Текст книги "Обновленная любовь"

Автор книги: Дианна Тэлкот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Водитель ухмыльнулся.

– Конечно, из вашей малютки моя показалась вам размером с Везувий.

– Не надо мне было так остервенело жать на тормоза. Несусветная глупость!

– А если бы не сделали это, то врезались бы в животину. Вы не видели, как они заваливаются на капот, потом машина все равно идет на свалку. А то еще пытаются перемахнуть через автомобиль.

Водитель остановился у станции техобслуживания. Ее владелец как раз вносил какие-то ящики внутрь помещения.

– Эй, Джейк! Звякни-ка по телефону! Тут маленькая леди потерпела аварию.

– Неудивительно! Такой гололед, да еще и не видно ни зги из-за снега! Заходите. Вам нужен тягач. Подождете? Мне придется вызвать водителя из дома.

На станции было холодно. Кэтрин бил озноб, не грело даже пальто. Владелец принес ей телефон.

– Хотите позвонить мужу? – спросил он. Кэтрин проглотила комок в горле.

– Я.., не замужем.

– Может, тогда родне?

В памяти у нее промелькнул лишь один телефонный номер, но руки дрожали так сильно, что она едва сумела набрать его.

– Таннер?

– Привет! Надеюсь, они не отложили рейс Майкла?

– Нет.

– Отлично! Было бы жаль пропустить хоть денек каникул в солнечной Флориде.

Жизнерадостный голос придавал сил. Кэтрин вздохнула с облегчением. Как все же замечательно почувствовать в трудную минуту, что есть кто-то надежный и сильный.

По щеке Кэтрин покатилась слеза, а пальцы задрожали с такой силой, что пришлось поддерживать трубку подбородком.

– Таннер, моя машина в кювете. Там в багажнике остались и вещи Майкла. И кажется... – Кэтрин закашлялась. – Я.., разбила свою машину.

На другом конце линии воцарилось молчание, затем прозвучало:

– Сами не поранились?

– Кажется, все в порядке. Только Майкл ушиб руку. Майкл потряс пальцами перед ее глазами. Кэтрин улыбнулась непослушными, словно вылепленными из воска губами.

– Он говорит, что у него тоже все в порядке.

– Где вы сейчас?

– На станции техобслуживания...

– У Джейка Амоко, – подсказал водитель.

– Позвоните в аэропорт и узнайте насчет рейса, ладно? И не волнуйтесь. Я буду с вами минут через десять.

Кэтрин вытерла глаза тыльной стороной ладони, размазав тушь.

– Извините, – сказала она водителю дрожащим голосом. – Обычно я не теряю присутствия духа, как сейчас. Мой приятель сказал, что нужно позвонить в аэропорт, но я хотела бы сначала разобраться с автомобилем.

– В аэропорт? Значит, кто-то из вас решил попутешествовать?

– Я, – подал голос Майкл.

– Поездка отменяется.

– Ну мам!

– Майк, я должна сначала узнать что-нибудь определенное насчет машины... Возможно, полиция захочет допросить нас..

– Но бабушка с дедушкой ждут меня!

– Я сам позвоню в аэропорт, – сказал водитель, набирая номер. – Какой у вас рейс?

– Н-не п-помню.

Он ловко раскрыл сумочку и протянул ее Кэтрин.

Она достала конверт с билетом и протянула ему.

– Вижу. Рейс двести шестьдесят семь. Сейчас все узнаем. У меня дома такой же мальчуган, и я знаю, что значат для него каникулы.

Водитель все еще пытался дозвониться в аэропорт, когда на станцию въехал Таннер. Он выскочил из машины и кинулся к зданию. Кэтрин встретила его у двери, из-за ее спины выглядывал Майкл.

– Боже! Вы уверены, что с вами все в порядке? – Он схватил ее за руку и внимательно осмотрел с головы до ног.

– Все в норме, честно. Только ужасно испугалась. Я не собиралась беспокоить вас, но...

– Жаль, что тебя не было рядом, Таннер. Эта кляча возникла ниоткуда прямо перед нашим носом.

– Серьезно?

– Угу. Мама так ударила по тормозам, что нас крутануло пару раз, а потом плюх – и мы оказались в яме. А перед этим чуть не врезались вот в этот грузовик!

– Да, будет что вспомнить, сидя у камина. Что-нибудь болит?

– Руку ушиб, но не сильно.

– Дай-ка я посмотрю.

Сняв куртку, "Майкл закатал рукав свитера. Возле локтя уже начал расплываться багровый синяк. Вошел владелец станции.

– Вашу машину придется отбуксировать чуть позже. Я не могу бросить станцию без присмотра.

Шофер наконец положил трубку телефона и сообщил:

– Рейс отложен на два часа из-за снегопада.

– Замечательно. Это дает нам время позаботиться о машине и нормально позавтракать.

– Позавтракать? Вы с ума сошли! – возмутилась Кэтрин. – Мы немедленно отправляемся в больницу. Надо убедиться, что Майкл действительно ничего не сломал.

– Это же просто синяк. А рукой он двигает без всякого труда.

– Таннер...

– Я завезу вас в отделение скорой помощи по пути в аэропорт. И если Майку понадобится перевязка, то хотя бы набьем ее лакрицей, чтобы слаще летелось. Он подмигнул Майку. – Я прав, приятель?

– Майкл никуда не полетит. – В голосе Кэтрин появились металлические нотки. – Я не пущу его в самолет.

– Не стоит принимать поспешные решения. Вы пока не в состоянии мыслить здраво.

– Я? Я всегда мыслю здраво. Это вы у нас... – Она замолчала и перевела дух. – Мы чуть не погибли в аварии. И мне даже не на чем отвезти его в аэропорт. Да я и не хочу сажать его в этот летающий гроб. Один Бог знает, что с ним может случиться.

Владелец станции деликатно занялся буксирным тросом, а водитель грузовика заинтересовался сладостями, выставленными в маленькой витрине.

– Слой снега всего в один дюйм не может помешать взлететь самолету.

– Из-за этого самого дюйма мы чуть не погибли сегодня! Если у него что-то повреждено внутри, то он должен быть рядом со мной. Кто еще позаботится о нем?

– Так это ради его пользы или ради вашего спокойствия? Кэтрин помолчала.

– Ну зачем вы так? Я волнуюсь, и для этого немало причин.

– И все же вам придется отпустить его. Но мы обязательно заедем в больницу. Может быть, хоть доктору удастся убедить вас, что из-за одного синяка нельзя портить парню весенние каникулы.

Таннер ободряюще улыбнулся ей и обнял за плечи. Кэтрин мгновенно напряглась.

От него так замечательно пахло – свежим ветром и кремом после бритья. Вся ее решительность куда-то исчезла, стоило только подумать, как много он значит в их жизни.

Она закрыла глаза и уткнулась лбом в его шерстяное пальто, чтобы не выдать своей готовности сдаться.

– Ну? – прошептал Таннер. – Может, все-таки позволите мне помочь вам?

Она кивнула, пряча глаза. А потом все вокруг мигом завертелось. Таннер продиктовал Джейку свой адрес и телефон, договорился, чтобы машину вытащили из кювета и привезли на станцию, спросил о стоимости этой процедуры и техосмотра, а в заключение поблагодарил водителя, пожал ему руку и вручил деньги за хлопоты. Когда Таннер усаживал Кэтрин и Майкла в машину, половина проблем была уже снята.

Заметив на заднем сиденье старенький ранец Майкла, она еще раз облегченно вздохнула. Настроение поднялось еще больше, когда Таннер ласково похлопал ее по коленке, перед тем как завести машину. Устраиваясь поудобнее, Кэтрин подумала, что мужчина, который всегда рядом, – мечта любой женщины.

Беда состояла в том, что он никогда не будет принадлежать ей.

Они стояли у громадного окна аэровокзала, соприкасаясь плечами.

– Терпеть не могу отправлять сына самолетом. Я их боюсь. Он ухмыльнулся, сплетя ее пальцы со своими в кармане собственного пальто.

– Я так и думал. Все занятия, доставляющие мужчине истинное удовольствие, действуют вам на нервы. Я собираюсь привить вам абсолютно другое отношение к таким вещам.

– Слишком поздно. И потом, отношение вырабатывается в течение жизни, а не прививается. – Она смотрела на худенькую спину сына, поднимавшегося по трапу, и энергично замахала рукой, когда он обернулся и посмотрел в их сторону. Затем он исчез внутри самолета. – Не могу поверить, что все же позволила вам сделать это.

– Что именно? Сунуть вашу руку в мой карман?

– Усадить его в самолет, вот что! Хотя вы, конечно, правы. Я переволновалась утром и действовала сгоряча.

– Если бы мне пришлось побывать в кювете, я бы выглядел не лучше.

– Врач сказал, что он придет в норму скорее, чем мы успеем подписать бумаги.

Таннер лукаво усмехнулся, вспомнив все, что наблюдал в отделении скорой помощи.

– В чем дело? – спросила Кэтрин, мгновенно заподозрив подвох.

– Вы были сногсшибательны в хлопковом халате. Кэтрин закрыла глаза.

– Это не было предназначено для ваших глаз.

– Виноват, но Майк все время оставлял дверь открытой, бегая в ванную комнату. Вас никогда не интересовало, почему у этих халатов веревочки на спине? И как же их завязывать? Я собирался предложить вам свои услуги, но нянечка категорически запретила мне входить.

Кэтрин покраснела. Она была абсолютно голой под полупрозрачным халатом, и Таннер дал понять, что буквально наслаждался этим зрелищем.

Потом она улыбнулась, перестав смущаться. Ну видел, и ладно.

– Как вам удалось развеселить меня? И это после стольких переживаний... Да еще и Майкл улетает посреди вьюги...

– Эти пушинки – вьюга?

– И моя машина валяется в кювете...

– Кажется, эту рухлядь уже не восстановить.

– Да еще и чек из больницы...

– Честно заслужен врачами до последнего цента. Она удивленно замолчала и посмотрела на него.

– Я хотела сказать "астрономический".

– Ну, это, допустим, тоже верно. Однако приятно было убедиться, что с вами все в порядке.

– Перестаньте. А то я и вправду подумаю, что вам не все равно.

– А мне и не все равно. Когда вы только поверите в это? Самолет начал выруливать на взлетную полосу, и Кэтрин задрожала. Вот только и сама не знала, из-за чего именно: то ли из-за того, что улетал сын, то ли из-за признания Таннера. Он смотрел вслед самолету и, казалось, не ждал от нее никакой реакции на свои слова. Спасибо хоть за это.

– Не хотите позавтракать? Или отправимся сразу домой? Я велел механикам сразу позвонить, как только привезут машину на станцию, осмотрят и решат, стоит ли ее вообще ремонтировать. Надо было дать им и ваш телефон.

– Это не важно. Вы лучше знаете, что и как спросить.

– У вас сегодня не будет детишек?

– До понедельника никого. Я решила позволить себе длинный уик-энд. Только я и моя печатная машинка.

Молли встретила их у двери в кухню, окруженная щенками.

– Привет, малышня! – Таннер погладил помахивающих хвостиками щенят.

Осторожно переступая ногами, Кэтрин добралась до гостиной и устало рухнула в кресло.

– Уф. Ваша квартира теперь напоминает мою. Решетка на входе в гостиную, манеж для малышей в столовой. Осталось только найти того, кто бы заплатил за все ваши хлопоты.

Таннер, оставшись по ту сторону решетки, улыбнулся.

– Мне надо позвонить. Может, хотите что-нибудь? Чашечку кофе? Щенка? Плечо, в которое удобно выплакаться?

– Ничего из перечисленного. Но все равно огромное спасибо.

Она откинулась на спину и вытянула перед собой ноги. Подумав, она стянула с себя сапоги. И вздохнула от блаженства.

– Кэтрин? – Таннер перешагнул решетку и оказался рядом. – Мне только что позвонили со станции. Они вытащили машину.

– И что говорят? Ее можно починить? Мне она понадобится уже на следующей неделе.

Он утешающе погладил ее по руке.

– Дорогая, там нечего чинить.

– Как это? Эти.., старые машины практически неразбиваемы. Ну, заменить там несколько деталей, выпрямить погнутое, подкрасить...

– Тогда ремонт обойдется дороже того, что вы когда-то за нее заплатили.

И тут она до конца осознала, что произошло.

Ее домик находился в десяти милях от Лансинга, в отдаленном спальном районе. До ближайшего овощного магазина было почти четыре мили. Примерно столько же до лавки, где она покупала молоко, хлеб, памперсы...

До школы Майка тоже ехать четыре мили, а до места, где он тренируется, три. Позволить ему добираться туда на велосипеде она не может – шоссе забито огромным потоком машин.

– Что же делать? – в отчаянии прошептала она. – Теперь я останусь без работы, а Майкл – без школы.

– Не волнуйтесь. Найдем что-нибудь.

– А чем я заплачу за машину?

– Успокойтесь. – Таннер поднял ее за руки из кресла и обнял.

Кэтрин уткнулась в его плечо, чувствуя, что из глаз хлынули слезы. Кажется, Таннер не заметил этого. Он просто обнимал ее, упираясь подбородком в макушку. Его ровное дыхание успокаивало Кэтрин. Приникнув к нему, она молча признала тот факт, что Таннер Пирс за весьма короткий срок стал самым близким ей человеком.

– Боже праведный! Что это здесь происходит? Таннер и Кэтрин виновато отпрянули друг от друга и уставились в недружелюбное лицо Барбары. Та стояла подбоченясь, с вызовом рассматривая их.

– Ну? Я жду ответа.

– Ты разучилась стучать?

– Не вижу в этом смысла. Ты ведь сам вручил мне ключ, не так ли? – Она наклонилась, чтобы погладить щенка. – Так что здесь происходит?

– Кэтрин попала в аварию.

Барбара мгновенно выпрямилась и быстро оглядела комнату.

– Где Майкл?

Таннер сразу понял тревогу сестры.

– Ему повезло. Отделался легким испугом.

– Он улетел во Флориду, – добавила Кэтрин, пытаясь прийти в себя. – На каникулы к бабушке с дедушкой.

– И вы отпустили его?

Кэтрин сжалась, почувствовав в словах Барбары упрек Она и сама еще не перестала корить себя за то, что отпустила сына.

– С ним все в порядке, Барб. Мы свозили его в отделение скорой помощи, потом позвонили его деду. Все просто пережили шок, а так ничего страшного.

– Тогда в чем дело? Если никто не пострадал...

– Машина Кэтрин превратилась в груду металлолома.

– О! – Барбара подхватила одного щенка на руки, нежно отодвинув в сторону второго, принявшегося старательно жевать ее брюки, и прошла в гостиную.

Кэтрин отстранилась от Таннера, не желая вызвать у его сестры ненужные подозрения.

– Извините. Наверное, вам кажется глупым так расстраиваться из-за машины. Но они сказали, что.., ее уже не стоит ремонтировать.

– Это не глупо, а очень даже понятно. – Барбара с нежностью прижала щенка к своей щеке. – Но радуйтесь хоть тому, что остались живы. Как вы наверняка уже знаете. Элен повезло меньше.

Кэтрин опустила глаза, бросив встревоженный взгляд на Таннера. У того задергался нерв на щеке, однако лицо не выразило никаких чувств.

– Машина... Что такое машина по сравнению с человеческой жизнью? продолжила Барбара. – Машину можно заменить. Чего нельзя сказать о вас с Майком.

– Барб, – предостерег Таннер, – вряд ли сейчас подходящий момент...

– Я и не хочу затевать дискуссию о той аварии. Но не секрет, что я любила и уважала свою невестку. Элен была необыкновенной женщиной. – Барбара вздохнула. – Я здесь вовсе не для того, чтобы мешать, а выполняю свое обещание позаниматься с щенками.

Плечи Таннера расслабились.

– Извини. Каждый раз, когда ты произносишь имя Элен, у меня возникает чувство, что ты осуждаешь меня. Барбара пристально взглянула на него.

– Что ж, думаю, что не раз давала тебе повод для такого впечатления.

Таннер даже приоткрыл рот от подобной самокритики.

– Надеюсь, ты в состоянии забыть об этом. Это уже в прошлом. – Щенок попытался вырваться из рук Барбары, и она ласково похлопала его по заду, словно ребенка. – Ну так как? Ты уезжаешь или нет? У тебя сегодня деловое свидание.

– Угу. – Он взглянул на часы. – Через час. Кэтрин выпрямилась.

– Боже, я и забыла. Вы ведь собирались ехать в Траверс.

– Да. Но хочу перенести встречу.

– И думать не смейте! Вы так много работали над этим заказом. Если из-за меня все сорвется...

– Не болтайте глупостей, Кэтрин, – решительно перебила ее Барбара. – Для чего тогда друзья, если не в состоянии помочь. Таннер, позвони клиенту и извинись. И если ты потеряешь его, потому что он не захочет войти в твое положение, то и черт с ним. Значит, он тебе и не нужен.

Таннер стоял столб столбом, понимая, что сейчас он лишь младший брат при властной старшей сестре.

– Знаешь что, – продолжила Барбара, склонив голову, чтобы щенку было удобнее играть ее длинной сережкой. – Кэтрин нужна перемена обстановки. Поезжай-ка с ней в ресторан. Если хочешь, можешь воспользоваться заказанным мной столиком у Сержа.

Таннер расплылся в улыбке. Если уж Барбара решила пожертвовать своим вечером у Сержа, то она явно одобряет его поведение.

– В чем Кэтрин нуждается больше всего, так это в небольшом отпуске. Чтобы забыть обо всех заботах. – Он потянул ее за рукав. – Не хотите прокатиться со мной в Траверс? Я могу перенести встречу на завтра.

– Нет-нет, что вы, я не могу.

– Почему?

Вот уж от кого Кэтрин не ожидала подобного вопроса, так это от Барбары. Уж скорее его мог задать Таннер.

– Ну-у.., потому что у меня есть дела. Я должна отпечатать еще двадцать страниц до понедельника. И.., не могу же я просто так бросить все и.., уехать.

– Вы сами сказали, что до понедельника малышей не будет. А эти двадцать страниц не такая уж большая проблема. Можно прихватить с собой машинку. Бросим ее на заднее сиденье и укатим.

– Нет. Конечно, это очень мило с вашей стороны, но я вынуждена отказаться.

– Таннер? Ты ничего не забыл? – Барбара слегка отодвинула щенка и взглянула на брата. – Кто, интересно, работал на фирму Блайта, Баннера и Чилсона? И они нанимали меня не из-за красивых глазок. Им нравилось, как грамотно и быстро я печатаю. Так что я справлюсь с этими страницами шутя. Возможно, даже быстрее, чем вы успеете упаковать вещи.

– Скажите "да", Кэтрин. Соглашайтесь! – Таннер взял ее за руку.

– Я сто лет не была в отпуске, у меня даже нет одежды для отдыха.

– Святые небеса! Разве это проблема? Купите себе что-нибудь в Траверсе, сказала Барбара, поднимаясь с дивана. – Там есть несколько милых бутиков.

– Ну же, решайтесь. Спорить с Барбарой бесполезно. Еще никому не удавалось ее переспорить.

Кэтрин махнула рукой и решила поддаться общему настроению.

– Хорошо. Я поступлю так, как вы советуете. Все мне только и толкуют, что Траверс – чудесный город. А я так ни разу и не была там.

– Таннер, – сказала Барбара, подняв щенка на уровень глаз, – кто-нибудь уже выбрал себе этого красавца?

– Нет. Если только Кэтрин не заберет его себе до пары. Майкл уже дал ему кличку – Корки.

– Майклу, – решительно воспротивилась Кэтрин, – вовсе не нужны две собаки.

– Он такой умница, Таннер. Мы просто обязаны оставить хоть кого-то из выводка в семье.

– Абсолютно исключено. Каждому из щенков будут подысканы хозяева. На следующей неделе я помещу объявление в газете.

Барбара почесала щенка ногтем с ярким маникюром за ушком. И поцокала языком.

– Корки? Не особо утонченное имя. Я часто думала, что если заведу себе собаку, то назову ее Шопен. Или Ренуар. – Она помолчала, размышляя. – Ладно, видимо, тебе на роду написано стать моей собачкой.

Таннер ахнул.

– Ты? Заведешь себе пса? И как отреагирует Артур?

– Наверное, скажет, что давно пора было сделать это.

Глава 11

Музыка была нежной и располагающей к мечтам. В объятиях Таннера Кэтрин совершенно забыла, что находится посреди танцевальной площадки гостиничного ресторана. Она чувствовала себя непринужденно и уютно, словно находилась у себя на кухне и слушала радио. Когда объявили последний танец, все посетители дружно встали из-за столов и вышли на танцплощадку. Кэтрин прижалась к Таннеру, наслаждаясь хитом пятидесятых годов.

– Пойдем? – спросил он, слегка отодвинувшись от нее. – Я никогда не танцую последний танец. Это означает, что вечер вот-вот закончится.

Таннер задумчиво чертил пальцами круги на ее плече.

– Может быть, пойдем ко мне? Из номера великолепный вид на бухту. И наверняка какая-нибудь радиостанция передает приятную музыку.

Кэтрин опустила руки. Она вспомнила, как муж отыскивал радиоволну, на которой передавали матчи по армрестлингу, когда хотел ее. Это был их условный сигнал. Память сразу напомнила ей радостное возбуждение, которое она тогда испытывала. Как же давно это было!

– Я доверяю вам, Таннер Пирс. Он усмехнулся.

– И что же именно вы мне доверяете?

– Придумать, как мы с вами закончим этот день.

Его комната ничем не отличалась от ее собственной. Темно-синяя обивка кресел, такие же шторы и покрывало. Из окна были видны красные и белые огни, отражавшиеся в воде. Кровать Таннера была застелена свежим бельем, уголок одеяла слегка отогнут, а на подушке лежали две шоколадки.

Это вдруг показалось ей важным и символичным. Она отвернулась, занявшись уборкой стола от бумаг. Таннер тем временем вытащил из бутылки пробку. Она раскрошилась в его руке, и он стряхнул крошки в пепельницу, прежде чем наполнить бокал вином и протянуть ей.

– Вино легкое. Не хочу, чтобы вы думали, что я пытаюсь напоить вас.

Она кивнула и взяла бокал, с улыбкой глядя на розовую жидкость.

Таннер убавил свет и прошел к радио с электронными часами, чтобы поискать музыку. И почти сразу же наткнулся на очаровательную мелодию Рэнди Трэвиса.

Он начал подпевать, не догадываясь о том, как его голос волнует Кэтрин. Они сидели по разные стороны стола и медленно смаковали напиток. Кто первым пересечет невидимую границу, разделявшую их?

Таннер залпом допил свой бокал и, не спуская глаз с Кэтрин, сказал:

– Вы подарите мне этот танец? – И, не дожидаясь ответа, быстро подошел к ней.

Оказавшись в его объятиях, Кэтрин мгновенно почувствовала перемену в его поведении. Он прижался к ней гораздо теснее, чем делал это на танцплощадке.

Кэтрин прикрыла глаза и слегка вздрогнула, когда музыка прервалась и диктор громко начал читать объявление о предлагаемых для продажи автомашинах.

– Это мое упущение, – извинился Таннер. – Решил, что нашел музыкальную программу.

– Все в порядке. Может, это и к лучшему. А то эта музыка слишком действует на нас.

– Ну и что?

На губах Кэтрин расцвела лукавая улыбка, глаза засияли. Таннер еще никогда не видел ее такой соблазнительной.

– Вряд ли нам нужен какой-то допинг, а тут одна романтическая песня сменяет другую... – Она пожала плечиком, оставив свою мысль недосказанной.

– Вам должно быть стыдно за то, что так упорно сопротивляетесь всему самому замечательному в жизни.

– Ничего подобного. Кто бы мог подумать, что я поддамся на уговоры и умчусь в Траверс? Особенно после того, как разбила свою машину и не закончила четыре работы.

– Четыре?

– Ну да. У меня духу не хватило сказать об этом Барбаре. Я ведь знала, что она тут же предложит свои услуги, и тогда я до конца жизни буду ее должницей.

– И что же в этом такого страшного?

Еще одна песня, более медленная, увлекла их снова танцевать. На какую-то долю секунды она даже вообразила, что ритм музыки звучит в унисон с биением их сердец.

Кэтрин знала, чего жаждет он. Вот только бы понять, как много она согласна подарить ему. Если бы она могла забыть о той части его прошлого, в которой ей не было места, то она была бы просто счастлива.

– Было очень мило со стороны Барбары предложить допечатать эти двадцать страниц, – сказала она, глядя через его плечо на узор покрывала. – Какие же вы разные. Ни за что не скажешь, что брат и сестра.

Он внезапно опрокинулся на кровать, потянув ее за собой. Все произошло так быстро, что Кэтрин не успела даже возразить. Таннер притянул ее голову и умостил на своем плече. Она послушно скинула туфли.

– У Барби невероятно чувствительное, нежное сердце. Но она совершенно не умеет общаться с людьми. Вот она и предпочитает держать дистанцию.

– Как-то трудно представить ее и вашу жену лучшими подругами.

– У них было мало общего. Только я и Крис. – Он прикрыл глаза, вспоминая. – Элен принимала Барб такой, какая она есть. И никогда не спорила с ней.

– Барбара упоминала, что вы с ней ссорились. Из-за чего?

Прежде чем он ответил, его пальцы нащупали ее сережку и начали нежно ласкать мочку уха.

– Потому что она сделала такое, чего я ей до сих пор не могу простить. Хотя и знаю, что во всем виноваты боль и отчаяние. Понимаю и то, что она старалась ради меня. Из лучших побуждений. И все равно...

– И что же она сделала?

– Упаковала все личные вещи Элен – платья, туфли, все ее украшения, сумочки – и отправила в какую-то благотворительную организацию. Я приехал домой, а в шкафах ни одной вещи жены. Словно ее никогда и не было в моей жизни.

– Ох, ну надо же... – Кэтрин зажмурила глаза, представив себе его горе.

– Я хотел достать ее любимую блузку и вспомнить, как мы вместе выбирали ее для рождественской вечеринки. Или Прижаться к ее лыжной куртке, в которой она попала снежком мне прямо в лоб. Или погладить крошечную театральную сумочку, за которую Элен заплатила несусветную сумму. Или потрогать ее потрясающе сексуальные черные лодочки с каблучками-гвоздиками. Но, – хрипло закончил он свой рассказ, – все полки в шкафах оказались пустыми.

– Какая жалость.

– Я рассвирепел. Пришел в такую ярость, что мы не разговаривали несколько месяцев. А потом умер Крисси. Он умолк, глаза его покраснели.

– И тогда Барби оказалась моей единственной опорой. Она взяла на себя все хлопоты по организации похорон. И оставалась у меня еще целую неделю, сновала по квартире, гремела кастрюлями на кухне, чтобы дом не казался опустевшим. Он фыркнул. – Она ненавидит кухню и все, что связано с готовкой. Если бы не рестораны и магазины с готовыми продуктами, они бы с Артом уже давно умерли с голоду.

То, как он это произнес, заставило Кэтрин улыбнуться. Независимо от того, что в горле у нее першило, а глаза слезились.

– Да уж, дама с характером. Неординарная личность. Он сухо рассмеялся.

– Боже, я еще ни разу никому не рассказывал об этом.

– Наверно, просто пришло время выговорить накопившуюся боль.

Он еще теснее прижал ее к себе.

– А может быть, это ты такая необыкновенная. Кэтрин потерлась носом о его плечо.

– Но я завидую твоим воспоминаниям. Мои абсолютно непохожи на твои. После того как Марк погиб, я взяла все его охотничьи доспехи, уложила в пустой ящик, вынесла в сад, облила бензином и подожгла. До сих пор помню, какое испытала удовлетворение, зажигая первую спичку.

– У тебя был не очень благополучный брак, да?

– Все мои иллюзии мгновенно рассеялись. Я-то собиралась прожить с мужем всю жизнь. Вместе стареть, работать не покладая рук и радоваться достигнутому, Марк же жил одной минутой, никогда не задумываясь о завтрашнем дне. – Одна бровь Таннера выразительно поползла вверх. – Но он отличался от тебя как небо от земли.

– Рад, что ты это понимаешь. На меня можно положиться на все сто процентов.

– Возможно. А вот Марк не желал думать о последствиях своих поступков. На первом году нашей семейной жизни мы переезжали пять раз.

– Пять?!

– Пять. Сначала жили в квартирке на цокольном этаже, потом в трейлере, снимали домик в деревне, затем съехались с его родителями, напоследок нас приютила семья его приятелей. Когда он умер, у меня осталось несколько свадебных подарков, которые мы так и не успели распаковать.

– Пять раз?! – повторил он.

– Могло быть и больше. Он подрался с управляющим дома, где мы жили на цокольном этаже, А когда сняли трейлер, он забыл вовремя заплатить за него. Потом он потерял работу, и нам пришлось переехать к его родителям. Но он бросил школу механиков, и отец выгнал его, так что мы снова переехали – к его другу.

– Боже, Кэтрин... – Он только и смог сокрушенно покачать головой.

– Я вспоминаю этот первый год, как кошмар. – Она пожала плечами. – Мне нужно было то, чего он никогда не мог бы дать мне: стабильность, безопасность, собственный дом. Он говорил, что любит меня, а я оказалась наивной дурой, решившей, что этого достаточно.

– Ты что-то сурова по отношению к себе. Не дура, а просто молодая и неопытная женщина.

– Не надо меня утешать. – Кэтрин говорила, не щадя себя. – Все, что ему требовалось от меня, это секс и деньги, заработанные мной. Должен же был кто-то работать, пока он прохлаждался.

– Что ж, жизнь дает нам много шансов, а ты просто создана для лучшей жизни. Только не отворачивайся от этих возможностей.

– Я не могу рисковать, как это делаешь ты. И ставить под угрозу то, что уже имею.

– И чем же таким особенным ты рискуешь?

– Сыном.

Он помолчал, вспоминая, как Кэтрин отреагировала на его занятия охотой, как ругала за шальную езду.

– Никто и не просит от тебя такой жертвы.

– Пусть так. Но после всего того, что мне пришлось пережить, я боюсь малейшего риска. Он молча кивнул. Кэтрин поняла, что он вспоминает сына, и попросила:

– Расскажи мне о Крисе.

И тут же пожалела о своем любопытстве – в его глазах плескалась боль.

– Он был замечательным ребенком, – тихо начал Таннер. – Обожал бейсбол. У него почти все карточки были затерты – так он любил изучать и сравнивать результаты игроков.

– Правда?

– Угу. На них и прочесть-то что-либо было трудно. – Он рассеянно погладил руку Кэтрин. – Розыгрыши любил – просто жуть. Все время кого-то поддразнивал. Я был бы счастлив иметь полный дом таких детишек.

– Так за чем же дело было?

– Элен не тот тип женщины, которой это по плечу. Она страшно уставала, пока он был малышом. Пока его не отправили в подготовительный класс, мне многое приходилось делать самому. Она часто шутила, что готова завести еще детей только в том случае, если их будут приносить уже трехлетними или старше. – Он помолчал. – Мне даже кажется, что тем вечером, когда они возвращались из клиники, она только поэтому и врезалась в дерево. Была безумно усталой после всех этих стрессов из-за болезни Криса... Меня все время мучает вина... Лучше бы тогда за рулем оказался я...

– Не смей даже Думать об этом. Жизнь невозможно переделать в угоду нашим желаниям.

– Но эта мысль прочно поселилась в моем мозгу. После похорон Барб сказала, что если бы я взвалил на себя больше ответственности...

– Забудь. Выкинь из головы. Чего только не наговоришь от отчаяния и бессилия что-либо изменить. Ты и сам это прекрасно понимаешь.

Душа Кэтрин разрывалась от жалости к нему.

– Мне не следовало спрашивать, да? Но ты никогда о нем ничего не рассказывал, и в доме нет ни одной его фотографии...

Он убрал руку с ее плеча и полез в задний карман джинсов.

– Я ничего не рассказывал, потому что многие сразу начинают чувствовать себя неуютно после этого. А фотографии Элен разложила по альбомам. А я не захотел хоть что-то менять после ее смерти.

Он достал маленький альбомчик с фотографиями Криса.

– Вот это его последний школьный снимок, – показал он. Кэтрин внимательно рассмотрела каждое фото.

– Он очень похож на тебя.

– Угу. Иногда я смотрю в зеркало на себя и вижу его щербатую улыбку или торчащий по утрам вихор. Ты – первая женщина, которая поняла мою тоску оставшегося одиноким отца. Остальные избегают таких тем как чумы.

Он положил фотографии на ночной столик.

– Как же так вышло, что никто не заполучил такой бриллиант в свои руки?

– Наверное, не нашлось смельчака, которого не смутил бы выводок детишек во дворе, – засмеялась Кэтрин.

– Ошибаешься. У тебя просто нет времени на кавалеров. Уж я-то знаю твой график, начиная с прибытия громогласной Хилари в шесть утра и до самого позднего вечера. Какая уж тут может быть личная жизнь?

– Больше тебе не придется мучиться из-за нашей ранней пташки. Мама Хилари ожидает двойню, и доктор велел ей уволиться с работы. Возможно, малышка больше не вернется под мое крылышко.

– Поэтому ты так рьяно принялась печатать?