Текст книги "Сцены страсти"
Автор книги: Дина Джеймс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)
Сцена девятая
Миранда постучала зонтиком в крышу наемного экипажа. Кебмен остановился и стал ждать, пока его пассажирка выйдет. Когда же этого не произошло, он наклонился и заглянул в окно. Девушка сидела, прижавшись спиной к подушкам, и пристально смотрела на дом на противоположной стороне улицы.
– Чего изволите, мисс?
Она вздрогнула и посмотрела на него с таким выражением, будто не осознавала, кто он такой. Потом она улыбнулась.
– Не знаю. То есть я хотела сказать: я не уверена, что это именно тот дом. Если вы немного подождете…
– Сколько угодно, мисс. Это ваши денежки. – Сказав так, он поудобнее устроился на козлах и приготовился ждать.
Сидя в кебе, Миранда боролась с охватившими ее чувствами. Сразу же по приезде в Чикаго она узнала новый адрес Бенджамина Уэстфолла. Она намеренно выбрала такое время дня, когда его скорее всего не будет дома. Сейчас, тщательно одетая в самый нарядный костюм, сшитый Адой, без всякой косметики на лице, находясь возле дома, в котором жили самые близкие ей люди, она терпеливо ждала, когда наконец самообладание вернется к ней. Тогда она войдет в дом и хоть на минутку сможет увидеть мать и сестру.
Мама! В горле у Миранды встал комок, от которого она никак не могла избавиться. Слезы наворачивались ей на глаза. Усиленно заморгав, она опустила голову. Ее лежавшие на коленях руки были судорожно сжаты. Она грустно улыбнулась. Будто перед выходом на сцену, она откинула голову назад, сделала несколько глубоких вдохов и разжала пальцы.
Но впервые приемы, которым ее научил Шрив, не помогли. Начав плакать от тоски по матери, она никак не могла остановиться. К тому же ее терзал страх.
Рут, конечно, будет рада ее видеть. Но после первых объятий и поцелуев она захочет узнать, где была ее дочь эти прошедшие шесть месяцев. Она будет смотреть на Миранду грустным любящим взглядом. А Миранда не решится открыть ей всю правду.
Рут расстроится, если узнает, что ее дочь жила и ездила по разным городам с труппой актеров. Она придет в ужас, узнав, что Миранда выступает на сцене в одной ночной сорочке. А если ей станет известно о постыдных отношениях ее дочери со Шривом Катервудом, она вообще будет в шоке.
Миранда смущенно потупилась. Ее щеки пылали от стыда. Если ее мать узнает о Шриве, она, вероятно, больше никогда не захочет видеть свою дочь.
Девушка закрыла глаза. Мать была для нее самым дорогим человеком за прошедшие после смерти отца три года. Они были больше, чем мать и дочь, они были словно родные сестры. Они вместе растили малышку Рейчел, для которой любимым развлечением было обнимать их обеих за шею и по очереди целовать.
Миранда подняла голову, но слезы все равно струились у нее по лицу. Ей так хотелось вновь почувствовать, как эти нежные ручонки обнимают ее!
Почему мать отвернулась от нее? Когда Бенджамин Уэстфолл появился в их доме, Рут Драммонд охотно приняла его, будто он был для нее спасением. Она охотно покинула своих родителей, которые дали кров ей и ее детям. Если быть абсолютно честной, то Миранда могла понять чувства Рут по отношению к ее родителям. Она не могла не заметить сходства своего собственного бегства к Шриву Катервуду с тем, как ее мать устремилась к Бенджамину Уэстфоллу.
Она не могла понять одного: почему мать вдруг отвернулась от собственной дочери? Почему в тот злосчастный вечер она согласилась с решением Уэстфолла отослать Миранду в школу? А если бы Миранда сейчас вернулась домой, Рут опять уступила бы настояниям мужа? Отправили бы ее в школу для девочек – как он сказал? – в Новый Орлеан?
Если эта идея была ей ненавистна в тот момент, когда Уэстфолл сообщил ей о своем решении, то сейчас она стала ненавистна ей вдвойне. Несмотря на тяжелую работу, ежедневный страх сцены, постоянный поток критических замечаний от Шрива, смущение перед лицом публики – несмотря на все это ей нравилась ее новая жизнь. Она не могла бы объяснить причину. Возможно, жизнь в гарнизонах закалила ее. Нет, она не могла вернуться, чтобы вновь стать такой, какой была раньше. Она не хотела жить под благоденствием Уэстфолла, она лишь отчаянно хотела увидеть свою мать.
Лошадь, впряженная в экипаж, переступила с ноги на ногу. От этого движения экипаж покачнулся.
Миранда открыла глаза и как раз вовремя. Она увидела, как открылась дверь в прекрасном белом доме напротив и на крыльце появилась ее младшая сестренка, одетая в желтое платьице, с большим желтым бантом в белокурых волосах. На ее толстеньких ножках были белые чулочки и изящные белые туфельки. Она прыгала на крыльце, размахивая маленькой сумочкой из желтой ткани. Она была такая хорошенькая, такая миленькая, что Миранда почти ощутила, как ее пухленькие ручонки обнимают ее за шею, и услышала ее лепет: «Юблю тебя Ми'анда».
Девочка на цыпочках подбежала к краю крыльца и заглянула за угол дома. Потом, подпрыгивая от возбуждения, вернулась назад к открытой двери и крикнула что-то, что Миранда не смогла разобрать.
Не прошло и минуты, как к дочери присоединилась Рут Драммонд Уэстфолл. Почти высунувшись в окно кеба, Миранда едва не вскрикнула от удивления при виде матери. Внутренний голос сказал ей, что она с трудом узнала бы сейчас свою мать, встретившись с ней на улице.
Исчезла грустная, замученная жизнью солдатская вдова, которая так жаждала вырваться из родительского дома. Она больше не ходила с опущенной головой. На ее лице больше не отражалась боль утраты. Новая миссис Уэстфолл выглядела гораздо моложе, чем прежняя вдова Френсиса Драммонда. Более того, улыбка, которой она одарила свою младшую дочь, была полна такой любви и счастья, что Миранда почувствовала зависть. Именно так улыбалась Рут Драммонд своей старшей дочери до того, как Бенджамин Уэстфолл вероломно вошел в их жизнь.
Волосы Рут были спрятаны под коричневую мягкую шляпу со страусовым пером кремового цвета, красиво спускавшимся на плечо. Ее платье тоже было коричневым, сшитым по последнему слову моды. На плечи Рут была наброшена кружевная мантилья. Кружева так же украшали манжеты рукавов и перед мягкой пышной юбки.
Миранда провела достаточно времени с Адой, чтобы понять, сколько стоит подобное платье. Благодаря Бенджамину Уэстфоллу ее мать купалась в роскоши. Не удивительно, что получавшая скромную пенсию вдова капитана была счастлива. Миранду охватило негодование. Она помедлила, сделала глубокий вдох и потянулась, чтобы открыть дверцу экипажа.
Внезапно пара великолепных гнедых лошадей появилась из-за угла. Они были запряжены в сверкающую новую коляску темно-синего цвета. Правил лошадьми Бенджамин Уэстфолл.
Улыбаясь, он остановил коляску у крыльца и спрыгнул на землю. Рейчел бросилась к нему. Он подхватил ее на руки и посадил в коляску. В порыве детской радости она обняла его за шею и поцеловала в щеку. Снисходительная улыбка осветила его смуглое лицо, когда он подал руку жене, чтобы помочь ей сесть рядом с дочерью.
При виде этого человека Миранда отодвинулась в глубь экипажа. Горящими глазами она следила, как Уэстфолл сел в коляску, усадив Рейчел между собой и Рут. Куда они отправлялись столь нарядно одетые в такой ранний час? Потом она догадалась. Конечно же! Этот лицемер повез свою семью в церковь.
Миранда в гневе с такой силой сжала руки в кулаки, что ногти впились ей в ладони. Кости ее отца лежат в могиле. Его молодая жизнь безжалостно отнята. Не для него красивый экипаж, породистые лошади, милый ребенок в желтом платьице и очаровательная жена с любящими глазами. Злодей похитил эту любовь.
Жажда мести вспыхнула в душе Миранды; она заскрежетала зубами. Что ответила бы Рут, если бы Миранда рассказала ей ужасную историю, которую поведал ей майор Рид Филлипс?
«Убив царя, венчаться с царским братом». Эти строчки из «Гамлета» огнем жгли ее сердце.
Что если сейчас она велит кебмену догнать коляску? Что если она предстанет перед ними и обвинит этого человека в его преступлении в присутствии матери? Она подняла зонтик, чтобы постучать кучеру, потом опустила его.
Ей вспомнились другие строчки великой трагедии. «Не умышляй на мать свою». Рут не захочет жить со своим новым мужем, когда Миранда ей все расскажет. Уэстфолл послал на смерть Френсиса Драммонда и весь его отряд. Его целью было уничтожить одного человека – отца Миранды, чтобы получить возможность ухаживать за Рут Драммонд. Но Миранда не могла возлагать вину за гибель отца на свою мать. Рут была такой же жертвой, как и все остальные. Только Уэстфолл был виновен во всем.
Коляска повернула за угол в конце окаймленной деревьями улицы и скрылась из виду. Гнев Миранды сменился болью. Они поехали в церковь, а она осталась в стороне от семьи, в стороне от привычной жизни. В том мире, где она сейчас жила, люди не отдыхали и не молились вместе. Они играли по восемь спектаклей в течение шести дней и репетировали в тот день, когда не выступали.
Они играли в карты и пили. Они продавали себя и свой талант. Они спали друг с другом без благословения церкви. Ее вдруг охватил жгучий стыд. Она ощутила усталость и пустоту, измученная чувствами, которыми не могла управлять.
Дрогнувшим голосом она приказала кебмену:
– Поезжайте по набережной, потом по Мичиган-авеню. Дальше по кругу, пока я не велю вам остановиться.
Шрив Катервуд схватил ее за руку, как только она вошла в театр за два часа до начала спектакля. Его лицо было мрачнее тучи. Он сразу же повлек ее в свою гримерную.
– Я хочу знать, где ты была, – возмущенно произнес он. – И советую тебе придумать правдивую историю.
Она молча выслушала его суровые слова, позволив ему усадить себя на стул и забрать сумочку из рук.
Открыв ее, он вытряхнул ее содержимое себе в руку и озадаченно посмотрел на смятую долларовую купюру и пригоршню монет.
– Сколько ты взяла?
– Всего пять долларов, – тихо ответила она.
– Пять долларов! – Он сурово посмотрел на нее. – И все? – Он с трудом сдерживался. Даже если она взяла так мало, все равно это не должно сойти ей с рук. Она не может вот так спокойно брать деньги, когда ей заблагорассудится. – А ты знаешь, что это жалование за целую неделю?
– В самом деле?
Он бросил деньги на стол. Пара монет упала и покатилась по полу.
– Черт возьми, ты прекрасно это знаешь. И ты потратила больше половины.
– Я наняла кеб. Он поморщился.
– Ах, кеб. Зачем?
Миранда не ответила. Где-то в глубине ее души вспыхнул крошечный огонек непокорности. Он не имел права так сердиться на нее. Она вернулась вовремя, чтобы переодеться и повторить свою роль.
– Отвечай, Миранда, – настаивал он, сердясь, что она сидит с опущенной головой и он не может видеть ее лицо. – Куда ты ездила?
– Я ездила на прогулку.
Шрив почувствовал, что не может совладать со своим гневом. Черт бы ее побрал! Она скажет ему правду! Он добьется от нее правды, а потом заставит дать слово, что ничего подобного больше не повторится. В конце концов он отвечает за дисциплину в труппе.
– Значит, на прогулку. Не сказав ни слова. Без разрешения. Взяла деньги, которые тебе не принадлежали, и поехала кататься. Как ты могла так поступить? Ты же член нашей труппы. И не говори мне, что ты поехала осматривать достопримечательности.
Когда сарказм его слов дошел до нее, Миранда возмутилась. Руки, до этого безвольно лежавшие на коленях, сжались в кулаки.
– А что, если и так?
Шрив схватил ее за подбородок и заставил поднять голову. Она попыталась вырваться, но он крепко держал ее.
– Ты плакала?
Миранда ничего не ответила, только молча смотрела ему в глаза.
Вдруг он заметил, что на ней был костюм героини пьесы «Много шума из ничего». Это было платье из тафты с юбкой в складку и темно-зеленый жакет. Волосы Миранды были собраны под шляпку того же зеленого цвета.
Она выглядела как обычная молодая женщина из хорошей семьи.
Шрив медленно разжал пальцы, отпуская ее. Когда он заговорил, его голос был нежным, уговаривающим.
– Где же ты все-таки была? Она сделала глубокий вдох.
– «Удивляюсь, как это вам охота все время болтать».[19]19
У. Шекспир «Много шума из ничего», пер. Т. Щепкиной-Куперник.
[Закрыть] Это мое личное дело.
Шрив узнал эту фразу, узнал слова Беатриче, произнесенные именно тем голосом и с теми интонациями, которым он научил Миранду. Она проговорила свою роль безупречно.
– Не говори со мной таким тоном, – возмутился он. – Я сам научил тебя этому. Ты играешь. Ты могла бы обмануть того идиота, с которым ты была, но только не меня.
Его обвинение озадачило Миранду.
– Почему ты решил, что я была с кем-то? Он скрестил руки на груди.
– Потому что – в отличие от него – я не дурак. Я уже не удовлетворяю тебя? Теперь ты вышла на улицу?
Она удивленно смотрела на него.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь?
– Я говорю о том, что ты пошла на улицу искать кого-нибудь… какого-нибудь мужчину, чтобы немножко развлечься.
Наконец Миранда поняла, на что он намекал. Ее щеки запылали от стыда. Она вскочила с места и попятилась от него.
– Так вот что ты думаешь обо мне? Он помолчал.
– А что еще я должен думать? Скажи мне, что я должен думать.
Прижавшись к стене, она только качала головой. Его безжалостные слова больно ранили ей душу. Она получила жестокий и полезный урок. Шрив совершенно не уважал ее. И она не могла винить его за это. Ее возмущение сразу же погасло.
– Ты дурак, – тихо сказала она. – А я еще большая дура, что позволила тебе сделать со мной то, что ты сделал. Боже мой, сегодня ведь воскресенье!
– Значит, ты была в церкви? Придумай что-нибудь получше.
– Нет, не в церкви. Но я не ходила по улицам в поисках мужчины, чтобы удовлетворять свою похоть, как ты сразу же предположил. Ты единственный мужчина, который прикасался ко мне. Но какое тебе дело до того, сделала ли я это или нет? Ведь ты хотел, чтобы я познала страсть. Разве не ты это говорил? Выходит, ты не хочешь, чтобы я узнала, на что я способна теперь, когда мои чувства проснулись?
– Ты… ты… – Дьявольский огонь вспыхнул в его взгляде. Разгневанный он шагнул к ней. Его руки непроизвольно сжались в кулаки.
Миранда попятилась.
– Нет! Ты не посмеешь ударить меня! Никогда! – Она наткнулась на угол чемодана, и хотя Шрив протянул руку, чтобы поддержать ее, не удержалась на ногах и упала.
– Миранда…
– Не трогай меня. – Она поднялась на ноги, игнорируя протянутую руку. Ее обида выплеснулась наружу бурным потоком слез. – Не трогай! Лучше держись подальше!
– Что ты, Миранда. – Шрив растерянно отошел. – Не расстраивайся. – Рыдания мешали ей говорить. Все эти бурные эмоции были вызваны вовсе не тем, что он рассердился на нее. Шрив ведь сердился и раньше. Она видела его в гневе во время репетиций, но никогда не реагировала таким образом.
Она отвернулась; ее плечи вздрагивали от рыданий.
– Не трогай меня. Ты не ударишь меня. Больше никто не посмеет меня ударить!
Шрив в недоумении покачал головой. О чем она говорит?
– Миранда, – ласково сказал он. – Миранда, не плачь. – Кончиками пальцев он коснулся ее плеча.
– Нет. – Она попыталась стряхнуть его руку.
– Миранда. – Он понизил голос до умоляющего шепота. – Я вовсе не хотел тебя ударить. Я никогда бы не сделал тебе больно. – Он положил ей руки на плечи.
Нетерпеливым движением она сбросила их и отступила в сторону.
– Не трогай меня. Не приближайся. Я знаю, что ты обо мне думаешь. Знаю!
– Миранда. – Он решил показать твердость. – Держи себя в руках.
– О да. Я должна держать себя в руках. – Она грустно рассмеялась; в ее голосе все еще чувствовались слезы. – Кажется, я позволила своим чувствам взять над собой верх, не так ли? – Она повернулась к Шриву. – Я просто хочу, чтобы ты знал, что я не совершила того, в чем ты меня обвиняешь. Но, конечно, когда девушка уже «погибла»…
– Ты не погибла.
– …тогда каждый, даже мужчина, который «погубил» ее, думает, что она способна выйти на улицу и торговать собой.
Шрив схватил расстроенную девушку за плечи.
– Миранда! Бог мне свидетель, я никогда не думал, что ты торгуешь собой.
– Зачем мне идти и искать кого-то для развлечений, когда ты… когда я… – Слова замерли у нее на губах, потому что она не хотела открыть ему свои истинные чувства из страха, что он посмеется над ней.
– Я и не верил в это, – успокоил он ее. – Честное слово, не верил.
– В самом деле? – Она недоверчиво посмотрела на него. – Ты думал, что я украла деньги у своих товарищей. Может быть, я и сделала это, но мне никогда не платили ни цента за работу.
– Я собирался заплатить тебе, – пробормотал он.
– Тогда почему я не могла взять несколько долларов и поехать на прогулку, хотела бы я знать? Ты ни разу не заплатил мне. Я считала, что я имею право получить хотя бы что-то.
Ее слова заставили Шрива замолчать. Чувство вины холодной волной окатило его. Миранда была права. Он не платил ей жалование. Он привык считать ее своей собственностью. Она напомнила, что не принадлежит ему. Она – независимая личность.
– Ты ошибаешься. – Довольно быстро нашелся он. – Тебе надо было просто прийти ко мне и спросить. Я откладывал для тебя твои деньги. Я… я так поступаю со всеми. Я выступаю в роли банкира, храню все деньги в кассе. Когда кому-то что-то нужно, они приходят ко мне.
– Майк и Джордж приходят к тебе?
– Да.
– И Фредди?
– Ну, Фредди нет. Он предпочитает держать свои деньги у себя. А вот Ада приходит.
– Вот оно что.
Миранда несколько успокоилась. Ее грудь уже не вздымалась так сильно от волнения. Она поникла. Непокорность исчезла.
Шрив осторожно снял с девушки шляпку. Ее пышные волосы золотой волной упали ей на грудь и плечи. Руками, которые неожиданно начали дрожать, она попыталась собрать их в пучок. Нежным движением Шрив отвел ее руки и расправил волосы на плечах девушки.
Он улыбнулся ей своей самой обаятельной улыбкой.
– Я прошу прощения за свои слова. Я так волновался за тебя. Чикаго – небезопасный город. И, честно сказать, я забыл, что сегодня воскресенье.
Миранда устало улыбнулась в ответ.
– Я тоже.
– Когда я обнаружил, что ты ушла, я забеспокоился. Разве ты не знаешь, как я волнуюсь за тебя, Миранда? – Его пальцы прикоснулись к ее вискам, к подбородку, скользнули за ухо. Его губы коснулись ее лба легким поцелуем, похожим на благословение. – Я не знал, куда ты ушла. Прежде ты никогда не уходила. А когда ты не вернулась, я испугался.
Миранда закрыла глаза. От легких прикосновений его пальцев у нее по спине побежали мурашки. Она поежилась.
– Я ездила посмотреть, где живет моя мать. Шрив понимающе кивнул. Ему следовало бы догадаться. Скольких волнений он мог бы избежать. Он нежно взял ее за подбородок и поцеловал. – Ты виделась с ней. Девушка замерла.
– Нет.
– Нет?
– Нет. Эта поездка была напрасной тратой денег. Я жалею, что поехала.
Она не умела убедительно лгать. Щеки у нее покраснели, дыхание участилось, пальцы сжались. Однако Шрив почувствовал облегчение. Если бы ее приняли в семью как блудную дочь, он мог лишиться актрисы и главной приманки для зрителей, которая когда-либо появлялась у «Сыновей Мельпомены». Он привлек ее к своей груди и прижался щекой к ее волосам.
– Мне очень жаль.
– А мне – нет.
– И ты не зашла, чтобы повидаться с ней. – Он обнял девушку за талию и повел ее к жесткой старой тахте. Она была неудобной и скрипучей, но другой здесь не было. – Ты не нашла тот дом?
– Нет, я нашла нужный дом.
Шрив напряг свою память, стараясь припомнить, что она ему говорила о своей прежней жизни.
– Ты видела своего отца?
Они сидели рядом, рука Шрива крепко обнимала ее. Девушка покачала головой.
– Мой отец давно умер.
Свободной рукой он погладил ее растрепавшиеся пряди.
– Так что же ты увидела?
Она резко тряхнула головой и отвернулась.
– Я больше не хочу говорить об этом. Мне жаль, что ты подумал, будто я украла деньги, но я не знала, что могу попросить тебя о них. Я не знала – я думала, что я, возможно, ничего не заработала.
– Ты получишь деньги, как только они тебе понадобятся. Тебе лишь надо попросить их у меня. – Его рука легла ей на плечи.
– Я все возмещу тебе.
– Ты не должна ничего возмещать. – Он положил свободную руку ей на колени. – Ты их заработала.
Тепло его руки проникло сквозь многочисленные слои одежды. У Миранды перехватило дыхание; мышцы внизу живота напряглись. Она не могла поверить, что одно прикосновение его руки способно было вызвать в ней подобную реакцию. Она почувствовала, как краска смущения заливает ей щеки. Она поспешно опустила голову, чтобы скрыть ее.
Эти деньги твои. – Его голос звучал совсем рядом с ее ухом. – Ты заработала их. И даже больше.
Его теплое дыхание касалось ее щеки. Огонь уже пронизывал все ее тело. Она нервно заерзала.
– Спасибо.
Он взял ее за подбородок.
– Миранда, тебе не за что благодарить меня. Это твои деньги. Ты упорно трудилась, чтобы заработать их. Каждый твой выход на сцену становился лучше предыдущего.
– Вчера вечером ты, кажется, так не думал, – упрекнула она его, вспоминая последнюю репетицию, когда она вдруг забыла свои слова и он обвинял ее в дилетантстве.
Он еще крепче прижал Миранду к себе, а его губы коснулись ее щеки.
– Что говорить о репетиции? Мы все устали, потому что слишком долго повторяли эту сцену. К тому же теперь ты знаешь меня. Я только лаю, но не кусаюсь.
Он подкрепил последнюю фразу легкими поцелуями. При слове «кусаюсь» он слегка сжал зубами мочку ее уха. Его дыхание защекотало ей шею.
Миранда попыталась увернуться; тахта заскрипела.
– Шрив…
– У тебя был несчастливый день, Миранда. Ты плакала. Значит, у тебя были серьезные причины для слез. Размышляя об этом, я не могу вспомнить, чтобы я прежде видел тебя плачущей.
– Мне стыдно за саму себя, – прошептала она, опуская голову. – От слез нет никакой пользы.
– Иногда они приносят облегчение. – При каждом слове его теплое дыхание, касавшееся ее уха, вызывало трепет ее тела. Шрив ловко расстегнул на ней платье и, сунув руку под плотную ткань, начал сжимать и ласкать ее грудь. – Но кое-что другое принесет тебе гораздо большее облегчение. – Он опять стал осторожно покусывать ее ухо. – Миранда! Позволь мне любить тебя. Я хочу доставить тебе удовольствие.
Она открыла рот, чтобы сделать глубокий вдох, но губы Шрива тут же прижались к ее губам. Его поцелуй был глубоким, язык проник ей в рот.
Он был прав. Острая потребность в любви и ласке вспыхнула в ней. В этот момент она захотела его больше всего на свете. Ее тело горело огнем, и все же она дрожала.
Он ощутил этот трепет. Его руки и язык почувствовали эту дрожь.
– Миранда?
Она наконец сделала глубокий вдох.
– Прости.
Он крепче прижал ее к своей груди.
– Ты хочешь, чтобы мы сейчас занялись любовью? У тебя был скверный день. Ты чувствуешь себя несчастной. Я могу сделать тебя счастливой.
– Да, пожалуйста, Шрив, – прошептала она. Ее рука легла на его запястье. – Люби меня.
Он опять поцеловал ее.
– Я вижу опять свою милую Миранду. Доверься мне. Тебе надо почувствовать, что кто-то заботится о тебе.
Она очень хотела верить ему.
– Значит, я тебе небезразлична?
Ее умоляющий тон заставил его помедлить. Потом он улыбнулся своей самой обаятельной улыбкой.
– Как ты можешь сомневаться? Я чуть с ума не сошел от беспокойства за тебя. – Он наклонился и приподнял ее юбки.
В этот день Миранда помылась и оделась с особой тщательностью: шелковые чулки с подвязками, батистовые нижние юбки и панталоны. Вид такого изысканного нижнего белья показался Шриву поразительно сексуальным. Он привык видеть ее в простом грубом белье. В ноздри ему ударил запах лавандового мыла, и его охватила наконец безудержная волна настоящего желания.
– Миранда…
Она подняла глаза. Голос Шрива был хриплым, непохожим на его обычный голос. Он смотрел не в лицо ей, а вниз на ее колени. Внезапно смутившись, она схватила его за руки, но он уже положил руки ей на колени и раздвинул их.
Разрез на панталонах разошелся, открывая курчавые светлые волосы. Шрив больше не мог сдерживать себя.
– Встань.
– Что?
– Держи свои юбки.
– Шрив…
Он прижался лицом к разрезу в теплом белье.
Миранда вскрикнула от неожиданности и смущения. Ее руки судорожно сжали юбки, которые чуть не накрыли Шрива с головой, но он сунул руки ей в панталоны и обхватил ее за ягодицы. Ее запах ударил ему в голову, он почувствовал на губах вкус ее тела. Его язык требовал большего, проникая все глубже, он касался пульсирующей точки, скрытой среди золотистых волос.
Миранда застонала от наслаждения. Несмотря на смущение, на опасение, что он, вероятно, сошел с ума, что то, что он делает с ней, – дурно, восторг ее тела заставил эти мысли уйти. Разведя шире ноги, она подалась вперед, изогнув спину. Жар снизу поднялся до ее напрягшихся грудей, и порозовевшие соски начали ныть.
Оставив юбки, она сжала свои груди. Они отяжелели; соски стали твердыми. Ощущение было невыносимым. Она сжала пальцами один сосок, потом второй, и начала массировать их.
Жар и болезненное напряжение распространялось от того места, которого касался рот Шрива. Миранда опять застонала. Ее пятки уперлись в пол, заставляя напрячься все ее мышцы. Это было невыносимо. Она забилась в пароксизме страсти, вскрикивая от наслаждения и изгибаясь в его руках, совершенно потеряв над собой контроль. Шрив положил ее поперек тахты. Ее голова не попала на подушку, а свесилась с края. Длинные белокурые волосы рассыпались до самого пола.
Сверкая глазами, Шрив встал. Все еще ощущая горячий сладкий вкус ее тела на губах, он расстегнул брюки. Поставив колено на подушку, он одним быстрым движением вошел в нее. Она вздрогнула, открыв глаза и увидев над собой потолок и часть стены за тахтой.
Нечленораздельные звуки сорвались с губ Шрива, когда он начал порывистыми толчками проникать все глубже в нее. Впервые за время их любовных утех он потерял над собой контроль. Он больше не разыгрывал страсть. В этот момент он перестал быть нежным, цивилизованным любовником, а превратился в самца, движимого лишь инстинктом получения удовольствия, для которого словно и было создано его тело.
Его напор не испугал Миранду. Она с радостью приняла его, обхватив ногами и вовлекая все глубже в себя. Изогнув спину, она подставила ему грудь; тахта протестующе заскрипела.
Он склонился над ее грудью и стал ласкать языком ее розовые соски. Миранда застонала от наслаждения. Их тела стали влажными от пота; оказавшаяся в беспорядке одежда опутывала их.
Она почувствовала, как его член увеличивался в ней, и, сжав руками плечи партнера, подалась ему навстречу. Ее ноги все так же крепко обвивали его торс. Она принимала его в себя, прижимаясь все теснее и теснее. Сейчас она снова испытает удовольствие. И наступит облегчение. Непременно!
Они оба достигли пика страсти, и их подняла вверх неведомая сила, которая пробудилась в них в этот наивысший миг наслаждения.
