Текст книги "Чудовище 5 (СИ)"

Автор книги: Динна Астрани

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

====== Глава 10. Империя зла ======

А в княжестве Дана все силы были брошены на строительство храма Светоносного. Юный князь самолично следил за строительством, чтобы всё было создано правильно, до мелочей.

Работы не прекращались даже ночью. Вокруг стройки были возведены фонарные столбы, на самом строительном объекте были всюду развешаны светильники на цепях, укреплены факелы. Рабочие сменяли друг друга. Сам же князь почти не проживал в своих хоромах. Он отдал приказ поставить ему шатёр в священной роще возле храма, когда-то принадлежавшего его отцу, между деревьев. Там он ночевал и проводил время в медитациях, предаваясь сеансам ясновидения. То, что он принял решение находиться среди деревьев во время своего отдыха, имело объяснение. Однажды во время сеанса ясновидения он попытался поподробнее увидеть, как действовала Ысхуд. И он увидел: она всё ещё обитала возле мёртвого дуба, но на этот раз она собрала вокруг себя толпу мужчин. Это были атаманы разбойничьих банд. Ысхуд обещала им власть в обмен на служение ей. Каждый главарь разбойников в будущем мог претендовать на княжеский престол в каком нибудь городе на Ситоре. Но для этого ей, Ысхуд, необходимо прежде захватить большую власть самой. Ей мало было того, что она управляла полчищами лей. Видимо, она не собиралась уничтожать всё население Ситоры, поэтому не спешила отдать приказ леям на массовое уничтожение. Ей было нужно золото. И драгоценные камни. Она намеревалась собрать у себя чуть ли не всё золото Ситоры, закрыть его в своих тайниках и частично власть купить, а там, где это не удастся, воспользоваться действиями лей. Разбойники должны были грабить для неё и приносить ей золото. Не требуя своей доли. То, что сегодня они сделают для неё, завтра окупится им сторицей. Дан узнал об этом, но за такие сведения пришла расплата по принципу: если ты долго смотришь в бездну, бездна начинает смотреть на тебя. Ысхуд вдруг поняла, что её видят. Почувствовала на себе взгляд не простого, хоть и смертного существа. И весьма для неё опасного. Она встрепенулась, прервала свою речь перед разбойниками, и повела носом, как бы нюхая воздух, пытаясь что-то распознать. А потом взглянула перед собой таким взглядом, что Дан понял: она тоже видит его. И ему стало страшно. Ах, если бы рядом был отец!.. Не мать, нет, она была сильной женщиной, но она – женщина, а ему, Дану, хотелось поддержки от мужчины. Юноша спрятал голову в колени и просидел так какое-то время. Жить становилось всё труднее. Он рассказал о своём видении Бали и тот предложил помощь больших в строительстве храма Светоносного. Если Ысхуд поняла, что ей противостоят, она наверняка этого так не оставит. А значит, храм Светоносного следовало воздвигнуть как можно скорее, чтобы защитить Чироку от неё. Дан только обрадовался: это была бы хорошая помощь. И он не ошибся. Оказалось, что большие умели не только воевать в одиночку против полка, но и проявили себя, как отличные работники. Им ничего не стоило подавать камни и другие грузы наверх, даже трудиться в каменоломнях, вытёсывая глыбы и в лесах за рубкой леса и носить в город охапки брёвен и горы камней и мешков с глиной. Именно благодаря им величественный храм был достроен за несколько дней – небывалый случай, чудо в Чироке! Осталось дело небольшое, но самое важное: установить в главном зале храма святая святых – стелу с изображением лилии, символа Светоносного. Но для этого требовался особый, благоприятный день. И накануне этого дня Дану явилось видение: Ысхуд шагала по направлению к Чироке. Пешком. Большими размашистыми шагами. Это было отвратительное зрелище. Ужасное тело Ысхуд было обнажено, на нём не было даже пояса, только несколько амулетов на верёвках болтались на её шее. Она двигалась по пыльной тропе, делая огромные шаги и земля сотрясалась от них под тяжестью её громоздкого тела, когти на пальцах ног пронзали почву. Грива её развевалась по ветру, маленькие груди тряслись и болтались, как две тряпицы, руки рубили воздух. А глаза горели адским огнём. Дан не знал точно, в какой точке Ситоры она находилась, но ощущал: далеко от Чироки. На расстоянии тысяч километров. Но она собиралась преодолеть его пешком, не пользуясь средствами телепортации, вроде Древа Мира. Очевидно, обладая способностью переходить из одного измерения в другое, она не имела возможности так легко и быстро преодолевать расстояние внутри самого измерения. И ей по какой-то причине не подходил обычный транспорт, которым пользовались обычные смертные – ездовые животные. А может, она совершала жертвенный ритуал, передвигаясь на собственных ногах, чтобы добиться успеха. И ещё было очевидно: если Ысхуд направлялась в Чироку лично, а не послала туда лей, означало, что она не умела управлять ими на расстоянии. Дана снова охватил трепещущий страх, но он усилием воли постарался взять себя в руки. “ – Бояться нечего, – рассуждал он, – Сама она не доберётся, чтобы разорвать меня на части – деревья не пустят. А вот лей натравить может. Но я же не мой бог-отец, сражаться с ними я не способен. Но и они самое страшное, что могут сделать со мной – это убить моё тело. Только ведь мой век и должен быть короток. Меня ждёт высший мир Золотой Звезды, мать и отец. Значит, ничего страшного не произойдёт, если я буду убит леями. И миссию свою я почти выполнил – храм Светоносного уже почти построен, а чтобы эти храмы появились на всей Ситоре, об этом позаботиться может, ну, хотя бы Бали. Я могу оставить княжество ему, как и продолжение своей миссии. Так что бояться мне нечего, бояться нечего…» И на следующий день произошло ужасное событие: место в храме Светоносного, где должна была быть установлена стела с изображением лилии, оказалось осквернено. Объект никем не охранялся, не было даже предположения, что такое может произойти. На полу, на квадрате, нарисованном на том месте, где положено было в назначенный день установить стелу, лежала отрезанная голова скверного животного – хорька и его кровью был выведен знак хорклов: загогулина, заканчивающаяся чёрным кружком. Увидевшие это, пришли в ужас, на место происшествия был зван князь.  – Это не беда, – произнёс Дан, – это место ещё можно очистить. Вот если бы здесь оказалась человеческая голова и кровь, тогда всё пропало: храм пришлось бы строить заново. А так всё ещё поправимо. Но тот, кто совершил это, заслуживает самого сурового наказания. Он – преступник. Потому что из-за его преступления мы вынуждены потерять время на очищение осквернённого места, а его у нас может и не остаться. Ысхуд уже на пути к Чироке и кто знает, в какой день и час она войдёт в него. Всё может быть потеряно!  – Мы непременно найдём, кто это сделал! – горячо проговорил Бали. – Эй, кто тут в Чироке самый лучший сыщик? – обратился он к толпе, стоявшей за его спиной в зале храма.  – Не надо сыщика, – промолвил Дан. – Уже сегодня я найду его. Дан приказал всем покинуть осквернённый храм и теперь тщательно охранять его. Охранниками вызвались быть большие, по очереди сменяя друг друга. Они были полны энтузиазма, как никто. Дан направился к священной роще, где был расположен его шатёр, благо роща эта находилась неподалёку от храма Светоносного, как и от храма бога Али. Там, уединившись, он возвёл руки к кронам деревьев и отдал мысленный приказ: растения должны были искать преступника, осквернившего храм и задержать его. Вечером того же дня юному князю было донесено: на одной из улиц Чироки молодой мужчина запутался в кустах шиповника, ветви этого растения оплели его руки и ноги, как верёвками, вонзили в его тело шипы и бедняга до сих пор барахтается в них, обливаясь кровью, не в силах освободиться.  – Теперь всё ясно, – промолвил Дан и самолично отправился к месту происшествия верхом на коне, в окружении небольшой свиты. За ним увязался и Бали, которого манило всё необычное. Мужчина всё ещё бился в плену колючего кустарника, надеясь с ним справиться, вероятно, предполагая одолеть тонкие веточки, но это ему никак не удавалось. И прекратил борьбу только тогда, когда над ним выросла фигура молодого князя верхом на коне. Он оцепенел, глядя вверх на Дана округлившимися от ужаса глазами.  – Чего тебе не хватало? – промолвил князь. – Почему ты решился сделать это зло? – он махнул рукой и ветки шиповника разомкнулись на окровавленных руках их пленника. Несчастный поднялся на ноги, но тут же был схвачен людьми из свиты князя, которые начали вязать его верёвками. Теперь Дан мог разглядеть его. Это был довольно видный мужчина лет тридцати: у него было красивое лицо, большие выразительные живые глаза, сочные, блестящие, бархатные чёрные изящно изогнутые брови, короткий ястребиный нос, мужественный рот, вероятно, сверкавший белозубой улыбкой, когда положение его хозяина не было так плачевно. У него были пышные чёрные волосы, падавшие на шею, шея длинная, крепка. Он был высокий, стройного телосложения, одет не бедно и не богато: в льняную рубашку и штаны.  – Я не хотел, чтоб в нашем городе был храм непонятного бога, – пробормотал он.  – А разве тебе это решать? Да как ты посмел? Разве жрецы нового храма не ходили по городу и не разъясняли всем подряд, что этот храм строится для защиты от чудовища Ысхуд?  – Я не поверил жрецам. Никто не знает этого бога. Лучше бы его храма не было с нашем городе.  – Это тебя не будет! – глаза Дана сделались холодными, как лёд, в голосе послышалось рычание. – Ты не просто умрёшь: ты долго будешь помнить эту смерть в Хаосе! Отдав приказ отправить преступника в темницу, князь пришпорил коня и понёсся по городским улицам по направлению к священной роще. Он сдержал своё обещание. Он на самом деле казнил осквернившего храм Светоносного на следующий же день, но до этого ночь напролёт он медитировал, вопрошая, как он может наказать провинившегося, чтобы смерть для того стала бы ещё не самым страшным наказанием. Осквернителю храма была отрублена голова и Дан отдал её Бали:  – Ты способен переходить из мира в мир. Прошу тебя, воспользуйся Древом Мира и доберись до измерения Чёрной Ямы. Голова негодяя должна оказаться там. Тогда он навечно останется в Хаосе и уже не сможет родиться ни в одном измерении. Разве что в мире Золотой Звезды, но тогда уж он осознает свою вину. Бали не счёл наказание чересчур суровым: он был вполне согласен с князем, что осмелившийся осквернить храм Светоносного достоин именно этого наказания. Ведь из-за него может теперь погибнуть весь город! И он в точности выполнил приказание князя, пройдя через Древо Мира с отрубленной головой мужчины и вернувшись уже без неё. А тело преступника было зарыто в землю на окраине кладбища, без всяких почестей. И вновь потянулась полоса тревоги, особенно для Дана, созерцавшего своим внутренним зрением, как сокращается расстояние между Ысхуд и Чирокой. Чудовище было невероятно выносливо: оно шло и шло, не передыхая, оно спало, продолжая шагать, оно пило воду из рек, которые переплывало, или из родников, пересекая леса, руками ловило любое животное или птицу, разрывало его и съедало сырым, вместе с потрохами, шкурой или перьями. Но храм оказался очищен силами Золотой Звезды и князю был дан сигнал о том, что в нём пора устанавливать стелу с изображением лилии. И когда это было сделано, Дан увидал: Ысхуд резко остановилась. Очевидно, она обладала определёнными знаниями и поняла, что в том месте, куда она целеустремлённо направлялась, леи по её приказу уже не появятся. И она испустила яростный вопль, полный ненависти и злобного бессилия. После этого в хоромах князя был устроен пир, на который были званы старейшины всех соседствующих с Чирокой городов. И на этом пиру Дан завёл разъяснительную беседу со старейшинами о необходимости строить храмы Светоносному и в их городах. А позже он повёл толпу гостей в этот храм, чтобы показать его устройство. И повторилась история, какая уже происходила с матерью Дана, когда она заставляла князей, соседствующих с Шабоной, строить храмы Светоносного и в их краях. Старейшины не поверили Дану, что их городам и сёлам грозят полчища лей, руководимых чудовищем по имени Ысхуд. И не спешили строить нужные храмы. И вскоре, как когда-то на Фарнаке, в их краях перестали рождаться урожаи. И был голодный год и голодное время. И недоразумение. И разъяснения от Дана о его способностях и власти над растениями, которым он мог приказывать, родиться им или нет. И когда старейшины всё же начали строить храмы Светоносному в своих княжествах, урожаи вновь вышли из земли и на ветвях деревьев. Но упрямство старейшин и то, что они не поспешили строить нужные храмы у себя, дало и другие недобрые результаты. Ысхуд успела завладеть одним из городов Ситоры, который носил название Порра. А потом ещё несколькими городами, натравив на них орды лей и уничтожив в каждом городе более, чем две трети населения. Ужас овладевал всеми, кто слышал о этих страшных событиях. А Ысхуд, под властью которой оказалось уже несколько городов, уже носила статус не княгини, а царицы. И она грозила другим краям. Те, кто остались в живых в захваченных ею краях, завидовали мёртвым. И не было возможности бежать из захваченных Ысхуд мест – леи стояли на границах и не выпускали беглецов. Царица Ысхуд дала название своему царству – Мгира, что означало «навсегда». И в первые же дни своего правления разделила общество на рабов и надсмотрщиков. По её замыслам Мгира должна была отстроиться заново. Рушились старые дома и строились новые. Это были пирамидальные сооружения, каждый ярус которых состоял из узких, как гробы, вертикальных ячеек. Это были новые жилища жителей Мгиры, в которых им предстояло приучаться спать стоя.  – Спать лёжа – это великий грех, – говорила в своей речи перед своими новыми советниками Ысхуд, – это изнеживает тело, делает рабом комфорта. А раб комфорта уже ни о чём другом помыслить не может, он уже думает только о собственных удобствах, а не о высшем – что он может сделать для своей царицы. Привыкшим спать в собственных постелях было невозможно даже задремать, стоя на собственных ногах. И по повелению Цсхуд в гробы-жилища были вбиты гвозди, мешавшие расслабиться внутри этих гробов, обмякнуть, а не стоять прямо. Люди умирали массово от бессонниц или, потеряв рассудок, кончали жизнь самоубийством. Казалось, население Мгиры должно бы уменьшаться и исчезнуть совсем, но оно пополнялось за счёт того, что леи похищали людей в соседних государствах. Пирамиды из гробов была лишь малая толика выдумок духини-чудовища. Были и другие повеления: мостить булыжниками улицы, чертить на них белые линии, по которым гражданам следовало передвигаться, глядя друг другу в затылок, а если кто даже случайно сходил с расчерченной линии, тому причиталось наказание – к его ступням гвоздями прибивались деревянные дощечки.  – Во всём должен быть порядок! – твердила Ысхуд. – Нет ничего хуже, когда люди неправильно ходят, то задевая друг друга локтями, то перегораживая друг другу дорогу. Это недисциплинированность и анархия, это порождает бунты и революции, а я – сторонница мира и покоя. Так что нам следует заставить этот взбалмошный народ правильному передвижению! Почти под запретом оказалась и одежда и обувь: царица требовала, чтобы её народ поголовно ходил нагой в любую погоду, даже если понижалась температура и лил дождь.  – Одежда развивает в каждом человеке жажду собственности, – разглагольствовала она, – а значит, такие качества, как жадность, жажда наживы и мозг затуманивается стремлением к приобретению вместо того, чтобы работать над самосовершенствованием. Это даже хорошо, если тело страдает от холода, когда оно вымокнет под дождём и его обдувает ветер. Страдания тела даёт смирение, а это наилучшее качество в каждом! Было очевидно, что духиня-чудовища пыталась внедрить в обычный мир, где до сих пор хорошего и плохого было пополам, принципы хорклов. И её жестокость не обошла и животный мир. Она не запрещала своему народу питаться мясом, но не дозволяла убить животное сразу. Животное съедалось по частям: сначала у него отрезались конечности, без которых оно жило какое-то время, потом из его тела вырезались куски мяса и жира и так было до тех пор, пока оно не умирало, не выдержав страданий. То же было и с рыбой. Пойманную в реке рыбу запекали и варили живьём.  – Животное – низшее существо, – поясняла Ысхуд, – оно не умеет мыслить, как человек, поэтому обязано нести страдания. Это благо – нести страдания тому, кто не наделён правом мыслить. Всё безумное должно нести физические мучения! В этом благо. Перед потреблением яиц, молочных продуктов или вегетарианской пищи каждый был обязан проглотить несколько мелких камней или пригоршню песка. На это у духини-чудовища также были свои аргументы:  – Вам нравится вкус еды? Но удовольствие также губительно, как и комфорт. Съешьте сначала то, что вам отвратительно, если ваше тело сумеет это принять, то вы заслуживаете право съесть и то, что вам приятно! Нарушившие правило питания могли и сами стать едой. Ысхуд старательно вводила в обиход мгирцев каннибализм:  – Чем мясо человека хуже мяса животного? Чего вы боитесь – быть изжаренными или того, что из вас сделают суп или колбасу? Так вам бояться нечего, вы ведь будете мертвы. И разве раньше, в могилах, вы не были едой? Вас не ели черви? Так что же плохого в том, что вас съедят высшие существа, такие же, как вы? А если вы просто боитесь смерти, то не нарушайте – законов – и будете жить. Были и другие не менее ужасные законы, были планы Ысхуд – они были ещё страшнее. И в краях, соседствующих с Мгирой, знали о том, что творится там. Несмотря на то, что леи не выпускали мгирцев из страны, кое-кому всё же удавалось бежать в соседние края и поведать о всех ужасах, что творились в их державе. И у тех, кто слушал их, от ужаса поднимались волосы на голове. И каждый боялся, что однажды Ысхуд и её полчища придут и в его края и превратят их в ад. Поэтому храмы Светоносному строились в стремительных темпах, на их возведения были брошены все силы, здесь трудились не только наёмные рабочие, нашлось немало добровольцев, работавших бесплатно, только за еду. А пища для них собиралась всеми жителями городов и деревень даром: ничего не было жаль, лишь бы проклятая Ысхуд не пришла на их земли со своими чудовищными законами. Ысхуд, как все великие духи, также обладала ясновидением и знала, что ей пытаются противостоять, воздвигая храмы Светоносного. На это требовалось время и пока храмы ещё не построены, казалось, духиня-чудовище ещё могла бы успеть повести полчища лей на эти земли и завладеть ими. Но сила лей была тоже не безгранична: завоевав для неё несколько городов, леи теперь восстанавливали свою мощь, да ещё и несли охранную службу, никого не выпуская из её владений. Но Ысхуд не унывала. Она была полна веры в себя. И ещё – в силу золота и драгоценных камней. Ей служили десятки тысяч разбойников, промышлявших для неё по всем краям Ситоры. Это были не просто существа, поверившие ей на слово, что им-то за их преданное служение в её аду будет гораздо лучше, чем другим. Каждый из них был под воздействием чар Ысхуд – сила её магии была велика. Разбойники, служившие Ысхуд, почти поголовно были помилованными ею каторжниками или даже выходцами из камеры смертников, которых от казни спасло внезапное нападение духини-чудовища на их страны. И ценой их жизни и свободы было то, что они позволили Ысхуд провести над собой ритуалы, сделавшими их её рабами, уже не способными взбунтоваться. По её повелению они тайно выходили за пределы её державы, рыскали в поисках золота и драгоценных камней – только этого добра, в другом Ысхуд не нуждалась. Они не щадили своих жизней для того, чтобы добыть для неё это. Кто-то из них гиб и Ысхуд заменяла их другими. Кто-то был более удачлив и возвращался в Мгиру с поживой, которая шла в тайники царицы. Ысхуд очень любила золото и случалось, подолгу находилась в своих тайниках среди него, держа в руках слитки, изделия из золота, пересыпала монеты.  – Настанет день, я куплю за золото всю Планету, – говорила она вслух сама с собой, – но я хочу не просто купить всех. Я хочу купить всех задёшево. Потому что этим существам, живущим на Планете, грош цена. А я не намерена переплачивать. Я подожду, но не переплачу. Я дождусь того дня, когда ваша жадность достигнет такого пика, что вы продешевите, продав мне всё за бесценок! И у слов её были основания. Казалось, не одна живая душа не согласилась бы добровольно поселиться в стране Мгире или в своих краях устроить что-то подобное, что происходило там. Но не все в державе Ысхуд были страдальцами, там была своя элита, которая проживала не в вертикальных гробах, а в роскошных домах и имело свою долю власти. Им было разрешено поглощать вместо песка и камней перед едой песок из перетёртых сухарей и камни из запечённого теста. И их не особо угнетало то, что надо ходить голыми. Холодную погоду они могли пересидеть в своих тёплых домах или проехаться в каретах. Им было также дозволено в крайнем случае оборачиваться в тёплые пледы. Была у элиты Мигры ещё одна привилегия: кое-кому из её членов было разрешено владеть золотом и драгоценными каменьями и даже носить их на публике. Но никто из них не смел это приобретать, только сама царица дарила украшения за какие нибудь будь особые заслуги. Ысхуд нуждалась в элите. Элита была даже в самих хорклах, ведь кто-то должен был выполнять волю правителей, даже в аду должно было существовать что-то привлекательное, что могло бы в ад заманивать, что могло служить иллюзией для мечтателей, живущих эмоциями, а не разумом. Были в Мгире и свои низшие касты, которым жилось ещё хуже, чем большинству, не являвшемуся элитой. Казалось бы, что может быть хуже, чем проживание в вертикальных гробах, стоявших ярус на ярусе в виде пирамиды? Это были гробы, установленные ярус на ярусе под землёй, в ямах, глубина которых доходила иногда до ста метров. Ямы эти были в городах повсюду, между пирамидами и белыми линиями, расчерчивающие мостовые. Эти же ямы являлись и отхожим местом, от них отходили канализационные стоки в реки. Ысхуд запретила уборные, даже дощатые домики. Справлять нужду отныне следовало публично, на глазах других прохожих, прямо посреди улицы в яму, где проживали сотни неудачников.  – К чему стыдиться естественного? – говорила царица, подписывая указ о публичном справлении нужды. – Было бы неестественно, если бы простой смертный человек поглощал пищу и она бы из него не выходила. А так ей требуется выход, зачем скрывать это природное явление? Не притеснение ли это свободы тела? Я освобождаю свой народ от стыда, от отрицания природы! Коснулись реформы и деревень. Крестьянам также было запрещено проживать в собственных домах и для них возводились жилые пирамиды с узенькими ячейками.  – Я всё делаю правильно! – Ысхуд самодовольно потирала огромные руки с когтистыми пальцами. – Крестьянские дома занимают слишком много места на земле, которая может родить! И всё из-за потакания телу, чтобы нежить его, спать на кровати, лёжа. Но теперь это безобразие будет прекращено. А за этим последовал и другой закон: крестьянам запрещалось пользоваться трудом животных, потому что они вполне могли бы работать сами, а из-за того, что они содержат животных, помогающих им в труде, они вынуждены строить этим животным сараи. А сараи также занимали землю, которая могла родить. Другое дело, животные, что предназначены для еды. Для них было велено строить многоярусные сараи и вручную выносить из них экскременты, пользуясь верёвочными лестницами, а также затаскивать им еду и воду, что оказалось весьма изнурительно. Но крестьяне и горожане, проживавшие в ямах в городах, как оказалось, были ещё не самыми несчастными существами в Мгире, когда в соседних от этой державы краях разнеслась весть о том, что царица Ысхуд собиралась строить отдельные небольшие города для особых отверженных людей, которых она называла «серыми».

====== Глава 11. Закономерность ======

Произошло это после того, как Ысхуд возжелала большего, чем статус царицы – божественности.

Она самолично провела работу над этим. Просуществовав не в одном измерении невероятно долгое время, она во многом разбиралась и много умела, в том числе кое-что смыслила в инженерном деле и архитектуре. Поэтому она самолично составила чертёж храма, который собиралась воздвигнуть сама себе. Это было замысловатое шестигранное сооружение, на котором возвышалась вместо крыши шестигранная же сфера, на котором должны были водрузить шпиль с личным знаком Ысхуд – красный треугольник, вертикально рассечённый пополам. Сама она трактовала это знак так: треугольник означала личное качество духини-чудовища, как стремление к власти, возвышению и успехам; красный цвет символизировал энергию, славу, движение; то, что посреди треугольника пролегала жирная чёрная линия Ысхуд считала это обозначением умножения силы. Храм Ысхуд строился так же стремительно, как храмы Светоносного в соседних землях. Духиня не жалела ни средств, ни людей, принудительно сгоняемых на строительство этого храма. Занимались строительными работами рабы – в первые же дни своего правления Ысхуд ввела рабовладение, хотя прежде на этих землях жили свободные люди. Кроме лей, царице Мгиры служили и солдаты. Как и разбойники, добывавшие для неё золото и драгоценности, солдаты и их командиры были набраны ею из каторжников, только это были пришлые люди, бежавшие с каторги из других краёв и нашедшие приют в землях Ысхуд. И так же, как и разбойники, они проходили ритуалы, которые творили над ними Ысхуд, полностью подчиняя своей воле. Солдаты имели некоторые привилегии, правда, не очень большие. Это было право проживать в пирамидах с горизонтальными, а не с вертикальными ячейками и спать лёжа. И ещё в холодную погоду натирать согревающими мазями нагие тела. Но, конечно, солдат не могли прельстить такие незначительные привилегии, чтобы из-за них служить злобной ведьме, истязавшей свой народ безумными законами. Солдаты пребывали под властью её колдовства, чар, создававших иллюзии, что чудовище, управлявшее ими, неоспоримо право во всём. Остальные жители многострадальной Мгиры не находились под влиянием таких иллюзий. Ысхуд было это неинтересно. Считающие её безусловно правой были по-своему счастливы, служа ей. Да, это было нездоровое счастье фанатиков, идущих в никуда, это была страшная, опасная радость, но всё-таки это было своеобразное счастье, а Ысхуд ненавидела счастливых людей. И поэтому не стремилась подчинить силе своего колдовства всех подряд, предпочитая подвергать их насилию со стороны своих солдат. Именно солдаты сгоняли тысячи рабов на строительство храма Ысхуд – новой царицы и богини Мгиры. По её замыслам храм планировался гигантский – его размеры обязаны были превзойти все храмы на Планете. Это было бы здание-гора. Своё собственное изваяние Ысхуд намеревалась отлить из золота и украсить россыпями драгоценных камней высшей породы и изображение её должно было стать исполинским – не менее двадцати метров в высоту.  – Это будет чудо, – говорила она себе, – оно прославит меня. И мою державу. Тогда уж в других землях никто не посмеет сомневаться, что моё государство самое великое и непревзойдённое. Величина и богатство храма, моё изображение из золота будет слепить глаза всем гостям, что прибудут посмотреть на это, никто не заметит другого: как эти жалкие людишки получают по заслугам только за то, что живут на свете! Уверена, найдётся немало идиотов, которые захотят переселиться в моё царство только потому, что оно будет прославлено! Но я пущу к себе только богатых, очень богатых, чтобы завладеть их золотом, золотом, а потом… Потом они кончат так же, как все, кто связывался со мной! – она хохотала во весь голос. – Дураки – это так забавно! – она вытирала выступившие от смеха слёзы. По планам Ысхуд перед храмом была замощена обширная площадь, а на ней возвышалось несколько десятков лобных мест. Нет, это не были места казней. Казнили преступников обычно в помещениях, которые по совместительству являлись чем-то вроде мясокомбинатов, где и находились пункты раздачи человечинки желающим, поддавшимся агитации слуг Ысхуд, пропагандирующих каннибализм как норму человеческого общества. Лобные места перед храмом Ысхуд были предназначены для священных ритуалов в честь новоявленной богини, придуманных ею самой. На этих возвышениях фанатики добровольно отдавали себя на мученические жертвы в честь своей богини, поглощавшей энергию их страданий, отчего росла её сила и возможности. Кроме того, она получала удовольствие и от самих зрелищ чьих-то истязаний. Особенно нравился ей ритуал, когда фанатики, взойдя на лобное место, садились на корточки и жрецы прибивали гвоздями к доскам пола лобного места их стопы и кисти рук. Фанатики корчились от боли, вопили сумасшедшими голосами, а потом так и оставались сидеть на корточках, прибитые к полу, не один день. Чтобы продлить их мучения, их поили и кормили, они справляли нужду под себя. Но кончалось всё тем, что они сходили с ума и умирали. Были и другие пытки и мучения – фантазия Ысхуд не знала границ. Храм её ещё пребывал в стадии строительства, а на площади перед ним, носившей, кстати, название Площадь Чистоты и Света, уже высились лобные места и трон царицы, часами восседавшей на нём и впитывавшей в себя флюиды чужих мучений и энергию, что покидала страдальцев. Но храм рос стремительно, несмотря на замысловатость архитектурного строения. И отливался по частям гигантский золотой истукан с лошадиной мордой Ысхуд и нагим её телом. У царицы Мгиры хватило на него золота – разбойники собрали ей его немало. И когда её священное изображение было установлено в главном зале храма, тогда Ысхуд сочла, что в него должны являться прихожане, чтобы нести ей дары и жрецы обязаны нести службу и петь гимны в её честь, сочинённые ею самой. Однако, аппетит духини-чудовища оказался неуёмным и она грезила о большем богатстве для своего храма: отделать его стены чеканными пластами, украсить колонным россыпями драгоценных камней, светильники и другие атрибуты культа также должны были изготавливаться из золота. И всё, что добывали для неё полчища разбойников, всё шло на украшение храма царицы. Ысхуд жаждала славы. Кроме полчищ лей, солдат и разбойников у неё была ещё одна армия – шпионов. Эти люди не были подвержены её колдовству, но они охотно служили ей за вознаграждение. По её поручению они разбредались по разным странам и рассказывали о том, какой богатый и огромный храм был выстроен в Мгире за короткий отрезок времени. Это было чудо света. Но гости не сразу поспешили в край царицы Ысхуд, чтобы увидеть своими глазами это чудо, зная и другое о нём, то, что это был ад на Планете. Конечно, находились отчаянные смельчаки, которые решались всё же побывать в этих землях и увидеть их чудеса и ужасы, но гигантский храм и золотой исполинский истукан в нём наводили не восхищение, а страх – для большинства. Так было в самом начале, а позднее в эту страну всё-таки потянулись толпы любопытных – многим хотелось своими глазами увидеть истукана из золота. От своих же подданных Ысхуд требовала, чтобы все до единого посещали этот храм, неся в него подношения или, если кто-то был беден, отдавал дань работами при нём. И вот тут-то и появилась в Мгире каста «серых». Это были те, кто никак не желал поклоняться царице, как божеству, признавать её богом. Никакие наказания не могли заставить их отречься от старых богов, а Ысхуд требовала именно этого. Поначалу этих непокорных арестовывали отправляли в дома казни. А позднее Ысхуд придумала более изощрённую кару для них. Недалеко от столичного города были воздвигнуты крепостные стены города, который так и назывался – Город Серых. На самом деле это было только название – город. Никаких построек, характерных для города в нём не возводилось. Улицы его заполняли шалаши из тростника и соломы. И туда ссылались те, кто отказался признать царицу Ысхуд богом. Поначалу ссыльным казалось, что всё к лучшему, всё-таки в шалашах было более сносно, чем в узких ячейках пирамид или в отхожих ямах. У них были колодцы, немного земли для огородов. Кто-то посчитал, что всё, что ни делается, всё к лучшему. И только тех, кто был поумнее, напрягало то, что они замкнуты в кольце высоченных стен этого города и ворота его надёжно заперты. И снаружи стены охранял патруль, невозможно было через стены перелезть или сделать подкоп, чтоб бежать. И не из тех была Ысхуд, чтоб как-то облегчить жизнь тем, кто особо провинился перед ней. Жестокость её явила себя через пару лет, когда многие ссыльные переженились между собой и в городе появилось много младенцев. Именно тогда в город вошли вооружённые до зубов толпы солдат. Они забирали детей и никакая сила не могла им противостоять. И когда у них спрашивали, куда забирают младенцев, они не отказывали в разъяснениях, потому что им был дан приказ от царицы поставить в известность жителей Города Серых, что ждёт тех, кто дорог им более всего. Младенцы должны были стать деликатесом для пиров столичной элиты, что уже пристрастилась к каннибализму. Когда об этом стало известно соседями Мгиры, возмущению их не было предела. Они были готовы идти войной на эту империю зла, чтобы уничтожить её, предать царицу-чудовище далеко не лёгкой казни. Но всех страшила армия из лей. Всё больше приходило осознание, что храмы Светоносного должны появиться не только в землях поблизости от Мгиры, защищающие от лей, но и по всему материку Ситоре. А позже – и за его пределами. И путешественники-проповедники целыми армиями уходили в глубь материка, в дальние страны, донося о существовании ада на земле, называемом царство Мгира и о чудовище-царице с лошадиной головой и тигриными зубами и когтями, управляющей леями. И о том, как защититься от неё. И о том, как построить храм Светоносного. Не многие верили на слово проповедникам, желая увидеть своими глазами то, о чём они говорили. И в царство Ысхуд приходило всё больше гостей. Одни понимали, что должны спасать свои земли от адской царицы, но было и много таких, что впадали в очарование богатым храмом в столице Мгиры и оставались в этой стране. Кто был богат, отдавал ей своё имущество, кто был беден, превращался в раба. Истукан как был поражал болезнью наиболее слабые души, вызывая сумасшедший восторг и восхищение своим видом. Казалось, что всё шло к тому, что власть Ысхуд разрастётся до немыслимых размеров. У неё появлялось всё больше золота и она покупала души. Её агенты слонялись по ближним соседним краям и по дальним странам Ситоры и вербовали тех, кто мог послужить Ысхуд, становясь приверженцем её культа и проповедуя его и одновременно способствуя разрушению культа других богов и главное – храмов Светоносного. И желающих находилось немало. Кого-то прельщало золото Ысхуд, кого-то ломал страх перед ней. И возникали секты её адептов, и эти секты росли. И росла уверенность Ысхуд – она победит. Ей не удалось купить богов Великой Тыквы, но она купит людей. А не купит, так запугает.  – Я сильнее всех богов, – твердила она себе постоянно. – Ещё не было до сих пор такого, чего бы я возжелала и не получила. Всё идёт так, как всегда: к моей победе! Но однажды она пробудилась на своём роскошном ложе в тревоге. Просто было тяжело на душе и что-то недобро свербило в её глубине. Прежде иногда духиня испытывала такие чувства, ей становилось страшно, что она не сможет увернуться от настигавшего её возмездия. Она отлично понимала, что, созидая ад то в одном, то в другом измерении, способствуя этим превращению их в хорклы, она нарушает закон Сущего. Но она настолько верила в силу своего ума, хитрости, изворотливости и везучести, что была уверена в том, что избежит любого наказания. Ведь столько времени она творит то, что других ужасает настолько, что многие теряют от одного только страха рассудок, а наказания нет. И это утешало её, она разгоняла свои сомнения, тяготившие её. Но в этот раз она никак не могла избавиться от них. Стало так страшно, что в теле появился озноб, как лютой зимой, когда нет одежды, а тело леденеет от злого стремительного ветра, несущего потоки неумолимого холода. Тигриные зубы духини дробно застучали и она задрожала всем телом. Страх наваливался мрачной глыбой, появилась сильная тошнота.  – Нет… Я не хочу… – пробормотала духиня, натягивая одеяло на лошадиную морду. Она знала, что надо делать. Ей нужен дополнительный источник сил. Сейчас она отправится на площадь Чистоты и Света, где всё ещё живут прибитые гвоздями к доскам лобного места её фанатики и напитается флюидами их боли. И полегчает. Как всегда полегчает. Она позвонила в колокольчик, чтобы вызвать слугу, дежурившего у двери в её покои. Но никто не явился на зов. Это показалось Ысхуд странным. Раньше слуга ни за что не посмел бы даже помедлить, когда слышал звон колокольчика своей госпожи. Прежде Ысхуд пришла бы в гнев, но на этот раз ей стало только ещё страшнее. Что-то пошло не так, как всегда. Она начала подниматься с ложа и тут обнаружила, что тело её сильно отяжелело и едва повинуется ей. Такого прежде с ней не бывало. Её тело всегда было полно недюжинной силы, титанической выносливости. Ей ничего не стоило преодолевать тысячи километров пешком, двигаться стремительно без перерыва и передышки много дней подряд, рушить скалы, поднимать тяжести, которые не сдвинули бы с места и несколько очень сильных мужчин. Так откуда же немощь в теле?! Она всё же поднялась и медленно двинулась прочь из покоев в поисках кого нибудь. И всё также её бил озноб и давил тяжким грузом гнетущий страх. Далее оказалось ещё непонятнее. Ысхуд бродила по своим хоромам, обычно полным угодливых слуг, но теперь в нём не было ни души.  – Не может быть, – вслух пробормотала она, – они бы не посмели уйти без разрешения! Что это всё значит? Беспокойство вскрыло резерв её внутренних сил и она ощутила нарастающую бодрость в теле. Движения её сделались более стремительными и она заметалась по всем комнатам и звала слуг. Ответом ей была тишина. Наконец, когда она вошла в гардеробную, ей показалось, что из одного из её сундуков с одеждой доносится какой-то шорох. Она ринулась к этому сундуку, откинула крышку. И увидела сидевшую в нём одну из своих служанок, смотревшую на неё расширенными испуганными глазами. Ысхуд схватила её за волосы, вытащила из сундука и швырнула на пол. Та закричала, ухватилась за голову, но духиня не позволила её долго вопить и, протянув к её горлу когтистую руку, сдавила её:  – Отвечай немедленно, как ты посмела?! Куда это все разбежались? Разве я давала кому-то разрешение покидать мои хоромы? И почему ты пряталась здесь – от меня?  – Я вввв… Не смммм… ела… Ннннн… никто бы ннннне пппппоссссмммеллл нессссссти тебе дурные вести, госсссспожа… И мммолчать было ннннельзя, вввот вввввсе и раззззбежжжались…– служанка дрожала всем телом и заикалась и в глазах её был такой страх, что Ысхуд ощутила подпитку от него и немного взбодрилась, даже поняв, что её ждут нехорошие новости.  – Говори! – повелительно произнесла она.  – Ссссстраший командир явввввился вввввв х-хоромы ещё ннннночью… И сссссказал, что лллллеи воюют ссссс к-какими-то сссссстранными ссссуществами… К-красными ввввввоинами…  – Что? – глаза Ысхуд округлились. Красные воины. Это были существа наподобие лей – неодухотворённые, искусственно созданные хозяевами Золотой Звезды и посылаемые ими в те миры, где мужчинам высшего мира было запрещено воевать самолично. Красные воины не могли войти в любое измерение просто так, обычно портал для них открывала энергия храмов Светоносного.  – Не может быть! – Ысхуд обоими ладонями сжала виски. Она была убеждена, что храмов Светоносного ещё мало на Ситоре, что у них немного поклонников, что нет угрозы пришествия армии красных воинов. Что же произошло и что она упустила? Ярость от неудачи обрушилась на несчастную служанку. Взревев, как львица, Ысхуд в бешенстве схватил когтями лицо женщины и в секунды избороздило его, изорвав до кости. Затем помчалась прочь из гардеробной. В комнату, где она творила колдовские ритуалы. Там же находилось зеркало, открывавшее созерцательный портал. Ысхуд смотрела в портал, почти не мигая и не отрывая глаз. Она увидела этих красных воинов. Если леи представляли собой какие-то сплошные тени, то воины внешне были похожи на людей. Все, как один, они были одеты в красные камзолы и широкие красные штаны, красные сапоги и на головах их были остроконечные красные шапки. У них были даже лица – под цвет одежды, невыразительные и похожие друг на друга до неотличимости. И, в отличие от лей, они были вооружены – у них в обеих руках было по мечу. Леи же обычно не сражались оружием, их действия были, в основном хватательные, они пользовались так называемыми руками, которых у них обычно было две, но могло, в зависимости от обстоятельств, появиться ещё десятка с два. И в этом было их преимущество перед воинами Золотой Звезды. Они поступали, как спрут: обвивали соперника множеством рук, сковывая его движения и сжимая до тех пор, пока тот не менял форму так, что терял оружие и не имел возможности сражаться дальше. Наиболее же расторопные красные воины могли увернуться и выскальзывали из объятий леи. И сила была в мечах, которые обладали способностью уничтожить лею, но только в том случае, если удавалось ловко рассечь её как раз посередине так называемого туловища. Ысхуд поняла, что для победы лей она прямо сейчас должна начать руководить ими. Непосредственно там, на месте событий. Вести стратегию, руководить боем. Тогда победа будет за ней. Но что-то мешало ей выскочить из своих хором и с быстротой ветра помчаться к месту происшествия. К тому времени у неё уже было своё транспортное средство. Вернее, оно существовало у неё всегда, но когда она только появилась в мире Великой Тыквы, она передвигалась на собственных ногах, этим как бы принося жертву пространству, чтобы в дальнейшем обрести в нём успех в своих замыслах. Средством передвижения для Ысхуд служил пятиголовый дракон, который превышал размерами обычного коня раз в пятнадцать. Это также было искусственное создание, материализованная тень – такая же, как красные воины Золотой Звезды. На его спину можно было установить целую беседку, шатёр, даже маленький дом. Но для Ысхуд там был только один из её тронов. Дракон всегда находился на заднем дворе за её хоромами, ужасая всю её челядь, хотя он не был опасен в смысле плотоядности – он вообще не нуждался ни в какой физической пище. Ысхуд питала его энергией. Она было сдвинулась с места, чтобы поспешить на задний двор к этому дракону, но вдруг что-то её остановило и она снова примкнула взглядом к порталу. И пришла в ужас: красные воины пребывали. Она видела соотношение своей армии лей и солдат Золотой Звезды. Воюющие стороны перемешались и поначалу чёрного цвета лей было примерно поровну с красным; но теперь ниоткуда всё больше появлялось красного и так случилось, что всего за несколько минут красных стало больше, чем в три раза. Красно-чёрное море заливало все улицы столицы, оно шевелилось, но было зловеще-безмолвно и от него исходил дух смерти. На улицах не было ни души: горожане заперлись в своих жилищах, должно быть, дрожа от страха, потому что не понимали, что опять произошло в их империи-аду. Ысхуд поняла: она проиграла. Она попыталась себя успокоить: «Так было и раньше. У меня были колоссальные успехи, прославившие меня, но были и поражения. Не один раз я терпела и неудачи. Но это не сделало меня слабой, я никогда не впадала в уныние, я умела стойко держать удар. Я падала и снова поднималась. Я всегда жила разумом и не впадала в панику. Вот и сейчас моя рассудительность и здравый смысл говорят мне, что рациональнее бежать. Не бороться за плоды своих кропотливых трудов, а спасти себя. Я спасу себя и начну всё сначала.» Обычно такие разговоры с собой успокаивали Ысхуд и придавали ей сил, но на этот раз они не сработали. В душе по-прежнему сидел давящий ледяной страх и дурные предчувствия. И она никак не могла с этим справиться. ” Надо взять себя в руки, – её снова затрясло, – и переместиться в один из моих хорклов. Там я сумею хорошенько напитать себя и снова стану сильной.» Как все достаточно могущественные духи, она умела телепортироваться без помощи каких-либо атрибутов. Просто надо было хорошенько сконцентрироваться – и оказаться в совершенно другом измерении, на других частотах, среди другой обстановки… Но это почему-то не срабатывало. Она старалась, но почему-то её всё ещё окружал мир Великой Тыквы, её магическая комната в хоромах… Более того, по полу начал стелиться какой-то мертвенно-бледный туман, всё больше сгущаясь и постепенно поднимаясь вверх.  – Что это? Почему? – закричала Ысхуд, заметавшись. Ответа не было. Она попыталась двигаться, чтобы выскочить из комнаты и бежать хоть куда ни будь сломя голову, но ноги отказывались ей повиноваться, она словно обратились в камень.  – Помогите! – в отчаянии проверещала духиня. Туман окутал её полностью, утопив с головой, он был как сплошная пелена, сквозь которую уже ничего не возможно было разглядеть. И он, казалось, был осязаем и холоден, как вечные снега.