Текст книги "Факультет «Переполох» (СИ)"

Автор книги: Дина Сдобберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

 А наводить порядок в своей учебе было необходимо. От мысли, что его выпнут из Академии за неуспеваемость, лиса пробивал холодный пот. Уж чего-чего, а такого позорища отец ему точно не спустит.

И пришлось ему подниматься на самые верхние этажи корпуса, практически под самый чердак. И стучатся в ту самую дверь, которую раньше он мог открывать без стука.

 Раньше, это на первом курсе, пока в голове не появились мысли о том, что он лучше только потому, что родился в богатой семье, что в кармане всегда есть деньги, а значит, и можно ему гораздо больше.

 После нескольких ударов, за дверью раздались шаги. Дверь открыл высокий и крупный парень. Он был в одних штанах и, судя по его виду, занимался. Хотя с его-то формой, в который раз подумал Эл.

Влад Барас был волком, чуть ли не с самого севера страны. Коротко стриженный, темноволосый и с ярко-голубыми глазами, он привлекал внимание даже в своей простой, всегда темной и строгой одежде. Но он был беден, поэтому успехом у девушек не пользовался. На вопрос кто его родители, отвечал, что мама занимается домом и хозяйством, а папа... "Что-то типа лесничего"! Так с улыбкой пояснил сам Влад ещё на первом занятии первого курса.

– Привет. Я тут... Можно, я одолжу у тебя конспекты? Я не записал первые лекции ... – почему то именно сейчас Элайдер почувствовал себя совершенно неловко.

– Какие лисы, в нашем волчьем логове! Проходи! – Влад с улыбкой отступил, пропуская Эла в комнату.– Так за какой год ты не записал лекции?

– У меня вообще никаких конспектов, – признался лис. – Выручи, одолжи какие есть. Пожалуйста.

– Ого! И надолго ты в ряды нормальных двуликих? Или пока папа содержание не вернёт? – всё также улыбаясь, спросил волк.

– Уже вся Академия в курсе? – ответил Эл.

– Вся Академия в курсе, что у тебя нет денег! – рассмеялся волк. – Твоя возлюбленная постаралась растрезвонить, что ваша любовь больше невозможна! Ну, а я в состоянии соотнести ваши выходки, особенно последнюю, когда вы парня до целительской довели, и реакцию твоего отца на это.

Эл ушел от Влада нагруженный конспектами и несколькими справочниками, так как Влад в свое время посчитал ненужным переписывать, а просто сделал сноску на какой странице и что смотреть.

Элайдер испытывал странное и неприятное чувство. Они с Владом были ровесниками, но смотрел волк на него, как на первый раз обернувшегося лисёнка, злобно тявкающего на собственное отражение в зеркале.

Сейчас же, направляясь на кухню, Эл все равно чувствовал, как настроение улучшается с каждым шагом.  И вовсе не потому, что шли последние дни отработки.

Глава 17.

– Всем доброго вечера! – с порога крикнул лис. – Как у вас тут безумно вкусно пахнет!

– О, явился работничек, истребитель тарелок! – старшая повариха или тетушка Мардж, хоть и ворчала, но улыбалась, оглядывая парня. – Колечек напекли заварных, с творогом. Зазнобе-то своей возьмёшь?

– Если бы своей, а то мне кажется, что она больше ваша, так вы стараетесь её побаловать! – усаживаясь на кухне за стол с угощениями, ответил Эл.

Придя спустя пару дней после встречи с чёрненькой плутовкой на свое место, лис обнаружил, что заботливо обустроенная им лёжка уже не только его. В его отсутствие у него была гостья, зверь легко определил, что эта та самая самочка, которую он упустил в прошлый раз. Судя по тому, что запах чувствовался в несколько слоёв, чуть слабоватый, словно прошел день и совсем свежий, словно она была здесь совсем недавно, самочке тоже понравилось это место, и старания лиса она оценила.

Зверь вытянулся на подложке из листвы и сухого мха, впитывая в себя запах гостьи и довольно прикрыл глаза. Эл планировал набегаться, чтобы лап не чувствовать, но белоснежный лис пролежал всё время на месте блаженно жмурясь.

Пару корзиночек из песочного теста с ягодами, сливками и миндальными лепестками, что он взял на кухне, он так и оставил нетронутыми. Решив, что и так знает, что десерты у старшей поварихи превосходные, а вот его гостья может этого и не знать. Зато вернувшись на следующий день за посудой, хотя на кухне уже посмеялись, что видно и этой тарелке вместе со стеклянной крышкой пришел конец, обнаружил посуду на месте, и даже чистую. Но с чем-то завёрнутым в фольгу.

Оказалось, что это незнакомка преподнесла ему рёбрышек с прянно-можевелловым ароматом. Эл ухмыльнулся, потому что в меню в близлежащих к Академии заведениях такого не готовили, он вообще такое первый раз пробовал. А то, что это готовилось не на академической кухне, он точно знал.

– Очень и очень недурно, – похвалил он вслух умения самочки, – значит всё-таки преподавательский корпус.

Лис сделал вывод, по наличию кухни, где это можно было бы приготовить. Ведь о том, что в корпусе артефакторов своя собственная кухня, ещё практически никто не знал. И это ребята отмечали первые дни учёбы.

Мадлен напекла необыкновенных тарталеток с яблоками и карамелью, она вообще могла из яблок сделать начинку для чего угодно. Алия вдруг выдала свиные рулетики со сладким перцем и сыром. А Сабрина поделилась одним из маминых рецептов. А вот начищать картошку на гарнир взялись парни. Трейк вообще один чуть ли не ведро начистил.

Поэтому, обнаружив угощение, лисичка решила ответить тем же. На кухне же заметив, что предложенное угощение парень не ест, а уносит, возвращая потом чистую посуду, сделали очевидные выводы. Поэтому в следующий раз, Мардж выдала сразу и ему, и "зазнобе".

– Почему сразу зазнобе? – спросил тогда Ригос.

– Потому что парню ты бы взял мяса или запеканки, – со смехом ответила повариха. – На мелочах вы молодежь палитесь. На мелочах.

Незнакомка отвечала тем же, оставляя угощение для лиса. Тот честно рассказывал, а потом и приносил на кухню. Интересно же было, что скажет тетушка Мардж с её-то жизненным опытом. Интересно, собственно говоря, было и всему кухонному персоналу. Ну, такая история романтичная и прям у них на глазах.

Первые три дня повариха хмыкала и молчала. Зато потом поделилась выводами.

– Ну, что сказать? Готовит одна рука, – сказала тетушка Мардж, пробуя очередное угощение. – просолка одна, и перца кладет щедро. Видать любит, чтоб острило.

– Так я тоже остренькое люблю, всегда себе перца в тарелку досыпаю, а тут прям как надо! – обрадовался лис.

– Ой, вы посмотрите! Как надо! Прям как по заказу для тебя, шалопая, чья-то мама дочь растила! – рассмеялась повариха, – но делает всё аккуратно, и явно не первый раз. Значит, девчонка к кухне приучена. Не из этих ваших вертихвосток! Я б ее, пожалуй, к себе б на кухню взяла. А ты, давай особо не рассиживайся, тебя ещё горы непобитых тарелок ждут.

Для Элайдера было необычным то отношение, которое он встретил на кухне. Четыре года он жил по принципу "это положено по моему статусу, а это не положено". Да даже на отработку он налетел впервые, обычно все ограничивалось выговором и письмом домой. Это Арчи Шваргер с ним не церемонился, да Ларнаки он под руку ещё не попадался. А остальные преподаватели опасались отправить отпрыска Рэда Ригоса на "унизительные" отработки. Ведь кто знает, как папаша отреагирует? В ответ на письма-то он никаких мер не принимал.

Просто никто не знал, что почти все эти письма перехватывала мама, и до отца они просто не доходили.

 А тут на все эти "статусные заморочки" смотрели, как на глупость несусветную, с лёгкой насмешкой и даже с каким-то снисхождением. Правда, пока от этого не страдал никто другой. Тогда из тех, кого добродушно называли "носодёры", такие попадали в разряд "гнусь". А Эл за две недели из этой самой "гнуси" выкарабкивался.

Относились к нему ещё настороженно, но уже не как к безнадежному. И благодарить за это он должен был Тореса. На второй день мучений Элайдера Ригоса, когда он, проклиная всех безруких идиотов, пытался отмыть плитку пола после очередного падения обеда из тарелки на пол, в эти самые мучения неожиданным образом вмешались.

– Попроси на кухне соды, только не перепутай с мыльным порошком, а то ещё и жирное мыло оттирать будешь. – Проходящий мимо парень спокойно и даже с каким-то участием подсказал.

– Спасибо. Я уже заколебался, звереть начинаю при каждом шлепке. – Ответил Эл, пытаясь вспомнить, где видел этого парня.

Полноватый, темноволосый, с открытой улыбкой на лице и карими глазами он был смутно знаком, правда, Ригос хоть ты его прибей, не мог вспомнить откуда. Посмотрев на то, как Элайдер пытается устроить шаманские танцы с бубном вокруг мясной подливки на полу, парень тяжело вздохнул и, забрав у зазнайки баночку с содой, начал делать сам.

– Что ж ты такой неумеха-то? Понятно, что за тебя всё делают, но не до такой же степени? – даже злится за эти слова на парня, у Ригоса не получалось. – Ни посуду помыть, ни полы. Ты ж вроде на следствии учишься, что ж из тебя за следак получится?

Парень, представившийся Торесом, остался с Элом. Показал и как тарелки мыть, что бы ни бились, и что нужно сначала объедки и остатки счищать, и сами тарелки под струёй воды ополаскивать, а уже потом в чан для мытья складывать. Уже на повороте к корпусу, когда два парня прощались Торес вдруг спросил:

– Ты меня так и не узнал? – всё так же с улыбкой рассматривая лиса, спросил парень.

– Если честно, то нет, хоть и пытался вспомнить весь вечер. Мы, наверное, на первом курсе пересекались, да? – не стал юлить лис.

– Нет, в прошлом году мы пересеклись. Прям перед самыми каникулами. – Рассмеялся парень. – Я, правда, тогда вдвое больше был. Теперь вспомнил?

– Подожди, так ты тот парень, которого... Которого я бегать заставил? Так зачем ты мне помогал тогда? – удивился Эл.

– Ну, а что я, по-твоему, должен был делать? Дальше смотреть или насмехаться, как твои дружки? Ну и чем тогда я буду лучше тех высокомерных засранцев, что пользуясь свой силой, загоняли бедного толстяка до потери сознания? Невелика помощь, показать и подсказать неумехе абсолютно обыденные вещи, – развел руками Торес. – Ну, откуда бы тебе, родившемуся с золотой ложкой в пасти, знать как посуду мыть?

– Знаешь, я бы после такой шутки, точно помогать не пошёл бы, поэтому и удивляюсь. – Честно ответил Эл.

– Ага. А ещё б запомнил на всю жизнь, а потом когда обидевший во время обучения следак пришёл бы за экспертизой, я б ему уж отомстил! Результаты экспертизы бы запорол или не дал бы! – уже не скрываясь, смеялся парень, – и пусть преступники спокойно себе дальше свои дела делают, пока мы детские обидки порешаем. Мне ваша шутка только пользу принесла. Вон, даже и не узнаёшь. А насмешки... Сегодня вы, а завтра над вами, недотёпами.

– Ну да, узнать тебя и вправду тяжело, ты где-то половину себя потерял! – сказал, потому что больше не знал, что сказать. – Бегал что ли всё лето?

– Бегал. Не знаю как объяснить... Но пока в целительской лежал, так мне обидно за себя стало. Я ведь не дурак, не урод... Что ж я такой... Не такой. У меня ведь дома бабушка, мама, тётя и сестра старшая. Я ж у них единственный, на меня одна надежда. А какая из меня надежда? Если каждый сынок богатого папы просто по настроению и желанию может заставить меня, как последнюю шавку бегать по кругу на потеху?

– Погоди! Это что, тебя мама с бабушкой растили? А отец твой где?– спросил Эл.

– Погиб, при исполнении, мне года три тогда было. Поэтому и я рвался сюда, чтоб как отец быть, чтоб мои мной гордились. – Тихо ответил парень.– Ладно. Дошли уже. Пока.

– Пока, Торес. – попрощался Элайдер.

Он прошел уже несколько метров, когда резко развернувшись, побежал обратно.

– Торес, Торес, да подожди ты! – Эл схватил парня за плечо. – Я тут это, подумал... Может, давай вместе позанимаемся? Тебе все равно ж заниматься надо, да и только бегом себя не натаскаешь. Убегать если только.

– И ты со мной заниматься будешь? А как же твои друзья? Отработки закончатся, папа простит, а тебя все видели со мной, – спросил Торес, давая Ригосу последний шанс отказаться.

– Завтра на первом полигоне, давай сразу после первого гонга? – лис не собирался отказываться. – Договорились?

С того дня, каждое утро начиналось для лиса с тренировок с Торесом. И посыпавшиеся насмешки от бывших, уже однозначно бывших, друзей как-то даже и не трогали. Особенно, когда через несколько дней к этим занятиям присоединился ещё и Влад. А каждый вечер Торес приходил и помогал Элу, и даже увидевший это дело мастер Арчи только хмыкнул себе под нос.

 Вот и получалось, что то, что начиналось как самое унизительное наказание, вдруг преподнесло неожиданные результаты. Ригос даже жалел, что истекают последние дни. Хотя... Можно же просто заходить на кухню, помочь чем, к примеру?

Да и споры в читательском зале вместе с Торесом и Владом нравились ему всё больше, правда ему приходилось сейчас наверстывать всё, что он благополучно пропустил за время своей учебы.

 А вот споры с одной кареглазой, ехидной, самоуверенной и упёртой язвой, ему нравились гораздо меньше. Точнее, не нравились совсем. Правовые дисциплины, те, что у обоих курсов вёл Гарольд Ларнаки, превратились просто в сплошные пикировки. Надо отдать должное, что умничала не одна Сабрина, там и остальные отличались.

Эл с улыбкой вспомнил, как щуплый паренёк в странных очках, на какое-то замечание преподавателя ответил целой возмущённой тирадой с перечнем актов и постановлений.

– Какие поразительные знания! Представьтесь студент. – Напомнил о правильном построении ответа преподаватель.

– Ирвин Квик, мастер!

– Квик? – подозрительно прищурил глаза Гарольд.

– Да, Квик, мастер.

– Ну, тогда вопрос снимается, – ответил мастер Ларнаки под дружный хохот студентов.

Глава 18.

Новость о наборе в усиление стражи облетела всю Академию. Она обсуждалась во время перерывов между лекциями, в столовой, в библиотеке... Студенты просто разрывались между обсуждениями фактически уже свершившегося отчисления студентов со старших курсов и предложением управления.

Да и шутка ли. Разом, пятерым студентам из тех, кого причисляли к элите, показали на порог Академии. Все прекрасно понимали, о каких именно нападениях идёт речь. Многие студенты втихаря радовались, что новички так лихо осадили зазнавшихся снобов.

Были и другие мнения. Многих возмущало, что проделки переполошцев, а кто кроме них мог устроить такое в корпусах, остались совершенно безнаказанными. Та же Беллинда с подружками не поленились собрать подписи в пользу наказания студентов нового факультета. Они даже не постеснялись прийти с этой бумажкой к ректору, который и так был задёрган папашами всех мастей.

– Понимаете, студентки, мы не можем никого наказать, так как не знаем, кто в этом виноват. – Объяснял очевидное ректор. – Доказательств вины нет никаких, а всё остальное, это слухи.

– Но как же не знаем? Мы знаем! – возмущалась первая красавица Академии, исключительно по её мнению.

– У вас есть доказательства, неопровержимые улики? – закипал ректор, особенно на фоне доносившегося из приёмной искреннего смеха миссис Квик, не могла она, что ли этих дур спровадить куда?

– Нет, у нас нет никаких улик. – Удивилась Беллинда. – Но мы же знаем, что это они! Вот!

– Вот?! И что? Я, на основании вашего этого "вот", что должен сделать? – взъярился ректор. – Знают они! Да как вы доучились только до старших курсов с такими знаниями? Всё! Достали! Все под переаттестацию пойдёте, полным составом!

Испуганные девицы чуть ли не с визгами вылетели из кабинета ректора, развеселив Малисенту настолько, что она даже не отважилась ещё раз откусить от очередного кусочка восхитительного пирога с вишней.

– Веселитесь, значит? Развлекаетесь? – хмурой тучей ректор навис над столом своего секретаря.

– Ну, как я могу? Какие развлечения? Только переживания о делах Академии. – Ответила миссис Квик, сделав самые честные глаза, какие только была способна изобразить. – А вы пришли именно за тем, чтобы это спросить?

– Нет! За... – ректор окинул взглядом стол секретаря, и наткнувшись на кружку с чаем, выпалил, – Я за чаем!

– Но это моя кружка! – возмутилась Малисента, провожая взглядом, ректора, уносящего её кружку в свой кабинет.

– Ничего страшного, я помою! – донеслось в ответ из кабинета.

Зато вечером ректор сильно удивился, когда на его стол лег приказ о назначении недели промежуточной аттестации для всех курсов, начиная со второго по изученному за период обучения материалу. По всем дисциплинам.

– Это что? – осторожно спросил он своего секретаря.

– Приказ об аттестации, о которой вы говорили юным леди, – с улыбкой ответила миссис Квик.

– Малисента, вы с ума сошли или издеваетесь? – устало сказал ректор.

– Почему это? По идее, и согласно постановлениям магистрата, вы вообще должны подобное развлечение чуть ли не на ежегодной основе устраивать. – Спокойно разъясняла миссис Квик. – Да и студенты будут судорожно вспоминать то, чего и не знали никогда и внепланово проявлять уважение к мастерам и преподавателям. К тому же, вы же понимаете, какое количество студентов пойдет на пересдачу?

– Вы представляете, какое количество родителей пойдет в этот самый кабинет, упрашивать за свое чадо, такое талантливое и неоцененное? – спросил ректор.

– Конечно, понимаю. Вы просто сделайте двухнедельный срок на подготовку и пересдачу результатов платным. – Улыбнулась миссис Квик. – Знаете, скупой должен платить дважды. Пожалели в свое время детишкам ремня выдать, пусть теперь квитанции оплачивают. А академии не помешает аудитории обновить, и библиотека просто уже нуждается в заботе и финансовом вливании. А средств магистрата едва хватает на текущие нужды, не правда ли?

– Миссис Малисента вы... Вы восхитительны! – расплылся в хищной ухмылке Вален Коган.

– Я могу рассчитывать на премию? – приподняла бровь Малисента.

– Вы можете рассчитывать на мою благодарность и признательность. В конце концов, мне восстанавливать благоустройство корпусов чуть ли не во всей Академии. – Тут же свернул разговор ректор.

– Жадина...

– Не правда, мне для вас ничего не жалко! Ого, какие у вас руки холодные! Замёрзли? – участливо поинтересовался Вален. – Может, об меня погреете?

– Ооо! А можно я вот так, в кармашке погрею? – Малисента подняла просящий взгляд на нависавшего над ней ректора.

– Ну вот! Я ей весь жар своего сердца предлагаю, а она всё о кармане! – покачал головой ректор. – И ведь не стесняется!

– Я опасаюсь! Мне уже однажды предлагали погреться при помощи "жара сердца". – Ухмыльнулась Малисента.

– И что?

– А ничего. В конечном итоге, я оказалась бабушкой. Так что я лучше закаляться буду или по старинке, чаем. – Миссис Квик со смехом выпорхнула из кабинета ректора.

Вален Коган проводил женщину тем особым взглядом, который отличал хищника определившегося с добычей.

– Бабушка она! Ну, ничего, не успев побыть отцом, стану дедом! – пробурчал себе под нос ещё один самовыдвиженец, аккуратно поглаживая уже готовый приказ.

В его движениях и взгляде проскальзывало то особое чувство, с каким бывалый финансист просчитывал вложения, сулящие неплохой куш. В собственном ежедневнике ректора появилась пометка "обрадовать поганцев".

Так что, ещё не отошедших от новостей пятницы, студентов ждали уже следующие новости, а ректор все выходные ходил по Академии, хозяйским взглядом осматривая, где нужно будет приложить руки и средства.

Мелькнула в голове мысль, что один корпус у него очень быстро и качественно фактически восстановили из руин. Мысль была настолько привлекательной, что покидать голову совсем не хотела. Нет, самих ребят срывать с учебы и занятий, да ещё и при условии добавившегося патрулирования, он не собирался. А вот те самые механизмы, которые ребята собрали буквально на коленке и успешно использовали на ремонте, можно и попросить. По-хорошему, ребята то отзывчивые.

 А Академия гудела. Самые умные собирались и пытались обмозговать, как привести в порядок общежития. Самые уверенные в себе, думали, как бы и кого бы заставить сделать всё так, чтобы им было комфортно, но при этом не последовать вслед за теми с кого ректор начал "показательные порки". Ведь никто не мог предположить до какой теперь границы ректор готов не замечать шуток и развлечений.

Но всё чаще и громче раздавались голоса, спрашивающие, почему из-за нескольких потерявших грань засранцев, должны расплачиваться студенты всего факультета? Сколько там этих элитных? Пара-тройка десятков на каждый курс?

Среди "элитных" тоже шли обсуждения. Дураков там тоже не было, ну, за редким исключением, и то что ситуация очень неприятная, понимали если не все, то многие.

 С одной стороны ректор это не комендант общежития. Прогибаться под каждую дудку не будет. Если уж он настолько показательно выставил сыночков весьма и весьма влиятельных семей, да ещё с таким обоснованием, значит, уверен в том, что делает. И что там решит та комиссия через десять дней непонятно, а вот то, что ректор для себя уже всё решил, понятно сразу. Даже если, каким-то чудом и при помощи неимоверного количества денег, главы родов всё-таки умудрятся сохранить для своих отпрысков места в Академии, прежним влиянием и свободой на территории учебного заведения они явно обладать не будут. И оказаться на месте недавних товарищей никого не прельщало.

 С другой, ситуация с общежитиями здорово всколыхнула все факультеты. Одно дело, когда под раздачу попадали некоторые из студентов попроще, или когда становились объектами шуток или травли, выдаваемой за развлечения. И совсем другое, если получали сразу и все. Высказывания, почему за скотство и выходки возомнивших о себе богачей, должны расплачиваться все и сразу, лучше всего показывали, что виноватыми считают не переполошцев, а именно их, элиту.

То, что эту необъявленную войну пора сворачивать, становилось очевидным. Вопрос заключался только в том, каким образом это сделать.

 Многие предлагали дождаться, когда первогодки окажутся в ситуации, из которой выбраться без помощи старшекурсников не получится. И в качестве благодарности потребовать прекращения вот всего этого.

– Хм... А мы выпуститься к тому времени ещё не успеем, нет? – задал вопрос Эндрю Парк, брат-близнец почти отчисленного Аарона.

Они были птенцами одного крыла, и уже не раз подтверждали свое право свободно жить среди двуликих, проходя проверки по контролю. Да и у обоих были доноры по договору, которых они меняли раз в год.

– Эндрю прав, ситуация может сложиться ещё не скоро, а решать нужно что-то уже сейчас, – согласился с вампиром оборотень-тигр Морт Донахью. – Иначе все пойдем значки сдавать.

– Слушай, у тебя же кто-то из твоих был в преподавателях? – кто-то из вольготно расположившихся на траве парней задал тигру вопрос.

– Деканом. Мы поэтому традиционно и идём на следствие. Старый Логан его и возглавлял. – Не посчитал нужным скрывать Морт. – Только вряд ли это чем поможет. Тогда факультетов то было всего четыре. Артефакторы и криминалисты шли вместе, это потом артефакторов вообще закрыли, за ненадобностью, а криминалисты стали факультетом экспертизы. Теперь вот и этих, помешанных на своих шестерёнках в отдельный факультет вывели. Да  даже, если бы и можно было воспользоваться, тем что прадед здесь когда-то что-то значил, не факт, что для ректора это было бы значимо. Так что решать вопрос придется самим. Идти с мелюзгой на мировую.

– Да уж, думал, развлечемся...– высказался кто-то из присутствующих.

– Ага, развлекся уже один такой, – хмыкнул Эндрю. – Две недели, как тарелки и полы надраивает. Надо придумать, что мы можем пообещать переполошцам.

– А что тут думать? – высказался Морт. – Вроде все в юридической Академии учимся. Переполошцы никуда не лезли и никого не трогали. Сами первые не задирались. Если вспомнить, то это они две недели удар держат. Надо встретится с тем, кто у них там, на факультете рулит, и заключить договор. Мы не трогаем их, они отменяют свои карательные меры. В исключения по договору включаем гон, тут уж простите, и личные выяснения отношений. Добавим, что если кто из наших чудить начнёт, то мы тоже в стороне не останемся, тряханем неугомонного.

– А если мне там девочка приглянулась? Может, я ухаживать хочу начать? А мне скажут, что это я договор нарушаю. – Нахмурившись, пробурчал широкоплечий брюнет, завязывающий в узел металлический прут ради развлечения, чтоб руки занять во время разговора.

– Итон, вот смотри, – тоном, каким разговаривают с не самыми умными и спокойными двуликими, начал Эндрю. – Если ты аккуратно, заметь, Итон, аккуратно, подхватил девушку на руки, перенес, допустим, через лужу, или таким образом помог подняться по лестнице, а потом поставил на ноги и сказал... Ну, например, что у неё необыкновенно красивые глаза или очаровательная улыбка, то это ухаживания! Это личные отношения, в которые никто не полезет. А вот если ты закинул девушку на плечо и потащил в ближайшую койку со словами что у неё шикарная грудь или задница просто загляденье, то это уже нарушение договора.

– Слушай, кровосос, ты, я смотрю, мозгами решил блеснуть? Так я сейчас устрою! – начал подниматься парень.

– А ну, успокоились! – влез между парнями Морт. – Нашли время мериться! Может вам ещё линейку для точности измерений принести? Как раз к артефакторам сбегаю, попрошу о помощи. Вот поэтому первогодки нас всех и умыли, потому что у них тронь одного, считай всех и каждого задел. А вы только и можете, что друг перед другом петушиться. Надо с остальными обговорить договор между факультетами и идти к переполошцам.

Идея пришлась по душе далеко не всем. Многие и вовсе восприняли её в штыки, но не замечать накипавшего негодования среди студентов собственных факультетов, вынужденных преодолевать тяготы и лишения жизни без привычных благ и удобств, становилось всё сложнее и сложнее. И скрипя сердцем и зубами, господам пришлось соглашаться с условиями договора.

Визит к артефакторам решили назначить на вечер воскресенья, когда все наверняка уже будут в корпусе. Ну а как ещё, размышляли начинающие парламентёры, как раз вечером в воскресенье все вспоминают о заданиях на следующую неделю и начинают готовиться. Вот как раз всех и застанут на месте.

 В принципе, они были правы. В большинстве своём, студенты именно так и жили, хватаясь за конспекты и задания в последний момент. Загвоздка была только в том, что этот набор артефакторов, собрал не просто знающих и способных. На факультет поступили талантливые, увлеченные и очарованные артефакторикой ребята. Они учились не ради сохранения стипендии, и не ради того, что бы родители могли козырнуть обучением ребенка в престижном заведении. Они были практически одержимы удивительной способностью механизмов словно бы оживать, наполняться магией, становиться чем-то большим, чем набором болтов и шестерёнок.

Для них факультет был сбывшейся мечтой. Мастера-артефакторы, приглашенные специально для нового факультета, не смотря на преклонный возраст, полностью разделяли восторги своих студентов, какое уж там отложить на потом.

Да и как можно, когда мысли вновь и вновь возвращаются к чертежу сложной детали или к процессу наполнения сердечника артефакта магической составляющей?

 То же касалось и занятий по другим дисциплинам. Ребятам просто подарили возможность реализовать свою мечту, и они не могли позволить отнять у них этот шанс. А потому и отношение к обучению было более, чем серьезным. К тому же, привыкшие разбираться до детальной точности, ребята ко всем вопросам относились именно так, с особым, вникающим во все тонкости подходом.

Сразу после объявления ректором о наборе в патрули, и после того, как ребята проставили свои подписи на списках, для студентов "Переполоха" начался обратный отсчёт. То, что многие расценили, как очередную навязанную ректором головную боль, ребята восприняли, как особое доверие. А потому началась активная подготовка.

 Мастер Арчи, выслушав студентов, которых он только что оповестил, что он теперь и их декан, и их куратор, признал резонность просьбы и лично взялся за подготовку ребят к патрулированию. Он выяснил у ректора, а потом объяснял ребятам, каким образом будут компоноваться группы, в каком режиме эти группы будут передвигаться, каким образом взаимодействовать. За неделю, конечно, многому не научишь, но основы он собирался вдолбить в головы своих подопечных намертво!

А потому ориентирование в условиях города в темное время суток. Умение переносить увиденное на карте на реальную местность и соотносить ориентиры. Взаимодействие в условиях ограниченного пространства, по факту, как продержаться до прихода подмоги и не пострадать самому. Мастер Арчи Шваргер, уже декан Шваргер, не собирался терять ни одного своего студента.

 А вот два мастера, поселившиеся в корпусе и преподающие для ребят алхимию и паровую механику, узнав о планируемом участии своих студентов в патрулировании, спустились вечером в общую гостиную, спросив у ребят не против ли они того, что и два старика послушают мысли молодых. Молодые не только не были против, но и искренне обрадовались, в надежде на совет более опытных мастеров. Совет себя ждать не заставил.

– Вы говорите всё правильно, – начал Матиуш Квер, мастер-алхимик. – Но упускаете из виду, что время у вас на подготовку очень сильно ограничено. Всего неделя. Это не срок, это так, блошкины слёзы. Поэтому, вам нужно определить свои сильные стороны и использовать их, постепенно выравнивая и остальные навыки и умения. Вот, например, вы, Ирвин, что можете противопоставить напавшему на вас двуликому?

– Ну, если я готов к нападению, а во время патрулирования, ведь мы об этом, я буду его ожидать всё время, я воспользуюсь заготовками...

– Ваш патронташ! Я правильно понимаю? Тот интересный ремень с запаянными колбами, который вы в последнее время снимаете только в корпусе? – улыбался догадливому студенту мастер. – А вот скажите, Ирвин, а ваши девушки могут воспользоваться вашими задумками? Ведь не обязательно иметь тридцать составов на все случаи жизни. Достаточно десятка, но верных. И хоть я и не люблю этого определения, но тут тот случай, когда без него не обойтись. Надёжность и универсальность. За неделю, вы вполне можете подготовить ремни-патронташи, составить список необходимых составов и отработать умение ими пользоваться в любых условиях. А ещё, что немаловажно,  подготовить средства защиты самих себя от своих же изобретений.

– А ещё, за неделю вы можете каждый сам для себя определить, что у вас получается лучше всего из того, что может пригодиться в патрулях, и усилить эффект за счёт использования механизма! – поддержал коллегу мастер по паровой механике Кельвин Барг. – И отработать взаимодействие.

Обсуждения прервались из-за сигнала, оповещающего, что кто-то хочет попасть в корпус. Из преподавательского общежития поспешил мастер Свельд Поланок, преподаватель магической кинематики.