Текст книги "Две взятки на мизере"

Автор книги: Диля Еникеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

– А разве не могут найти этого Косого?

– Его никто не искал. Списали на обычные бандитские разборки, и все. Зачем милиции лишняя работа? Как только они слышат про заказное убийство, то заранее настроены, что оно не будет раскрыто.

– А Косой – вымышленный или реально существующий персонаж?

– Такой человек действительно есть. Три года назад они вместе с напарником меня обманули – взяли большую партию товара, предоставив поддельную банковскую платежку, и скрылись. Я тогда была новичком в бизнесе, а Алла уехала в командировку. На мне висел огромный долг, кроме того, моя репутация была бы навсегда потеряна – товар был взят под честное слово у моего партнера. Получилось, что не только сама влипла, но и подвела уважаемого человека, который мне поверил. Приехала Алла и все рассказала Мирону. Тот сразу же перевел мой долг партнеру, а тех, кто меня обманул, быстро нашел. Они оказались из группировки Саввы.

– И как это теперь говорится, "забили стрелку"?

– Да, именно так. Обо всем договорились, но во время встречи произошли непредвиденные осложнения. Там был этот Косой. Он увидел меня и стал оскорблять и грозить, что отомстит. Чуть не началась перестрелка, но Мирону удалось все уладить. По приказу Саввы Косого хорошенько проучили. После этого случая тот, очевидно, затаил злобу. Так что внешне все выглядит достоверно – как бандитская месть. Тот пострадал и отомстил, решив свалить на меня убийство Кости.

– Да-а... – покачала головой Лидия Петровна. – Как же изменились наши нравы, если версия о том, что мужчина мстит женщине столь варварским способом, – кажется правдоподобной. На мой взгляд – это просто дикость.

– Согласна, – кивнула Лариса. – Думаю, что следователь и другие сотрудники правоохранительных органов ни на минуту не поверили липовому признанию, но просто не захотели разбираться.

– Печально... Слова: "бандитские разборки", "заказное убийство", "киллер", "мафия", "организованная преступность", "рэкет" и прочие, – стали привычными в нашем лексиконе, а следовательно, и в нашей жизни. Великий Даль таких слов не знал. А сейчас любой обыватель может на себе испытать отвратительные последствия всего этого.

– Те, кто занимаются бизнесом, а тем более, по-крупному, и подавно вынуждены с этой грязью сталкиваться. Изнанка бизнеса.

– Из ваших слов я поняла, что вы тоже присутствовали на этой "стрелке".

– Да, – подтвердила Лара.

– Но вам-то зачем нужно было встревать в подобную авантюру?

– Моя подруга горела боевым азартом и заявила, что непременно поедет на "стрелку". Мирон попытался возражать, но Алла настояла. Мирон предупреждал, что боевики Саввы могут привезти не деньги, а гранатометы. Но я тоже порой бываю очень упрямой. Я не могла себе позволить остаться в стороне.

– Лариса... – покачала головой психиатр. – Не ожидала подобного от благоразумной женщины.

– Мы с подругой с пеленок вместе. Тот конфликт произошел из-за моей оплошности. Я бы никогда себе не простила, если бы Алла погибла по моей вине.

– И вы решили погибнуть с ней за компанию?

– Нет, я надеялась, что все обойдется. Но отсиживаться, когда моя подруга из-за меня рискует жизнью, – не могла.

– А о сыне вы в тот момент думали?

– Лидия Петровна, вы уж простите меня за резкость... Бизнес – дело жесткое, даже жестокое. Там свои, звериные законы. Я долго сопротивлялась уговорам Аллы заняться бизнесом. Но раз уж стала бизнес-леди, то приходится жить по этим законам. Их придумали мужчины, а не женщины. Но мы с Аллой на равных среди крутых бизнесменов. И как говорит моя подруга, нечего размазывать сопли, раз встряли в мужское дело.

– Все это понятно, Лариса. Вы не первая бизнес-леди, которая приходит ко мне на консультацию. Но в данном случае речь не о бизнесе, а о вашем участии в бандитской "стрелке".

– Где подруга, – там и я, – твердо заявила Лара.

– Вот так – безоговорочно?

– В целом по жизни было именно так, хотя у каждой из нас есть своя жизнь. Но я бы никогда себе не простила, если бы с ней что-то случилось.

– Вы же понимаете, что я обо всем расспрашиваю не просто так.

– Конечно, понимаю. Вы меня воспитываете, чтобы больше я такого не повторила.

– Не совсем так... Психиатры не "воспитывают". Они корригируют определенные психические нарушения или аномалии характера. У вас таковых нет. Но вы в немалой зависимости от своей подруги, а у неё совсем другой характер.

– Да, Алла склонна к риску и авантюрам.

– Хотелось бы, чтобы впредь вы учитывали особенности личности вашей подруги.

– Постараюсь, Лидия Петровна.

Психиатр не из тех, о ком циничная Алка говорит: "Пошла ворона говно долбить". Сказав своей пациентке, все, что намеревалась, Лидия Петровна тут же сменила тему:

– Получается, что Мирон с Аллой обставили дело с мнимым убийцей, чтобы следственное дело было закрыто?

– Да.

– Но теперь, когда известно, что убил ваш муж, дело вновь может быть возбуждено?

– Не думаю. Судя по всему, Миша не собирается идти с повинной. Так что следствие закончено – забудьте!

– Что ж, это оптимальный вариант для всех. И что сейчас вас беспокоит?

– Меня волнует судьба моего мужа. Как будет с ним, если у него шизоидная психопатия?

– Вашего мужа пока психиатры не обследовали, диагноза у него нет.

– А если опять начнется следствие, и Мишу арестуют, то что его ждет?

– При необходимости назначат судебно-психиатрическую экспертизу, установят диагноз, проанализируют, в каком состоянии тот совершил преступление. Если оно связано с его психическим заболеванием, и в момент совершения правонарушения он не отвечал за свои поступки, не сознавал свои действия, то его признают невменяемым, а потом назначат принудительное лечение.

– А могут Мишу признать невменяемым из-за того, что он шизоидный психопат?

– Могут, если он совершил преступление в состоянии аффекта.

– А вы сейчас не можете сказать, признают его невменяемым или нет?

– Но ведь я не видела вашего мужа, знаю о нем лишь с ваших слов, а вы можете быть субъективны, что-то не заметить, а что-то преувеличить. Психиатры заочно диагноз никогда не ставят.

– Ох, как это все тяжело! – вздохнула Лариса. – Сознавать, что отец твоего сына убийца, да ещё есть риск, что он будет состоять на психиатрическом учете!

– Что делать, Лариса! Психические болезни от нас не зависят.

– Я понимаю. Но не знаю, что делать.

– А вы сможете простить вашего мужа?

– Нет, не смогу.

– И у вас есть чувство вины?

– Да, конечно. Сама во всем виновата – если бы я ему не изменяла, то всего этого кошмара не было бы.

– Не стоит культивировать собственное чувство вины. Вы же сами произнесли замечательную фразу: следствие закончено – забудьте! Постарайтесь все забыть, Лариса. Терзать себя мыслями, как бы все сложилось, если бы вы не изменяли мужу, – не стоит. Это не конструктивно, а деструктивно для вашей психики. Хотите, проведу вам курс психотерапии или займемся аутогенной тренировкой?

– Нет, Лидия Петровна, пока не надо. Если уж сама не справлюсь, тогда и будем использовать ваши методы.

– Я же говорила, Лариса, что вы сильная личность. Уверена, что вы со всем справитесь. Будет тяжело, – приходите.

– Спасибо, Лидия Петровна. Как-нибудь на днях зайду. После беседы с вами мне стало легче. Но когда начинаю обо всем этом думать, порой накатывает такая тоска и безысходность...

– Как только у вас становится тяжело на душе, сразу же приходите. Не оставайтесь наедине со своими мыслями. Сегодня я вижу, что вы в субдепрессии. У вас заплаканы глаза, монотонная речь, вялая мимика. Вы всего лишь раз улыбнулись, а раньше, даже будучи обвиняемой в убийстве, шутили.

– Да устала уже, Лидия Петровна. Почти месяц длилось следствие, меня почти каждый день вызывали на допросы, уже думала, что вот-вот арестуют. Пистолет-то у меня на самом деле был, и именно марки "ТТ..", из которого убили Костю. И улик против меня было много. 19 марта я узнала, что дело прекращено и только-только вздохнула с облегчением. На следующий день мы всей семьей поехали на дачу и в тот же день я обнаружила пистолет в своей тумбочке, а муж признался мне, что убил Костю.

– Понимаю, Лариса. Досталось вам немало. Но держитесь.

– А сегодня я плакала не из-за этого. Уехал близкий мне человек, который был со мной почти месяц, и это помогло мне выдержать весь это кошмар.

– Но он не навсегда уехал?

– Надеюсь... Игорь поехал в командировку в Нью-Йорк, обещал скоро вернуться.

– Ну, так это не проблема. Раз обещал, значит, скоро вернется. Понимаю, что вам без него одиноко, тем более, у вас такая тяжелая ситуация. Но у мужчин другие приоритеты в жизни. Это мы, женщины, живем чувствами, а у мужчин на первом месте дело. Так что не судите мужчин с наших, женских позиций.

– Постараюсь.

Лариса встала, держа в руках сумочку и раздумывая, как бы отблагодарить врача. Лидия Петровна всегда подолгу с ней разговаривала, а в коридоре её ждут другие пациенты. За это время она могла бы принять троих-четверых, но подолгу беседует с Ларисой. "Просто сунуть ей деньги... Нет, она не такой человек. Эх, мне бы Алкино нахальство! Или спросить, сколько я должна? Тоже как-то не в жилу..."

Ее размышления перебил голос Лидии Петровны:

– Если у вас есть время, задержитесь ещё немного.

Лара снова села.

– Не спешите делать выводы в отношении вашего мужа.

Психиатр смотрела на нее, как всегда, спокойно-доброжелательно, и Ларисе стало стыдно, что она пытается мерять все в денежном эквиваленте. Лидия Петровна – врач от Бога, а она чуть было не сунула ей зеленую бумажку.

– Произошла трагедия, и этого уже не забыть. Но человек, а особенно женщина, способен многое прощать. Подумайте об этом и не рубите с плеча, хорошо?

– Нет, я не смогу с Мишей жить. У него трудный характер, и я с этим мирилась одиннадцать лет, но лжи и подлости не прощу. Я уже подала на развод. К сыну пусть приходит, они друг к другу очень привязаны. Мишина судьба мне не безразлична, ведь он отец моего ребенка. Порой я его то презираю, то ненавижу.

– Лариса... – покачала головой Лидия Петровна. – Вы благоразумная женщина. Не ожидала от вас столь необдуманного решения. Вы опять проявляете свой максимализм. Ведь не такие уж и плохие у вас были отношения с мужем. Да, вы не любили его, но тем не менее, прожили столько лет. Вы выглядите ухоженной, цветущей женщиной, а не замученной семейными проблемами. Значит, психологический климат в вашей семье и ваш образ жизни были для вас приемлемы. Ведь если бы не произошло этого убийства, вы бы по-прежнему жили с мужем?

– Думаю, что да. Миша ни разу не сказал мне ни одного резкого слова, внешне все было вполне пристойно. Не было между нами близости и доверительности, но я с этим уже смирилась.

– Вы уважали вашего мужа?

– Да, безусловно. Миша талантливый ученый, интеллигентный, образованный и тактичный человек, я считала его порядочным и продолжала бы считать, если бы он не был убийцей.

– В свете последних событий личность вашего мужа для меня пока ещё неясна. Это очень важный вопрос, и нам нужно его обсудить.

– Хорошо, Лидия Петровна, сегодня я не спешу.

– Понимаете, Лариса, мы, психиатры, не привыкли делать поспешных выводов. Врач никогда не ляпнет пациенту диагноз, если у него есть хотя бы малейшие сомнения. Вначале больному ставится предположительный диагноз, но одновременно приводятся и другие возможные диагнозы. Всегда рассматривается множество вариантов. Есть понятие дифференциальная диагностика – мы анализируем, сравниваем разные заболевания со сходными проявлениями. И только когда психиатр будут уверен на все сто процентов, – он поставит окончательный диагноз. Давайте и мы сейчас рассмотрим разные варианты.

– Давайте, – согласилась Лариса.

– У вас тяжело на душе, вы отрицательно настроены к мужу и уже вынесли ему собственный диагноз, не обладая для этого ни фактами, ни необходимыми знаниями.

– Но вы же сами раньше говорили, что Миша – шизоидный психопат!

– Нет, Лариса, – покачала головой Лидия Петровна. – Я была очень осторожна в выражениях. Я говорила: "Похоже, что ваш муж шизоидная личность", – и неоднократно упоминала, что психиатры никогда не ставят диагноз заочно. Я уклонялась от категорических формулировок. Зная о Мише лишь с ваших слов, я могу судить не столько о нем самом, сколько о вашем отношении к нему. Вы ведь не любите его?

– Нет, – вздохнула Лара. – Никогда не любила.

– Следовательно, в данном случае может быть не только субъективное отношение, но и так называемый перенос. Человек, испытывающий определенные чувства к другому, как бы переносит их, приписывая партнеру.

– То есть, я его не любила и считала, что он не любит меня?

– В упрощенном понимании так. Мы не будем вдаваться в глубокие теоретические дебри, вам вполне достаточно такого понимания понятия "перенос". Как вы характеризовали мужа? Эмоционально холодный, бесчувственный, замкнутый, необщительный, друзей нет, с родителями не в контакте. Так?

– Так, – подтвердила Лара.

– И это опять же ваша субъективная оценка. Мне было бы достаточно пяти минут беседы с вашим мужем, чтобы сделать вывод. Может быть, вы пригласите его на консультацию?

– Нет, Миша не пойдет. Да и мне не хочется его больше видеть.

– Вот видите, как вы к нему отрицательно настроены, – неодобрительно покачала головой Лидия Петровна. – Уже все решили, поставили ему свой диагноз и отрубили. Но у меня пока не сложилось четкого представления о вашем муже. Ваши характеристики могут свидетельствовать не о шизоидности мужа, а о других личностных особенностях. Например, замкнутость может быть при психастении, сенситивности, астеническом варианте. Это разные типы личности, но у них много общего. Отсутствие контакта с окружающими – лишь внешнее проявление, которое люди расценивают как замкнутость, необщительность, а на самом деле все не так. Психиатр это поймет, а остальные нет. В действительности же этот человек очень стеснителен, раним, застенчив, боится показаться смешным, теряется при знакомстве с незнакомыми людьми, не умеет поддержать легкий, ни к чему не обязывающий разговор, и поэтому сознательно ограничивает свой круг общения. У него может быть только один близкий человек, но может не быть ни одного. Он так болезненно раним, что оберегает свое самолюбие от эмоциональных потрясений порицания, осуждения, насмешек, непонимания. За это его считают необщительным. Мы называем это барьером общения, но это не замкнутость.

– Вы знаете, Лидия Петровна, это очень похоже на Мишу, – задумчиво проговорила Лара.

– Вот видите, Лариса, вы засомневались, а до этого уже решили, что он шизоидный психопат, хотя я вам этого не говорила. Кстати, шизоидность тоже может быть не только в рамках психопатии, но и при акцентуации характера, а это не патология, всего лишь легкий акцент на некоторых чертах. Поэтому, говоря "шизоид", "шизоидная личность" мы имеем в виду определенные особенности характера, но не болезнь. Отличие между психопатией и акцентуацией в том, что первая обязательно предполагает декомпенсацию. Насколько я понимаю, у вашего мужа подобного не наблюдалось?

– Нет.

– То есть, он социально компенсирован. Миша талантливый ученый, имеет ученую степень доктора наук, автор многих изобретений. Больной психопатией никогда не достигнет таких высот. Любая ситуация, которая бьет в его слабое место, – вызовет у него декомпенсацию.

– Значит, Миша не психопат...

– Думаю, что нет. Но как всегда, воздержусь от категоричных утверждений, пока сама с ним не побеседую. Мало того, ваш муж может оказаться даже не шизоидом, а очень ранимым человеком, который ограничил круг общения вами и сыном. Ведь вы сказали, что он любит сына?

– Очень.

– Нетипично для шизоида. Шизоидные личности не способны любить, их чувства проявляются весьма своеобразно. К близким они эмоционально холодны, порой жестоки, бесчувственны.

– Нет, Миша не жесток. По крайней мере, раньше не был. Это сейчас я решила, что он очень жестоко поступил со мной.

– А давайте исходить из предпосылки, что муж любит вас. Вы же говорили, что он был влюблен в вас ещё со школы. И до сих пор хранит вам верность. Как раз психастеники, астеники и сенситивы – чаще всего однолюбы. Они романтики, идеализируют предмет своей любви и очень привязываются к человеку, который к ним добр или чем-то близок.

– Похоже, Миша такой.

– Вот, уже лед тронулся. Допустим, муж любит вас до сих пор и молча страдает, что вы его не любите. Робкие люди очень чувствительны, они интуитивно ощущают отношение других. Если что-то их ранит, – они замыкаются в себе, как улитка в раковине.

– Пожалуй, вы правы... Это похоже на моего мужа.

– Больше всего на свете психастеники, астеники и сенситивные личности боятся выяснять отношения и быть отвергнутыми. Поэтому Миша не смеет навязываться вам, все сносит и молча терпит ваше пренебрежительное отношение.

– А я считала, что пустое место для него.

– На самом же деле наоборот. Вы для мужа – все, а он для вас – ничто. Но вы перенесли свое отношение на него, приписав ему собственные чувства.

– Теперь мне многое понятно. Миша всегда со мной соглашался, говорил: "Как хочешь, Ларуся", "Ты привыкла поступать так, как считаешь нужным".

– То есть, ваш муж мягкий и подчиняемый человек, что абсолютно нетипично для шизоида, но типично для тех трех вариантов личности, которые я вам называла.

– Получается, что не он ко мне, а я к нему была равнодушна и даже жестока?

– Похоже, что так. Вы жили своей жизнью, делали все, что хотели, не считаясь с мнением мужа, а он смирился и терпел. Лев Толстой говорил: "Мы любим людей за то добро, которое им сделали, и ненавидим за то зло, которое причинили". Подсознательно чувствуя, что вы причиняете мужу психическую травму своим пренебрежительным отношением, вы были негативно настроены к нему и убедили себя в том, что он к вам совершенно равнодушен.

– Наверное, так, – согласилась Лара.

– Вы говорили, что на первом месте для мужа – работа. Есть шизоиды, одержимые какой-либо идеей, которую они настойчиво претворяют в жизнь, будучи при этом совершенно равнодушными к членам своей семьи. А психастеники очень трудолюбивы и старательны. Есть так называемые гиперсоциальные психастеники, то есть, обладающие повышенным чувством социальной ответственности. Такой человек готов работать сутки напролет и принести себя в жертву на алтарь науки. Любое дело он выполняет не просто хорошо, а блестяще, чтобы комар носа не подточил, тщательно, обстоятельно, все детально обдумав и взвесив все "за" и "против".

– Так может быть, Миша – гиперсоциальный психастеник?

– Лариса! Опять вы пытаетесь влезть в сферу, в которой некомпетентны. Воздержитесь от наклеивания ярлыков. Я вам твержу, как осторожны психиатры при постановке диагноза, а ведь они профессионалы. Вы же, вооружившись тем ликбезом, который я вам преподала за время нескольких наших встреч, пытаетесь делать выводы и оперировать нашей профессиональной терминологией.

– Извините, – смутилась Лара. – Больше не буду.

– Ну, как ребенок, право! Лариса, пора бы уже и повзрослеть!

Та промолчала, испытывая неловкость. Ну, чего она опять высунулась, когда не просят! Права Алка, когда называет её юной пионеркой.

– Мы рассмотрели лишь одну из характеристик, которую вы дали своему мужу, – замкнутость, – продолжала психиатр. – Это психиатрическая категория, поэтому пользоваться ею нужно грамотно. Если психиатр произносит : "замкнутость", то его коллегам это говорит о многом. Для психиатра – это ключевое слово. Во всех остальных случаях это барьер общения. Вы же, не обладая психиатрическими знаниями, расцениваете мужа как замкнутого человека, а я только что продемонстрировала вам ошибочность такого суждения.

– Я с вами согласна, Лидия Петровна. Скорее всего, Миша не очень общителен из-за своей застенчивости. В школе его все дразнили. Он высокий, худой, нескладный, в очках. Наши одноклассники придумывали ему очень обидные прозвища: "глиста во фраке", "интиль облеванный" и прочие. Миша очень переживал и отдалился от всех, стал одиноким. Наверное, он боялся насмешек, поэтому ни с кем не дружил.

– Видите, Лариса, с моей помощью вы уже стали лучше понимать личность вашего мужа. То, что вы сказали, – свойственно именно психастеникам, астеникам и сенситивным людям, но никак не шизоидам. Шизоиду наплевать на мнение окружающих, он живет в своем внутреннем мире.

– Но мне тоже казалось, что Миша живет в своем мире, где нет места для меня.

– После того, что я вам рассказала, надеюсь, вы убедились, что не правы?

– Да. Мое мнение о Мише уже начинает меняться, – признала Лариса.

– Очень хорошо. Шизоидные личности могут быть высокомерны, другие люди для них ничего не значат.

– Нет, Миша не высокомерен.

– Сами понимаете, Лариса, я не могу руководствоваться лишь вашими оценками. Мы просто рассматриваем различные варианты, поскольку я хочу уберечь вас от трагической ошибки.

– Трагической? – ахнула Лара.

– Вполне возможно. В качестве предположения – ваш муж не убивал, но взял вину на себя.

– Зачем?

– А зачем ваша подруга Алла пыталась переключить на себя внимание следователя? Ваш муж мог это сделать с той же целью – пожертвовать собой ради вас. Он намеренно сказал, что убил, будучи уверен, что это сделали вы. Хотя случаи подобного самопожертвования в наше время – редкость, но все же не перевелись ещё идеалисты и романтики.

– Неужели Миша...

– А вы сами подумайте, Лариса. Зачем ему нужно было сохранить пистолет со своими отпечатками пальцев? Уже этот факт говорит о многом. Если муж убил вашего любовника, то немедленно избавился бы от оружия. Второй вопрос: зачем он признался вам в убийстве? Миша мог сделать это ради того, чтобы дать вам моральное облегчение. Ваш муж считает, что вы совершили это убийство, но вам он доказал, что готов взять на себя ответственность за ваше преступление.

– Боже мой... – простонала Лариса.

– И третье. Ваш муж положил пистолет в досягаемой близости, почти не прятал его. Тумбочка в вашей спальне – разве это тайник?! То есть, если бы возникла экстремальная ситуация, пистолет легко могли найти при обыске.

– Что же я натворила! – воскликнула Лара.

– Пока ещё ничего. Мы же только рассуждаем. Ведь на самом деле ваш муж может оказаться убийцей.

– Лидия Петровна! – взмолилась Лара. – Ну нельзя же так! Я только поверила, что Миша не убивал, а вы опять.

– Лариса! – строго одернула её психиатр. – Вы не шестнадцатилетняя девочка, вы тридцатипятилетняя женщина. Ваша подруга права – вы очень наивны и легковерны.

– Да, Алла говорит, что я задержалась в развитии.

– На нашем языке это называется инфантилизмом. У вас он нерезко выражен, хотя некоторая эмоциональная незрелость есть.

– То есть, вы до сих пор не знаете, убил ли Миша?

– Пока не знаю. Мы всего лишь рассматриваем различные варианты. Моя единственная цель – поддержать вас и уберечь от поспешных решений. Только поэтому мы и занимаемся анализом. Вы должны все хорошенько обдумать.

– Хорошо, я подумаю и не буду рубить сплеча.

– Вот и умница. Теперь далее. Почему вы убедили себя, что ваш муж убийца?

– Но он же сам об этом сказал!

– Причины, почему Миша так сказал, мы уже обсуждали. Но даже в суде "голое" признание обвиняемого не рассматривается как доказательство, если нет других улик против него. А вы безоговорочно поверили словам мужа. Другие факты, подтверждающие его слова, у вас есть?

– Нет.

– Вот видите. Мотив был не только у него, но и у многих других, равно как и возможность совершить это убийство. Почему вы сразу же поверили словам мужа и вычеркнули из числа подозреваемых всех остальных?

– Я вообще не хотела думать и анализировать, кто мог это сделать.

– Конечно, вы испытываете сложные чувства – и комплекс вины, и растерянность, и обиду, и недоумение, что не разобрались в человеке, с которым прожили долгую семейную жизнь.

– Психологически сейчас мне гораздо тяжелее, чем тогда, когда меня обвиняли в убийстве.

– Я вижу ваше эмоциональное состояние. Однако то, что с вас снято подозрение, – уже неплохо. А жизнь покажет. Еще раз напомню, что вам нужно тщательно проанализировать свои взаимоотношения с мужем. Лариса, вы умный и здравомыслящий человек. Подумайте обо всем хорошенько.

– Ладно, Лидия Петровна, не буду спешить с разводом, пока во всем не разберусь.

– Вот и умница. Сначала разберитесь, виновен ли ваш муж, а потом уже решайте, разводиться ли вам с ним, и нужен ли вам в качестве нового мужа тот человек, который сейчас вас утешает.

– Именно так я и сделаю.

– Конечно, замечательно, когда супруги любят друг друга, но даже самая пылкая любовь не означает, что эта пара, поженившись, проживет в благополучном браке. В семье другие приоритеты. Помните об этом, Лариса. Будет тяжело на душе – приходите еще.

Лариса попрощалась с Лидией Петровной и вышла из её кабинета.

Вырулив из переулка, Алла выехала на Тверскую, быстро перестроилась и развернулась в неположенном месте. Правила дорожного движения писаны не для нее, а для чайников.

До резиденции Мирона отсюда примерно час езды. По дороге она совсем успокоится. Быстрая езда её всегда успокаивает. Вообще-то ей ни к чему перед Славкой держать спину. Тот не раз видел любовницу в бешенстве, однажды еле увернулся, когда в него полетела тяжелая ваза. Пару таких встрясок, и любовник стал ручным. Каждый раз, когда вспыльчивая Алла топала ножкой, Мирон тут же сдавался.

"Ларка вон тоже Казанову приручила, а он укатил в свои сраные Штаты, оставив любимую в слезах", – подумала она и снова разозлилась. Ну пусть только Игорь вернется... Получит от неё таких пиздюлей, которых, небось, ни разу в жизни не получал.

Как всегда, охранники уже заранее открыли ворота и стояли навытяжку. Не сбавляя скорости, Алла влетела во двор и притормозила перед верандой, на которой её ждал Мирон. Кинув быстрый взгляд на любовника, усмехнулась. Пытается сохранить лицо, но взгляд растерянный.

Уже по интонациям её голоса Слава всегда знал, в каком она настроении. Разговаривая с ней по телефону, Мирон понял, что та просто кипит от ярости.

По дороге домой Лариса терзалась виной, что почти не видела сына всю эту неделю. Настолько потеряла голову в бурном романе с Казановой, что про всех забыла.

Припарковав машину, Лариса вошла в подъезд вместе с соседом, державшим на поводке мастифа. Они вместе вошли в лифт.

– Что-то вашего Дона не видно? – поинтересовался тот.

– Он пока с мужем на даче, скоро заберу.

Сосед улыбнулся и, попрощавшись, вышел на своем этаже. Вот чертов сосед, разбередил душу! Бедный Дон, как он там? Без него скучно. Раньше он первым встречал её, взволнованно дыша, повизгивая и норовя лизнуть в нос.

Лариса открыла дверь и вошла в прихожую.

"Надо завтра поехать и забрать Дона, – подумала она, снимая пальто. Пес целый день один, пока Миша на работе. Гувернантка с Алешкой будут брать его с собой на улицу. И им веселее, и он будет их охранять"

Дон – породная немецкая овчарка, специально обученная защищать хозяев. Как-то во время прогулки к Ларисе пристал какой-то пьяный. Она просила оставить её в покое, а в ответ услышала матерную тираду. Дон, почувствовав, что чужак представляет угрозу для хозяйки, чуть присел, приготовившись к прыжку, оскалил клыки и угрожающе зарычал. Мужик обозлился и замахнулся авоськой. Желто-черная торпеда взвилась в воздух, когда тот ещё не завершил движения. Зубы пса сомкнулись на руке нападающего. Что тут было! Мужик верещал фальцетом так, что было слышно за два квартала, хотя Дон не прокусил ему предплечье, а лишь прихватил, чтобы предупредить удар. Пес опрокинул неприятеля навзничь и встал над ним, оскалив пасть. Крикни тогда Лариса: "Фас!" , – и Дон тут же вцепился бы ему в глотку.

Так что с Доном Алешка и его гувернантка в безопасности. Пес и с тремя похитителями справится, если у них не будет оружия. Но даже если они будут вооружены, он пожертвует жизнью, но нейтрализует, как минимум, одного из них.

Не успела Лариса войти в тамбур, как дверь открылась.

– Здравствуй, дочуля! – улыбнулась Алевтина Васильевна.

– Здравствуй, мама.

– Ты что-то грустная, Ларуся. Что-то случилось?

– Игоря провожала. Он улетел в Нью-Йорк.

– Не грусти, дочуля, вернется твой любимый.

– Надеюсь, мам, но мне так одиноко...

Из комнаты вышли улыбающиеся сын и гувернантка.

– Мам, с Леной так здорово! Она действительно способная, все знает и умеет. Мы сегодня в теннис с ней играли, Лена меня три раза обыграла. Теперь мне на тренировки не надо ходить.

– Нет, сыночек, тренировки тоже не помешают, а с Леной вы оттачивайте свое мастерство.

– Ты уже уходишь? – огорченно спросил сын гувернантку.

– Алеша! Нельзя быть назойливым, – одернула сына Лара.

– Ладно, тогда до завтра, – согласился Алешка.

Лена одела пальто и попрощалась. Алевтина Васильевна тоже засобиралась.

– Я поеду, дочуля.

– Конечно, мамуля, поезжай. Спасибо тебе за все.

Обняв мать, Лара прижалась щекой к её щеке. Мама всегда её понимала. Неделю, которую Лариса провела, как в угаре, с Казановой, Алешку опекала Алевтина Васильевна. Однажды она видела, как Игорь приезжал за Ларисой и сразу поняла, что с ним её дочь счастлива. Материнское сердце все прошедшие годы ныло, что дочь живет с нелюбимым мужем.

Лариса заперла за ней дверь и прошла в комнату сына.

– Ты ужинал?

– Да. Лена готовила, а я ей помогал. Когда сам участвуешь, – гораздо вкуснее получается. Мы бабушку с кухни отослали, все делали сами.

"Не дело, что гувернантка готовит, это не входит в её обязанности. Может быть, договориться с экономкой, чтобы она готовила им обед и ужин? Или предложить Лене дополнительную плату, ведь и Алешке интересно вертеться на кухне. Пожалуй, это оптимальный вариант, если она согласится".

– Лешенька, давай завтра поедем на дачу, заберем Дона.

– Давай! – обрадовался сын. – Меня там ребята ждут, я же собирался с ними костер жечь, и папу очень хочется увидеть.

Немного кольнуло в сердце. У папы с мамой проблемы, а страдают дети... Алешка скучает без отца, постоянно спрашивает, почему папа не возвращается домой. Пока Лариса отговаривалась тем, что тот должен что-то сделать на даче, но сколько можно скрывать от сына, что его отец больше не будет с ними жить?! Вот и ещё одна проблема, которую нужно решать. Как отнесется к этому Алешка? Он так любит отца. И Миша очень любит сына...

Лариса прошла на кухню, достала из холодильника апельсиновый сок, налила в бокал и стала пить маленькими глотками. Обычно она и не завтракала, и не ужинала, порой забывала и пообедать.

Всю эту неделю Игорь заставлял её есть, грозя не выпустить из постели, если Лариса откажется завтракать, и при этом был необычайно серьезен. Если Лариса не капризничала, лицо Игоря расцветало улыбкой, и он на полном серьезе хвалил её "Умница! Моя малышка стала хорошо кушать". Просто невозможно поверить, что это говорит Казанова, самый известный бабник, неутомимый любовник с репутацией плей-боя.