Текст книги "Синеглазый дьявол"
Автор книги: Диана Уайтсайд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)
Его губы странствовали по ее лицу и вниз по шее. Голова ее закинулась назад, в то время как ощущения захватывали ее все больше.
– Ляг на спину, золотце. – Она подчинилась его повелительному голосу инстинктивно, и он снял с нее панталоны.
Ветерок коснулся ее колен. Уильям дотронулся до сокровенного места и стал целовать его. Виола задохнулась от потрясения и от удовольствия, а Донован продолжал изучать ее тело так, словно дорогу на Эльдорадо. Виола корчилась и стонала от его ласк. Похоть сжигала eе.
Донован доводил ее до безумия, и она задыхалась. Он пробуждал к жизни неведомые ей прежде чувства.
– Мистер Донован, прошу вас, – шептала она.
– Да.
Взрывы экстаза повторялись у Виолы вновь и вновь. Наконец пауза позволила ей открыть глаза. Медленная волна жара поднялась к ее щекам.
– Мистер Донован, прошу вас, – умоляла она, но не могла выразить, о чем она просит.
– Ты сдаешься, ты горишь, золотце. Ты готова? – И он потерся о нее. Она закрыла глаза. Ей хотелось большего.
– Прошу вас, – повторила она. – Мистер Донован, прошу вас, возьмите меня. – Ее рука стыдливо погладила его по руке.
– Ах, золотце, против тебя ни один мужчина не устоит. – Легкий ирландский акцент смягчал его глубокий голос. Он отодвинулся, и она увидела его оснастку во всей красе и полной готовности. Она задрожала от страха и предвкушения.
Тут он открыл с легким щелканьем какую-то коробочку и что-то оттуда вынул. Момент спустя он ловко надел очень тонкую пленку на своего дружка и укрепил на месте тесемкой.
– Так вот какое французское письмо? – спросила она, не подумав, а потом покраснела так, что стала просто багровой.
Он сверкнул глазами.
– Ты догадлива, золотце. Но я предпочитаю его более старое название – кондом. И ты тоже будешь его так называть.
Виола кивнула, а Донован занял свое прежнее положение, целуя и теребя ее груди, пока она не почувствовала, что сходит с ума.
– Мистер Донован, зачем вы меня так мучаете? Прошу вас, сделайте что-нибудь.
Его фырканье походило на сдержанный стон. Он вошел в нее, стараясь держать себя в руках.
Она лежала рядом с ним, и ее дыхание постепенно выравнивалось. Его палец теребил ее сосок. Медленно тело Виолы перешло от ноющей боли к мучительной жажде большего.
– Мистер Донован, прошу вас…
– Спокойнее, золотце, спокойнее, – уговаривал он. – Не нужно портить прекрасный момент своей горячностью. – Его ирландский акцент стал явно сильнее, но Виоле хотелось от него удовлетворения, а не самообладания.
– Донован, черт возьми, шевелись же, – схватила она его за плечи.
– Золотце, я и понятия не имел, что ты умеешь выражаться так вульгарно, – протянул он.
Виола обхватила его ногами и услышала, что он застонал. Она вздохнула с облегчением, когда он вошел в нее глубже, поощряемый ее движениями и стонами. Все ее чувства обострились, поглощенные запахом кожи, звуками соблазняющего голоса, ощущением рук, обнимавших ее…
Ее бедра выгибались в отчаянном желании удовлетворения. Внезапно что-то произошло. Донован выдохнул какое-то слово на языке, которого она никогда еще не слышала, обхватил ее руками, а она радостно приняла его целиком.
– О да, – простонала Виола и потерлась носом о его плечо. Она жаждала его следующего движения. – О да, Донован.
И он начал двигаться.
– Еще, Донован, еще! Ну пожалуйста! – просила она. Пот капал с обоих, тела ударялись друг о друга.
– Ну же, ну, – умоляла она. Восторг наполнял каждую клеточку ее тела. Она утратила всякую способность артикулировать слова под влиянием чувственной страсти.
Теперь он двигался все быстрее и быстрее и наконец, запрокинув голову, закричал.
Довольная Виола тоже достигла вершин наслаждения.
Она медленно приходила в себя, почувствовав, как по ее ногам провели прохладным полотенцем, успокаивая нежную кожу. Она замурлыкала, машинально раздвинув ноги.
– Славная девочка, – промолвил его голос.
Она впервые посмотрела на того, кто держал полотенце в руке.
– Мистер Донован, что вы делаете?
– Готовлю тебя к следующей поездке, золотце.
– Следующей поездке? Когда?
– Как только ты освежишься и будешь готова, золотце.
– Сегодня вечером?
– Конечно. – Он снова обмакнул полотенце в холодную воду. – Ты меня волнуешь, и я буду наслаждаться тобой при любой возможности. А ты ожидала чего-то другого?
Виола удивилась, но не подала виду.
– Нет, сэр. – Неудивительно, что он тратит столько денег в заведении миссис Смит, раз у него такой мощный аппетит. И все же первое знакомство с ним прекрасно, как долларовая бумажка.
Она улыбнулась своим воспоминаниям и бросила быстрый взгляд на его дружка. Дружок отдыхал.
Наконец Донован бросил полотенце в тазик и отнес и то и другое в ванную. Виола перевернулась на бок, чтобы наблюдать за ним, и когда он вернулся, потянулась за простыней.
– Золотце, – остановил он ее. – Разве я велел тебе прятаться от меня?
Ее рука виновато замерла.
– Нет, сэр.
Донован откинул тонкую простыню, отчего она задрожала. Сев рядом с ней, он стал небрежно теребить пальцем ее сосок, глядя на нее. Сосок сразу же вспомнил о том, что произошло сегодня днем, и затвердел от предвкушения.
– Твои груди слишком роскошны, чтобы их прятать, золотце, – пробормотал он.
Виола молчала. Она всегда считала себя худощавой и относила к женщинам, смотреть на которых мужчинам не доставляет никакого удовольствия. Сердце у нее забилось.
– Ты будешь прикрывать себя только тем, что я тебе дам, золотце. Ты поняла? – Донован посмотрел на нее, вытворяя рукой всякие чудеса с ее пылкой плотью.
Она заморгала, не задумываясь о его словах. Они казались довольно безобидными. Очень трудно думать, когда его пальцы ласкают ее тело.
– Да, сэр, поняла.
– Славная девочка, – похвалил он и прижался к ней губами. Она задохнулась и выгнулась ему навстречу.
А Донован наслаждался ее грудями, словно только сейчас их увидел…
Уильям спокойно лежал в постели с Виолой, прислушиваясь, как она спит. Ее восхитительный задик уютно прижимался к нему, точно теплая подушка для его дружка. Луна проникала сквозь занавески и струила на Виолу свой мерцающий серебристый свет.
Он медленно погладил ее, наслаждаясь контрастом между атласной кожей и сильными, гибкими мышцами. Ей действительно удалось сцепить пятки у него на пояснице. Он сможет изучить со своей маленькой гедонисткой кое-какие неизвестные позиции, может быть, такие, о которых он и сам знает только понаслышке.
Или, может, он будет проводить недели, обучая ее самым простым методам. Брать ее так часто, что она запомнит его навсегда, за кого бы ни вышла замуж.
Он молча выругался, и гэльские фразы выразили всю его ревность к неведомому человеку. Его рука скользнула на ее грудь, принявшись ее ласкать. Она принадлежит ему, черт побери, ему.
От его прикосновений грудь у нее затвердела.
– Моя Виола. – Он оскалил зубы в улыбке, которая напоминала рычание, поцеловав ее в шею и прижимаясь губами к самой чувствительной точке.
Она задохнулась и застонала:
– Мистер Донован.
Он быстро натянул «французское письмо» и, подложив подушку ей под бедра, прошептал:
– Моя девочка, моя самая славная кобылка в мире! – И не успела она и слова сказать, как он вошел в нее.
– Донован, – простонала она еще раз.
– Моя, вся моя, – проревел он. Его выпады становились все тверже и быстрее. Разум его, приученный к дисциплине за многие годы, отбросил всякую мысль о ней с другим мужчиной. Он никогда еще не имел дела с женщиной, которая вызывала бы у него такое отчаянное неистовство, превращая его скорее в животное, чем в человека. Она принадлежит ему, по крайней мере сейчас.
Виола в два счета достигла высшей точки. Он взревел от торжества, следуя за ней. Восторг гудел во всем его теле.
Виола что-то пробормотала и уснула. Он только успел выйти из нее, как тоже уснул, положив на нее руку и ногу хозяйским жестом.
Завтра он обдумает, как контролировать себя, когда он рядом с ней.
Глава 6
Сонный синий глаз смотрел на Уильяма поверх одеяла.
– Вы проснулись, мистер Донован.
Виола барахталась, пытаясь сесть прямо. Уильям удержал ее ласковым жестом.
– Успокойся, золотце, спи дальше.
– Вы так считаете? – Она заморгала, глядя на него. Выглядела она очаровательно взъерошенной девочкой – с распухшим ртом и серебристо-золотыми локонами, падающими на голое плечо. Его дружок вполне оценил такое зрелище. «Спокойно, мальчуган, у тебя есть три месяца, чтобы наслаждаться ее прелестями».
– Да, я так считаю, – твердо ответил он. – Можешь делать что хочешь, пока я не вернусь.
– Благодарю вас. Дай вам Бог хорошего дня, мистер Донован. – И она уснула, прежде чем он успел дойти до двери.
Уильям шел по Мэйн-стрит к своему складу, чувствуя себя в мире со всем светом. Самодовольная улыбка играла на его лице, но он вовремя подавил ее. Напустив на себя серьезный вид процветающего бизнесмена, он прошествовал дальше.
Пройдя немного, Донован остановился посмотреть прибытие еженедельного дилижанса. Прибыл по расписанию, слава всем святым, значит, по дороге столкновения с апачами не произошло. Уильям замер на месте – навстречу ему шли трое мужчин.
Коналл О'Флэрти стал теперь взрослым человеком… и точной копией своего отца, земельного агента, который выселял семью Уильяма, Свинячьи глазки, толстый, сильный, как кабан, он с ног до головы имел вид наемного убийцы, каковым и числился. Все три брата обладали отчетливым фамильным сходством, отличаясь только густыми бородами.
Кинжал Уильям держал близко к своей руке, так что мог бы легким движением вытащить его. Мать Уильяма умерла в родах, и ее агонию слез и крови скрывали только стены развалившегося коттеджа. Младенец Шеймас последовал за ней на небеса, ни разу не вдохнув воздуха этого мира. Они выжили бы, если бы не мерзавцы О'Флэрти и их факелы, которые разрушили мир его отца, после того как их выгнал лорд Чарлз.
А теперь они приехали в Новый Свет, чтобы служить человеку, имеющему деньги и не имеющему принципов, в точности так, как служил их отец в Ирландии.
Иисус, Мария и Иосиф, ему хотелось убить их. Медленно и на огне, как апачи пытают своих врагов. Но он не мог. Пока что они не сделали ничего плохого в Рио-Педрасе. Проклятие!
Его револьвер ткнулся ему в ногу, словно ему хотелось приняться за дело. Пальцы так и тянулись к нему. Он с усилием взял себя в руки, и его прошиб пот. Он повернул к складам.
– Донован! – Слишком знакомый голос заставил его круто обернуться.
– Леннокс, – настороженно отозвался он. При Ленноксе была его шпага-трость, но другого оружия не видно.
– Позвольте познакомить вас с моими людьми, братьями О'Флэрти.
– Мистер Донован, – пробормотали все трое. Их жесткие взгляды смерили его, прежде чем они почтительно кивнули.
– Ребята. – Уильям коротко кивнул. Ему доставляло мрачное удовольствие видеть, как вежливо они с ним разговаривают – совсем как наемные слуги с соседом-помещиком. Они явно не узнали его, что вполне понятно: он унаследовал свой рост от родственников со стороны матери. – Что-нибудь еще, Леннокс?
– Только одно. – Леннокс раздраженно посмотрел на братьев, и те отошли в сторону. Их хозяин доверительно понизил голос: – Я так понял, что у вас есть какие-то трудности с перевозкой грузов.
Уильям пробормотал нечто невразумительное и ждал.
– Может, одноразовый платеж мог бы умерить ваши трудности? Скажем, пять тысяч долларов?
Уильям нахмурился. Почему Леннокс, самый низкопробный ублюдок в поселке, предлагает ему деньги?
– Пять тысяч долларов, Леннокс? Вы считаете, что дорожные риски до такой степени возросли?
– Не дорожные риски, Донован. Опасность скрывается в вашем лагере – я имею в виду некую незамужнюю женщину.
– Миссис Росс. – Теперь Уильям успокоился. Его чувства так обострились, что он видел жилку, бьющуюся на виске у Леннокса.
– Точно. Если я заплачу пять тысяч долларов или даже десять тысяч – значительная сумма, сэр! – вы освободите ее и отдадите мне под опеку? Тогда я немедленно женюсь на ней, и приличия будут соблюдены. Деньги ждут у меня в конторе.
Кулак Уильяма пришел в движение, прежде чем Леннокс договорил, и надменный болван растянулся в пыли. Прохожие останавливались поглазеть. Даже кучер дилижанса прекратил свою суетливую деятельность.
О'Флэрти бросились на помощь, но Леннокс отмахнулся от них. Он встал, отряхнулся, зло глядя на Уильяма.
Уильям ждал, надеясь, что начнется драка. Погонщики уже бежали к нему. Леннокс бросил на них сверкающий взгляд.
– Донован, я же не сказал ничего неуважительного о миссис Росс, – закричал гнусный ублюдок. – Всякое толкование, которое вы дали четкому деловому предложению, принадлежит вам. Больше я такого предложения делать не буду. Всего хорошего.
– Леннокс. – Уильям наклонил голову в знак прощания.
Придется следить за этой гадюкой, но он имел дело и с худшими типами. Благодаря контракту с армией «Донован и сыновья» будут в Рио-Педрасе еще много месяцев.
И нужно решить, как лучше разобраться с О'Флэрти.
Виола наслаждалась густым, богатым ароматом настоящего кофе. Она слегка изогнулась, устраиваясь поудобнее в кровати. У нее болели такие места, в каких она никогда еще не чувствовала боли. Она решила не обращать на них внимания как на простое последствие чрезмерного напряжения.
Роскошный маслянистый запах бриошей долетал с подноса, стоявшего у нее на коленях. Отец Виолы всегда требовал, чтобы по утрам ему подавали именно такой завтрак. Ее сейчас переполняло ощущение, будто она вернулась домой, хотя находится в Аризоне и уже далеко за полдень.
Подавать бриоши на завтрак стало их семейной традицией, которая появилась со времен первой трапезы ее прадеда во Франции после побега из английской плавучей тюрьмы-корабля во время революции. Вкус цивилизации и свободы – так отец называл бриоши. Даже Хэл унаследовал слабость к кофе и бриошам, несмотря на отвращение ко всему, что любил отец. Он поклялся, что у него по возможности всегда будут такие завтраки, как только он станет первоклассным лоцманом на Миссури.
Виола откинулась на подушки и улыбнулась, вспомнив брата. Хэл был на два года старше ее, но в детстве они не разлучались. Она всегда увязывалась за ним во всех путешествиях его пешком или верхом, чтобы исследовать леса, поля или реку. Четыре года после того как брат сбежал из дома, он писал ей каждую неделю, где бы ни оказывался на бурной Миссури.
Когда он вернулся, ему исполнилось уже двадцать, и она отправилась с ним. И только когда он стал служить во флоте Соединенных Штатов, Виола поспешила домой все рассказать матери.
– Мама, Хэл поступил во флот!
Молчание стало ей ответом. Месяцем раньше Джульетта вышла за своего нью-йоркского поклонника, и мать осталась в доме одна, если не считать слуг. Но почему она не отвечает?
– Мама! – Виола вбежала в парадную гостиную, почти забыв о необходимости осторожно обращаться с мебелью розового дерева, украшенной затейливой резьбой, и о множестве предметов искусства, собранных семейством Линдсей за десятилетия их торговли с Китаем. – Разве не чудесно? Теперь он станет героем флота, как дедушка и прадедушка. И отец тоже, конечно, потому что он служит теперь во флоте Соединенных Штатов.
Дездемона Линдсей смотрела в окно на улицу, и ее маленький кулак отбивал на раме дробь. Повернувшись, она сердито посмотрела на Виолу, так похожую на нее во всем, кроме телосложения, которое у Виолы можно назвать плоским, как доска, а вот пышным формам ее матери не один мужчина сочинял хвалебные оды.
– Герой флота? Вздор! – бросила она.
Виола резко остановилась, столкнувшись с очередной порцией материнского недовольства. Решив, что мать просто беспокоится о сыне, она попыталась успокоить родительницу:
– С ним все будет хорошо, право же, мама. Отец и Хэл будут дома через шесть недель, после того как выиграют войну и Джефферсон Дэвис вернется на Миссисипи!
Мать схватила бесценную вазу эпохи Мин и швырнула ее в камин. Ваза разбилась с громким треском. Виола вздрогнула. Осколки разлетелись по обюссоновскому ковру.
– Мама! – запинаясь, пробормотала Виола испуганно. Для матери совсем несвойственно пренебрежение к своей собственности.
– Дураки, надменные дураки! Они сражаются не на той стороне, и мы все потеряем. Мой отец был прав, когда говорил, что мне не нужно выходить замуж за янки.
Виола раскрыла рот.
– Дедушка так сказал?
Мать бросилась к ней и принялась трясти ее за плечи.
– Разве ты не видишь, Виола? Ты последняя, кто у меня остался, и ты должна узнать то, что я узнала от моего отца. В будущем здесь создадут великую южную империю, простирающуюся от Калифорнии до Виргинии, а на юг – до самой Венесуэлы. Весь мир станет пресмыкаться перед нами из-за нашего хлопка, золота и лошадей.
Виола растерялась. Она вспомнила, как дедушка Дэвис говорил что-то похожее, когда семья собиралась на его большой плантации Фэр-Оукс неподалеку от Луисвилла. Она даже вспомнила, как горячились ее дядья, когда объясняли его слова ее отцу. Хэл всегда смеялся над такими идеями, говоря, что настоящая империя лежит к западу, а не к югу. Она попыталась успокоить мать.
– Вы так считаете, мама?
Аристократка, родившаяся в Кентукки, снова заходила по комнате.
– Конечно, я так считаю! Война просто нас разорит. Твой отец потеряет все: флот, деньги, великолепный новый дом. Все наши ценности исчезнут навсегда, если он будет поддерживать Штаты.
– Может быть, он считает, что его страна того стоит, – рискнула Виола возразить. – В конце концов, британцы назначили цену за голову прадедушки Линдсея и сожгли его дом.
Жена Ричарда Линдсея вздрогнула.
– Невыносимо, что ты говоришь. Я никогда не понимала, как может мужчина погубить свою жену и будущее семьи таким образом.
– Он выполнял данное слово, мама, как и положено человеку чести.
– Дорогая моя, мужчины дураки, они дают себя связывать такими легкомысленными поступками. Южане победят. Я знаю это так же четко, как четко вижу твое лицо. Мы с тобой должны позаботиться, чтобы наша семья уцелела и процветала.
По коже Виолы пробежал холодок. Она нервно облизнула губы, надеясь, что по лицу невозможно прочесть ее мысли.
– Что вы задумали, мама?
– Помогать нашим братьям-южанам всеми возможными способами, Виола.
– Какими? – запинаясь, спросила Виола, надеясь, что мать имеет в виду что-то невинное, вроде посылки писем родственникам в Фэр-Оукс.
– Дорогая, мы можем найти множество способов. Самое простое, разумеется, передавать корреспонденцию; никто не посмеет нас задержать. Куда полезнее собирать интересные обрывки сведений среди болтливых янки и передавать их кому надо на юге. Ты сможешь тоже принести пользу, если научишься кокетничать.
– Шпионаж? – Голос Виолы надломился. Следующие слова она проговорила шепотом: – Но ведь это предательство.
Впервые в жизни мать по-настоящему посмотрела на нее, подумала Виола. Некоторое время она колебалась, сжав губы. Потом рассмеялась звонко, как девушка. Не один мужчина пленился ее смехом.
– Мое дорогое дитя, преступное поведение исключено. Не говори глупостей.
Виоле хотелось поверить ей.
– Правда, мама?
Миссис Ричард Линдсей погладила дочь по щеке.
– Даю слово, Виола. Я никогда не совершу предательства.
Виола с облегчением закрыла глаза.
При воспоминании о том разговоре по коже Виолы пробежал холодок.
Утром 1861 года она и забыла, что предательство – преступление, которое определяют победители, и к победившей стороне оно неприменимо. Однако мать не раз напоминала ей об открытой для нее истине в следующие четыре года, когда она целеустремленно добивалась победы конфедератов.
Виола сделала еще глоток кофе.
Ей всегда хотелось иметь кого-то, на кого можно полностью положиться, и теперь у нее появился такой человек – она сама. Ей не нужен больше никто, чтобы с честью вырваться из поселка. Ее сделка с Уильямом Донованом оплатит долги Эдварда и даст ей возможность начать новую жизнь в Сан-Франциско. А мистер Леннокс, конечно, перестанет к ней приставать, раз она живет с другим мужчиной.
Честь также требовала, чтобы она работала у Донована как можно лучше. Виола и представить себе не могла, что ей придется трудиться в спальне, и честно говоря, вчерашняя деятельность не ощущалась ею как тяжкий труд. Она улыбнулась, воспоминания ее кружились вокруг ласк Донована, умелой игры его губ с ее кожей, вокруг того, как его крупный дружок натянул ее изнутри.
Когда она вспомнила о нем, в ее сокровенных местах появился жар. Она еще выпила кофе.
Самым лучшим казался последний раз, потому что в его действиях не осталось и намека на самоконтроль. Оставались только он – мужчина и она – женщина в центре вселенной.
В дверь постучалась Сара Чан. Виола еще раз улыбнулась. Она с радостью будет заниматься такой работой всякий раз, как Донован ее попросит.
– Миссис Росс, вы уже готовы?
– Да, благодарю вас. – Она осторожно встала и пошла в ванную. Ноги плохо держали ее.
Удивительно, как ночь, проведенная с мистером Донованом, может довести до полного изнеможения и заставить спать допоздна. Она мысленно извинилась перед Салли и Лили Мей за то, что усомнилась в их рассказах о доблестях Уильяма.
Долгая горячая ванна и последовавший за ней мастерский массаж восстановили ее силы. Она отказалась от предложенных ей сыра и кофе, потому что еще не проголодалась после съеденной до того бриоши. Сара натерла ее кожу какими-то экзотическими маслами, превратив ее в пластичную размятую глину, распростертую на кровати. Теперь Виоле хотелось разузнать побольше о Доноване, и она спросила Сару:
– Как долго вы служите у мистера Донована, Сара?
– Почти двадцать лет, миссис Росс.
– Так долго? И когда же вы начали?
– Он взял меня и Абрахама в свой дом после того, как Абрахам ушел из тонга, чтобы жениться на мне.
– Что? Что вы имеете в виду? – Виола вспыхнула от собственной грубости и извинилась. – Прошу прощения. Не мое дело расспрашивать вас о вашей личной жизни.
– О нет, миссис Росс, я с удовольствием все вам расскажу, потому что наша история делает честь мистеру Доновану. Но я не привыкла говорить о таких вещах по-английски, так что прошу простить мою неловкость.
Виола навострила уши. Она улыбнулась и кивнула, выражая свое желание услышать все, что Сара захочет рассказать.
Сара немного поколебалась, явно подыскивая слова.
– Я была наложницей у богатого человека в Сан-Франциско. Он считал меня противной, потому что ноги у меня слишком большие, и не посещал меня. Я проводила много времени, сидя во дворе. Абрахам заметил меня там и начал приходить все чаще и чаще. Постепенно мы разговорились через решетку и подружились. Он начал копить деньги, чтобы выкупить меня.
Виола повернула голову. Сара нежно улыбалась, вспоминая прошлое.
– Вы решили, что он красив?
– Высокий северянин, он отличался от всех, кого я знала. Он бо-ха-до, или человек-воин. Но да, мне он казался очень привлекательным. – Теперь Сара говорила по-английски более бегло, продолжая свой рассказ. – Когда мой хозяин умер, Мин Лонг заявил, что я принадлежу ему как наследство моего хозяина. Абрахам сказал ему, что мы давно уже приглянулись друг другу и что он имеет право меня купить. Мин Лонг не соглашался ни за что.
– И что же потом? – спросила Виола, которая не пропускала ни одного слова Сары. Она перевернулась, чтобы слушать с большим вниманием, и Сара накинула на нее хлопчатобумажное стеганое одеяло, прервав массаж ради своего рассказа.
– Мин Лонг выражался в очень оскорбительной манере. Тонг Эа обиделся, потому что оскорбление, нанесенное одному из них, считалось оскорблением, нанесенным всем. Другой тонг поклялся, что ни Абрахам, ни его тонг меня не получат. Между двумя тонгами произошли кровавые драки.
– Как в «Ромео и Джульетте», – тихо прокомментировала Виола.
– Немного похоже. Ни один тонг не мог победить, и оба страшно злились друг на друга. Многие беспокоились, что война истребит весь Чайнатаун.
– А потом?
– Мистер Донован стал другом Абрахама еще с золотых приисков. Он предложил купить меня у высшего совета другого тонга. Сделка считалась хорошей, и никакого оскорбления не заключалось в том, чтобы продать меня постороннему человеку вроде него. И еще он попросил у тонга Абрахама разрешения нанять его к себе до конца его жизни. Оба предложения высший свет принял.
– И что? – Виола села на кровати.
– Мистер Донован отдал меня ему, и мы поженились. Мы взяли новые имена для новой жизни. Еще Абрахам отрезал себе косу в честь новой жизни.
– Как вам обоим повезло, – проговорила Виола.
– Благодарю вас. Мы каждый день зажигаем свечку за мистера Донована в надежде, что он тоже найдет домашнюю гармонию.
Виола насторожилась. И перевела разговор на другое:
– Благодарю вас, Сара, что рассказали мне вашу историю. Вы что-то говорили об одежде?
Глаза Сары блеснули, и Виоле стало неловко. Она поняла, как она нетактична. Но Сара тут же спокойно вернулась к своей прежней роли вышколенной горничной.
– Да, миссис Росс. Ваши новые платья в сундуке. – Она принесла из другой комнаты ослепительный хаос ярких шелков. Но для гардероба респектабельной женщины ткани там явно не хватало, потому что только на одну юбку требовалось много ярдов.
Виола инстинктивно покачала головой, отказываясь от подобной одежды.
– Мистер Донован сам все выбрал, – сказала Сара, встряхивая одежду. Китайская куртка и штаны предстали перед неверящими глазами Виолы. Сшитые из тончайшего бледно-золотистого шелка и вышитые золотом, они совершенно не соответствовали тому, что могла бы надеть порядочная американка.
– И я должна носить такую одежду? – На последнем слове голос Виолы надломился.
– И будете прекрасно выглядеть, золотце.
Виола вздрогнула. Донован стоял в дверях, прислонясь к косяку, аккуратно одетый в костюм процветающего бизнесмена. Небрежным жестом он передвинул шляпу к затылку и сказал протяжно:
– Мне будет очень приятно смотреть на вас.
– Вы ждете, что я буду одеваться вот так? Без респектабельного корсета и рубашки? В штаны? – Она встала, все еще прижимая к себе одеяло. Сидеть на кровати казалось слишком уязвимой позицией для подобного разговора.
– Да.
– Но одежда скандальная.
Сара положила одежду и выскользнула из комнаты, молча сделав реверанс перед Донованом. Он вежливо кивнул ей, но глаза его оставались устремленными на Виолу. Он вошел в комнату и закрыл дверь.
– Я велю вам надевать только такую одежду, а вы обещали, что будете во всем потакать мне. Помните?
Виола поняла, что попала в ловушку. И все равно китайская одежда вряд ли для нее пристойна.
– Да, но она неприлична! Уважаемая женщина никогда не позволит, чтобы ее увидели без корсета. Что же до ношения штанов…
Виола передернулась. Она надевала мужскую одежду, когда работала на прииске Эдварда, но ее вынуждала необходимость. Женские юбки не позволили бы ей пробираться через маленькие расщелины и трещины. Однако она всегда старалась, чтобы ее никто больше не видел в мужском платье.
– Ты отказываешься, золотце? – Виола стояла на своем:
– Я не могу так одеться, мистер Донован. Что, если кто-то увидит меня? – умоляла она, надеясь, что он поймет и сжалится над ней.
– Если ты отказываешься, тебя следует наказать за непослушание.
И плавным движением Донован поднял ее, усадил на кровать и положил лицом вниз к себе на колени.
Виола пискнула, когда крупная теплая рука погладила ее сзади. Она оставалась еще совершенно голой под одеялом, и ее подавляло сознание железной силы его бедер под ней и жар его тела рядом с ее телом. Она старалась сесть, но он держал ее руки своей огромной лапой, отведя их ей за спину.
– Мистер Донован, что вы делаете?
Свободной рукой он сбросил с нее одеяло. Виола задохнулась, мучительно сознавая, как уязвима перед ним.
– Мистер Донован, я уверена, что мы можем достичь дружеского компромисса, если вы только позволите мне сесть.
– Компромиссы нам ни к чему, золотце. Неужели ты действительно решила, что я стану унижать тебя в присутствии других мужчин?
Виола закрыла глаза и честно ответила:
– Да, сэр.
– Разве такое поведение сочетается с покровительством?
– Нет, сэр. – Голос у нее звучал хрипло.
– Заслуживаешь ли ты возмездия за недоверие?
– Да, сэр, – проговорила она с трудом. Вряд ли его представления о наказании будут похожи на что-то уже испытанное ею раньше. Все же она его оскорбила, и его честь должна получить удовлетворение.
– Поблагодари себя за честность и чувство справедливости, Виола. Клянусь, я не стану тебя мучить.
– О, я никогда не думала, что вы на такое способны, мистер Донован.
– Благодарю вас. – Он положил руку ей на спину. Она могла точно описать, где именно каждый палец и его ладонь мнут ее. Вдруг ей стало трудно дышать.
Он легко погладил ее сквозь ткань.
– Мистер Донован, вы уверены, что хотите это сделать?
– Совершенно уверен. Особенно когда голос у тебя становится вот таким хриплым. Он напоминает мне о том, как ты умоляла меня вчера ночью, золотце.
Виола поперхнулась.
Он похлопал ее по другой стороне. Его прикосновение, выражающееся в отрывистом постукивании и медленной ласке, казалось восхитительным.
Виола вспыхнула, подумав о том, что и трепка может быть приятной.
– Где мне наказать тебя еще? – продолжал он. – Там, где торчит твоя славная попка? Или с другой стороны?
Донован снова похлопал ее, погладил, потом сильно стукнул.
– Попка у тебя розовеет, золотце. А что, внутри ты млеешь так же, как и снаружи? – промурлыкал он, потом продолжал, не дожидаясь от нее вразумительного ответа, разнообразя свой ритм, то хлопая, то гладя в медленном и быстром темпе.
– Мистер Донован! – Виола ахнула после особенно сильного удара, от которого она подпрыгнула. – Нужно ли заставлять меня чувствовать себя до такой степени не собой?
Донован фыркнул.
– Пахнет от тебя замечательно, золотце. – Виола вздохнула.
– Тебя волнует более сильное прикосновение, золотце? Тогда, наверное, мне нужно попробовать что-то понежнее, – задумчиво заявил Донован и стал ласкать ее.
– Мистер Донован, прошу вас. – Виола беспокойно заерзала, жаждая большего.
Донован принялся работать рукой уже серьезно, все время разнообразя ритм и силу.
– Какая ты отзывчивая девочка, золотце. Хочешь, чтобы я потрогал тебя?
– Прошу вас, – содрогнулась она, – везде.
Она чувствовала себя беспомощной против силы его рук, но ей хотелось большего. Она задыхалась и вскрикивала от более сильных ударов. Корчилась рядом с ним. Снова и снова просила его.
– Я трогаю твою… золотце. Произнеси это слово для меня.
Она поперхнулась. Она не могла произнести такую непристойность. Но он продолжал свое дело, и она застонала и подчинилась. Слишком ей хотелось достигнуть высшей точки. Сейчас важна только цель. И она проговорила требуемое слово.
– Очень хорошо, золотце, – промурлыкал он. И когда она думала, что больше не вынесет, он нажал на то место, на которое нажимал тогда, в конторе. Виола закричала от облегчения. Каждый ее мускул взорвался от восторга.
