Текст книги "Казанова, или Российские 9 1/2 недель"

Автор книги: Диля Еникеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

– Прохоров спрашивал, какие чувства ты питала к Косте, не могла ли ты его убить из ревности ко мне или из мести, если он тебя отверг.

– Да, меня он тоже на эту тему тряс. Я напустила туману, задумчиво смотрела в потолок, вяло отнекивалась, делала вид, что мне эта тема неприятна... Но что-то следак очень быстро потерял интерес к этой версии и на тебе зациклился.

– Почему же Прохоров проигнорировал все другие варианты?

– Да сцуко он! – обозлилась Крутая Уокерша. – Такие ищейки ноздрей чуют – кого можно продавить, а кого нет. Меня попробуй тронь – не обрадуешься! А ты баба тонкая, интеллигентная, тебя можно в оборот взять.

– Это же дикость какая-то – зная, что человек невиновен, давить на него, добиваясь признания!

– Я ж тебе говорила – у ментов мозги иначе устроены. Homo sapiens не поймет дебильной ментовской логики. Порядочно – непорядочно, нравственно – безнравственно, – эти категории ментам вовсе незнакомы. Работать не хотят и не умеют, профессионализма на медный грош, а гонору на золотой червонец. Лишь бы левые бабки сшибить, чем меньше работы, тем лучше, – на левак больше времени останется. Зачем возиться с подозреваемыми, марать бумагу на допросах, потом проверять показания?! Чем быстрее некто признается, тем быстрее можно скинуть дело. Вот они и давят на того, кого определили в подозреваемые. А виновен – не виновен – не их проблема! Пусть суд разбирается, он же у нас самый гуманный в мире!

– Алка, неужели ты затеяла рисковые игры со следователем, будучи уверенной, что я убийца?

– Старушка, не надо громких слов! – поморщилась Робингудша. – Чихать мне – убийца ты или нет, понимаешь?! Ты моя подруга. Все. Точка. Комментариев не будет.

– Мать, у меня в голове твои закидоны не укладываются, – засомневалась Лара, глядя на подругу и пытаясь понять, насколько та искренна.

– Ничего, уложатся, – обнадежила любительница авантюр. – Озвучу для особо непонятливых: я костьми лягу, но с твоей головы ни один волос не упадет. Дошло, наконец, или еще раз повторить другими словами?

– Дошло.

– Умна не по годам! Всего три раза пришлось повторить, чтобы тебя пропёрло, – съязвила Алла. – Тужилась, тужилась и родила.

– Спасибо, подруга.

– Натурой отдашь.

– Как это? – не поняла Лара.

– Ой, держите меня пятеро! – расхохоталась Алла. – Неужто ты решила, что я в лесбиянки подалась? Нет, дорогая, у тебя точно крыша поехала, пора к психиатру. Как только у тебя сильные душевные переживания – так что-то с головой. Твоя психиатресса в рекордные сроки ставит твою крышу на место и приводит тебя в состояние полного душевного равновесия. Давай-ка дуй к ней brevi manu[19]19
  Brevi manu (лат) – быстро, без проволочек.


[Закрыть].

– Но все же объясни, что ты имела в виду.

– Да это прикол такой, дурочка! С чувством юмора у тебя явно стало плоховато. А слабо` поменять чувство юмора на повод для смеха?

– Какое уж тут чувство юмора... – вздохнула Лара. – Все как в тумане, мозги будто вареные. И пока никакого просвета.

– Не трусь, мать, прорвемся, – уверенно заявила верная боевая подруга. – Чем сложнее проблема, тем интереснее решение! В прошлый раз покруче было, и то выкарабкались. И сейчас что-нибудь придумаем. Если не будет выхода – поищем вход.

– А почему Мирон меня подозревал?

– Поначалу он думал и на тебя, и на меня, причем больше склонялся к мнению, что это я Костю шлепнула. Тебя он считает дамой самых честных правил, а я, в его понимании, – баба импульсивная, безбашенная. К примеру, разобиделась, что Костя не оценил мои женские прелести, да и пристрелила его сгоряча. Но потом мы со Славкой сели и душевно потолковали. Я пала на колени и призналась в измене, клятвенно заверив, что это в первый и последний раз. Ты ж меня знаешь – мне и соврать, и поклясться – что пописать. А вот Славик этого, к счастью, не знает. Он меня великодушно простил и даже пообещал Алика в живых оставить. Так что в наших раскладах фигурировала только ты.

– Надо же… А психиатр сразу же меня отвела. Она подробно проанализировала, кто мог убить Костю и почему. Лидия Петровна женщина объективная, у нее аналитический склад ума и задатки классного детектива. Она строит логические версии, исходя из психологического портрета возможного кандидата в убийцы.

– И какие ж выводы сделала мадам Шерлок Холмс?

– Не было фактов, одни лишь предположения. Поэтому подозреваемых много.

– А я в ее раскладах в качестве зловещей убийцы не фигурировала?

– Еще как фигурировала!

– А еще кто?

– Лидия Петровна говорила, что Костю могли убить и его дружки, и кто-либо из прежней фирмы, и мой муж. Я тогда прикидывала и так, и эдак...

– И периодически мелькала мыслишка, что подруга встряла между тобой и любимым?

– Было дело... – призналась Лара.

– Плохо ты меня знаешь, дорогая. У меня свой кодекс чести – любовник подруги не представляет для меня сексуального интереса.

– Прости, Алка...

– Да брось, ни к чему нам такие реверансы! По жизни – кто наиболее вероятная соперница, которая непременно положит глаз на твоего мужа или любовника? Как правило, лучшая подруга. Так что теоретически твои подозрения насчет моей персоны вполне обоснованны. Но лишь теоретически, исходя из общеизвестного житейского опыта. А я, как известно, штучный экземпляр, в общепринятые рамки не вписываюсь.

В кухню вошел Виктор, явно с большого бодуна. Физиономия помята, веки набрякли, глаза – как у бешеной селедки. Он поздоровался с Ларой, открыл холодильник, достал бутылку минеральной, налил в большую кружку и жадно выпил. Потом опять открыл холодильник и стоял над ним, выискивая взглядом что-нибудь, что облегчило бы его похмельное состояние.

Некоторое время Алла хмуро взирала на мужа, но долго не выдержала.

– Уноси отсюда свою жопу, пока цел! Рассола для сраных алкашей не держим! – заорала она. – Если через секунду не уберешься, я тебе рога обломаю!

Виктор поспешно ретировался.

– Совсем оборзел, – все еще сердитым тоном пробурчала Санитарка общества, не сумевшая навести нравственную чистоту в собственном доме. – Сутками не просыхает. Прежде хоть надежда была, что он сотворит нечто гениальное, и однажды я проснусь женой знаменитости. Но если и был у Витьки талант, то он его пропил. Все! Кончилось мое терпение! Выгоню к едрене фене! Ладно, со своими делами я сама разберусь, – завершила Алла, уже поостыв. – А чего ты такая смурная? Скучаешь по своему милому?

– Не то слово… Я ведь его потеряла.

– Да ну? Вы уже конкретно горшки побили или это пока твои личные терзания?

– Зачем Казанове коммунально-бытовые драмы?.. Он меня на руках носил, принцессой называл, а тут...

– И что изменилось? Носил и дальше будет на руках носить.

– Слишком уж примитивно то, что произошло... Эпизод из криминальной хроники... Игорь человек совсем другого склада. Он не сможет относиться ко мне так же, как прежде.

– Да не твоя это печаль, дорогая! Если Казанова тебя по-прежнему хочет, то ему побоку все эти драмы, лишь бы ты по-прежнему отдавалась ему со всей страстью. Кончай киснуть. Позвони ему и оттянись по полной программе. Сразу полегчает – проверено.

– А если он сейчас не один?

– Не рефлексируй! Звони! И если у него там другая баба – Казанова ее вмиг вышвырнет.

– Алка, но это неудобно... – начала отнекиваться Лара, но циничная подруга перебила:

– Неудобно с коротким членом трахаться – все время выскакивает! Сколько раз тебе говорила – будь проще. Если Казанове по фигу эта телка, он ее тут же сплавит, а если она для него что-то значит – тогда тебе многое станет ясно. По крайней мере, избавишься от своих иллюзий. Казанова – гроссмейстер секса, и именно этим тебя покорил. Что, не так?

– Так, – подтвердила Лариса.

– И что – он обещал тебе любовь до гроба?

– Говорил, что любит...

– Да какую только хрень не скажет мужик, когда хочет бабу! – расхохоталась Казанова в юбке. – Женщина желает слышать такие слова, и мужчина их произносит. По крайней мере, тот, кто понимает толк в бабской психологии. Ты что – поверила, будто ты первая и единственная любовь Казановы?

– Нет, конечно, – тихо выговорила Лариса.

–А ну-ка, подбери сопли! – одернула подругу Воспитательница трудновоспитуемых. – Да у твоего Игоря баб – немерено! Частолюбивый мужчина! От слова «часто»! Некоторые рождаются в рубашке, а Казанова – без трусов! Он окрутил больше баб, чем вращающаяся дверь в супермаркете. Казанова – классный! Тебе с ним было хорошо?

– Очень... Только прикоснется, и я уже завожусь... А еще несколько минут, и я готова взвыть в экстазе. Такого у меня ни с кем не было.

– Все, кончай терзаться и комплексовать. Есть у меня заначка, давай плесну для храбрости, и звони немедленно.

Алла вышла и вернулась с бутылкой коньяка и двумя бокалами. Заставила подругу выпить и придвинула телефон.

Лариса набрала знакомый номер:

– Игорь, это я...

– Моя принцесса!!! Где ты?

У нее чуть трубка не выпала из рук. Пока набирала номер, руки тряслись, а теперь душа запорхала.

– Я не дома...

– Но ты свободна?

– Да.

– Я еду, скажи куда.

– Игорек, я сама доберусь.

– Нет-нет, я приеду за тобой! – настаивал он.

– Жди меня, – твердо сказала Лариса. – Я скоро буду.

Повесив трубку, она с улыбкой взглянула на подругу.

– Женщина счастлива лишь тогда, когда отражается в мужских глазах, – подмигнула Казанова в юбке. Окинув быстрым взглядом подругу, она велела: – Давай-ка по-быстрому делай морду лица!

Когда Лариса достала из сумочки косметичку, любительница острого словца разразилась очередным «иронизмом»:

– На женщин тратится вдвое больше средств, чем на всю оборонную промышленность, зато у них и побед больше.

Лара посмотрела на себя в зеркальце. Да уж… Бессонная ночь, тревожные мысли, поспешное бегство с дачи. Лицо до сих пор бледное, под глазами круги.

Четверть часа, и на лице привычный макияж – ничего лишнего, все в тон, все естественных оттенков. Зато глаза сразу стали выразительными и заблестели.

Правда, блестят они не от макияжа...

Оглядев Ларису критическим взглядом, опытная сердцеедка одарила ее еще одним  «иронизмом»:

– Женщину красит не скромность, а хорошая косметика.

Лариса встала, улыбаясь, и одернула юбку.

– Жаль, что ты в деловом костюме, – покачала головой Алла. – На свиданку можно было и поэротичнее одеться.

– Я же собиралась в понедельник сразу на работу ехать.

– Ладно, ты в любом костюме выглядишь как леди. Казанова тебя не за прикид любит, а за то, что под ним. Все равно через пять минут твой элегантный костюм будет валяться на полу.

– Даже еще раньше, – рассмеялась Лариса.

– Силен Казанова! – восхитилась Казанова в юбке и тут же родила еще один перл: – С любовником экстра-класса женщины не ломаются.

Через полчаса Лариса въехала во двор Игоря. Тот уже ждал ее и стремительно пошел навстречу. Открыл дверцу, помог любовнице выйти, потом вынул ключи из замка зажигания, запер машину и, взяв Ларису под руку, повел к подъезду.

В лифте он слегка коснулся губами ее губ, раздвинул их языком и быстро-быстро провел его кончиком внутри ее рта. Его уверенные руки в это время уже сдернули с нее трусики и колготки и приподняли за бедра. Когда Лариса смотрела знаменитую сцену с Ким Бессинджер и Ричардом Гиром[20]20
  Имеется в виду фильм «Без пощады».


[Закрыть], она думала, что так бывает только в кино. Оказывается, это случается и в реальной жизни…

Сильные руки Игоря приподнимали и опускали ее тело, и уже через пару минут она поплыла по волнам, забыв обо всем и обо всех...

Лифт уже давно пришел на десятый этаж, дверцы открылись, но им было все равно, что их кто-то увидит...

Когда Лариса наконец встала на пол и в изнеможении привалилась к стенке, Казанова, приподняв ее за подбородок, с особой, интимной улыбкой прошептал:

– А в лифте мы еще не пробовали...

Ну что за невозможный человек! Только что необычайная нежность и тут же бравада и нахальная ухмылка.

Но Казанова такой, какой есть. Берет то, что хочет, где хочет и когда хочет. В десяти шагах от лифта его комфортабельная квартира. Казалось бы – что решают минуты? – доведи даму до койки и делай там, что душе угодно. Нет, Игорю захотелось – немедленно! – в лифте собственного подъезда, и плевать ему на соседей!

– Черт бы тебя побрал, ты с ума меня сводишь... – пробормотала Лариса.

– Черт бы тебя побрал, ты уже давно свела меня с ума, – в тон ответил Казанова, легко поднял ее на руки и понес к себе. – Я так люблю носить тебя на руках. К чему бы это?

– Он носил ее на руках, а потом бросил, – ответила она одним из Аллиных «иронизмов», и тут же прикусила язычок: а вдруг Игорь не уловит игры слов, а догадается о ее опасениях?

Больше всего на свете Лариса боялась, что он почувствует, как колотится ее сердце, но любовник наконец опустил ее на пол и стал отпирать дверь. Она вошла в знакомую квартиру с одной лишь мыслью: а вдруг отсюда только что ушла очередная красотка?..

А Казанова времени зря не терял:

– Как всегда, твои трусики – мой боевой трофей.

Лариса позволила раздеть себя, незаметно оглядывая спальню. Нет, напрасны были недавние треволнения, не ступала сюда нога соперницы – такие вещи женщины ощущают «верхним чутьем».

Успокоенная Лара закрыла глаза и покорилась, пока руки Казановы быстро расстегивали ее одежду. Только чуть кольнуло в сердце – какие опытные у него руки... Не путается в застежках, как некоторые мужчины, неумело дергая то “молнию”, то крючки на бюстгальтере. Нет, подобно опытной камеристке, Казанова знает, где, что и как все расстегивается одним быстрым движением.

Скольких же женщин он раздевал?

– Ты многих женщин раздевал? – не удержалась Лариса.

– Не очень, а что?

– Такое впечатление, что ты в своей жизни расстегнул тысячи всяких застежек.

– Вообще-то обычно все сами раздевались, – беспечно отозвался неутомимый ловелас.

И опять кольнуло в сердце. Надо же... А она считала себя не ревнивой.

Казанова с его потрясающей интуицией сразу все понял. Быстро развернул ее к себе и своим характерным движением приподнял за подбородок.

– Малышка, ты что, ревнуешь к прошлому?

Спрятав лицо на его груди, Лара едва слышно вздохнула и промолчала.

– Это что-то новенькое в нашем репертуаре, принцесса. – Умница Игорь тут же перевел все в шутку.

Он никогда не лез ей в душу, ни о чем не расспрашивал и ни о чем сам не рассказывал.

– Хватит глупостей, малышка.

Любовник перенес ее на кровать, и его руки, губы и язык заскользили по ее телу.

Да что же такое с ней, почему она с ума сходит от его прикосновений и заводится с полуоборота, чего с ней никогда не бывало?!

– Я люблю тебя, черт бы тебя побрал, – сказал Казанова через час, откатываясь в сторону и тяжело дыша.

– И я люблю тебя, черт бы тебя побрал, – ответила она, без сил откидываясь на подушку. – Ты меня околдовал, что ли? Зелье какое подсыпал?

– Сама колдунья с русалочьими глазами и еще кого-то обвиняет в колдовстве! Кстати, почему ты не носишь мой браслет?

«Больше всего мужчину привязывают к женщине дорогие подарки, которые он ей дарит», – мысленно усмехнулась Лариса, но как умная женщина, воздержалась от иронии в столь щепетильном вопросе.

– Игорь, это очень дорогое украшение. Изумруды не носят как повседневное украшение. Я меняю деловые костюмы, меняю и аксессуары.

– А я хочу, чтобы ты носила мой браслет, – с нажимом произнес Казанова. – Я специально ездил с ним к одной древней бабке. Она его заколдовала, чтобы ты меня любила.

Удивленная Лариса подняла голову:

– Что, правда?

– Правда.

– Да не ври!

– Да вру, конечно.

Она не знала, верить ей или не верить...

– А ты хотел, чтобы я тебя любила?

– Я и сейчас этого хочу.

– Но я же тебе уже это сказала.

– А, знаю я, что бабы говорят в койке, когда кончают!

Оскорбленная его цинизмом, Лара резко села. Но Игорь одним движением опрокинул ее на себя и поцеловал в макушку.

– Купилась?

Лариса уже не знала, как себя вести. То ли сделать вид, что приняла все за шутку, то ли впрямь обидеться...

Любовник развел бедрами ее бедра, чуть подтянул повыше, нашел ее губы и слегка коснулся губами.

– Люблю тебя, малышка, – шепнул он.

Пара уверенных движений, и тут же его бедра сжали ее. Ощутив первое соприкосновение, она всем телом рванулась навстречу и опять поплыла по волнам...

Казанова принес коньяк и лег рядом, поставив оба бокала себе на грудь.

– Игорь, ты никогда не куришь при мне.

– Не хочу, чтобы любимая женщина ощущала вкус табака, когда я ее целую.

– Но я ведь тоже курю.

– Ты хочешь сигарету?

– Хочу. Но тогда ты будешь ощущать вкус табака, целуя меня...

– Давай курить вместе, раз ты хочешь.

Передав ей бокал, Казанова подтянул поближе столик на колесиках, поставил на него свой бокал, взял пачку “Парламента”, прикурил сигарету и протянул Ларисе, но тут же спохватился:

– Прости, малышка, я машинально прикурил тебе из своей пачки, а ты же любишь “Салем”. Сейчас принесу.

Забрав у нее сигарету, он ткнул ее в пепельницу, пошел к бару и вернулся с пачкой “Салема”.

Пораженная Лариса молча следила за ним. Она ни разу не доставала при нем свои любимые сигареты, откуда же Казанова знает ее вкусы? Или у него всегда наготове сигареты с ментолом – для дам?

Он пригубил свой бокал и снова лег, поставив его себе на грудь. Лара села на постели. Курила, мелкими глотками пила коньяк и смотрела на любовника.

Почувствовав ее взгляд, Игорь чуть повернул голову и посмотрел вопросительно.

– Откуда ты знаешь, какие сигареты я люблю? – спросила она.

– Я многое про тебя знаю, моя принцесса, – с загадочной улыбкой произнес Казанова.

Зачем-то Ларису потянуло на откровения... Обычно сдержанная, она уже не раз прокалывалась с Казановой. Он так легко догадывается, о чем она думает, от него трудно что-то скрыть. Наверняка Игорь и сейчас все поймет, если она полезет к нему с расспросами...

И все же Лара не удержалась:

– Знаешь, когда я тебе позвонила, я ведь не знала, один ли ты.

– А если бы был не один, то что?

– Алка мне сказала, что это ерунда. Если эта женщина для тебя ничего не значит, ты быстро от нее избавишься.

– Без проблем!

– Значит, я на дачу, а ты сюда – очередную развлекалочку?

Казанова допил свой бокал, отставил его на столик и приподнялся на локте, внимательно глядя на нее.

Лара тут же пожалела о своих словах и вообще о том, что затронула эту тему. Но ведь в сердце покалывало, и где-то маленькой змейкой притаилась ревность... И так хочется докопаться, все узнать, хотя потом будет больно, очень больно… Но какая женщина об этом заранее думает?! Сначала спросит мужчину о том, что ее гложет, требует правды, а узнав – плачет... Все дочери прародительницы Евы такие: “Расскажи мне все!” – а потом обида, ревность, слезы.

Любовник по-прежнему молча смотрел ей в глаза. Уже нельзя было свести все к шутке, уже слишком затянулась пауза...

– Ты хочешь правды или красивой лжи? – Он еще пытался протянуть ей спасительную соломинку – ну, ухватись же за нее, сведи все к шутке, ты же умная женщина, зачем тебе это чисто бабское выяснение отношений?!

Но Ларису уже понесло.

– Правды, – ответила она, глядя ему в глаза.

Казанова вздохнул и снова откинулся на спину. Один раз он уже сказал ей правду... И к чему это привело? Ларочка тут же встала с холодно-непроницаемым лицом, быстро оделась и ушла, хотя он буквально на коленях умолял ее остаться. Нет уж... Больше он такой ошибки не повторит. Женщинам вообще нельзя говорить правду. Можно лишь ту ее часть, которую они желают услышать.

– Правда в том, что я тебя люблю и всегда хочу. Это единственная правда, которая имеет значение, все остальное враки и глупости!

Лара еще что-то порывалась сказать, но Казанова коснулся языком ее соска, чуть потянул вверх, еще сильнее, так что она даже застонала от легкой боли, потом захватил ртом грудь и, то отпуская, то снова втягивая в себя, добился, что Лариса снова часто задышала. Его рука скользнула по ее животу, заставила раздвинуться бедра, и вот уже она выгнулась навстречу, застонав от предвкушения наслаждения. То чуть ускоряя, то замедляя темп, он довел ее до полного исступления. Она стонала, кричала, кусала его плечи, выгибалась дугой, задыхаясь, произносила ласковые слова, которые обычно говорят в такие минуты женщины... Любовник намеренно мучил ее в долгом сладостном экстазе, пока Лара не обмякла, полностью обессиленная...

Глядя, как она лежит с закрытыми глазами, разметав свои роскошные волосы по его подушке, Казанова думал о том, что это самая сладостная, самая сексуальная, самая красивая и самая непредсказуемая из всех женщин, что у него были до нее.

На людях, в деловой обстановке – Снежная королева, в его постели – потрясающе чувственная, а на самом деле – какая она? Загадочная, закрытая, неожиданная... То нежная, ранимая – он лишь однажды видел, как Лариса плачет, пряча от него слезы, то как улитка – закроется в своей раковине, и к ней вообще не пробьешься.

Стоит что-то не то брякнуть, она тут же надменно вскидывает голову и уходит.

Ни разу ему не удалось в такие минуты ее удержать, хоть он просил ее остаться, как не просил ни одну женщину.

Лариса делает только то, что считает нужным, и даже упрекнуть ее не в чем. Не устраивает типичных бабских истерик, не выясняет отношения, не лезет в душу с глупыми расспросами. И даже ни разу не спросила, как спрашивали его другие женщины: “Ты меня любишь?” То ли ей это не нужно, то ли она так горда... Казанова не раз говорил ей: “Люблю тебя”, она вроде бы откликалась, но так, будто это всего лишь отзвук его слов…

Любит ли его Лариса? Конечно, нет. Это всего лишь игра в слова. Нужен ли он ей? Пока да, но только тогда, когда ей самой этого хочется, когда ей нужно забыться от своих печалей, когда она жаждет его ласки.

А она ему нужна. Ему нужна эта женщина! Он уже не раз просил ее остаться с ним. Навсегда. Ну, пусть не навсегда – Ларочка не любит этого слова, – и действительно, нет ничего вечного на свете. Но хотя бы дать ему уверенность – она с ним и больше ни с кем.

Много женщин было в его жизни, но ни одна не оставила заметного следа в душе. То безмозглые телки с тяжелой грудью и длинными ногами, то самоуверенные красотки, то истерички, которые закатывали сцены по любому пустяку, а потом сотрясались в рыданиях, надеясь, что он расчувствуется. Были и наивные дуры, которые уже на первом свидании спрашивали: “Ты меня любишь?”

Вроде бы все они были разными, а, по сути, во многом схожи.

Может быть, ему попадались именно такие...

Почему-то они считали, что, оказавшись с ним в постели, они чем-то щедро его одарили. Но красивое тело – всего лишь тело. Его нельзя подарить. Испанцы говорят: «Даже самая красивая женщина не может дать больше того, что имеет». А самый высший пик наслаждения длится всего лишь несколько секунд. Так что ничем особенным, что отличало бы одну любовницу от другой, они его не одаривали. Так считал Казанова. Однако женщины думали иначе – они полагали, что сексом могут привязать его к себе. Раз я тебе отдалась, значит, теперь ты мой, и я имею на тебя право.

Некоторые тут же пытались хлопотливо вить гнездо в его квартире, приносили свои тряпки, тапки, халаты, кремы, косметику и прочие причиндалы. И это было началом конца. Даже если до этого женщина ему нравилась, но как только она приносила что-то из своих вещей – у него как отрезало. Потом рыдания, упреки, выяснение отношений... Другие пытались продемонстрировать, как им будет хорошо вместе. Хлопотали на кухне, что-то убирали, мыли, стирали – в общем, торопились вести хозяйство. Когда Казанова видел женщину на кухне, у него тут же все опускалось.

Женщина – не кухарка, не домохозяйка, это – ЖЕНЩИНА.

Но такая ему не попадалась, пока он не встретил Ларису.

Он далеко не романтик, а как раз наоборот – циник и прагматик, но, думая о Ларисе, был готов поверить, что существует идеал, существует та, от взгляда которой в корзине с углем распускаются розы.

И вот он ее нашел.

Но Лариса не с ним. Она – сама по себе.

Где она, с кем она, когда не с ним? От одной мысли, что кто-то другой может касаться этого нежного тела, что Лариса так же стонет от наслаждения в чьих-то объятиях, Игорь просыпался ночами в холодном поту и скрипел зубами, кусая подушку.

Говорили, что у нее любовников было не счесть. И он – всего лишь один из многих.

Нет, лучше об этом не думать, потому что от этих мыслей ему порой хочется выть, или прокусить себе руку до крови, или убить ее, или убить того, кто посмеет прикоснуться к этому телу, которое он так любит.

“Ларочка, Ларочка, принцесса из сказки, Снежная королева, загадочная и неуловимая женщина, ну как же тебя удержать?”

Размышляя о любимой, Казанова молча смотрел на лежащую рядом женщину, которая ему так дорога.

Она не пускает его в свою душу. Ее мир, ее переживания – табу.

Игорь знал, что было следствие, что Ларису подозревали в убийстве, видел, как ей тяжело. Однажды после допроса следователя у нее даже не было сил сесть за руль, она позвонила, и он тут же за ней приехал.

Казанова был готов унести ее на руках на край света, подальше от всех, кто посмел ее огорчить, хотел бы защитить, помочь, но она молчала и не просила помощи. Когда ей было очень плохо, Лара звонила ему, и он, бросив все дела, мчался к ней. Потом несколько часов забвения и яростного сплетения тел. Он всего лишь давал ей возможность хоть на какое-то время забыться и отвлечься от своих тягостных переживаний.

Ему хотелось вообще не отпускать от себя Ларису, доводить ее до экстаза снова и снова, а потом умирать от счастья, когда эти чудесные изумрудно-зеленые глаза с легкой поволокой медленно открываются и смотрят на него взглядом женщины, пережившей наслаждение.

Как ему нравилось ощущать ее экстаз, когда она трепетала всем телом, сдерживая рвущийся стон!

Казанова неистово желал ее, но еще больше хотел, чтобы эта женщина взлетала на вершину, а потом смотрела на него благодарным взглядом, с блуждающей на устах улыбкой.

Сейчас Ларочка лежит рядом и отдыхает, а через несколько минут, или через полчаса, или через час, или через два встанет и опять уйдет. И снова он будет терзаться, где она, с кем она, кто ее касается, и ждать, когда же Снежная королева позвонит и вновь позовет его.

Ему говорили, что она бросала своих прежних любовников в одночасье – ни надрыва, ни бессмысленных объяснений. “Больше мы не будем вместе”, и все. Потом случайно встречаются где-то, Лара мило улыбается, но бывшему любовнику уже не на что надеяться.

Люди влюбляются, когда не знают друг друга, а узнав, расстаются.

Лариса открыла глаза и с улыбкой посмотрела на Игоря:

– О чем ты думаешь?

– О тебе, о нас...

– И что ты о нас думаешь? – игриво спросила она.

– А ты не знаешь?

– Кое о чем догадываюсь, но знаю, конечно же, не все.

Казанова встал, подошел к музыкальному центру и нашел нужный диск.

“Ален Делон говорит по-французски...” – полилось из динамиков.

– Сейчас я поставлю нашу с тобой песню.

– Не надо, оставь. “Наутилус” – моя любимая группа. В любом настроении я готова слушать его часами, особенно старые хиты.

Заканчивалась одна песня и начиналась другая. Подперев голову рукой, Лара молча слушала. Игорь сидел рядом и смотрел на нее.

До чего же хороша! Как он любит эти глаза невероятного цвета – серо-сине-зеленые, как морская вода, как изумруд, эти роскошные пепельно-русые волосы, высокие скулы и четко очерченный рот, эту нежную кожу, такую тонкую, почти прозрачную. Ее всю, от макушки до кончиков пальцев. И даже ее непредсказуемый характер.

Казанова, Казанова...

Зачем делать сложным

то, что проще простого, —

Ты – моя женщина,

Я твой мужчина...

Она улыбнулась и подняла на него глаза:

– Ты мой любимый Казанова.

Резко приподняв ее за плечи, Игорь усадил Ларису и, глядя в лицо, повторил с особым выражением:

Ты – моя женщина,

Я твой мужчина.

– Да, – сказала она.

– Да?

– Да.

Игорь глубоко вздохнул и задержал дыхание. Хоть бы то, что Лариса сказала, оказалось правдой, а не обычной игрой в слова мужчины и женщины, когда они в постели.

Она нежно провела ладонью по его лицу.

– Для тебя это так важно?

– Очень.

Казанова не любил высокопарных слов и никогда не говорил их женщинам. Легкий цинизм, простота в отношениях, разговоры сведены к минимуму: “Я тебя хочу, и если ты не против, давай не будем терять время”. Или вообще никаких разговоров, взглядом даст понять: “Раздевайся быстрее, пока я не передумал” – вот привычный стереотип его общения с партнершами. Чисто потребительское отношение.

Лариса привыкла к другому. Раньше для нее важен был не столько секс, сколько то, что ему предшествует – все эти игривые слова и комплименты, намеки и взгляды, признания в любви – то в завуалированной форме, то напрямую. Но у нее с Игорем только секс, секс и снова секс – какие уж тут разговоры?! И так он сказал ей очень много. Судя по его характеру и самоуверенности, Казанова вообще не привык играть с женщинами в долгие предварительные игры и уж тем более разговаривать с ними.

Искал Женщину своей мечты, удовлетворяясь с женщинами.

С песни “Наутилуса” начался их роман.

В тот день Ларисе, уставшей от допросов следователя и лавины обрушившихся на нее неприятностей, было все равно, с кем забыться, она просто решила найти хоть временное утешение в мужских объятиях. Случайно вспомнила про Игоря Северина, про его репутацию классного любовника, про его прозвище Казанова, про то, что он уже год смотрит на нее выразительным взглядом. Позвонила. Он тут же приехал и увез к себе. Она нашла в его объятиях то, что искала, но Игорь ее не отпускал, настойчиво упрашивая остаться.

И так уж получилось, что именно эта песня, и то, с какой надрывной экспрессией Казанова повторял за Славой Бутусовым слова знаменитого хита, и как он при этом на нее смотрел – все вместе сыграло свою роль.

Если бы не эта песня…

Все было бы иначе.

Любое свидание имеет свой финал.

Секс с Казановой был классным. Суперсекс!

Но Лариса не из тех женщин, которых можно поразить выдающимися постельными способностями.

Родство душ?

Да, пожалуй…

И вовсе это не высокопарно.

«Мой мужчина» или «не мой» – вот главный критерий, побуждающий женщину желать продолжения романа.

Уже с первой встречи Ларе так не хотелось уходить от Казановы…

Значит, «мой»!

«Я его женщина,

Он – мой мужчина…»

– Я благодарен этой песне, что она помогла мне удержать тебя.

– А я благодарна судьбе, что у меня есть ты.

Зарывшись лицом в ее волосы, Игорь крепко прижал Ларису к себе, и ее вновь охватило желание.

Она чувствовала его руки и губы по всему телу, казалось, Казанова вдруг стал тысячерук и тысячегуб. Его нежный, опытный язык пробежался повсюду, она раскрылась навстречу и опять полетела в бесконечность...

– Как же я люблю тебя... – бормотал он, пока Лара приходила в себя.

Да она это и так знает. Понятно, что его влечет к ней мощное желание, но невозможно так бешено хотеть женщину, которую не любишь.

Это безумное состояние – и есть любовь?