Текст книги "Испытание чувств (СИ)"
Автор книги: Диана Морьентес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)
– Что тебе?! – опять возмутился Макс.
– Если ты хочешь, я не буду больше жить у тебя, – неожиданно начала девушка. Опустив голову, но глядя ему в глаза, собрав всю свою волю, старалась говорить спокойно, хотя характер у нее довольно вспыльчивый. – Я понимаю, ты не собирался жить со мной. Я тебя как будто вынудила, и ты теперь раздражаешься, глядя на меня. Но я же все делаю, чтобы не менять твой стиль существования! В моей комнате всегда был бардак. Я называла это «гармония, рожденная из хаоса». Но ты любишь порядок, и я принимаю твои правила, хотя мне это несвойственно. Я готовлю еду, хотя не люблю это занятие, протираю пыль. Иногда. Если я все же мешаю тебе, я уйду. Не сию минуту, конечно, как минимум утром. Ты не обидишь меня этим. Гораздо больнее слышать грубый тон от любимого человека. Ты подумай. А пока отдай мне, пожалуйста, мой рисунок и карандаши.
Наташа кивнула на диван. Максим, еще под впечатлением ее монолога, отрешенно оглянулся, взял в руки рисунок… И вдруг замер. Вот это талант у его девушки! Он смотрел на себя, как в волшебное зеркало: здесь, на бумаге – его лицо – вид справа на три четверти, такое плоско-молодое, озорная кокетливая улыбка, лукавый взгляд исподлобья… Этот нарисованный взгляд пронизывал Максима насквозь; как скальпель, разрезал его мысли. По серым и голубым штрихам на маленьком листочке сверху он догадался, что она очень тщательно пыталась передать цвет его глаз. Она рисовала его, ждала его. Видела его перед собой – таким: улыбчивым, счастливым, молодым. Она приготовила ему ужин, уложила спать его дочь… А он злится на нее – за что?!
Максим протянул ей карандаши и альбом. Его голос смягчился:
– Жаль, что я не такой хороший, как на бумаге, да?
– Да, – смиренно ответила девушка.
– Когда у меня проблемы, я всегда срываюсь на самых близких для меня людях. Да и в остальном у меня скверный характер. Если ты готова это терпеть, оставайся. Я все-таки тебя люблю.
Она ничего не смеет сказать ему против. Она не в состоянии повысить на него голос, как на свою мать – как можно, он же учитель! Она не вправе просить его менять что-то в своем характере – он ведь уже взрослый. Мы каждую минуту делаем какой-либо выбор, пустяковый или всемирно значимый. Обнимая альбом, Наташа робко предложила:
– Хочешь, я сделаю тебе легкий массаж. Ты расслабишься, успокоишься. Я помну тебе плечи, поглажу спинку…
Она так трогательно улыбнулась, что у Максима что-то заныло внутри. Как же можно грубить этому милому человечку?! Он опустил голову и стыдливо признался:
– Хочу.
Наташа положила свой рисунок на телевизор и легонько толкнула мужчину в грудь:
– Иди туда!
Направляя руками, довела его до дивана, посадила, сама села рядом, подогнув под себя ногу. Что заставляло ее действовать именно так? Она могла просто снять с него майку, или попросить его сделать это. Но Наташины пальцы независимо от ее предрассудков изучали рельеф его тела под одеждой: слегка касаясь, девушка поглаживала его ключицы, скользила по груди, гладила живот, потом провела кончиками пальцев по бокам – почувствовала на его коже мурашки. Максим смотрел ей в глаза, и она пыталась по этому взгляду прочесть его мысли. Осязая каждый малейший изгиб его тела, представляла его без майки. Она уже видела любимого почти обнаженного: например, на пляже. Он ей нравился. Хотя и не было накаченных мускулов, фигура Максима выглядела довольно спортивной. И еще нравилась его осанка. Максим говорил, что в детстве сутулился, но в армии его от этого отучили.
Медленно сняла с него майку. Хотелось целовать его шею, плечи… Но она еще никогда этого не делала и волновалась: можно ли? Продолжала ласкать его грудь ладошками и чувствовала, что ее парень стал чаще и глубже дышать.
– А что, – спросила она тихо, – когда люди начинают жить вместе, они перестают целоваться?
– Знаешь, часто именно так и бывает, – подтвердил он.
– Я так не хочу! – заявила она красноречиво.
– Я тоже.
Максим прикрыл глаза и дотянулся до ее губ. Сперва коснулся их только кончиком языка, потом поцеловал крепче. Наташа с удовольствием отвечала ему.
Несколько месяцев назад, когда целоваться с ним еще было непривычно, Наташа удивлялась, как же подходит ей этот мужчина. Он как будто понимает все ее желания, целует ее как раз так, как ей этого хочется: нежно и романтично. Они как шестеренки одного механизма – идеальное соответствие. А то, что он делает языком – это просто песня! С Кареном было совсем не так.
Девушка обнимала своего парня и водила кончиками пальцев вдоль по его позвоночнику, по лопаткам, иногда забираясь ладошками на плечи. Он всего лишь держал ее за талию и целовал, как обычно, но сейчас она чувствовала что-то новое. В какой-то момент Максим потерял контроль над своими руками, и они скользнули ниже, на бедра. Наташа вдруг непроизвольно на вдохе задержала дыхание – промелькнуло такое впечатление, что она мчится вниз на американских горках… Наверно, именно эти ощущения и приводят мужчину и женщину в одну постель. Она боялась, но не отказалась бы заменить массаж кое-чем посмелее.
– Нет, только массаж, – как бы в ответ на ее мысли, отстраняясь от нее и переводя дыхание, напомнил сам себе Максим.
– Почему? – девушка заглянула ему в глаза.
– По многим причинам. Когда-нибудь ты узнаешь и поймешь их все.
Одной из причин была Наташина мама, которая звонила Максиму и угрожала, что отведет Наташу к гинекологу, и если она окажется не девственницей, заявит на Максима в суд. На что Максим отвечал, что свои права знает (спасибо юристу-Костику), и уголовная ответственность ему не грозит, потому что возраст, с которого секс не считается преступлением – четырнадцать лет. А Наташе уже пятнадцать.
Конечно, мужчина скрывал эти звонки от своей девушки. А ее маму старался убедить, что и по собственной инициативе он намерен воздерживаться от секса с Наташей до ее совершеннолетия. Но только потому, что считает именно этот возраст достаточным для начала половой жизни девушки.
А Наташа могла представить себе только одну причину его отказа: он ее не хочет. Она недостаточно привлекательна для него.
***
– А ты купишь мне «Cool Girl»? – Наташа робко притормозила любимого возле газетного киоска. – Я раньше каждую неделю покупала, это журнал для подростков, там про звезд шоу-бизнеса, про моду, про отношения… Он недорогой.
– Да я куплю, конечно! – кивнул Макс, разрываясь между Наташей и Катей, которой после пляжа приспичило съесть мороженое. – Мне самому интересно почитать молодежные журналы, я же должен знать, чем интересуются мои ученики. Катя, не свинячь! Вон, Наташа же свой фантик от мороженого выкинула в мусор, а ты…
А Катя изо всех сил прикрепляет круглую бумажку от пломбира на стенку киоска.
– Катя!
Со второй попытки она послушалась.
Дома Наташа перечитала в журнале все, кроме статьи о сексе. Как-то стыдновато было делать это в присутствии Максима. Но он сам, заметив заголовок «Медленный секс», уточнил у девушки с улыбкой:
– О чем там?
– Я еще не дошла до этого, – смутилась Наташа.
– Хочешь, я вслух почитаю?
– Ты разве не боишься провокаций? – съехидничала девчонка.
– Провокации в журнале для подростков? – ехидничал Макс взамен. – Не боюсь.
Катюшка на полу трындела на маленьким детском «пианине», а Максим с Наташей развалились на удобном широком диване. Макс позвал девушку к себе на плечо, обнял ее, но тут же спохватился:
– Может, ты голодная? Ты же обедать с нами не стала. Приготовить тебе что-нибудь?
– Нет, – улыбнулась она и, гладя его по груди, добавила романтично: – Когда ты рядом, мне больше ничего не нужно.
Если он в хорошем настроении, то и у Наташи перманентное ощущение счастья. Так бывает через день. Вот парадокс: притом, что они с Максимом совпадают во мнениях по поводу семейной жизни, жить вместе им пока не очень комфортно.
Впрочем – не сейчас. Сейчас летняя духота уступила место вечерней прохладе, открыты окна, с Максимом тепло и уютно, по лицу витает его приятный низкий голос и комментарии по поводу статьи. Он сказал, что если бы писал статью о сексе для подростков, то написал бы именно эту.
***
– Ты собираешься хоть что-нибудь делать по дому?! – воскликнул Максим, в очередной раз застав Наташу за просмотром всех возможных телеканалов.
Девушка аж вздрогнула. Встрепенулась, как птичка, сменила свою ленивую развалившуюся позу на сосредоточенную в одной точке нового дивана.
– Я делаю. Я готовлю.
– Это я готовлю, – поправил Макс. – А ты разогреваешь.
– Мою посуду, – предложила следующий вариант Наталья.
– За собой! Я тоже за собой мою.
Всё. Варианты закончились.
– Почему ты не убираешь свою кровать?! – продолжал свое нашествие Макс.
– Все равно вечером опять расстилать, – уже не так смело оправдывалась девчонка.
– Наташа, а полы? Из душа босиком не выйдешь – сразу снова ноги мыть надо. Я хотя бы работаю, а ты что делаешь?! Целыми днями отдыхаешь, как барыня?
– Не кричи на меня, – робко попросила она.
– А что это за книжка валяется на полу?! – не останавливался мужчина. – Я тебе отвечу: это моя книжка. С моей книжной полки. Ты взяла без разрешения книгу о сексе, но ладно, бог с тобой, читай, если тебе нравится. Но почему ты оставила ее на полу?! Трудно было сделать шаг хотя бы до стола?
Наташа чувствовала, что сейчас заплачет, если скажет хоть слово. Всем разумом понимала, что он прав, но вот тон его упреков причинял суровую боль. Макс протер лоб тыльной стороной ладони, прочесал обеими руками волосы; стоя возле нее, смотрел на девушку сверху вниз, и от этого она ощущала себя маленькой, ничтожной. Разведя руками, уточнил:
– Скажи, разве я слишком много прошу?
– Максим, если бы ты просил, я бы все сделала. Но ты не просишь, ты только упрекаешь меня!
Наташа всхлипнула, и по щеке покатилась слеза.
– Не надо реветь! Ты знаешь, что я не люблю ревущих девушек!
– Господи! – застонала Наталья сквозь полноценный плачь. – Есть в этом мире место для меня, хотя бы метр на метр, где я могу делать то, что хочу?!
– Ни с кем не считаясь?
– Это ты ни с кем не считаешься! – возразила девчонка, взволнованно вскочив с дивана и размазывая по лицу слезы. Столько мыслей крутилось в голове, угрожающе надоедливых, от которых становилось безумно жаль себя…
– Хватит здесь нюни распускать!
Наташа разрыдалась еще сильней.
– Тогда я пойду распускать их на нейтральной территории! – пригрозила она, протерев глаза.
– Иди, – Максим невозмутимо указал рукой на дверь.
Наташино упрямство не знает преград. Девушка обошла любимого и направилась в прихожую – переобуваться. Макс вышел вслед за ней: проверить серьезность ее намерений. Он терпеть не может такие фортели. Когда девушка так выпендривается, ему хочется только одного – проучить ее, наказать. Говоришь, что уйдешь – уходи.
– И можешь не возвращаться, – сказал ей с обидой.
– Могу, – прошептала Наталья, открывая замок входной двери…
Дагомыс она совсем не знает. Хорошо, что сейчас лето – Наташа выбежала на улицу в домашней одежде: маленьких джинсовых шортиках и белой маечке на бретельках, успев только обуть шлепки через палец. Поплелась по главной улице – Батумскому шоссе – в сторону центра города… Денег, конечно, нет… Слезы стали постепенно высыхать, уступая дорогу разуму.
Современные жилые дома этого района закончились через двадцать минут. Их сменил более отчужденный, заброшенный пейзаж: автомобильная трасса, пыльные деревья по обе стороны, маленькие сельские грунтовые дороги направо и налево… Чья-то машина осторожно подъехала сзади и поравнялась с Наташей. Из окошка высунулся мужичок лет сорока и, разглядывая девушку с ног до головы, предложил познакомиться…
Таких было еще человек двадцать за два часа, и еще каждая вторая машина, посигналив, проезжала мимо. Темнело, и одинокая девочка с голыми ногами на дороге вызывала у водителей вполне обоснованный интерес. Иногда интерес попадался даже хамский… Были бы деньги, она поехала бы на автобусе. Впрочем, в глубине души надеялась, что одним из водителей окажется Максим. Найти ее здесь не составит для него труда: надо просто поехать в город по единственному пути… Надо просто поехать искать ее…
Когда не было тротуара, шагала прямо по дороге, иногда в полнейшей темноте, там, где уличные фонари не были предусмотрены. Вглядывалась в номера каждой вишневой девятки, обогнавшей ее, и разочарованно отворачивалась, чтобы не выглядеть вульгарно. Ночью машин заметно меньше, но тем сильнее ощущается одиночество.
Добрела только до Мамайки. Если учесть, какой путь пройден, то до центра осталось примерно столько же. Ноги устали от непрерывной ходьбы, к тому же, куда идти в центре? На море? Может к утру доберется… Свернула к морю прямо здесь. А можно было пойти на море прямо в Дагомысе… Вот, дура, сама себе сделала хуже…
На первой попавшейся автобусной остановке устроила привал. Вокруг ни души. Сколько времени? А сколько осталось..?
Наверно, Максим так и не поехал за ней. Почему? Может, подумал, что она сядет на маршрутку и растворится в городе в толпе отдыхающих? Может, он рассчитывает, что она погуляет пару часиков по Дагомысу и вернется? Может, не надо было так далеко уходить… Надо было сесть у него под окном и рыдать громко всю ночь – так ему было бы нагляднее. А что толку, что она здесь? Ему там, наверно, хорошо: на новом диване, как на широкой двуспальной кровати… Может, вообще не надо было уходить, демонстрируя свое упрямство? Снова плакала. Что же теперь делать?!
Собравшись с силами… пошла дальше к пляжам. По пути иногда встречались компании пьяных подростков, редкие прохожие, задержавшиеся на море и теперь возвращающиеся домой. Ларек круглосуточный… Были бы деньги! В желудке заурчало. Разбитая дорога. Юная парочка на лавке у подъезда одного из домов. Усталость. Наталья уже почти признала бессмысленность своего поведения. Почти. Завоняло мусором, как на свалке. Девушка упорно шла к своей цели.
Оказывается, немало людей посещают пляж по ночам. Хорошо, что она бывала здесь в светлое время суток, иначе дорогу бы просто не нашла. Зашла по колено в воду – остудить дымящиеся ступни, потом, выбрав небольшой участочек песка возле каменного забора санатория, упала на спину, раскинув руки в стороны… Утомление давало о себе знать: монотонный шум прибоя усыплял так настойчиво, что сопротивляться не было сил…
Проснулась от холода. Огляделась, сначала не поняла, почему она лежит на песке, свернувшись в клубок. Небо светлело. Поблизости никого не было, кроме двух бомжей. Хотелось кушать. Чтобы согреться и отвлечься, стала ходить по песку в разные стороны.
Когда солнце из-за гор выглянуло в полный рост и медленно поползло по небу вверх, стало теплее. На пляж потянулись люди. Наташино внимание остановилось на пожилой, но спортивной, паре. Дедушка и бабушка сделали зарядку на свежем воздухе и отправились купаться. Здорово – любовь, отношения, длящиеся много-много лет… Потом начало свою работу кафе неподалеку, открылись ларьки…
Солнце припекало, но песок был еще холодным. Наташа вытряхивала песчинки из своей одежды и снова жалела себя.
Ну не может она ни с кем ужиться! Раньше ссорилась с мамой, теперь ссорится с Максимом. А так гордилась тем, что, увлекаясь психологией, умеет находить даже со взрослыми людьми общий язык… Ставила себе необоснованно высокие оценки. А что она умеет на самом деле? Показать свой характер? Не показывать свой характер – вот настоящее искусство!
В обед признала, что была не права, и уснула на поломанной лавочке в заброшенном, заросшем теньке. Проснулась оттого, что кто-то трогал ее ноги. С перепугу надавала тумаков наглому мужику и убежала от него с такой скоростью, какую не демонстрировала даже на уроках физкультуры.
Только выйдя с Мамайки на трассу, немного успокоилась. Пошла обратно в Дагомыс…
В четыре часа ночи Максим припарковал машину под окном. Наташа видела, как он вошел в подъезд, но окликнуть его побоялась. Она сидела на детской площадке возле его дома уже часов семь: Максим в клубе на работе, а ключ она оставила дома. А теперь от волнения и осознания собственной вины не решилась даже заговорить с любимым. Бросила свою засаду примерно минут через пятнадцать, когда в комнате Максима погас свет. Решила – или сейчас, или никогда! В смысле, или сейчас, пока он не лег спать, или аж только утром! Но до утра она уже умрет от голода…
Максим открыл ей дверь и молча отошел в сторону, чтобы она могла войти. А Наташа была не в силах даже пошевелиться: он в одних трусах – в коротких черных боксерах в обтяжку. Ничего необычного, совсем как на пляже. Только в трусах!
– Ну и вид у тебя, – устало протянул Макс. – Где ты лазила? – и скомандовал: – Бегом в ванную! Одежду в стирку, голову вымыть! Пока не искупаешься – на глаза мне не попадайся!
Наташа сама онемела от ужаса, когда увидела себя в зеркале ванной: ее темные блестящие волосы… остались в прошлом. Серые, словно в паутине, спутанные космы свисали с ее головы в разных направлениях. Лицо было таким же серым, а зубы – желтыми. Глаза на фоне всего этого просто терялись. От страха в темпе включила воду и залезла под душ.
– Что ты будешь кушать? – спросил у нее Максим в открытую форточку между ванной и кухней.
– А что есть? – с радостью отозвалась Наташа.
– Ничего нет.
– Тогда на твое усмотрение.
Максим гремел посудой, включал воду, и от этого Наташа становилась счастливой. Вышла из ванной, завернувшись в полотенце: забыла взять в душ чистую домашнюю одежду. На кухне спросила у любимого:
– Ты еще не выбросил мои вещи в окно?
Максим оглянулся на нее и, еле заметно улыбнувшись, ответил:
– Нет. Иди, одевайся. Жареные колбаски с сыром почти готовы.
Ковыряться в шкафу в прихожей девчонка отправилась вприпрыжку.
Пока Наташа запихивала в рот все, что видела перед собой на столе, Максим расспрашивал ее о «путешествии». Не ругал ее, наверно чувствовал свою вину. Только качал головой:
– Посреди ночи, на дороге, в коротюсеньких шортиках, как проститутка! И чего ты ожидала от водителей? …Спала на пляже, как бомжиха?! Ты чокнутая! А если бы с тобой что-нибудь случилось?! Я же отвечаю за тебя! Ты не подумала, что сделают потом со мной твои родители?
– Со мной не может ничего случиться! – уверяла девушка, запивая колбаску чаем с лимоном. – Это мой город! Я здесь в безопасности!
Максим тяжело вздохнул, протер сонные глаза. Вот она, сложность для педагога: сидит перед тобой внешне взрослый человек, а мысли в ее голове местами такие детские! Как с ней разговаривать, ведь она ждет понимания, она хочет, чтобы к ней относились, как к равной..?
– Ты на меня не сердишься? – подняла на него Наташа свои честные невинные глазищи.
– Я готов убить тебя, – спокойно ответил Макс. – Никогда больше так не делай!
Помыл за ней посуду, а Наташа покорно убрала со стола. Каждую секунду украдкой поднимала на него глаза: любила его так сильно, как никогда раньше… И от этого не могла сдержать улыбку.
Из кухни ушли, держась за руки. На перекрестке дорог в разные комнаты остановились. Не спешили прощаться, просто стояли и смотрели друг на друга несколько секунд.
– Можно с тобой? – тихо спросила девушка.
Максим ничего не ответил, но повел ее к себе. Наташа была уверена, что он заставит ее идти спать, ведь уже поздно, а он, к тому же, уставший после работы. Спрашивая, ожидала только отказа, так что была приятно удивлена его согласием. От радости сжала его руку крепче.
Максим не стал включать свет, только телевизор. Нашел канал с видеоклипами и немного приглушил звук. Диван уже был разложен и застелен простыней. Максим устроился на нем полусидя и кивнул застенчивой Наташе:
– Присоединяйся. Здесь на всех места хватит.
Девушка забралась туда же и села рядышком, лицом к любимому, подогнув под себя ноги и загородив собой телевизор. От радости хотелось обнять Максима, но Наташа смущалась оттого, что он в нижнем белье; почему-то не находила в себе смелости даже просто смотреть ему в лицо.
– Я первый раз в жизни позволил девушке вернуться после демонстративного хлопанья дверьми, – произнес Максим первым. – Для тебя это что-нибудь значит?
– Да, – ответила Наташа вполголоса.
– Тогда береги это «что-нибудь», второй раз я открою тебе дверь только для того, чтобы ты забрала свои вещи.
– Второго раза не будет! – неожиданно громко пообещала девчонка. – Я больше не собираюсь с тобой ссориться, тем более из-за того, что ты помешан на чистоте и порядке!
– Я не помешан, – признался Максим. – Мне самому иногда бывает лень что-то убрать за собой. Я придираюсь к тебе из-за Кати. Понимаешь, ты с ней проводишь больше времени, чем я. Вы обе девчонки, и она уже пытается брать с тебя пример. Она будет стремиться вырасти такой же, как ты. И я хотел бы, чтобы ты научила ее только хорошему.
– Макс, но я в любом случае не смогу научить ее тому, чего сама не умею: убирать, готовить… Зато я могу научить ее любить. Могу научить ее быть счастливой даже рядом с такой неряхой, как я, или с таким грубияном, как ты. И я думаю, что это гораздо более необходимые умения.
Максим улыбнулся, наконец, совершенно искренне. А Наташа добавила:
– И тебя могу научить. Я знаю секрет счастья!
– Ну и в чем же он? – снисходительно поинтересовался Макс.
– Принимай все как должное. Как данность. Люди не плохие и не хорошие. Люди такие, какие есть. Я готова терпеть твою грубость сегодня, потому что знаю, что завтра ты снова, как и вчера, будешь самым лучшим мужчиной на свете! Я готова плакать половину жизни, если другую половину я буду счастлива. А я буду счастлива, как бы ты ни старался помешать мне в этом!
Максим долго, как зачарованный, под негромкое бормотание телевизора смотрел своей неисправимой оптимистке в лицо. А Наташин взгляд робко спускался по его груди все ниже и ниже, но как только доходил до обтягивающих трусов, сразу возвращался к глазам. Было так любопытно, но воспитание брало верх. Призналась ему нерешительно:
– Я иногда думаю, зачем я тебе нужна? Я же еще мелкая, неопытная… Я ничего не знаю, ничего не умею…
– Я люблю тебя. Разве я никогда этого не говорил?
– А я Королева Англии. Веришь? Правильно, потому что это просто слова, сказать можно что угодно.
Максим оторвал спину от подушки, придвинулся к девушке и взял ладонью ее щечку.
– Боюсь, что это не просто слова. Иначе, действительно, почему ты мне так нужна?
Нет, слова ничего не значат. Но их всегда так приятно слышать! Максим целовал ее в губы нежно-нежно, оставляя ей возможность проявлять инициативу, а Наташе хотелось только одного: закрыть глаза и улететь…
– Давай займемся сексом, – предложила девчонка и затаила дыхание, словно опасалась согласия.
Максим улыбнулся, но вслух ничего не сказал. Как же по-детски выглядит ее предложение! Разве это так делается?!
Но, может быть, она на самом деле этого хочет, просто в силу своего возраста не знает, как иначе дать это понять? Все-таки она с увлечением читает книги о сексе, а недавно вообще призналась, что уже пересмотрела около двадцати порнофильмов из тщательно спрятанной папиной коллекции. …Она еще ребенок, ей всего пятнадцать лет… Ну, и чем она отличается от тех девушек, с которыми он развлекался тринадцать лет назад? С чего он взял, что Наташе еще рано? Ведь другим пятнадцатилетним из его прошлого «рано» не было.
– Ты уверена? – спросил Максим шепотом, прекрасно зная, что она ответит, и поэтому пытаясь угадать истинный ответ по ее глазам.
Но Наташа глаза закрыла, словно страус, прячущий голову в песок, когда ему страшно.
– Не бойся, я буду очень осторожен, – услышала она его приятный голос.
Но, как ни странно, сейчас этот голос ее ни капельки не успокоил. И поцелуи, которые всегда выбивали почву из-под ее ног, на этот раз были лишь барьером в какое-то непонятное и незнакомое состояние. А его губы, нежно ласкающие ее шею, вызывали вовсе не то эротически волшебное, неподвластное разуму ощущение, которое она испытывала, например, ночью в «Мельнице», или еще столько раз после… Девчонки в школе говорили, что приятно будет потом, а в первый раз надо потерпеть…
Максим попытался снять с нее маечку… Точнее, ничего не пытался, но Наташа поняла именно так. Он нырнул под одежду, провел пальцами по ее голой коже, и Наташа крепко обняла его, чтобы совершать дальнейшие «маневры» ему было просто невозможно.
– Я стесняюсь, – прошептала она в свое оправдание.
– Ничего страшного, – Максим оставил ее тело и погладил по щеке. – Тебе нравится то, что я делаю?
– Да, – закивала Наташа.
Кого она старается в этом убедить? Раньше всегда нравилось, а сейчас… Максим осторожно опрокинул ее на спину, навис над ней, снова вернувшись к невинным поцелуям в губы. Наташа немножко успокоилась. Его волосы падали ей на лицо, и от этого казалось, что Максим такой близкий и родной… Ведь челка постороннего человека не коснется вот так твоей щеки… Почему раньше его ласки действовали на нее совсем по-другому?! Почему-то сейчас она ждет только одного – когда же будет больно, – а Максим зачем-то тянет время!
Максим уже давно заметил, что она очень резко реагирует на прикосновения к ее груди, даже если случайно или машинально при объятиях. Решил, что сейчас грудь лучше не трогать. Медленно, нежно и совсем не щекотно целовал ее привлекательный плоский животик, а Наташа смотрела в потолок распахнутыми глазами.
Рука Максима медленно проскользила по ее бедру и немного задрала юбочку – Наташа тут же вернула складки юбки на место. Но рука Максима не сдавалась: снова пробралась под юбку и несколькими пальцами подцепила трусики. Это была проверка, и Наташа ее не прошла. Наташа испуганно вздрогнула и вся аж съежилась. Максим хорошо видел ее лицо, освещенное мигающим видеоклипами телевизором, – ее глаза, широко открытые и с ужасом ожидающие продолжения.
– Ты мне доверяешь? – спросил он ее тихо.
Ну вот, сейчас он скажет: «Тогда сними трусы и раздвинь ноги»… Наташа закусила губу и смело кивнула.
– Давай подождем пока с этим, – сказал он. Прекратил все свои действия и лег рядом с ней лицом к лицу. – Ты похожа на комок нервов.
– Я же первый раз… – протянула девушка и чуть не заплакала: почувствовала себя такой неуклюжей!
Максим ободряюще улыбнулся, чмокнул ее в носик и погладил по голове.
– И в первый раз можно получить удовольствие. Вот мы и подождем, пока ты действительно этого захочешь. А ты просто пытаешься обогнать время. У тебя как будто спортивный интерес.
Наташа от безысходности покачала головой:
– Я не знаю, как еще могу доказать, что люблю тебя…
На что Максим просто покачал головой:
– Мне не нужны доказательства. Я верю тебе на слово.
Боже мой, какой простой ответ! А в школе одна девчонка рассказывала, как парень поставил ей ультиматум: если ты меня любишь, то должна это доказать – переспать со мной, а иначе – развод…
– Мама говорила, что если женщина привлекательная, мужчины никогда не отказываются заниматься с ней сексом! – вспомнила Наташа сквозь слезы обиженным голосом.
– Если ты заметила, я согласился. Просто не хочу тебя насиловать.
Максим видел, как с каждой секундой в этой любимой юной голове один за другим появляются все новые и новые комплексы неполноценности.
– Не переживай, всему свое время, – попытался он утешить свою девушку. – Ты меня еще так мало знаешь, вполне понятно, что ты боишься. Одно дело поцелуйчики, ласки всякие. Но секс нам с тобой пока рановато практиковать. Я понимаю, тебе не хочется отставать от своих сверстниц, но не вариант, что всё, что они рассказывают о своих любовных приключениях, – правда.
Наташа не поднимала на него глаза, хоть и лежала на боку лицом к нему. Максим не знал, что еще сказать. Столько мыслей вертелось в голове, и они сменяли друг друга так быстро, что выловить хоть одну оказывалось чрезвычайно сложно. Решил спросить ее:
– Ты занимаешься мастурбацией?
Наташин взгляд вдруг вспыхнул, как и щеки, и она нервно заявила:
– Все этим занимаются! Разве это не нормально?!
– Нормально, но я не спрашиваю про всех, – невозмутимо произнес мужчина. – Меня интересуешь конкретно ты.
Если ты ждешь откровенности, то будь готов проявить откровенность взамен. Максим решил с этого и начать:
– Я, например, это делаю раз или два в неделю. В ванной, когда моюсь.
Наташа покраснела, наверно, до кончиков волос. Он так спокойно себя ведет, как будто ежедневно это говорит!
– Ты же каждый день моешься!
– Ну, знаешь, мои потребности в онанизме не так велики, как потребности в гигиене!
Поборов свое смущение, Наташа все же призналась:
– А я чаще. Через день, когда ты уходишь в клуб. И когда Катя уснет. Но у меня как раз потребностей больше, чем дней, когда я могу уединиться…
– А каким способом? – продолжал мужчина свои расспросы.
Наташа вспылила:
– А не слишком ли много ты хочешь знать?!
Но Максим возразил:
– Если ты даже поговорить со мной не можешь о таких интимных вещах, как же ты собираешься жить со мной интимной жизнью?
Он нежно отодвинул от ее лица прядки волос и погладил по виску. А Наташа не знала, что сказать в свою защиту в ответ на его резонный риторический вопрос. В его доводах всегда есть логика. А логика – это то, перед чем Наташа преклоняется.
– Какие-нибудь предметы себе засовываешь? – продолжал выяснять Макс.
И Наташино сопротивление рушилось на глазах.
– Нет. Я не хочу терять девственность таким способом. Хотя, возможно, так было бы проще.
– Не надо. Еще инфекцию себе какую-нибудь занесешь. Или повредишь себе что-нибудь. А как тогда? Рукой? Не стесняйся, я не прошу показывать. Просто расскажи.
Наташа робко улыбалась – становилось все легче и легче говорить с ним об этом. Собственно, Максим вообще первый человек, с которым она говорит на такую тему.
– Ну, да, рукой.
– А оргазм испытывала когда-нибудь?
– Не знаю…
Сказала – и растерялась. Может, надо было ответить «да», а то Максим решит, что она фригидная. Спешно принялась объяснять ему:
– Вообще, разрядка какая-то бывает, но я не знаю, оргазм это или нет.
А Максим как будто и сам понял ее опасения:
– Не беспокойся, это не так важно, я просто так спросил. То, что девчонка в пятнадцать лет еще не испытывала оргазм, – это вовсе не повод для паники. Главное, что тебе нравится ласкать себя, доставлять своему телу удовольствие. Это хорошие предпосылки.
Подполз к ней ближе, смяв под собой простыню, и обнял ее, прижавшись всем телом. Наташа, как ни странно, ничуть не смутилась, а мило улыбнулась ему.
– И я очень ценю твою откровенность! – добавил Максим и слегка лизнул ее носик, от чего Наташа весело фыркнула.
Пока не уснули, валялись в обнимку, целуясь и вполне целомудренно лаская друг друга. Наташа даже позволила себе чуть-чуть закинуть на Максима ногу! Максим понял одну вещь: надо доверять собственным решениям. Если он сам считает, что в пятнадцать лет девчонке еще рано – значит, рано. И точка. Конечно, мужская сущность с удовольствием поверит Наташиным уговорам, что она страстно хочет секса. Но разум должен быть сильнее! Если разум считает, что «пора» будет не раньше, чем в восемнадцать, – вот тогда и подумаем о сексе.
