Текст книги "Мальчишник в зоне смерти"

Автор книги: Дино Динаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

Глава 10

Ехать ему было некуда, однако сама судьба дала ему шанс.

Он бесцельно катил по Приморскому бульвару, когда на повороте на Столичный проспект дорогу ему внезапно подрезала знакомая ярко-голубая "Тойота". И номера были Вересаевские. Он повернул следом.

"Тойота" доехала да начала пешеходной зоны и остановилась. Из нее повалила веселящаяся молодежь: Никита, Боря и Вадим. Все они были одноклассниками Андрея. Последней из машины появилась Маша Вересаева. Дурачась, они направились к одному из кафе. Почему бы и нет, опять подумал Андрей и, заперев машину, пошел следом. В кафе имелся только тент, закрывавший посетителей на случай дождя, и столики стояли прямо на асфальте. Леший прошел рядом со столиком, где сидели одноклассники, но никто с ним даже не поздоровался.

Андрей подошел к стойке, но все было очень дорого. Тем временем веселая кампания уже сделал обширный заказ, который официантка не сумела унести за раз. Никитка взялся помогать. Оказавшись рядом, он не замедлил толкнуть Андрея под руку, заставив его жалкие медяки раскатиться по полу, и громко спросил:

– Что, Леший, говеешь?

Пацаны за столиком зашлись от смеха. Андрей обмерил Никиту взглядом сверху донизу. Тот был долговязый, на голову выше Андрея, и конечно сильнее.

– Я вижу, произошли изменения, и ты перестал меня бояться? – спросил Андрей.

– А чего тебя бояться? Ты теперь генерал без войска! – последняя реплика адресовалась кампании, и ребята опять повеселились.

– Значит, ты ждал, пока я ослабну? – спросил Андрей. – А если я был бы ранен, ты, наверное, настольно бы осмелел, что ударил бы меня?

Никита побелел от ярости:

– Да я тебя и здорового урою! – пообещал он.

Но у него в руках был поднос, и сразу осуществить угрозу Никита не смог. Андрей взял изящную пластиковую вилку с подноса и улыбнулся:

– А хочешь, я выну тебе глаз?

Никитка отпрянул. Больше всего его поразило, как Леший улыбался. От его улыбки шел холодок по коже. Это был ДРУГОЙ Леший.

– Хватит, мальчики! – требовательно сказала Маша.

Последнюю сцену она не видела, потому что широкая спина долговязого Никиты все заслоняла, но поняла так, что небольшого росточка Лешего сейчас побьют. Никитка облегченно отступил, а девушка подошла и предложила Лешему купюру взамен мелочи, что он уронил на пол.

В обычной обстановке Андрей бы возмутился, встал в позу или по всегдашней подростковой привычке нагрубил. Но он уже не был ребенком. Поэтому Андрей улыбнулся и сказал:

– Привет. Хорошо выглядишь? Как дела?

Она от растерянности ответила:

– Нормально. А у тебя?

– Пока еще не знаю.

– Ты шутишь?

– Конечно, – улыбнулся он. – Пошли потанцуем.

Он обнял ее, как учил Вольд, всей пятерней и повел под соловьиный голос Меладзе. Они парили и реяли среди этой мелодии. Одноклассники рты поразевали. Она попыталась отстраниться, намекая, что негоже бросать компанию.

– Кто платит за банкет? – поинтересовался Андрей.

– Я.

– Ну и пусть жрут и будут довольны. Нехай подавятся.

Она прыснула от смеха:

– Андрюша, так нельзя.

Леший согласился. На самом деле ему нужен был еще один медляк, еще один, чтобы девушка созрела для главного разговора. Тогда он мог попытаться выцыганить укромное местечко, чтобы укрыть свой драгоценный груз.

Они станцевали еще один медленный танец, потом пару быстрых. Троица за столом, поначалу не замечавшая отсутствия спонсора из-за того, что все были заняты поглощением питья и закуски, ощутимо нервничала. Но до нужной кондиции они не дошли. Нужна была встряска. Когда Маша вышла освежиться, Леший сам подошел к ним и осведомился:

– Ну, как халява, короли местных помоек?

Никитка поперхнулся гамбургером от такой наглости.

– Ты чего? – опешил он. – Давно не получал?

В ответ Леший со вкусом плюнул ему в бумажный стаканчик с остатками шампанского. Когда Маша вернулась, они с Никиткой катались по полу под крики возмущенных официанток. На первый взгляд, Никитка брал верх, на самом деле он уже почти потерял разум от дикой боли в паху, который Леший со всех сил сдавливал обеими руками. Никита уже ничего не соображал, он просто хотел вырваться. Увидев, что девушка вернулась, Леший отпустил страдальца и незаметно мазнул себя осколком пивной бутылки по лицу.

– Ты его поранил, кретин! – гневно обвинила Маша Никитку, которого безуспешно пытались откачать дружки.

Андрей с Машей вышли на улицу.

– У тебя кровь течет по лицу, – сочувственно произнесла она. – Тебя надо в больницу.

– Надо, но нельзя, – покачал головой Леший.

– Почему? – не поняла она.

– Ты забыла кто я? Как узнают, из какой я семьи, меня сразу арестуют. Да еще дело пришлют. Скажут, что я драку затеял.

– Какая нелепость! – возмутилась она. – Почему ты должен отвечать за отца? Ты же не такой! – она понизила тон и спросила. – Ты ведь ничего такого не совершил, правда?

– Правда, – сказал он без паузы, самое главное, когда врешь, не делай паузы, так учил Вольд.

– Вот что, – отважно решила девушка. – Поехали, я отвезу тебя домой.

– Мне туда нельзя, – покачал головой Леший, готовый к такому повороту вещей. – Там отцовы дружки.

– А что ж тогда делать?

– Поехали к тебе, – бесхитростно предложил Леший.

Она замялась.

– Отец в командировке в Эссене, – сказала она. – Это будет не совсем прилично.

– Черт, кровь не останавливается! – воскликнул он как можно более жалостливо.

– Действительно, чего это я? – нахмурилась она. – Из тебя кровь хлещет, да и переодеться тебе надо, рубашка вся в крови. Поехали, так уж и быть выделю гостевую комнату под временный госпиталь.

Уже подходя к стоянке, она вспомнила, что отдала ключи Никитке. Поэтому решили ехать на машине Лешего. Заводя машину, Андрей искал в себе угрызений совести, но не нашел. Только удовлетворение от своей полноценности, оттого, что он добился своей цели. А кого волнует, какой ценой. Как сказал бы Вольд, выдавливая из себя сантименты, становишься мужчиной.

Андрей подошел к панорамному окну во всю стену. Автоматическая поливалка только что полила газон, и на нем блестела лунная дорожка, точно на воде.

– Красиво, – сказал он.

– Мне тоже нравится, – Маша подошла и протянула бокал с горячим кофе.

Леший отхлебнул, с трудом сдерживая отвращение. Он терпеть не мог кофе.

– Напиток богов! – похвалил.

– Может быть, ты хотел чего-нибудь покрепче? Но тебе спиртное сейчас противопоказано.

– Да что ты! Я не пью, – благодушно сказал он, Череп в закрытом гараже, сам он умыт и переодет в теплый халат, ему действительно было хорошо.

– Я люблю мечтать, стоя у этого окна, – продолжала Маша. – Чувствую себя так одиноко, словно я одна на целой планете. Как в фантастическом рассказе Бредбери. Ты не будешь надо мной смеяться? – обеспокоено спросила девушка.

Он заверил, что нет.

– А что у тебя в прицепе? – спросила она вдруг, разом вернув его на землю.

– А что?

– Ничего, но если вернется папа и спросит, то надо будет что-то отвечать.

– Это я свои пожитки захватил. Вещички, усилитель, в общем, всякое барахло. Я ушел от отца.

– Это, наверное, тяжело иметь такого отца. Извини, я что-то не то спросила?

– Ерунда, тебе можно спрашивать меня о чем угодно, – пожал Андрей плечами, действительно, похоже, он становился неуязвим для подобной ерунды. – А чем занимается твой отец?

– Он научный консультант фирмы "Алга-люкс". Они выделили папе этот дворец и платят хорошие деньги

Как же. Леший слышал про эту фирму. Она принадлежала лично Ржавому, не ходила под крышей, а именно принадлежала. Ржавый исправно платил налоги с прибыли, хотя при его положении мог запросто послать налоговиков куда подальше.

– Твой отец ученый?

– Я же сказала.

– А чем он занимается?

– Тебе это действительно интересно?

Прежний Леший бы психанул, сказал, что если она не принимает его всерьез, то им не о чем разговаривать. Хлопнул бы дверью и ушел. Но все это было в прошлом.

– Я ведь чего от отца ушел? – доверительно сообщил он. – Учиться хочу в университете. Не хочу быть бандитом.

– Законное желание, – сразу согласилась она. – Что касается папы, то он занимается математический геофизикой. На самом деле это очень сложно, но и интересно. Отец как-то пытался мне объяснить. Оказывается, что все процессы, происходящие на нашей матушке Земле, можно описать уравнениями из физики и математики. Например, извержение вулкана это пробой изоляции. Силу трения, действующую на все предметы, можно представить в виде электрического сопротивления. Понятно?

– Это все узкоспециально и, наверное, к реальной жизни отношения не имеет?

– Ошибаешься! Даже саму жизнь можно представить в виде формул. Рождение-синтез, смерть-распад на атомы.

– А бога можно представить в виде формул? – неожиданно спросил Андрей.

– Бога? А почему тебя это интересует? Ты верующий?

– Если существует Бог, становится неважным, веришь в него или нет. В том случае, если он существует.

– А он есть, по-твоему?

– Есть.

Она рассмеялась.

– Ну, ты и шутник!

Он потер лоб.

– Действительно, чего это я? – смущенно улыбнулся он, поняв, что едва не выдал себя с головой. – А сейчас твой отец зачем в Германию поехал?

– Там у него коллеги знакомые в местном университете. Подробностей не знаю, но он сказал, что поехал разбираться с крестами.

– С крестами? А что это?

– Я не знаю, – беззаботно сказала она. – Может он действительно хочет вывести формулу бога.

– Именно этого я и боюсь, – пробормотал Леший.

– Да я пошутила! – она засмеялась.

Ночью ее разбудил неясный шум. Накинув халат поверх пижамы, поднялась наверх к комнате гостя и осторожно приоткрыла дверь. Андрей метался на раскиданной кровати, выкрикивая бессвязные слова.

– Как мы вернемся? – спросил он несколько раз кряду, после чего речь его стала несвязной, он что-то говорил про животных, в частности про китов, потом очень ясно сказал. – Я не смогу, Вольд!

Девушка решила его успокоить так, как делал отец, когда она болела и у нее держалась высокая температура. Но едва ей стоило присесть на кровать и положить парню руку на лоб, как Леший вскочил, будто ужаленный и больно вывернул ей руку. У него оказали железные безжалостные руки.

– Ты чего? – даже испугалась она.

– Извини, дурной сон приснился.

Она поднялась, чтобы уйти, но Андрей придержал ее руку.

– Останься со мной. Мне это надо.

Она смутилась.

– Я не могу. Дело в том, что я решила до свадьбы…

– Я не об этом! – сказал он чересчур резко, но поправился, добавив мягче. – Обними меня.

– Если только это, – она легла за ним и почувствовала, что он дрожат как замерзший на улице котенок.

Вскоре он успокоился, согрелся и заснул.

Она спустилась вниз, взяла из холодильника пакет сока и подошла к окну. Ей показалось, что в гараже горит свет. Этого не могло быть, свет выключался автоматически, когда из него уходили, и зажигался опять, когда срабатывали датчики движения. Маша решила, что подвела хваленая техника, а так как считала себя решительной девушкой, то запахнула халат и вышла в сад.

На улице было прохладно. Небо усеяно крупными звездами. Она прошла по замершему саду и потрогала дверь в гараж. Та оказалась заперта. Девушка набрала код и распахнула дверь.

В гараже никого не было, но у стоящей машины горели фары. Девушка подошла и выключила их. Уже собиралась уйти, но вспыхнувшее любопытство не дало ей этого сделать. Она не могла просто так уйти, не глянув, что Андрей возил в своем странном прицепе. Не мог же там быть только один усилитель.

Девушка подошла и развязала полог. Тот неожиданно врезал ей точно плетью. Она даже вскрикнула.

Стоило ей потянуться к тенту, как по нему прошла рябь точно от ветра. Хотя в гараже не было даже сквозняка!

Снедаемая любопытством она собиралась предпринять новую попытку, когда со щелчками пришли в движение щетки стеклоомывателя. Они неряшливо болтались, грозя отвалиться совсем. Маше совсем не улыбалось оказаться виновницей поломки чужой машины, она оставила прицеп и побежала выключать щетки.

Она не видела, что стоило ей оставить в покое тент, как из-под него выползло нечто, отдаленно напоминающее мумифицированную руку, но было при этом длиннее на порядок, и аккуратно притворила брезент. Безвольно свисающие шнуры ожили и змеями сшивали края. Им хватило нескольких секунд, чтобы упаковать Череп словно куколку.

Девушка подлетела к кабине, но только для того, чтобы увидеть, что электрооборудование обесточено. Не успели щетки самостоятельно угомониться, как в гараже погас свет. Это никогда не происходило прежде, и было практически невозможно, потому что датчики многократно дублировались. Но это случилось. Стало темно, хоть глаз выколи.

Маша пошла на ощупь и сразу споткнулась. До этого ровный пол оказался покрыт буграми и пересекался некими узловатыми утолщениями. Она побежала, не разбирая дороги. Ей казалось, что ее норовят ухватить за ноги.

"Больше никогда сюда не приду ночью", – поклялась она. Ее словно услышали и сразу оставили в покое. Девушка неожиданно оказалась перед открытой дверью и выскочила наружу. Тщательно заперев дверь, она вернулась в дом. Но страх не отпускал ее и здесь, тогда она поднялась к Лешему и несмело прилегла с краю.

Чары Морфея развеяли былую робость. Остаток ночи она проспала у Андрея на груди, распустив венец золотистых локонов.

Глава 11

На следующее утро Амарал грубо растолкал Картазаева и Мошонкина. Полковник подумывал, не сунуть ли бандиту «клыка» в самодовольную физиономию, но отказался от намерений, увидев маячивших в дверях остальных «испанцев» во главе с самим Глюком.

– Вставайте, дармоеды! Надо отрабатывать свой ночлег! – завопил главарь.

Они потянулись на выход в толпе остальных постояльцев подвала. Водонос торопливо хромал впереди. Вокруг все толкались и пихались, норовя оказаться первыми на входе, однако хромой толкался ловчее всех и, лавируя между идущими, вскоре затерялся за многочисленными спинами.

– Не упускай хромого из виду! – крикнул Картазаев Мошонкину.

Тот молодецки крякнул и, прикрикивая на идущих, вбуравился в толпу. Спереди загалдели, но Василий знал свое дело туго. Кого вежливо оттирая, а кому и поддавая локтем, он быстро продвигался вперед. Обжатый со всех сторон, Картазаев положился на волю толпы и двигался вместе с ней. Когда, выбрался наружу, неподвижный мертвый воздух показался ему удивительно свежим после спертости атмосферы подвала. При условии, что биогазовую смесь, возникшую в подвале по итогам ночи, можно было назвать атмосферой.

Постояльцы строились в подобие строя, в котором временами было две шеренги, а иногда три и даже четыре. "Испанцы" стояли перед строем, принимая парад. Мошонкин оказался ближе к концу колонны, он крепко удерживал водоноса за правый рукав, и физиономия у последнего была кислая. Может быть, оттого, что левый рукав был оторван напрочь.

– Сбежать хотел без построения, – объяснил Мошонкин, когда Картазаев подошел.

– Слушай сюда, дармоеды! – перекричал общий вялый гомон Глюк, глотка у него была, будь здоров. – Благодаря только мне вы живы до сих пор, но я могу прекратить ваше никому не интересное существование, если вы, придурки лагерные, вечером не принесете мне чего-нибудь полезного или того, что я смогу съесть. А теперь валите отсюда, глаза мои на вас бы не смотрели.

– Вы нам надоели! Убирайтесь отсюда и поживей! – в унисон заголосили другие "испанцы.

– Скорее ходу отсюда! Ходу! – запаниковал водонос и по-молодецки захромал прочь.

Они устремились за ним и вовремя. Остальной народ тоже бодро расходился, но одного бедолагу толкнули в сутолоке, и он упал, оставшись на площади в одиночестве. "Испанцы" выскочили из подвала как черти из табакерки и стали хлестать несчастного плетенными кожаными косицами, приговаривая:

– Лодырь! Прикорнуть решил, пока другие пупки рвут!

– Фашисты! – сжал Мошонкин кулаки. – За что они его так?

– Не вмешивайся, убьют! – предупредил Картазаев.

– Опять не вмешивайся, – вздохнул Василий.

Они прошли квартал, и Василий поинтересовался, что же они ищут. Водонос ответил, что все.

– Никогда не знаешь, что Глюку понравится, – пояснил он. – Еда выше всего ценится. Консервы опять же. Самое лучшее, если просроченные. "Испанцы" их едят и глюки смотрят. Правда, животы у них пучит, хоть святых выноси. Вещи они тоже любят.

– Тут же все сломано, – Мошонкин развел руками.

– Все равно. Их и сломанное интересует. Один раз сломанные часы принес Глюку, так тот мне даже консервов дал своих любимых.

– И что? – спросил Картазаев.

– Отравился, – виновато признался водонос. – Но глюков не видал.

– Да я не об этом, – махнул рукой Картазаев. – Что за часы?

– Ерундовые часы. Две шкалы и обе разное время показывают. Я ж говорю, сломанные.

– Сдается мне, что я видел такие совсем недавно, – вспомнил Картазаев. – Мне надо на них взглянуть!

Однако, как выяснилось, это оказалось труднее, чем он мог себе представить. Глюк вещички при себе не держал, опасаясь воровства. Для подобной цели за территорией подвала у него имелся схрон, про который естественно водонос не знал.

Вскоре они оказались перед приземистым зданием, стены которого состояли из одних балок, прихваченных по углам сваркой. По всей видимости, внутри подразумевались огромные витражные стекла, от которых со временем не осталось и следа.

– Что здесь все-таки произошло? – поинтересовался Мошонкин. – Землетрясение?

– Все может быть, – уклонился от ответа водонос. – Мы нашли все таким, каким вы сейчас видите.

– А тени на стенах? Кто это? – опасливо продолжал Мошонкин.

– Те, кто жил до нас, – сказал водонос.

– Кто их так? Конечно, не знаете?

– Об этом все знают. Те, кто имел огненный арбалет.

– Может быть, их бог наказал? – задал провокационный вопрос Картазаев.

– Ну, если у него был огненный арбалет, то может и он.

– Глупый ты, Анвар, богу арбалет без надобности, – подколол его Мошонкин. – Он тебя молнией промеж глаз. Сначала испепелит, а потом на том свете заставит сковородку лизать.

Водонос принял донельзя деловой вид и сказал:

– Ну что, пришло время поработать, – после чего указал на просматривающееся насквозь из-за отсутствия стен здание. – Тут пожар был, а еще раньше сахар хранился. Он весь спекся и обуглился, но если очистить, то за него можно у Глюка банку консервов получить.

– Ну что будем делать? – спросил Мошонкин у Картазаева.

– Сахар будем искать!

Мошонкин оглядел пепелище и произнес:

– Всю жизнь мечтал на шоколадной фабрике работать.

Картазаев постарался сделать так, чтобы участки оказались рядом. Хоть, откровенно говоря, спрятаться хромому было негде. На полу громоздились угольно черные окаменевшие кучи. Они взяли по арматурине и пытались отколоть хоть кусочек. Задача оказалась невыполнимой. Ничем не лучше поисков Черепа.

– Похоже, этот сахар автогеном варили, – проворчал Мошонкин, раздевшийся до пояса и напоминающего начинающего стахановца.

Он даже вздрогнул, когда Картазаев опустил ему руку на плечо.

– Вы чего, Владимир Петрович?

– Хромой смывается, – прошептал Картазаев. – Пошуми тут немного.

Он исчез среди торчащих балок, словно призрак. Мошонкин и не предполагал, что на глазах можно так замаскироваться, для этого надо быть, по крайней мере, Игорем Кио. Не желая ударить лицом в грязь перед Картазаевым, Мошонкин продолжал ударно трудиться. Ему даже показалось, что куча поддалась.

– Заканчивай железо долбить! – воскликнул Картазаев, вновь появляясь.

– Почему железо? – не понял Мошонкин.

– Чугун? Сталь? Не знаю, у кого температура плавления меньше, но это не суть важно. Ты так и не понял, что это не сахар?

– Ах, хромоножка хренов! – Мошонкин в чувствах швырнул арматуриной. – Где он?

– Не больше квартала отсюда.

– Так идемте скорее, шею ему сейчас намылим.

Картазаев натужно замялся.

– Видишь ли, это сейчас не совсем удобно. Анвар-водонос не одни.

У Мошонкина сразу возникло тысячу вопросов, но Картазаев не удовлетворил его любопытства, только сказал:

– Идем, сам посмотришь.

– Надо поторопиться. Как бы не сбежал, – забеспокоился Мошонкин.

– Эх, Вася, от такого не сбегают.

Анвар-водонос устроил себе укромный уголок на парковке. В зале, где можно было разместить целый автобусный парк, возвышались кучи застывшего цемента. Некоторые имели форму пирамиды, другие походили на лунные кратеры. В одном из таких кратеров и притаился водонос.

Загодя предупрежденный Картазаевым, Мошонкин осторожно высунулся над краем, и от увиденной картины все предупреждения напарника вылетели у него из головы. Водонос был с девушкой.

– Ах ты, хромой черт! – вырвалось у него, и Картазаев был вынужден зажать ему рот.

Впрочем, парочка была занята серьезным разговором, и возглас остался без внимания. Девушка была хороша. Лет семнадцати, не больше. Черные волосы спадали на хрупкие плечи. Чистое лицо и огромные карие глаза. Когда она улыбалась, то становилась похожей на ребенка. Девушка была одета в тонкое платьице, в котором остренько торчали едва начинавшие развиваться девичьи грудки. Водонос, прихрамывая, расхаживал перед ней, заправляя рубашку в мятые штаны, и лицо у него было красное.

Опасаясь быть увиденными, напарники спустились с кратера и укрылись за соседней кучей. Опешивший от увиденного, Мошонкин сел прямо на пол и прошептал:

– Как он посмел? Она ведь еще ребенок!

Непонятно, что было больше в его голосе. То ли боли за поруганную красоту, то ли ревности. Картазаев решил разрядить обстановку.

– Ты о чем?

– Хромой с этой девочкой. Они того?

– Что за ерунда? Конечно, нет.

Мошонкин недоверчиво посмотрел на него и сказал:

– Это вы специально, Владимир Петрович, чтоб меня успокоить.

– Я не знаю, что сделать, чтоб ты мне поверил. Клятву давать не приучен. Я ее только раз давал, когда присягу принимал.

Мошонкин посветлел лицом:

– Правда? – когда Картазаев кивнул в ответ, изобразил бурную деятельность. – Тогда надо подслушать, о чем они там говорят.

– Мне глубоко плевать, о чем они там говорят. Да и заметить они нас могут. Гораздо важнее, куда они пойдут.

Ждать пришлось недолго. Зашуршали стронутые с места камешки, и на вершине соседнего кратера появились хромой и его юная спутница. Мошонкин даже присвистнул: водонос сжимал в руках арбалет. Девушка переоделась, надев брюки и рубаху, и походила на подростка. Теперь она ничем не отличалась от обычных обитателей подвала. Водонос хромал больше обычного, но когда девушка хотела помочь ему перебраться через мешающую им кучу мусора, он довольно грубо оттолкнул ее. Дождавшись, пока парочка выберется наружу, Картазаев с напарником последовали за ними.

Водонос споро хромал впереди, иногда покрикивая на отстающую спутницу. Теперь он походил на злого карлика-колдуна, так как девушка оказалась на голову выше. Она безропотно слушалась хромого. Похоже, для нее он был и хозяин и повелитель.

Пользуясь прямотой улицы, напарники могли отпустить преследуемых на большую дистанцию. Никуда б они не делись в любом случае. Мошонкин вдруг вновь обеспокоился проблемой их взаимоотношений.

– Между ними точно ничего не было? – спросил он.

– Не понимаю, почему это для тебя так важно.

– Дикость. Такая красавица и этот хромоножка. К тому же она несовершеннолетняя.

– Дикость была бы, если б про ее существование узнали другие аборигены, – возразил Картазаев. – Представляешь, ни одной женщины в округе, скопившееся сексуальное напряжение и вдруг такой подарок. Даже не женщина еще оформившаяся, которая, кстати, тоже не выдержала бы напора такого мужицкого стада, а девочка-подросток. Представляешь, что бы с ней сделали те же "испанцы"?

– Выходит, он ее спас? – пробормотал Мошонкин.

– Он для нее и спаситель и избавитель. Она к нему так и относится. К тому же он ее и кормит, похоже.

– Это вообще непонятно? Как хромой добывает еду?

– Это мы скоро узнаем, если ты перестанешь орать.

– Все равно это неправильно, – пробормотал Мошонкин. – Заполучить девчонку в полное свое распоряжение. Она ж несмышленая совсем.

– Говорю тебе, не было у них ничего, – сказал Картазаев.

Мошонкин недоверчиво посмотрел на него, но у него появилась надежда, что дела так и обстоят, как говорит полковник. Преследуемые свернули на широкий проспект, дома на котором стояли редко, и который в километре упирался в лес. Картазаев опять поразился тишине. Вокруг ни звука. Деревья казались единой застывшей массой. Ни ветерка.

До леса не дошли. Крайний дом возвышался менее чем в полукилометре от леса. Восемнадцать этажей покосившихся железобетонных конструкций. Часть панелей вывалилась, обнажив полуобрушенные лестничные пролеты. Не подходя к зданию, водонос укрылся за проржавевшим насквозь, вросшим в землю баком. Девушка пошла дальше.

У самого здания лежали разбившиеся при падении панели. Не доходя до них, девушка повернула направо. Она явно чего-то ждала: все время напряженно посматривала по сторонам. Однако ничего не происходило. Потерявший терпение хромой махнул рукой, чтобы она шла ближе к зданию.

Девушка втянула голову в плечи и начала взбираться на торчащие под разными углами плиты. Было видно, что она до смерти напугана. Движения стали дерганными, девушка часто оскальзывалась и вся дрожала. Следующие события произошли очень быстро и практически одновременно.

Девушка в ужасе закричала и, опрометью кинувшись обратно, в очередной раз поскользнулась, упала на живот и стала медленно съезжать вниз по наклонной плите. В противовес замедленным движениям пытавшейся убежать девчушки по отвесной стене здания стремительно спускался шерстяной клубок. Пролетая целиком этаж, тварь замедляла падение, цепляясь за торчащую арматуру, чтобы затем устремиться в новый полет.

Картазаев, приготовившийся лицезреть продолжение событий, и вообще-то догадывавшийся, что должно произойти, был неприятно поражен прытью Мошонкина. Десантник вскочил на ноги, полностью демаскировав наблюдательный пункт, и устремился на помощь девушки. В процессе бега он безостановочно и громко орал, хватая с земли и швыряя в сторону приближающейся обезьяны камни и палки, а, пробегая мимо хромца, еще и пытался дать ему пинка, но тот успел косолапо отпрыгнуть.

Макака остановилась, повиснув на балконе второго этажа. Расклад ей явно не нравился. Уставившись на бегущего десантника, она открыла пасть с острыми желтыми зубами и испустила пронзительный неприятный для слуха визг. Мошонкин запустил в нее камень. Хоть тот и не достиг цели, разбившись о стену рядом с тварью, это оказалось последней каплей, переполнившей чашу терпения животного. Макака, недовольно урча, раскачалась и вбросила тело в окно второго этажа. В полете она выпустила струйку жидкого кала из лысой, словно выбритой задницы, и исчезла.

Картазаев вовремя заметил, что разъяренный водонос выцеливает из арбалета Мошонкина и поторопился выказать свое присутствие.

– Я тебе стрельну! – пригрозил он, появляясь из-за укрытия и приближаясь к несостоявшемуся стрелку. – Стрела у тебя одна, одного из нас ты может, и подстрелишь, а второй тебе арбалет в задницу засунет!

Но как он и предполагал, у водоноса хватило благоразумия не вступать в открытую конфронтацию. Хромой в сердцах повесил оружие на пояс.

– Вы мне всю охоту испортили! – возмутился водонос. – Я этого космача уже на мушке держал. Что мы теперь жрать будем?

Картазаев опасался, что признание услышит Мошонкин, и не зря. Десантник, к тому времени успевший помочь девушке подняться, взъярился:

– Так это охота была? Выходит, ты, гадский папа, девчонку вместо приманки использовал? Замочу гада!

Он сделал движение в сторону хромца, но этого оказалось достаточно, чтобы девчонка повисла на нем с причитаниями:

– Не троньте его, дяденьки! Миленькие! Мы и так чуть живые!

Она делала судорожные попытки поцеловать руки Мошонкина, гладила его по плечам и груди.

– Ты чего? – отшатнулся тот. – Совсем сдурела?

Настроение девицы изменилось диаметральным образом. С исказившимся лицом она оттолкнула несчастного спасителя, и Мошонкин со всего маху и довольно чувствительно сел на пятую точку. Девчушка схватила небольшой кирпич, и, судя по этому жесту, многострадальный Василий должен был с минуты на минуту лишиться сознания.

– Девушка! Не обижайте моего напарника, будьте так добры, – попросил Картазаев.

Когда она оглянулась, полковник стоял, приставив взведенный арбалет к понуро свешенной голове водоноса. Девица с силой швырнула кирпич в сторону. Подойдя к хромцу, обняла его, испуганно вжавшись всем телом.

– Как тебя зовут? – спросил Картазаев.

Она посмотрела на водоноса, и только после его разрешающего кивка ответила:

– Дина.

– Хорошее имя. Откуда ты здесь взялась, Дина?

Водонос зыркнул глазами и сказал:

– Убери оружие, иначе она ничего не скажет, а я тем более.

– Может, нам его расстрелять? – предложил Мошонкин. – Разве нам нужен водонос?

– Нет, водонос нам не нужен, – согласился Картазаев. – А Дина от нас и так никуда не денется.

Девушка вцепилась в хромого и стала трясти со словами:

– Скажи им все! Убьют ведь, а мне без тебя не жить.

– Да уйди ты! – он оттолкнул ее и сказал. – Можете убрать на самом деле. Я и так все скажу. Все равно ведь своего добьетесь.

– Мудрые слова, – согласился Картазаев и, разрядив арбалет, повесил себе на пояс.

Анвар-водонос пригладил и так сальные волосы, заставив их еще больше прилипнуть к своему вытянутому черепу, и дополняя, а где, перебивая друг друга, они с Диной рассказали все без утайки.

Дина познакомилась с Диего в ночном баре, куда пошла со знакомым парнем. Ей было пятнадцать, ухажеру, студенту, на три года больше. Сидя у стойки, они мило болтали, когда к ним подсел Гектор. Он угостил их коктейлем, а когда Дина вернулась, ее кавалера и след простыл. Гектор начал нагло к ней приставать, а точнее грубо облапал ее. Она влепила ему пощечину, на что он вывернул ей руку и прямо у стойки вкатил укол.

Ее привезли к Диего, он стал ей угрожать, говорил, что они будут насиловать ее стадом, а потом утопят в море как котенка и никто ее не найдет. Если она хочет жить, то ей надо сделать то, что они ей прикажут. А прикажут они ей испортить одну куклу.

– Всего лишь испортить куклу, – сказал Диего. – Ты снова заснешь, а проснешься уже в Алге. Вроде бы в Алге. На самом деле тот город будет совершенно пустой, в нем никто не живет. Ты не должна бояться. Тебе же лучше, никто не будет мешать. Мы дадим тебе адрес, там будет находиться кукла, похожая на человека, но это, конечно же, не человек. Человека ты ведь не смогла бы убить, ведь правда? Когда ты выстрелишь в куклу, у нее даже не пойдет кровь. Просто появится дырка и все. С этого момента мы заберем тебя обратно и, конечно же, сразу отпустим.

После этого Диего сказал, где для нее в ненастоящем городе оставят оружие, и ей опять сделали укол.

Так случилось, что Анвар-водонос промышлял около земляного холма с "падающим небоскребом". Неожиданно холм запульсировал словно живой, им к самым ногам несчастного хромого-о чудо! – выбросило живую женщину.