Текст книги "Сцены страсти"
Автор книги: Дина Джеймс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 24 страниц)
Сцена девятая
– Вот что мы планируем сделать. Джордж будет изображать Хикори Джо Магрудера. Шрив оденется в кавалерийскую форму и будет нести штандарт. А я надену форму моего отца. Мы все трое спустимся с перевала в долину. Единственное, что вам надо будет сделать, это узнать нас, когда мы приблизимся. – Миранда обвела взглядом присутствующих.
– Вы должны будете подать нам сигнал, когда он начнет говорить речь, особенно, когда он начнет перечислять имена, – сказал Шрив. – В этот момент кто-нибудь должен достать платок и вытереть лицо. Я достану подзорную трубу и наведу ее на платформу.
– Это могу сделать я, – предложил Брат Белого Волка.
– Виктор! – воскликнула Рейчел. – Ты же обещал.
– Я не считаю это помощью, – возразил он. – Просто достать из кармана платок не одно и то же, что участвовать в маскараде.
– Это сделаю я, – предложила Рут. – Никто не подумает ничего дурного, если женщина достанет белый платок и начнет обмахиваться им. Я буду сидеть на возвышении над головами присутствующих. Вы без труда увидите меня.
– Помните, что очень важно выбрать момент. Дайте ему время назвать имена Френсиса Драммонда и Джо Магрудера и рассказать всем о том, кто они такие, – наставлял ее Шрив. – Я надеюсь, он включил эти сведения в свою речь. – Он недовольно посмотрел на Миранду. – Сможем ли мы сыграть убедительно? Мы даже не знаем, какие реплики включены в сценарий?
Она засмеялась над его режиссерским подходом. Стремление Шрива к совершенству взяло верх, и он подошел к осуществлению плана с профессиональной тщательностью, что вселило в Миранду надежду на успех.
Он обвел взглядом всех членов группы.
– Если я правильно понял, то в толпе будут, в основном, молодые люди. Не многие из них помнят солдат, которое защищали форт Галлатин. Значит, будет нелегко привлечь их внимание. Помните: мы должны ввести в заблуждение всю толпу.
– Я послушаю сегодня его речь и выскажу ему свои пожелания, – предложила Рут.
– Хорошо. – Шрив посмотрел на Миранду. – Мне надо что-нибудь записать? – Она покачала головой. Тогда он обратился к остальным. – Не забудьте прокричать ваши реплики, как я вам велел. Повторите их два-три раза громким, четким голосом, и чем ниже, тем лучше. Не срывайтесь на высокие ноты.
– Это отвратительно, – вмешалась Рейчел. Он проигнорировал ее слова.
– Произносите каждый слог четко и делайте паузу между словами. Даже если вам придется изобразить волнение, ваш голос должен быть ясным как кристалл. После первой реплики публика зашумит. Они начнут перешептываться, оглядываться, вытягивать шеи, чтобы разглядеть, на что вы указываете. Им будет трудно вас расслышать, и очень важно, чтобы Уэстфолл поверил, что все нас узнали. Он должен быть вовлечен в общий ажиотаж.
– Это самое отвратительное, что мне приходилось слышать, – опять заявила Рейчел. – Вы руководите всеми, будто ставите пьесу.
– Именно так, моя дорогая, – ответил он, одарив ее своей самой обворожительной улыбкой. – Искусство никогда, никогда не должно имитировать жизнь. Жизнь – штука запутанная и некрасивая. В ней отсутствует чувство ритма. Поэтому зачастую плохой исход событий закономерен. Но когда режиссура хорошая, каждый чувствует цель и свое место. И публика видит все как на ладони.
– Вы собираетесь обмануть ее.
– Если он невиновен, тогда он будет так же изумлен, как остальная публика, и вы потом весело посмеетесь, – сказала ей Миранда. – И у тебя появится реальный повод больше никогда не разговаривать со мной.
– Если он пострадает, я клянусь, ты за это поплатишься. – Голос Рейчел дрожал от негодования.
– А как насчет тех людей в театре? Кто-то сломал себе ноги, кто-то обгорел, а некоторых просто затоптали. К тому же все они были перепуганы до смерти.
– Он не имел к этому никакого отношения. Он был за тысячу миль от театра, в Вашингтоне.
Сестры с неприязнью посмотрели друг на друга.
Адольф бросил взгляд на Голубое Солнце на Снегу. Она кивнула.
– Я тоже хочу приложить к этому руку, – заявил Адольф. – Я слышал, как вы говорили о костюмах и репликах. Я не могу сделать многого, но у меня есть конь, которым вы можете воспользоваться. Я хотел сказать, зачем вам брать лошадь напрокат, когда вы можете иметь настоящего боевого коня.
Миранда вопросительно посмотрела на него.
– Настоящего? Кавалерийского скакуна?
– Верно, но не просто кавалерийского, а того самого. Ты можешь сесть на коня своего отца.
Холодок пробежал по спине Миранды.
– Веллингтон? Но он вернулся раненым. Я думала, он умер.
Линдхауэр усмехнулся, радуясь моменту всеобщего удивления.
– Ветеринар вытащил у него стрелу, но все сказали, что плечо у него не заживет и решили его пристрелить. Пристрелить не только лучшего скакуна в Вайоминге, но и коня Френсиса! Я этого не мог вынести. – Адольф взглянул на Рут, глаза которой наполнились слезами. – Я выкупил его. И знаете что? Он выздоровел. Так что если он вам нужен, вы можете его взять.
Миранда обняла старика.
– Великолепно. Он дополнит мой образ. – Она повернулась к Шриву. – Никто, хоть раз видевший Веллингтона, уже не мог забыть его. Великолепный гнедой жеребец с длинной черной гривой и таким же черным хвостом и тремя черными ногами. А правая передняя нога от копыта до колена была белой. Папа говорил, что он будто наступил в снег. Веллингтон. Теперь я знаю, что все делаю правильно.
– Я ухожу.
Виктор схватил Рейчел за руку и заставил ее повернуться к нему лицом.
– Это спектакль твоей сестры. Не кажется ли тебе, что ты могла бы позволить ей сыграть его?
– Нет. Это не справедливо. Вы все на ее стороне и против него. Даже ты. Особенно ты. А я подумала… – Она попыталась вырваться из его рук. – Отпусти меня.
– Подожди. Что ты подумала, Рейчел?
– Ничего. – Она покачала головой, потом дерзко взглянула на него. – Я подумала, что ты любишь меня.
Он тяжело вздохнул – даже в гневе она оставалась прекрасной.
– Я в самом деле люблю тебя. Я не могу на тебе жениться, но я действительно люблю тебя.
Она прижалась к нему и подставила губы для поцелуя. Он не мог удержаться и начал ласкать ее нежные юные губы, проклиная себя за слабость и за бурные страсти, проснувшиеся в нем.
– Почему ты не можешь на мне жениться? – наконец спросила она.
– Ты, конечно, должна была задать этот вопрос, но ты, наверное, единственная, кто стал бы его задавать. Ты же видела мою мать.
– Голубое Солнце на Снегу? Конечно, видела.
– Она из племени северных шайенов. Она даже не так называемая «принцесса» или «дочь шамана», за кого выдают белые мужчины своих скво, которых они завлекли к себе в постель. Она обыкновенная женщина. Красивая, гордая, умная. Но она – индианка.
– И ты думаешь, что из-за того, что твоя мать индианка, люди будут презирать тебя?
Он невесело усмехнулся.
– Я не думаю. Я знаю. Ты еще ничего не знаешь о таких вещах, не понимаешь ту ненависть, которую многие люди здесь – и в других местах – испытывают по отношению к индейцам. Я изменил свое имя на Виктора Вулфа, чтобы люди в Вайоминге не связывали меня с моим отцом. Он известный человек. Им восхищаются за то, что он богат, и добился этого богатства честным путем.
– Это очень благородно с твоей стороны, что ты захотел всего добиться сам.
Ее наивность поразила его.
– Это не благородство. Вовсе нет. Многие люди с неприязнью относятся к моему отцу не только потому, что он добился такого успеха в бизнесе, но и потому, что он хорошо обращается со своей женой. Я фактически отказался от своих родителей, потому что боялся, что мои родственные связи могут лишить меня шанса быть избранным в правительство.
– Я этому не верю. Ты не мог так поступить. – Ее глаза светились любовью и верой.
– Мог. Я это сделал, а потом рассказал отцу и объяснил, почему я так поступил. Ему не понравился мой обман, но он понял меня. – Он взял ее лицо в свои ладони и крепко поцеловал. – Я честен с самим собой. Влиятельные люди в этом штате и в столице говорят, что хороший индеец – это мертвый индеец. Генералы хотят истребить их как заразу. У меня не будет ни малейшего шанса, если я признаюсь в своем происхождении.
– Эти люди заблуждаются.
– Твой отчим – один из них. Она вздрогнула.
– Тогда он тоже заблуждается.
– Возможно. Возможно, нет. Войны идут так долго, что уже никто не знает, кого обвинять в них. Белые убивают индейцев, но индейцы тоже убивают белых. На каждого индейца, который может рассказать о насилии и убийстве, есть белый, который рассказывает такую же историю. – Он глубоко вздохнул. – На каждую историю о Круке или Безумной Лошади, есть история о Блэке Кеттле или Кастере.[44]44
Имеются в виду вожди индейских племен и генералы американской армии, воевавшие с ними.
[Закрыть]
Она сжала его руку в своих руках.
– Мне все это безразлично. Послушай, почему бы нам не пожениться и не уехать в Чикаго? Это замечательный город. Ты мог бы открыть там магазин и…
Он приложил палец к ее губам.
– Я хочу помочь моему народу. Белым и индейцам. В Техасе есть великий вождь по имени Куана Паркер, который уже это делает. Его мать была белой женщиной, а отец – из племени команчей.
– Тогда мы вместе будем помогать им. Я стану самой лучшей женой для тебя. Я видела, как моя мать выполняла роль хозяйки дома для друзей моего отчима.
– Нет, ты не можешь выйти за меня замуж. Потому что тебя тоже возненавидят, если узнают, что я – полукровка. Они будет презирать тебя и плевать тебе вслед. Они будут считать, что ты замарала себя, прикасаясь к моим губам или моей руке. – От напряжения пот выступил у него на лбу.
– Я люблю тебя, – настаивала она. – Мне безразлично, что подумают другие.
Он покачал головой.
– Это сейчас тебе безразлично. Но ты перестанешь так считать, как только люди начнут проявлять жестокость по отношению к тебе. К тому же ты еще ходишь в школу.
– Я скоро ее закончу. Виктор улыбнулся.
– Рейчел, это именно то, что я хочу от тебя. Я хочу, чтобы послезавтра ты вернулась в Чикаго. Когда ты закончишь школу, твоя мать введет тебя в общество и там ты встретишь достойного молодого человека, выйдешь замуж и будешь жить нормально, без лишних волнений.
– Если бы ты меня любил, ты бы сам хотел жениться на мне.
– Именно потому, что я люблю тебя, я и не хочу на тебе жениться. – Он обнял ее. – А сейчас будь умницей и забудь о том, чтобы найти своего отчима и предупредить его.
– Моя сестра…
Он сложил руки на груди как настоящий индеец. Черты его лица стали суровыми, голос окреп. Он больше не был Виктором Вулфом, а превратился Брата Белого Волка.
– Нога твой сестры вступила на эту тропу семнадцать лет назад. Она была всего лишь тринадцатилетней девочкой, когда была вынуждена стать воином.
Рейчел уронила руки и отступила назад, вздрогнув от торжественности его слов.
– Если бы ты была мальчиком, то боевая дубинка перешла бы в твои руки. Но ты родилась девочкой, и она сохранила оружие. Путь был долгим и извилистым, но он вел только сюда. Когда генерал встретится с ней, его невиновность или его вина станут явными. Что бы он ни сказал, это освободит ее.
С болью в сердце он следил, как выражение любви исчезло с ее лица, сменившись выражением сомнения и страха. Она попятилась от него, потом повернулась и бросилась в дом.
Миранда взглянула на себя в зеркало, потом внимательно посмотрела на фотографию отца. Несмотря на голубую форму с капитанскими нашивками, она была совершенно не похожа на него. Вероятно, она совсем забыла, как он выглядит.
Сейчас она была похожа на школьницу, одетую для любительского спектакля. Она и чувствовала себя такой. От волнения ее руки были холодными и потными. Она тяжело вздохнула. Скверней всего, что я рожден восстановить его.
Она знала, что в это же самое время Бенджамин Уэстфолл переодевается к празднику. Мать сказала ей, что по этому случаю он заказал себе новую форму с генеральскими звездами. Кто-нибудь, без сомнения, помог ему надеть золотой кушак и саблю. Вздохнув, Миранда опустилась на стул.
В комнату вошла Ада и тихо закрыла за собой дверь.
– Бог мой, дорогая, ты уже оделась. А я пришла, чтобы помочь тебе.
– Я так нервничаю, что больше не могу ждать. – Голос Миранды звучал резко и взволнованно.
Проницательный взгляд Ады встретился в зеркале с ее взглядом.
– Еще не поздно от всего отказаться. Мы ведь не продавали билеты на этот спектакль. Публика в передних рядах не будет кричать и топать ногами. Только скажи слово – и мы вчетвером сядем в повозку и отправимся в Капер. И насколько я понимаю, кое-кто из присутствующих на празднике только вздохнет с облегчением.
Миранда уронила голову на руки.
– Я не имею права. Нет, Ада. Но все это так нелегко.
Костюмерша обняла ее и прижалась щекой к ее макушке.
– Любое важное дело не бывает легким. Позади них открылась дверь. Вошел Шрив.
– Что вы думаете по этому поводу? – спросил он, повертевшись перед ними. – У Линдхауэра нашелся только синий мундир.
Брюки с желтой полосой мне не подошли. Вы думаете, кто-нибудь это заметит? Миранда обернулась.
– Я думаю, так сойдет.
– Терпеть не могу, когда в костюме что-то не в порядке. Тогда все выглядит, как детский любительский спектакль.
Миранда усмехнулась.
– Я тоже подумала, что похожа на школьницу, играющую мужскую роль в любительском спектакле. Адольф нашел штандарт?
– Нет. Нам пришлось делать его в последнюю минуту. Голубое Солнце на Снегу сшила его, а мы нарисовали на нем цифру «2». Опять все наспех. Слава Богу, нам придется только раз выступить с ним.
Ворчливые жалобы Шрива как ни что другое успокоили Миранду. Все выглядело как еще один спектакль. Шрив был в своей стихии, беспокоясь о мелких деталях, которые никого на свете не волновали, а главное были безразличны публике. Она повернулась к зеркалу и мрачно улыбнулась. А Ада принялась закалывать на макушке ее светлые волосы.
Потом она наложила темный грим, приклеила точно такие же усы и более густые брови, какие были у ее отца. По мере того, как Ада работала, время от времени сверяясь с фотографией, Миранда видела, как исчезало ее собственное лицо. Наконец Ада взяла широкополую кожаную форменную шляпу и надела на голову Миранде.
Шрив смотрел на отражение в зеркале.
– Поразительно, Ада. Ты превзошла себя. Я уверен, что его собственная мать не обнаружила бы разницу.
– Спасибо, Ада. – Миранда встала. Сабля звякнула, зацепившись на ножку стула. Миранда споткнулась и с чувством выругалась.
Шрив протянул руку и поддержал ее. Обеспокоенный, он заглянул ей в глаза.
– Ты не передумала?
– Нет.
– Тогда идем. Внизу тебя ждет сюрприз. Ты увидишь Джорджа в куртке из буйволиной кожи, меховой шапке и с бородой. Если он не упал в обморок от жары, то напутает тебя до смерти.
– Господа, и вы, милые дамы, кто проделал такой большой путь, чтобы почтить память этих храбрых и благородных людей, я приветствую вас на месте прежнего форта Галлатин. – Бенджамин Уэстфолл сделал широкий жест рукой. – Знаменательно, что мы вспоминаем их в этот день, четвертого июля 1883 года. Они погибли за благородное дело нашей великой страны. Они погибли, защищая жизни поселенцев, таких же, как вы, которые прибыли сюда, чтобы осваивать эту землю.
– Боже, я больше не выдержу. – Джордж Уиндом стянул с плеч куртку из буйволовой кожи и спустил ее на круп коня. – Я сейчас грохнусь в обморок или откажусь от участия в этом мероприятии.
– Жаль, что у нас нет горна, – пожаловался Шрив. Он сидел, прислонившись к валуну, и через подзорную трубу смотрел с перевала вниз на происходящее у памятника. – Горн сделал бы наш выход более впечатляющим. Или хотя бы барабан. Да, барабан. Медленная, погребальная дробь. Р-ра-та-там. Р-ра-та-там. Что бы думаешь по поводу барабана, Миранда? Знаешь, наш выход был бы более эффектным, если бы у нас было больше времени на подготовку.
Жаркое солнце освещало три фигуры на перевале. Горячий, сухой ветер дул среди голых скал. Ни ящерицы, ни суслика не было видно на каменистой земле перевала Лодж-Трейл.
Миранда не ответила. Она не слышала жалоб Джорджа и сожалений Шрива. Она не видела миражей, поднимавшихся от разогретых солнцем скал. Она не чувствовала жары.
Ее рука, холодная как лед, лежала на кобуре пистолета. Миранда вспоминала счастливые сцены детства. Мысленно она видела своего отца таким, каким помнила его. Ей казалось, что она снова ощущает его сильные руки, как тогда, когда он поднимал ее, чтобы поцеловать. Потом будто наяву ей послышались крики сиу, нападавших на ее отца, когда он отбивался, прикрывая отход своих людей. И наконец, она вспомнила его обезображенное тело, найденное ею в холодной комнате.
Она энергично затрясла головой, когда эта картина стала чересчур наглядной.
– Миранда. Миранда! – Шрив с беспокойством взглянул на нее, едва не уронив подзорную трубу. – Ты уверена, что хочешь продолжать задуманное?
Она слабо кивнула. Она видела, что происходило в долине. Сотни лошадей и повозок разного типа собралось вокруг памятника. Большинство их владельцев спешились и сгрудились у платформы, хотя многие остались под тентами, скрываясь от палящего солнца. Если бы кто-то случайно взглянул в ее сторону, то ее кожаная форменная шляпа показалась бы издали еще одним валуном.
Ее отчим находился слишком далеко, чтобы даже сильный ветер мог донести до нее его слова. Он был крошечной фигуркой вдалеке, которая изредка жестикулировала. Она видела рядом с ним свою мать. Адольф Линдхауэр и Брат Белого Волка тоже были там среди почетных гостей и уважаемых граждан. Голубое Солнце на Снегу, без сомнения, была в повозке Линдхауэра вместе с сердитой Рейчел.
Миранда смотрела вниз отсутствующим взглядом. Она не расслышала бы слова Уэстфолла, даже если бы стояла рядом с платформой. У нее в ушах звучали странные слова на языке, который она не могла понять. Души воинов сиу и американских солдат кружили в воздухе.
Она поежилась. Они находились совсем рядом от того места, где погиб ее отец, там, куда отступили оставшиеся в живых и отстреливались, отстреливались, пока у них не кончились патроны.
Может быть, это произошло на этом самом месте. Она бросила быстрый испуганный взгляд по сторонам. У нее в ушах звучали крики, проклятия, мольбы. Победные крики воинов сиу, которые объезжали это место, добивая раненых, снимая скальпы, калеча тела врагов…
– Все по местам. Твоя мать обмахивается платком. – Шрив спрыгнул с камня и вскочил в седло. Он поднял штандарт Второго кавалерийского полка. – Занавес поднимается.
Джордж натянул на себя куртку.
Миранда наклонилась в седле.
– Веллингтон. – Она потрепала коня по шее. – Пора остановить его.
Черные уши коня задвигались. Жеребец натянул поводья и начал спускаться по склону, потом на минуту остановился. Внизу в долине на флагштоке развевался флаг, памятник устремлялся вверх к безоблачному небу – груда камней, под которой не было тел.
Только имена погибших.
– «Так разве это, – пробормотала Миранда, – не прямой мой долг с ним рассчитаться этою рукою…»[45]45
У. Шекспир «Гамлет», пер. Б. Пастернака.
[Закрыть]
Рут почувствовала, что у нее остановилось сердце. Холод пронизал ее с головы до пят, когда на перевале появился всадник. Даже зная, что перед ней – Миранда, она с трудом могла поверить, что видит не Френсиса.
Она заметила, как напрягся сидевший рядом с ней Брат Белого Волка. Адольф Линдхауэр пробормотал что-то себе под нос.
Затем рядом с первым всадником появился кавалерист со штандартом полка, а рядом с ним фигура, похожая на огромного медведя гризли верхом на лошади. Веллингтон устремился вниз по склону, два других всадника следовали за ним плечом к плечу.
– Рядовой Уильям Киркендолл, рядовой Мэтью Джонсон, рядовой…
Голос генерала Уэстфолла продолжал звучать. Он не поднимал глаз от списка погибших и не видел всадников, приближавшихся с перевала.
Пыль летела из-под копыт Веллингтона. Его не нужно было подгонять ни шпорами, ни окриком; он сам бежал бодрой рысью. Несмотря на свой преклонный возраст, он был в прекрасной форме.
Горящие глаза Миранды пристально смотрели вперед на собравшуюся толпу. Голоса у нее в ушах смолкли, но это было молчание охотника, ждущего свою жертву.
Трое всадников приблизились к кольцу повозок. Миранда видела, как ее мать встала со своего места.
– Френсис! Боже мой! Френсис!
Голос генерала сорвался. Он в изумлении посмотрел на свою жену, а потом в ту сторону, куда смотрела она.
Адольф Линдхауэр тоже поднялся на ноги.
– Хикори Джо. Хикори Джо Магрудер. Будь я проклят!
– Что там происходит?
– Это часть праздника?
– Откуда они появились?
– Что это значит?
Толпа, как и предсказывал Шрив, заволновалась и начала оглядываться, чтобы лучше разглядеть происходящее.
– Френсис! – опять вскрикнула Рут. – Френсис! – Она прижала руку к губам. Шрив расслышал искреннее волнение в ее голосе. Миранда опять это сделала, подумал он. Она так глубоко прониклась своей ролью, что совершенно потеряла чувство самой себя. Взглянув искоса на нее, он мысленно отметил, что надо будет позднее сделать ей внушение.
Ее вид лишил бы его голоса, если бы ему сейчас пришлось говорить. Сходство Миранды с фотографией Френсиса Драммонда было поразительным. Ада, как гример, без сомнения, превзошла саму себя.
В тот же самый момент ее лицо увидел Уэстфолл. Список имен и текст речи выпал у него из рук. Он шагнул к краю платформы. Его руки вцепились в железное ограждение. Красно-бело-синие флажки затрепетали.
– Кто вы?
Толпа шумела и гудела, люди вытягивали шеи, чтобы увидеть, что происходит.
Веллингтон замедлил шаг, но продолжал нести Миранду вперед то прямо, то огибая повозку или фургон. Во время движения всадник был виден то в профиль, то опять в фас.
– Френсис Драммонд! – закричал Адольф Линдхауэр. – Черт возьми!
Перед платформой всего в нескольких футах от Уэстфолла Миранда остановила Веллингтона. Внезапно установилась полная тишина, будто толпа почувствовала важность встречи этих двоих.
– Ты же мертв, – глухо произнес Уэстфолл. – Ты мертв! – повторил он громче.
Миранда ничего не ответила. Ее голубые глаза, глаза Френсиса Драммонда, сверкали из-под форменной шляпы. Она медленно подняла правую руку. Ее указательный палец нацелился на Бенджамина Уэстфолла.
– Нет. – Он резко замотал головой, и его седая борода затряслась. Казалось, он помешался от страха. – Ты мертв! Я послал тебя на задание. Ты не должен был вернуться. Я позаботился об этом. – Он бросил взволнованный взгляд через плечо на свою жену. Ее взгляд был прикован к фигуре всадника.
– Френсис. – прошептала она и протянула к нему руки. – Френсис, муж мой.
– Нет! – Крик боли вырвался из горла Уэстфолла. Он бросился к жене. – Нет. Ты моя. Я не мог заполучить тебя иным способом. Я убил его ради тебя. Ты моя. Я убил его.
В глубине фургона Линдхауэра Рейчел закрыла лицо руками. Голубое Солнце на Снегу сочувственно обняла девушку за плечи.
Уэстфолл вновь обернулся к фигурам трех всадников, стоявших перед ним.
– Вы мертвы! – закричал он. – Вы все мертвы!
Откуда-то из самого сердца Миранды вырвались слова. Ее голос вдруг стал резким и глубоким; это был не мужской голос, но и не женский.
– Ты убил нас.
– На этот раз осечки не будет, – воскликнул Уэстфолл. – Вы никогда больше не будете преследовать меня. Я давно усвоил, что самые важные дела я должен делать сам. – Он похлопал рукой по кобуре и вытащил старый пистолет. Его рука дрожала так сильно, что ему, казалось, потребовалась вечность, чтобы поднять оружие.
Женщины завизжали. Толпа бросилась в стороны, спасаясь от шальной пули. Шрив и Джордж соскочили с лошадей. (Хороший актер всегда знает, когда надо уйти со сцены.)
Миранда вытащила из кобуры свой револьвер. Она медленно подняла свой «смит-вессон», который для этой цели купила в Чикаго. Темные глаза Уэстфолла не отрываясь смотрели на нее.
Она увидела, как он борется с волнением и дрожит. Он то открывал рот, то закрывал его словно вытащенная на берег рыба. Наконец, придерживая свой старый армейский «кольт» левой рукой, он навел его на Миранду.
– Берегись, Миранда! – крикнул Шрив. Она нажала на курок. Отдача пистолета была сильной, ствол рванулся вверх, но пуля уже успела вылететь из него. Уэстфолл принял ее прямо в грудь. Раскинув руки, он упал навзничь, ломая стулья, стоявшие сзади на платформе, и свалился на землю.
Раздались громкие крики. Внезапно Шрив оказался рядом с Мирандой и развернул ее коня.
– Беги отсюда, – приказал он, – пока они еще не поняли, что произошло.
Оцепенение прошло. Она почувствовала, как какая-то завеса упала с ее глаз. Будто сквозь омытое водой стекло она ясно увидела Шрива.
– Шрив, я люблю тебя.
Он улыбнулся ей знакомой улыбкой. Улыбкой Ромео.
– Я тоже люблю тебя.
– Встретимся в Новом Орлеане.
– Пусть это будет Новый Орлеан.
Она наклонилась в седле. Ее губы на короткий миг прижались к его губам. Потом, впервые за этот день, она пришпорила Веллингтона. Огромный конь рванулся вперед, набирая скорость, огибая повозки и испуганную толпу, и устремился к горизонту.
