Текст книги "Игра (ЛП)"

Автор книги: Диана Уинн Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

– Глупо позволять плохим вещам выходить на первый план! – произнесла она вслух. – Хорошие, счастливые вещи важны не меньше. Просто они не длятся долго. Хочется схватить их в их лучший момент и сохранить, если сможешь.

Гэлли старательно вглядывалась в фотографию и хотела иметь другую фотографию, чтобы поставить рядом – мальчика и его собак. Они так веселились, когда бежали по следу через распускающийся зеленый лес. Она начала представлять их – не в тот момент, когда встретилась с ними, а раньше, – бегущих нетерпеливой линией, с мальчиком позади них, щелкающим хлыстом и смеющимся над их ошибками. Она вспомнила, что каждая собака немного отличалась от остальных. У Нюхача одно ухо было коричневым. Охотник был весь белый, в то время как Рок – почти черный с желтыми пятнышками. У Звонка на спине красовалось бледно-коричневое пятно – будто седло. Желто-коричневого звали Шалун, с белыми ушами – Флажок, а еще одного темной масти – Гений. Кроме того были Тряпка, Носатик, Лентяй и Петрувия – все серые с белыми пятнами в разных местах. Что касается мальчика, он был одет в мешковатую одежду, как у Флейты, только более ярких цветов – синих и красных. Ручку его хлыста украшали красные узоры.

Гэлли почти видела их на самом деле, пробегающих мимо с поднятыми виляющими хвостами. Она слышала их топот и тяжелое дыхание, тявканье время от времени, и смех мальчика, щелкающего хлыстом. Она чувствовала запах собак и лиственного леса. Такие счастливые…

Именно в этот момент вошла бабушка со словами:

– Ну что? Ты вспомнила… Гэлли!

Подпрыгнув, Гэлли вернулась в реальность и обнаружила, что мальчик и его собаки действительно бегут через комнату – теперь бесшумно и постепенно тая, пока бабушка в мрачном негодовании яростно смотрит на них.

– Я сыта тобой по горло, Гэлли, – сказала бабушка. – Ты испорченная девчонка – совершенно неконтролируемая! Разве я не учила тебя не смешивать Там и Здесь?

Собаки беззвучно растаяли, и мальчик растворился следом за ними. Гэлли несчастно повернулась к бабушке.

– Они были счастливы. Они никому не причиняли вреда.

– Если это всё, что ты можешь сказать… – начала бабушка.

– Да, – вызывающе перебила Гэлли. – Это то, что я говорю. Счастливы!

Глава 5

Гэлли терпеть не могла вспоминать то, что случилось дальше. Бабушка отказалась объяснять что-либо или разговаривать с Гэлли. Просто утрамбовала ее одежду в чемодан и заставила дедушку позвонить тете Мэй, чтобы она прислала кузена Меркера забрать Гэлли. Гэлли оставалась запертой в своей комнате, пока на следующее утро не прибыл кузен Меркер, и никто не заходил к ней, даже чтобы принести поесть. Уже это было достаточно плохо. И таким же кошмаром стала поездка – долгая, приводящая в замешательство, с бесконечными задержками и дождем. Но худшее состояло в том, что Гэлли была уверена: Флейта появится в саду, обнаружит, что она исчезла, и будет страшно озадачен. Она была уверена, что больше никогда не увидит Флейту.

Она сидела рядом с ненастоящим котом, пытаясь не думать вовсе. Вдалеке снова послышались беготня и крики, но она не посчитала это слишком важным.

На мгновение Гэлли показалось, что она плачет. Тяжелые капли падали на ненастоящего кота и брызгали ей на ногу. Только когда другие капли упали ей на голову, Гэлли поняла, что вода появляется откуда-то еще. Она посмотрела наверх. Потолок над ее диваном покрылся перевернутыми вверх ногами лужами, а в их центре образовывались большие желтые вытянутые капли и шлепались вниз. Почти в тот же миг, когда она подняла лицо, лужи стали слишком большими, чтобы удерживаться наверху, и вода потоками хлынула вниз – почти с той же силой, с какой снаружи шел дождь.

Гэлли подпрыгнула.

– Ой-ё-ёй, – произнесла она, собирая подушки и ненастоящего кота и сваливая их в сухое кресло.

Она попыталась отпихнуть диван из-под потопа, но он был слишком тяжелым для нее. И она добилась только того, что ее забрызгало плещущей от ковра водой.

– Думаю, лучше кому-нибудь сказать, – с сомнением произнесла Гэлли и выбежала в коридор.

Поблизости никого не нашлось, но откуда-то сверху доносилось немало криков и топота. Гэлли неуверенно взобралась по лестнице – мимо маленькой надежной комнаты, которую ей отвели, и дальше наверх направо.

У самого верха ее встретила целая река, переливающаяся со ступеньки на ступеньку, точно водопад. Выйдя на лестничную площадку, Гэлли обнаружила, что та превратилась в маленькое продолговатое озеро, а ведущий направо коридор, который, должно быть, проходил прямо над гостиной, представляет собой темный туннель, заполненный дождем.

– Выключите свет! Это опасно! – крикнул кто-то.

Где-то вне поля зрения прогрохотали и прошлепали шаги, и голоса невидимых кузенов и тетушек завопили:

– Толли! Где ты? Ты нам нужен!

И:

– Принеси сюда то ведро, быстро!

И:

– Бросай все полотенца здесь на пол!

А в промежутках все снова звали Толли.

– Думаю, они уже в курсе, – сказала Гэлли самой себе.

Она стояла наверху лестницы в стороне от водопада, размышляя, что ей следует делать.

Из дождя в темный коридор выскочили Тетя Мэй и Трой, оба промокшие до нитки, и, увидев Гэлли, со всплеском остановились.

– Она подойдет! – вскричал Трой. – Она даже немного меньше Толли.

– О, тогда она пойдет! – выдохнула тетя Мэй.

Вода забрызгала вокруг ее мокрых тапочек, когда она спикировала на Гэлли и схватила ее за руку.

– Не возражаешь помочь нам, дорогая? Один из водосточных желобов засорился, а мы все слишком большие, чтобы выбраться из окна.

Трой схватил другую руку Гэлли, и они вдвоем потащили ее по лестничной площадке. Озеро моментально промочило туфли и носки Гэлли. Она удивилась, обнаружив, что вода не больно-то холодная. Но с другой стороны, вся Ирландия была не такой холодной, как Лондон.

– Меркер пытался добраться до него снаружи со стремянки, – объяснил Трой, включая большой электрический фонарик, который держал в руке, – но ветер сдул его вниз. Поэтому его должен освободить кто-то достаточно маленький, чтобы выбраться наружу через окно в верхней ванной комнате.

– Ты сделаешь это для нас, дорогая? – спросила тетя Мэй, когда они погрузились в ливень внутри коридора. – Мы будем тебя держать. Ты будешь в безопасности.

– Да, конечно, – ответила Гэлли, подумав, что у нее нет особого выбора.

– Конечно, ты сделаешь! – тепло произнес Трой.

Дождь колотил и барабанил по их головам и спинам, пока они трое бежали по лестничному пролету, ставшему настоящим водопадом, туда, где фонарь Троя отражался от неспокойных волн еще одного затопленного коридора. Там мельтешили темные фигуры людей, кричавшие друг другу:

– Держите эту дверь закрытой!

И потом:

– Где Толли?

Тетя Мэй и Трой завернули отсюда в сторону и пробрались наверх по еще одному лестничному пролету, который – странным образом – был совершенно сухим. Оба крикнули через плечо:

– Всё хорошо. Нам не нужен Толли. У нас вместо него Гэлли!

А потом снова повернули – в маленькую ванную комнату с наклонным потолком. Кто-то поставил там в раковину большой мигающий фонарь. В его свете Гэлли увидела ванну, втиснутую между полом и наклонным потолком, а над ванной – маленький квадратный люк, который поддерживал открытым тонкий металлический стержень. Дождь яростно хлестал в проем. Гэлли подняла на него взгляд и подумала: «Как я заберусь туда?»

– Не беспокойся, мы поднимем тебя, – сказал Трой.

Он подобрал табуретку и грохнул ее в ванну.

– Запрыгивай сюда, и я помогу тебя подняться.

Прежде чем Гэлли успела пошевелиться, тетя Мэй забралась в ванну со словами:

– Я подержу ее для надежности.

И тут ее промокшие насквозь тапочки выстрелили из-под нее, она с плеском шлепнулась на дно, а табуретка с лязгом врезалась в кран ванны.

– О, только не снова, тетушка! – воскликнул Трой.

Он подставил плечо под машущую руку тети Мэй и помог ей подняться на ноги. Каким-то образом в ходе этого грандиозного барахтанья ожерелье тети Мэй порвалось. Бусины застучали в ванне и раскатились по тускло освещенному полу.

– Конец последнему ожерелью, – весело произнес Трой. – Не наступи на бусины, Гэлли. Пол теперь покрыт ими.

Он поставил табуретку обратно под люк, с плеском забрался в ванну рядом с ним и протянул Гэлли обе руки:

– Давай – забирайся. Возьми мой фонарик и залезай на табуретку.

– Тебе понадобится фонарик, чтобы посмотреть водосток, – выдохнула тетя Мэй – ее волосы теперь выбились из того, что их держало, и топорщились над ее широкими плечами, точно львиная грива. – Водосток – внизу, налево от окна.

Гэлли взяла фонарик, и ее тут же подтянули на табуретку. Она встала там, сильно шатаясь, чувствуя, как Трой схватил ее с одной стороны, а тетя Мэй – с другой, аккуратно сняла металлический стержень со штыря и головой открыла крошечное окно.

Снаружи было кошмарно. Ветер хлестнул дождем ей в лицо. Что еще хуже, когда она рядом с лицом протиснула наружу фонарик и направила его вниз, она смогла разглядеть прямо под собой лишь что-то вроде рва, заполненного бурной водой, а за ним – квадратные очертания замкового парапета. Водосток явно находился глубоко под водой. Ей придется угадать, где именно. Единственный способ, который Гэлли смогла придумать, чтобы добраться до него, заключался в том, чтобы просочиться через окно головой вперед. А потом прощупать.

– Мы тебя держим, – ободряюще произнес Трой, когда Гэлли, извиваясь, поползла вперед.

Ширины люка едва хватало, чтобы она могла через него протиснуться. Пока Гэлли извивалась, штырь, за который цеплялся металлический стержень, пребольно процарапал ей грудь посередине, в то время как сам стержень свисал вниз, стукая ее по голове. К тому времени, как ее ступни оторвались от табуретки и она повисла наполовину внутри, наполовину снаружи, она всё еще находилась в футе от темного рва с водой, а штырь проткнул ей пупок. Гэлли поняла, что придется выбраться наружу целиком.

Она слышала, как маленькая ванная комната позади нее заполняется людьми.

– Так она никогда туда не доберется! – сказал кто-то.

«Ну уж нет, доберусь!» – подумала Гэлли.

– Будьте готовы держать меня за ноги! – крикнула она, и вроде бы кто-то ответил:

– Ладно.

Стиснув фонарик в правой руке, она начала медленно спускаться по покатой черепице снаружи. По Гэлли барабанил дождь. Вскоре у нее возникло ощущение, что он льет наверх внутри ее трусиков. Люк впивался в голени, черепица царапала живот. Единственным утешением было ощущение теплых сильных рук Троя на левой ноге и более мягких, но столь же сильных рук тети Мэй на правой голени. Они вытравливали ее из окна, словно веревку.

Руки достигли ее щиколоток раньше, чем Гэлли могла даже прикоснуться к воде. «Налево», – подумала она. Ей пришлось вытягиваться, просачиваться и тянуться в сторону, пока ее ладонь не смогла погрузиться в рябящий поток. Он ощущался под ее пальцами на удивление не холодным. К этому времени руки держали уже ее туфли. И она снова вытягивалась, и просачивалась, и пыталась удлинить себя, пока кончики пальцев не наткнулись, наконец, на шероховатое освинцованное дно. Гэлли не нащупала никакого водостока. Почти в отчаянии она провела рукой дальше налево. Здесь появилось слабенькое ощущение, будто вода тянет пальцы. Чуть ли не взвизгнув от усилия, Гэлли сумела передвинуть руку в том направлении.

Кончики ее пальцев коснулись чего-то плотного и эластичного. Еще одним отчаянным рывком Гэлли умудрилась засунуть под это один палец, а большой палец положить сверху. После чего она смогла подхватить что-бы-это-ни-было.

Оно вышло с булькающим звуком. Гэлли так удивилась, как быстро всё произошло, что чуть не вскрикнула. Вода хлынула рядом с ее носом справа налево и попыталась утащить с собой ее волосы. Слева образовался водоворот. С приличным свистом он закручивался и так быстро стекал вниз по освобожденному водостоку, что к тому времени, когда Трой и тетя Мэй, всерьез встревоженные издаваемыми Гэлли звуками, начали тянуть ее за щиколотки, водосточный желоб уже опустел.

Трой и тетя Мэй продолжали тянуть. Гэлли быстро и неприятно поднялась по царапающейся черепице, с дикой болью – по штырю, и приземлилась обратно на табуретку в ванне, насквозь промокшая, в разодранном посередине до самого низа платье.

– Она сделала это! – крикнул кто-то.

Из переполненной ванной комнаты позади нее раздались аплодисменты.

– Что это? – спросил кто-то еще. – Что она держит?

Моргая в свете фонаря, Гэлли развернулась на табуретке. Кузены и тети набились в крошечном пространстве, тускло освещенные и таращащиеся на нее – на заднем плане торчала просунутая в дверь мокрая голова кузена Меркера, а впереди к ванне прижался Толли. Трой мягко вынул фонарь из правой руки Гэлли и выключил его. Тетя Мэй схватила Гэлли за левое запястье.

– О, Небо! – воскликнула она.

Гэлли посмотрела туда, обнаружив, что ее пальцы сжимают большую свиную отбивную. Она была сырой и белесой от лежания в воде, и вроде как треугольной, но не возникало никаких сомнений в том, что это такое. И она была почти точно нужного размера и формы, чтобы закупорить водосток.

– Это свиная отбивная! – воскликнула тетя Алиса. – Как это попало в водосточный желоб?

Гэлли посмотрела на Толли, стоявшего внизу рядом с ее промокшими туфлями, и поняла в ту же секунду. Если когда-нибудь ей приходилось видеть вину и досаду, они были в тот момент на лице Толли. Никаких сомнений, Толли надеялся, что героем, пробравшимся через окно, станет он. Но тетя Мэй сказала:

– У нас тут постоянно летают вороны и чайки – должно быть, одна из них уронила.

Гэлли не возразила. Даже несмотря на то, что Толли посмотрел на нее с презрением и неприязнью из-за того, что она слишком слаба, чтобы сказать, Гэлли не проронила ни слова. Она дрожала с ног до головы, а грудь и живот саднило.

– Бедное дитя! – воскликнула тетя Целия. – У нее кровь!

Гэлли подхватили и унесли. Свиную отбивную забрали у нее как трофей, а ее понесли по заболоченным коврам – сначала в чью-то спальню, где Гармони промыла ее поцарапанную грудь и натерла обезболивающей мазью, в то время как кузены носились вокруг, ища для нее меховые тапочки и большой пушистый халат. Потом, завернутую в эти роскошества, ее снова понесли вниз.

– Я могу идти! – запротестовала Гэлли.

– Да, но тебе не придется – ты герой дня, – ответила тетя Мэй.

В итоге она оказалась на кухне, которая по-прежнему оставалась сухой и чудесно теплой, где тетушки квартами варили какао. Там Гэлли сидела в деревянном кресле, окруженная родственниками, которые – за исключением сидевшего в углу и прожигавшего ее сердитым взглядом Толли – восхваляли ее,  потягивала какао и постепенно отогревалась. Часть тепла возникала от непривычного ощущения, что она в центре всеобщего восхищения – не считая Толли, конечно.

– Молодчина! – объявил Трой, когда появился на кухне, одетый в красный шлафрок. – Ты храбрая!

А тетя Мэй, теперь одетая в пахнущую затхлостью шубу, крепко обняла ее и сказала:

– Ты отважное дитя! Мы этого не забудем так просто!

Гэлли никогда ничего подобного не испытывала. Тепло по-прежнему оставалось с ней, когда кузен Меркер отнес ее в кровать, и она заснула, погрузившись в теплые, солнечные, умиротворенные сны.

Глава 6

На следующий день трудно было поверить, что дождь вообще когда-то шел. Проснувшись, Гэлли увидела, как по ярко-синему небу бегут белоснежные облака. Ее разбудила тетя Мэй, когда зашла с целой охапкой одежды.

– Вот, дорогая. Большинство этих вещей должно тебе подойти. Примерь их и удостоверься, что тебе достаточно тепло. Ветер сегодня холодный. Завтрак через полчаса.

Из-за того, что волосы тети Мэй накануне насквозь промокли, они стали еще более буйными, чем прошлым утром. Пока она пересекала комнату, они почти полностью распустились. И, похоже, она нашла целую кучу новых ожерелий. Шарики красного янтаря с перестуком покачивались поверх ее темно-бордового бесформенного платья, когда она оставляла одежду на кровати Гэлли, а потом стремительным шагом спускалась на первый этаж.

Встав, Гэлли внимательно рассмотрела одежду. Здесь были шорты с карманами, брюки с карманами, джинсы, носки, футболки, куртки с карманами, спортивные свитера с капюшонами и карманами, вязаные вещи, но ни единого платья или юбки. Гэлли расплылась в лучезарной улыбке. Она произвела тщательный отбор: брюки с карманами, поскольку они походили на те, которые носил Трой, футболку с надписью: «Орел – я выиграл, решка – ты проиграл». Толстые желтые носки, поскольку кроссовки были слишком большими, и красный кардиган, поскольку она внезапно поняла, что красный – ее любимый цвет. Чувствуя себя расслабленно, непривычно и удобно, Гэлли посмотрела в зеркало, чтобы причесаться, и задумалась, что сказала бы бабушка. За ночь волосы совершенно растрепались и торчали во все стороны кудрями, завитками, колечками и длинными пушистыми локонами. На мгновение Гэлли почувствовала себя ужасно виноватой. Она никогда не сумеет аккуратно уложить их! А потом подумала о тете Мэй и поняла, что здесь об этом можно не беспокоиться. Так что она пару раз провела щеткой по буйной копне и пошла вниз.

Там ее приветствовали так, будто она здесь самый важный человек. Это было почти чересчур ошеломляющим. Тетушки вскочили из-за большого стола и склонились над ней, обеспокоенно спрашивая, хорошо ли она себя чувствует и хочет ли сосисок к яичнице с беконом или просто фасоли и гренок. Гармони подбежала со стаканом апельсинового сока для нее, а кузены столпились с пачками разных хлопьев.

– Шоколадные просто шикарны! – сказала одна из девочек.

– Нет, попробуй ореховые, – убеждал кто-то другой.

– Или ты предпочла бы кашу? – спросила тетя Гета.

– Спорю, что нет, – заметил кузен Меркер.

Он был прав. Бабушка всегда настаивала на каше. Гэлли оглядела нетерпеливо склонившиеся к ней лица и лучезарно улыбнулась.

– Шоколадные, пожалуйста, – сказала она. – И я хотела бы яичницу с беконом и сосиски, и фасоль, и гренки, пожалуйста.

Толли единственный не стремился ухаживать за ней. Он поднял взгляд от большой миски с хлопьями и нахмурился.

Гэлли улыбнулась ему, добавив:

– И жареные помидоры.

– Прожорливая свинья, – произнес Толли и вернулся к своим хлопьям.

– Да, но я голодна, – ответила Гэлли.

Она действительно проголодалась. Без малейшего труда она умяла самый обильный завтрак в своей жизни, включавший также тосты, мармелад и чай. Когда он подошел к концу, она вздохнула – довольным вздохом сожаления, что не в состоянии больше ничего съесть – и встала вместе с остальными, чтобы помочь отнести тарелки и чашки на кухню.

Тем временем тетушки обсуждали, что потребуется для уборки после наводнения. Кузен Меркер предложил съездить в Гольф-клуб и позаимствовать каток, который там использовали для дренажа игровых площадок.

– Он поможет с коврами, – согласилась тетя Мэй, – но нам также понадобятся их большие фены – для стен и потолков. Пока они не просохнут, их нельзя будет заново покрасить, Меркер. И нам придется отполировать полы и лестницу – на это уйдет несколько дней! Гармони, будь ангелом – держи детей подальше, пока мы работаем.

– Игра, – сказал старший мальчик из Тайсов.

– Да! Игра, игра! Ты обещала! – загалдели все остальные.

– Хорошо, хорошо, – засмеялась Гармони. – Все надеваем сапоги. Выгон наверняка еще совсем мокрый.

Они поспешили в холл к большим шкафам под лестницей, в которых хранились резиновые сапоги всех возможных размеров, однако парными были весьма немногие. У Троя в итоге оказался один синий и один красный. Кто-то нашел Гэлли один розовый сапог с белым цветком, а кто-то еще откопал другой простого черного цвета. А потом мешанина разноцветных ног протопала через парадную дверь на улицу и промчалась вокруг дома к поляне на склоне рядом с ним, где они разбрелись по мокрой траве, нетерпеливо поджидая Гармони.

Когда Гармони появилась – в зеленых сапогах до колен, которые, наверное, были ее личными, – она несла складной карточный стол и большой пластиковый пакет с ослепительно ярким завихряющимся рисунком. Все одобрительно закричали и столпились возле нее, пока она раскладывала стол и устанавливала его, надежно воткнув ножки в землю. Затем Гармони положила на него пакет и вытащила оттуда большую стопку заостренных пластиковых бирок из тех, что садовники используют для маркировки растений. Положив их на стол, она сказала:

– Так, давайте сначала вспомним клятву, поскольку вы уже год не играли. Все повторяйте за мной: клянусь никому за пределами выгона ни слова не говорить о том, чем мы занимаемся во время игры. Ты тоже повторяй, Толли, и ты, Гэлли.

Немало этим озадаченная, Гэлли послушно произнесла хором с остальными:

– Клянусь никому за пределами выгона ни слова не говорить о том, чем мы занимаемся во время игры.

Клятву все произносили почти благоговейно – даже Толли.

– Хорошо, – сказала Гармони. – Мы же не хотим, чтобы узнал дядя Юлион, правильно?

Все кивнули – столь же благоговейно.

– Теперь я повторю правила. Во-первых, я бирками помечаю для каждого место, и именно от него вы должны начинать. Далеко не всё равно откуда начинать, помните? Затем я даю каждому по одной из этих карточек.

Она вытащила из пакета большую пачку картонных квадратиков, перетянутых резинкой для волос. Их там было, наверное, около сотни. Некоторые были старыми, потрепанными и посеревшими, а некоторые – новыми. Гармони положила пачку на стол и продолжила:

– Вы встаете на своем месте, читаете карточку и… – снова порывшись в пакете, она вытащила большие часы с Микки Маусом на циферблате и тоже поставила их на стол. – Как только я заведу часы и они пойдут, вы отправляетесь и в точности выполняете задание со своей карточки. И вы должны вернуться, прежде чем они остановятся, иначе вы там застрянете. И… – Гармони снова поискала в пакете. – Первый, кто вернется, выполнив задание – без жульничества, Толли – получает этот приз, – она вытащила елочную игрушку – пластиковое золотое яблоко – и размашистым жестом положила ее в центре стола. – Вот.

– Гармони, – спросила младшая из девочек Лакстонов, – я же могу в этом году пойти самостоятельно? Я уже большая.

– Что ж, Люси, – Гармони перевела взгляд с нее на Гэлли. – Да уж. Ты в два раза больше Гэлли. Ладно, хорошо, – пока Люси танцевала от восторга, тяжело шлепая сапогами, Гармони сказала: – Гэлли, я собиралась предложить тебе пойти с Троем, поскольку ты играешь в первый раз. Ты согласен, Трой?

Трой кивнул с обычным добродушным выражением.

– И я – я тоже иду один, – заявил Толли.

– Ты всегда ходишь один, – ответила Гармони. – Теперь…

– Давайте начнем! – захныкал Толли. – Мне становится скучно.

– Хорошо, – ответила Гармони.

Она подобрала стопку садовых бирок. Гэлли заметила, что на каждой написано имя. Среди них была даже одна с надписью «ГЭЛЛИ». Гармони быстро ходила туда-сюда по выгону, втыкая бирки в разных местах и выкрикивая:

– Люси, ты здесь. Джеймс, сюда – рядом с этим кустом, хорошо? Толли, сюда налево, – и так далее.

В самом конце она воткнула две бирки рядом, лицом в одну сторону.

– Трой и Гэлли, сюда.

После чего немного запыхавшаяся Гармони вернулась к столу и торжественно сняла резинку с карточек. Она перетасовала пачку – так, как обычно тасуют колоду карт. Взгляды всех присутствующих сосредоточились на ее руках, точно это самый волнующий момент игры. Когда Гармони начала раздавать карточки, их буквально вырывали у нее из рук, и все, кроме Троя и Гэлли, сразу бросались к меткам.

– Гармони, – сказал Трой, задержавшись. – Это слишком тяжело для первого похода. Смотри. Можешь поменять?

Гармони бросила взгляд на протянутую Троем карточку. Она явно поняла, что он имел в виду, но покачала головой:

– Прости. Нет. У меня не получится заставить это работать с изменениями. Единственное, что ты можешь сделать – не играть.

– Если мы все-таки играем, – сказал Трой, – под каким мы сейчас знаком зодиака?

Гармони подняла взгляд на небо с несущимися по нему облаками.

– Дева, – ответила она. – Только что перешла точку пересечения со Львом. Решай, Трой. Все ждут.

– Полагаю, Дева – не так плохо. Решай ты, – сказал Трой, передавая карточку Гэлли.

Карточка была старой: потертой, размякшей и пожелтевшей от времени. Взяв ее в руки, Гэлли поняла, что когда-то она была обычной почтовой карточкой, на которой кто-то написал – судя по тому, как выцвели чернила, давным-давно – большими четкими заглавными буквами: «ДОБЫТЬ ЧЕШУЮ ДРАКОНА, ХОДЯЩЕГО ВОКРУГ ЗОДИАКА».

– Что думаешь? – спросил Трой.

Гэлли в любом случае понятия не имела, что они должны делать во время игры, а карточка возбудила ее любопытство и желание узнать. Кроме того, все остальные стояли возле меток, пританцовывая от нетерпения. Стоявший ближе всех Джеймс поинтересовался:

– Можно побыстрее?

А Толли прыгал вдалеке и кричал:

– Трусы, трусы, трусы!

– Думаю, лучше попробовать, – ответила она.

– Отлично! – Трой схватил ее за руку и потащил за собой к двойной метке. – Оставь карточку на траве, чтобы Гармони ее подобрала.

Гармони возле стола заводила часы. Похоже, одновременно они были музыкальной шкатулкой. Когда Гармони поставила их на стол, они, громко тикая, заиграли тихую позвякивающую мелодию. Дедушка однажды играл Гэлли такую мелодию и сказал, что это Моцарт.

– «Маленькая ночная серенада»? – спросила она Троя.

Он кивнул:

– Мы все слышим разные мелодии. Гармони хорошо удаются такие вещи. Пошли.

Остальные уходили со своих мест по всему выгону. Джеймс направился вниз по склону к фруктовому саду. Толли бегом возвращался наверх. Люси, явно нервничая, осторожно шагала по прямой. Большинство остальных бежали к дому.

– Некоторые жульничают, – сказал Трой, потянув за собой Гэлли. – Толли – так всегда.

Гэлли торопливо бросила карточку рядом с метками и позволила увести себя к сараю на краю выгона.

Это был простой кирпичный сарай с двускатной крышей, но когда они приблизились, Гэлли с величайшим восторгом обнаружила, что верхняя половина двери сделана из витражных стекол девяти разных цветов. Когда Трой закрыл за ними дверь, Гэлли сквозь витраж увидела, как мимо идет Люси, меняя цвет с грозового желтого на штормовой красный, а затем на сумеречно-фиолетовый, пока не исчезла из поля зрения. Внутри радужная полутьма покрывала старые газонокосилки и груду шезлонгов. Трой, продолжая держать Гэлли за запястье, провел ее мимо газонокосилок сквозь толстую пыльную паутину, которая неприятно цеплялась за волосы, а потом – в разноцветный полумрак за ними. Вскоре стало почти совсем темно. Но здесь, похоже, имелся проход, или даже тропа, и Трой уверенно вел по ней Гэлли.

Определенно тропа, решила Гэлли, когда, шурша листьями, они вышли в какое-то сухое холодное место. Там было очень темно, однако, когда вдруг, пересекая их путь, промчался Толли, Гэлли четко его видела.

– Дураки! – насмешливо крикнул он. – Вы идете не по той нити!

Гэлли остановилась.

– Не обращай внимания, – сказал Трой, потянув ее. – Он всегда пытается помешать другим.

– Да, но где мы? – спросила Гэлли.

– Теперь уже в мифосфере, – ответил Трой. – Думаю, мы прошли почти половину, но чем дальше мы будем продвигаться, тем тяжелее будет идти.

– Тогда ладно, – сказала Гэлли. – Я была здесь раньше с Флейтой. Как вы с Толли это делаете?

– О, мы все это можем. Вся наша семья принадлежит мифосфере. Разве ты не знала?

– Что? Даже бабушка? – воскликнула Гэлли.

– Конечно. Но она, как и Меркер, из тех, кто выполняет всё, что велит дядя Юлион, и…

Тут Толли снова пересек их путь, несясь в обратную сторону.

– Я расскажу про вас! – крикнул он и исчез в темноте.

Гэлли чуть снова не остановилась.

– Не вздумай верить! – сказал Трой, таща ее вперед. – Если он наябедничает, он сам не сможет играть. Если дядя Юлион узнает про игру, он в мгновение ока положит ей конец. И Гармони достанется больше всех, потому что она игру придумала.

Гэлли надеялась, что Трой прав. Она ни на грош не доверяла Толли.

Теперь они могли видеть нить, по которой шли – серебристая скользкая тропа, спиралью разворачивающаяся вперед и вверх. Худшим, по мнению Гэлли, являлось то, что нить просто висела в пустоте, ни к чему не прикрепляясь. Ноги Гэлли в одном розовом и одном черном сапоге постоянно скользили. Она жутко боялась, что свалится через край. Будто пытаешься вскарабкаться по полоске мишуры. Гэлли крепко вцепилась в большую теплую ладонь Троя, желая, чтобы было не так холодно. От мороза ныли царапины у нее на груди.

Чтобы отвлечься, она принялась смотреть по сторонам. Остальная часть мифосферы тусклыми перообразными полосами постепенно открывалась взгляду по бокам и над их головами. Некоторые ее части представляли собой звездные завихрения, вроде Млечного Пути, только белые, зеленые и бледно-розовые. Другие, более далекие, части мерцали и колыхались – словно занавеси света, развеваемые ветром. От безграничного восхищения окружающей красотой перехватывало дыхание, и Гэлли смотрела и смотрела, как всё больше и больше полос и нитей открываются взору.

Вдруг у нее перед лицом с шипением пронеслась комета, хвост которой ревел позади, как выхлоп ракеты. Гэлли вздрогнула от неожиданности.

– Расскажу! Расскажу! – прокричала комета голосом Толли.

От ее толчка Гэлли качнуло в сторону. Ей пришлось вцепиться в острый ледяной край нити, чтобы не сорваться.

Трой схватил ее, поставив на ноги.

– Убирайся и займись своим заданием! – крикнул он вслед комете. – Ты в порядке, Гэлли?

– В полном, спасибо, – Гэлли потрясла заледеневшими ладонями, презрительно уставившись вслед комете, с ревом уносившейся прочь. Дедушка рассказывал ей про кометы. – Он всё сделал неправильно. Кометы летают хвостом вперед. Не как ракеты.

Трой расхохотался:

– Вот тебе, Толли! Пошли. Мы почти у цели.

Он был прав. Они с трудом поднялись по еще одному скользкому изгибу, ведущему через рощицу серебристых деревьев, которые дребезжали, пока они шли мимо, а потом вышли в темную ночь, наполненную звездами. Здесь всё было из звезд. Справа – громадный лев крадучись удалялся от них, тряся целиком состоящей из звезд гривой, передвигаясь на здоровенных звездных лапах и подергивая длинным хвостом из звезд. Гораздо ближе слева – гигантская женщина стояла неподвижно, точно статуя – только волосы, представлявшие собой звездные пряди, будто развевались ветром – и неодобрительно смотрела на них в упор громадными звездными глазами.

К несчастью, Гэлли еще помнила то, чему учил ее дедушка.

– Здесь же нельзядышать! – вскрикнула она. – Здесь нет воздуха!

Ее легкие пытались вдохнуть и выдохнуть, но ничего не происходило. Она знала, что задыхается.

Трой дернул ее за руку:

– Не глупи! Это же мифосфера. Я говорил тебе, мы оба принадлежим ей! Конечно, ты можешь дышать!