Текст книги "Жажда мести"

Автор книги: Дин Андерссон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

– Покажи-ка ей!

Тёкк наклонилась и вытащила из подсумка, притороченного к седлу, длинный предмет, завернутый в кожу. Она глянула на Песнь Крови, улыбнулась и принялась не спеша разворачивать его, держа на виду, так, чтобы воительница могла разглядеть сначала лезвие клинка, затем рукоять. Освободив предмет, Тёкк швырнула оружие к ногам Песни Крови. Это был меч Гутрун.

– Нет! – вскрикнула пленница и рванулась вперед.

Стражи сразу выставили мечи, уперев их острия в грудь женщины,

– Если ты откажешься сотрудничать с нами, – предупредила ее Тёкк, – твоей дочери будет очень больно, невыносимо больно! Она сейчас находится в моем замке. Это достаточно далеко отсюда, но я могу дать тебе возможность услышать, как она будет кричать. Я могу даже убить ее, и ты сможешь все увидеть лично, как ее будут мучить и убивать. Ну что, приступим?

– Я сделаю все, что ты захочешь, – не задумываясь, ответила Песнь Крови, – если освободишь Гутрун.

– Ты выполнишь все, что тебе прикажет Ковна, – засмеялась служительница Хель, – или твоей дочери придется туго. Не надейся, никто не собирается ее освобождать.

– Как же я узнаю, что она жива?

– Никак, – улыбнулась Тёкк.

Песнь Крови испытующе глянула на ведьму.

– Вот и хорошо, – засмеялась та и повернулась к Ковне:

– Она сделает все, что нужно. Жизнью своей дочери рисковать явно не будет.

– Телячьи нежности, – в тон колдунье засмеялся Ковна. – Для настоящего воина всякие чувства недопустимы. Нельзя быть такой мягкотелой, – обратился он к Песни Крови. – С другой стороны, ты и так у нас в плену, так что единственное, на что можешь рассчитывать, это на легкую и быструю смерть.

Затем Ковна распорядился развязать пленнице руки.

Когда кто-то из солдат распутал кожаные ремни, Песнь Крови потерла затекшие запястья. Некоторое время она пребывала в раздумье. В душе бушевали ненависть и гнев, однако воительница сумела сдержать себя. Вела себя спокойно, даже несколько угрюмо.

– Итак, для начала я могу приказать выколоть Гутрун правый глаз, – предупредила Тёкк. Смиренный вид Песни Крови не мог обмануть ее. – Это будет неплохое развлечение.

– Будь ты проклята! – не выдержала воительница.

Теперь хохотали все, даже солдаты, присутствующие при этой сцене.

– Хватит болтовни! – рявкнул Ковна. – Приступай!

Песнь Крови бросила взгляд на меч Гутрун и начала снимать с себя одежду, стараясь не обращать внимания на ухмылки и шуточки солдат. Чем более она обнажалась, тем разнузданнее становилось веселье. Все эти долгие невыносимые минуты воительница мучительно искала выход, однако его не было. В ее нынешнем положении невозможно обратить поражение в победу.

Песнь Крови сняла последний лоскуток, прикрывавший тело, аккуратно положила его на землю. Солнечный свет омывал ее фигуру. Она сжала пальцы в кулаки, уперлась кулаками в бока, не сводя взгляда с меча Гутрун. Наконец воительница подняла голову, обвела взглядом всех присутствующих. Теперь уже никто не смеялся. Ее тело, иссеченное множеством шрамов, лучше любого рассказа свидетельствовало о многочисленных боях и стычках, где ей пришлось участвовать. Всем было известно, что до сих пор никто не сумел победить ее в открытом и честном поединке. Теперь все видели, чего стоили ей эти победы. Зрелище было впечатляющее, даже отребье, собранное Ковной после падения Нидхегга, с уважением и страхом смотрело на обнаженную женщину. Только генерал и колдунья веселились по-прежнему, отпускали шуточки.

– Теперь к дереву, – приказал Ковна.

Ударом сапога он отбросил в сторону сложенную на земле одежду.

– Сожгите этот хлам, – велел он. – Он ей больше не понадобится.

«Им не удастся победить нас, Гутрун! – мысленно поклялась воительница. – Придет наш час, и мы…»

Уловив ее мысли, Тёкк рассмеялась:

– Ты опять начинаешь дерзить. Надеешься на победу? Отлично. Пока мы здесь развлекаемся, я могу…

Песнь Крови выругалась и решительно направилась к дереву. Здесь она обернулась лицом к врагам, раскинула руки и позволила мучителям привязать себя к стволу. Кора старого ясеня, грубая, бугорчатая, изрытая бороздами, множеством мелких острых выступов, зазубрин впилась в ее тело.

Глава седьмая. ДРУЗЬЯ

Во тьме раздался чей-то шепот:

– Гутрун…

Потом еще раз, с той же тоскливой мольбой:

– Гутрун…

Девушка, ходившая из угла в угол, остановилась, оглядела темницу. Небольшая, мрачная, едва освещенная каморка без окон. Помнится, в тот самый момент, как ее взяли в плен, кто-то из солдат обмолвился, что Тёкк велела брать их живыми. Выходит, теперь она в плену? Ее привезли в замок служительницы богини Смерти Хель? Но зачем? Пищу Гутрун просовывали через небольшое оконце в двери три раза. Если принять во внимание, что хижина, где они устроились на ночлег, располагалась в лесу, а замок Тёкк – в горах, между ними достаточно далеко, значит, она провела в заключении несколько дней.

В каморке стояла широкая кровать с поблескивающим красным покрывалом, рядом с ней кресло с резными позолоченными подлокотниками. Свет маленькой масляной лампы, подвешенной на стене над креслом, отражался на черной поверхности стола с изогнутыми, покрытыми резьбой ножками. Удивительно, но лампа сама собой наполнялась маслом. В каморке веяло холодом, а на Гутрун была надета только ночная рубашка, та, в которой ее захватили солдаты. Рубашка была порвана, кое-где проступали пятна засохшей крови, по-видимому, отметины оставили те два мерзавца, зарубленные ею в хижине. Следы на коже от ремней, которыми ей скручивали руки во время переезда, почти зажили.

– Гутрун… – долетел до нее тот же дрожащий шепоток.

Девушка метнулась к окованной железом деревянной двери, попыталась открыть ее. Дверь была заперта. Тогда она встала на колени и попыталась разглядеть что-нибудь через тончайшую щель, опоясывающую запертое отверстие, через которое ей подавали еду. Ничего, кроме кромешной тьмы за пределами комнаты, различить не удалось.

– Освободите меня! – громко потребовала девушка.

– Гутрун…

Девушка задумалась. Шепот определенно доносился не из-за двери, это точно. Голосок проникал в темницу откуда-то извне. Может, из-за стен?

– Я слышу, – наконец откликнулась Гутрун.

Она остановилась посреди комнаты, нахмурилась, постаралась припомнить уроки, полученные ею от Норды и Хальд. Они учили ее общаться с духами, управлять ими, отгонять злые силы, ее научили многому, но вот будет ли толк?

– Кто ты и чего хочешь?

– Поиграй, Гутрун, – раздалось вновь. – Я хочу играть. Ты не помнишь меня? Мы же вместе играли…

У Гутрун перехватило дыхание. Она наконец узнала этот пришептывающий голос. Она не слышала его несколько лет, точнее, более семи лет. Он пришел оттуда, из Нифльхейма, из страны Мрака и Льда, где она родилась и выросла.

Гутрун вздрогнула:

– Инга?

Неужели это она, ее давняя подружка, находившаяся в мире Мертвых во владениях Хель.

Стоило ей вспомнить имя, как в углу каморки зажглось свечение, следом очертилась отливающая пульсирующим пурпуром фигурка.

За эти годы Инга совсем не изменилась. Перед Гутрун предстала маленькая девочка. Светлые волосы обрамляли пепельно-мертвенное личико. Глубоко посаженные глаза смотрели печально, в них стыла невыразимая тоска.

– Гутрун! – вскрикнула Инга. – Как я скучала по тебе! Мне нельзя оставаться здесь долго. Матушка Хель тоже соскучилась по тебе. Зачем ты покинула нас? Разве ты не хочешь вернуться в родной дом в Нифльхейм? Все твои друзья ждут тебя…

Гутрун попыталась что-нибудь сказать, что-то пролепетала, но от подступившего волнения ничего связного выговорить не смогла.

– Гутрун? – вновь позвала Инга.

Ее причудливый, светящийся пурпуром образ затрепетал, затем начал растекаться, таять.

– Ты, – всхлипнула она, голосок ее дрогнул, – выглядишь совсем иначе, чем тогда, когда мы вместе играли. Ты теперь совсем взрослая. Наверное, больше не захочешь играть со мной, ты больше не любишь меня?

Слезы хлынули из глаз Гутрун. Она снова попыталась что-то сказать, что-то объяснить, пожаловаться, но тут же прикусила губу – лучше помалкивать. Норда учила, что первый признак мастера в таком сложном деле, как колдовство, – выдержка и умение беречь силы. Нельзя сломя голову бросаться на каждый призыв о помощи, на каждую мольбу. В таких случаях спешить нельзя, иначе не миновать беды. Сейчас она сознательно промолчала.

– Ты не хочешь вернуться домой? К друзьям? – Уже почти совсем растаявшая Инга протянула к ней руки, расплакалась. – Ну, пожалуйста. Ты не хочешь ответить? Тогда мне лучше уйти. Но сделай так, как велит тетушка Тёкк. Того же хочет и Матушка Хель. Вот я и все наши друзья поступаем так, как они пожелали. Если смогу, я еще приду к тебе…

Голос ослабел, затем и вовсе затих, как, впрочем, и колеблющийся образ подруги давнего детства.

Слезы у Гутрун мгновенно высохли. Она сжала кулаки, вскинула руки:

– Ничего не выйдет, Тёкк. Тебе не удастся обмануть меня. Что бы ты там ни задумала, все равно проиграешь.

Ответа не последовало.

Прошло несколько часов. Неожиданно за дверью звякнуло, окошечко отворилось, и в комнату просунули еду.

Гутрун, после разговора поклявшаяся не прикасаться к еде, теперь решила, что глупо самой лишать себя сил. Они ох как понадобятся! Девушка поела, хотя еда была холодная и безвкусная. Эта пища вновь напомнила ей те однообразные, воистину бесплотные блюда, какими ее с матерью кормили в царстве Смерти.

Только промелькнуло в голове, и сразу потянулись воспоминания.

Нифльхейм! Гутрун даже передернуло, когда ей припомнилось неисчислимое множество мертвецов, с которыми ей приходилось жить в раннем детстве. Освобождение пришло после того, как мать победила предавшего Хель Нидхегга и вернула богине Смерти Череп Войны. Владычица Тьмы отпустила их на волю. Тогда-то Гутрун впервые увидала зеленые холмы Мидгарда, мира Живых. Правда, маленькую девочку долго мучили призраки царства Смерти, порой ей никак не удавалось заснуть. Стоило смежить веки, как она вновь оказывалась в ледяном подземном мире, где правит матушка Хель, где, куда ни глянь, бродят толпы мертвецов. Все мерзнут, пытаясь согреться, прижимают руки к груди. Оттаяла девочка нескоро, сначала все никак не могла поверить, что солнышко светит всем, что тепла здесь хватает на всех. Даже маленькой былинке достается своя доля нежного и целебного сияния.

«Теперь они хотят, чтобы я вернулась во Тьму? – спросила себя Гутрун. – Выходит, замок Тёкк – только временное пристанище, и меня тянут вниз, на пепельно-серые, тусклые равнины. Даром, что ли, они подослали ко мне Ингу. Это же ловушка. А может, я уже в Нифльхейме, и этот голосок должен был обмануть меня – подтвердить, будто я еще на земле, в мире Живых?»

Гутрун вновь принялась расхаживать взад и вперед. «Прежде всего, – убеждала она себя, – нельзя поддаваться панике».

Намного ниже каморки, где томилась Гутрун, в ледяном подземелье, в беспросветной темноте висела распятая Хальд. По-прежнему обнаженная, девушка окончательно замерзла, каждый вздох давался с трудом, тело нестерпимо болело. Рук Хальд уже не чувствовала, не давала покоя боль в плечах. Больше всего убивало ощущение безысходности. С каждой минутой она слабела, ни воды, ни пищи ей не давали.

«Значит, здесь мне и сдохнуть? – с отчаянием размышляла она. – О, Фрейя, не дай мне погибнуть. Помоги мне, я не хочу умирать, я не сдамся». —

Внезапно во тьме прорезался малюсенький источник света. Сияние разрослось, набрало силу, приобрело пурпурный оттенок. В облаке света вдруг очертилась фигура. Была она высока, раза в два выше Хальд. Вот прорезались глазницы, скулы, и перед девушкой возник череп, затем высветился скелет. Наконец привидение приблизилось к ней.

– Я – твоя смерть, – бесцветным голосом проговорил призрак. – А также и жизнь твоя. Я – твоя любовь. Я помогу тебе узнать радость пребывания в могиле, наслаждение Смертью.

Хальд попыталась пошевелить руками и ногами. Зазвенели цепи.

– Именем Фрейи! – закричала она. – Оставь меня, исчадие Тьмы!

Призрак не ответил, сдвинулся, подплыл поближе. Скелет протянул «руки», точнее, кости и погладил Хальд по голове, затем «пальчики» коснулись щеки девушки, приласкали ее. А потом костяшки поползли ниже…

Девушка забилась, ужас придал ей силы. Она дергалась, пыталась освободиться от стальных оков. Трясла, крутила головой, слезы текли по ее лицу, когда она почувствовала отвратительные прикосновения по всему телу. Эта любовная игра со скелетом, ничего, кроме омерзения, не вызывала.

– Нет! Не надо!.. – закричала несчастная девушка. – Именем всемогущей Фрейи я призываю тебя – уймись! Пожалуйста… Не надо!..

Она разрыдалась громко, бурно, не в силах сопротивляться этим ласкам Смерти.

Неожиданно скелет отдернул «руки». Череп, до той поры ухмылявшийся – в его пустых глазницах горели пурпурные огоньки, – повернулся, уставившись в угол. В следующее мгновение в подземелье затлел еще один огонек, золотистый, пульсирующий.

Призрачный скелет зашипел, словно змея.

– Фрейя! – воскликнула Хальд. – Помоги! Убей его!..

У нее перехватило горло, мольбы и крики застряли в горле.

Сияние расширилось, обрело черты обуглившейся, покрытой ожогами человеческой фигуры. Только глаза были живы – глаза Норды Серый Плащ. В них стыли боль и сострадание.

Вспышка света родилась в поднятой ладони Норды, луч метнулся, угодив в грудь скелета. Жуткий призрак был отброшен к стене, ударился о каменную кладку и рассыпался багровыми искрами.

– Норда? – прошептала девушка. – Это ты? Что случилось? Как это произошло?.. Почему я здесь? Где Гутрун?

Обгорелые до угольев руки коснулись кандалов, надетых на Хальд. Металл звякнул, заклепки выскочили. Молодая ведьма рухнула на пол, пронзенная страшной болью. Собрав волю в кулак, она сумела выпрямиться. Сердце трепетало, в нем проснулась надежда. Только бы все снова не испортить. Она удержала стон, рвущийся из горла – не удалось только до конца погасить боль, и что-то вроде сдавленного мычания раздалось в подземелье. Затем девушка без сил опустилась на пол, схватилась за голову.

«Ты должна спасти Гутрун», – зазвучал голос Норды в голове Хальд.

Молодая ведьма заглянула в глаза наставницы.

– Что произошло, Норда? Кто пытался сжечь тебя? Скажи…

«Здесь в замке Тёкк находится Гутрун. Ее прячут в каморке, расположенной над этим подземельем. Тёкк хочет завладеть могучими силами, таящимися в ней. Если ведьма разбудит их именем Хель, случится горе. Ты должна предотвратить беду. Я… больше… не могу. Я сделала все, что в моих силах. Вот… и до тебя добралась… Найди и… освободи ее. Остальное неважно. Я… любила тебя как… дочь, Хальд. Я…»

Призрак вскрикнул, рухнул на пол, языки багрового пламени начали пожирать обгорелое тело. Скоро на полу осталась лишь горстка пепла. Золотистое сияние угасло, снова сгустилась тьма.

Хальд, тяжело дыша, уселась рядом с останками своей наставницы Норды Серый Плащ, затем, не удержавшись, прилегла на холодный пол. Некоторое время приходила в себя, мысленно боролась с болью, читала заклятия. Наконец попробовала пошевелить руками и ногами. Тело по-прежнему плохо слушались ее. Молодая колдунья разрыдалась.

– Ты ушла к Фрейе, Норда, она воздаст тебе покоем, – тихо проговорила золотоволосая девушка. – Меня же пусть наделит силой! Тёкк узнает, что такое месть!

Клялась она тихо, почти шепотом, но сила и страсть кипели в ее словах. Хальд вновь попыталась встать, и на этот раз тело подчинилось. Она сумела преодолеть слабость, ужас, страшную боль. В следующее мгновение она вскрикнула и вновь рухнула на холодный каменный пол, потеряв сознание, и темнота в сознании сомкнулась с окружающим ее мраком.

Глава восьмая. ПОКЛОНЕНИЕ ХЕЛЬ

Ковна приблизился к распятой Песни Крови.

– Когда ты разгромила Нидхегга, – как бы объяснял он воительнице, – ты разрушила весь порядок в мире. Не стало больше королевства, рухнул трон, по праву принадлежащий мне. Рано или поздно Хель все равно добралась бы до предателя. Однако вместо того, чтобы только наказать его, ты уничтожила весь уклад, лишив меня возможности стать повелителем, отодвинула в тень. Кем теперь я командую? Бандой отъявленных мерзавцев? Невелика честь. Я денно и нощно лелеял мечту отомстить тебе за эти семь безвозвратно потерянных лет. Теперь мой час пробил.

Песнь Крови усмехнулась:

– Тебе, Ковна, следовало бы поблагодарить меня за то, что до сих пор жив. Не уничтожь я Нидхегга, ты вряд ли дожил бы до сегодняшнего дня.

– Если обычная женщина сумела свергнуть короля, разве это король! Я…

– У меня были преданные друзья и союзники. Мне помогала сама богиня Хель, а также Властительница Жизни Фрейя, а также ее служительница… – перебила его Песнь Крови.

– Ты имеешь в виду эту ничтожную девчонку Хальд, – сказала Тёкк. – Забудь о ней, она тоже заточена в моем замке. С ней обошлись так же, как в свое время поступал с рабынями Нидхегг. Полагаю, она уже сдохла.

Скоро воительницу привязали к стволу старого ясеня. Руки прикрутили кожаными ремнями к дереву, предварительно заломив их назад, чтобы было больнее. Распяли также и ноги. Вдобавок намертво притянули к дереву ремнями туловище. Боль делалась все мучительней, и чем дальше, тем ужаснее становились страдания. Капельки пота выступили на теле несчастной женщины, теперь блестевшем в лучах полуденного солнца.

Песнь Крови повернула голову и перевела взгляд на ведьму.

– А ты, Тёкк, – спросила она твердым голосом, – за что ты мстишь мне? Чем я тебе досадила? Почему ты решилась захватить в плен мою дочь и помогала ему разрушить поселение?

Тёкк грациозно пожала плечами, вскинула брови:

– Никаких обид я на тебя не таю, нам нечего делить. Просто я служу великой Хель, как, впрочем, и ты в свое время. Так что никакой особой вражды в отличие от Ковны я к тебе не питаю. У него, правда, просто ум за разум заехал, все о какой-то короне твердит.

Генерал насупился, грозно глянул на союзницу, однако прервать колдунью не решился, видимо, в этой паре повелевала служительница Хель, а Ковна являлся не более чем исполнителем.

Между тем Тёкк продолжила:

– Так что ничего личного. Просто я хочу быть самой сильной, самой могущественной в искусстве магии. Ты возвратила Череп Войны Владычице Смерти, теперь она вновь обрела прежнюю силу. Ныне могущество ее распространяется далеко за пределами Нифльхейма, только, к сожалению, не все с этим согласны. С помощью грозного талисмана мы с ней сумеем наконец убедить сомневающихся и расширим влияние Мрака еще дальше. Много дальше… – Она прервала речь, затем направилась к двум могилам, вырубленным в камне. Здесь повернулась и проговорила:

– Многие из тех, кто верно служит Хель, уже собрались в моем замке. Нам не хватает только предводителя. Очень скоро с помощью Гутрун мы возродим его… – Она с откровенным недоумением посмотрела на генерала и развела руками:

– Послушай, Ковна, ты ничего не упустил? Разве Нидхегг не приказал привязать умирающего мальчишку к телу мамаши? Глядишь, она согрела бы его теплом и заботой…

– Оставь в покое кости моего сына! – воскликнула Песнь Крови.

Тёкк засмеялась.

– Точно, так и было, – кивнул Ковна. – Что-то я запамятовал. Сейчас я прикажу своим молодцам…

– Не надо. – Тёкк жестом остановила его. – Там, – она указала пальцем на могилу, – ничего нет. Я давным-давно забрала эти кости…

– Нет! – выкрикнула несчастная женщина.

– ..Это случилось тринадцать лет назад, – Тёкк по-прежнему обращалась к Ковне. Отчаянный вопль Песни Крови она попросту проигнорировала, – после того, как так называемая Песнь Крови сдохла.

– Ты лжешь! – воительница забилась в путах.

На лице Ковны вновь проступило нескрываемое изумление.

– Она… сдохла? Мы-то все решили, что эта сучка каким-то непостижимым образом сумела избежать гибели.

– Ты недостаточно осведомлен, – заключила Тёкк и решительно направилась к распятой пленнице и заглянула ей в глаза.

– Вспомни-ка, – сказала ведьма, – какая она была в те дни, когда вела битву с Нидхеггом. Ну что у нее за доспехи, какие меч и щит она держала в руках? Какой герб был нарисован на щите?

– Да, – ошарашено подтвердил генерал. – Но она совсем не похожа… Вовсе не напоминает этих, помогавших нам в битве:

– Воины Хель бывают разные, Ковна. Некоторым, таким, как Песнь Крови, может быть обещано возвращение живой плоти, если они согласятся исполнить приказ Властительницы Тьмы. То есть верно послужат ей делом и словом. Как, например, эта. Как ты ее назвал? Сучкой? Возможно, она и есть самая подлая сучка, предавшая свою благодетельницу. Но вернемся к воинам Хель. Есть и другие, похожие на тех, что участвовали в нападении на эту мерзкую деревню. Это мертвецы в самом полном смысле слова. На бой их поднимает повеление Хозяйки. Их так и называют – всадники Смерти. А самое страшное оружие у них – это они сами. Стоит только прикоснуться к ним, тут же наступает смерть.

– Признайся, что ты солгала, служительница Мрака! – выкрикнула Песнь Крови. – Насчет моего сына.

– О, горе матери, ты безмерно, – издевательски улыбнулась Тёкк и мягко пригладила волосы на голове пленницы.

Воительница попыталась сбросить ее руку, но путы, впившиеся в горло, не позволили.

– Послушай, дорогуша, – с некоторой даже доброжелательностью продолжила Тёкк. – Твое сознание для меня открытая книга. Мне известно даже то, о чем ты сама не догадываешься, хотя эти сведения тоже находятся в твоем мозгу. Вот что я там высмотрела. Прежде всего, тебе, оказывается, хорошо известно, что после казни Нидхегг вернулся на это место, оживил усопшего Эрика и сделал из него раба Смерти. Я могу также поведать, что в ту пору ты еще удивилась, почему он не заколдовал и трупик твоего дорогого сыночка? Теперь ты знаешь ответ. Твой сыночек похоронен вовсе не здесь. И даже совсем не похоронен. – Тёкк улыбнулась, вновь погладив по волосам привязанную женщину. – Я вижу насквозь все, о чем ты думаешь. Знаю даже то, о чем ты и не догадываешься. Так что не сомневайся. Это все правда. Просто до поры до времени Повелительница Тьмы скрыла от тебя все, что случилось тогда на самом деле.

– Что?..

– Что я с ним сделала? С ним все в порядке, он живет в моем замке.

– С-с ним… в порядке? Он здоров?.. – заикаясь, спросила Песнь Крови.

Эти вопросы вызвали у Тёкк новый взрыв смеха. На мгновение черты ее лица исказились, красота растворилась в отвратительной гримасе демона. Спустя мгновение прежний образ прекрасной женщины возвратился. У ведьмы было отличное настроение, она только что не пела, продолжая поглаживать волосы воительницы.

– Если бы ты знала, как мне хотелось рассказать тебе о нем. Он очень привлекательный юноша, статный, сильный, вылитый Эрик, хотя, конечно, моложе. Я исцелила его, понимаешь, о чем я? Помогла ему стать настоящим мужчиной.

– Торбьёрн… жив? Ты лжешь! Я умоляла оживить его, его жизнь должна была стать частью сделки. Иначе я отказывалась дать клятву на верность Хель. Однако сама богиня сказала, что это невозможно, ведь он слишком долго провел в стране Мертвых.

– Теперь его зовут Локит. Ну, если до конца честно, он не совсем живой, пока еще не совсем. Но очень скоро, когда я познакомлю его с родной сестрой, и когда он ощутит кровь своей первой женщины и сладость подобного выбора, он полностью воспрянет.

– Нет! – Песнь Крови вновь забилась в веревках. – Ты не посмеешь сделать из моего сына чудовище Тьмы.

– Почему чудовище? – Тёкк даже отпрянула.

– Ковна! – взмолилась Песнь Крови. – Не позволяй ей так поступать. Я уверена, даже ты не сможешь смириться с подобным святотатством. Сделай что-нибудь, останови ее! О каком королевстве ты можешь говорить, если этот монстр вырвется на свободу. Пытай, убей меня, но я заклинаю, подумай о себе. Не позволяй ей…

Ковна, до того момента продолжавший веселиться, вдруг насупился, помрачнел.

– Никогда бы не подумал, что ты когда-нибудь попросишь меня о помощи. Наконец-то я полностью удовлетворен. Спасибо, союзница. Ты заставила Песнь Крови умолять меня.

Воительница плюнула ему в лицо. В ответ он ударил ее кулаком в челюсть, женщина потеряла сознание.

– Будь ты проклят! – гневно воскликнула Тёкк. – Что ты себе позволяешь! А ну-ка, оставь меня с ней наедине. Желаешь навлечь на себя гнев Хель или поссориться со мной?

В глубине глаз колдуньи загорелись пурпурные огоньки.

Ковна выругался и отошел, приказав своим людям следовать за ним. Все они цепочкой начали спускаться к подножию холма, где он сам расставил часовых.

Тёкк справилась с гневом и напрягла волю, принявшись чертить в воздухе руны, при этом что-то бессвязно бормоча.

Когда Песнь Крови пришла в себя, ведьма снова улыбнулась и предложила ей:

– Воительница, ты еще можешь увидеть своих деток. Выбор за тобой.

Песнь Крови хмуро глянула на мучительницу.

– Это останется между нами. Ну, конечно, обо всем узнает моя повелительница Хель, а Ковну я отослала.

Песнь Крови долго всматривалась в самые зрачки Тёкк и наконец подала голос:

– Твоя взяла. Чего же ты хочешь?

– Тебе совершенно ни к чему воевать со мной. Я дала Ковне слово, что помогу ему отомстить, так вот, он сам признался, что доволен, следовательно, я сдержала обещание. На том и порешим. В виде распятой на дереве жертвы ты мне, в общем-то, не очень-то пригодишься. Другое дело, если ты, пусть вынужденно, подчиняясь обстоятельствам, согласишься стать моим союзником. Мне думается, тебе вряд ли понравится умирать здесь в одиночестве, ведь агония затянется на много дней. Тем более тебе мучительно будет вспоминать о том, что будущее, которому ты все эти годы яростно сопротивлялась, неотвратимо. Совсем недолго ждать, когда неисчислимая армия повелительницы Нифльхейма, ведомая твоим сыном, вырвется из страны Мертвых и обрушится на мир Живых, на ваш Мидгард. В конце концов, когда ты почувствуешь приближение смерти, ты вновь услышишь голос Хель. Он будет звучать все громче и громче, ведь ты сама помогла Владычице Тьмы обрести Череп Войны. Ты так и погибнешь, умоляя Хель о милости, и поступишь так, как она прикажет. Вновь станешь ее воином, тогда, когда наступит подходящий момент, и снова встретишься с Гутрун и Локитом.

Песнь Крови отрицательно замотала головой.

– Не упрямься, – посоветовала ей Тёкк. – Каждый воин, умирающий на земле, каждый человечишка, даже грудной ребенок, в свой последний миг услышит зов Хель. Это будет обещание жизни после смерти. Надо только поклониться ей, дать слово, что будешь служить верно и вечно. Уверяю тебя, многие уже встали под знамена Тьмы. С того момента, как ты вернула Хель Череп Войны, никто не сумеет остановить мою повелительницу. Присоединяйся к нам, тогда ты сможешь вновь обрести своих детей. Откажешься и…

– Я никогда больше не буду служить Хель, – спокойно ответила Песнь Крови.

– Даже если с твоими детьми случится то, о чем я тебе рассказала? Ты же не так глупа. Зачем тебе небытие, если у тебя есть выбор. Придет день, и ты сможешь гордиться своими детьми. Конечно, в твоем сознании я вычитала, что ты уже гордишься Гутрун, но это только начало. Твоя дочь еще удивит тебя. Владычица Смерти очень ценит ее и ее брата. Ведь Гутрун была рождена мертвой женщиной, ее дом – Нифльхейм. – Тёкк взяла локон Песни Крови и вытерла ей лицо, особенно то место, куда угодил кулак Ковны. – Ты даже представить не можешь, сколь высоко будет вознесена Гутрун, если ты согласишься помочь Хозяйке. Обратись к ней с мольбой, поклонись Повелительнице Смерти, и этим спасешь свою дочь. Богиня способна очень далеко заглянуть в будущее. Вот почему, как ты выражаешься, она всегда смеется последней.

– Проклинаю тебя, ведьма. Проклинаю Хель.

– Тебе не скрыть от меня своих мыслей. Твоя надежда теплится на том, что Гутрун весьма преуспела в колдовском искусстве. Возможно, ты успокоишься, если узнаешь, что в искусстве магии рожденная мертвой матерью пока лишь слабенькая ученица. Сила, Песнь Крови, спит внутри Гутрун подобно свернувшейся в клубок змее. Кольца Древней Ночи еще надо разбудить, а это можно совершить только именем Хель. Вспомни о Локите.

– Его зовут Торбьёрн, он сын Эрика. Таково его имя, и не имеет значения, принадлежит ли оно живому или погибшему.

– Его зовут Локит, – не обращая внимания на последние слова Песни Крови, тем же монотонным голосом продолжила Тёкк. – Ему предназначено возглавить отряды всадников Смерти. Он сделается могучим воином и чародеем, его искусством ты еще будешь восхищаться. Да-да, ты еще станешь гордиться своими детьми. – Ведьма сделала паузу, окинула взглядом окрестности. Дым над Долиной Эрика не произвел на нее никакого впечатления, и вновь продолжила:

– Я долго лелеяла в сердце эту мечту, великая и могучая богиня тоже думала об этом. Если бы тебе не удалось победить Нидхегга, пришел бы черед Гутрун и Локита. Они бы сразились с предателем и вернули Череп Войны его настоящей хозяйке. Но тебе удалось невозможное. Зачем же останавливаться на достигнутом! Теперь ты и твои дети смогут принять участие в осуществлении следующего этапа. Хель смотрит далеко. Нидхегг, битва, ожидающая нас в ближайшем будущем – это еще не конец, всего лишь полпути. – Тёкк замолчала, задумавшись, затем снова заговорила мелодичным чарующим голосом:

– Когда-то богиня являлась Повелительницей и Жизни и Смерти. Вся земля, называемая Мидгардом, была ее владением. Но Один и его подручные низвергли ее в подземное царство, в самую тьму, в страну Мертвых. Конунг богов украл Череп Войны и сумел навязать ей владение Смертью. Он лишил ее власти над Жизнью, Повелительница Мрака затаила обиду. Она верила, как только Череп Войны вновь окажется в ее руках, ей удастся вернуть прежнюю силу. Но беда в том, что ей слишком долго пришлось ждать, и все это время она продолжала властвовать над Смертью. Так что не стоит удивляться, если после того, как она вернет себе владычество над землей, Мидгард превратится в погруженный во Мрак, холод, покрытый льдом и снегом мир. То будет мертвое царство, подобие Нифльхейма. Точнее, вся Вселенная станет Нифльхеймом.

– Если ты испытываешь радость от того, что мир замерзнет, обратится в ледяную мрачную пустыню, ты безумна, Тёкк, – возразила Песнь Крови. – Что за доблесть превратить белый свет в ледяную могилу, позволить Мраку окутать Мидгард. Как можно мечтать о подобных вещах?! Разве не очевидно, что Свет лучше Тьмы, а тепло лучше холода? Неужели тебя саму прельщает пребывание среди снега и льда, где уже не отыщется жизни. Тебе-то что за веселье?

– Да, – кивнула Тёкк, – Хель ужасно заблуждается. Я же сказала, что она слишком долго правила Нифльхеймом, привыкла к холоду. К сожалению, самые первые и самые могущественные из нас, те, кто ей служит, кому по праву должна принадлежать земля, были вынуждены дать страшные клятвы на верность. Тем более что судьба Нидхегга у всех перед глазами.