Текст книги "Сцены страсти"
Автор книги: Дина Джеймс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)
Сцена двенадцатая
– Бедняжка моя. – Наклонившись над ванной, Ада начала намыливать Миранде голову. – Сколько же тебе пришлось всего вынести.
Миранда не ответила. За столом она смогла проглотить лишь несколько кусочков бифштекса с картошкой, которые Джордж самолично принес ей из столовой. Даже сейчас ее измученный желудок угрожал исторгнуть все обратно. Миранду бросало то в жар, то в холод. В ушах у нее гудело, виски страшно ломило.
Она закрыла глаза и попыталась сосредоточиться. Шрив ждал, что вечером она выйдет на сцену. Он повторил это несколько раз. Они решили сбрить ей брови и нарисовать их по-другому, ярче накрасить губы, наложить более густой грим и с помощью накладок увеличить грудь и бедра. На случай если кто-нибудь решит зайти за кулисы, чтобы навести о ней справки, они наняли девушку с длинными белокурыми волосами, слегка похожую на Миранду, которая должна была находиться в ее гримерной. Ее собирались одеть в такой же костюм, как у Миранды, и представлять всем как Миранду.
Когда Ада поведала Миранде об этом плане, девушка начала нервничать, опасаясь, что из этого ничего не получится.
Теперь она должна взять себя в руки. Просто обязана. Она не может подвести своих друзей. Они так заботились о ней, спасали ее. Она не сомневалась, что обязана им своей жизнью.
– …тебе повезло, что ты работаешь у Шриви. Ты, может быть, так не думаешь, потому что он кажется тебе таким эгоистичным. Кричит как демон и капризен как принц, когда дело касается театра, но его эгоизм вполне понятен и идет только на пользу дела. Чтобы получить то, что он хочет, он готов драться как тигр…
Под бормотание Ады Миранда почти задремала. А потом, когда Ада вытирала ее тело полотенцем и надевала на нее ночную сорочку, она молча стояла перед ней как беспомощный ребенок.
– Сейчас забирайся в кровать и постарайся заснуть, детка.
– А утренний спектакль…
– Ты не можешь в нем участвовать. Миранда протестующе замотала головой.
Боль заставила ее пошатнуться и прижать руки к вискам.
– Видишь. Что я тебе говорила?
– Я должна выступать. Шрив…
– Он сам велел мне уложить тебя в постель. Я разбужу тебя перед вечерним спектаклем. Тогда вы с ним все и обсудите. – Нежные руки подвели ее к постели. Миранда опустилась на мягкий матрас, и Ада укрыла ее одеялом до самого подбородка. Не успела Ада вернуться к ванне, чтобы вылить воду и все убрать, как девушка уже заснула.
– Вот ваши деньги, Бледсоу. И рекомендательное письмо на случай, если оно вам потребуется. Вы отлично поработали. – Уэстфолл протянул ему конверт.
Паркер Бледсоу спокойно посмотрел на него и покачал головой.
– Видите ли, сэр, я не могу взять эти деньги.
Полковник удивленно взглянул на него.
– Не можете взять?
– Не могу, сэр. По правилам нашего бюро я не могу брать деньги за расследование, которое привело к преступным действиям.
Уэстфолл нахмурил брови и спрятал конверт.
– Что вы хотите этим сказать?
Бледсоу поднял крышку коробки для сигар на письменном столе Уэстфолла и выбрал себе одну. Зажав сигару между указательным и средним пальцами, он смерил взглядом своего клиента.
– Полковник Уэстфолл, вы прекрасно знаете, что я имел в виду. Вы забрали девушку и упрятали ее в исправительный дом без суда и следствия. Она не получила никакого решения суда. Это незаконно.
У полковника нервно задергалась щека.
– Вы ошибаетесь, мистер Бледсоу. Я ее законный опекун. Она вела распутный образ жизни. Вы сами видели ее на сцене. Пресса могла пронюхать о слушании дела в суде. Это могло причинить семье большие неприятности. – Он посмотрел на Бледсоу, стараясь понять, какое действие возымели его слова. Выражение лица сыщика оставалось невозмутимым. – Я просто определил ее в исправительный дом для ее же собственного блага. – Он опять достал конверт. – В этом нет ничего незаконного. Возьмите это, и вы свободны.
Паркер Бледсоу не двинулся с места.
– Нет, есть, сэр. Это ведь был не частный санаторий. Только в этом случае вы имели бы право поступить так, как вы поступили. Но здесь случай совершенно другой. Это исправительное заведение принадлежит городу и подчиняется муниципальным законам. Чтобы кого-то направить туда, должно состояться судебное разбирательство.
– Но те девушки, которые там находились, не были…
– Этого я не знаю, сэр. Я знаю только то, что требует закон. А вы его нарушили.
– Но послушайте…
– Если мне придется давать отчет своему начальству, я буду вынужден рассказать правду. Правила нашего бюро предписывают, что я не только должен отказаться от гонорара, но еще и обязан поставить в известность представителей закона. Мы проведем совместное расследование…
– Расследование? – Лицо Уэстфолла не выдало его страха, но внутри у него появился неприятный холодок. Когда же все это кончится?
– Верно. Таков закон.
Уэстфолл откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Его мысли метались как мыши в мышеловке. Он лихорадочно искал выход. В комнате громко тикали часы.
– Но с другой стороны, – продолжал Бледсоу с чуть заметным волнением в голосе, – поработав дополнительно, я мог бы составить отчет, который удовлетворил бы мое начальство.
Уэстфолл расслабился. Холод в груди исчез. Проклятый шантажист.
– Сколько времени займет ваша дополнительная работа?
– Дней десять, я думаю, будет вполне достаточно.
– Понимаю.
– Я буду работать сверхурочно, так что оплата должна быть в двойном размере.
– Конечно. – Уэстфолл осторожно положил конверт на стол. – Допустим, я выдам вам чек, который вы представите своему бюро. И выпишу еще один авансом – за услуги, которые вы мне окажете. Это вас удовлетворяет?
Бледсоу улыбнулся. Он отвел взгляд, обнаружив, что держит в руке незажженную сигару.
– Это покроет все расходы.
Пока Уэстфолл выписывал чек, Паркер Бледсоу зажег спичку, потом не спеша раскурил сигару и выпустил кольцо дыма в потолок.
– Пожалуйста, – спокойно сказал Уэстфолл.
Усмехнувшись, Бледсоу взял оба конверта. Сунув их во внутренний карман сюртука, он надел шляпу.
– Мне доставило удовольствие работать на вас, сэр. Если вам вновь потребуются мои услуги, дайте мне знать.
– Не беспокойтесь. – Уэстфолл проводил его до двери. – Я свяжусь с вами.
Бледсоу покинул свою контору поздно вечером. Конверт с его гонораром вместе со вторым чеком лежал у него в кармане. Он был доволен собой, доволен проделанной работой. Бенджамин Уэстфолл отреагировал на его заявление как настоящий джентльмен. Как армейский офицер, привыкший командовать, он мог бы в гневе совершить какой-нибудь непредсказуемый поступок. Бледсоу рисковал и испытал огромное облегчение, когда полковник вручил ему чек.
Хорошие манеры всегда облегчают ведение любых дел. Если человек попался, то уж он попался. У воспитанных людей хватает ума смириться со своим поражением, понимая, что они несут ответственность за собственные поступки, а потом забывают о случившемся. Бледсоу вовсе не волновала судьба девушки, порученной «нежным» заботам миссис Мортимер. Она, без сомнения, заслужила то, что получила. Пройдет несколько лет – и она выйдет оттуда печальной, но умудренной опытом женщиной.
Бледсоу прошел мимо уличного фонаря, свернул за угол и вышел на темную боковую улицу. Его гостиница находилась всего в двух кварталах отсюда. Он уже предвкушал стаканчик виски перед ужином.
Позади он услышал топот копыт. Он бросил взгляд через плечо. Из-за угла выехал одинокий всадник. Широкополая шляпа бросала тень на его лицо.
Бледсоу не обратил на него особого внимания. Он был голоден; ночной воздух пробирал его до костей. Он поднял воротник и прибавил шагу.
Всадник пустил лошадь галопом. В конце улицы он уже мчался во весь опор; подковы высекали на мостовой искры. Бледсоу остановился, чтобы пропустить всадника, а когда он оглянулся, тот неожиданно выхватил из ножен кавалерийскую саблю и клинок сверкнул в свете фонаря. Раздался глухой удар – и голова Паркера Бледсоу отделилась от тела.
Лошадь промчалась дальше по улице. Всадник повернул ее и поскакал назад. Возле тела он остановился; кровь все еще текла по булыжникам мостовой. Убедившись, что улица была по-прежнему пустынна, всадник спешился и наклонился над трупом. Из правого кармана Бледсоу он достал два конверта, а из левого – маленький блокнот, куда сыщик заносил свои заметки по поводу проделанной работы, затем он тщательно вытер саблю о брюки убитого.
Вскочив в седло, всадник удалился той же дорогой, которой приехал.
– «Сударыня, могу я прилечь к вам на колени?»[24]24
У. Шекспир «Гамлет» (здесь и далее в этой сцене).
[Закрыть]
Миранда едва слышала голос Шрива, так сильно у нее шумело в ушах. Он взял ее за руку и уверенно повел к креслу. Ее губы с трудом разжались.
– «Нет, мой принц».
Он усадил ее, а сам опустился перед ней, положив руки ей на колени и опустив на них подбородок. В таком положении он произнес свою следующую реплику:
– «Я хочу сказать: положить голову к вам на колени?»
Она должна была отпрянуть в испуге, но ей удалось лишь слабо покачать головой. От этого движения в голове у нее немного прояснилось, но боль в висках стала нестерпимой. Она подняла бледное, искаженное болью лицо и рассеянно обвела взглядом зал. Публика увидела ее муки. Ее голос прозвучал как эхо.
– «Да, мой принц».
Шрив поднял голову и бросил взгляд в сторону Фредди и немолодой актрисы, игравших соответственно Клавдия и Гертруду. Положив руку на колени Миранды, он почти просунул ее между ног девушки. Публика издала возглас удивления.
– «Вы думаете, у меня были грубые мысли?»
Король и королева были явно шокированы. Зрители начали перешептываться: одни в тайном смущении, другие в предвкушении чего-то необычного.
– «Я ничего не думаю, мой принц». Его рука скрылась у нее между ног.
– «Прекрасная мысль – лежать между девичьих ног».
Миранда теряла сознание. Она чувствовала, что проваливается в пустоту. Тогда он ущипнул ее неожиданно сильно. Его пальцы сдавили чувствительное место на ее теле, прикрытом лишь тонкой тканью ее сценического костюма, и заставили ее едва ли не подпрыгнуть на месте.
– «Что, мой принц?» – Она почти выкрикнула свои слова. Публика засмеялась.
Шрив подмигнул зрителям.
– «Ничего».
Они не поверили ему. В зале опять раздался смех.
– «Вам весело, мой принц?» – Она сильнее выделила эту фразу, чем требовалось по роли.
– «Кому? Мне?» – Он отрезал все ее последующие реплики и перешел прямо к своему монологу, после которого началась пьеса в пьесе.
Миранда откинулась на спинку кресла. У нее дрожали руки и ноги, на лбу выступил пот. Она незаметно вытерла пот широким рукавом своего костюма.
Шрив по-прежнему держал руку у нее между ног. Теперь он осторожно потирал то место, которое только что ущипнул. Как бы больна Миранда ни была, его прикосновение возбуждало ее. Она уже не могла сидеть спокойно.
– Молодец, – шепнул Шрив. Он сидел спиной к зрителям, следя за ходом пьесы и за королем.
– Я не знаю, смогу ли я продолжать, – прошептала она в ответ.
– Не волнуйся. – Настало время ее реплики, но Шрив сам сказал ее слова, переплетая их со своими, и сам же себе ответил. Это было непохоже на то, что написал Шекспир, но публика ничего не заметила.
Действие продолжалось. Актеры, Майк и Джордж, играли свою сцену. Шрив – Гамлет – объявил о причине убийства. Миранда сумела подать свою реплику. Выбежавший на сцену Фредди обратил страстные слова к дальнему балкону и скрылся, взмахнув отороченной горностаем мантией.
Миранда поднялась, сделала пару шагов и упала. Шрив бросился к ней через сцену, взял ее на руки и так продолжал произносить свой монолог. Белокурые волосы Миранды свисали до самого пола, пока он заявлял, что «готов поручиться за слова призрака тысячью золотых». Наконец бархатный занавес опустился.
Публика разразилась аплодисментами и восторженными возгласами. Спектакль был не совсем шекспировским, зато очень волнующим.
Шрив отнес Миранду на кровать, поставленную за кулисами. Ада поспешила принести ей чашку холодного чая.
– Я ничего не хочу, – пробормотала Миранда.
Шрив уложил ее и коснулся пальцем ее губ.
– Прекрасная работа. Зрители в восторге. Ты настоящая актриса.
Миранда слабо улыбнулась.
– Ты уже дважды спас мне жизнь.
– Дважды? – Он наклонился и поцеловал ее в лоб. Ее кожа была влажной и соленой от выступившего пота.
– В Сент-Луисе ты оставил меня в труппе. Ты не отослал меня назад к отчиму. Он бы убил меня. Я знаю, он сделал бы это, если бы я не убежала с тобой.
– Не думай больше о нем.
– Меня уже не было бы в живых, если бы ты не был таким храбрым.
Шрив насмешливо поднял бровь.
– Я не был храбрым. Я играл роль. Актеры просто делают то, что способно заставить людей поверить в их храбрость.
Миранда покачала головой.
– Ты был по-настоящему храбрым.
С другой стороны кровати к Миранде подошла Ада.
– Вот, детка, выпей это. Жидкость лучше всего удерживается в организме, а тебе надо больше пить. Твой организм потерял много жидкости.
Пока Миранда пила, Шрив держал ее за руку.
– Еще одна сцена, – мягко напомнил он ей. – Сможешь ее сыграть?
Она приподнялась на локте и допила чай. У нее болели бока от напряжения, в животе все горело, но она держалась.
– Я сыграю, – прошептала она, потом улыбнулась. – В конце концов, это моя лучшая сцена.
Шрив поцеловал ее в лоб.
– Ты способная ученица.
В гостинице Ада поместила ее в отдельную комнату. Миранда лежала одна, устремив взгляд в темноту, ее тело так сильно болело после перенесенного испытания, что она не могла уснуть. Возбуждение, вызванное гневом и страхом, слишком долго держалось в ее крови. Все ее мышцы были напряжены до предела. Она чувствовала, как болезненно натянуты все ее нервы.
Уэстфолл хотел убить ее, в этом она не сомневалась. Заключенная в исправительный дом, содержащаяся в таких ужасных условиях, она не протянула бы долго. Она собственными ушами слышала, как он велел удвоить порцию лекарства, которое полностью лишило ее сил и даже воли.
Закрыв глаза, она лежала, содрогаясь от воспоминаний, которые снова и снова возвращались к ней. Это походило на некую драму, где на сцене разыгрывались ее собственные унижения и мучения, которую она, пленница, сидящая в зале, была вынуждена смотреть. Слезы выступили у нее в уголках глаз и потекли по щекам. Подушка скоро стала влажной.
Вдруг Миранда начала дрожать. Ей стало очень холодно. Многие недели она не спала одна. Шрив всегда был рядом, чтобы согреть ее. Ей достаточно было тронуть его рукой, и он сразу же заключал ее в свои объятия. Прижимаясь к нему, она спокойно засыпала с ощущением тепла и безопасности.
Шрив!
Она открыла глаза. Почему она здесь одна? Почему он не отнес ее в свою комнату, их комнату? Комнату, в которой они жили вместе. Когда они приехали в Чикаго, он даже не позаботился снять для нее отдельный номер. Они оба находили естественным, что будут жить вместе.
От этой мысли она рассердилась. Как он смел оставить ее одну! Ради него она так замечательно сыграла во второй части спектакля. Страдая от головокружения, боясь потерять сознание на сцене, она тем не менее не забыла ни одной реплики. Ни разу не запнулась, не сделала ни одного неверного движения. А наградой за это стала лишь одинокая холодная постель вдали от него.
Миранда не представляла себе, в какой стороне находится комната Шрива, но, черт возьми, она не намерена лежать здесь одна и замерзать. Спустив ноги с постели, она поднялась. Задравшийся подол ее ночной сорочки запутался у нее между ног. Девушка была так слаба, что этого было достаточно, чтобы помешать ей двигаться. От ледяного пола ее босые ноги просто окоченели.
От холода у нее стучали зубы, к горлу подступала тошнота. Она стянула покрывало с кровати и набросила его себе на плечи. Потом на цыпочках Миранда добралась до двери и открыла ее.
В холле она уже бывала. Комната Шрива должна была находиться на верхнем этаже рядом с лестницей. С быстротой молнии, пока мужество не покинуло ее, Миранда миновала темный холл; концы покрывала стелились за ней по полу словно мантия.
У двери она на секунду помедлила, испугавшись, что Шрив мог запереть дверь, но ручка легко повернулась под нажимом ее руки. Она проскользнула в образовавшуюся щель и закрыла за собой дверь.
– Кто здесь?
Как она ни старалась двигаться тихо, она все же разбудила его. А может быть, он тоже лежал без сна, как она?
– Все в порядке, Это я. Миранда.
– Миранда?
Пружины заскрипели, и он сел на кровати. В темноте она различала светлый овал его лица и белую ночную рубашку.
– Боже мой! Что ты здесь делаешь? Она приблизилась к кровати.
– Мне стало х-холодно.
– Холодно?
Прежде чем он успел что-либо возразить, она поставила колени на край кровати и бросилась к нему в объятия.
– Миранда. – Он схватил ее за плечи и отстранил от себя. – Тебе не следует здесь находиться.
Ей было очень холодно. Его запах, тепло, исходившее от его тела, возбуждали ее. Она чувствовала, что находится почти у него между ног. Она намеренно навалилась на него всем телом, толкнув его на подушки, и, раскинув руки, прижалась к нему. Потом взяла его лицо в свои холодные ладони и крепко поцеловала в губы.
– Миранда! – Он попытался высвободиться, но новый поцелуй заглушил все его возражения.
Наконец он схватил ее за руки и оттолкнул от себя.
– Хватит! Отпусти меня! Прекрати! Ты не должна здесь находиться.
– Я не могу спать одна. Мне слишком холодно.
– Уходи отсюда. Возвращайся в свою комнату. Я велю принести тебе грелку. – Он почувствовал, что она дрожит. Ее одежда, покрывало, в которое она была завернута, ее руки и ладони, даже ее губы были холодными. Несмотря на собственный приказ, он убрал разделявшее их одеяло и набросил ей на плечи.
Миранда застонала от удовольствия, когда Шрив начал растирать ей руки и плечи. Ее холодные маленькие груди прижимались к его груди. Они лежали живот к животу, и Миранда ощущала, что его член становится тверже. Она начала двигать бедрами.
– Прекрати! Миранда замерла.
– Я просто пытаюсь согреться.
– Не лги мне. Ты прекрасно знаешь, что ты делаешь.
Она промолчала. Напряжение между ними нарастало. Через минуту ее уже бросило в жар. Шрив непроизвольно обхватил ее ногами. Она положила голову ему на грудь.
– Почему ты не захотел взять меня с собой в постель?
Его голос стал хриплым.
– Ты еще ребенок.
– Мне семнадцать лет. Он тихо выругался.
– А мне – двадцать семь. Я слишком стар для тебя.
– Меня это не волнует.
– Повторяю: я слишком стар для тебя, – процедил он сквозь зубы. Его мысли побежали в том направлении, куда он старался их не пускать. – По возрасту я ближе твоему отцу, чем тебе.
– Мой отец умер.
– Ну, я не могу заменить тебе его. Миранда подняла голову, пытаясь в темноте разглядеть выражение его лица.
– А я и не хочу, чтобы ты был моим отцом.
Он резко откинул назад голову и ударился о спинку кровати.
– Черт! – Потом выдохнул: – Помоги мне, Господи!
Миранда почувствовала под собой твердость его члена. Помимо собственной воли она начала двигать бедрами, перемещаясь из стороны в сторону, будто искала наилучшее положение.
Шрив застонал. Его руки крепче сжали ее.
– Ты не должна это делать. Я не могу. Ты слишком молода, чтобы понимать, чего ты хочешь. Я соблазнил тебя.
– Я знаю.
– Ну, тогда ты знаешь, что не должна здесь находиться. Ты еще девочка. Тебе надо быть в школе.
Она опустила голову.
– Это мне тоже известно, но я уже не девочка и никогда больше ею не буду.
Он погладил ее по волосам. Его взгляд был устремлен в потолок; огонь желания сжигал его. Его тело само реагировало на ее прикосновение. Он знал, что она это тоже почувствовала. Он сердито тряхнул головой.
– Это неправильно.
Она потянулась вверх, прижимаясь к нему всем телом.
– Конечно, неправильно. Я не могу спать без тебя. Ты сам разбудил во мне это желание.
– Нет! Боже мой, нет!
Дотронувшись губами до его подбородка, она начала ласкать его, слегка покусывая зубами. Не имея сил сопротивляться, Шрив наклонил голову и нашел ее губы.
Руки Миранды скользнули вниз, к его бедрам.
– Миранда, не делай этого.
Вместо ответа она взяла в руки член и направила его в нужное место. Она сжала бедра и скрестила лодыжки, образуя тоннель чувственности, влажный и горячий.
Шрив застонал будто под пыткой. Миранда опять начала теребить зубами его подбородок. Ее пальцы, скользнув по его груди, нашли его соски и начали пощипывать и царапать их. Шрив подался вперед.
– Когда я научил тебя этому? Она захихикала.
– Месяца три или четыре назад. – Его член вошел в нее, и она еще сильнее сжала вагинальные мышцы.
– Миранда, я буду проклят за это. – Голос Шрива был хриплым от наслаждения.
Если сначала он говорил холодно, пытаясь заставить ее уйти, то теперь его голос звучал чувственно, страстно.
Она приняла его в себя. Уперевшись руками в кровать, она приподнялась, одновременно подавшись бедрами вперед. Он начал двигаться в ней, поднимая ее, упиваясь нарастающим возбуждением, освобождение от которого могло дать только его движение в ней.
– Миранда! – Крик наслаждения сорвался с его губ, когда он проник в нее глубже, выше, чем когда-либо прежде. Его руки сжали ее ягодицы, заставляя и ее подняться до вершин наслаждения. Волны возбуждения начали формироваться в ней. Она не могла сдвинуться, не могла уклониться, не могла скрыться от силы, которая рождалась в ней. Ее тело сливалось с его телом, наполняясь волнующим напряжением.
Когда оно достигло апогея, она могла лишь принять это. Наслаждение, волна за волной, прокатилось по всему ее телу. Она вскрикнула и вцепилась пальцами в простыню. Шрив, державший ее в объятиях, стал приподниматься с ней вместе в поисках сладостных ощущений. Наконец, оказавшись на вершине блаженства, она вскрикнула вновь.
Ее зубы сжали его плечо. Горячий лоб прижался к его груди.
– Прошу тебя, – в забытьи умоляла она. – Прошу, не надо, прошу, не надо, прошу…
Новый взрыв! Мрак и ревущий звук. Громкие удары его сердца. Его вздымавшаяся грудь поднимала ее на головокружительную высоту. И он – внутри нее!
– …хватит, хватит, хватит…
Слова замерли у нее на губах, превратившись в шепот.
Она заснула, прежде чем он расслабился. Он осторожно отодвинулся от нее и расправил на ней одежду. Нежно, как отец ребенку, он подложил ей под голову подушку, потом улегся рядом и укрыл их обоих одеялом.
Вздохнув, она устроилась в кольце его рук. Он застонал, будто его распяли, и положил руку ей на талию.
– Я уже давно не маленькая девочка.
– Ты была неопытной и невинной. – Он сидел на краю кровати, спиной к ней. Мягкий утренний свет струился из окна.
Она лежала на боку, укрытая одеялом. Воздух в комнате был пронизан ароматом ночи их любви.
– Я была девственницей, ну и что? В душе я была гораздо старше своих лет.
Он презрительно фыркнул.
– Ты была младенцем. Я совратил тебя. Я точно знал, что я делаю, знал каждое слово, каждый жест. Я играл эту сцену сотни раз.
– Сотни раз?
– Ну, может быть, не сотни, – признался он, усмехнувшись.
– Ты был очень хорош.
Он повернулся к ней. Его руки легли на подушку по обе стороны ее лица.
– Почему ты не злишься, черт возьми? Она взглянула в его мрачное лицо, лицо Ромео на утро после соблазнения Джульетты. Его прекрасные черные волосы были в беспорядке, выбившиеся пряди падали на лоб. На подбородке красовался синяк, красиво очерченные губы распухли от поцелуев, которыми они обменивались со страстным самозабвением.
– Потому что я влюбилась в тебя. В самый первый раз, как только увидела. – Она улыбнулась своим воспоминаниям. – Ты подмигнул мне.
– Нет! Черт побери! Нет! Это был Ромео. А я – не он.
– Конечно. Ты – Шрив. И как говорит Ада, эгоизм бывает очень удобным. Ты попал в зависимость.
– Я тебя не понимаю.
– Ты нуждаешься во мне. Ты хочешь, чтобы я была твоей актрисой. Ты сделал все, чтобы удержать меня. Ты меня целовал. Ты учил меня играть. Ты соблазнил меня. Ты спас меня из лап моего порочного отчима. А от меня требуется только одно – играть.
– Бог мой! – Шрив вскочил и отошел в другой конец комнаты. Она следила за ним взглядом, красота его обнаженного тела вновь заставила ее ощутить жар желания. Он же, стараясь сохранить самообладание, лишь укоризненно посмотрел на нее своими черными глазами. – Не говори мне таких слов.
– Почему? Я сказала всего лишь чистую правду.
Он упрямо покачал головой, стряхивая прядь черных волос, упавшую ему на лоб.
– Дело не только в этом. Нас связывает нечто гораздо большее.
Она облизнула пересохшие губы.
– Ты так считаешь?
В его взгляде появилось раздражение, но предательский орган напрягся и увеличился в размерах.
Полуприкрыв глаза, Миранда протянула к нему руку.
– Иди сюда, Шрив. Ложись рядом со мной. Когда он медленно повернулся, его лицо выражало непокорность. Но тело отреагировало помимо его воли. Он бросился на постель и обнял Миранду.
– Черт возьми, – простонал он, – ты соблазняешь меня.
Она зажала ему рот рукой, когда он хотел поцеловать ее.
– Верно. Разве у меня был не самый лучший в мире учитель?
Он хотел возразить, но она удержала его, прижав руки к его груди.
– Выслушай меня. – Слова прозвучали тихо как дуновение ветра. – Только выслушай. А потом мы займемся любовью.
Он застонал, слегка отодвигаясь от нее. Она легла на спину, сложив руки на груди. Ее поза напомнила ему Джульетту в гробу.
Миранда медлила, подыскивая слова. Наконец она решительно вздернула подбородок.
– Мой отец был капитаном кавалерийского полка. Его убили индейцы сиу и надругались над его телом. В пургу я пошла в полковой госпиталь, чтобы увидеть его тело.
Он в ужасе посмотрел на нее.
– Одна?!
Она повернулась к нему и посмотрела ему прямо в глаза.
– Ты не понимаешь. Я не из любопытства пошла взглянуть на тело отца. Я не была глупым ребенком, решившим в последний раз взглянуть на дорогого человека. Я знала, что душа моего отца покинула его тело. Но то, что сделали с ним сиу, было доказательством его храбрости. Они не хотели, чтобы их заклятый враг вкушал радости рая на небесах. Конечно, я в это не верю. Но они верят. Должно быть, они очень его у-уважали. – Энергично заморгав глазами, она отвернулась.
Его теплая рука легла ей на плечо.
– Миранда, я не знал…
– Мы с мамой покинули форт Галлатин в разгар зимы. Тогда я не понимала, почему мы так поспешно уехали. Теперь понимаю. Должно быть, моя мать боялась полковника Уэстфолла. Но когда он пришел и сделал ей предложение, она вышла за него замуж. Она должна была плюнуть ему в лицо! – выкрикнула Миранда, сжав кулаки.
– Миранда! Солдатам платят за то, что они воюют с индейцами. Когда мужчины воюют, они погибают.
Она не слушала его, но когда она вновь повернулась к нему, ее голос уже обрел силу. Когда Миранда закончила свой рассказ, Шрив крепко сжал ее плечо и легонько встряхнул ее, пытаясь вызволить из того ада, в который она погружалась.
– Мне не следовало убегать. Я должна была остаться и удержать ее. Она не должна была выходить замуж за человека, который убил ее мужа.
– Ты не знаешь этого. Тот человек, который рассказал тебе об этом, мог быть просто сумасшедшим. Не забывай: это были только его слова. А суд, как ты говоришь, оправдал Уэстфолла.
Она опять напряженно посмотрела на него.
– Да, у меня нет доказательств. Но настанет день, когда я найду способ заставить его признаться во всем.
Шрив покачал головой.
– Оставь эту затею. Не трать время понапрасну. Он никогда в этом не признается. Он ведь не дурак.
– Может быть, он и не дурак, но он признается. Я заставлю его. И благодаря тебе, я знаю как. – Легкая улыбка мелькнула у нее на лице.
Шрив с недоумением посмотрел на нее.
– Он – это Клавдий, моя мать – Гертруда. А я – Гамлет. Не Офелия. Да, я играла ее – недалекую, глупую, слабую. Как я ее презираю! – Ее жаркая речь удивила его. – Нет, я не Офелия. Я – Гамлет. А «зрелище – петля, чтоб заарканить совесть короля».
