Текст книги "Семья для Бобби"

Автор книги: Диана Уитни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

ГЛАВА ПЯТАЯ

– Как трогательно! – Чесса выбросила использованный тампон и взяла новый. – Теперь ты обучаешь девятилетнего ребенка устраивать розыгрыши над его матерью и играть в азартные игры, проверяя ее реакцию? Неплохая модель поведения для мальчика! Ты можешь гордиться собой. – Она макнула тампон в бутылочку с йодом.

Ник коснулся ее руки. Она дрогнула под его пальцами, и Чесса поняла, что реакция тела выдала ее истинное отношение к нему. Это было понятно, потому что в его глазах промелькнула тень улыбки.

– Я был не прав, извини.

Она сжала губы, пытаясь бороться с чувственными ощущениями, и мягко высвободила руку.

– Я хотел бы быть хорошим отцом для Бобби, – сказал он тихо.

– Я понимаю, – ответила Чесса, смягчившись.

– Но мне нужна твоя помощь.

– Помощь?

– Да, помощь. И чтобы ты удерживала меня от дальнейших ошибок.

– Ну, это была не совсем ошибка. – Она поерзала на стуле, чувствуя себя несколько виноватой в том, что так сурово обошлась с ним. – Я имею в виду, это же была просто шутка. Детям нужен смех так же, как и обожание. Может быть, даже больше.

Ник посмотрел на нее искоса.

– Это было смешно, не правда ли?

Чессе пришлось подавить в себе желание улыбнуться, потому что ей не хотелось дать Нику возможность так быстро освободиться от чувства вины.

– Полагаю, это зависит от точки зрения участников. Ящерица явно была недовольна.

Улыбка Ника исчезла, когда он перевел взгляд на толстую кошку, сидящую на столе.

– А кто в этом виноват?

Магси сердито мяукнула, будто хотела возразить человеку и выразить свое мнение.

– Не обвиняй кошку в том, что случилось!

– У нее на когтях моя кровь!

– Твоя кровь была бы и на моей совести, если бы Магси не пустила ее тебе раньше меня. – Угроза была смягчена ласковым поглаживанием.

Впрочем, Чесса признавала и свою ответственность за это происшествие. Оглядываясь назад, она понимала, что должна была предположить нечто в этом духе, когда увидела, как Ник и Бобби сидят за столом. Они улыбались очень подозрительно, как два деревенских дурачка, страшно довольные друг другом. Если бы она не была чересчур занята, то могла бы заметить и подсказку со стороны кошки, которая восседала на стойке, вперившись в дверцу шкафа, словно поджидая добычу.

Конечно, эти двое шутников за столом ожидали чего-то забавного, но того хаоса, который воцарился на кухне, они не могли себе и представить.

Ящерица пулей вылетела из шкафа, кошка сиганула вслед за ней, и оба животных почти одновременно рухнули Чессе на голову, прокатились по ее плечам и упали на пол. Бобби подпрыгнул, визжа от ужаса. Ник вначале опешил, а потом с неожиданной силой отшвырнул стол. Ребенок нырнул под стол за ящерицей, а мужчина за кошкой, и все смешалось в жуткой кутерьме.

Теперь Ник и кошка смотрели друг на друга со взаимной неприязнью.

– Кровожадное животное!

Магси зашипела, внимательно следя взглядом за обвиняющим пальцем, направленным в ее сторону.

– Видишь, – заявил Ник, – она следит за мной, чтобы напасть. Она ненавидит меня!

– Ей просто не понравилось, что ты схватил ее за хвост. Кошки очень чувствительно относятся к такому ущемлению их достоинства.

– Но я же не мог позволить ей сожрать Сидни! – Бровь Ника приподнялась удивленной дугой. – Некоторые люди явно считают, что человек, который страдает от смертельной раны, не спас им жизнь.

– Так ты считаешь себя героем?

Мгновенная улыбка мелькнула на его губах и тут же исчезла.

– Ну, я думаю, что ящерица уж точно герой. – Отведя глаза, Ник выхватил тампон из пальцев Чессы. – Конечно, нельзя сказать, что ящерица принимала деятельное участие в разработке деталей плана. В противном случае она не использовала бы шкаф в качестве укрытия.

– Ах да, детали. Ну-ка повернись! – Когда Mecca потянулась продезинфицировать царапины у Ника на шее и затылке, ее грудь качнулась перед его глазами завораживающим движением. Во рту у него мгновенно пересохло, но ему тут же пришлось откинуть голову и продемонстрировать тонкие кровавые линии на щеке и подбородке.

Чесса непроизвольно отметила, что лицо Ника было очень красивым. Его кожа была мягкой и гладкой и совсем недавно тщательно выбрита. Запах одеколона, исходивший от него, был свежим и тонким, слегка напоминавшим морские просторы.

– Ты собираешься сделать на моем лице боевую раскраску? – выдавил Ник. – Завтра во время пикника я буду выглядеть как индеец на тропе войны.

– Это все смоется. Кроме того, моя мать считает, что это единственное средство, которое гарантированно уничтожит все бактерии.

– Твоя мать, наверное, садистка.

– С твоей точки зрения, возможно. И прекрати жаловаться. – Чесса схватила его за голову, скользнув пальцами по волосам. Густые, сверкающие золотыми солнечными бликами, таящимися в их глубине, они заворожили ее. Чесса очарованно поглаживала их, пока не заметила ухмылки, спрятавшейся в глазах Ника, и молчаливого вопроса. Они стояли очень близко друг к другу. Его губы дрогнули в безмолвном приглашении, которое Чесса страстно желала принять. Осознание своих чувств поразило Чессу в самое сердце. Она действительно хотела этого мужчину, хотела чувствовать его тело внутри себя.

Ник поднял руку и коснулся ее подбородка, потом нежно провел пальцем по губе.

– Ты перемазалась йодом, – прошептал он.

– Да? – беззвучно спросила она.

– Теперь мы будем похожи друг на друга.

– Да, наверное, – пробормотала Чесса, убрав руку с его шевелюры и бессмысленно поглаживая его грудь. Под ее прикосновениями мускулы его напряглись, и ее пальцы ощутили, как дрожит его тело. Это мгновение показалось ей бесконечным.

«Хоть бы он меня поцеловал. Пусть только один раз. Это ведь ничего не значит. Чему это может повредить?» Чесса безмолвно молилась, чтобы он поцеловал ее и утолил любопытство и боль ее души.

Ник ласково провел ладонью по ее спине, погружая в огонь каждый нерв ее тела. Языки пламени рождались глубоко внутри нее, пробуждая ее душу, где уже многие годы лежал глубокий лед. Все страсти и желания, от которых Чесса отказалась десять лет назад, ожили при этом прикосновении. Это лишение чувств, вырвавшееся из ее сердца, отражалось и в глазах Ника. Простого поцелуя было явно недостаточно. Она хотела его целиком, здесь и сейчас, и Ник ощущал, что их желания совпадают. Чесса чувствовала, как колотится его сердце под ее ладонью, и губы ее приоткрылись в приглашении к поцелую, когда он притянул ее поближе. Теплое дыхание согревало ей щеку, соблазняя и возбуждая. Чесса прикрыла глаза, молясь, чтобы Ник обхватил ее руками и посадил к себе на колени, пока ноги еще держали ее. В ответ на эту безмолвную мольбу Ник поддержал ее и осторожно прикоснулся губами к уголку ее рта. Это прикосновение потрясло ее так, что она лишилась дыхания. Но в тот самый момент, когда она безвольно скользнула в его объятия, хлопнула дверь.

– Мама, папа! Я отнес Сидни назад, к ней домой, и она побежала прямо в густые заросли травы… Эй, вы что тут делаете?

Чесса подскочила, нервно одергивая одежду.

– Ничего, дорогой. – Она пробежалась рукой по растрепанным волосам и выдавила спокойную улыбку, которая не могла никого обмануть, резко контрастируя с горящими щеками. – Мы…

Она напряглась, когда услышала, как скрипнул стул Ника, и почувствовала, как он встал рядом с ней.

– Просто первая помощь. – Он протянул вперед свои разрисованные йодом руки. – Твоя мама очень заботливая сиделка.

– Да, я знаю. – Бобби фыркнул. – Ха, с чего это тебе вдруг вздумалось использовать йод?

– Разве твоя мама не пользуется им, когда ты поранишься?

– Нет, никогда. Он слишком сильно щиплется.

С этим заявлением мальчик отправился на розыски газировки в холодильнике.

Ник тихо наклонился к Чессе и прошептал ей на ухо:

– Так, значит, это твоя месть?

Она усмехнулась:

– Разумеется.

– Мисс Нидер, мисс Нидер! – Едва добравшись до вершины холма, покрытого мягкой, густой травой, Бобби со всех ног кинулся к симпатичной женщине средних лет, окруженной гомонящими детьми. – Мисс Нидер, это мой папа!

Женщина резко подняла голову, приглядываясь к Нику с дружеским любопытством. Когда он приблизился, она протянула руку, приветствуя его:

– Добро пожаловать на наш пикник, мистер Парселл. Бобби говорил о вас так часто и много, что мне кажется, мы уже знакомы. – Ее взгляд смерил Ника с головы до ног, отметив модную спортивную рубашку и кроссовки, заляпанные яичным желтком. Эти пятна появились в результате их участия в соревновании по переносу сырых яиц на ложке, когда они заняли второе место.

Ник был немного расстроен, но Бобби, казалось, было все равно. Мальчик гордо демонстрировал свою красную ленту победителя и другую, синюю, полученную за бег на трех ногах. Они приняли участие и в других соревнованиях, но не заняли призовых мест.

Более поглощенный восторгом Бобби, нежели испорченной рубашкой. Ник вежливо пожал руку женщины и был приятно удивлен твердостью ее рукопожатия.

– Я тоже слышал о вас очень много, – сказал он. – Бобби считает, что вы самая лучшая учительница в мире.

– В самом деле? – Она так тепло улыбнулась ребенку, что Ник немедленно проникся к ней расположением. – Он замечательный мальчик. Вы должны гордиться им. – Взгляд учительницы скользнул куда-то назад. – О, Чесса! Замечательный день сегодня, не правда ли? Очень хорошо, что отец Бобби в этом году сумел приехать на наш пикник.

– Да, это чудесно.

Хотя Чесса разговаривала с учительницей, ее обеспокоенный взгляд не отрывался от сына. Мальчик был возбужден, щеки у него пылали, а глаза сияли из-под растрепанных, взмокших волос. Она смотрела на него, полная радости и удивления, готовая плакать от переполнявших ее чувств.

– У Бобби сегодня самый чудесный праздник, – произнесла она.

– У нас обоих, – вступил в разговор Ник.

Чесса пристально посмотрела на него и поняла, что он говорит совершенно искренне. В ее глазах отразилась такая благодарность, что это тронуло Ника до глубины души.

Ник понимал, что с ним происходит нечто необычное. Эта сладкая боль, это смятение чувств были непривычны ему. Стремление быть рядом с этой женщиной росло и угрожало смести барьеры, которые он так тщательно выстроил в своей душе, чтобы защититься от боли. Он отгородился от чувств так давно, что, можно сказать, очерствел. Встреча с Чессой пробудила его душу, и чувства, которые он теперь испытывал, омывали его существо теплым, нежным потоком, солевая и лаская ему сердце. Но Нику некогда было анализировать свои ощущения, потому что Бобби снова требовал внимания к себе, прыгая вокруг и дергая его за ремень.

– Скотти! – Сын поволок Ника к высокому мальчику в джинсах, выпачканных травой. – Смотри, вот мой папа!

Скотти посмотрел на него презрительно, хотя стоящий рядом с ним мужчина, по-видимому его отец, дружелюбно махнул рукой. Прежде чем Ник успел поздороваться, Бобби поволок его дальше, к следующей группе веселящихся детей и мужчин.

– Чад, Шэд, Джейми, это мой папа! Джонни, гляди, какой у меня папа!

Один из мужчин, толстый и запыхавшийся, бросил сочувственный взгляд на испорченную рубашку Ника.

– Битые яйца, а? Да, все может случиться. – Он кивнул на очень похожие пятна, красовавшиеся на его потрепанных штанах. – По-моему, бег с сырыми яйцами просто кошмарная выдумка. Этого хватит, чтобы довести до разрыва сердца. – Он ухмыльнулся. – Вы участвуете во всех соревнованиях?

Ник кивнул.

– Похоже, что так.

Очередной сильный рывок, и он обнаружил, что стоит перед новой компанией мальчишек, а его сын выкрикивает ставшее уже привычным приветствие:

– Смотрите, ребята, это мой папа!

Ник взглянул на Чессу и увидел, что она направляется к покрывалу, лежащему на траве, где их ожидал ланч. Казалось, она была настолько погружена в свои мысли, что не замечала окружающего. Она выглядела такой хрупкой и одинокой, что у Ника перехватило горло. Сердце его забилось, и он почувствовал непреодолимое желание встать рядом с ней, коснуться ее руки и, глядя в сияющие голубые глаза, окунуться в тепло ее улыбки. Чувствуя, что он не может оторвать от нее глаз. Ник коснулся руки Бобби.

– Мне хотелось бы перекусить. Как насчет ланча?

– Нет, мне сейчас не хочется, – отозвался Бобби, вертя головой во все стороны. – О, вот Энни и Марша! Они учатся вместе со мной. Пойдем, пап!

– Позже, сынок. Давай поедим.

– Но я хочу, чтобы ты с ними познакомился! – Мальчик вывернулся из-под руки Ника и умоляюще смотрел на него.

Ник уже был готов отказаться, когда неожиданно в глазах ребенка появилась печаль. Дрожащим голосом, почти плача, он спросил:

– Тебе не нравится быть моим папой?

Эти слова причинили Нику боль гораздо более сильную, чем любой физический удар. Он сам стал причиной слез, звучавших в голосе сына и уже катившихся по его щекам. Картины прошлого всплыли в его памяти, более живые, чем реальность. Он увидел лицо своей матери, бледное и прекрасное, со впалыми из-за болезни щеками. Он вспомнил, как она улыбалась ему, мягко и нежно, с той же материнской любовью, которая светилась в глазах Чессы при взгляде на Бобби. В его мозгу зазвучали слова, напомнившие ему то время, когда он знал любовь своей матери.

– Конечно, твой отец любит тебя, – шептала она, утирая его детские слезы. – Он просто не знает, как показать это. Но он гордится тем, что ты его сын.

– Я не хочу быть его сыном! – рыдал Ник. – Он меня ненавидит, и я тоже ненавижу его!

– Не смей так говорить! – Резкость в голосе матери поразила его. Мама очень редко повышала голос. Когда она наконец заговорила. Ник услышал: – Твой отец хороший человек, Николас. Но даже самые хорошие люди имеют свои слабости.

– Он пьяница, мама! Люди так говорят. Они смеются над ним и надо мной тоже.

– Алкоголь – это проклятие. Любовь к тебе дает ему силы и мужество бороться со своими демонами, даже когда руки у него дрожат, а алкоголь затуманивает разум. Ни капли спиртного не коснется его губ на этой неделе.

Ник не поверил.

– Он всегда обещает остановиться, но никогда не выполняет обещаний.

– Ему нелегко. Важно то, что, несмотря на боль и страдания, он продолжает эти попытки. Знаешь почему?

Ник признался, что нет. Мать обняла его и прижала к сердцу.

– Это из-за тебя. Он знает, что каждый мальчик нуждается в отце, чтобы гордиться им.

Даже когда видение исчезло, Нику все еще чудились объятия его матери. Он ощущал аромат жасмина, исходивший от ее волос, и свежесть ее мягкой кожи. Он чувствовал ее нежный поцелуй у себя на лбу, слышал слегка дрожащий, хрипловатый голос, полный безграничной нежности. «Каждый мальчик нуждается в отце, чтобы гордиться им».

– Папа! – Сильный рывок вырвал его из омута воспоминаний и вернул в настоящее. Перед ним было лицо Бобби. – Я рассказал о тебе Энн и Марше, и они сказали, что я все выдумал! – Мальчик дернулся и остановился, глядя на Ника с таким доверчивым ожиданием, что это пронзило ему сердце. – Пожалуйста, папа! Я должен показать им, что ты настоящий, живой! Я должен!

Пытаясь справиться с внезапным наплывом эмоций, Ник сжал плечо сына и вытер слезы с удрученного маленького личика.

– Ну что ж, я полагаю, что тогда нам лучше пойти и показать им, насколько я реален.

Радость невыразимо изменила лицо Бобби. Ник взял сына за руку и решительно направился к толпе счастливых детей и их родителей.

Каждый мальчик нуждается в отце. Каждый.

Держа сонного ребенка на руках. Ник ждал, пока Чесса включит свет на дорожке к дому, и только потом последовал за ней к крыльцу. Бобби что-то сонно пробормотал, когда его уложили на кровать, и тут же провалился в глубокий сон. Он даже не шелохнулся, когда мать снимала с него ботинки и носки. Из-под подушки Чесса вытащила маленькую пижаму, белую, разрисованную космическими кораблями и персонажами из мультфильмов. Ник улыбнулся. В детстве у него не было такой чудесной пижамы. Он даже не мог припомнить, носил ли он пижаму вообще. Обычно он спал в трусах и старой отцовской футболке. Это ему казалось вполне удобным, и он не знал, что другие дети могут ложиться в кровать в шикарных пижамах. Ник был доволен, что у его сына есть такая замечательная пижама.

Однако у этого мальчика было еще кое-что, чему нет цены. Это – материнская любовь. Ник тоже не был обделен ею в детстве. Теперь, став взрослым, он не уставал благодарить Бога за то, что Он позволил ему в детстве насладиться нежностью и любовью матери. Память о том, как мать гладила его по волосам и прижимала к сердцу, была для него самым драгоценным сокровищем.

Тронутый до глубины души, Ник наблюдал за тем, как Чесса разгладила взъерошенную шевелюру сына и провела тонкими пальцами по его бровям и щеке. Казалось, она стремится запомнить черты любимого лица. Любовь матери – величайший дар во вселенной, и его сын был самым счастливым ребенком в мире. Впрочем, теперь и сам Ник считал себя счастливцем.

Неожиданное покалывание в глазах заставило его отвернуться. Внезапно он ощутил себя незваным гостем, вторгшимся в священнодействие матери у постели ее ребенка. Чувство горечи и сожаления сдавило ему грудь, и Ник удивился его силе. Тихонько выйдя из комнаты, он спустился вниз и стал ждать.

Через некоторое время Чесса спустилась к нему. Ее глаза все еще были туманными и влажными, а улыбка мечтательной и влекущей.

– Спасибо тебе. Это был самый счастливый день в жизни Бобби.

Ник едва мог вспомнить о своей прошлой жизни, без Бобби и Чессы.

– Это был самый лучший день и в моей жизни тоже. Это я должен благодарить тебя. – Потянувшись, он взял ее за руку, ощущая прикосновение нежных пальцев к своей ладони. – За прекрасного сына, которого ты мне подарила, за то, что ты сама такая чудесная.

Ее глаза потеплели, и теплота эта быстро превратилась в нечто более глубокое. В них появилась страсть, смешанная с любопытством и некоторым священным ужасом.

– Ты – самое лучшее, что мой сын получил в своей жизни.

– Нет, это ты самое лучшее, – возразил он, поднося ее руку к губам. Поцелуй, запечатленный на ладони Чессы, заставил ее вздрогнуть. – Ты его душа, сила и радость. Ты его мать. Ты – все в его жизни.

Секунду Чесса смотрела в пространство не дыша. Ник даже испугался, что она сейчас задохнется. Затем она перевела дыхание, и в полумраке сверкнула ее улыбка. Она заглянула Нику в глаза, находя в них нечто, чего никогда еще не видела.

Столько лет прожито зря, подумал Ник. Все беды и радости, открытия и потери, которые они должны были встречать вместе, эта женщина приняла одна. Она должна была стоять перед проблемами жизни в одиночестве, потому что его не было рядом с ней.

Чувство вины больно кольнуло его. Ник отступил назад и выпустил ее руку, чтобы вытащить сложенный конверт из кармана.

– Прости, я должен был отдать тебе это раньше.

Озадаченная, Чесса приняла конверт.

– Что это? – Она открыла конверт и вытащила длинный песочно-желтый лист бумаги. При взгляде на него она побледнела и затаила дыхание.

– Я понимаю, что этого недостаточно. Но будет больше, как только я ликвидирую некоторые долгосрочные вложения и…

– Нет! – Чесса сунула чек ему в руки с такой силой, что он невольно отступил на шаг назад. – Я не нуждаюсь в твоих деньгах!

Он видел ужас, светившийся в ее глазах, и морщинки сожаления, прорезавшие кожу около рта.

– Ты не должна нуждаться в деньгах, Чесса. Бобби мой сын, и я отвечаю за его финансовое обеспечение. Я знаю, что тут немного, но я уже оформляю документы на ежемесячное перечисление, так что…

– Нет!!! – У нее перехватило горло. Она затрясла головой, прижав руку ко рту. – Мне не нужны твои деньги! Я не хочу принимать их и не буду! Пожалуйста, не упоминай о них.

Растерянный, Ник протянул руку.

– Но это моя обязанность, Чесса.

Леденящий кровь вскрик заставил его обернуться в поисках опасности.

– Мама, мама! Где ты? Мама!!!

Прежде чем Ник сообразил, куда бежать, Чесса бросилась вверх по лестнице и закричала:

– Я тут, милый! Мама рядом, здесь!

Жалобный детский голос, выражавший страх еще больше, чем предыдущий крик, произнес:

– Мама!

– Да, Бобби, я тут, все в порядке. Ты можешь спокойно спать.

– Да, ладно, мама. – Голос ребенка был уже нормальным и сонным. Это еще больше испугало Ника. – Спокойной ночи, мама.

– Спокойной ночи, дорогой.

Все затихло. Ник наконец обрел голос:

– Что случилось?

Чесса глубоко вздохнула, обеспокоенно глядя на него.

– Я не знаю. Это началось примерно в пять лет, почти сразу после смерти отца его одноклассника.

– Ночные кошмары?

– Не совсем. Это больше похоже на хождение во сне. У него было несколько приступов лунатизма. Несколько раз в неделю Бобби зовет меня во сне. Как только он слышит мой голос, он успокаивается.

Ник припомнил, как в первый раз, когда он отнес сына в постель, тот попросил его оставить включенным свет в коридоре.

– Бобби понимает, что является причиной его страхов?

Чесса облизнула губы.

– Он никогда не вспоминает о них, когда просыпается. – Она не сводила с него взволнованных глаз. – Ладно. Я еще раз хочу тебя поблагодарить за прекрасный день.

– Но мы должны еще поговорить…

– Уже поздно. Ник.

Она отвернулась, но, прежде чем открыла дверь, Ник успел увидеть страх в ее глазах. Ему ничего не оставалось, как выйти. На крыльце он остановился.

– Спокойной ночи, Чесса.

– Спокойной ночи, Ник.

Она увидела решимость, загоревшуюся в его глазах, за мгновение до того, как рука скользнула по ее талии и притянула ее к нему. Сила его рук тревожила Чессу, но она не боялась ни этой силы, ни его самого. Тепло исходило от мощного тела

Ника, согревая ее до самых кончиков пальцев. Чесса ощущала волны энергии, заполнявшие ее. Прошло много времени с тех пор, как ее целовал мужчина, и еще больше времени с тех пор, когда она хотела, чтобы ее целовали. Чесса желала поцелуя каждой частичкой своей души. Ник на секунду встретился с ней глазами, безмолвно умоляя. Чесса подняла лицо в молчаливом согласии, скорее инстинктивно, чем благодаря опыту. Его объятия стали тверже, и она оказалась крепко прижатой к его телу. Ник склонил голову и прижался к ее губам с еще большей страстью, чем она мечтала. Поцелуй был нежным, просящим, постепенно наполнявшимся всепоглощающей страстью. Это потрясло Чессу до глубины души и возродило те чувства, о которых она давно забыла. Эмоции хлынули волной. Это был настоящий мужской поцелуй – приглашение к любви. Он был настолько покоряющим, что Чесса подчинилась этому зову. Ее колени подогнулись, пальцы впились в его плечи, и она практически повисла у Ника на руках.

Когда он наконец оторвался от Чессы, она долго не могла прийти в себя. Смятение в его глазах сказало ей, что Ник так же потрясен, как и она.

– Это было даже прекраснее, чем я запомнил, – прошептал он хрипло.

В горле у Чессы мгновенно пересохло. Она не могла бы ответить, даже если бы захотела. К счастью, ей ничего не нужно было говорить. Ник нежно попрощался с ней и сбежал с крыльца. Через минуту мотор его машины зарычал, удаляясь, и вскоре затих.

Только тогда Чесса осела, прислонившись к двери, и крепко обхватила себя руками.

Чувство вины угнетало ее. Ник был пойман в сети лжи, они все были опутаны этой сетью. И Чессе приходилось поддерживать это заблуждение ради Бобби, ради своих родителей и, в конце концов, ради Ника. И ради себя тоже. Раскрыть правду означало разрушить все, что ей было дорого.

Правда теперь была ее врагом, от которого она не могла защититься. Она не понимала, как обман может быть злом, если он несет столько радости, в то время когда правда доставит одни сожаления. Но обман имел свою цену. Чесса даже не представляла, какова будет эта цена.