жизни. У Михрютки от них челюсти сводило в бесконечной зевоте, но Авдохина слушала Пирожкова сочувственно и знай себе поддакивала. "Как она его только терпит?"– думала Михрютка.

Когда вечером Пирожков ушел, она не удержалась и спросила Авдохину:

– И долго он будет торчать у нас в кухне? У него что, своей кухни нет, что ли?

– Это не твое дело! – рассердилась Авдохина.– Взрослые без тебя разберутся, что им делать, а что нет... А вообще-то Пирожков милый. Конечно, он уже в летах, но, с другой стороны, я тоже не девочка...

Авдохина говорила это как бы про себя, рассеянно водя ручкой по бумаге.

– Это Пирожков-то милый? – чуть не упала со стула Михрютка.– Да он зануда из зануд! Даром что князь!

Но Авдохина, казалось, её и не слышала. Она смотрела на бумагу, на которой незаметно для себя вывела: "Княгиня Антонина Пирожевская".

– Ну и ну! – Михрютка проследила за взглядом Авдохиной, увидела написанное и пришла в крайнее изумление: "Княгиня Пирожевская! Авдохина хочет стать княгиней Пирожевской! Ничего не понимаю, ну, ничего!"

Тем же вечером Пирожков в майке, в спортивных штанах, вытянутых на коленях, и рваных тапочках, откуда выглядывали его большие пальцы, чистил перед сном зубы, когда неожиданно услышал укоризненный голос:

– Почему ты не сделаешь Авдохиной предложение? Ходишь-ходишь в гости, занудствуешь, а жениться не хочешь, нехорошо-с!

Пирожков резко повернулся, желая увидеть своего собеседника. Но ванная была пуста. Он точно знал, что один в квартире и что дверь у него заперта на замок и цепочку.

– Так-то, милейший! Нехорошо-с! Женись на Авдохиной, слышишь, женись!

– Вы кто? – дрожащим тенорком спросил Пирожков.

– Я твой внутренний голос!

Пирожков выронил зубную щётку и выбежал из ванной. Он помчался к себе в комнату и поспешно захлопнул за собой дверь.

– Думаешь, от меня так просто избавиться? Хороший я был бы внутренний голос, если бы меня можно было запросто выставить за дверь! Сделай Авдохиной предложение!

Отчаявшись спастись от навязчивого голоса, Пирожков сел на край кровати и жалостливо сказал:

– Не могу! Антонина Петровна – положительная женщина и очень мне нравится, но не могу.

– Почему?

– За свою жизнь,– объяснил Пирожков,– я делал предложение де-вять раз и двенадцать раз мне отказали.

– Но как такое может быть? – удивился внутренний голос.– Раз ты делал предложение девять раз, значит, и отказать тебе должны были девять раз.

– А вот и нет,– вздохнул Пирожков.– Последняя девушка отказала мне целых три раза, хотя я и сделал одно предложение. "Нет, нет и нет! – сказала она.– Я ещё в своем уме!"

– Бедняжка! Но почему бы не попытаться в десятый раз? Десять – счастливое число,– хмыкнул внутренний голос.

– Я не могу себя заставить! В десятый раз я не переживу отказа!

– Но девять раз же пережил!

– Тогда я был моложе...– вздохнул Пирожков.

– Но тогда же ты не был князем! Постарайся!

– И стараться не буду! – заупрямился Пирожков.– Вот если бы это произошло как-нибудь незаметно для меня, само собой.

– Может быть, всё так и будет...– загадочно пообещал внутренний голос.– А пока купи цветы и не забудь выгладить брюки.

– Цветы? – быстро переспросил Пирожков.– Зачем цветы? Я уже один раз дарил. Она их что, потеряла?

На другой день Пирожков и Авдохина пили чай в кухне и говорили на самые незначительные темы.

– Лето в этом году дождливое, а в прошлом было солнечное. Я так думаю, если один год оно дождливое, то на следующий обязательно будет солнечное.

– Не скажите, не скажите... Иногда и два года бывает тёплая погода. Это как повезёт. Вот я, помнится, ездил в санаторий, так за двенадцать дней, представьте, ни одного дождя.

Неожиданно дверь на кухню скрипнула и открылась.

– Сквозит. У меня ревматизм, мне на сквозняке нельзя.– Пирожков встал и плотно прикрыл дверь.

Через несколько минут, когда Авдохина на мгновение отвернулась к пли-те, где у неё подрумянивались творожнички, в кухне вдруг кто-то сказал:

– Я вас люблю!

Авдохина от изумления едва не уронила себе на ногу сковороду.

– Вы что-то сказали, Петр Петрович?

– Я? Я ничего не говорил! – Пирожков хрустел печеньем и ничего не слышал.

– Наверное, мне показалось,– Авдохина принялась помешивать ложкой в пустой кастрюльке.

– Я вас люблю, Антонина Петровна! – опять прозвучал дребезжащий тенорок за её спиной.

Авдохина вздрогнула и впилась глазами в Пирожкова. Он сидел за столом бледный и крошил хлеб в чай.

– Это вы сказали, я слышала!

– М-может быть...

– Повторите...

– Б-будьте м-моей ж-женой! – отчаянно повторил Пирожков.

Авдохина сделалась красной, как помидор, и едва не села на пол:

– Смотрите, дверь опять открылась,– сказала она.