Текст книги "Звездный Тарзан"

Автор книги: Диана Торнли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Тристан сжал кулаки.

– Во время полетов я буду первым, Сиггар!

– Если ты и будешь первым, как только в списке исключенных из училища!

– Курсанты Сиггар и Середж!

Оба одновременно повернулись на голос. В темноте амфитеатра маячила едва различимая фигура инструктора.

– Запишите на свой счет еще три замечания, один и другой, за разговоры на занятиях.

Сиггар подождал, пока офицер отойдет, и прошептал:

– Большое тебе спасибо, Середж! На этой неделе это уже восемнадцатое!

Когда глаза Тристана перестали воспринимать изображение на дисплее, а на нем в пятый раз появилась строка «Ошибка» при решении задачи 6.3, он нажал клавишу «Выход» и нащупал переключатель компьютера. Экран погас, и теперь единственным светом в гостиной был искусственный огонь камина. Выжидая, пока глаза привыкнут к полумраку, Тристан потер виски, пытаясь освободиться от тяжести в голове.

Губернатор и б’Анар Ид Па’ан вошли в гостиную после обеда вместе с собаками, когда Тристан еще работал. Животные виляли хвостами, выпрашивая у хозяев лакомые кусочки. Когда одна из собак пошла за губернатором к столу, за которым сидел Тристан, Пулу сел на стул и поджал ноги, оскалившись для пущей безопасности.

– Ну, Тристан, и чем же таким важным ты занимаешься, что ради этого даже пропустил обед?

– Аэрокосмической динамикой, сэр. Экзамены на следующей неделе, и если я провалюсь, то меня не включат в программу полетов.

Губернатор улыбнулся.

– Тебе не стоит так переживать. Не сомневаюсь, что ты сдашь, – сказал он загадочно, и Тристан вопросительно посмотрел на Реньера, пока тот не отвернулся.

После этого он ни на кого больше не обращал внимания, с головой погрузившись в учебу до появления три раза подряд надписи «Ошибка» на одной и той же задаче. Он в отчаянии ударил кулаком по столу.

Разговор у камина прервался.

– Щенок изучает в училище всякие новые штучки. Каким еще трюкам они тебя учат?

Мазук осклабился, но Тристан взгляда не отвел.

– Я тебе не щенок, ты, болотный червяк!

– Тристан! – с угрозой произнес Реньер и хватил трость, словно собирался ударить.

Юноша гневно посмотрел на него, чувствуя, как когти Пулу впиваются ему в руку, призывая успокоиться.

Когда все ушли и Пулу остался наедине с товарищем, он слез со стула и сел на корточки радом с камином, глядя на искусственные угольки. В отражении света ганианец выглядел спокойным, безмятежным. Тристан вскочил с кресла и уселся радом с Пулу, который слегка повернул голову и чуть-чуть приоткрыл глаза – в них отражались только отблески.

– Ты закончил, маленький брат?

– Нет.

– Но ведь сейчас ты ничего не делаешь.

– Устал. Думать уже не могу.

Пулу не мигая смотрел на него.

– Ты всегда усталый, маленький брат. Ты мало ешь, мало спишь. Вот трешь голову, как будто она у тебя болит.

– Она и в самом деле болит, – сказал Тристан.

– Ты заболел?

– Нет.

Тристан чувствовал, что Пулу все еще сомневается, убрал руки от головы и обнял колени.

– Мне не нравится училище. Глупость одна, – он уставился в одну точку на голографической проекции. – Глупо ходить везде строем и обращаться ко всем преподавателям «сэр», а если что-то сделаешь не так, то они орут на тебя. Я до сих пор даже не видел космических кораблей! – он безнадежно махнул рукой. – Как то, что я делаю, поможет моей матери?

– А кто тебе говорит, что это поможет? – спросил Пулу.

Тристан поколебался и ответил:

– Лариэль.

– Почему?

Он не знал, как объяснить другу, до него дошло, что он и сам не знает, почему.

– Не знаю, – сказал он, не осмелившись взглянуть на Пулу, поскольку ответ прозвучал глупо даже для него. – Она говорит, что это важно.

Наступило молчание.

– Ты думаешь, она права?

– Не знаю, – покачал головой Тристан. – Мы здесь уже долго, а это мне не нравится.

Поддавшись чувствам, он стал считать на пальцах. Пятнадцать ночей от лагеря ганианцев до лагеря плоскозубых, пять ночей в каменной комнате, еще пятнадцать на корабле с Ганволда до Иссела – уже больше месяца. Еще месяц полета на луну Иссела и обратно, а затем на Адриат. И здесь они уже около трех месяцев! Полученный результат произвел на него гнетущее впечатление.

– Прошло пять месяцев с тех пор, как мы ушли из лагеря. Пять, Пулу!

Ему вдруг стало тоскливо. Слишком взволнованный, чтобы спокойно сидеть, Тристан вскочил с кресла и принялся бесцельно взад-вперед расхаживать по комнате.

– Мы здесь впустую провели чересчур много времени! Если мы задержимся здесь еще, то мать умрет, не дождавшись помощи!

Краем глаза он заметил метнувшуюся к нему тень, и знакомая рука нежно дотронулась до него.

– Перестань, маленький брат, – успокаивал его Пулу. – Ты устал. Плохо думать и работать, когда ты устал. Пора спать.

Тристан завернулся в два одеяла на своей половине пола, закрыл глаза, но сбросить напряжения не смог. Воспоминания о матери, казавшейся бледной на фоне пылающих в очаге углей, нахлынули на него с новой силой. Воспоминания, словно наяву, привели его снова на вершину холма, где горел погребальный костер. Грудь Тристана больно сдавило. От беспокойных мыслей и страха за мать сердце забилось чаще, дыхание стало неровным.

Юноша лег на спину, но глаз не открыл. Щемящее чувство не проходило. Тристан наконец задремал и во сне увидел себя посреди родной хижины на Ганволде – припавшим к земле. Вещи матери и утварь были на месте: кухонные принадлежности, мешки со съестными припасами, одежда, но самой матери не было. Вместо крови пейму на своих руках, как это бывало после охоты, он увидел черный пепел.

Тристан вдруг очнулся, задыхаясь от недостатка воздуха. Сердце его стучало тяжело, будто ему пришлось бежать. В комнатушке было прохладно, и он натянул на плечи сползшее одеяло, лег на живот и стал глубоко и равномерно дышать, чтобы привести в норму пульс. Едва задремав, он снова проснулся от скрипа где-то в особняке, повернулся набок, подтянул колени к животу и закрыл голову руками.

Он подумал, что ему не следовало бросать мать. Лучше бы оставаться с ней и быть рядом, когда она будет умирать, чем вернуться на Ганволд и не застать ее в живых. Больше заснуть так и не удалось. Тристан услышал шаги Раджака, который вскоре коснулся носком ботинок его руки.

– Вставай, Тристан.

Юноша молча поднялся и надел тренировочные майку и шорты. Все движения он выполнял механически, руки казались чужими, а тело сковало, только в сердце чувствовалась какая-то тяжесть. По пути в училище, куда добирались на скимери, он тоже не произнес ни слова.

На парадном плацу, похожем на бледное пятно в темноте, лежал туман, опустившийся после раннего весеннего дождя. Тристан смотрел на него с ненавистью, даже не слыша, как рядом зевает Раджак.

Сигнал подъема вывел его из оцепенения, он аж подпрыгнул от неожиданности. Схватившись за ручку люка скимера, Тристан открыл его и заставил себя вылезти наружу. Туман был холодным и липким, юноша задрожал, но ему было совершенно наплевать на это. Не дожидаясь, пока появится Пулу и Раджак, он взял спортивную сумку и пошел через лужи на бетонном плацу к курсантам, высыпающим из казарм на построение.

– Как поживает твой телохранитель и домашнее животное, или как ты его там называешь, Середж? – спросил какой-то курсант, показывая на Раджака и Пулу.

– Если бы ты был поумнее, – вставил кто-то другой, – то заставил бы своего телохранителя делать за тебя гимнастику!

Тристан не удостоил их ответом – даже не посмотрел в их сторону. Курсант – староста группы, с заправленными под пилотку волосами, во влажной майке, обтягивающей ее грудь, отдала команду «смирно», потом заставила строевым шагом пройти на спортивную площадку. Тяжесть в теле уже прошла, от физических упражнений несмотря на утреннюю прохладу стало жарко. Он почти не замечал, как маленькие осколки гравия впивались ему в ладони все сильнее во время отжиманий, почти не чувствовал холода от мокрых майки и шорт, когда выполнял приседания и бежал пятикилометровый кросс. Боль в легких оставалась, но еще сильнее болела душа. Утренняя зарядка закончилась, когда предрассветное небо порозовело. По команде курсанты разбежались по казармам, чтобы принять душ. Тристан специально задержался, не желая давиться. Он ждал своей очереди в гигиеническую кабинку, как кто-то стукнул его по плечу.

– Эй, Середж, ты еще не видел результатов своего последнего теста? – самодовольно улыбнулся Сиггар.

– Нет, – Тристан раздраженно посмотрел на него.

– На твоем месте я бы уже начал хвататься за желтую рукоятку, – он согнул руку, изображая пикирующий самолет. – Выбрасывайся с парашютом! Выбрасывайся с парашютом! Выбрасывайся с парашютом!

В ночь после итоговых экзаменов опять шел дождь. Потоки воды под утро сменились холодной изморосью – такая погода напоминала Тристану ту, к которой он привык зимой на Ганволде. Как ему сейчас захотелось оказаться там! Он хмуро посмотрел на облака.

– Оставайся здесь, – приказал он Пулу и хлопнул крышкой люка скиммера, даже не удостоив взглядом Раджака.

Съежившись, Тристан быстро зашагал к учебным классам эскадрильи. У входа стояли два унтер-офицера в комбинезонах авиационных техников. Они вглядывались в серую пелену и на кого-то ворчали, посторонились, но немного, так что Тристану пришлось чуть ли не протискиваться между ними. От них, как и от б’Анара Ид Па’ана вполне можно было ожидать подножки.

В коридоре около канцелярии подразделения столпилось большинство курсантов. Выражения на их лицах были самые разные: отчаяние, облегчение, переживание. Тристан и Сиггар заметили друг друга одновременно. Сиггар тут же стал пробираться к юноше из толпы.

– Ну, и сколько же заплатил твой старик за то, чтобы тебя включили в список получивших право на первый полет? – зло спросил он.

– Первый полет? – Тристан посмотрел на экран ближайшего монитора и увидел свое имя четвертым в списке – эти места обычно принадлежали лучшим курсантам группы. Он тряхнул головой. – Это какая-то ошибка. Я не заслужил такого!

– Может, тебе следовало бы напомнить об этом своему старику, – сказал Сиггар. – Не все из нас имеют отцов, настолько прославившихся, чтобы почивать на их лаврах. Это не очень справедливо по отношению ко всем, кому приходилось выкладываться, чтобы получить хорошие оценки.

Тристан понял смысл сказанного, но только не тон, которым Сиггар произнес свои слова.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Да ладно прикидываться, Середж. Всем известно, что ты отпрыск главнокомандующего сферзахами. Именно поэтому тебя до сих пор не вытурили отсюда!

Оцепенение двух последних ней прошло. Тристан сжал кулаки.

– Мой отец не имеет к этому никакого отношения!

– Даже так? – Сиггар со злорадством посмотрел ему в глаза. – Отчего же тогда ты не живешь в казарме? Почему тебе не приходится, как остальным, отрабатывать полученные замечания? Как только ему удалось протолкнуть тебя в училище Сектора Иссела?

В коридоре наступила гнетущая тишина, все взгляды устремились на Тристана.

– Мой отец не направлял меня в это жалкое училище…

– Разумеется, Середж! Кто бы тогда купил тебе местечко в списке тех, кто полетит? Может, он прибегнул к политическому давлению?

– Купил?

Тристан нахмурил лоб, пытаясь сообразить, что к чему. На лицах курсантов он увидел ехидство.

– Он этого не делал! – категорически заявил юноша.

– Ты прекрасно знаешь, что ему пришлось это сделать! Он не мог позволить, чтобы ты опозорил его!

– Скажи ему все, Сиггар, скажи! – подзадорил один курсант, и другие, смеясь, поддержали его.

Тристан никого, кроме Сиггара, не замечал.

– Возьми свои слова обратно! – потребовал юноша и принял боксерскую стойку.

Он видел, как Сиггар оглянулся на своих товарищей и ссутулился, передразнивая Тристана.

– Я что, по-твоему, должен испугаться?

– Не приставай ко мне, – процедил сквозь зубы Тристан. – Я убивал животных и покрупнее тебя!

Сиггар громко рассмеялся, стал по-боксерски прыгать из стороны в сторону и выбросил руку, намереваясь ударить Тристана, но тот его опередил. Удар правой рукой пришелся прямо в лицо, на котором от уха до уголка рта осталось четыре отпечатка костяшек пальцев. Сиггар зашатался, но пришел в себя. Глаза его засверкали от ярости, на щеках заходили желваки.

– Ах ты, сопливое сферзахское отродье! – разъярился он и ударил Тристана кулаком под левый глаз. Тот устоял, увернулся от удара правой и отступил на шаг.

Насмешливые крики курсантов перешли в скандирование:

– Дай ему, Сиггар! Дай ему.

Кто-то подтолкнул Тристана в спину навстречу противнику, Сиггар наступал, ухмыляясь.

– А что сделает мне твой старик, если я расквашу тебе нос, выродок?

Тристан избежал следующего удара. Сиггар промахнулся, и юноша, схватил его за голову и плечо, со всего размаху бросил на пол. Ноги Сиггара оказались выше головы, а рука описала в воздухе круг, согнулась при падении под немыслимым углом. Сиггар побелел, но не издал ни звука. Тристан оседлал его, прижав одним коленом, и, схватив за волосы, резким движением потянул голову на себя…

Курсанты вдруг переполошились и в испуге отступили назад, расширив круг. Тристан насторожился, приготовившись к возможному нападению, встав на ноги. Сиггар скривился от боли и сел, прижимая к телу поврежденную руку.

Тристан стоял, пока в коридоре не появился унтер-офицер. Юноша не отвел взгляда, когда тот посмотрел на него холодно, и на какую-то долю секунды заметил на лице унтер-офицера смятение как некое признание собственного превосходства.

– Что здесь происходит? – потребовал дежурный ответа командирским голосом.

Тристан опустил глаза, отвернулся.

– Я его предупреждал. Он ударил первым.

Пулу промолчал, склонив голову набок, чтобы своими полуоткрытыми глазами рассмотреть синяк.

– Он говорил неправильные вещи.

– И поэтому ты причинил ему боль, – Пулу сузил глаза еще больше. – Ты слишком много времени провел среди плоскозубых, и на тебя это повлияло.

Тристан молчал.

– Неужели это так важно, что ради этого стоит умирать, маленький брат?

– Нет, – ответил Тристан и, помявшись немного, признался: – Пулу, я боюсь…

– Тристан, – позвал Раджак, отодвинув занавеску прихожей, – с тобой хочет поговорить губернатор.

Юноша переглянулся с ганианцем.

– Повернись ко всему спиной.

Тристан тяжело поднялся.

Когда Тристан и Раджак молча вошли в кабинет, Реньер поднялся из-за стола обошел вокруг Тристана, потрогал его синяк под левым глазом.

– Мне доложили, что ты, молодой человек, ввязался в драку.

– Так точно, сэр, – Тристан смотрел прямо перед собой, как курсанты на плацу.

– И с какой это стати, смею я тебя спросить?

Тристан, по-прежнему глядя в стену, ответил:

– Один из курсантов сказал, что мой отец купил мне место в списке тех, кому предоставлено право совершить первый вылет, и назвал меня сферзахским отродьем.

Губернатор фыркнул от смеха.

– Я ведь говорил тебе, что ты не провалишь экзамен, Тристан. Но тебе меня следовало бы благодарить за то, что я купил для тебя это право.

Юноша не выдержал и, сжав кулаки, но вытянув руки по швам, в упор посмотрел на Реньера. Злость, вселившаяся в него у канцелярии, снова охватила его, он терял контроль над собой.

– По какой причине я должен вас благодарить? – взорвался Тристан. – Моя мать умирает, а вы держите меня здесь! Мне не нужно это место. Мне не нужна ваша помощь… Я даже не хочу быть здесь…

Трость губернатора ужалила больно, как гадюка, и оставила рубец от скулы до подбородка. Тристан упал на пол. Поднявшись на ноги, он сжал кулаки, но слова Пулу крепко засели у него в голове. Он расслабился и посмотрел на Реньера.

– Я был бы очень признателен, если бы с этого момента ты проявил большую благодарность за мои усилия, – сказал губернатор очень спокойно.

Рубец на лице Тристана горел, словно выжженное клеймо. Он ничего не сказал в ответ. Реньер покручивал трость в руках.

– Тебе следовало помнить, что у меня есть свои причины для твоей учебы в училище. Твой отказ сотрудничать со мной даром тебе не пройдет, Тристан.

Люди, представляющие самые разные средства массовой информации, словно стая джаусов, ожидающих в засаде свою жертву, стояли в переходе, соединяющем здание учебных классов психологической подготовки со зданием тренажерных классов. Увидев на их плечах голокордеры, Тристан пониже натянул на лоб фуражку и запахнул куртку, но спрятаться в куче курсантов, да еще с Раджаком под боком, он не смог.

Один журналист отделился от толпы и с микрофоном в руке подошел к нему.

– Тристан Середж! Мы можем с вами поговорить?

– Нет, – ответил юноша и попробовал пройти мимо. – Оставьте меня в покое.

Раджак положил ему руку на плечо, заставив поднять голову.

– Ответь на их вопросы.

Тристан подозрительно оглядел всех корреспондентов.

– Что вы хотите?

– В общем-то, мы хотим поздравить вас с достижением высоких результатов по сравнению с другими курсантами первого курса. Если бы ваш отец знал об этом, он гордился бы вами.

Тристан стиснул зубы и опустил голову.

– Нет, он не гордился бы. Я не заслужил этого.

Репортер, видимо, не расслышал.

– Мы понимаем, что вам и вашей матери пришлось провести последние несколько лет среди туземцев на Ганволде. Ее спасли вместе с вами?

– Тристан вновь разозлился и гордо поднял голову.

– Меня не спасали!

Репортер замолчал на секунду, но сути вопросов не изменил.

– Ваша мать все еще на Ганволде? Все считают, что она больна, и вы пытаетесь найти своего отца. Это правда?

– А если и так? – Тристан даже не скрывал своего гнева. – Какое вам до этого дело?

Журналиста ответ застал врасплох, и он часто заморгал, но голос его не выдавал волнения.

– Это может иметь большое значение для вашего отца.

Тристан нервно сжимал и разжимал кулаки.

– А может, и нет, – продолжал репортер, не сводя с Тристана глаз. – Нам известно, что он так и не ответил на послание губернатора Реньера, отправленное сразу после вашего спасения с Ганволда. Вы и в самом деле полагаете, что человек, которого вы не видели с раннего детства, будет беспокоиться о вас?

Вопрос хлестнул Тристана больнее, чем трость губернатора. Он даже отпрянул и посмотрел на репортера широко раскрытыми глазами, проглотив подступивший к горлу комок обид. О таком ходе дела он никогда не задумывался. А если это было правдой? Что, если отцу все равно? Сердце Тристана больно защемило. Он покачал головой и опустил ее.

– Не знаю, – прошептал он. – Не знаю.

Глава 14

Лухан вышел из ванной с еще мокрой головой и взял рубашку из «рук» сервомеханизма. Одеваясь, он присвистнул. Лежащая у кровати и следившая за его действиями собака, поднялась на тонких, как ходули, ногах, потянулась, зевнула и подошла к хозяину, виляя хвостом, уткнулась головой в его руки. Лухан потрепал ее за уши и сказал:

– Ну что, мальчик, готов завтракать?

Услышав сигнал видеофона на ночном столике, он повернул голову. Мигающий красный огонек сообщил, что на связи дежурный по главному этажу офицер. Там же находились все высшие офицеры, проживающие по месту службы. Значит, на связи был штаб. Застегивая рубашку одной рукой, другой Лухан нажал кнопку.

– Что лучилось, Кирем?

– На линии вахтенный офицер, сэр. Оставайтесь на связи.

Вместо Кирема на экране появился молодой человек, доложивший:

– Сэр, имеется новая информация по развитию ситуации с заложниками. Журналисты берут у вашего сына интервью.

Лухан надавил на кнопку дистанционного управления рядом с видеофоном. На дальней стене возникло голографическое изображение, покрытое разноцветной рябью помех. На переднем плане он увидел подавленного молодого человека.

– Что вы хотите?

Тристан!

У Лухана сжалось сердце.

– Свяжитесь со специалистами по видеосвязи, пусть они займутся этим, – приказал он вахтенному офицеру.

– Уже связались. Группа в пути.

– Благодарю.

– …хотим поздравить вас с достижением высоких результатов по сравнению с другими курсантами первого курса. Если бы ваш отец знал об этом, он гордился бы вами.

Лухан заметил в глазах юноши злость.

– Сын, – прошептал Лухан.

Он чуть-чуть посмотрел на экран и снова повернулся к лейтенанту.

– Я буду у себя к нолю семьсот, – предупредил адмирал, проверяя время. – Вы сможете подготовить предварительный отчет?

– Так точно, сэр, – ответил вахтенный.

– Благодарю. У меня все.

Он нажал кнопку отключения, потом вызвал офис дежурного офицера, на мониторе вновь появился Кирем.

– Свяжитесь, пожалуйста, – попросил Лухан, – с моим офисом и предупредите капитана Хирона о том, что местные средства информации могут ухватиться за эту новость. Пока над этим работаем мы, никто не должен путаться под ногами.

– Слушаюсь, сэр.

Лухан сосредоточил внимание на голографическом видеоэкране.

– …он так и не ответил на послание губернатора Реньера, отправленное сразу после вашего спасения с Ганволда, – говорил журналист. – Вы и в самом деле полагаете, что человек, которого вы не видели с раннего детства, будет беспокоиться о вас?

Лухан заметил, как молодой человек весь сжался от заданного вопроса и опустил голову.

– Не знаю, – прошептал юноша, и его слова больно резанули по сердцу. – Не знаю.

Лухан не сразу понял, что давит на кнопку отключения с такой силой, что палец его посинел.

* * *

Увидев репортеров с голокордерами, Лухан Середж догадался, что его люди уже выпроводили их с командного пункта. Сейчас они столпились у двери на посадочную площадку для скиммеров очень важных персон на вершине Башни Объединенных Миров. Водитель их тоже заметил.

– Может, предпочтете одну из средних платформ, сэр, – спросил он.

– Необязательно, сядем здесь.

Скиммер опустился на площадку, и Лухан открыл люк. Улыбаясь, он вылез.

– Их всего трое.

Репортеры загородили ему дорогу, плотно укутавшись в куртки и выпуская клубы пара в холодный утренний воздух. Лухан быстрым шагом направился прямо к ним.

– Адмирал Середж, – обратился один из репортеров, протягивая микрофон. – Вам, несомненно, уже известно об утреннем интервью с молодым человеком, который считается вашим пропавшим сыном. Есть ли…

Лухан заглянул репортеру в глаза.

– Прошу извинить, – сказал он, как отрезал.

Репортер отступил в сторону, и адмирал прошел к выходу.

– Сэр? – обратился к нему кто-то за спиной, но он не счел нужным даже повернуться, а они не настаивали.

Затемненные створки дверей раздвинулись при его приближении, и он вошел в овальное фойе, отделанное мрамором. Он осмотрелся и, заметив еще двух репортеров у пульта управления, за которым сидел офицер наблюдения, направился к ближайшему лифту.

– Разведотдел сферзахов, – скомандовал он.

Лифт привез его к контрольной кабине на нужный этаж. Лухан задержался перед монитором, чтобы прикоснуться ладонью к квадратной пластинке, расположенной внизу, и подождал, пока инфракрасный сканер идентифицирует строение капилляров его руки.

– Середж Лухан, адмирал: идентификация подтверждается, – произнес электронный голос, и дверь открылась.

Адмирал свернул направо по плиточному полу к двери с надписью «Декодировка видеоизображений», набрал входной код. Шесть младших офицеров поднялись со своих рабочих мест, когда он вошел, но Лухан махнул рукой, разрешая заниматься своим делом, еще до команды «смирно».

– Сюда, сэр, – дежурный офицер предложил адмиралу чашечку шоколада. – У лейтенанта Брукс все готово в конференц-зале.

Как Чесни и Энфорт, Брукс была родом с Йоники. Высокая блондинка вставила видеочип – полупроводниковый кристаллик с интегральной схемой – в лазерный сканер под голографическим сосудом на стене и, когда Лухан устроился за столом, включила его, достала из кармана указку.

– Мы определили, что интервью было взято в летном училище Айри-Сити. Помещения на заднем плане – классы психологической подготовки. Анализ разговора дает основание предполагать, что интервью состоялось не более трех дней назад. Зимний семестр в училище завершился двадцать восьмого дня двенадцатого стандартного месяца, а списки курсантов, допущенных ко второму семестру, должны были объявить на следующий день или через день.

– Нет, он не гордился бы, – говорил молодой человек на голографической записи, и, когда он повернул голову в сторону, Брукс нажала на две кнопки дистанционного управления. Изображение застыло и увеличилось. Лучом электронной указки лейтенант показала на пятно под левым глазом юноши и полосу, похожую на шрам, идущую наискосок по левой щеке.

– Эти синяки – следы ударов, сэр. Предполагая, какими препаратами лечили эти места, можно сказать, что они получены от двух дней до двух недель назад.

У Лухана по спине пробежал холодок. Он, стиснул зубы, слегка кивнул головой, дав знак продолжать.

– Кроме того, он под охраной, сэр. Форма и знаки отличия человека, стоящего за спиной вашего сына, говорят о том, что он из личной охраны главнокомандующего Сектором.

– А это значит, что он под непосредственной опекой Реньера.

– Да, сэр.

Лухан снова кивнул.

– Продолжайте.

– Ее спасли одновременно с вами? – спрашивал репортер с Адриата на голографической записи.

Молодой человек резко вскинул голову, и лицо его перекосилось от ярости.

– Меня не спасали!

– Откуда получен этот материал? – поинтересовался Лухан.

– Из Министерства Общественных средств информации Адриата, сэр, – доложила Брукс, – по межзвездной вещательной связи.

– Обычный канал связи… Наши аналитики, специалисты по ведению психологической войны, уже видели эту запись?

– Да, сэр. Мы вместе готовили брифинг, – сказала Брукс. – Они полагают, что таким образом Сектор Иссела хочет оказать давление на общественность, чтобы вызвать негодование.

– Оказать давление? – Лухан удивленно поднял брови. – На кого? На меня?

Брукс покосилась на своего начальника, стоящего рядом с Луханом, и ответила:

– Так точно, сэр.

– Это, действительно, в правилах Реньера.

Запись кончилась, адмирал поблагодарил лейтенанта. Поднимаясь с кресла, он повернулся к командиру дивизиона.

– Передайте вашим людям мою благодарность за их усердие.

– Более подробный анализ ситуации для брифинга личного состава будет готов к нулю девятьсот, сэр.

Кабина дернулась, Тристана вдавило в кресло, все бортовые индикаторы загорелись красным светом. Он лихорадочно стал щелкать тумблерами маневровых двигателей в попытке овладеть управлением, нажал кнопку «Неисправность», и экран компьютера заполнился безнадежными данными. Мишина накренилась и вошла в штопор. Тристану стало невыносимо жарко: потные волосы под шлемом прилипли ко лбу. Замигал еще один индикатор, и на экране появилось сообщение:

Отказ систем жизнеобеспечения.

Предположительный резерв времени: 3 минуты.

Подготовиться к катапультированию.

В своих наушниках он будто слышал, как у него захватило дух, чувствовал, как на него смотрит, прищурившись, пилот-инструктор. Подача воздуха через кислородную маску уменьшилась. Он сдерживался, чтобы не вздохнуть глубоко, но сердце готово было выпрыгнуть из груди, рука тряслась, когда Тристан нажал кнопку связи с землей.

– База, «Молот» четыре-три просит разрешения покинуть самолет! Повторяю…

– У тебя нет времени запрашивать разрешения, особенно когда связь уже вышла из строя, – без всяких эмоций прокомментировал действия Тристана инструктор. – Теперь просто покидай самолет.

На экране бешено заплясала надпись:

«Срочно катапультироваться! Срочно катапультироваться! Срочно катапультироваться!»

Тристан напрягся, плотно прижав стопы к основанию кресла, выровнял спину, а голову прижал к спинке. Закрыв глаза, он взялся за желтые рукоятки, расположенные по бокам сиденья, и рванул их на себя. Раздался громкий хлопок катапульты, и его в капсуле выбросило из кабины под таким давлением, что у него страшно закружилась голова и чуть не треснули шейные позвонки. Тристан едва сдержал крик.

Практически сразу давление поднялось, кресло дернулось и остановилось.

– Опрос через десять минут, Середж, – услышал Тристан в наушниках голос инструктора.

– Есть, сэр, – сказал Тристан, не глядя на него.

Он ногой толкнул от себя кресло по направляющим, стянул с рук перчатки и все еще трясущимися пальцами расстегнул защелки кислородной маски, потом откинулся назад и задышал ртом, чтобы восстановить пульс. Освещение кабины уже было нормальным, в обычном ритме заработали сенсоры и другие приборы. Тристан отсоединил клеммы внутреннего переговорного устройства и шланги подачи кислорода от шлема, отстегнул привязные ремни и резко поднялся. Колени у него дрожали.

Когда Тристан вошел в класс из комнаты поддержки, капитан Коборн сидел за столом, жестом он указал на один из предназначенных для курсантов стульев напротив и сказал:

– За этот полет ты получил неудовлетворительную оценку, Середж. Если бы он был настоящим, я проводил бы твой послеполетный опрос в морге.

– Что вы сказали, сэр?

– Посмотри запись и скажи мне, в каких местах ты допустил ошибки.

Инструктор включил настольное голографическое записывающее устройство. Тристан смотрел на самого себя, сидящего в тренажере, и слушал радиообмен. Он вопросительно взглянул на инструктора, когда запись кончилась.

– Начинай с самого начала. Что ты делаешь в первую очередь, когда зажигается индикатор неисправность?

Тристан наизусть процитировал «Действия пилотов в экстремальных ситуациях»:

– Сохранить управление самолетом.

– Ты это сделал правильно. Дальше что?

– Проверить исправность систем с целью определения характера и масштабов повреждений, принять необходимые меры для их ликвидации.

– Верно. Ты это сделал. У тебя была неполадка в механике. Теперь?

– Подать сигнал бедствия и немедленно запросить помощь, – отчеканил Тристан. – Сигнал для радиолокационного обнаружения – три-альфа, семь-ноль-семь аварийного кода и затем установить связь с наземной службой.

– Неплохо. До этого момента ты пока жив. Давай все-таки проверим последовательность твоих действий при катапультировании.

Коборн нажал кнопку быстрой перемотки.

– Но ведь я занял правильное положение, сэр!

– Это тебе не поможет, если ты не перейдешь на систему аварийного жизнеобеспечения капсулы, – объяснил Коборн. – В противном случае ты задохнешься, совершишь медленное самоубийство.

– Так точно, сэр, – тихо ответил Тристан.

Инструктор в упор посмотрел на курсанта.

– Не могу понять, Середж. Ты не провалил письменный и устный тесты по «Действиям пилотов в экстремальных ситуациях», ты знаешь их назубок, – он встал и покачал головой. – У тебя будет еще попытка. На взлетную полосу не допускается тот, кто не отработает эти вещи на тренажере.

– Сегодня вечером нам не хватало тебя за ужином, – сказала Лариэль, стоя у двери с отдернутой занавеской и обращаясь к Тристану, сидящему спиной к стене на кровати, скрестив ноги.

– Я не голоден, – ответил он, не поднимая головы, но искоса наблюдал за девушкой, увидел, что она идет к нему и садится на краешек кровати рядом.

Когда она протянула руку, чтобы положить ее ему на плечо, он отшатнулся и взволнованно поднял руку ко лбу.