Текст книги "Инъекция безумия (СИ)"

Автор книги: Диана Мэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Моя безоружная девочка… Как же я хочу уберечь её от себя.

Но если судьба, эта коварная насмешница, подарит мне ещё один шанс… Клянусь, я не упущу его. Даже если знаю, что мой следующий поцелуй может стать для неё роковым, последним в её жизни. Потому что я больше не уверен… сколько во мне осталось человечности.

Глава 11. Особое задание

Время было пять тридцать утра, и туман ещё не рассеялся над городом. Я уже натягивала спортивные штаны, предвкушая очередную изматывающую тренировку с Греем. Завтрак решила отложить на потом. Желудок ещё не проснулся и требовал лишь глоток крепкого кофе, а плотный приём пищи сейчас был бы лишним грузом.

Только я взяла в руки эластичные бинты для запястий, как в дверь раздался резкий стук, заставивший меня вздрогнуть. На пороге стоял охранник, его массивная фигура почти полностью перекрывала слабый свет из коридора.

– Босс ждёт вас в гостиной, – бросил он сухо, даже не удостоив меня взглядом.

– А как же тренировка? – невольно вырвалось у меня.

– Она подождёт. Он собирает вас и Элая. Вам лучше поторопиться, – отрезал охранник, словно не желая тратить время на пустые разговоры. В его тоне слышалось скрытое нетерпение, что лишь усиливало мое беспокойство.

Сердце будто камнем рухнуло в бездну, а следом вырвалось оттуда с бешеным, гулким стуком.Меня и Элая? Что происходит?

Гостиная встретила гнетущей, почти осязаемой тишиной. Леон стоял у массивного окна, спиной к комнате, созерцая серый, только начинающий светлеть рассвет. Его поза излучала опасное спокойствие и непоколебимую власть. Элай стоял чуть поодаль, напряженный, как натянутая струна. Когда он резко обернулся на мой шаг, его быстрый, острый взгляд скользнул по мне – в нём читалась та же тревога, что сжимала и моё горло, смешанная с усталостью, словно он не спал всю ночь. Повязки на предплечье на нём уже не было.

– А вот и вы, мисс Картер, – вальяжно произнес Леон, медленно поворачиваясь от окна. Его серые глаза, холодные и оценивающие, скользнули по мне, затем задержались на Элае. – Прекрасно. Теперь все в сборе.

Он сделал несколько неторопливых шагов, пальцы небрежно поигрывали массивным перстнем на мизинце. Воздух сгустился, пропитанный ожиданием.

Леон опустился в кресло в центре комнаты, будто на трон. Мы с Элаем сели по разные стороны, как подсудимые перед судьей, ожидая приговора. Его взгляд упёрся в Элая.

– Вот и настал час для «особого задания». Сегодня вечером в особняке на Весперовом Холме, – он сделал театральную паузу, – состоится званый вечер. Бал, – слово «бал» он выдохнул с ледяным презрением. – Идеальная ширма для крыс, мнящих себя аристократами. Возможно, глава «Феникса» не будет там, но его щупальца, его доверенные уши – обязательно.

Голос Леона резал воздух властной сталью, не оставляя места для возражений. Я перевела взгляд на Элая – тревога сжала горло ещё туже. Надо было вмешаться. Я чувствовала, что он ещё не готов к такому сложному и опасному заданию.

– Но Элай ещё не окреп! – прозвучало резче, чем я планировала.

Слова вырвались сами собой, прежде чем я успела их обдумать. Леон медленно повернул ко мне голову. Холод его взгляда заставил меня внутренне сжаться. Казалось, его глаза проникают в самую душу, выискивая там слабость и страх. Но прежде, чем он открыл рот, заговорил Элай:

– Рана уже затянулась. Можешь не переживать, – отрезал он, не глядя на меня.

Его голос был обезличенно-холодным, как лезвие ножа.Почему? Что я сделала не так? Ведь я искренне переживаю за него.

– Так что за задание? – спросил Элай, перебивая мои мысли и возвращая внимание к себе.

Леон скрестил руки на груди, принимая позу превосходства.

– Твоя задача, Блэкторн, раствориться в тенях. Проникнуть не гостем, а призраком. Уши – к стенам. Глаза – в замочные скважины. Узнай, кто сейчас глава «Феникса». Мне нужно имя. Лицо. Любой ценой. Понял?

Элай молча кивнул. Его челюсть напряглась, взгляд стал жёстче, но в глубине зрачков мелькнул тревожный багровый отсвет. Кулаки сжались до побеления костяшек.

Нельзя было отпускать Элая одного. Наш уговор с Леоном —япомогаю, покаонвыполняет задание.

– А я? – предчувствуя ответ, сердце бешено заколотилось.

Леон повернулся ко мне. В его взгляде не было ничего, кроме холодного расчета. «Всего лишь пешка», – читалось в его глазах.

– Ты, моя дорогая Лэйн, будешь со мной, – он сделал паузу, смакуя эффект, наслаждаясь моей реакцией. – На балу. Как часть моего… антуража. Пока сержант будет шнырять по тёмным углам, ты будешь сиять в самом центре зала. Отвлекать внимание. Играть свою роль безупречно.

– Она не идёт! – голос Элая прозвучал как щелчок курка, прежде чем он, казалось, осознал, что говорит. Он резко встал с кресла и шагнул вперед, мышцы плеч взбугрились под тканью рубашки. – Это безумие! Бал – это потенциальная западня, а ты толкаешь её прямо в эпицентр! Отправь кого-нибудь другого!

Леон не дрогнул. Лишь едва приподнял бровь, будто удивленный наглостью мухи, бьющейся о стекло. Его не трогали ни наши протесты, ни наши страхи. Он был уверен в своей власти, в своей непогрешимости.

– Твоя внезапная забота трогательна, сержант, – его голос стал тише, опаснее, как шипение змеи, – но совершенно неуместна. Лэйн идет со мной. Её присутствие – неотъемлемая часть плана. И гарантия твоего… предельного усердия, – его взгляд, тяжелый и многозначительный, скользнул по бывшему раненому предплечью Элая. – Так что не подведи. Ведь цена провала будет неизмеримо высока. Длявсех, – последние слова он сопроводил ледяным взглядом, брошенным в мою сторону, не оставляя сомнений в том, что я являюсь заложницей этой ситуации.

Опасность сгустилась в воздухе. Элай замер. Я видела, как в его глазах борются ярость и страх –за меня. Багровый отблеск вспыхнул ярче, но он сумел подавить его, лишь резко выдохнув через нос, смиряясь с неизбежным. Его взгляд нашел мой – в нём читалось немое предупреждение, бессильная ярость и щемящая боль. Словно его глаза говорили: «Береги себя любой ценой».

Леон, удовлетворенный молчаливым подчинением, развернулся к окну, вновь погрузившись в созерцание своих владений: заброшенных цехов и ржавых оград.

– Приготовьтесь. Выезд в шесть вечера. Одежда будет доставлена в ваши комнаты, – он махнул рукой, не глядя на нас. – Свободны.

Мы вышли в тягостном молчании. Массивная дверь захлопнулась, отрезав гнетущую ауру Леона, но оставив в воздухе едкий осадок тревоги.

Я шла чуть позади Элая, видя, как его плечи напряжены до каменной твердости, а кулаки сжаты до дрожи. Он не оглядывался.

Резко остановившись у поворота, он обернулся. Я едва не врезалась в него. Его лицо было бледным под светом ламп, глаза – двумя угольками, в которых тлел знакомый, сдерживаемый багровый отблеск. Больше злости, чем ярости. Больше страха, чем агрессии.

– Лэйн, – его голос был низким, хриплым, словно сдавленным невидимой удавкой, что душила и меня, – я не смогу быть рядом. Не смогу прикрыть, если…

– Если что-то случится? – я закончила за него, стараясь говорить спокойно, хотя внутри все дрожало. – Я не беспомощная, Элай. Пистолет держать умею. И челюсти ломать – тоже, – я попыталась улыбнуться, но получилось криво.

Он не улыбнулся в ответ. Его взгляд стал пронзительным, почти жгучим.

– Ты вообще не понимаешь! Это не переулок за забегаловкой, куда ты привыкла совать свой любопытный нос. Там будут настоящие отморозки – те, кто сначала стреляет, а потом даже не станет разбирать, куда попал. И плевать им, что ты девушка. А ты… – его взгляд скользнул по моей спортивной майке, по волосам, собранным в небрежный хвост, – ты будешь в каком-то дурацком вызывающем платье, с прической и макияжем, которые только и будут кричать: «Смотрите сюда!».

– О, так вот ты какого обо мне мнения? Думаешь, я позволю себя лапать и делать со мной всё что захочется!? – бросила я, поднимая подбородок.

– Брось, – он фыркнул, но в уголках его глаз на миг мелькнуло что-то тёплое, почти улыбка. И тут же погасло, словно он испугался проявления эмоций. – Леон не позволит тебе выглядеть как боец. Ты будешь выглядеть как… его украшение. Трофей.

Последнее слово он выдохнул с такой горечью, что у меня сжалось сердце.

– Я не его трофей! – сказала я твердо, глядя ему прямо в глаза. – Я твоя… партнерша по несчастью. Помнишь? – я сделала шаг ближе, понизив голос до шепота. – Твоя задача – информация. Моя – отвлечь внимание и выжить. И ябудувыживать, Элай. Не трать силы на беспокойство обо мне. Сосредоточься на задании. Узнай имя. Чем быстрее мы это сделаем, тем быстрее выберемся отсюда.Оба.

Он смотрел на меня. Его тёмные глаза, лишенные сейчас красного свечения, сканировали мое лицо в поисках признаков страха или лжи. Я старалась держаться уверенно, не выдавать своего волнения.

– Оба, – повторила я шёпотом, как клятву.

Он тяжело вздохнул. Некоторое напряжение спало с его плеч, но не исчезло полностью.

– Хорошо, – пробормотал он. – Но обещай мне одно.

– Что?

– Будь осторожна. С Леоном. Со всеми. Не доверяйникому. И… – он запнулся, его взгляд скользнул вниз, к моей шее, туда, где под тканью скрывался след. – …в том числе мне.

Я застыла. Его слова поразили меня как удар хлыста.

– Тогда кому? – вырвалось у меня.

– Себе, Лэйн. Только себе, – голос его сорвался. – Прости… я теряю себя. Каждый день. Я не тот, кому можно доверять безоглядно.

– Но почему я тогда здесь, по-твоему? – спросила я, ловя его взгляд. В голове крутилось то, что давно просилось наружу, то, что я так долго скрывала даже от самой себя. – Ты не доверяешь себе? Я буду доверятьза тебя. Несмотря ни на что. И если мне суждено… – я сделала глубокий вдох, – …принять смерть от твоей руки, я не пожалею, что была рядом.

Он вздрогнул, будто от удара током. Сжатые кулаки дрогнули, а в глазах, где секунду назад бушевало багровое пламя – что-то надломилось. Не ярость, а голая и невыносимая боль.

– Не говори так… – его голос сорвался на хриплый шепот, почти стон. – Никогда. Слышишь? Никогда не говори, что примешь смерть от моих рук. Для меня это… хуже, чем если бы мне пустили пулю в лоб.

Он сделал шаг назад, будто мои слова были физической силой, отталкивающей его. Его дыхание стало резким, прерывистым. Я видела, как мускулы под рубашкой напряглись, как будто он сражался с невидимыми цепями, сковывающими его изнутри, но не отступила. Его страх, его отчаяние не испугали меня. Они лишь ещё больше разожгли ту самую упрямую решимость, что заставила меня стрелять в него, чтобы спасти, тащить его тело, заключить сделку с дьяволом.

Я подошла ближе, вопреки его шагу назад. Моя рука поднялась нарочито медленно и нежно коснулась его щеки. Кожа под пальцами была горячей, почти обжигающей. Он замер, словно дикий зверь, завороженный неожиданным прикосновением.

– Я вижутебя, Элай Блэкторн, – прошептала я, глядя прямо в его глаза, где багровые искры все еще боролись с наступающей тьмой. – Не монстра. Не оружие Леона.Тебя.Того, кто прикрыл меня от пули в переулке. Того, кто только что пытался предупредить меняо себе самом, потому что ему страшно за меня. Вот кому я доверяю. Вот за кого я здесь.

Мое прикосновение и мои слова повисли в воздухе хрупким мостом над бездной его отчаяния. Элай не отстранился, но и не ответил на прикосновение. Он стоял неподвижно. Дыхание, еще недавно прерывистое, выровнялось, но напряжение не исчезло – оно словно ушло куда-то в глубину. Багровый отблеск в глазах погас, уступив место глубокой, почти чёрной тени, в которой читалась невыносимая тяжесть моей веры, моей надежды, моего доверия.

– Ты не видишь всего, Лэйн, – его голос был тихим, обречённым. – Но… спасибо. За эту попытку.

Он медленно, с невероятным усилием, отвёл голову в сторону. Мои пальцы соскользнули с его пылающей щеки, и внезапная пустота, оставленная прикосновением, обожгла сильнее самого пламени. Он больше не смотрел на меня, его взгляд был устремлен куда-то в незримую пропасть между нами, словно он пытался увидеть сквозь меня что-то, недоступное моему пониманию.

– Иди, – сказал он наконец, всё так же не глядя. – Нужно подготовиться к балу.

В его тоне не было прежней ярости или боли. Только пустота солдата, безмолвно принявшего неизбежный приказ. Тот Элай, который ещё недавно дрожал за меня, отчаянно пытаясь защитить, теперь спрятался глубоко внутри, за непробиваемой броней долга и необходимости.

Я опустила руку. Горечь смешалась с упрямой решимостью. Он закрылся, воздвиг вокруг себя неприступные стены, чтобы выжить. Чтобы мы выжили. Я кивнула, зная, что он не видит.

– Ладно. Если не увидимся до... всего этого. То скажу сейчас, – я сделала паузу. – Будь осторожен, Элай.

В ответ он лишь едва заметно мотнул головой – жест, который можно было истолковать как угодно: как согласие, как прощание, как отчаянную просьбу о невозможном. Я развернулась и, не оглядываясь, направилась по длинному коридору к своей комнате, чувствуя на своей спине его пристальный взгляд – тяжелый, пропитанный невысказанной мукой, немым предостережением и отголосками той нежности, которую он отчаянно пытался скрыть. Оглядываться сегодня было бы непозволительной роскошью. Роскошью слабости.

Дверь в мою комнату захлопнулась с глухим, окончательным стуком, мгновенно отрезав меня от коридора, от Элая, от гнетущего, липкого дыхания укрытия Леона. Но тишина внутри зазвенела еще громче – от невысказанных слов и тяжелого предчувствия грядущего бала – события, которое должно было изменить всё.

Глава 12. Проклятый бал

В четыре вечера в мою комнату доставили пакет. Внутри лежало длинное вечернее платье. Я развернула ткань, и воздух наполнился шелестом тяжелого шёлка. Цвет – насыщенный синий, как морская пучина в безлунную ночь. Платье струилось в руках, холодное и гладкое, с коварно высоким разрезом, открывающим ногу почти до бедра. В комплекте шли изящные, но смертоносные чёрные лодочки на шпильке невероятной высоты. Боже, как я ненавидела эти орудия пытки для ног! Но сегодня игра шла по чужим правилам, и соответствовать образу было не прихотью, а необходимостью выживания.

Я осторожно надела платье. Ткань, непривычно тяжелая и скользкая, обвила тело. После подошла к зеркалу... и замерла. Отражение меня удивило. Стройная фигура в подчеркивающем каждый изгиб платье, контраст тёмного шелка и бледной кожи, вспыхнувшей от волнения – это выглядело... красиво. Непривычно, чуждо моей сути, но – красиво. Мне часто говорили, что я слишком симпатична для работы полицейского, что могла бы стать стюардессой – стоять улыбчивой и принимать пассажиров. Да, путь стюардессы сулил спокойствие, элегантность, безопасность. Но моё сердце выбрало иное – пыльные улицы, адреналин, выстрелы в ночи и горький привкус опасности.

И не знаю, что в этой работе любила больше: лихорадочный холодок страха, сжимающий горло перед задержанием, или... то самое крепкое мужское плечо, всегда оказывавшееся рядом. Плечо Элая. Моя скала, моя защита, мой маяк в кромешной тьме наших будней. Где бы я ни была, в какой переделке ни оказывалась – он был рядом. Его присутствие разгоняло страх, придавало сил, заставляло верить, что все преодолимо. А сейчас... Сейчас он сам просит держаться подальше. Просит не искать его поддержки. Как? Это всё равно что просить не дышать! Я привыкла к нему. Привыкла, что его рука прикроет в перестрелке, что его голос собьёт панику, что его спокойный взгляд вернёт ясность мысли, когда боль и страх пытаются затмить разум. Он всегда был моим светом.

Леон делал своё дело – отравлял его, затягивал в тень. И чем дальше, тем меньше в нём оставалось прежнего Элая. Но если тьма забирала его, я должна была стать для него тем самым лучиком света, каким он когда-то был для меня. Я хочу, чтобы он верил мне. Не просто доверял – а верил безоглядно, больше, чем самому себе. Потому что какие бы демоны его ни терзали, какие бы стены он ни возводил – я не уйду. Буду рядом. До последнего вздоха, до последнего удара сердца.

Каждый раз, когда мы сталкивались, разговор шёл совсем не так, как мне хотелось. Мы начинали говорить – и тут же скатывались в препирательства, в молчаливые упрёки, в горькие фразы, которые ранили сильнее пуль. Я так часто представляла, как расскажу ему о своих чувствах, когда мы выберемся из этой паутины, которую сплёл Леон. Отдышимся – и тогда, наконец, я найду правильные слова, те, что копились годами за маской профессиональной сдержанности.

Но сейчас, глядя, как сгущается тьма, как задание превращается в смертельную ловушку, я понимала – времени на красивые признания может не быть. Это могло стать последним. Для него. Для нас.

И я больше не хотела молчать. Я должна была увидеть его. До того, как судьба сыграет с нами очередную злую шутку. Пока ещё была возможность сказать главное.

Я стремительно бросилась к двери, но едва протянула руку, как створки с лёгким скрипом распахнулись сами, будто кто-то поджидал меня за ними. В проёме, облокотившись о косяк, стоял Леон – его высокая фигура заполнила собой всё пространство дверного прохода.

– Как трогательно, – произнёс он, и его губы растянулись в ухмылке, которая не дотягивалась до холодных глаз. – Ты встречаешь меня, словно ждала всё это время.

Я инстинктивно отпрянула на шаг, чувствуя, как учащается пульс.

– Я... хотела увидеться с Элаем перед тем как отправиться в путь.

– Ах, вот как? – он притворно-сожалеюще покачал головой, делая театральную паузу. – Он уже уехал первым.

– Что? – голос предательски дрогнул. – Когда?!

– Буквально полчаса назад, – Леон вошел в комнату без приглашения, его взгляд медленно, оценивающе скользнул по мне в платье, от макушки до кончиков туфель. В его глазах мелькнуло что-то вроде холодного удовлетворения. – Ему нужно тщательнее обследовать территорию, чтобы выполнить задание.

Он сделал ещё шаг, сокращая дистанцию. Запах его дорогого одеколона смешался с ароматом кубинской сигары, создавая дурманящую, опасную смесь. В его руке был небольшой бархатный футляр, который он небрежно открыл пальцем. Внутри, на чёрной мягкой подкладке, лежало ожерелье. Не просто украшение – это был шедевр. Массивная платина, усыпанная мелкими бриллиантами, обрамляла центральный камень – огромный сапфир глубокого, почти чернильного синего цвета. Он переливался таинственным внутренним светом, как застывшая капля ночного моря и идеально сочетался с цветом моего платья. Но его красота была ледяной, подавляющей.

– Прекрасное платье, – произнес Леон, его голос стал тише, интимнее, отчего по спине пробежали мурашки. – Но ему не хватает... завершающего штриха. Трофей должен сиять во всей своей красе, не так ли? – его слова эхом отозвались горьким признанием Элая в коридоре.

Он вынул ожерелье из футляра. Камни холодно блеснули в свете лампы. Без единого слова, Леон подошёл ко мне вплотную. Я застыла на месте, парализованная внезапно нахлынувшим страхом. Мои ноги словно вросли в пол, а веки предательски задрожали, когда его тень накрыла меня целиком.

Его пальцы, сильные и уверенные, коснулись моей шеи, отодвигая волосы. Прикосновение было легким, почти невесомым, но оно обожгло, как раскаленное железо. Я почувствовала, как под тонкой тканью платья мгновенно напряглись все мышцы, как пересохло во рту, а в горле застрял ком. Его дыхание коснулось моей кожи за ухом – ровное, спокойное.

С лёгким щелчком застёжка ожерелья сомкнулась на моей шее. Металл и камни легли на мою кожу невыносимо тяжело. Холод сапфира прижался к яремной впадине, и мне показалось, будто он выжигает плоть до кости. В большом зеркале напротив я увидела наше отражение: Леон стоял вплотную за моей спиной, его руки ещё не отошли от застёжки, а серые глаза – холодные, бездонные – изучали меня с любопытством хищника, оценивающего эффект от надетой на добычу метки. В этом платье, с этим камнем на шее, я действительно выглядела как его трофей – драгоценная безделушка, готовая к демонстрации.

– Идеально, – прошептал он, и его губы почти коснулись моей мочки уха. Руки медленно соскользнули с шеи, скользя по моим обнажённым плечам, будто смахивая невидимые пылинки. Каждое прикосновение заставляло меня внутренне содрогаться, а по спине бежали противные мурашки.

– Цвет моря... и глубин. Он подчёркивает твои глаза, Лэйн. И твою... решимость. – в последнем слове явственно прозвучала едва уловимая насмешка. – Не растеряй её. Сегодня она тебе понадобится. Блестеть нужно будет ярко. Помни – все взгляды должны быть прикованы к тебе. Для отвлечения внимания потребуется... полная самоотдача.

Его ладонь неожиданно легла мне на талию, и я почувствовала, как сквозь тонкую ткань платья передаётся тепло его тела. В зеркале наши отражения выглядели странно гармоничной парой – его тёмный костюм и моё синее платье, его крупная ладонь на моей талии, его высокий рост, нависающий надо мной. И это пугало больше всего – то, насколько естественно мы смотрелись вместе, хотя внутри меня всё кричало о необходимости бежать.

Он медленно отступил на шаг. Его пронзительный взгляд ещё раз скользнул по моей фигуре с ног до головы – оценивающий, будто проверяющий товар перед аукционом. Сапфир давил на шею, как ледяное клеймо, напоминая о его незримом присутствии, о тотальном контроле. О том, что где-то там, в темноте, Элай был один, а я стояла здесь, украшенная, как жертва перед ритуалом.

– Через десять минут у выхода будет ждать машина, – бросил он уже другим тоном – резким, деловым, прежде чем развернуться к двери.

Створка закрылась за ним почти бесшумно, но в воздухе остался тяжёлый шлейф его парфюма. Комната замолкла, а я стояла, ощущая, как его слова и его прикосновения оставили на коже невидимые, жгучие следы. Отражение в зеркале казалось чужим – красивой, хрупкой куклой в золотой клетке. Мысль об Элае, уже рискующем где-то в одиночку, пронзила сердце острой, почти физической болью.

Леон знал, что делал, надевая на меня это ожерелье. Это было не просто украшение. Это был ошейник. Напоминание о том, кто здесь хозяин, и какой ценой будет оплачен провал. Я сжала кулаки, ногти впились в ладони. Сиять? Хорошо.

Я буду сиять так ярко, что ослеплю всех. Даже его. Особенно его.

Я тоже выполню свою часть уговора.

* * *

Когда я спустилась вниз, я увидела чёрный Range Rover Velar – массивный, блестящий, с тонированными стеклами, выглядевший как бронированный зверь.

Леон непринужденно облокотился о дверцу, его фигура в идеально скроенном костюме выглядела как с обложки мужского глянца. Шелковистая рубашка с расстегнутыми верхними пуговицами обнажала загорелую кожу и часть татуировки – разъяренного тигра, чьи клыки и когти выглядели пугающе реалистично.

Мой взгляд самопроизвольно задержался на нём – на этой опасной смеси изысканности и животной агрессии. Его губы изогнулись в едва заметной, но красноречивой ухмылке, словно он заметил это.

– Прошу вас, леди, – произнёс он с подчеркнутой галантностью, протягивая руку. Его пальцы сомкнулись вокруг моей ладони – тёплые, сильные, с едва уловимым намёком на то, что он в любой момент может сжать их чуть крепче, чем нужно.

Внутри машины пахло кожей и дорогим табаком. Интерьер был выдержан в черно-бордовой гамме, подсветка панелей отливала холодным синим. Я вжалась в дальний угол, стараясь максимально увеличить расстояние между нами, но роскошный салон Range Rover вдруг показался тесным, словно сжимающимся вокруг меня.

Леон не стал сокращать дистанцию, заняв свое обычное место. Машина плавно тронулась с места, и в окне поплыли сначала складские помещения его владений, затем ночные улицы, а вскоре и темная лента лесной дороги. Тишина в салоне была настолько плотной, что казалась почти осязаемой – лишь мягкое урчание мощного двигателя нарушало эту гнетущую тишь.

Мои мысли снова и снова возвращались к Элаю. Он был там, один, без прикрытия. Гнев и страх сжимали горло туже, чем холодное ожерелье на моей шее. Я больше не могла терпеть это молчание.

– Леон, – мой голос прозвучал резче, чем я планировала, нарушив тишину.

Он медленно повернул ко мне голову. В полумраке салона его серые глаза казались совершенно непроницаемыми.

Я едва не подавилась собственными словами, с трудом скрывая дрожь в голосе:

– Для чего тебе знать, кто сейчас глава «Феникса»?

Леон не ответил сразу. Он откинулся на спинку сиденья, сложив длинные пальцы домиком перед грудью. Казалось, он взвешивал каждое слово. Затем его взгляд стал отстраненным, устремившись куда-то в прошлое, сквозь тонированные стекла.

– Два года назад... мой сын Алекс...

Впервые за всё время я увидела трещину в его броне – едва заметное дрожание века, внезапную влажность во взгляде. Но уже в следующее мгновение его лицо снова стало каменной маской.

– Ему было шестнадцать, – Леон сделал едва заметную паузу, его пальцы слегка сжались. – Он был... импульсивным. Не таким, как я. Решил, что уже взрослый, чтобы вмешиваться в разборки старших.

Я невольно замерла, почувствовав, как по спине пробежали мурашки. Его голос, обычно такой уверенный, теперь звучал... почти человечески:

– Оказался не в том месте, не в то время. Обычная потасовка между моими людьми и «Фениксом». Пуля, предназначенная какому-то шестёрке, – его губы искривились в гримасе, – нашла моего единственного сына.

Я громко сглотнула, прервав его монолог:

– Он... выжил?

Леон медленно покачал головой, его взгляд снова стал ледяным.

– Увы, нет. Рана оказалась смертельной. И я держал его на руках, пока он не стал... холодным.

Последнее слово упало между нами, как глыба льда. В салоне стало так тихо, что я услышала, как трепещет моё сердце.

– Я... мне жаль, – бесполезные слова сорвались с моих губ.

Эта история, которую он обрушил на меня, давила грузом неожиданного откровения. Я никогда не предполагала, что у Леона мог быть сын. Эта человеческая трагедия, рассказанная таким монстром, казалась чудовищным диссонансом. Но в его глазах, в этой ледяной, лишенной эмоций манере повествования, сквозила пугающая правда, от которой кровь стыла в жилах.

Даже два года спустя время не смягчило его боль – лишь превратило её в тлеющие угли ярости, раздуваемые жаждой мести, поселившейся в его сердце.

– А что... случилось с бывшим главой «Феникса»? – осторожно спросила я, почти не осознавая, что нарушаю тягостное молчание.

– Я нашел его, – ответил Леон, и в его голосе впервые появилось что-то кроме мертвой пустоты – низкий, опасный гул, напоминающий отдаленный раскат грома перед бурей. – Я обошелся с ним так, как он заслуживал. Медленно. Тщательно. Его крики были… музыкой на фоне похоронного марша моего сына.

По моей спине пробежали ледяные мурашки. Воображение услужливо нарисовало картину, и я поняла, откуда взялась эта беспощадность, превратившая его в того, кем он стал.

– Но клан не рухнул, – его голос вновь стал гладким и холодным. – Как гидра, он отрастил новую голову. Умную. Осторожную. Неуловимую. Этот новый глава... он не показывает лица. Управляет своими щупальцами, как кукловод невидимыми нитями. Он процветает, пока я ношу эту пустоту в месте, где когда-то билось сердце моего сына. – Леон резко повернул голову, и его взгляд, уже не отстраненный, а пронзительный, полный холодной ярости, впился в меня. – Мне нужно знать, кто стоит во главе, чтобы вырвать эту голову с корнем. Чтобы стереть в пыль все, что он построил. Чтобы его смерть была в тысячу раз мучительнее, чем смерть того ничтожества до него. И чтобы весь город запомнил, что происходит с теми, кто осмеливается причинять мне боль.

Его слова висели в воздухе, тяжёлые и кровавые. Внезапно я осознала, что сижу, буквально вжавшись в кожаное сиденье, а мои пальцы судорожно сжимают подлокотник.

– Но вы ведь уже отомстили за своего сына бывшему главе, почему бы вам не остановиться?

Леон медленно повернул ко мне голову, его губы искривились в безрадостной усмешке.

– Остановиться? – он произнёс это слово с таким презрением, будто я предложила ему отказаться от собственного дыхания. – Кажется, ты, Лэйн, совершенно не понимаешь, как идут дела в мафии. Убийство главы клана – это не финал. Это только начало. Война не закончится, пока не будет уничтожен последний из «Феникса». Пока их кровь не пропишет на асфальте предупреждение для всех, кто посмеет поднять на меня руку.

– Но разве ваша месть стоит того, чтобы втягивать в это невинных людей?! – вырвалось у меня, прежде чем я успела обдумать слова.

Его брови чуть приподнялись.

– Ты говоришь о себе и об Элае, да?

Мои кулаки сжались, а ногти впились в ладони.

– Да, – подтвердила я, стараясь, чтобы голос не дрогнул под его ледяным взглядом. – Вы могли отправить своих людей. Почему посылать его одного, когда он едва оправился? Когда он...

Я не договорила про тьму, что пожирала его изнутри, но Леон понял.

– Так вышло, что Элай оказался здесь по воле судьбы, – он откинулся на спинку сиденья, небрежным движением наполнив толстостенный рокс янтарным виски. Палец медленно провёл по краю стакана, заставив стекло тихо зазвенеть. – Вакцина должна была быть введена моему человеку. Но что случилось – то случилось. К тому же... – его губы растянулись в ухмылке, – она дала ему кое-что ценное. Силу. Скорость. Зрение хищника. Разве это не преимущество?

Всё снова всплыло перед глазами – тот момент, когда вакцина подействовала на Элая. Его дикая, почти звериная сила, с которой он отбросил меня… Тело явно менялось, адаптируясь к чему-то новому. Леон уверяет, что препарат лишь усиливает его, но тогда откуда эти приступы? Значит ли это, что что-то пошло не так? Леон в курсе? И если да… что же сейчас происходит с Элаем?..

– Во-вторых, – Леон продолжил, – люди «Феникса» отчаянно хотят заполучить нашу вакцину. Они готовы на все, чтобы выкрасть ее. А значит... – он сделал паузу, его глаза сверкнули холодным расчётом, – Элай – идеальная приманка. Он привлечёт их, выманит из тени того, кто сейчас прячется в глубинах их клана. И когда глава «Феникса» наконец покажет лицо...

Его голос оборвался, но продолжение было излишним. Я смотрела на него, с ужасом осознавая чудовищную простоту его плана. Элай был не просто шпионом – он был живой наживкой, которую Леон без колебаний бросал в самое пекло, используя его уникальность, его боль, его тьму – все ради своей мести за сына.

В салоне внезапно стало невыносимо душно.

– Вы... вы монстр, – вырвалось у меня шёпотом, лишенным всякой силы перед его ледяной рациональностью зла.

Леон не оскорбился. Напротив, тонкая улыбка тронула его губы. Он аккуратно поставил хрустальный бокал в подстаканник.

– Нет, куколка. Я просто отец, потерявший сына и реалист. Я вижу мир таким, какой он есть. И использую все доступные ресурсы для достижения цели. Сентименты – роскошь для слабых. Или для тех, кто ещё не потерял всё, – в его глазах на мгновение мелькнула тень той самой пустоты, о которой он говорил. Но она тут же исчезла, замещённая привычной властностью. – Твоя задача проста. Будь идеальным отвлечением. Тогда и твоему дружку будет легче выполнить задание.