Текст книги "Жажда мести"

Автор книги: Дин Андерссон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

Глава пятая. ПРИКОСНОВЕНИЕ СМЕРТИ

– Что за облака? – Песнь Крови с удивлением глянула на небо. – Откуда они?

Действительно, из-за леса наползала странная бесформенная туча, скорее напоминавшая полог черного тумана. В глубине ее просматривались какие-то еще более темные и жуткие фигуры. Непонятно по какой причине, но солнечный свет начал блекнуть, наливаясь зловещим багрянцем.

– Колдовство! – воскликнула Песнь Крови. Она повернулась и крикнула воинам, собравшимся во дворе крепости:

– Приведите колдунью Герду. Быстрее!

– За последний год она потеряла былую силу, – напомнила Вельгерт. – И со здоровьем у нее нелады.

– Тебе известна какая-нибудь другая колдунья в селении? Как прикажешь бороться с чарами, если мы не сможем противопоставить им свою магию?

– Знаю, Фрейядис, – ответила Вельгерт. – Если бы Хальд и Норда были здесь…

– Они бы были здесь, – повысила голос Песнь Крови. – Хальд следовало согласиться приехать сюда и поучить Гутрун умению колдовать. Если бы не эта упрямая Норда!

Два воина помогли маленькой высохшей и совсем седой старушке взобраться на крепостной вал. Они скорее несли ее, нежели она сама ступала по земле.

– Никакого почтения! – пожаловалась Герда Снежный Луг, когда ее поставили перед воительницей. Затем она пригладила волосы и заодно оправила зеленое платье.

Песнь Крови выждала мгновение и произнесла:

– Посмотри на эту тучу, – она указала на черное марево, встающее над лесом, – она заволокла даль, и солнце совсем помертвело. Так скоро наступит ночь. Не иначе, как колдовство, а, Герда? Можешь ты чем-нибудь помочь нам?

Старушка уставилась на приближавшийся мрак и высунула язык, словно решила попробовать воздух на вкус. Вдруг ее резко качнуло, и, если бы Песнь Крови и Вельгерт не поддержали ее, она едва устояла бы на ногах. Веки ее закрылись. Женщины переглянулись – уж больно тщедушна была старушка, совсем высохший стебелек.

Неожиданно Герда оттолкнула их обоих и покрепче встала на ногах.

– Теперь все хорошо, – раздался ее голос, низкий, спокойный. Она встала лицом к надвигавшейся туче, что-то прошептала про себя, потом ни с того ни с сего добавила:

– Признаться, я удивилась…

Объяснять далее не стала, так как туча уже почти полностью покрыла небо. На землю осели тусклые сумерки.

– Это магия Хель, – наконец выговорила старушка. – Могучая, ужасная. Пахнет смертью.

– Кто его навел? – спросила Песнь Крови. – Можешь сказать? Можешь разогнать мрак?

– С того дня, как пал Нидхегг, – ответила Герда, – мне известна только одна ведьма, настолько сильная в колдовстве, что способна затмить солнце. Это Тёкк. Ты, конечно, слышала от многих служителей Фрейи, как сильна эта ведьма. Я знала, рано или поздно что-то подобное должно было случиться. Беда в том, что Владычица Мертвых сумела вернуть Череп Войны, придавший ей новые силы.

– Да, – невольно вздохнула Песнь Крови. – Мы все слышали об этой угрозе. Я бы никогда не вернула Хель ее проклятую реликвию. Она заставила меня ради спасения моей дочери.

Старушка укоризненно покачала головой:

– Поклонившиеся Хель обычно возвращаются к Хозяйке Тьмы. – Теперь Герда смотрела прямо в глаза Песни Крови. – Некоторые утверждают, что местом их сбора был назначен замок Тёкк, – добавила старушка.

Песнь Крови глянула на небо:

– Можешь ты помочь нам, Герда? Хотя бы чем-нибудь? Если нет, тогда возвращайся в дом, спрячься там.

– Я попробую, – коротко ответила Герда. – Однако уничтожить зло, принесенное в мир Черепом Войны, куда более трудное дело, чем разогнать темную тучу.

Теперь она уже не сводила глаз с подступившей к самой крепости тучи. Неожиданно глаза старухи закрылись, и все дальнейшие действия уже свершались не прежней дряхлой Гердой, но неким уверенным и сильным существом, вдруг обнаружившимся в хилом теле. В такт сильному дыханию колдунья начала бессвязно выговаривать отдельные слоги. Смысл их был непонятен, но они сыпались и сыпались из уст этой воспрянувшей, словно вновь родившейся женщины. Песнь Крови припомнила, что подобные то мелодичные, то стонущие, скребущие по чужим ушам звуки она слышала из уст Норды и Хальд. Это был какой-то особый язык, запредельный, сбивчивый и волнующий, на котором только и можно было обращаться к богине Любви и Жизни Фрейе.

Вероятно, Герда пользовалась ее особым расположением, или, может, мудрость и умение старухи были неизмеримо глубоки и широки, но ближе к крепости мрак вдруг начал истончаться. Потоки света начали пластать его на мелкие облачка, те в свою очередь скукоживались, рассеивались. Вот и голубое небо в своей первозданной яви вспыхнуло над головами защитников Долины Эрика.

Неожиданно Герда вскрикнула и отступила на шаг. Песнь Крови и Вельгерт подхватили ее и тут же разом вскрикнули от боли. Они отдернули руки, и в следующее мгновение старая невзрачная Герда обернулась пылающим багровым факелом. Колдунья завертелась на одном месте и страшно закричала. Ее лицо начало таять, на его месте прорезался череп. Герда вскрикнула еще раз, теперь багровое пламя вовсю бушевало в ее плоти. Еще мгновение, и сияние угасло, и на то место, где только что кружилась от боли Герда, осыпался пепел. Так и лег горкой.

Колодец голубого неба над головами вновь начала затягивать серая мгла.

Песнь Крови в сердцах помянула злых духов, и в душу ее невольно вполз страх. Она попыталась изгнать его, ведь на нее смотрели воины, держащие оборону на стене.

– Будь она проклята, эта ворожба! Приготовьте оружие. Если уж нам придется драться, вспомните, что именно я победила Нидхегга. Если уж с ним мы справились, значит, любая магия – пустяки для отважного сердца. Особенно та, что действует исподтишка, нагоняет мрак, убивает старух.

– Да будет так! – поддержал ее Торфинн, потом все-таки спросил:

– С тобой все в порядке?

Рядом с ним держался Оле.

– С нами все в порядке, – уверенно ответила Вельгерт. – Вот только Герда…

– Взгляни туда! – прервала ее Песнь Крови и указала на опушку.

Как раз в этот момент из леса начала выдвигаться масса конных воинов. На свободном месте всадники принялись пришпоривать коней, и нарастающий топот сотен копыт полетел к крепости. Впереди скакали девять покрытых в черное воинов, все они как на подбор скакали на бледной масти лошадях.

Песнь Крови вновь недобро помянула демонов.

– Теперь понятно, зачем эта тьма, – проговорила она. – Это – всадники Смерти, а кони, на которых они скачут, могут мчаться по ветру, прямые солнечные лучи убивают их. Лошадей Тьмы ничто не остановит – они ворвутся во двор крепости и распахнут ворота для остальных врагов.

Следом она принялась быстро выкрикивать приказания, затем выхватила меч, в левой руке зажав щит. Защитники крепости поступили так же. Многие сбежали со стен и заняли оборону возле ворот.

Между тем орда, возглавляемая воинами-скелетами на колдовских скакунах, приближалась.

После того как обороняющие крепость накрыли передовые ряды тучей стрел из луков и арбалетов, большая часть наступавших придержала коней. Только всадники Смерти натянули поводья, и их лошади взвились в воздух и вскоре оказались на уровне верха насыпной стены. Уже оттуда они обрушились на защитников Долины Эрика. Казалось бы, сами по себе всадники были не велики размерами, однако их тени оказались чудовищно широки и до жути черны.

В непосредственной близости они выглядели столь мерзко, что взглянуть на них было невозможно. Когда-то и сама Песнь Крови была воином Хель, но даже в ту пору она оставалась живым существом. Это же были скелеты, вооруженные громадными мечами. Даже сталь их клинков отливала какой-то мертвящей сизоватой чернотой. Внутри пустых глазниц пылало багровое пламя, его отсвет ложился и на развевавшиеся на лету плащи.

– Послушай! – резко выкрикнула Вельгерт. – Эти твари очень похожи на банду Нидхегга. Ну те, с которым он устроил на нас облаву. Это же Охота Проклятых. Их может остановить только кольцо Хель, что ты носила.

– Возможно, это не те же самые. – В голосе воительницы сквозила явная безнадежность. – Я никогда не жалела о том, что богиня Смерти вернула себе это кольцо, но теперь…

Вельгерт громко отдала приказания лучникам и арбалетчикам. Тучи стрел полетели в сторону надвигавшихся воинов-скелетов. Затем последовал еще один залп. Множество стрел попали в цель, особенно в животы уже спускавшихся лошадей Тьмы, однако ни всадники, ни призрачные твари не обратили на них никакого внимания. Вельгерт выругалась.

Наконец всадники Смерти перемахнули через стену. Взметнулись черные клинки и заработали с такой скоростью, что глаз не мог уловить ни взмахов, ни ударов. Послышались вопли погибавших людей. Только Торфинн не издал ни звука, он молча смотрел, как скелет ударил мечом Оле. Парнишка сразу рухнул на песок, из раскроенного черепа вывалились мозги, хлынула кровь.

Внутри крепостного двора призраки разделились на пары и, неся смерть налево и направо, двинулись ко всем четырем воротам. Оставшийся направил коня в сторону одного из общих домов.

– Там же мои дети! – завопила Вельгерт.

Некоторые из защитников крепости пытались остановить девятого всадника.

– Помогите им! – приказала воительница.

Несколько мгновений Торфинн и Вельгерт колебались. Чувство долга боролось с любовью к детям.

– Торопитесь, – повторяла Песнь Крови. – Сражение там, внизу. Там все решается.

Супруги разом бросились с вала в гущу схватки.

Песнь Крови быстро огляделась. Пока под стенами шел бой, маленькие группы из подступившего к поселению войска уже успели разбежаться по улицам. Там и тут показались язычки пламени. Скоро некоторые из домов уже вовсю полыхали. Воительница испытала что-то вроде шока – подобную картину она уже видела тринадцать лет назад. Все повторялось – сначала робкие язычки пламени, потом бушующий, пожирающий все огонь, крики женщин и детей, гибель мужа и сына. Она побледнела.

«На этот раз ничего подобного не случится. Я не позволю!»

Войско врага полностью окружило крепость, штурмовые отряды сосредоточились возле всех четырех ворот.

Стараясь понять, сколько еще всадников Смерти осталось в строю, Песнь Крови глянула со стены. Озноб пробежал по ее телу, восемь из них уверенно пробивались к воротам. Защитников становилось все меньше и меньше, лишь группки самых отчаянных еще пытались преградить путь безжалостным врагам. Девятый воин-скелет уже работал мечом возле самого входа в общий дом. Казавшиеся неуязвимыми всадники Смерти нагоняли ужас. Люди отчаянно сражались с ними, но всякий раз воины, сходившиеся с ними один на один, падали кто с перерубленной шеей, кто с разбитой головой. Даже если вороненая сталь и не касалась жертвы, та все равно падала на землю со страшной раной. Еще хуже было то, что одно только прикосновение к лошади Тьмы или к самому всаднику убивало наповал.

Одно только прикосновение! Эта мысль окончательно сразила Песнь Крови. Против подобных чудовищ нельзя выстоять, сражение неумолимо шло к единственно возможному финалу…

Она побежала по верху стены, на ходу приказывая отрядам лучников прикрывать подходы к воротам. В следующее мгновение заметила Вельгерт и Торфинна, казалось, застывших возле самого входа в общий дом. Она приостановилась, огляделась в последний раз, поняв, что помощи ждать неоткуда, сражение было явно проиграно. Затем воительница рванулась вниз по ступеням туда, во двор крепости, где вместе с друзьями она будет сражаться или умрет. «Благодарю тебя, Фрейя, что хотя бы Гутрун находится в безопасности! Пусть держится около Хальд…» – подумалось ей. В следующее мгновение она уже была внизу.

Песнь Крови помчалась к строению, надеясь каким-нибудь образом остановить ужасного всадника.

– Не притрагивайся к нему! – заметив подругу, закричала Вельгерт. – Он убивает прикосновением!..

– Что бы такое придумать, чтобы отогнать его? – спросила Песнь Крови.

В этот момент воин-скелет увернулся от удара, который пытался нанести ему Торфинн.

– Ничего не выходит! – разочарованно прокричал защитник крепости.

– Мы уже и так и этак атаковали его, – принялась рассказывать Вельгерт, – но, похоже, он не желает убивать нас.

– Тогда вы двое помогите обороняющим ворота. Другие, наверное, будут действовать так же.

– А ты?

Песнь Крови ничего не ответила, решительно бросившись на воина-скелета, но тот тут же отступил.

Неожиданно маленькая девчушка выбежала из длинного строения и, проскользнув мимо воительницы, набросилась на воина-скелета в черном плаще. В руке она сжимала деревянный, предназначенный для упражнений меч.

– Тора! – вскрикнула Вельгерт и попыталась перехватить дочь.

К удивлению Песни Крови воин Тьмы отступил и перед девочкой.

Вельгерт успела схватить дочку и оттащить ее назад, поближе к Торфинну и подруге.

К этому моменту сопротивление защитников северных ворот было окончательно сломлено. Два скелета спешились и отворили створки. Тучи стрел, обрушившиеся на гвардейцев Хель, не произвели на них ровно никакого впечатления. Наступавшие радостно завопили, тут же построились в колонну и, прикрывая головы щитами от действия лучников со стен, двинулись в сторону образовавшегося прохода.

Как только войско Ковны ворвалось внутрь крепости, оба воина Хель вскочили на коней и выехали из крепости, держа путь к лесу. Тот же, что пробивался к общему дому, вдруг замер, его скакун отчаянно заржал и взвился в небо. Тотчас же завыл страшный ветер, налетела буря, в ней всадник и завертелся, перевалил через верх насыпной стены и исчез вдали. Спустя несколько минут распахнулись и трое других ворот, оттуда воины-скелеты тоже погнали коней в сторону леса. Тут же начала пропадать колдовская мгла, вскоре ясный утренний свет вновь залил окрестности, а сражение, разгоревшееся в пределах крепости, продолжилось с новой силой.

Почти половина защитников Долины Эрика в это время уже лежали бездыханными. Те же, кому не повезло, и кто коснулся чудовищ на лошадях Тьмы, на глазах разлагались, плоть их стремительно слезала с рук и с лиц, обнажая кости. Оставшиеся обороняющиеся сражались отчаянно и умело, как учила их Песнь Крови, однако очень скоро сказалось преимущество в численности. В дыму сражения враги оттесняли защитников, разделяя их общий фронт на отдельные очаги сопротивления, а потом и на одиночных бойцов, справиться с которыми уже не представляло особого труда. С десяток воинов Ковны окружили Песнь Крови. Улучив момент, они набросили на нее прочную сеть. Так же поступили и с Вельгерт и с Торфинном, спеленав их, как диких зверей.

Скоро все было кончено.

Песнь Крови, Торфинн и Вельгерт стояли возле стены длинного строения. Все трое тяжело дышали, руки у них были связаны, так что нельзя было вытереть пот, сбегавший в глаза. Рядом с обнаженными мечами прохаживалась охрана. Воительница с тоской смотрела в сторону северных ворот – оттуда еще доносились звуки битвы. Затем она увидала, как несколько защитников крепости сумели вырваться за ее пределы.

Спустя несколько мгновений головорезы Ковны взломали дверь в строение. Начали выводить оттуда детишек, стариков и старух. Пожилых убивали сразу, а детей погнали через северные ворота. Только Тору и Ингвара, детей Вельгерт, подтащили к родителям и привязали там, словно волчат.

Внезапно со стороны северных ворот донеслись полные отчаяния крики. Песнь Крови вздрогнула, попыталась вырваться, услышав их. Подобные вопли звучали в ее ушах тринадцать лет назад, когда солдаты Нидхегга убивали детей в этой деревне. Один из охранников приставил меч к горлу воительницы и заставил вернуться к стене.

– Что вы делаете с ними? – закричала она.

Ей никто не ответил, конвоиры просто переглянулись и обменялись многозначительными ухмылками.

Через северные ворота во внутренний двор крепости въехали мужчина и женщина. Он был смуглолицым с седыми волосами, лицо женщины поражало переходящей в синеву бледностью. Ее длинный черный плащ ярко поблескивал в солнечном свете.

– Ковна! – воскликнула Песнь Крови и громко выругалась.

– Кто эта женщина? – спросил Торфинн.

Женщина еще находилась слишком далеко, чтобы услышать вопрос, однако повернула голову и удивленно взглянула на Торфинна. Некоторое время, вздернув в наигранном удивлении брови, женщина в черном плаще смотрела на невежду-пленного, затем губы ее шевельнулись, и в ушах пленников раздался мелодичный голосок, будто она была в двух шагах от них:

– Я – Тёкк.

Несколько мгновений спустя Ковна и Тёкк подъехали ближе. Ведьма внимательно осмотрела Вельгерт, Торфинна, затем перевела взгляд на детей. Наконец глянула на воительницу. Чувственные, полные алые губы изогнулись в улыбке.

Крики за северными воротами стали громче, отчаяннее. Затем все разом стихло.

– Ты спрашивала, что там происходит? – спросил Ковна и кивком указал в сторону северных ворот. – Еще увидишь, – он довольно засмеялся, – прежде, чем сдохнешь.

Глава шестая. ХОЛМ

Ялна выскочила на опушку леса. Казалось, она полностью лишилась самообладания, однако картина, открывшаяся перед ней, отрезвила ее, привела в чувство.

Поселение пылало, над крепостью столбом поднимался дым. Со стороны Долины Эрика доносились отчаянные предсмертные крики. Девушка до боли сжала рукоять меча, прижала к себе щит. Едва справившись с рвущимся из груди гневным криком, она почти шепотом принялась проклинать всех и вся. Между тем крики становились все отчаяннее, все надрывнее. Наконец, Ялна не выдержала и зажала уши. Но глаза закрыть она себе не позволила – не мигая, продолжала наблюдать за тем, что творилось возле крепости. Видно, хотела надолго запомнить эту картину. Солдаты Ковны развлекались – убивали последних защитников крепости на спор, кто ловчее нанесет удар. Высшей доблестью считалось одним движением вырезать из тела жертвы печень и подбросить ее повыше. Вот они и упражнялись…

Бывшая рабыня, сама испытавшая, что такое телесные муки, оцепенело следила за избиением пленников. Неожиданно она вскрикнула:

– Мы должны что-то сделать! – и в упор взглянула на Тирульфа.

В этот момент девичий вопль: «Мама! Мамочка! Не надо!» – словно разбудил светлобородого воина.

Он потряс головой, пощипал бороду:

– Может, позже?

– Когда всех поубивают?

Тирульф промолчал.

– Будьте вы прокляты, – неожиданно спокойным голосом заявила Ялна.

Теперь на нее напало странное леденящее оцепенение. Молча, с каменным лицом она внимала крикам и мольбам умиравших людей. Даже взлетающие вверх кровавые ошметки тел оставляли ее безучастной.

Тирульф пристально вглядывался в нее, не обращая особого внимания на зверства. В первый раз, что ли! Но теперь и у него в душе закипал гнев. Чем он мог помочь этой безумной? Броситься в бой, размахивая мечом и вопя? Он и задумываться даже не стал, какая судьба его ждет, попади он в руки бывших соратников. Он вновь взглянул на Ялну. Все смешалось в его душе, и откуда вдруг возникла тонкая струйка жалости к этой некогда распятой в подземелье Нидхегга девчонке. Все повторялось. Тогда пытался спасти, и сейчас то же намерение постепенно и твердо завладевало мыслями. Не помоги он ей тогда, она уже давно бы лежала в сырой земле, крикнув бы перед смертью так же, как та, что только что звала на помощь.

– По крайней мере, – неожиданно громко и даже резко заявил воин, – можешь не беспокоиться за жизнь Песни Крови.

Ялна вздрогнула, приблизилась к нему, сердито заглянула в самые зрачки.

– Ты-то откуда знаешь? Рассказывай!

– Ковна получил приказ захватить воительницу, но так, чтобы ни единый волосок не упал с ее головы. То же самое касается женщины по имени Вельгерт и какого-то мужика Торфинна, а также их детей. Тёкк долго колдовала, я думаю, слишком даже долго. Каждому из нас навеяли их облик и строго предупредили, чтобы не вздумали с ними шалить.

– Зачем?

– Не знаю. Мне известно только то, что их необходимо взять живыми, и ничего более. Нас даже заставляли упражняться с сетями, чтобы изловить их, как дичь.

Ялна неожиданно резво отбежала недалеко в глубь леса и как подкошенная повалилась там на мягкую траву.

На шею Песни Крови набросили петлю из прочной веревки, другой конец привязали к седлу Ковны. Скакал он легкой рысцой, однако воительнице, словно дикому зверю, пришлось почти вприпрыжку бежать за Ковной и ведьмой-служительницей Хель. Процессия направлялась к вершине холма, где одиноко возвышался древний, с неохватным стволом ясень. Внизу, между узловатых, выступивших корней в скалистом основании были вырублены две могилы. Одна было подлиннее и пошире, другая поменьше. В них покоились муж и сын Песни Крови.

Воительница уже не сомневалась в своей дальнейшая судьбе – жить осталось недолго, прощаться с белым светом придется в страшных муках. Она попыталась было сопротивляться, однако веревки, стянувшие руки за спиной, отличались прочностью, а петля на шее душила при малейшем движении. Скоро Песнь Крови окончательно выбилась из сил. Ковна, повернувшись в седле, глянул на пленницу и ухмыльнулся.

Гибель приближалась неотвратимо, спасения ждать неоткуда. Большинство защитников крепости зверски умерщвлены, внизу добивали последних жителей. Их крики, уже редкие, слабые, еще разносились по окрестностям.

«Даже детей не пощадили! Убили всех!..» – Бессильный гнев охватил Песнь Крови. Она обернулась, бросила прощальный взгляд на родное поселение. Там бушевал пожар, скоро все, что было создано за долгие годы, возведено своими руками, обратится в пепел.

«Так уже было!» – Эта мысль не давала покоя, томила и мучила. В те давние дни воительница была столь же беспомощна и ничем не могла помочь землякам. Но это были годы молодости, самонадеянности, а теперь, набравшись опыта, победив Нидхегга, она могла бы стать менее беспечной, более прозорливой. Вот и Ковна, по-видимому, решил сыграть в ту же самую игру, недоигранную ею с Нидхеггом тринадцать лет назад. Генерал решил погубить ее тем же способом, что и в то далекое время.

«Я же должна была предвидеть это! Предотвратить беду! – Сознание собственной вины обжигало душу и причиняло страдания, куда более мучительные, нежели телесная боль. – Как же можно было забыть об осторожности! Почему я не обращала внимания на предостережения Норды, отказывалась верить в приметы? Кто, кроме меня, виноват в том, что все люди, поверившие мне, пали в битве или замучены? Слава Фрейе, что, по крайней мере, Гутрун осталась невредимой».

Как ни старалась Хальд припомнить, что же произошло с ней за эти несколько дней, ничего не получалось. Последнее, что зацепилось в памяти, это лесная хижина, ночевка, Норда, расположившаяся у очага, Гутрун, лежащая около порога. Молодая колдунья отлично помнила, что до хижины они сумели добраться только к ночи, решив там заночевать. Женщины рассчитывали на следующий день в лесу поучить Гутрун волхованию. Пошептавшись с подругой перед сном, мол, скоро у Норды день рождения, она с дочерью воительницы должна приготовить сюрприз любимой наставнице. Затем пришел сон, какой-то тягостный, камнем давящий на душу, притащивший кошмары, от которых она никак не могла избавиться, как не могла и проснуться…

Теперь Хальд пробудилась. Вокруг царила непроницаемая темнота. Служительница Фрейи заскрежетала зубами – так все эти воспоминания разбередили душевную боль. Не легче было и с болью телесной: стоило пошевелиться, как отчаянно заныли плечи и руки. Она попыталась помассировать их. Не тут-то было! На запястьях звякнули тяжеленные цепи.

Только сейчас до нее дошло, почему так холодно – она была обнажена и закована в стальные цепи. Молодая ведунья приложила все силы, чтобы пошевелиться, однако широко разведенные руки и ноги накрепко прикованы к склизлой ледяной стене. Страх проник в сердце. Чтобы приободриться и успокоиться, она сказала себе: «Это все пустяки, я в любой момент могу освободиться от оков».

Хальд собрала волю в кулак, принялась тихо напевать знакомые с детства колдовские заклинания, надеясь, что вот-вот ее озарит золотой свет Фрейи. Тепло и сияние обнимут ее, цепи спадут, темнота отступит. Однако Тьма даже не шелохнулась, холод по-прежнему оставался нестерпимым, кандалы все так же удерживали ее.

«Цепи заколдованы?» – Прежние страхи всколыхнулись в ней с новой силой. «Некто, подобный Нидхеггу, вновь заточил меня в темницу?» Но как это могло случиться, ведь самый страшный колдун на свете погиб. Богиня Хель обратила властителя-чародея в гнусного дракона, таковы была причуды Повелительницы Смерти. Он проклят навеки и заключен в самых мрачных катакомбах Нифльхейма. Все это произошло на ее глазах. Нидхегг вдруг вытянулся, принялся извиваться, обернулся драконом и низринулся в жуткое подземное царство, где властвовала Хель. Тогда кто же посадил ее на цепь, поверг во мрак? Кто сумел наложить такие заклятия на сжимающие запястья и икры оковы, что даже она, достаточно опытная служительница Фрейи, не в силах справиться с заговоренным металлом? Неужели старый недруг Норды ведьма Тёкк? Да, такой мощью обладает только она, но даже если это и правда, какова же ее цель – месть? И если она оказалась в подземельях замка Тёкк, где же Норда и Гутрун? Неужели помощница Хель и их сумела захватить в плен, даже Норду Серый Плащ? Хальд с трудом верилось в такое всесилие Тёкк.

– Норда? Гутрун? – крикнула девушка в темноту.

В ответ гробовое молчание. Позвала еще раз, но никто не ответил.

Воздух в темнице был холодный и влажный. До нее долетели зловонные запахи разложения и тлена. Смесь подобралась совершенно отвратительная, от нее кружилась голова.

Хальд напрягла все силы, чтобы унять боль в мышцах, особенно в плечах и запястьях. Ныли они нестерпимо. Тут до нее дошло, что не зря ее распяли в виде косого креста. Это же знак руны «гипт»! Может, в этом все дело? Ведь известно, что этот символ часто используют в магий разврата, превращающей людей в скотов. Сам же знак олицетворяет пересечение двух начал, двух могучих сил.

Теперь, когда мысли потекли ровнее, молодая колдунья попыталась сосредоточиться и взять себя в руки. Что-то коснулось ее голых ступней, что-то плотное, негнущееся придавило волосы. Хальд глубоко вздохнула и громко, как могла, пронзительно завизжала. Прислушавшись, поняла, что на самом деле она едва пискнула, как порой в страхе попискивают крысы. Но в любом случае голоса ее не лишили. «Уже неплохо», – подумала она.

Неожиданно мускулы на икрах начали подрагивать, по телу побежали судороги.

Она изогнулась в оковах, боль ударила в запястья, заныли плечи. Подвешенная без движения во мраке, ледяном холоде, погруженная в ужас, Хальд с отчаянием ожидала, чем это все закончится?

– Там Песнь Крови! – возбужденно объявила Ялна. – Я видела ее. Ее привязали к седлу Ковны и гонят на вершину холма, к старому ясеню. – Девушка разрыдалась, а потом взмолилась:

– Боги, за что же? Светлая Скади, помоги! Они ведут ее туда, где…

– Куда они ее ведут? – спросил Тирульф.

– Нидхегг пытал ее на том самом месте тринадцать лет назад. На вершине этого холма. Сначала враги на ее глазах замучили мужа и сына, затем саму распяли на дереве и оставили умирать. Неужели они решили все повторить заново?

– Это похоже на Ковну, – уныло откликнулся Тирульф. – Значит, в тот день он был рядом с Нидхеггом. Но, возможно, на этот раз они решили просто попугать ее? Я же собственными ушами слышал, как Тёкк распорядилась взять ее живой и невредимой. Мы все головой отвечали за исполнение приказа.

– Нет, – тихо, сквозь зубы, процедила бывшая рабыня. – Если бы они хотели сохранить ей жизнь, зачем это представление. Ты вот что, – неожиданно грубо, даже с некоторым вызовом прервала она мужчину, – меня твои домыслы не волнуют. Я попытаюсь лесом обежать холм и подобраться поближе к вершине. Сопровождать меня незачем, сиди здесь и больше не цепляйся ко мне, у нас теперь дороги разные.

– Ага, – кивнул Тирульф. Он заметно помрачнел и так же грубовато продолжил:

– А ты попробуй остановить меня. Выдумала тоже, дороги у нас разные! Нет, милая, дорога теперь у нас с тобой одна, и нам с нее уже не свернуть.

Ковна и Тёкк спешились и наблюдали со стороны, как воины с обнаженными мечами, покалывая остриями Песнь Крови, погнали ее к древесному стволу. Здесь ее повернули лицом к генералу. Ковна спешился и подошел поближе.

– Помнишь, что случилось здесь тринадцать лет назад? – усмехнувшись, спросил он.

Воительница выдержала его взгляд, ничего не ответив.

– Она все помнит, – подала голос Тёкк и засмеялась. – И тебя тоже запомнила, догадывается, зачем ее притащили сюда. Взгляни, она же едва справляется со страхом. Ничего, дорогая, чему быть, того не миновать.

Ковна кивнул. Он всегда недолюбливал ведьм, с недоверием относился ко всяким колдовским вывертам. Особенно ему претила легкость, с какой эта жуткая Тёкк проникает в чужое сознание. Припомнилось, что властитель Нидхегг тоже отличался на этом поприще, он ломал чужую волю, скручивал и превращал в раба всякого, кто попадался ему на пути. Может, он действовал грубее, не столь изощренно, как эта стерва… «Тьфу, типун мне на язык, достопочтенная служительница богини Хель, моя верная союзница», – быстро мысленно поправился Ковна. Откуда-то издали насмешливым эхом откликнулся чей-то мелодичный голосок:

– Вот так-то лучше, генерал.

«Надо же, все слышит, со-оюзница! По-видимому, Тёкк добилась куда большего в искусстве магии, чем сгинувший чародей», – удивился он.

Он перевел взгляд на Песнь Крови, подошел ближе к связанной воительнице, вновь недобро усмехнулся. Столько лет не дававшая покоя жажда мести вновь овладела сердцем.

– Если что и запамятовала, мы тебе напомним, – Ковна рассмеялся, почти доброжелательно. – Помнишь, как Нидхегг приказал содрать с тебя одежду. Повисишь, дескать, голая, как и должно висеть рабыне, взбунтовавшейся против своего господина.

Стоявшие рядом солдаты захихикали.

Песнь Крови продолжала хранить молчание, в упор рассматривая Ковну.

Тот склонился над ней.

– Я прикажу развязать тебе руки. Ты сама снимешь с себя всю одежду. Затем встанешь на то место, куда тебе укажут. Остальное мы сделаем сами.

В этот момент издали раздался мелодичный голос Тёкк:

– Она полагает, что как только ей освободят руки…

Ковну неожиданно охватила дикая ярость:

– Я и сам могу догадаться, что она замыслила, колдунья. Однако пусть не надеется, что здесь ей позволят применять уловки, свойственные рабам, предназначенным выступать на арене.

Он нежно погладил Песнь Крови по длинным черным волосам. Воительница вздрогнула и резко тряхнула головой.

Ковна вновь рассмеялся:

– К сожалению, на этот раз в нашем распоряжении нет твоего мужа и сына, чтобы показать на них, как следует поступать с беглыми рабами. Но если ты не возражаешь, их место вполне могут занять твои сообщники Вельгерт и Торфинн, а также их детки. Кроме того, у нас есть еще кое-что. – Он повернулся к Тёкк и махнул рукой: