Текст книги "Мальчишник в зоне смерти"

Автор книги: Дино Динаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 28 страниц)

Глава 2

Аэропорт «Карнач» располагался в часе езды от Алги. Никто не обращал внимания на многочисленных снующих пассажиров, и на парня, вошедшего в вертящиеся двери, никто даже не взглянул. Исключая разве что пышной блондинки, что прибыла в Алгу с северной Пальмиры, чтобы здесь сесть на круизный теплоход. Жанна была не одна, но она сразу позабыла про своего супруга, едва увидела незнакомца. Впрочем, она почти сразу узнала его имя: он на ходу говорил по мобильному. Сам он проделывал это тихо, но собеседник орал как вол и несколько раз назвал его Артуром. Первым делом она обратила внимание на крепкие ягодицы Артура, после чего взглянула на лицо и поняла, что лицо этого улыбчивого парня является ловушкой для таких чувственных особ как она. Вернее, не лицо-глаза. Большие, широко распахнутые, они казалось, источали сияние. Они завораживали, им хотелось верить, за ними хотелось идти. Она и пошла.

– Ты куда? – остановил ее грубый окрик.

Попытался остановить. Она лишь оглянулась на Игоря. Тот как раз пытался уместить в руках ее многочисленный багаж. Рук не хватало. Жанна скептически скривилась. Даже на это ее спутник не способен.

– Мне нужно в дамскую комнату, – заявила она, а сама направилась за парнем.

До посадки на теплоход оставалось еще полдня, за это время она сумеет добиться своего. Она свято верила в свою фигуру. Перед ней не устояло уже много народа, и этот белоснежный ангел тоже будет ее.

Артур подошел к справочной и спросил:

– Вы не подскажите, когда прибывает рейс-218 из Москвы? – и солнечно улыбнулся.

Если бы могла, Жанна убила бы эту стерву за стойкой. Этот парень и эта улыбка должна принадлежать исключительно ей.

– Минуточку, – соперница глянула в регистрационную книгу. – Самолет только что совершил посадку. Встреча пассажиров у третьего терминала.

Едва парень оторвался от стойки, как Жанна будто бы невзначай столкнулась с ним. Груди ее зазывно качнулись.

– Ой, извините, Артур. Вы ведь Артур верно? – спросила она с придыханием, вкупе с качнувшимися грудями это всегда действовало безошибочно.

– Да, вы правы, – меланхолично улыбнулся он. – И не надо извиняться. Мне было даже приятно.

"С этим не будет проблем", – решила девушка.

– А вы довольно откровенны, – заметила она.

– Разве это нехорошо? Я никогда не скрываю своих помыслов за словами, – сказал он, продолжая улыбаться.

От его улыбки она таяла словно сливочное масло на солнце. Улыбка была уже внутри ее. Жанна почувствовала нечто вроде приближения сладостных конвульсий. Никогда бы не подумала, что так бывает. Все испортило появление Гоши.

– Где ты шляешься? Я устал тебя ждать! И автобус уже ушел, придется ждать следующего! – забрюзжал он.

– Нехорошо кричать на девушку, – своим тихим голосом заметил Артур, создавалось ощущение, что он не может повышать голос в принципе.

– А это еще кто? – возмутился Гоша. – Я уже устал говорить с тобой на эту тему! Ты мне обещала! Ты не исправима! Быстро же ты хахаля нашла!

Поняв, что имеет место набившая оскомину семейная склока, Артур виновато улыбнулся и пошел прочь. За ним в кильватере пристроился верзила в черном костюме с непропорциональной фигурой и узким вытянутым лицом, перечеркнутым поперек черными очками.

Сердце женщины сладко заныло. Телохранитель! А Артур миллионер!

Как бы замечательно она могла заниматься сексом с обоими!

– О чем ты думаешь? – продолжал возмущаться Гоша.

– О тебе дорогой! – проворковала она.

Если бы эти тупые животные самцы знали, что о них думают женщины? Может, хорошо, что не знают?

Артур в сопровождении телохранителя подошел к нужному терминалу, когда пассажиры только начали выходить, и высматривал видно только ему известного человека, потому что здоровяк присутствовал чисто номинально, беспрестанно жуя. Пассажиры опасливо косились на возвышающуюся громаду.

– Гектор, его здесь нет, – констатировал Артур, и в голосе его явственно читалось облегчение.

– Он должен быть здесь, – не терпящим возражения голосом заявил громила.

Они подошли к служащим, уже перекрывающим шлюз, и Артур поинтересовался, все ли вышли. Ему ответили, что все.

– Мы можем поговорить с пилотами?

– Это невозможно.

Артур показал удостоверение референта мэра, и их с Гектором беспрепятственно пропустили в служебные помещения. Узнав у дежурного, что пилоты направились в закусочную, они поднялись следом на второй этаж. Буфет полнился людьми. Артур бегло оглядел зал, и взгляд его словно прилип к пилотам картазаевского рейса, хотя они и сидели в самом углу, и он никогда раньше их не видел.

Пилоты обсуждали странное поведение пассажира. Особенно негодовал второй пилот.

– Что за придурок! Наверняка, чей-то родственничек! Мало того, что в последнюю минуту сел, так еще так торопился, что велел открыть люк до швартовочного узла. Спешит он, видишь ли! Я ему все высказал, а он все свое гнет "Быстрей! Да быстрей!"

– Он что на бетонку спрыгнул?

– А я видел? Качнуло, глянь, а его уже нет.

В этот момент они заметили подошедших. Артур вежливо поздоровался.

– Мы встречаем нашего сотрудника. Извините, я подслушал часть вашего разговора. Похоже, что это он.

– Странные у вас, однако, сотрудники.

– Где он вышел?

– Если это можно назвать вышел. Скорее, испарился. Недалеко от здания аэропорта. Метров сто или пятьдесят.

– Он спустился без трапа?

– Я не знаю! – отрезал пилот. – Вроде машина была по правому борту.

– Что за машина?

– Бензовоз. Времени не было смотреть, честное слово!

Когда они уходили, Гектор спросил:

– Может, его встречали?

– Маловероятно. Он работает один.

На улице они сели в дожидавшуюся их "Тойоту", где на передних сиденьях находилось еще двое. По своей комплекции они не уступали Гектору, и Артур смотрелся среди попутчиков чужеродным элементом. Водитель ощерился и спросил:

– Может, вы лоханулись, и он мимо вас проскользнул? Всем надо было идти. Диего говорил про этого мусора, что он хитрый как лис!

– Кончай базар! – одернул его Гектор. – Зачем всем светиться, когда у нас есть Артур-Миноискатель.

Он панибратски хлопнул парня по коленке. Артур лишь отдернулся от плюхи, но ничего не сказал.

Бензовоз с визгом затормозил. Картазаев не устоял на скользкой, к тому же закругленной, крыше и благополучно сверзился вниз. Сам он полетел в одну сторону, зип – в другую. Хоть бы не раскололся, обеспокоено подумал Картазаев. Зря беспокоился. Скорее голова расколется, чем зип. Высунувшийся шофер выдал длинную тираду, смысл которой свелся к тому, что Картазаев не вовремя появился на свет.

Но он доказал обратное, показав ему сотню баксов, и мигом помягчевший добрый человек отвез его к транспортному терминалу. Пройдя здание аэропорта насквозь по путанным служебным ходам, Картазаев вышел на улицу.

Он тормознул первый же выезжающий автобус. Водитель заговорщицки подмигнул ему и открыл заднюю дверцу, куда кроме него втиснулось еще несколько "левых" пассажиров. Всем нашлось место. Картазаев устроился на тряском заднем сиденье.

Убедившись, что никому нет до него дела, он пристроил зип на коленях и вынул из него беспроводные наушники с миниклавиатурой.

Нужный номер был в памяти. Трубку на другом конце взяли сразу, потому что время было оговорено заранее.

– Здорово, Гном! – весело сказал Картазаев.

– Здоров неведом кто! – ответил ему скрипучий голос, будто на том конце действительно находился настоящий гном, Картазаев представил его маленьким, меньше табуретки, с огромной бородой-лопатой до пола, и со злыми глазами-буравчиками.

– Можешь называть меня Вольдом.

– А стоит ли?

– Ну, ты и нахал.

Засекреченный так глубоко, что его не мог бы отрыть и карьерный экскаватор, доверенный резидент по кличке Гном довольно заперхал.

– Давай ближе к телу! – потребовал Картазаев.

– Пасут тебя? – обеспокоено спросил Гном.

– А тебе какая забота?

– Вас агентов тьма тьмущая. Как блины пекут. Тебя прихлопнут, другого пришлют. А я такой один.

– Ну, ты и наглец! – восхищенно заметил Картазаев. Телефон Гнома ему дал лично Серегин, предупредив беречь парня как зеницу ока. Гном еще в трех операциях задействован. Вот тебе, бабка, и мирное время. Картазаев продолжил уже без эмоций. – Есть новости про Череп?

– Он в порту.

– У кого конкретно?

– Точных данных нет, но всю структуру криминала в порту подмял под себя преступный авторитет по кличке Ржавый. Ржавый контролирует все. Есть данные, что Череп находится у его отморозков.

– Что известно про Ржавого?

– Пятьдесят девять лет. Семь раз сидел. Профессиональный садист. Любит людей пытать, особенно вновь прибывших из Москвы.

– Кончай запугивать. Дело говори. Как к нему попасть можно?

– На живца? – неуверенно предложил Гном.

– На тебя что ли? – незатейливо уточнил Картазаев.

Гном разразился проклятиями.

– Я пошутил, – скромно заметил Картазаев. – Говори скорее, а то я к городу подъезжаю.

– В порту напротив вокзала есть бар "Мокрый шлюз". Он принадлежит Ржавому. Там наркоту толкают, шлюхи собираются, да и сходки по мелочи бывают. Хозяйством заведует некто Тамара. Женщина во всех отношениях достойная – тридцать два года, грудь четвертый номер и все такое. Она полностью от Ржавого зависит, крышу обеспечивает нужным людям, кстати, у нее и остановишься, если сумеешь ей понравиться. Скажешь ей, что хочешь скинуть товар, она тебя и сведет с кем надо. А дальше уж сам.

– Еще один вопрос. Гиту ты тоже послал в "Мокрый шлюз"?

– Конечно, – спокойно ответил тот. – У меня инструкция вести тебя след в след, так что не обессудь.

И он отключился. Занятый карлик попался: три дела одновременно ведет. Картазаев переключил наушники на Нью-Орлеан, там всегда передавали хороший джаз, и откинулся на спинку.

Старик пришел под вечер.

Одетый в мешковатый костюм с чужого плеча, он весь светился неустроенностью в этом мире. "Никому-то ты не нужен", – вздохнула Тамара. Она сразу прониклась жалостью к бедолаге. Много родственного было в их судьбах. Тамара женщина видная: высокая, длинные чуть полноватые ноги, на которых брючки сидят словно влитые, полная грудь, чуть тяжеловатая, но мужикам нравится. Обесцвеченные волосы коротко подстрижены, отчего головка кажется чуть капризно вздернутой. Есть в ней шарм, но вся ерунда заключается в том, что этот шарм никому не нужен. Мужики конечно липнут. Вся загвоздка в том, какие именно мужики, и нужны ли они ей. Здоровы пожрать на халяву и напиться вусмерть. Спрашивается, какие они после этого в постели? Вялые и холодные, словно черви, вот какие. Тамара вздыхает.

Ночью самая работа, но какая работа, когда с вечера зарядил дождь. Тамара выгоняет нескольких совсем уж потерявших человеческий вид бомжей и подсаживается к старику. Тот уже спросил, сколько стоит порция соевых сосисок и теперь долго и вдумчиво считает мелочевку.

– Тебя как зовут? – спрашивает женщина.

– Вова, – отвечает дед.

– В твоем возрасте принято называться если уж не по имени-отчеству, то хотя бы Володей.

– Просто Вова, – повторяет дед.

Она вздыхает, возвращается за стойку, где загоняет сосиски в микроволновку. Когда те подогреты, дверка печки открываться не желает. Обычная беда. Женщина берет заготовленную специально для таких случаев отвертку, сует в щель меж дверцей и корпусом, но первая попытка неудачна. Отвертка соскальзывает, оставляя за собой глубокую царапину. Ругнувшись, Тамара заносит руку, чтобы расколоть упрямый ящик, но внезапно что-то останавливает ее руку.

Ни слова ни говоря, старик отводит ее в сторону, сам опускается перед микроволновкой на корточки, что-то там колдует, после чего та внезапно распахивается. Мало того, раздается мелодичный звонок, который, сколько себя помнит Тамара, не звучал с того самого дня, когда она купила печку у Гарри, который, в свою очередь, стащил ее прямо с прилавка.

– Как это тебе удалось? – спрашивает она.

– Техника любит смазку, как женщина ласку, – ответил старик.

Голос у него приятный, не старческий. "Может, и остальное что-нибудь сохранилось?" – прикинула Тамара. Хоть остатки. Мне ведь много не надо. Чуть тепла, чуть внимания. Я ведь тоже человек. Когда старик очистил тарелку, она поставила еще одну.

– За счет заведения, – говорит она.

Сама садится напротив и смотрит, как он ест. Он недовольно зыркает глазами.

– Сосиски холодные, – бурчит он. – Почему тарелка грязная?

Любого другого он бы вмиг поставила на место, но не хочется портить вечер. И так весь день собачилась, сначала с посетителями, потом притащился Гарри, отобрал дневную выручку. Здоровый черт, пасется на ее харчах и деньгах, а разобраться некому, мужика ведь нет. Чем он вволю и пользуется.

Старик очищает уже третью тарелку, аппетит совеем не старческий. Он аккуратно собирает соус горбушкой и отправляет в рот. С хрустом разгрызает ее. Седая трехдневная щетина на щеках при этом играет словно серебром. Старик кончает есть и в упор смотрит на нее. Тамара вдруг спохватывается, что они одни в пустом баре, а этого человека она совсем не знает. Старик смотрит откровенно оценивающе. Она вдруг понимает, что интересует этого старого пня как женщина. Поначалу она инстинктивно прикрывает рукой чересчур смело распахнутый ворот блузки, открывающей вид на белоснежные груди, похожие на пару сдобных булочек, но потом машет на все рукой. Кто ж приголубит этого беднягу, если не она? Никому то он не нужен: бездомный ничей пес.

– Где я буду спать? – требовательно спрашивает дед.

– Пойдем, покажу тебе, где ты можешь сегодня переночевать, – Тамара идет впереди, он, с шумом отодвинув стул, следом.

Старик сопит, от него пахнет луком, а от пиджака пылью. Комната находится за стойкой. Здесь грубая панцирная кровать со старым матрасом. Прутья в спинке гнутые, словно деревья после бури.

– Спать будешь здесь.

Она уже повернулась, чтобы уйти, когда он цепко схватил ее за талию.

– А ты действительно что-то можешь? – спросила она. – В таком случае мне надо помыть посуду, а потом мы можем подняться ко мне. Не будем же заниматься этим в таком свинарнике. Здесь кто только не спал.

– В койку, – проговорил дед.

– Я не поняла: ты, что мне приказываешь? – даже опешила она от такой наглости.

Глаза его вспыхнули как у кота, и он швырнул ее на постель. Она попыталась сопротивляться, но прочувствовала себя так, словно попала под пресс. Потом она махнула рукой, только констатируя, как с нее поочередно слетают джинсы и трусы. Очень быстро она осталась в одних носках.

"Это быстро кончится", – убеждала она себя. Не угадала. Старик любил ее сначала в классической позе, потом положил на бок, потом поставил на колени. Через некоторое время она полностью потеряла над собой контроль. Все поплыло перед глазами, сладкие конвульсии прокатились внутри. Она страстно желала, чтобы это продолжалось вечно. Старик обильно оросил ее и повалился рядом.

– Принеси пива, – потребовал он отдышавшись.

Она безропотно подчинилась.

– А еще будет? – с необычной для себя и своего положения робостью поинтересовалась она.

– Сейчас перекурю, и еще будет, – пообещал дед. – В койку.

Он опять запрокинул ее, и все повторилось, с той ли разницей, что Тамара отдавалась со всей внезапно пробудившейся страстью. Она рычала и выгибалась всем телом. Наслаждение давно перешло в ту область, когда стало настолько невыносимым, что Тамара забыла, кто она и где находится. Через некоторое время она обнаружила себя с застрявшей меж прутьями спинки головой и писающей словно девчонка.

– Нет, я в таком свинарнике ночевать не могу, – заявил Картазаев.

– Я тебя никуда не отпущу, – перебила она его. – Можешь оставаться у меня сколько захочешь.

Глава 3

С утра женщина летала как на крыльях. В кои годы занялась настоящей готовкой: накрутила котлет из чистого мяса. «Мой Вова не будет есть магазинных», – решила она. Она сама не заметила за собой, когда впервые подумала так. «Мой Вова». В одном она не сомневалась. Он весь ее, и она его никому не отдаст. Ее радостные чаяния прервал стук в дверь и вопли Гарри:

– Открывай! Заснула что ли?

Принесла нелегкая. Она откинула щеколду, от ударов уже почти вылетевшую из пазов, и спросила:

– Какой черт тебя принес?

Гарри, двухметровый верзила, обильный живот которого с трудом удерживает одна и та же никогда не стираемая майка, ухмыляется:

– Может и черт.

Рожа у него вечно масляная, изо рта несет всякой дрянью. Полное ощущение, что туда серут кошки. Да там же и дохнут.

– Убирайся. У меня нет больше денег, – устало говорит женщина.

Однако когда Тамара пытается закрыть дверь, Гарри силой распахивает ее и вваливается вовнутрь.

– Что же ты клиентов гонишь?

– Какой же ты клиент, если денег никогда не платишь, а все норовишь забесплатно урвать?

Гарри неожиданно бьет ее по лицу.

– Не разговаривай так со мной, стерва!

Ее откидывает на стол. Она поворачивает к нему пунцовое лицо и кричит:

– Я не позволю себя больше бить!

– Даже так? – Гарри удивляется, и чтобы сгладить удивление бьет женщину в другой раз, на этот раз кулаком.

Тамара опрокидывается вместе со столом, а когда встает, то в руке у нее чудом уцелевший графин.

– Ну, давай, чего встала? – вопит Гарри.

Стоит женщине размахнуться, как он хватает ее за руку и выдирает графин из пальцев. Отшвырнув Тамару на пол, бьет графин о стойку, оставляя в руке сверкающий острыми краями осколок.

– Справился да? Сильный? – хнычет она.

– Тома! Кто там? – внезапно раздается из подсобки.

– Так ты не одна! – закричал Гарри. – Шлюха! Эй ты, иди сюда.

Дверь открылась, и появился Картазаев.

– И не надо так орать, я и в первый раз все прекрасно слышал, – говорит он насмешливо, но стоило ему увидеть избитую женщину, как глаза его сжались в две точки.

– Вот ты на кого меня променяла! – изгаляется Гарри. – Эй, дедок, иди-ка сюда. Сейчас кишки тебе выпускать буду!

– Вова, не ходи! – кричит Тамара в ужасе. – Гарри, милый я тебе все отдам, только оставь нас в покое!

– Нас? Быстро же вы спелись, животные! – он отпихивает женщину, а когда поворачивается, Картазаев стоит вплотную к нему. Гарри чувствует небольшой дискомфорт, ведь секунду назад соперник находился по ту сторону стойки. Все это начинает злить его еще больше. Хотя куда уж больше? У него из-под носа уводит клушу, которую он имел, как хотел, брал у нее деньги, да еще жрал и пил сколько влезет.

Гарри два раза ударил наотмашь "розочкой". И не попал, хотя у него создалось полное ощущение, что соперник не двинулся с места.

– Ах, ты, сучонок! Ну, держись! – он машет оружием горизонтально полу, намереваясь рассечь противнику живот и вывалить кишки наружу.

Картазаев отшатнулся от пролетающей косы, на обратном пролете задержал ее одной рукой, а другой пару раз коротко саданул бандиту в бок. При этом два пальца были чуть выдвинуты из кулака. Сам удар назывался "клык". Гарри завопил как резаный, ребра его лопались как сухой хворост. Выбив у него "розочку" из рук, Картазаев развернул верзилу лицом к себе и пару раз дал от души, презрев все законы рукопашного боя и нанося удары наотмашь, по-деревенски, и норовя снести противнику мотающуюся из стороны в сторону голову. Когда бандит свалился, он выволок его за шкирку и выбросил за дверь словно мусор.

Потом вернулся и помог женщине подняться.

– Как ты? – когда он убирал спутанные волосы с ее лица, она целовала его руки.

– Ты меня не бросишь? – спросила она.

– Если ты не перестанешь водиться с подробными типами, то очень даже может быть, – серьезно ответил он.

– Ты слышала про Череп? – спросил Картазаев, когда они привели все в порядок.

– Я знаю всех местных, у нас нет с таким погонялом. Может, он у городских тусуется? Я могу узнать.

– Не надо. Сведи меня с нужными людьми, мне товар надо скинуть.

– Какой товар? Ты пойми меня правильно. Я спрашиваю не из простого любопытства. Если машины, то занимаются одни люди. Если барахло-другие.

– Порошок, – Картазаев уточнил. – Героин. Три кило.

Тамара посмотрела на него с суеверным испугом:

– Ты что? Знаешь, сколько это на черном рынке стоит?

– Знаю, – спокойно ответил Картазаев. – Так сведешь?

– Вовочка, зачем тебе это? Живи у меня, сколько хочешь. Я тебя любить буду. Еда и крыша есть. Зачем тебе связываться с этими людьми. У Ржавого дурью занимаются настоящие отморозки. Они убьют тебя, чтобы денег не платить, и меня убьют.

Она была всерьез напугана. Он успокаивающе погладил ее по щеке. Щека была теплая и мягкая.

– Все будет нормально, – успокоил он и осекся, потому что фраза была затертая от многочисленного применения и сама по себе ничего не значила. Случалось, что и люди гибли, которым он обещал полную безопасность. Может, действительно, плюнуть на все: на "Смерч", на задание? И на Серегина плюнуть. Мало ли, что он там ему обещал Череп найти? Всесилия захотелось? Ну, отдадут они Череп министру обороны, ну начнут наши танки быстрее ездить и людей начнут больше давить. Прибавит ли это кому-нибудь счастья? Особенно тем, из кого запчасти полезут?

Местечко здесь хорошее. Тихое. Море йодом пахнет. Женщина аппетитная как оладьи в сметане. Неожиданно для себя прошлой ночью он раззадорился до полного исступления, и единственное, что заставило его остановиться это то, что фонтан полностью иссяк, и в паху такая легкость образовалась, что казалось, что там уже ничего нет как у женщины. Горячая, одним словом, женщина.

– Ржавый живым не выпустит. Страшное про него рассказывают, – продолжала Тамара. – Ему любовница изменила с охранником, так он обоим косточки переломал все до единой.

Стоило ей упомянуть про переломанные кости, как перед взором Картазаева встала Гита-как живая. Улыбающаяся, веселая. Никогда не доверял бабам. Все мироощущение у них заключается в двух словосочетаниях: нравится, не нравится. Глядишь, вместе поехали бы, все бы по – другому вышло. Не сложила бы девка блондинистой своей головушки. И не пеняет ей в этом Картазаев, а винит себя. Знать, неправильно вел себя, поставил не так, что оттолкнул девку от себя.

– Ты сведи меня с торгашами, Тома, – повторяет он. – Все нормально будет.

И его гнетет, что у него нет никакой уверенности в своих собственных словам. Он подобен бомбе, влетевшей в дом. И сам может подорваться и разнести все вокруг. Даже без Черепа.

Подчиняясь его просьбе, Тамара переслала весточку в этот же день, но нужные люди пришли лишь через сутки. Один был явно из качков-мордоворот под центнер с жирным лицом. Второй – довольно отталкивающий тип с парализованной половиной лица. Создавалось ощущение, что правый глаз и щека «потекли» вниз. Тома успела шепнуть, что пожаловал сам Диего и его ангел-хранитель (вернее будет сказано, ангел смерти) по кличке Студебеккер. Встреча происходила в задней комнате с глухими стенами, специально приспособленной под такого рода встречи.

Студебеккер тщательно обыскал его.

– Пацаны, вы что, микрофоны ищете? Думаете, я из ментовки? – спросил Картазаев.

– Заткнись! – сказал Диего. – Говори, откуда ты взялся и зачем звал?

– Меня зовут Вольд. Это все, что вам надо знать обо мне. У меня есть героин. Три кило. Я хочу его вам продать.

– Откуда он у тебя? На базаре купил?

– Угадал. Только не здесь.

– А где?

– В…

– Нет, пацан совсем оборзел! – Студебеккер схватил Картазаева за ворот, и у Картазаева сложилось полное ощущение, что его приподняли лебедочным краном.

– Отпусти его! – Диего сделал вялый жест, и верзила подчинился. – Нам надо глянуть на качество, сам понимаешь.

– Конечно, понимаю. Но товар у меня не здесь. Что я дурак его здесь держать.

Диего ухмыльнулся. Когда улыбается лишь пол лица, а другая остается полностью безучастной, это выглядит зловеще.

– А ты считаешь умным, что вздумал обратиться к нам? – спросил Диего. – В случае чего, мы ж тебя по кусочку схарчим.

– Зачем пугать? Если не хотите, разбежимся и все.

– Если не хотим? – нахмурился Диего. – Неужели ту думаешь, что мы вот так встанем и уйдем, оставив тебе весь навар? Мы так просто не уходим, придурок. Понятно?

– А кто вам говорит, что вы просто так уйдете, – прикинулся простодушным Картазаев, это всегда срабатывало, сработало и сейчас. – Вы уйдете с высококлассным товаром.

– Сколько ты за него хочешь?

– Вот это деловой разговор!

– Мне наплевать на твой, как ты выразился, деловой разговор, мразь! – вскипел Диего. – Сколько ты хочешь за дурь?

– Тридцать тысяч баксов, – назвал Картазаев цену, которая, он знал, была в по-крайней мере в три раза ниже рыночной. – И это не последняя партия. Вы будете иметь такие раз в полтора-два месяца. За это я хочу остаться в этом кабаке, со временем выкупить его. Я уже старый, мне пора на покой.

– Ты знаешь, кому принадлежит бар? – поднял бровь Диего.

– Все кому-нибудь принадлежит, – пожал плечами Картазаев. – Я не собираюсь его разрушать или перестраивать. Просто все дела теперь пойдут через меня.

– Крутой малый! – ухмыльнулся Студебеккер, но Диего так глянул на него, что тот проглотил язык.

– Ты получишь десять тысяч, – сказал Диего.

– Тридцать, – уперся Картазаев.

– Пятнадцать. Это мое крайнее слово, а насчет бара я поговорю с Ржавым, – вставая, Диего с такой силой выдавил из-под себя стул, что он влепился в стену.

– Диего сам пожаловал? – не на шутку встревожился Гном, когда после окончания разговора с бандитами Картазаев связался с ним через зип. – Обычно он непосредственно на встречи не ездит. Для этого у него шестерки есть.

– А Диего не шестерка?

– Если бы у Ржавого существовал совет, Диего бы в него вошел. Таких доверенных людей у него человека три-четыре. Не больше. Что-то тут не чисто.

– С чем это может быть связано?

– Бандиты насторожились. Может так статься, что они узнали, что за Черепом идет охота, поэтому проверяют всех подозрительных типов народе тебя, что изъявили желание пополнить их ряды. Тебе бы попозже приехать.

– Как ликвидатором Нового Чернобыля?

– Типун тебе! Под началом Диего ходят человек десять-двенадцать настоящих отморозков. Главным помощником у него некий Артур. Говорят, экстрасенс. Людей насквозь видит. Артура бойся больше, чем отморозков. Он тебя враз расколет.

– Кстати, почему у Диего погоняло нерусское? Он что иностранец?

– Его настоящее имя Дмитрий. Дмитрий Викторович Вырезов. Если ты был бы местным, то знал бы эту фамилию. Его отец большой шишка в порту. Сынок тоже до недавнего времени там работал, из загранки не вылезал. Потом цивильная жизнь ему надоела. Власти захотелось. Теперь он Диего. У нас в Алге модно испанцами прикидываться.

– У тебя есть еще что-нибудь?

– В городе совершено очередное убийство женщины аналогичное убийству Нейланд. Изуродовали ее жутко. Опять ни одной целой кости.

– Скажи, а с мужчинами так же круто обходились в последнее время?

– Я про такое не слышал. Диего согласился на сделку?

– Согласился. Теперь мне нужно три килограмма героина. И желательно побыстрее.

– Это не проблема. Я свяжусь с местным УФСБ. Готовь мешок для бабок.

Дверь каморки распахнулась, пропуская запыхавшуюся Тамару.

– Ах, вот ты где!

– Музыку слушаю, – не стушевался Картазаев, легким щелчком поменяв скрипучие меха Гнома на новоорлеанский духовой оркестр.

Чего греха таить: оркестр звучал лучше. Женщина присела рядом с ним, стала ластиться.

– Тебе со мной хорошо? – спросила она.

– Если не будешь приставать с глупыми вопросами, то да.

– Я не буду. Я любить тебя буду. Я родить могу, я ведь еще молодая.

Картазаев порывисто встал. Она даже испугалась.

– Ты не подумай. Я без претензий. Мне от тебя ничего не нужно. Алиментов и так далее. Я сама в случае чего все обеспечу. У меня и на черный день припрятано.

– Дура-баба, говоришь про деньги незнакомым людям! – попенял Картазаев.

– Все по-твоему будет, скажешь, я аборт сделаю.

– Да ты че, беременная что ли? Больно скоро, мы вчера только переспали, – возмутился Картазаев.

– Да это я так, бабьи мечты свои рассказала, – грустно сказала Тамара. – Дура я, да?

– Ты свои причитания брось. Мне обедать пора, иди готовь.

– А у меня все готово, – она заторопилась и выскочила из подсобки.

Картазаев молча посмотрел ей вслед. Не было у него любви к этой женщине. Да и не могло быть. Он всегда ставил во главу угла работу. Гита, когда писала свои дурацкие три причины, тоже имело в виду эту его особенность. Он как оловянный солдатик, привык выполнять задание. Тут даже не уместно сочетание: любой ценой. Что значит любой ценой? Задание надо выполнить до конца и в срок, а все остальное словоблудие не привыкших к тяжелой грязной работе лентяев и трусов.

Да, он признавал, что поведение его по отношению к этой женщине не совсем этично. Но он и не говорил никогда, что любит ее. Тело его хотело ее, и еще как хотело. Стоило ей разлечься на раскиданной постели, чуть развалив в стороны торчащие груди, как у него трещали штаны. Это не подделаешь. Это настоящее. Любовь? Не смешите.

С другой стороны, Тамара была хозяйкой бандитского притона, в котором крутились наркота, оружие и люди, которых и людьми назвать нельзя и желательно содержать в клетках. Как бы повела себя она, узнай, что он работает на правительство? Скорее всего, не была бы столь благостной, сдала бы его со всеми потрохами. Женщины по натуре своей злопамятны и беспощадны. К этому их привела извечная забота о сохранении потомства. Они гораздо более жестоки, чем мужчины. И более живучи.

– Ты меня любишь? – повторила вопрос Тамара, мельком заглянув в кладовку.

Он только скривился. Среди его грехов не будет греха, что он ей врал.

В операцию с наркотиками в Управлении ФСБ было посвящено трое: начальник отдела полковник Мажаев и непосредственные исполнители капитан Темников и лейтенант Ковин. Причем оперативники не знали, для кого и каких целей предназначается груз. Перед ними была поставлена задача доставить героин, уложенный в спортивную сумку, в 365 ячейку камеры хранение железнодорожного вокзала.

Недостроенный вокзал находился на окраине города. Он был отделан только наполовину, а вторая половина скрывалась за длинными целлофановыми полотнищами, свисающими с потолка до самого пола. Зрелище походило на выставку авангардиста. И одновременно было довольно мрачным, словно с потолка свисали висельники.

Взяв сумку с героином, переодетые в гражданское офицеры прошли к камерам хранения, которые располагались в подземном переходе, ведущим к путям. Ковин открыл 365 ячейку, набрал заранее обусловленный код и положил сумку.

После окончания этой несложной процедуры Темников предложил выпить пивка в буфете.

– Нам было приказано сразу уходить, – воспротивился Ковин.

– В приказе ничего не было ничего сказано о кружке пива, – возразил капитан. – Пошли, в случае чего сошлешься на меня. Я ведь старше по званию.

Они взяли по кружечке. Когда пили, Ковин поймал на себе внимательный взгляд капитана.

– Ты прав, Серега, дело тут не только в кружке пива, – доверительно признался Темников. – Дело в том, что я не люблю выполнять приказы, которых не понимаю. Ребята за этой партией полгода гонялись, а мы ее вот так просто взяли и оставили. Для кого? С какой целью?