Текст книги "Фредди и большой шурум-бурум"

Автор книги: Дитлоф Райхе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

ГЛАВА 11

– Сам фуд, кид? – спросил мастер Джон.

Я мог только догадываться, о чем он меня спрашивает. На всякий случай я подбежал к кормушке и сделал стойку. Мастер Джон кивнул и вышел из комнаты. Через какое-то время он вернулся и насыпал мне моей обычной смеси. Очень мило, конечно, с его стороны, но мог бы ради первого дня подбросить и парочку мучных червей. Хотя откуда ему знать, что мне нужно для счастья, а сказать я ему об этом сам не могу. И написать не могу. Если бы я мог! Я бы попросил себе мучных червей. И еще. Я бы сказал ему, что меня интересуют его книги, но я совершенно не собираюсь их грызть. И что было бы очень любезно с его стороны, если бы он помог достать с полки хоть одну маленькую книжечку, потому что мне с моими лапами этого никак не сделать. А еще я сказал бы ему… Ах, сколько всего я еще мог бы сказать ему! Мне нужно обязательно установить с ним контакт! Эта мысль так крепко засела у меня в голове, что я никак не мог успокоиться. Но сколько я ни думал, ничего толкового мне в голову не приходило.

Я слышал, как мастер Джон прошел в соседнюю комнату. Судя по всему, теперь дошла очередь до Энрико с Карузо, которые на радостях принялись, как всегда, отчаянно свистеть. Потом послышалось довольное урчание сэра Уильяма. Мастер Джон и о нем позаботился. А это что за свист? Прямо сирена какая-то! Звук шел со стороны кухни. Через какое-то время он, к счастью, прекратился.

Накормив все семейство, мастер Джон вернулся в кабинет. В руках он нес поднос, на котором стоял кофейник, чашка и вазочка с яблоками. Он поставил поднос на большой стол, который стоял у окна. Во время давешней экскурсии я этого стола толком не разглядел. Снизу он мне тогда показался каким-то громоздким сооружением неизвестного назначения. Теперь же я мог его спокойно рассмотреть во всех деталях. Ой, хомяки мои, хомяки! Сколько там книг! Целые стопки! И пухлые какие!

Мастер Джон сел за стол. Я думал, что он сейчас возьмет ручку и начнет писать. Не как Софи, конечно, по сто раз одно и то же слово, а целые предложения. Ему ведь надо было, как я понимал, переписать всю книгу по-английски.

Но мастер Джон и не думал брать в руки ручку. Он потянулся к маленькому столику, который стоял у него рядом с большим, и взял оттуда какую-то здоровую штуковину. С трудом он перетащил ее к себе на стол. Какая-то машина, судя по всему. Странная такая. Сверху валик, посередине весь белый, а по краям черный, снизу круглые кнопочки, целая куча. По виду приятные, идут такими аккуратными рядками.

Мастер Джон открыл книгу и положил ее рядом с машиной. Какое-то время он молча смотрел в книгу и ничего не делал. Потом неожиданно встрепенулся и стал тюкать двумя пальцами по кнопочкам. В ямке под валиком запрыгали какие-то металлические палочки, они с неприятным клацанием барабанили по валику. Время от времени мастер Джон со всей силы ударял по блестящему рычажку на валике, и валик с треском отъезжал куда-то вбок. Натюкавшись вдоволь, мастер Джон снова уставился в раскрытую книгу. Ни хомяка не понимаю! Что это он там такое делает?

Будем рассуждать логически. Мастер Джон – переводчик. Стало быть, чем он может заниматься за письменным столом? Переводить. Все это так. Но при чем здесь эта тюкательная машина? Только когда мастер Джон выдернул из-под валика лист бумаги и поднес его к глазам, до меня наконец дошло! Он читает то, что написано на этом листе бумаги! А на бумаге написано ровно то, что он сейчас у меня на глазах натюкал! Следовательно, эта машина нужна ему для того, чтобы писать. Он пишет не ручкой, как Софи, а при помощи этого агрегата. Достаточно нажать пальцем на кнопочку, и пожалуйста, на листе появляется буква. Здорово! Ну а у кого нет пальцев, тот может воспользоваться лапой! А это значит, что и я при желании могу что-нибудь написать!

Я чуть было не захлебнулся от счастья. Передо мною словно открылись врата в волшебное царство. Вот я иду по широкой дороге, которая приведет меня в мир, где я, свободный хомяк свободного мира, читаю, читаю, читаю, пишу, пишу и пишу. А там, вдали, уже голубеет в тумане благословенная земля… И я почему-то был совершенно уверен, что это и есть Ассирия. Моя Ассирия! Я еще не знал, как она выглядит, но был уверен, что моя Ассирия будет отличаться от той, о которой рассказывала мне прабабушка.

И что это я так размечтался? Все это, конечно, замечательно, но, к сожалению, не имеет никакого отношения к реальной действительности. Действительность же выглядела отнюдь не столь радужно, какой казалась мне, когда я сделал свое открытие. Чем больше я наблюдал за мастером Джоном, тем меньше у меня оставалось надежды на то, что я когда-нибудь сумею что-нибудь написать на этом драндулете. Мастер Джон не просто нажимал на кнопочки, он вдавливал их внутрь со всей силой, как будто гвозди забивал. Куда мне с моими лапами-коротышками! Разве что попой попробовать? Нет, вряд ли. Даже если я буду прыгать с потолка, все равно моего веса не хватит на то, чтобы нажать на кнопку. Да к тому же как, прыгая с потолка, исхитриться попасть именно на ту кнопку, которая мне нужна? Нет, одному мне точно не справиться. Похоже, без сэра Уильяма тут не обойтись.

К сожалению, мне пришлось отложить переговоры с сэром Уильямом до вечера. Мастер Джон целый день просидел над своим переводом. Сэр Уильям несколько раз заглядывал в кабинет. Зайдет, прыгнет на стол, посидит среди книг, помурлыкает и снова уйдет. В мою сторону он даже не смотрел. Наверное, чтобы успокоить мастера Джона. Вечером мастер Джон встал из-за стола, собрал книжки, сложил их в свой кожаный портфель и ушел. Как я потом узнал, мастер Джон занимается не только переводами, но и преподаванием. Дает частные уроки английского языка.

С замком я справился в два счета. А вот чтобы спуститься, мне пришлось попотеть. Тем не менее я справился с этой задачей и был рад, что могу одолеть спуск и в спокойном состоянии духа. Все-таки не зря я спортом занимался! Но при всей моей ловкости мне понадобилось немало времени, чтобы добраться до пола. Когда я спустился, в квартире было уже совсем темно.

Я без труда нашел дверь, ведущую в соседнюю комнату, и быстренько побежал туда, почему-то решив, что сэр Уильям прямо там сидит и ждет меня.

Но он почему-то не ждал. Я обшарил все углы. Безрезультатно. Тогда я начал прислушиваться. Глухо. Обычно, если сэр Уильям спал, его было слышно по легкому похрапыванию. В остальное время его было совершенно не слышно. Принюхиваться, к сожалению, тоже не имело никакого смысла, потому что его запах был практически повсюду и по нему трудно было определить, где в настоящий момент находится сэр Уильям. А вот чье местонахождение я мог безошибочно вычислить по запаху, так это моих заклятых врагов Энрико и Карузо. Но упаси меня хомяк приближаться к ним без особой нужды. Могу себе представить, что начнется, если я сейчас подам голос и позову сэра Уильяма!

Но, к сожалению, у меня не было другого выхода.

– Сэр Уильям! – тихонько позвал я, все еще надеясь, что кот где-то тут, поблизости.

Тишина.

– Сэр Уильям! – снова позвал я, теперь чуть погромче.

Опять никакого ответа.

– Сэр Уильям! – предпринял я еще одну попытку.

Раздался легкий свист.

Я так и знал, что этим все кончится.

– Мой друг, – пропел Энрико. – Ты слышишь чей-то крик в ночи?

– Сдается мне, то глас несчастного Фреддино! – тут же отозвался Карузо.

– Ты прав, так вопиет лишь золотой хомяк в пустыне! О помощи взывает Фредди ныне! – продолжал заливаться Энрико.

– Кого же он зовет? Не нас ли с вами, граф Энрико?

– Ах, дон Карузо, это было б очень даже дико!

– Тогда кого же ищет здесь в ночи заблудший Фреддинанд?

– Он ищет сэра Уильяма и будет очень рад…

– Он будет очень рад, коль мы ему укажем путь…

– Укажем мы? Но разве в этом суть?

– Суть в том, что он нас сторонится!

– Хотя давно пора бы подружиться!

– Приди же к нам, бесстрашный воин, ты тайну сэра знать достоин!

Тебе, преодолев испуг, подскажем мы, где он, твой друг!

Последний пассаж морские свинки пропели хором и замолчали. Повисла пауза. Что-то они сегодня не смеются! Могут вести себя прилично, если хотят. На меня, честно признаться, произвело сильное впечатление то, как они с ходу сочиняют такие пьесы! У них несомненный талант. Но все равно. Лучше поостеречься. Эта парочка явно хочет меня подманить и чем-нибудь таким огорошить. Нет, господа писуны, нам с вами не по пути. У вас свои дела, у нас – свои.

С другой стороны, мне нужно было срочно разыскать сэра Уильяма. И где его носит? Ведь не мог же он далеко уйти? Может быть, попробовать еще раз позвать? Пожалуй, нет. Не буду. Этим ведь только дай повод, засмеют. Но что делать? Где его искать? Ладно, Фредди, не развалишься, сказал я себе. Придется тебе идти к этим свиньям на поклон. Ну, держитесь, голубчики! Решив, что лучший способ обороны – нападение и что противника нужно бить его же оружием, я набрал побольше воздуху в легкие и бросился туда, где, по моим предположениям, находилась клетка с Энрико и Карузо. Резко затормозив на полном ходу перед самым их носом, я встал в боевую позу, придав своей физиономии как можно более дерзкое выражение. При этом я раздул как следует щеки, выпятил грудь колесом и ощерился. Получилось, по-моему, неплохо. Во всяком случае, оба нахала тут же со страха повалились на землю. Я смотрел на их распластавшиеся тела и думал про себя: «Нда… А еще хорохорились… Вон, как дошло до дела, так сразу лапки кверху. Морские свинки, одно слово, что с них возьмешь? Разве ж им устоять против хомяка? Ну, что они могут? Ничего. Или почти ничего. Потому что даже в лежачем положении они продолжают молоть языком, думая, что это их спасет».

– Пощадите, пощадите, ваше хомячество! – прохрипел Карузо.

– Я бы на вашем месте, ваше хомячество, не стал меня есть. Знаете, я очень жирный. А слишком жирная пища вредна для здоровья, – просипел Энрико.

Не успел я придумать, как им ответить достойным образом, как обе свинки залились своим поросячьим смехом. Они катались по земле, нахально дрыгая лапами.

– Хорошего понемножку, – процедил я сквозь зубы. – Повеселились, и будет. Говорите, где сэр Уильям, и разойдемся по-хорошему.

Энрико поднялся на лапы.

– Ну что, скажем ему? – спросил он с хитрой усмешкой своего дружка.

– Вот еще! – пыхтя ответил Карузо, который тем временем тоже успел воздвигнуться и теперь не спеша полз по стенке клетки. – Вот так вот просто взять и сказать? Нет, только если он согласится принять от нас кое-что в подарочек! Мы же не можем отпустить дорогого гостя с пустыми руками? Точнее, с пустыми ушами!

– Правильно! – завопил Энрико. – Мы подарим ему нашу любимую песню!

– Послушайте, ребятки, – сказал я, стараясь сохранять спокойствие. – Может быть, хватит? Скажите мне, где сэр Уильям, и я оставлю вас в покое.

– Он оставит нас в покое! Вот умора! Ты-то, может быть, и оставишь нас в покое, только вот мы не намерены оставлять в покое ваше хомячество! – рявкнул Карузо, и мне показалось, что он всерьез рассердился.

– Мы тебе даем информацию, а ты слушаешь нашу песню! Согласен? – хамским тоном спросил Энрико.

Что мне оставалось делать? Я кивнул, и они тут же затянули свою любимую песню «Плевали мы на все с высокой вышки».

Я вынужден был прослушать ее от начала до конца. Пока они пели, я стоял и наблюдал за ними. Пели они с наслаждением. Судя по всему, они не хотели никого обидеть. Им просто не хватало публики. Им самим, видимо, страшно нравится их сочинение, и они даже не подозревают, что кого-то такой текст может обидеть. То, что они не подозревают, нисколько их не извиняет. Наоборот, это только усугубляет их вину и лишний раз доказывает, что морские свинки очень наглые и противные существа. И к тому же непомерно тщеславные.

Ну вот. Наконец допели свою дурацкую песню. Интересно, что им теперь взбредет в голову.

– Могу я теперь узнать, где находится сэр Уильям? – невозмутимо спросил я холодным тоном, удивляясь собственному самообладанию.

– Можешь, – кивнул Энрико.

– И где же он, прошу прощения? – Я уже начал закипать.

– У тебя за спиной.

Я резко обернулся. И увидел сэра Уильяма. Его зеленые глаза мерцали в темноте.

ГЛАВА 12

– Тебе, наверное, известно, что мы, коты, прекрасно видим в темноте. – Сэр Уильям сверкнул глазами. – Я тут понаблюдал за тобой, мой друг, – продолжил он после некоторой паузы, – и мне бы хотелось с тобой поговорить.

Что значит «понаблюдал»? Я его тут ищу, а он, видите ли, наблюдает! Или это они мне такой экзамен решили устроить? Ну что ж, если это был экзамен, то, кажется, я его выдержал с честью. Я посмотрел на Энрико с Карузо. Они сидели, притихнув, и явно ждали, чем дело закончится.

– Пройдем в другую комнату, – сухо бросил сэр Уильям и первым пошел в кабинет.

Я покорно потрусил за ним. Нельзя сказать, что мне было приятно плестись в хвосте у сэра Уильяма. Он, конечно, окультуренный кот, благородный и воспитания превосходного, спору нет, но только великоват немного, с моей точки зрения, и черноват, пожалуй. Это особенно бросилось мне в глаза, когда мы перешли из темной гостиной в кабинет, где было чуть посветлее. От соседства с таким великаном мне снова стало как-то не по себе. Сэр Уильям остановился и повернулся ко мне.

– Хочу с тобой серьезно поговорить, – начал сэр Уильям бесстрастным голосом. – Ты использовал по отношению к Энрико и Карузо запрещенные методы. У вас, хомяков, есть свои способы, к которым вы прибегаете в целях нападения или защиты – все эти раздуванья щек, выпучивание глаз, шипенье, пуканье и прочее, все эти штучки действуют на некоторых действительно устрашающе. От испугу можно ведь и умереть. Зачем же ты, зная это, стал пугать Энрико и Карузо? Тем более что они не могут ответить тебе тем же! Знаешь, как называется такое поведение? – спросил сэр Уильям и вопрошающе посмотрел на меня, будто ожидая ответа.

Я помотал головой.

– Это называется нечестная игра, – строго сказал он и выпустил когти. – Мне бы хотелось, чтобы ты запомнил раз и навсегда: в нашем доме нечестные игры запрещаются. Таково общее правило, и изволь впредь соблюдать его.

Замечательно! А как называются, интересно, игры, которыми развлекаются его любимые свинки?

– Надеюсь, мы обо всем договорились? – спросил сэр Уильям.

Я кивнул. Судя по всему, он находил в порядке вещей то, что эти нахалы все время меня провоцируют. Ладно, оставим. Лучше буду молчать. Не в моих интересах сейчас ссориться с сэром Уильямом.

– Вот и славно, – подобрел сэр Уильям. – Ну, а теперь, дружок, выкладывай, зачем я тебе понадобился.

Хомяк его знает, что на меня нашло, но я чувствовал себя как жалкий проситель, которому милостиво предоставили высочайшую аудиенцию. Если бы у меня была хотя бы малюсенькая возможность самому разрешить свою проблему, я бы сейчас развернулся и ушел. Вместо этого я тихим голосом сказал:

– У меня есть к вам одна просьба, сэр Уильям. Дело в том, что мне бы очень хотелось кое-что написать… На машинке мастера Джона. Но одному мне с этим не справиться. Я слишком… Я очень легкий, и мне не нажать на кнопки, даже если буду давить на них всем телом.

– Кое-что написать? Вот как. – Сэр Уильям строго посмотрел на меня. – Ну, конечно, ты ведь у нас специалист в этой области. – Теперь его голос звучал значительно мягче. – А специалисты такого уровня не могут обходиться без букв. Такое рвение, конечно, достойно всяческих похвал, хотя и представляется мне проявлением некоторой ограниченности, если угодно. Надеюсь, я не обижу тебя, если скажу, что в этом узкоспециальном интересе мне видится, так сказать, некоторая односторонность развития.

Сэр Уильям разговаривал со мной подчеркнуто снисходительно, как будто перед ним был какой-то недоумок.

– Позвольте возразить, – ответил я, стараясь сохранять самообладание. – Я не считаю проявлением ограниченности или односторонности развития элементарное желание установить контакт с мастером Джоном.

– Очень интересно, – протянул сэр Уильям, смерив меня взглядом с лап до головы. – Вот что, оказывается, ты задумал. Хм.

Он скосил глаза на маленький столик с пишущей машинкой.

– Ну хорошо, давай посмотрим сначала на эту штуковину, – милостиво согласился он. – Карета подана, – добавил он с усмешкой, подставляя мне спину.

Я быстренько забрался, уцепился покрепче, и уже через секунду мы приземлились рядом с заветным предметом. Я спустился на стол и начал изучать это полезное устройство. Все так, как я и предполагал. На каждой круглой кнопочке была изображена какая-нибудь буква. Я положил одну лапу на букву «К», другую на букву «О», чтобы примериться.

– Видишь эти кнопки? Их нужно нажимать по отдельности, в определенном порядке, тогда получатся слова, – объяснил я.

– Ты полагаешь, что это большое открытие для меня? Могу только напомнить, дорогой, что и я иногда имею удовольствие наблюдать мастера Джона за работой. – Сэр Уильям улыбнулся мне своей изысканной улыбкой. – Насколько я понимаю, – продолжал сэр Уильям, – ты хотел бы, чтобы я взял на себя нажимание кнопок?

Я удивился такой его догадливости и молча кивнул. Все шло как по маслу!

– Это было бы очень любезно с твоей стороны. – Я был предельно вежлив.

Сэр Уильям задумчиво разглядывал меня.

– Все это замечательно, но есть некоторые сложности. Во-первых, я не специалист по буквам, как ты знаешь.

– Это ничего! – радостно воскликнул я. – Я же разбираюсь в буквах и могу легко показать, какую надо нажимать.

– Ммм… Допустим. Заметь, только допустим, что я соглашусь работать под твоим чутким руководством. Но в этом случае остается еще одна проблема.

Положив правую лапу на клавиши, сэр Уильям накрыл сразу несколько букв – «П» и «Р», «В» и «А», «О» и «Л», которые шли по центру, да еще «Е», «Н», «Г» из верхнего ряда и «М», «И», «Т» – из нижнего. Ну и лапища!

Я смотрел на эту лапу. Пишущая машинка явно была не предназначена для кошачьих конечностей. Какой же я дурак! Как я об этом не подумал? Но тут мне пришла в голову еще одна мысль.

– А если попробовать когтями? – воскликнул я. – Ведь ты же можешь нажимать клавиши когтями!

Сэр Уильям покачал головой:

– К сожалению, я не могу выпускать каждый коготь по отдельности. Они у меня выпускаются все вместе. И даже если бы я мог это сделать, я бы ни за что не стал ими рисковать. Ведь от ударов они могут сломаться, а если они сломаются, я потеряю свою самоидентичность.

– «Само» что ты потеряешь, прости?

– Самоидентичность. Свое «я». Иными словами, я перестану быть самим собой. Окультуренный кот – он все равно остается котом, а кот без когтей – это не кот, а драная кошка.

Все это, конечно, замечательно. Но ни самоидентичность, ни драные кошки не приближали меня к заветной цели. Что же мне придумать, чтобы эти хомяковы кнопки нажимались!

– Великий буквоед задумался! – язвительно заметил сэр Уильям. – Думает, думает – и никак не додумается до простейшего решения!

– Какое же ты предлагаешь простейшее решение? – полюбопытствовал я.

– Нужно нарастить кнопки так, чтобы они стали повыше и сверху пошире. Для этой цели можно использовать, например, пробки от винных бутылок. В мусорном ведре наверняка найдется хоть одна. Берешь пробку, ставишь ее на нужную клавишу, ты поддерживаешь ее снизу…

– А ты нажимаешь сверху! – закричал я вне себя от радости.

Победа! Он помог мне решить мою проблему!

– Уррррра!

От избытка чувств я подпрыгнул и перекувырнулся.

– Теперь я могу писать!

– Похоже на то, – улыбнулся сэр Уильям. – Потом он замолчал и почему-то нахмурился. – Если быть точным, ты сможешь что-нибудь написать при условии, что я этого захочу, – добавил он серьезным тоном.

– Не понял… – промямлил я, несколько обалдев от такого заявления. – Что ты хочешь этим сказать?

– Я хочу сказать, что не хочу тебе помогать. – Кот смотрел мне прямо в глаза. – Не хочу и не буду.

– Но как же так? – Чувства бушевали во мне. – Почему? Почему не будешь?

Сэр Уильям молча смотрел на клавиши пишущей машинки. Потом он отвел взгляд и сухо сказал:

– Потому что не положено.

– Что не положено? Кем не положено? Куда не положено? – Вопросы так и сыпались из меня. Я уже не сдерживал обуревавших меня чувств. Высокопочтенный сэр считает, видимо, ниже своего достоинства обслуживать такого мелкого, хотя и очень смышленого, грызуна! Пора было внести ясность в наши отношения и показать, что значит сила духа! Если ты сильнее, то это не значит, что можешь всем тут командовать!

– Не положено вступать в контакт с людьми, – снизошел до объяснения сэр Уильям.

– Что за чушь хомячья! – У старика уже, похоже, совсем ум за разум зашел. – Ты что это, серьезно?! – срываясь, воскликнул я. – А когда ты сообщаешь мастеру Джону, что хочешь есть, это что по-твоему? Это разве не называется вступать в контакт с человеком? А?

– Мне не нравится твой тон, дружок. – Сэр Уильям смерил меня взглядом. В его зеленых глазах сверкнули недобрые огоньки. – Ты, несомненно, прав, – продолжил он, выдержав некоторую паузу. – Это называется вступать в контакт с человеком. Но я устанавливаю этот контакт, используя те средства, которые даны мне от природы. Я начинаю урчать или мяукать. То, что задумал ты, это установление контакта при помощи средств, которые даны от природы именно человеку, и никому другому. А этого делать не полагается.

– А почему эти средства использовать не полагается, а другие полагается?

– Потому что это несовместимо с понятием звериного достоинства. Когда животное подражает человеку, оно теряет свое достоинство. Нет ничего более достойного презрения, чем звери в зоопарке, которые машут лапами, выклянчивая у людей какие-то объедки. И столь же недостойна любая попытка вступить в связь с людьми посредством их методов общения. Кто считается у нас самой жалкой тварью на земле?

– Говорящий попугай, – автоматически сказал я, будто отвечая заученный урок. – Но, сэр Уильям, ведь одно дело говорить, другое писать…

– Все, разговор окончен.

Сэр Уильям сощурил глаза, а потом вдруг сладко зевнул.

– Уа-ах… Пора на боковую. Пойду-ка я на свою лежаночку, а ты давай обратно в клетку. Марш!

Я и оглянуться не успел, как уже оказался в клетке. Сэр Уильям быстро защелкнул замок.

– Спокойной ночи! – бросил он через плечо и спрыгнул с полки.

И вот я сижу опять в заточении. Все мои планы рухнули. Окончательно и бесповоротно.

Мне отказано в праве складывать буквы и составлять текст.

Опять ко мне подступила черная тоска. На этот раз я решил не поддаваться ей.

– Шла бы ты отсюда, дорогая!

Когда же тоска полюбопытствовала, а на каком основании ее прогоняют прочь, я объяснил ей все по пунктам. Во-первых, сказал я, нам известно, как в принципе устроена пишущая машинка и как ею пользоваться. Это уже не мало. Во-вторых, нам известно, что глубокоуважаемый сэр ошибается. Даже самый мудрый кот может оказаться заложником собственной мудрости и кое в чем перемудрить. В нашем случае он явно перемудрил и продемонстрировал собственную ограниченность в том, что касается темы «установление контакта с человеком». И в-третьих, милая тоска, мы приняли решение не убиваться из-за каждой неудачи. «Не вешай носа, Фредди!» – наш главный лозунг.

Потом я обратился уже непосредственно к себе.

– Ладно, Фредди, – сказал я, – ты не можешь писать. Но ты можешь читать. Посмотри, вокруг тебя одни сплошные книги. Слева, справа, сверху, снизу. Тут хватит чтения не на одну хомячью жизнь. Ты попал в настоящее книжное царство! Так что давай принимайся за чтение! Вперед!

Воспитательная работа с тоской и самим собой принесла результаты.

Я временно отложил свои планы, связанные с письмом, и решил сосредоточиться на чтении. Но тут мне предстояло решить одну сложнейшую задачу, за которую я сразу же и принялся, чтобы не расслабляться.

Проблема заключалась в следующем.

Книги стояли на полках. Правда, не очень плотно. Каким образом мне достать книгу и разместить ее так, чтобы я мог свободно перелистывать страницы? Да еще чтобы мастер Джон ничего не заметил? Потому что тут я вынужден согласиться со стариком Уильямом: мастер Джон не должен догадываться о существовании моего волшебного карандаша.

Я просидел целый вечер, ломая себе голову над очередной задачкой, но все безрезультатно. Я слишком маленький и слабый для того, чтобы самому как-то спихнуть книжку с полки, не говоря уже о том, чтобы ее как следует разложить. Но я не сдавался.

На следующий вечер я решил провести обследование интересующих меня объектов. Не успел я выбраться из клетки, как тут же в кабинете объявился сэр Уильям.

– Против чтения я ничего не имею, – сказал он. – Показывай, какую книгу тебе достать.

Я ткнул лапой в первую попавшуюся с краю. Сэр Уильям поддел ее, повалил на бок и открыл на первой странице.

– Я скажу тебе, когда услышу шаги мастера Джона на лестнице. Главное, успеть поставить все на место.

Я кивнул. Сэр Уильям спрыгнул с полки и удалился.

Здоровая какая книжища, подумал я, разглядывая толстый фолиант.

Книга называлась «Будденброки. Семейная драма». Многообещающее название. Наверное, тут много чего происходит. Небесполезное чтение для того, кто вынужден жить среди людей. Хотя я уже и так представляю себе, что такое их семейные драмы. Насмотрелся, живя у Софи, Грегора и мамочки. Я перелистнул страницу с заглавием.

«Глава первая», – прочитал я. «Глава первая»? Что это такое? Что – это – такое?

Это было начало вкуснейшего периода моей жизни, когда я, волею судьбы оказавшись в этом волшебном царстве книг, мог каждый день закатывать себя роскошные пиры. Пиры духа, разумеется. С этого дня ежевечерне в кабинете разыгрывалась одна и та же сцена. Как только мастер Джон выходил за порог своей квартиры (а это происходило достаточно регулярно), сэр Уильям выпускал меня из клетки (благодаря чему я был избавлен от необходимости ковыряться с замком), заваливал на бок очередную книгу, на которую я ему указывал, откидывал толстую обложку и уходил восвояси. Следующие два-три часа были мои. Я пристраивался на книге и читал, читал, читал страницу за страницей в полумраке кабинета, сквозь окно которого пробивался с улицы тусклый свет фонаря.

Скажу честно, первое время дело двигалось страшно медленно. Наверное, потому что я начал с «Будденброков», – не самое легкое чтение, доложу я вам. Такое сразу не переваришь. Но постепенно я научился читать не букву за буквой, а схватывать целые слова, потом – предложения, а потом уже и абзацы, так что в конце концов я уже не прожевывал каждую закорючку в отдельности, а проглатывал целые страницы и читал с такой скоростью, которая не уступала скорости чтения мастера Джона. Так я осваивал книгу за книгой.

Все мои книжные вечера заканчивались одинаково: как только сэр Уильям слышал шаги мастер Джона на лестнице, он прыгал ко мне на полку, ставил книгу на место и закрывал за мною дверцу клетки.

Иногда он захаживал ко мне и просто так.

– Ну что, друг наш Фредди, – говорил он тогда. – Все работаешь? Смотри не перетрудись – испортишь себе глаза.

Видно было, что ему скучно и хочется поболтать. Тогда я пересказывал ему только что прочитанное. Он молча слушал, а потом качал головой и говорил:

– Надо же, сколько всего умещается в этой маленькой хомячьей головке.

Он считал мои занятия странными причудами хомяка-оригинала и относился к ним так же снисходительно, как относился к проделкам своих подопечных из соседней комнаты. Он нас всех терпел.

Кстати сказать, за все последнее время я ни разу не встречался с этими нахалами. Выходить из кабинета у меня не было никакой нужды, и потому я спокойно сидел себе на полке и занимался своими делами. Только время от времени я слышал их противные голоса. Когда они пели свою дурацкую песню. Меня это, конечно, страшно злило. Но что я мог поделать? Мне ничего не оставалось, как слушать этот бред, скрипя зубами. Хотя, признаюсь, я уже не так болезненно реагировал на них, как прежде. Потихоньку я начал привыкать и к ним.

Однако скоро пришел конец этому мирному сосуществованию. Потому что они опять выкинули такое, с чем я никак не мог мириться.

И произошло это в тот день, когда меня зашла навестить Софи.