Текст книги "Мужчины, деньги и любовь"

Автор книги: Дина Аллен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

8

– …В общем, настоящий джентльмен, – заключила журналистка, в ее тоне сквозила ирония.

Кэрол давала эксклюзивное интервью.

– Именно, – подчеркнула она.

– Но я поняла, что там была только одна кровать…

– Мистер де Оливейра спал на полу.

– Мистер? Неужели после всего вы не зовете его по имени?

– Для меня он только де Оливейра.

Журналистка вздохнула.

– Но он такой обворожительный и выглядит так сексуально.

– Первое впечатление бывает обманчивым. Когда мы вырвались оттуда, он дал мне свой пиджак, чтобы я согрелась, – поспешила Кэрол переменить скользкую тему.

Гарри сидел на кухне и пил чай.

– Завтра, когда интервью будет напечатано, весь этот кошмар наконец закончится, – сказала Кэрол, входя на кухню. – Перестанет звонить телефон, у нашей двери прекратят дежурить репортеры. Жизнь станет прежней.

– Тебе не следовало разговаривать с журналистами, они обязательно все переврут.

Кэрол собралась с духом и спросила напрямик:

– Алвеш сказал, что ты необыкновенно богат.

Гарри подавился чаем, потребовалось пять минут, чтобы он избавился от удушающего кашля.

– Абсолютный вздор, – наконец произнес он.

– Но, может быть, у тебя есть чтото, так, на черный день?

Он выглядел очень смущенным.

– Возможно, – нехотя ответил он.

– Ну так, может, у нас теперь есть возможность держать коегде зажженные лампы?

Если ты в темноте свалишься с лестницы, то в твоем возрасте это может быть опасно. А лечение вообще обойдется в кругленькую сумму.

Однажды Гарри, встав на стул и пытаясь дотянуться до какойто полки, грохнулся на пол и до сих пор не оправился от этого падения. Тогда в коридоре появились свечи. Но Кэрол все время боялась, что они могут стать причиной пожара

– Я подумаю, – пробормотал Эванс, рассматривая узоры на стене. Надеюсь, ты не собираешься переехать от меня? – В голосе чувствовался страх.

– Куда? – рассмеялась Кэрол, желая его успокоить.

Гарри вздохнул.

– Я хотел поговорить с тобой еще вчера вечером, но крепко заснул… Когдато я знал отца твоего де Оливейры – Мигеля. У него была великолепная коллекция картин. Они были куплены давно, еще по старым ценам. Жаль, что его сын оказался таким идиотом.

Кэрол нахмурилась.

– Ты говоришь об Алвеше?

– Да. Лет десять назад о его разводе писали все газеты. Он женился на совсем неподходящей особе – на актрисе или комто в этом роде. Она имела кучу любовников. В этой истории еще был замешан ребенок…

– Ребенок? – беспомощно воскликнула Кэрол.

– Это оказался не его сын. Он стал тогда центром большого скандала. Мне было очень жаль всю его семью, но особенно мальчика. Не очень хороший старт для начинающего жить молодого человека. Теперь у него репутация женоненавистника.

Кэрол была потрясена, хотя и знала, что Алвеш когдато был женат. Но такие подробности…

– Пресса раскопала все факты моей прошлой жизни. Как же она не раздобыла информацию о его первом браке?

– Это было в Испании. Ему просто повезло.

В ту ночь она никак не могла заснуть, прокручивая в голове новые факты. Да, судя по всему, Алвешу пришлось несладко. Сколько же ему тогда было? Двадцать один. Столько, сколько ей сейчас. И жена изменяла ему. Но ведь и он не ангел. Избалованный, выросший в богатой и счастливой семье, он вряд ли был готов к постоянству. Да и к темным сторонам жизни тоже. Видимо, его деньги стали тогда приманкой. Ведь както он сказал ей такую фразу: «Сладкая ловушка, а затем расплата». И теперь отношения с женщинами он меряет деньгами, не веря никому. Неужели она напомнила ему первую жену?

Что бы там ни случилось, но Алвеша предали и унизили. Кэрол вдруг стало жалко его.

Доброе сердце возобладало, и ненависть растворилась сама собой. Теперь, в свете этих новых знаний, она поняла, что предложение прожить вместе месяц выглядело с его стороны не таким уж оскорбительным. Скорее всего, он не делал таких предложений каждой, с кем переспал. Под великолепной броней из дорогих костюмов скрывался просто очень уязвленный и уязвимый человек, изо всех сил пытавшийся это скрыть.

Всетаки Алвеш очень умен. Он разглядел во всей той галиматье, что печатали про нее в газетах, нужные факты – ее образование, сведения о семье… О, как она любила его! И как глупо было упоминать об этих дурацких собаках, кошках и пони для малышей! «Но Алвеш не хочет детей, и ты никогда не сможешь все это иметь», – сказала себе Кэрол.

Но тут же напомнила, что сейчас у нее вообще ничего нет.

На следующее утро ей позвонил Стив.

– Кэрол… Было бы очень любезно с нашей стороны пригласить журналистку в ресторан на бутылку вина.

– О чем ты говоришь? Я не понимаю.

– О твоем интервью. Это абсолютно бесплатно. Давай сегодня вместе пообедаем. На тебе обязательно должно быть мое кольцо. Слишком поздно посылать опровержение в газету…

Кэрол швырнула трубку на рычаг, словно та была раскаленной. И уже через полчаса, купив по дороге на работу газету, поняла, как был прав Гарри, когда советовал не связываться с журналистами. В интервью Алвеш был представлен этаким самовлюбленным идиотом, который даже не разрешал называть себя по имени. Короче, он был выведен настоящим снобом. В интервью не было и упоминания о том, как он согрел ее, отдав свой пиджак. Вероятно, это был неподходящий, слишком человеческий жест.

Кэрол ругала себя за свою собственную глупость и решила днем, в перерыве, позвонить Алвешу и извиниться. Ведь и правда, в голову не приходило, что из ее рассказа сделают такую «клюкву», что в газете появится такая чудовищно несправедливая статья. Просто хотелось плакать.

Ресторанчик, где она работала, во время ланча всегда был переполнен. Кэрол собирала со стола грязные тарелки. Посетители в зале внезапно оживились. Обернувшись, она увидела Алвеша. И замерла.

– Сколько тебе заплатили за ложь, которую ты изобрела? – Он набросился на нее как разъяренный тигр. Сколько?! – заорал он, и все головы повернулись в их сторону.

В его глазах застыло затравленное выражение, какое бывает у человека, которого предали.

Она не могла этого вынести – взгляд буквально разрывал сердце. Она забыла, что в ее руках тарелки, и они с грохотом полетели на пол.

– Ничего… – прошептала Кэрол.

– Ты что, так ненавидишь меня? – прошипел Алвеш сквозь зубы.

– Нет, нет, – прошептала она, и из глаз брызнули слезы.

– Не терплю, когда газеты делают из меня идиота. Почему ты согласилась на интервью? – гневно продолжал он нападать.

– Я хотела только избавиться наконец от этих въедливых журналистов, они очень раздражали Гарри.

– А мы, к сожалению, везде, куда бы вы ни бросили свой взгляд, – раздалось с соседнего столика дружеское предупреждение.

Замечание переполнило чашу гнева.

– Значит, я с самого начала был на крючке? Да, подружка? – свистящим шепотом произнес он.

Щеки Кэрол запылали.

– Это не так…

– Все кончено, – твердо сказал он и, круто развернувшись, направился к двери.

Замерев, Кэрол наблюдала, как он идет к выходу. Если он сейчас уйдет, она больше не увидит его никогда! Сорвав передник и бросив умоляющий взгляд своему боссу, она кинулась вслед за Алвешем.

Он уже садился в лимузин, стоявший у края тротуара.

– Что еще? – спросил он.

– Я сыграю… То есть я хотела сказать. Я поеду с тобой.

Он прищурился.

– Ты меня удивляешь…

– Лучше сам не удивляй меня. И обращайся со мной как надо, – предупредила его Кэрол.

Его настроение мгновенно переменилось.

– Ты не пожалеешь, обещаю тебе, – произнес он и крепко обнял ее.

– Если мы сейчас же не отъедем, нас оштрафуют, – предупредила Кэрол.

Он наклонился, и их губы встретились в долгом поцелуе. Кэрол почувствовала, как земля уходит изпод ног. Ее руки крепко обняли его шею, и она окончательно поняла, что расставания с ним просто не сможет пережить.

Всетаки их оштрафовали за неправильную парковку. Кэрол смотрела на Алвеша, ее сердце бешено билось. Впервые в жизни она приняла такое важное решение: подчинилась своим инстинктам, а не разуму. Но она знала, что не выдержит, если потеряет его. Поэтому выбора все равно не было.

– Завтра я улетаю в Токио на три дня. Ты можешь полететь со мной, – предложил Алвеш.

– Но мне надо работать.

– Неужели? – не веря своим ушам, произнес он. Подавать еду в ресторане?

– Ты забыл, сколько тарелок я разбила сегодня? А мой уход в самое горячее время?

К тому же я должна еще заниматься живописью.

Да и что я буду там делать целыми днями, пока ты будешь работать?

– Ходить по магазинам, – нетерпеливо пояснил он.

– У меня нет этой дурацкой привычки.

– Но все твои счета я оплачу.

– Хоть я и поехала с тобой, то должна заметить, что не намерена быть женщиной на содержании.

Алвеш внимательно взглянул на Кэрол, пытаясь чтото сообразить.

– Но я не понимаю, что в этом плохого.

– Тебе и не надо этого понимать.

– Баста… Я лечу один, оставайся здесь. Он был явно неудовлетворен таким поворотом событий.

Просто этот человек не привык ничего обсуждать. Всегда и все решал сам. Соня получила таки «порше» за сыгранную роль любовницы. Возможно, он и не спал с ней, но платил, хотя блондинка решила, что не отработала эти деньги.

– Куда мы едем? – неожиданно спросила Кэрол.

– На мою виллу. Я везу тебя домой. Только, пожалуйста, не говори мне, что ты против.

– Ну что ж, если не боишься…

– Черт возьми, что с тобой происходит? – неожиданно взорвался он.

– Просто не люблю, когда меня вот так везут, куда вздумается, без моего согласия.

На глазах Кэрол показались слезы.

– Ты опять подумала о собаке, кошке и пони? – угрожающе спросил Алвеш.

– Весьма сомнительно, что мы с тобой пробудем вместе столько, что все это потребуется.

Неожиданно его губы дрогнули.

– Давай оставим все как есть. Не нужно ничего загадывать.

– Хорошо.

Алвеш вздохнул.

– Как можно чтото обсуждать, когда прошло всего несколько недель после всех тех событий. Слава Богу, что ты хотя бы не беременна.

Кэрол подавила желание сказать, что еще ждет этому подтверждения. Зачем напрасно волновать его. Ведь она не очень беспокоится.

Хотя тогда, конечно, были очень нежелательные дни, и угроза вполне реальна.

– Стать отцом, как я понимаю, не входит в твои планы.

– Определенно нет. Это осложнение, без которого я спокойно могу прожить.

– Как мы вообще пришли к такому разговору? Кто его начал? Ты?

Алвеш привлек ее к себе.

– Если для тебя поехать ко мне – событие, то и для меня тоже.

Напряжение сразу исчезло. Она чувствовала, что любит его. То, что он предложил ей жить с ним, было определенным прогрессом в их отношениях. И она это понимала.

– Вообщето, ты, если помнишь, пытаешься затащить меня в свой дом с первого дня нашего знакомства.

– И с полным отсутствием успеха, – ответил он.

– Но зато настойчиво.

– А если я скажу «пожалуйста»?.. – Он снова крепко прижал ее к себе. – В твоих глазах горят звезды, дорогая, и это настораживает.

– Боишься, что тебя поймают. Но меня это беспокоит еще больше.

– И всетаки почему ты согласилась дать интервью?

– Я же тебе уж объяснила. Просто хотела положить конец всем домогательствам. Это было невыносимо. Я решила, что, если ясно и четко скажу, что между нами ничего не было, они оставят меня в покое.

– Значит, ты намеренно лгала.

– Ну, хорошо, хорошо, я лгала. А ты предпочел бы правду?

– Никогда больше не делай этого. Никогда не лги мне и никогда не лги обо мне, – настойчиво сказал Алвеш. – На худой конец, ничего не говори обо мне вообще. Все, что происходит между нами, это наша личная жизнь.

– Знаю.

– Одинединственный раз ты дала мне повод усомниться в тебе. И я прощаю тебя.

– О чем ты?

Алвеш цинично усмехнулся.

– Кэрол, я не дурак. И знаю, сколько будет дважды два. Меньше чем сорок восемь часов назад ты отдала мне чек на солидную сумму. А сегодня появилась эта статья. Значит, тебе заплатили за интервью.

– Но эти деньги я получила от продажи картины! – воскликнула Кэрол.

– Я не возводил тебя на пьедестал, дорогая, поэтому не надо беспокоиться о том, что можешь оттуда упасть. Я не предполагаю совершенство, но рассчитываю на честность. Кто мог заплатить такие деньги за работу неизвестного художника?

– Это была не моя картина!

Кэрол больно ранила отповедь, а главное – его недоверие. Ей и в голову не пришло заработать на интервью.

– Эту картину написал отец, и на ней изображена моя мать.

– Неужели?

– Я совершенно забыла о ней. Но когда пришла в банк, чтобы объясниться по поводу отсутствия страховки… послушай же меня? Мне просто не приходило в голову продать картину. Ведь я и понятия не имела, что она так дорого стоит.

Алвеш изумленно уставился на нее.

– Ты продала портрет своей матери, написанный твоим отцом, для того чтобы отдать мне долг? Ты с ума сошла?

– А что мне оставалось делать? Такую сумму я собирала бы всю жизнь.

– Кому ты ее продала?

– Какое это имеет значение?

– Кому?

Кэрол рассказала.

– Если она уже продана, то пеняй только на себя, – рявкнул он и приказал шоферу ехать в художественную галерею, – Господи, у тебя удивительная способность создавать мне трудности.

– Я должна тебе деньги. Надо же было как то выкрутиться…

– Мы были любовниками. За кого ты меня принимаешь? За сутенера?

– За банкира, – беспомощно пробормотала Кэрол, ошарашенная такой реакцией. Продажа картины была для нее серьезной жертвой. А теперь выясняется, что все это зря. – Если ты думаешь, что, проведя с тобой пару ночей в постели, я списала с себя долг в несколько тысяч долларов, значит, ты меня совсем не знаешь. К тому же надо было платить за ремонт «мазды».

Алвеш буркнул чтото необыкновенно «лестное» по поводу ее машины.

– Извини, уж какая есть! – вспылила Кэрол. – Почему ты приказал ехать в галерею?

– Если картина еще там, то я ее выкуплю.

– Если ты купишь ее, то она будет твоей, отозвалась Кэрол, наотрез отказавшись сопровождать его, пока он ходил в галерею.

Если он не перестанет быть таким подозрительным и циничным, то она никогда больше не скажет ничего о деньгах. Долг есть долг, и она намерена вернуть его. Может, для Алвеша деньги ничего не значат, но для нее долг – дело принципа.

Вернувшись в машину, он положил ей на колени маленькую картину.

– На, получи назад мамашу, – весело сказал он.

Кэрол взглянула на знакомые черты, к горлу невольно подступил комок. Но она упрямо мотнула головой.

– Я же сказала, что не возьму.

– О Господи, ты доведешь меня!

– Сколько ты заплатил?

Он назвал сумму.

– Это потому, что за ней пришел ты. Она столько не стоит. Это далеко не лучшее творение отца.

Алвеш нажал кнопку, и между ними и шофером опустилось стекло.

– Ты не собираешься расплатиться со мной за эту маленькую услугу? – нежно спросил Алвеш.

– Не будь смешным.

– А если бы мы были женаты, ты подумала бы об этом?

– Но мы же не женаты, – быстро ответила Кэрол и тут же пожалела об этом.

– Отлично! Видимо, мне придется постоянно расплачиваться за то, что на твоем пальце нет обручального кольца.

Кэрол надоели эти препирательства.

– Заткнись наконец, – выпалила она.

– Иногда ты доводишь меня до безумия, проворчал Алвеш и снова поднял стекло.

Для Кэрол такие отношения были совершенно новыми. Впервые в жизни рядом с мужчиной она не чувствовала себя главной.

– Знаешь, мне почемуто кажется, что наши отношения будут очень сложными. Я привык подчиняться лишь своим желаниям.

– Это я уже давно поняла.

Воцарилось молчание. Кэрол отдалась своим мыслям, глядя на портрет Ребекки. «Я следую своим чувствам», – както раз сказала ей мать. Точно так же поступала сейчас Кэрол. Именно чувство руководило ею в том контейнере, где она отдалась Алвешу. Она всегда старалась планировать свою жизнь, всегда хотела знать, что ожидает ее впереди. Но сейчас перед ней была абсолютная неизвестность.

Лимузин плавно миновал послушно открывшиеся железные ворота и въехал на широкую и длинную аллею. В свете заходящего солнца взору предстал идиллический пейзаж с великолепным домом в викторианском стиле.

– Ты любишь деревню?

Кэрол пожала плечами. Лимузин ехал по дорожке, посыпанной гравием, и даже шелест колес показался необыкновенно роскошным. Что я здесь делаю? – подумала она и облизнула вдруг пересохшие губы.

В простой юбке и блузке, никакого макияжа, никакой прически. И он – безукоризненный, как обычно, в изысканном светлосером костюме. Более странную пару трудно было представить.

Шофер открыл дверцу машины. Кэрол вышла, все больше чувствуя себя не в своей тарелке. Увидев розовые кусты перед домом, поморщилась.

– Чтото не так? – спросил Алвеш, тут же прореагировав на ее гримасу. – Алвеш, розы не сажают в шеренгу, как солдат на плацу. Ох, извини, наверное, это не очень вежливо с моей стороны.

Алвеш улыбнулся.

– А я и не жду, что ты будешь вежлива со мной.

– Вот это правильно!

– О, ты не так поняла меня. Я имел в виду, что ты всегда говоришь то, что думаешь. Это очень редко в том мире, где я живу. И я ценю это. Мне просто нравится твоя непосредственность. Иногда она заводит меня в тупик, но я нахожу это довольно привлекательным.

– С чего это ты вдруг стал таким хорошим? – подозрительно спросила Кэрол.

– Это твой дом. Я хочу, чтобы ты расслабилась и почувствовала себя здесь хозяйкой.

– Хозяйкой? Это на месяцто!

– Кэрол!

– Извини, я невыносима. Но ты и сам знаешь, через месяц нам придется выложить на стол все свои карты. И если у нас ничего не выйдет, то…

– Мы будем стараться, – жестко прервал Алвеш.

Кэрол хотела добавить, что она покинет этот дом без особых сожалений, но промолчала.

Пожилой невысокий мужчина в темном костюме ждал их у главного входа. Кэрол чуть не прыснула со смеху. О Господи, у него не только настоящий дворец, но и настоящий дворецкий.

– Это мисс Хэммон, Томпсон.

– Мисс Хэммон…

– Томпсон…

Кэрол кивнула, стараясь не расхохотаться. Алвеш провел ее в огромный холл, где их шаги отозвались гулким эхом. Кэрол чувствовала себя туристом, осматривающим местную достопримечательность. И вдруг она услышала:

– В какое время подавать ужин, сэр?

Слова отлетели от стен и обрушились на их головы.

Тут она уже не смогла сдержаться и звонко расхохоталась.

– Извини, смущенно пробормотала она.

– В семь, – бросил Алвеш дворецкому. – Если хочешь, чтобы я с тобой повеселился, то объясни, что тут смешного?

– Вообщето… нет, думаю, ты не поймешь. – Она с трудом заставляла себя быть серьезной.

– Давай всетаки попробуем.

– Я думала, что последний дворецкий умер в середине прошлого века.

– Я купил этот дом вместе с Томпсоном, – вполне серьезно произнес Алвеш.

Кэрол замотала головой.

– Алвеш, это совершенно чужой для меня мир.

– И он тебе не нравится?

– Нет, не знаю. Я просто удивлена.

– Хочешь, я покажу тебе дом?

Он стоял рядом, и Кэрол не могла отвести от него взгляда. Великолепный мужчина! Рост шесть футов четыре дюйма. И она обожала каждый дюйм. Только при одной мысли о его прикосновении она чувствовала, как набухает грудь как охватывает ее непреодолимое желание.

– Кэрол… – Взгляд его сверкающих глаз обдал ее горячей волной.

Смущенная оттого, что он может разгадать ее чувства, Кэрол улыбнулась, – Здесь все так романтично.

Правда, в той стремительности, с которой он заключил ее в объятия, не было ничего романтичного Кэрол обвила его шею, позволив поднять себя на руки, совсем, не уверенная в том, что ее собственные ноги не подведут. Он толкнул ногой дверь в великолепную спальню, обставленную в стиле французского рококо, и бережно положил ее на кровать. Она снова рассмеялась.

– Кто обставлял этот дом?

– Моя сестра Паула.

– У нее неплохой вкус. Правда, такой стиль подходит скорее для женской спальни.

Кэрол скинула туфли.

– Ты прекрасна. Алвеш смотрел на нее нежным взором.

Кэрол схватила его за шелковый галстук и притянула к себе. Губы встретились в долгом поцелуе. Она ощутила, как тепло и слабость разливаются по всему телу. Кэрол стянула с него пиджак, развязала галстук. Рубашку он скинул сам и, сорвав с нее блузку, с тихим стоном припал к ее груди.

– У тебя самая красивая грудь, какую я когдалибо видел. Такая чувственная…

Наслаждение было невыносимым.

Кэрол вцепилась в его волосы, почти теряя рассудок от неукротимого желания. Едва он снял с нее трусики, она рванулась навстречу и прижалась к нему всем телом. Хотелось кричать от восторга, когда она почувствовала его руки на своих бедрах. И она вскрикнула, когда он стремительно вошел в нее. Кэрол царапала, кусала и целовала его.

Алвеш толкнул ее вниз, на подушки, словно бог, требуя полного подчинения. Его движения становились жестче и быстрее. Он входил в нее все глубже. Напряжение внутри нее нарастало. Она чуть не задохнулась, когда наслаждение стало нестерпимым.

…Лежа в его объятиях, прижавшись к его плечу, Кэрол чувствовала такую острую нежность, которая была похожа на боль.

– Даже не снял до конца одежду, – заметил он. – А я, между прочим, планировал романтический ужин с шампанским.

Кэрол сморщила нос.

– Ну, это так предсказуемо.

– Жизнь становится не оченьто предсказуема, когда имеешь дело с тобой, – сказал он, лениво поднимаясь.

Слишком поздно она поняла значение паузы, которая возникла в разгар их страсти: он надевал презерватив.

Кэрол коснулась своей груди и снова ощутила легкую боль, которую раньше не испытывала. И напряглась, вспомнив, как одна из подруг, будучи беременной, рассказывала точно о таком же ощущении.

Нет, это невозможно. Она решительно прогнала эту мысль из своего сознания.

Сильные руки опять заключили ее в объятия.

– Почему ты такая серьезная?

– Я… серьезная?

Кэрол заставила себя улыбнуться, но холодный страх заполз в душу.

– Просто я далеко отсюда.

– А я хочу, чтобы ты была здесь, – произнес он и, усадив ее к себе на колени, принялся снимать остатки одежды.

– Я сама могу раздеться. – Кэрол вдруг покраснела.

– Нет.

– Обращаешься со мной, как с куклой!

– Глупая, это лишь возможность еще раз коснуться твоего тела. И я всегда буду искать такие возможности.

Она снова обвила его шею руками и крепко прижалась. Голова кружилась от счастья.

– Тебе не надо ничего искать, – прошептала она.

– Завтра придет так быстро… Токио… Впервые в жизни я пошлю вместо себя помощника.

Их губы в очередной раз встретились в безумном поцелуе. И еще не скоро они вместе отправились в душ.