Текст книги "Жажда мести"

Автор книги: Дин Андерссон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

Глава девятнадцатая. ДОЛГИЕ УВЕЩЕВАНИЯ

В коридоре послышался шум. Гутрун, расхаживавшая по комнате, замерла, обернулась к двери. Щелкнул замок. У девчонки мелькнула мысль внезапно наброситься на незваного посетителя, однако в памяти горечью отозвались ее прежние попытки напасть на Тёкк, и она решила поберечь силы.

В комнату вошла улыбчивая, полная доброжелательности служительница Хель, с порога поинтересовавшись:

– Как отдохнула, Гутрун?

– Никак. Каждый раз, стоило мне сомкнуть веки, как непременно являлся кто-нибудь из прежних знакомых по Нифльхейму. Начинал плакать, клясться в нерушимой дружбе, в том, что страдает от разлуки. Они шли и шли, уговаривали послушаться тебя, отказаться от прошлого, то есть забыть о том, кто я есть и откуда родом. Ты предупредила, что вернешься, должно быть, прошло несколько дней, и все это время меня не кормили. Но это не поможет тебе, Тёкк. Не надейся! Я не собираюсь отступать, я не склонюсь перед тобой. Мори меня голодом, не давай спать, можешь даже подвергнуть пыткам, все равно…

– Гутрун! Я ничего не знала. Я обязательно накажу Вафтруднира за то, что он не приносил еду. Сейчас же пойду и распоряжусь.

Тёкк быстро вышла в коридор, прикрыла за собой дверь.

– Надеешься обмануть меня, прислужница Хель! – крикнула Гутрун в сторону закрытой двери. – Ты затеяла грязную игру и рассчитываешь сломить меня. Не выйдет!

Послышался щелчок замка. Гутрун вновь принялась расхаживать по комнате, обнимала плечи, время от времени растирала руки и ноги, чтобы хотя бы немножко согреться. От голода и бессонницы болела голова. «Ей не сломить меня!» Эти слова она мысленно произносила по много раз в день. Твердила как клятву. Все это время она без конца прикидывала, каким образом можно было бы вырваться из лап Тёкк. В сражении с использованием колдовских сил ее не одолеть. У нее за спиной встает тень ужасной и безжалостной Хозяйки Смерти. Девушка решительно отвергала всякую мысль о примирении, называя эти помыслы предательством, тем не менее эти «недостойные и отвратительные» намеки, догадки, надежды все глубже закрадывались в душу. Время от времени задумывалась – не будет же эта ведьма так беспардонно врать! Может, в самом деле Песнь Крови не мать ей? По крайней мере, не родная мать. Тогда кто же? Почему бы в самом деле не овладеть тайнами колдовства, в котором Тёкк великая мастерица. Что, если она и в самом деле узнает о себе что-то такое, о чем никогда не ведала? Разве плохо, если в ней проснется великая сила, это же как яркий свет в пасмурный день. Вокруг станет светлее.

«Ей не сломить меня! Не сломить – и все тут! Буду стоять до конца. Я – Гутрун. Песнь Крови – моя мать. Ей не сломить меня!» – повторила Гутрун.

Девчонка даже не обернулась, когда позади вновь послышался щелчок и в комнату вошла Тёкк, очень быстро вернувшаяся.

Гутрун вдруг неумолимо потянуло в сон. Спотыкаясь, зацепившись за стол и проклиная слабость, она заковыляла к постели, изо всех сил пытаясь держать глаза открытыми. Стоит только на мгновение прикрыть веки, как она тут же уснет.

Ее глаза закрылись.

Уже в полусонном бреду до нее донесся знакомый голос:

– Гутрун, проснись. Я не могу здесь долго оставаться.

– Сейчас. Ах, будь я проклята! – воскликнула Гутрун. – Не получается.

«Если ты не взглянешь на меня…»

В ее сознании всплыл образ мальчишки.

Гутрун почувствовала, что не в силах сдержать душераздирающий крик, рвущийся из груди. Она прикладывала все силы, чтобы открыть глаза, однако все было напрасно.

Наконец сумела выпалить:

– Оставь меня! Мои мысли – это мое и только мое. Мне не нравится, когда в мои мысли вламываются чужие люди. Хель не моя мать! Моя мать Песнь Крови! Я не Дитя Смерти, нет у меня никакой колдовской силы. Я…

«Бессмысленно сопротивляться правде, Гутрун. Мы же друзья, не так ли? А я никогда не лгу друзьям, Гутрун. Вспомни годы, когда мы вместе играли в Нифльхейме. Мы делились каждым секретом, были не разлей вода. Друзья! Как ты плакала, когда женщина, называвшая себя твоей матерью, отправилась сражаться с Нидхеггом за Матушку Хель. Я успокаивал тебя, старался развлечь, рассмешить. Вспомни, Гутрун. Мы ведь были друзьями…»

– Будь ты проклят, Орм!

«Ты же помнишь мое имя. Я буду надеяться…»

Образ растворился. Гутрун открыла глаза.

Рядом с ее кроватью стоял Орм. Серую кожу покрывали следы гниения, на теле там и тут копошились могильные черви. Даже на лице пировала эта пакость.

– Мне становится больно, когда ты проклинаешь меня, – произнес Орм. – Матушка Хель расстраивается из-за нас, твои друзья печалятся. Что же ты так упрямишься? Почему не хочешь поверить в добрые намерения Тёкк? Меня накажут, если ты и дальше будешь упираться. Разреши Тёкк рассказать тебе, что случилось на самом деле. Поклонись Матушке Хель, обратись к ней как к матери. Ингу уже жестоко наказали за то, что она не сумела убедить тебя, Гутрун, она долго страдала по твоей вине.

– Ложь.

– Ой, не поступай так жестоко со мной, Гутрун. Дай слово, что позволишь Тёкк рассказать тебе правду. Я очень боюсь, что Матушка Хель жестоко накажет меня. Мы же друзья, Гутрун. Друзья… Согласись, смири гордыню, хотя бы ради меня. По-о-жа-а-луйста.

– Нет.

– Всякий раз, когда ты плакала, я утешал тебя. По-о-жа-а-луйста. Разве тебе не следует отдать мне долг, ведь я заботился о тебе. Смири гордыню. По-о-жа-а-луйста.

Гутрун зажала голову руками, пытаясь унять чудовищное наваждение, терзавшее ее. Удивительно, но где-то сбоку змейкой проскользнула надежда, что все эти мольбы, упреки, увещевания теряют свою мучительную силу. Она словно научилась справляться с ними. Гутрун тут же отогнала эту мыслишку – не хватало, чтобы Тёкк проведала о ней. С другой стороны, Орм действительно был ее другом. Зачем же подвергать его жестокому наказанию из-за такой мелочи как пара слов согласия. Еще хуже и недостойнее сердить Матушку Хель, ведь она заботилась о ней как о родной. Может, и вправду она ее истинная мать?

«Вот куда сумела проникнуть проклятая ведьма», – возмутилась Гутрун и принялась твердить вслух, чтобы заглушить все посторонние мысли:

– Она мне не мать! – Затем выкрикнула изо всех сил:

– Она мне не мать!

Ей надо говорить и говорить, изгоняя прочь предательские мысли. Вон!

В следующий момент Орм зарыдал. Гутрун добавила страсти:

– Ступай назад в Царство Мертвых. Мне безразлично, как с тобой поступят.

Кровавые слезы хлынули по исказившемуся от боли и страха лицу Орма. Его контуры начали таять. Когда они совсем исчезли, издали до Гутрун донеслись рыдания, неясные звуки требовали сочувствия.

Девушка встала с кровати и вновь принялась расхаживать по комнате. Она долго не могла восстановить дыхание – досаждали ужасные, рвущие душу на части крики, долетавшие, казалось, из самых недр земли. Она не выдержала и зажала уши руками.

Не помогло!

Звуки шагов привели Хальд в чувство. Она с трудом приподняла веки. В темнице по-прежнему царил полновесный, беспросветный мрак. Она дернулась, зазвенели цепи, решила, что, может быть, Вафтруднир вернулся? Ётун уже три раза посещал ее, и всякий раз, когда к пленнице возвращалось сознание, Хальд готова была умолять о смерти. Однако в воздухе не ощущалось никакого ледяного дыхания, всегда предвещавшего появление великана. И шаги были куда менее тяжелы.

Она по-прежнему висела, не касаясь пола ступнями – так, как распял ее Вафтруднир. Все равно Хальд, стараясь не обращать внимания на холод и пронизывающую боль, сосредоточилась, бросила мысленный взгляд в коридор. Посетитель был один, вот и все, что она могла понять. Щелкнул замок, распахнулась дверь. С дрожащим светом факела в темницу вошло несколько фигур.

– Я гляжу, Вафтруднир согласился с моей просьбой посетить тебя, Хальд.

Тёкк с удовольствием осмотрела раны, нанесенные во время бичевания, даже поковыряла пальчиком засохшую кровь на бедре пленницы.

– Из твоих мыслей я узнала, что он побывал здесь три раза. Узнала также, что он отказался прекратить мучения. Ах, как красноречиво ты умоляла его об этом! Что ж, условие прежнее, дай слово, – что будешь верна мне и повелительнице Хель. Все эти истязания не доставляют мне никакой радости, Хальд. Так что он посетит тебя в последний раз – это случится через несколько дней, когда у меня дойдут руки, – после чего либо ты примешь мое предложение, либо я навсегда забуду о тебе. Томись здесь в темноте. Поверь, дорогуша, мне труднее сказать, чем сделать это.

Хальд глянула на Тёкк, но ничего не ответила.

– Нет, – произнесла ведьма с усмешкой, – твои мысли подсказали, что ты не веришь, будто я забуду о тебе. Возможно, ты права, а возможно, нет. Но Вафтруднир точно не забудет. Согласись быть моей ученицей, и он больше никогда не причинит тебе боли. Ну как, решилась? – Она осмотрела тело молодой пленницы, затем многозначительно подмигнула ей. – Я обещаю излечить тебя, если Вафтруднир поведет себя слишком… разнузданно.

Служительница Фрейи, как и прежде, проигнорировала намеки и угрозы Тёкк. Постаралась приглядеться, чтобы выяснить, кто еще явился с мучительницей. С ней были двое взрослых и двое детей, по крайней мере, так они выглядели под черными накидками. Неожиданно накидки были отброшены. Хальд решила, что эти существа ей знакомы. Помнится, когда-то она встречалась с ними.

– Ведь… герт? – свистящим шепотком спросила несчастная. – Торфинн?

– Здравствуй, Хальд, – приветствовала ее женщина, оглядывая цепи и раны на теле пленницы. – Ингвар и Тора тоже здесь. Мы все желаем помочь тебе, но сама видишь…

– Да уж, – подтвердила Тёкк. – Если они попытаются сбежать или как-нибудь иначе проявить дерзость и неповиновение, первыми пострадают их дети. А теперь позволь продемонстрировать, насколько они стали покладисты. Торфинн, подойди, – подозвала она мужчину, – я сниму с тебя оковы. Когда ты будешь свободен, я хотела бы, чтобы ты подвел Вельгерт к той стене и заковал ее в кандалы – видишь те, что свисают с потолка? Закуешь жену, возьмешься за себя. Ты все понял?

Тёкк положила руки на плечи Ингвара и не спеша взяла его за горло.

Гнев ударил в сердце воина, однако после того, как он бросил взгляд на жену и на ребенка, решил не спорить.

Тёкк, одной рукой удерживая Ингвара, начала вычерчивать в воздухе руны, не забывая при этом произносить заклятия. Цепи спали с рук Торфинна.

Он почесал запястья, затем неохотно принялся исполнять то, что ему было приказано. Тёкк вновь поместила обе руки на плечах мальчика.

– Шевелись, – поторопила она мужчину, – и помни, что я могу сделать твоему сыну больно. Могу ослепить его на всю жизнь, могу навсегда лишить движения, могу изуродовать до такой степени, что его лицо станет напоминать маску ужаса.

Торфинн взял жену за руку и повел к стене.

– Не делай этого! – воскликнула Хальд. – Не слушайся ее. Лучше убей!

– Неужели отец допустит, чтобы его дети страдали? – Тёкк удивленно вскинула брови. – С той поры, как сгорела Долина Эрика, у них нет выбора.

– Вот именно, – с той же страстью поддержала ее Хальд. – Все равно она вас убьет. Рано или поздно, но убьет!..

– Долины Эрика больше нет, – с горечью сообщила Вельгерт.

Между тем Торфинн защелкнул оковы на запястьях жены. Теперь руки женщины были вытянуты вверх, но она продолжала говорить. Речь ее текла все быстрее и быстрее:

– Ковна со своей армией при поддержке Тёкк и всадников Смерти напали на поселение. Все разрушено, все погибло и сгорело. Все мертвы, за исключением нас четверых и Фрейядис, которая, наверное, тоже мертва.

Хальд не смогла сдержать стон. Все, оказывается, было куда хуже, чем она могла вообразить. Она вспомнила о Норде Серый Плащ. С ее смертью, казалось, погибла всякая надежда. Кто еще мог противостоять Тёкк в колдовском искусстве. Понятно, почему Торфинн и Вельгерт смирились перед неизбежным.

Наконец послышались щелчки – это захлопнулись наручные кандалы.

– Мы не должны терять надежду, – произнесла Хальд. – Никто не видел Песнь Крови мертвой. Если она жива, она может…

Ни Вельгерт, ни Торфинн не ответили.

Тёкк погладила шею Ингвара. Тора бросилась вперед и начала стучать кулаками по ноге колдуньи. Тёкк стоило только обронить короткое заклятие, как девочка вскрикнула и без чувств упала на пол.

– Тора! – не удержалась Вельгерт.

– Она не причинила мне вреда, – успокоила ее Тёкк. – Надеюсь, вы в точности поведаете этой безумной, что случилось с Песнью Крови.

Вельгерт не смогла сдержать рыданий.

– Фрейядис привязали к дереву, – кое-как успокоившись, сказала она. – Ковна выставил охрану, дожидаясь того момента, когда жизнь оставит ее.

Хальд не ответила, решив сохранить силы, чтобы выжить. Сил, правда, почти не было, теперь оставалось надеяться только на чудо.

– Самое время объяснить тебе, зачем я приказала доставить вас в мой замок, – Тёкк удовлетворенно потерла руки. – Скоро Гутрун научится видеть окружающее в новом, истинном свете. Когда ее погружение в новые истины будет завершено, я прикажу ей убить вас обоих как доказательство ее преданности Хозяйке Мертвых.

– Что будет с нашими детьми? – подал голос Торфинн.

– Я сохраню им жизнь. Можете умирать спокойно, ваша покорность будет тому порукой. После вашей гибели они останутся здесь в замке и начнут служить мне.

– Станут твоими рабами? – спросила Вельгерт.

– Моими слугами. Если со временем они проявят сообразительность и умение услужить, на них будут возложены другие обязанности. Более важные. В конце концов они примкнут к Хель и станут участвовать в сокрушительной битве за право владения Мидгардом.

– Лучше бы ты погубила их, – прошептал Торфинн.

Ингвар захныкал.

– Вот еще о чем я хотела бы вам напомнить, – добавила Тёкк. – Если вы согласитесь служить Хель, вам будет предоставлена свобода.

– Никогда, – отказалась Вельгерт. – Хель никогда не получит мою душу.

– О, как ты горда, – ответила Тёкк. – Что ж, это неверное решение. Души всех, кто умирает в моем замке, принадлежат Хель. Они спускаются в Нифльхейм и там вливаются в ряды воинов Повелительницы Смерти. Разве ты об этом не слышала? – Заметив удивление на лице Вельгерт, она рассмеялась, затем что-то коротко выкрикнула, и Ингвар опустился на пол. – Пусть немного поспит, – успокоила она родителей.

Тем временем в коридоре послышались грузные шаги, в воздухе потянуло ледяным холодом. Хальд напряглась – только Вафтруднира здесь и не хватало.

Ётун вошел в темницу и хмуро оглядел людишек.

– Отнеси детей в их комнату, – приказала Тёкк.

Цепи Вельгерт и Торфинна зазвенели, когда те невольно потянулись вслед за детишками. Великан поднял их, взял под мышки и вышел в коридор.

– Больше в этой жизни вы их не увидите, – объяснила Тёкк. – Можете попрощаться.

Она холодно, но с явным удовольствием улыбнулась и добавила:

– Ах, великан уже унес их? Какая жалость. Ну, ничего, главное сказано, остальное пустяки.

Тёкк приблизилась к вороту и принялась крутить барабан. Ноги Хальд вновь коснулись пола, она застонала от боли и потеряла сознание. Служительница Хель подошла к пленнице. Багровые огоньки засветились в ее глазах. Тёкк вскинула руки, ладони оказались обращенными к Хальд. Следом оттуда ударили два багровых лучика, свет омыл израненное тело пленницы. Раны стали затягиваться на глазах, силы возвращались к девушке.

Сияние угасло. Хальд выздоравливала, на ее теле не осталось ни единого следа бичевания. Она уверенней встала на ноги и посмотрела на Тёкк.

Та, уловив одну из тайных мыслей Хальд, весело рассмеялась:

– Нет, Хальд, и не рассчитывай. Ваше колдовское знахарство именем Фрейи не может вернуть тебе волосы. Я связываю весьма серьезные надежды с твоей лысиной. Однако имей в виду, условия прежние – покорность, готовность учиться новым истинам, и я смогу помочь тебе. Заклятие, в общем, не сложное. Я обращаюсь к твоему разуму, Хальд. Подумай, есть ли смысл перечить мне, мучиться, геройствовать. Так как насчет обучения?

Хальд не проронила ни слова. Тёкк надменно вскинула подбородок.

– Ты сделала свой выбор, – пожала она плечами. – Я тебе не завидую. То, что с тобой случится, будет очень и очень болезненно. Подумай, стоит ли? Скоро Вафтруднир вернется. Я прикажу ему перевести тебя в другую камеру – этакое тихое местечко, где можно с удовольствием предаваться раздумьям. Оно называется Хранилище падали. Вот так, Хальд.

Глава двадцатая. ХРАНИЛИЩЕ ПАДАЛИ

На этот раз ей удалось забыться. Пусть в цепях, стоя, пусть на какие-то мгновения, но все же это был отдых. Хальд очнулась даже посвежевшей. Целебное заклятие буквально вымело всякую боль и усталость. Ясно, что это не к добру. Тёкк не бросает слова на ветер, и служительницу Фрейи наверняка ждут новые, невыносимые испытания, но сейчас хотелось порадоваться, пожить хотя бы минутку. И голова вновь стала ясной, припомнилось, что всякое излечение высасывает слишком много сил у колдуньи, а с хозяйкой замка вроде бы ничего не случилось.

Подрагивающий свет факелов освещал ведьму, и служительница Фрейи некоторое время изучала Тёкк. Не похоже, чтобы ведьма ослабела, все тот же блеск в глазах, та же непробиваемая колдовская мощь. Может, стоит попробовать вступить с ней в поединок, даже если он и окажется последним? Почему бы не воспользоваться удобным моментом? Это все-таки лучше, чем терпеть новые муки.

Как только в темницу, где помещались Хальд, Вельгерт и Торфинн, вернулся Вафтруднир, воздух вновь заметно охладился. Девушка очень осторожно попыталась проверить свои колдовские способности – так ли она сильна, как это ей представляется? Ах, если бы не ётун! Между тем великан приблизился к хозяйке, с трудом наклонился и что-то зашептал ей на ухо.

Глаза у Тёкк расширились, лицо потемнело. Она разразилась проклятиями, затем решительно вышла из камеры. Следом за ней удалился и ётун.

– Что могло случиться? – тихо спросила Хальд. С трудом верилось, что передышка затянулась и можно еще немного передохнуть.

– Только богам известно, – откликнулся из своего угла Торфинн.

Его цепи зазвенели. Через несколько мгновений до служительницы Фрейи вновь долетел его голос:

– Каким же надо быть глупцом, чтобы самому заковать себя в цепи.

– У нас не было выбора, – откликнулась Вельгерт. – Только ради детей. Я даже не сопротивлялась, когда ты надел на меня наручники.

Теперь Торфинн дернулся изо всех сил.

– Хальд, – послышался голос Вельгерт, – прежде, чем Тёкк вернется, я должна кое-что рассказать тебе. Фрейядис сообщила, будто Тёкк призналась ей, что сумела выкрасть тело ее сына. Скорее всего, она прячет его в этом замке и собирается своим колдовством сделать из него полноценного взрослого мужчину. А может, ей это уже удалось. Такое возможно?

– Для той, что посвятила себя Хель, день и ночь практикуясь в магии Смерти, – да. Но зачем это ей?

– Она собирается разбудить его, чтобы он возглавил отряды всадников Смерти, – объяснил Тор-финн.

– А Гутрун должна стать служительницей Хель, колдующей ее именем, – добавила Вельгерт.

Хальд задумалась, потом призналась:

– Меня она тоже склоняет, чтобы я отреклась от Фрейи и поклонилась богине Смерти. Я отказалась. Не сомневаюсь, что и Гутрун поступила так же, хотя…

– Что хотя?

– Тебе известно, что мы с Нордой только приступили к обучению Гутрун. Она успела получить всего несколько уроков на пути служения Повелительнице Жизни и Любви. Но мне тогда уже не давала покоя какая-то скрытая, не поддававшаяся пониманию сила в девчонке. Я все оставляла на потом, надеялась со временем разобраться в ней, научить держать под контролем эту смутную темную мощь. Норда тоже беспокоилась. Как-то она призналась мне, что не может проникнуть в тайну пяти первых лет пребывания Гутрун в подземельях Нифльхейма. Если эта сила окажется сильнее, чем воля Гутрун, Тёкк сумеет принудить ее отдаться Хель.

– Рассказывай, что случилось? – приказала Тёкк, обращаясь к Стирки. Перед ее троном в парадном зале на холодном полу без сознания лежал Ковна.

Заместитель генерала невольно вытянулся в полный и на удивление немалый рост. Страх, внушаемый ведьмой, не давал ему покоя. В этом дворце он чувствовал себя неуютно.

– Генерал Ковна был ранен в тот момент, когда пытался помешать Песни Крови бежать. Он приказал доставить себя сюда, к тебе. Он верил, что ты его вылечишь. Боюсь, он не выживет, если ты не поможешь ему.

– Песни Крови удалось бежать?

– Да, госпожа Тёкк.

Некоторое время колдунья размышляла, потом проговорила:

– Ну, об этом следует больше беспокоиться Ковне, а не мне. К сожалению, она способна доставить массу хлопот, после того как ее дети присягнут на верность Хель. Что ж, придется послать всадников Смерти, чтобы отыскали и уничтожили ее. – Она повернулась и направилась к выходу.

– Стойте! – неожиданно громко крикнул Стирки.

Тёкк замерла, затем обернулась и, не скрывая раздражения, глянула на зеленоглазого воина.

– Генерал погибнет, если вы не окажете ему помощь, – Стирки старался говорить твердо, не обращая внимания на все эти колдовские уловки, таившиеся в этом мрачном месте.

– Мне-то что, – пожала плечами ведьма. – Ты поведешь его людей.

Раздражение отступило, и она засмеялась.

– Солдаты присягали на верность генералу Ковне, а не мне.

– Эти так называемые солдаты, как, впрочем, и все ваше войско, всего лишь ватага разбойников. Не беспокойся, они и за тобой пойдут.

Гнев на мгновение пересилил страх, и Стирки решительно проговорил:

– Люди, с которыми мы все вместе служили генералу Ковне, честные воины в подавляющем большинстве. Если среди нас и были негодяи, то это не значит, что можно бросать тень на всю армию. Многие из нас служили генералу еще во времена Нидхегга. Мы не бросили Ковну после того, как властитель пал, верили в него и будем служить только ему. Для всех, и для меня в том числе, смерть генерала – слишком большая утрата. Никто из нас не желает служить тебе.

Теперь Тёкк разгневалась по-настоящему, однако давняя привычка скрывать мысли помогла сдержаться. Заглянув в сознание Стирки, она обнаружила, что он говорит правду. Прикинула и решила, что этот сброд еще может пригодиться.

– Хорошо, – согласилась служительница. – Я вылечу его. Я могла бы с помощью магии принудить ваших людей служить мне, но зачем тратить силы, если есть более простой и надежный путь. Лечебные заклинания потребуют меньше сил. «Хотя два подобных лечебных упражнения ослабят меня куда серьезнее, чем я ожидала», – сказала она себе.

Она приблизилась к генералу, лежавшему на носилках, произнесла несколько непонятных фраз и начала вычерчивать в воздухе руны. Багровый свет из ее глаз омыл тело генерала. В течение нескольких мгновений рана на голове затянулась. Ковна открыл глаза и осмысленно глянул на Тёкк, стоявшую возле него.

Ведьма повернулась и, не говоря ни слова, направилась к выходу из зала.

Стирки присел на корточки, шепотом докладывая начальнику:

– Она не хотела лечить вас, будь она проклята. Но я сумел убедить ее, что она нуждается в наших ребятах, вот она и согласилась.

Ковна закрыл и открыл глаза, затем с трудом сорвал с головы окровавленную повязку.

– Спасибо, Стирки, что выполнил приказ и доставил меня сюда, когда я потерял сознание.

– Еще в пути, генерал.

– Еще раз спасибо.

– Она собирается послать за Песнью Крови всадников Смерти.

– Хотелось бы мне, чтобы смерть этой гадины была не столь легкой, – воскликнул Ковна. – Ладно, пусть Тёкк постарается, все равно без ее магии мне не отыскать эту суку. Всадники так всадники, лишь бы дело сделали. – Он неожиданно легко встал на ноги. – Первым делом надо выйти к людям, показать им, что я жив и здоров. Некоторое время мы отдохнем в замке. Я, честно говоря, не доверяю Тёкк. Вот самый удобный случай изучить, как она тут живет, чем дышит. Если у нее камень за пазухой, я должен знать об этом заранее, до того, как она швырнет его мне в спину. – Ковна решительно двинулся вперед, вышел во внутренний двор, где его люди в заметном напряжении поджидали начальника. – Расседлывайте коней. Сами тоже можете снять оружие, – приказал генерал, затем тихо, только чтобы Стирки мог слышать его, добавил:

– И держите уши востро. Все примечайте, обо всем докладывайте сразу, без промедления.

Гутрун по-прежнему терзали видения, приходящие из прошлого. Голоса звучали не переставая, звали ее, умоляли склонить голову, заливались слезами. Ни минуты передышки. Стоило только, преодолев неимоверную тяжесть, открыть глаза, как начинала страшно болеть голова, а сомкнешь веки – все повторялось снова и снова.

Неожиданно боль отступила. Гутрун решила было, что, может, удастся передохнуть. Она открыла глаза. В комнате, возле самой постели, весь изрубцованный кровавыми полосами стоял Орм.

– Видишь, что со мной сделали, – пожаловался призрак.

Кровавые слезы текли по тронутому разложением лицу.

– Из-за тебя Матушка Хель наказала меня.

– Да, прости. Но этого больше не случится. Я решила последовать твоему совету.

– Ты должна доказать, что твое намерение искренне.

– Конечно.

– Тёкк потребует, чтобы ты лишила жизни Вельгерт и Торфинна.

– Надо так надо.

Орм некоторое время приглядывался к Гутрун. Вроде бы девчонка говорит искренне, а может, решила сменить тактику?

– Я не так глупа, Орм, – заверила его Гутрун. – Я могу затаиться, но надолго ли меня хватит? Рано или поздно я не выдержу. Никто не может существовать без сна и пищи. Откуда у меня силы сопротивляться! Лучше разом окончить мучения, чем терпеть их бесконечно. Мне не дают покоя ваши муки. Можешь ты открыть дверь этой комнаты, Орм? Открой, если в состоянии, и мы оба отправимся на поиски Тёкк, сообщим ей радостную новость.

В следующее мгновение образ Орма затрепетал, начал расплываться и скоро совсем растаял.

Гутрун сидела на кровати и ждала, что же будет дальше. Не прошло и минуты, как перед ней явилась Тёкк.

– Отведи ее в зал приговоренных к смерти, – приказала Тёкк, наблюдая, как Вафтруднир освобождает запястья Хальд. Ведьма улыбнулась и добавила:

– Мы еще называем это место Хранилищем падали. Там тебе скучать не придется.

Великан защелкнул на руках пленницы новые, заговоренные особым образом кандалы. Цепи были какого-то странного вида, на первый взгляд, легкие, слабенькие, однако в этом, по-видимому, и таилось колдовское коварство, и запирались они на ключ, а ключ находился у ётуна, и тот ни за что с ним не расстанется.

– Ты никогда не сможешь освободиться от этих кандалов, – предупредила Тёкк. – По крайней мере, до того момента, пока не согласишься стать моей ученицей. А вот еще что, эти цепи, что на лодыжках, быстро усмирят тебя, если ты вдруг вздумаешь бежать. Так что не глупи.

Всю длину цепи Вафтруднир намотал на шею и грудь Хальд. Вес был неподъемный, девушка даже вздохнуть не могла.

– Не беспокоит? – с издевательской предупредительностью поинтересовалась Тёкк.

Хальд слова не могла выговорить, тогда ведьма прикрикнула на великана.

– Сними с нее цепь, а то она сдохнет от удушья. Смотри, приятель, ты отвечаешь за нее головой. Чтобы ни царапины.

– Ага, – откликнулся ётун и взвалил пленницу себе на плечо.

Это «ага», как видно, не понравилось хозяйке, и она строго добавила:

– Ты уже отомстил ей за смерть Трюма. Этого достаточно. Понял?

– Ага.

«Она и не мучилась вовсе, – решил про себя Вафтруднир. – Что это за месть, так, баловство…» – Однако вслух ничего не сказал, сразу поспешил выйти из темницы.

Тёкк взяла факел и последовала за ним. Неожиданно замерла – точнее остолбенела. В следующее мгновение до нее долетел голос Хель. Повелительница Смерти сообщила подручной, что Гутрун согласилась служить ей.

– Я полагала, что она продержится дольше, – прошептала Тёкк. – Скорее всего, это какая-нибудь уловка. Не беда, я загляну в ее мысли, и все встанет на свои места, а теперь пусть Хальд порадуется следующему испытанию.

Вафтруднир с пленницей на плече и хозяйка замка спускались все ниже и ниже. Каменная лестница уводила их в такие недра, где давным-давно не появлялся человек. Весь колодец зарос паутиной, ётуну приходилось время от времени выжигать ее факелом. Шли они медленно, ступени были полны скользких тварей, и от месива ноги у великана скользили.

Легче приходилось Тёкк. Она не жалела колдовской силы, чтобы расчистить себе путь.

Между тем служительница Фрейи, лежащая на плече у инеистого великана, изо всех сил пыталась справиться со страхом, сохранить в сердце стойкость и мужество. Она без конца твердила себе, что малодушие в поединке с Тёкк – это верная гибель, всякое потакание ведьме, всякое доверие – еще хуже, чем гибель, потому что никто не мог в точности сказать, что она со своей повелительницей задумали на самом деле. Все россказни Тёкк насчет ученичества – это не более чем наглые увертки, попытка сбить Хальд с толку, овладеть душой девушки и принудить совершать пакости. Хальд, в общем-то, была не далека от истины. Ей припомнился рассказ Гутрун о мерзкой твари, чье щупальце тронуло ее за ногу в одной из комнат дворца, где они прятались от ётуна. Подобное существование – это ее будущее, потому что коварная и безжалостная Матушка Хель, тем более Тёкк никогда и ни под каким видом не выпустят служительницу Фрейи из замка в ее истинном виде. Единственное спасение – борьба, пусть безнадежная, неравная, но только сопротивление могло спасти девушку. Она старалась припомнить редкие, едва различимые моменты, когда Тёкк проявляла слабость. На память пришли слова Норды об ограниченности сил хозяйки замка. «Как бы исхитриться заставить ее растратить всю свою магическую силу? Не теряй голову, ищи и обрящешь, – говорила себе Хальд. – Выбери момент и атакуй, другого способа сласти свою жизнь нет».

Откуда только силы брались у этой закованной в цепи обнаженной пленницы. Все ее мысли во время этого долгого спуска в преисподнюю были сосредоточены на том, как вырвать инициативу из костлявых рук хозяйки замка.

Удивительно, но они все продолжали спускаться. Ни разу им не встретился выход, ведущий в какой-нибудь коридор. Все одно и то же – глухая кладка, поблескивающий в дрожащем свете факела черный камень, прорезанный малиновыми прожилками. Удивляли и пауки, на них хочешь, не хочешь, а обратишь внимание. Все они были размером с кулак, наглые, бесстрашные, то и дело бросались на спасение паутины. Тёкк с видимым удовольствием поджаривала их огнем своего факела.

Между тем стены узкого колодца, в котором винтом шли ступени, начали сужаться. Ётун уже задевал телом Хальд о стены и при этом случайно или нарочно раздирал ей кожу то о камень, то о выступы на потолке.

Холодный несвежий воздух все более пропитывался запахом трупного гниения. Затем неожиданно ступени прервались, и перед Хальд открылся короткий проход, упиравшийся в деревянную, обитую железными полосами дверь. Весь дверной проем был густо завешан паутиной.