Текст книги "Кольцо судьбы. Том 1 (СИ)"
Автор книги: Диана Семёнова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 43 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]
– Зачем мы здесь, Томми? – заговорил Уилл.
Томми ахнул, аж подпрыгнув немного с радости.
– Мамочки, он разговаривает! – пролепетал Руссо младший, артистично хлопая в ладоши. Я хохотнула с закрытым ртом, в то время как Уилл цыкнул, закатывая глаза.
– Я не разделяю твоего слишком уж приподнятого настроения, – бросил Уилл.
– А почему? – с потрясающей искренностью, изумился Руссо младший. Уилл чавкнул, решив немного подыграть. Резко оживившись, он вздёрнул бровями:
– Да знаешь, брат у меня – террорист!
Томми хмыкнул, озадаченно покачав головой:
– Понимаю, это трагедия.
Уилл недовольно закивал. После недолгой паузы он повторился:
– Зачем ты затащил меня сюда?
– Соскучился, – брякнул Томми. – И знаю, что ты тоже скучал. В конце концов, раз в десять лет можем мы встретиться? Поболтать о своём...
Уилл саркастично мыкнул.
– Ну, давай поболтаем. Ты меня избегал одиннадцать лет, но вдруг тебе стреляет что-то в голову, и вместо того, чтобы тупо позвонить или привалить ко мне домой, ты выдумываешь многоходовку с участием управления и моей девушки! Заманиваешь всех нас в Рио. Позволяешь мне встретиться со своим информатором, но убиваешь его у меня на глазах. Угоняешь мою тачку с сумкой, для сбора которой я обобрал собственного работодателя. Пригоняешь другую тачку – она без водителя везёт нас сюда. Что ты говоришь? Ты адекватный?
Закусив губу, Томми закатил глаза, мысленно обдумывая собственные действия.
– М-да... согласен, – буркнул Томми. – По поступкам и не скажешь, что я адекватный, но разве не эффектно вышло? – улыбнулся он лучезарно. Мы с Уиллом уставились на Томми, как на дебила. Тогда он недовольно цыкнул, свесив бессильно руки. – О ком ты вообще беспокоишься? Об этом подонке Мигеле? Разве я не исполнил твоё желание? – интригующе сощурился Томми. Потом перевёл взгляд на меня: – ваше совместное желание. Вы оба хотели его пристрелить.
– Это неважно, – процедил Уилл. – Неважно, кого я хотел убить – я не убил. Кто дал тебе право так запросто лишать кого-то жизни? Ты не Бог!
Томми вздрогнул в усмешке.
– Не Бог... – прыснул он. – А кто тогда? Ты вообще знаешь, что Бога нет в принципе?
Я ошеломлённо изогнула брови, поскольку он говорил так, будто точно знал, что Бога нет. Он действительно знает всё? Даже то, что там – за чертой жизни, в иных реальностях. И говорит ли он правду?
– Ну, ещё о религии давай поговорим... – закатывая глаза, выдохнул устало Уилл.
– Религия – это вера, – парировал Томми. – А я не о вере говорю. Ты можешь верить во что угодно, но это вовсе не значит, что всё так оно и есть. Я констатирую факт – Бога нет, такова реальность.
Уилл выдохнул носом, несколько раздражённо. То ли ему уже не раз приходилось слышать всё это от брата, то ли он просто не хотел слушать то, что заставит его разувериться.
– Ты скрывался от меня одиннадцать лет, – напомнил полковник.
– Ну, я бы так не сказал, – поспорил Томми. – Я просто не искал встречи, а ты не особенно-то и разыскивал меня. – Томми отмахнулся, вальяжно отступив назад.
– Что изменилось? Почему ты захотел встречи сейчас?
Томми помолчал. Потом пожал плечами:
– Сказал ведь – соскучился.
– Зачем ты отправил сигнал в управление, а не мне лично? – Томми не ответил. – Зачем вообще ты всё это устроил? Мы ведь оба знаем, что ты мог связаться со мной другими способами. Зачем ты притащил сюда всех нас?
– Причин много... как всегда. Миллионы миллионов нитей сотен судеб – на вид абсолютно несвязанных между собой, но на самом деле... все они, даже прохожий алкоголик на дороге, исполняют свою роль. Все мы должны были оказаться именно здесь сейчас в том составе, каковым прибыли. Прямо сейчас каждый сотрудник управления, ты, Селин, мои парни и простые прохожие – делают своё дело. Если бы хоть кто-то из всех нас был сейчас в другом месте, ход событий резко изменился бы. Селин нужна была эта поездка, потому что только благодаря ей сознание Селин начнёт меняться. Тебе нужна была эта поездка, вам обоим нужна была встряска, я должен был остаться в Рио. Вы должны были увидеть смерть Мигеля после того, как оба поймаете себя на мысли, что хотите его убить. – Перекатывая глазами, Томми изобразил руками мясорубку: – в общем, всё очень сложно... и просто как никогда.
Мы с Уиллом промолчали, глядя на Томми. Сложно было сказать что-либо тому, кто знает все твои мысли, твои будущие действия. Вся эта ситуация была весьма странной. Мы рождаемся, живём и умираем – осуществляем чьи-то планы, но делаем это инертно. А когда перед вами предстанет тот, кто сотворил для вас план ваших действий, вы найдёте, что сказать ему? Что спросить у него? Имеет ли смысл вообще хоть что-то спрашивать? Ведь Томми ждёт от нас лишь того, на что мы способны, то есть рано или поздно, с его участием или нет, мы придём туда, где должны быть. Мы поймём то, что должны понять, и ни в жизнь не узнаем правды, которой нам не суждено знать.
– Что с парнями, которые со мной приехали? – спросил Уилл.
– Всё с ними нормально, – бросил Томми. – Пока что они немного заняты, но скоро привалят. – Уилл непонимающе потемнел, а Томми не посчитал нужным, посвящать брата в свои планы.
– А агенты? – поинтересовалась я, – которых отправили на разведку в Рио во вторник.
Томми поглядел на меня, сведя брови. Ответил не сразу.
– Они тоже в порядке. Скоро выйдут на связь. Пока что они где-то в Африке, – выдал он, вытаращив нарочито глаза.
– В Африке? – скривился Уилл.
– Мои парни их усыпили и телепортировали в джунгли.
– Зачем? – не понял Уилл, отчасти даже спрашивая: «Почему ты их не убил?».
– Так надо было, – сказал Томми. – Принцип всё тот же – миллионы нитей судьбы...
Уилл выдохнул, молча собираясь с мыслями. В его простом вопросе было множество скрытых вопросов и нескончаемое количество боли.
– Зачем, Томми?
Он посмотрел на Уилла, немного смеющимся, но не высмеивающим, взглядом:
– Причин масса. Но если кратко, то такова судьба. – Уилл промолчал, не то чтобы вопросительно, но явно ожидая продолжения. – Я был рождён тенью героя... – шепнул Томми, подступаясь к брату. – Тенью своего старшего братца. И что бы я ни делал – я умираю его тенью. Тёмной, злобной, недосказанной. Словно не до конца раскрытый второстепенный персонаж кино. И лишь на тёмной стороне мне суждено быть лучше него. Лишь на тёмной стороне я мог стать великим антигероем. Гениальным злодеем, губителем душ. Тем, кого не поймать. Кто знает своё будущее, и что ждёт его за очередным поворотом, и кто знает, чем всё кончится... где. Когда. Как, – отчеканил он последние слова.
Глаза Уилла промокли, он пялился на Томми с тоской и страхом.
– И что... всё это... твои обиды? Ты просто хотел быть круче меня?! – Томми свёл брови, не ответив. То ли он просто не видел смысла объяснять Уиллу то, что ему не дано понять, то ли решил предоставить брату шанс на то, чтобы он сам всё додумал. – Если бы я знал... – сглотнув, произнёс Уилл. – Что это для тебя так важно, я бы отдал тебе всю свою славу и величие.
– Красиво сказал, – расплылся Томми в улыбке. Глянул на меня: – Не правда ли, красиво звучит? Настоящий герой! «Всё младшему братику. И жизнь мою, и славу, и величие. Я всем пожертвую, лишь бы ты был счастлив». – Мысленно перебрав эти слова, Томми заметно скис. – Нет, Уилл. Не отдал бы. Уж кому-кому, а мне известно, как ты мог поступить и как не мог. Лишь прожив свою жизнь, ты понимаешь, насколько же она была неэстетичной. Но раньше ты этого не понимал...
– Надо было сказать мне. Рассказать, как всё сложится, и я бы понял! Я бы прожил жизнь иначе!
– Тьфу! – взбесился Томми. – Я ведь уже говорил тебе! Ты такой, какой ты есть, и ни при каких обстоятельствах ты не мог поступить как-то иначе! – Я обомлела, косясь на Уилла – он цитировал младшего брата, когда учил меня жизни. – Ты поступаешь так, как свойственно твоей натуре и точка! Потому что твоя натура прописана сценарием. Неважно, что могло бы быть. Произойдёт лишь то, что суждено. Кто бы и что тебе не говорил, ты не изменишь судьбу, свою жизнь и своё мышление. Ты мог бы прожить жизнь иначе, только если бы тебе оставили знания и вновь позволили прожить этой жизнью. Но создателям системы это совершенно невыгодно. Шанс всегда один и жизнь одна, а смысл неизменно бессмысленнен! Всё уже написано до нас. И неважно, сколько дорог внутри кольца – кольцо судьбы одно! И мы его не рисуем – мы существуем внутри него! За исключением незначительных ответвлений рано или поздно мы всё равно приходим к одному из сотен дозволительных финалов. В этой жизни, в этой семье, при данных обстоятельствах ни я, ни ты не могли поступить иначе. Так было прописано судьбой: ты – герой, я – антигерой. – Уилл болезненно покачал головой. Только сейчас, возможно, чтобы утешить брата, Томми сказал: – нет никаких обид, Уилл. Я лишь осуществляю свою судьбу. И влияю на чужие судьбы, в том числе и на твою. И на судьбу Селин. На судьбы всех, кто даже не знает о моём существовании... или знает, но считает меня не тем, кто я есть на самом деле. Я стал антигероем не потому, что лишь на стороне зла мне было суждено быть великим, а потому что я должен был стать злодеем.
– Я не понимаю, как ты, зная, чем всё кончится, зная, что будет завтра и через год, зная, кто умрёт, и кто будет виноват в каждой смерти, кто будет страдать, и кому ты причинишь боль своими действиями, и даже зная размеры той боли. Как ты мог пойти именной этой дорогой?! Ты говоришь о том, что у всех лишь один шанс, но у тебя ведь были миллионы шансов! Ты ведь мог всё изменить. С твоими возможностями... да ты мог бы и систему с ног на голову перевернуть! Выстроить совсем другую жизнь. Для себя, для меня, для всех нас...
Томми тихо засмеялся, глядя на брата с ноткой умиления, будто перед ним неописуемо милое наивное существо.
– Ничего нельзя изменить, Уилл. Все перипетии наших судеб в чистом осадке неизменны. Выбор есть, и его нет одновременно. Кругом одни иллюзии. Мои знания дарованы мне создателями системы, что делает меня таким же заложником системы. Мне предоставили выбор, но он был ограничен. Если мне суждено было стать злодеем, то откуда же возьмётся шанс стать кем-то иным? Мне предоставили перечень дозволительных сценариев, и я избрал единственный нужный.
– Хочешь сказать, что из всей твоей паутины жизни не было хоть одной праведной дороги?
– Разумеется, и такие были, – хмыкнул Томми. – Но я избрал этот путь!
– Почему именно эта дорога?!
Томми устало вздохнул.
– Да потому что! Это мой путь! Мой, понимаешь?! Только ты полагаешь, что он неправильный, но он правильный – так было суждено!
– Нет, я не верю...
Томми устало и несколько раздражённо чавкнул:
– Внутри каждого кольца судьбы существует сотни сценариев – праведных и неправедных. И любое, даже самое мелкое и, казалось бы, незначительное событие, влияет на ход вещей, в конечном итоге делая тебя тем, кем ты должен стать по одному из сценариев. В любом случае, кто-то да страдает! В любом случае, мне пришлось бы чем-то жертвовать. На основании чего вообще делается выбор? Селин? – переметнулся он на меня. – Представь: ты точно знаешь, что если поступишь в конкретный Центр подготовки на обучение, то повстречаешь человека. Он станет твоим другом, ты будешь его любить, но в конечном итоге, как бы ты не пыталась это предотвратить, он умирает по твоей вине. Что делать?
Я на мгновение растерялась. Потом буркнула:
– Не знакомиться с тем человеком.
– Не выходит. Так или иначе, вы становитесь друзьями, и со сто процентной вероятностью он умирает по твоей вине.
– Поступить в другой Центр подготовки.
– Хорошо. Ты поступаешь. Встречаешь другого человека – не любишь его, но он тебя любит. Ты погубишь его жизнь, в конце концов, он покончит с собой от неразделённой любви к тебе.
Я цыкнула:
– И что? Во всех реальностях был тот, кто страдает из-за тебя?
– Разумеется, ведь это жизнь. Кто-то обязательно будет страдать по твоей вине! Но в одной или пяти реальностей это, по сути, неважно, ты поступаешь в Центр, учишься. Всё нормально. Но по окончании обучения ты умираешь на своём первом задании. Или, может быть, не умираешь, но именно по причине того, что ты окончила конкретный Центр, ты становишься виновником террористического акта в Сеуле. Или же твой одногруппник становится убийцей, потому что ты его не остановила. – Я снова растерялась на секунды. Если честно, просто даже не могла уложить в своей голове всё то, о чём он говорит. Возможно, сейчас я не в том сознании, чтобы воистину понять его мышление. – Но есть реальность... – шепнул интригующе Томми, – в которой ты становишься великим. Та реальность начинается с твоего побега...
– Тогда я бы лучше избрала дорогу, на которой умираю молодой! – выдала я. Томми усмехнулся:
– Тогда, разумеется, никто бы не страдал. Верно? – Я промолчала, косясь на Уилла. Будь я на месте Томми, и избери я этот путь... Уилл, семья, Томми всё равно страдали бы. Чёрт! – Я видел все те жизни, в конечном итоге, избрав тот путь, на котором сделаю то, что должен.
– И что же это? – сощурился Уилл. – Ты должен был убить тех, кого убил?!
– Да, именно. – Уилл ошалело моргнул, не зная, что сказать. Томми вздрогнул в грустной и несколько ироничной усмешке. – Придёт время, и ты поймёшь, – пообещал ему Томми. – Сейчас ты не в том сознании, но наступит час, и ты поймёшь каждый мой поступок. По-настоящему поймёшь, а не просто услышишь и решишь, что так и должно быть. Я могу бесконечно объяснять тебе истинные мотивы своих поступков, но ты не услышишь меня. – Томми перевёл взгляд на меня. – Придёт время, и ты поймёшь, Селин. Придёт день, когда ты устанешь бегать. Когда ты захочешь узнать правду. Именно тогда твой мир рухнет. И ты поймёшь эту жизнь, тогда вопросов уже не останется, всё станет ясно. – Я напряжённо сглотнула, и мне было по-настоящему не по себе от того, как он говорит, что он говорит. Было страшно от того, что впереди была пустота, которой я ещё не осознаю, не вижу, но она была, и Томми о ней знает.
Я абсолютно не ожидала увидеть ТАКОГО Томми Руссо. Наверно, всё же по большей степени я ожидала увидеть шизофреника. Я была практически уверена в том, что за одиннадцать лет брат Уилла изменился. Мне не понаслышке известно, что способности такого рода могут довести до психушки. И я полагала, что именно безумие сделало из Томми убийцу, а потом всё просто слишком далеко зашло. И, наверно, я ожидала увидеть кого-то озлобленного, кровожадного и беспощадного. Но я ошиблась. Томми был не типичным злодеем. Не террористом без чувств и принципов и не тем, кого сломала жизнь, кого довели до всего этого. Он совершенно осознанно стал злодеем, потому что иначе он стал бы парнем, не использующим всего своего потенциала. Тем, кто умирает кровавой и бессмысленной смертью на службе Укуса – организации, по сути своей, выращивающей инкубаторских детей. И плевать им, что мы умираем молодыми на их работе, им плевать на нас. Томми был абсолютно не типичным злодеем. Он был сильным, слишком умным и неординарным человеком для того, чтобы жить по правилам. Он шёл против ветра, наперекор судьбе и, в то же время, по одному из написанных ею сценариев. Он использовал то, что не мог изменить. Судьба запрещала ему выбирать, меняться, так он использовал её и её правила в свою пользу. Он восстал, чтобы уничтожить систему, желающую уничтожить его. Но если он знает всё, то он знал, что ничего не изменит? Тогда, зачем? Зачем он убивал? Собирал армию, призванную разрушать устои управления?
Томми глянул на меня, прекрасно зная, о чём я думаю. Он будто слушал меня мысленно и был доволен тем, что произошло то, чего он и ждал от меня, от нас, от этой встречи.
– Ты прожил, насыщенную страданиями жизнь, – обратился Томми к брату. – Но так и не понял, ради чего стоит пройти этот бессмысленный путь. Говоришь о том, что я должен был всё изменить? А ты понимаешь, что проживи мы жизнь иначе, то и «вас» бы не было?
Уилл сглотнул, глянул на меня. Откашлялся и вновь посмотрел на мужчину.
– Ты ведь мой брат, – произнёс он сдавленным голосом. Он пытался выразить всё то, что чувствовал. Я знаю, что он любит меня, но и Томми тоже. И он не мог выбирать между нами...
– Подумаешь, – бросил Томми. Не брезгливо, а с самоиронией. – Просто в этой жизни мы родились в одной семье. Брат-не брат... дело в душах и только. Порой чужие люди нам дороже семьи. Так и Селин стала для тебя дороже меня. Всегда была.
Уилл вильнул туго головой. Он не хотел выбирать, говорить, кто дороже – оба были дороги. Бывает ведь такое?
– Я люблю тебя, – заверил Уилл брата.
– Знаю, – отозвался тот.
– Разве я... когда-то принижал тебя? Я ведь всегда ценил твой дар, твои возможности.
– Я тебя ни в чём и не обвинял. Сказал ведь – нет никаких обид, Уилл. То, что стало со мной, – не твоя вина. Ты был хорошим братом. Просто жизнь сложилась так, как было предначертано. Ты – герой, я – антигерой. Точка. – Уилл вильнул головой, но не знал чем парировать. Томми посмотрел на меня так, словно был мне за что-то благодарен. – Ты сделал правильный выбор, – сказал Томми Уиллу. – А моя судьба всегда была не в твоей власти.
Сглотнув, Уилл хмуро посмотрел на брата. С болью и недоумением. А Томми смотрел на нас обоих так, словно благословлял и прощался. И словно раскаивался перед неминуемым концом. Потом он вздрогнул в улыбке, без звука сказав «Бум». Я непонимающе нахмурилась, в то время как Уилл инертно огляделся. А потом послышался взрыв где-то на улице. Люди Деккера насторожились – кто-то метнулся к выходу из гаражей. Раньше, чем все мы сообразили, что происходит, Томми толкнул Уилла на меня, отшагнул назад и налетел спиной на своего человека. Тот от неожиданности видимо произвёл выстрел. Пошла цепная реакция – началась перестрелка без приказа. Я лечу вниз, укрытая Уиллом, который по инерции смягчает удар о пол, подставив руку мне под спину. Стрельба и взрывы за пределами гаража смешиваются в один сплошной грохот. Скорее всего, где-то там находились боеприпасы, и владения Деккера подрывались по принципу домино. Взорвались две бомбы у входа, как раз в тот момент, когда один из подручных Деккера приоткрыл дверь. Слепящая вспышка ворвалась вовнутрь, но не заполонила всю комнату. Лишь тот, кто открыл дверь, отлетел вверх, стукнулся о крышу и упал на пол мёртвым дымящимся грузом, словно игрушечный солдатик. От падения на землю, я на мгновение выпадаю из реальности, а когда очухалась, грохот поутих. Вдалеке отсюда ещё что-то подрывалось, но казалось не опасным для нас. Горели, пока несильно, двери гаража. Выстрелы умолкли полностью и сменились хрипами раненных людей. Нависая надо мной, Уилл смотрит на меня и сквозь меня одновременно. Он понимает, что произошло и боится посмотреть назад. Но и понимает, что должен это сделать. И он решается: отпряв от меня, приблизился к брату. Не в панике, не кинулся его спасать – он уже знал, что произошедшее неизбежно, и ничего уже не изменить. Но там его брат умирал, и Уилл всё же надеялся застать его ещё живым. Подчинённые Деккера перестреляли друг друга. Кто-то ещё барахтался на полу. Кто-то был не смертельно ранен, а кто-то корчился в предсмертных конвульсиях, Томми поймал несколько пуль своих же подчинённых. Я с ужасом осознаю то, что он не просто знал о своей сегодняшней смерти, он её запланировал. Сам. Свою смерть. И только сейчас я понимаю, зачем он всех нас сюда приволок – чтобы казнить себя на глазах у агентов Укуса, чтобы его контору прикрыли...
– Томми, – произнёс Уилл со всей возможной и невозможной болью в голосе, нежностью, состраданием и скорбью, касаясь его головы. – Зачем ты это сделал...
Странно, наверно, но Томми ещё был жив. Тяжело дыша, он не без иронии хрипнул:
– Не начинай. Прости за то, что притащил тебя сюда.... Я хотел попрощаться...
Уилл хотел бы всё изменить. Он хотел бы, чтобы его брат был жив. Его брат, но не Деккер. Уилл не мог убить ни того ни другого, и на растерзание Укуса кинуть не мог. И вразумить не мог. Уилл ничего не мог изменить, не мог повлиять на брата, и это мучало его годами. Он не мог предать свою кровь. Предать того, за кем он когда-то сопли подтирал. Того, кого Уилл должен был защищать. И он защищал – от хулиганов, от пьяных выходок отца, от всего мира. Успокаивал, когда Томми совсем маленьким мальчиком плакал и дрожал от страха. В чём бы Томми ни провинился, сколько бы душ он не сгубил, он был младшим братом Уилла. Родственников не выбирают, да и в принципе – сердцу не прикажешь. Уилл не мог перестать любить брата, перестать верить в него, надеяться на то, что он когда-нибудь одумается. На протяжении многих лет, внутри Уилла шла гражданская война. Сегодня она закончилась, оставив после себя, пустую выжженную дотла землю. Я впервые видела слёзы настоящего мужчины: Уилл плакал и не стеснялся этого. Наверное, Уилл хотел бы ещё многое сказать младшему брату – и жизни не хватит, но Томми умер. Его невидящий взор устремился в потолок, а Уилл скулил, вцепившись в футболку младшего братишки. Я не знала, наступит ли вообще тот момент, когда я смогу вмешаться. Я так же, как и Уилл, оплакивала Томми. Несмотря на то, что я знала его один день, он был для меня не чужим. Мне задачу облегчили незваные гости: за пределами гаража послышались предупредительные выстрелы и выкрики, призывающие сдаваться. Стало ясно, что Укус начал официальный арест собственности Деккера и его подручных. Что-то щёлкнуло у дверей гаража, а потом огонь моментально заледенел. Замер ледышкой на секунды, вскоре разбившись и осыпавшись стекляшками на пол. В гараж вошли двое в спецназовской одежде, с оружием. Я поднялась как раз тогда, когда к нам подошёл Холл. Уилл тоже встрепенулся. Шмыгнул носом и, быстро обтирая лицо руками, поспешил подняться с пола. Несмотря на его сильный характер, он бы не был человеком, если бы сразу встал и принялся делать свою работу, но он пытался прийти в себя как можно скорее.
– Как вы узнали, где мы? – спросил Уилл.
Подполковник потемнел:
– Ты скинул координаты.
– Я не... – первое, что сказал Уилл, но потом умолк, обернувшись на брата. В этот момент мы оба вспомнили слова Томми «Они скоро прибудут». Томми отправил им сигнал с телефона брата, давно уже взломав его.
– Это Томми? – ошарашенно спросил Стэн, заглядывая за спину полковника. Уилл растерялся, не знал, что сказать. А я быстро придумала:
– У нас машина с ума сошла, сама поехала и привезла нас сюда. Только здесь выяснилось, что Деккер – это Томми Руссо.
Стэнли, прищурившись, глянул на меня, затем перевёл взгляд на Уилла, а он поглядывал на меня, стыдясь даже смотреть на своего подчинённого. Стэн понял, что я вру, но так же он понимал мои мотивы и искренне сочувствовал Уиллу. Я увидела это в его глазах – Стэну действительно было жаль, что всё так произошло.
– Ясно, – закивал Стэн. – Там Элен приехала, если что-то надо, то она в нашем фургоне, там же, где ваша машина. Идите...
Уилл оглянулся на брата. Ему хотелось бы похоронить его по-человечески, но он понимал, что никаких почестей не будет террористу.
– Стэн... – нетвёрдым голосом буркнул Уилл.
– Я всё сделаю, – пообещал подполковник. – Проблем не будет. Ты не знал, что Деккер – твой брат. Да и откуда? Ты ведь с ним не встречался лицом к лицу. – Уилл сглотнул, не сразу шёпотом буркнув «спасибо». Стэн кивнул в ответ, действиями выражая свои искренние соболезнования. Положив ладонь мне на спину, Уилл протолкнул меня к выходу, стараясь не озираться больше. Как и в случае с Мишель – он знал, что лучше не оборачиваться. Мы вышли из гаража, стараясь идти там, где никому не будем мешать. Здесь полным ходом шёл арест группировки Деккера. Уилл коснулся моей руки, не решаясь на людях сжимать её.
– Как ты?
– Нормально, – задать Уиллу тот же самый вопрос я не осмелилась, ответ был очевиден. Я не знала, что сказать и нужно ли вообще хоть что-то говорить. Кажется, мы оба не знали, как реагировать на произошедшее. – Уилл... может, договориться со Стэном? Пусть даст тебе время...
Он вильнул головой.
– Ни к чему... – напряжённо и болезненно сглотнув, он скорбно произнёс: – он не услышит меня. Его больше нет... – Возможно, это звучит немного цинично, но, на самом деле, это всё напускное. Прощания, похороны... это для живых только важно, а не для тех, кто умер. Многие люди осуждают тех, кто не навещает могилу близких, но, по сути, это вовсе не дань уважения усопшему, это лишь способ показаться правильным, таким любящим. Важно лишь то, что ты думаешь об этом человеке и то, как ты к нему относился при жизни.
Мы вышли за пределы гаражного городка, ступив на небольшую песочную полянку, где был запаркован синий фургон управления и, судя по всему, скоро сюда приедут ещё агенты, подгонят транспорт, чтобы увезти арестованных. Как только Элен увидела нас, пошла в разнос. Видимо она сильно за меня волновалась, поскольку она моментально накинулась на Уилла. Мол, Вы, конечно, полковник и мой босс, но тот ещё баклан! Мол, не имеешь ты права подвергать сержанта такой опасности. Я пыталась вмешаться и успокоить её, но, как я и сказала, женщина пошла в разнос. Уилл смиренно её слушал, хотя, возможно, он и не слышал её вовсе. Мне казалось, что он на грани. До него ещё толком не дошло то, что его брат умер. Действительно умер. Бывает такое, знаете: происходит нечто плохое, и вы понимаете, что это произошло, но ничего не чувствуете. И вас это беспокоит. Вы чем-то занимаетесь и не понимаете, почему вы ничего не чувствуете. А потом вдруг у вас разбивается кружка, и вы в истерике. Почему-то порой такое случается – доходит не сразу.
– Что ты молчишь? – в конце своей пламенной речи насыщенной упрёками, докопалась Элен до полковника. – Нечего сказать в своё оправдание?
– Я – лох, – выдал Руссо. Элен огорошенно моргнула, зависнув при взгляде на мужчину. – Ты довольна? – кисло спросил Уилл. – Женщина ведь всегда права, – бросил он, прошагав мимо неё в неизвестном направлении. Элен провожала его недоумевающим взглядом.
– Ну, ты... молодец! – фыркнула я.
– А что случилась? – искренне недоумевая, спросила она.
– Ничего! Кроме того, что пять минут назад у него на руках умер его брат!
Элен поменялась в лице:
– Томми?
– Да, тут выяснилось, что он был жив, и он – террорист Деккер. А ты тут ещё!
– Ну, я ж не знала!
– Потому что прежде чем истерить, нужно разнюхивать ситуацию! – вякнула я. Потом одарила женщину брезгливым взглядом и брякнула: – бабы! – да направилась вслед за Уиллом. Он был похож на приведение, проходя медленно в неизвестном направлении, пялясь в невидимую точку впереди себя. Кажется, он не знал, куда точно держит курс, и просто пытался найти нору, в которой мог бы спрятаться, чтобы никого не видеть и ни с кем не говорить. Я поравнялась с ним, окликнула, и лишь тогда он остановился, посмотрев на меня. Словно во всей серой толпе он замечал только меня и только со мной был готов общаться. – Может, я спрошу Элен, и тебе что-то седативное вколоть?
– Я вроде спокоен, – хмуро и даже пугающе вяло, пробубнил он.
– Да, но... мне кажется, что ты на грани нервного срыва. Я ошибаюсь?
Уилл выдохнул носом, косо на меня поглядывая. Сжал руки в кулаки. Потом закивал.
– Ладно, спроси у Элен... только без усыпляющего действия.
Угукнув, я пошла обратно к фургону. Взяла у Элен лекарство в шприце и сказала, что сама всё сделаю. Она просила извиниться перед Уиллом за неё. Я забрала шприц и всё сопутствующее, подошла к Уиллу. К тому времени он уже дошёл до своего чёрного форда и присел на капот. Пока я ему делала укол внутривенно, он молчал, но смотрел на меня с благодарностью, доверием, с толикой умиротворения. И немного... обновлённо, словно видел новые качества во мне, которые ему нравились.
– Поехали домой, – буркнул он. Я кивнула. – Скажи Стэну, что будешь со мной, и пусть он тут разберётся, я не могу...
– Хорошо, посиди здесь.
– Ладно.
Отыскав Стэна, я сказала ему то, что Уилл и просил. Стэн уточнил, как Уилл, потом сказал, что сейчас прилетят вертолёты, и один из них нас заберёт да телепортирует в Сакраменто, пообещал привезти машину потом. Когда я вернулась к Уиллу, он открыл багажник своей машины и, частично сидя в нём, курил. Подступив к нему, я несколько настороженно нахмурилась.
– Сумки нет, – сказал Уилл. Я ничего не ответила. – Он... – Уилл огляделся, – даже свою смерть обставил так, чтобы ни у меня, ни у кого из управления проблем не было. Использовал моё оружие... – иронично посмеиваясь, он подытожил всю эту ситуацию одним словом: – сука! – и он не о Томми говорил, хоть и сыграл уготовленную им роль.
В следующую секунду послышались подлетающие вертолёты, и я постаралась отвлечь Уилла возвращением домой. Он немного утихомирился. Затушив окурок, поднялся, закрыл багажник машины. Больше он не говорил. Я впервые видела его таким: он казался беспомощным, но не жалким. Ему просто не хотелось ни с кем говорить и ничего не хотелось делать. Он тянулся ко мне, держался рядом, потому что я не требовала повышенного внимания, не задавала вопросов ему; он бродил тенью, безмолвно прося меня разговаривать с людьми за него. Вертолёт телепортировался из Рио в Сакраменто, высадив нас на одной из вертолётных площадок. В это время в Калифорнии было уже начало шестого утра, так что мы сели на автобус, чтобы доехать до квартиры Уилла. Всю дорогу он молчал, но не казался мне спокойным. Скорее он пребывал в депрессии. Он молчал в вертолёте, молчал по пути к автобусу, иногда смотрел на меня, а иногда словно и не замечал. Лишь когда мы сели в автобус, он меня обнял, поцеловал и шёпотом поблагодарил за то, что я с ним поехала. Я впервые ощущала его острую нужду во мне. Это было потрясающе... и ужасно. Ситуация в целом ужасна, я чувствовала боль Уилла – она была невыносимой. Но наша близость, его потребность в моей поддержке были прекрасными...
Глава 13
Я проснулась от слепящего солнечного луча, уютно расположившегося у меня на лице. Зажмурилась и отвернулась, переваливаясь набок.
– Ммм, солнце, потухни! – пробубнила я, вскоре услышав тихий, но искренний смех из кухни. Растерев глаза руками, я села на диван в гостиной Уилла. Смахнула с себя чёрное мягкое покрывало, поморгала. Не сразу мне удалось разглядеть Уилла – он пил чай или кофе, склонившись над кухонным столом и глядя на меня. – Привет, – буркнула я.
– Доброе утро.
Я глянула на часы, висевшие над парадной дверью:
– Ого, час дня. С двенадцати лет так поздно не просыпалась.
Уилл вздрогнул в улыбке, сегодня он буквально любовался мною...
– Ну, ты заснула только утром.
Закивав, я расчесала волосы пальцами. Поднялась с дивана, разминая затёкшие мышцы. Прошла на кухню к Уиллу, он привстал, чтобы чмокнуть в губы.
