Текст книги "Боевые станции"

Автор книги: Диана Кэри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

– Удивительно, – в конце концов вымолвил он и повернулся ко мне, но только после того, как ему удалось полностью овладеть собой.

Однако и тогда его пристальный взгляд продолжал вызывать у меня дрожь в коленках.

– Вы меня поразили, командир, хотя я до сих пор не пойму, как вам это удалось.

– Она просто продемонстрировала превосходство своего интеллекта над вашим, Спок, – радостно пропел Маккой.

У Спока на лице появилось выражение досады, если не сказать больше.

Он снова посмотрел на панель навигационного контроля взглядом опытного собаковода, глядящего на внезапно одичавшую его любимую собаку. Через некоторое время Спок глубоко вздохнул и произнес:

– Очевидно, я не учел ненадежность одного из элементов моей программы. Все ваши объяснения и подробное описание ваших действий будут восприняты мной с удовлетворением. Конечно, когда мы уже завершим нашу миссию.

Вот это да! Вот к чему может привести ощущение превосходства у вулканцев. Я почувствовала, что онемение в ногах пропало.

– Конечно, сэр. Не хотите ли присесть?

Это прозвучало, скорее, как приглашение к работе, чем к отдыху. Спок все понял и развернул свое кресло так, чтобы иметь возможность видеть нас всех. Я расположилась в соседнем с ним кресле, и скоро мы вчетвером затаили дыхание.

– Капитан Кирк получил информацию о сложившейся ситуации через доктора Бому, сразу начал Спок, – который, как вы, надеюсь, помните, участвовал в научном обосновании проекта с дредноутом.

– Можете мне верить, – тихо произнесла я, – я помню об этом в деталях.

– Не сомневаюсь, – Спок кивнул с оттенком многозначительности. Он говорил со мной с той мягкостью, которая, без сомнения, была позаимствована им из общения между людьми. Именно это качество ему удалось приобрести и внедрить в свою практику, несмотря на все предубеждения вулканцев, но для этого ему потребовалось немало лет жизни среди людей. По его мнению, это должно было произвести на меня неизгладимое впечатление.

– В этом проекте участвовали лишь избранные, – продолжал он. – Бывший адмирал Риттенхауз пользовался услугами только тех, кому доверял, либо тех экспертов, без кого ему было просто невозможно обойтись. В любом случае, он старался свести круг таких лиц к минимуму.

– И в этом минимуме оказался Сарда? – догадалась я.

– Да, – продолжил его рокочущий голос. – Наклонности к изобретательству в области технологии вооружения сделали Сарду незаменимым для человека, который пытался развязать военный конфликт на уровне Галактики. Риттенхаузу был очень нужен его генератор изображений. Кроме Сарды, в специальной научной группе были еще трое, кто остался жив после взрыва на борту корабля Риттенхауза.

Он вставил один из принесенных блоков памяти в специальное гнездо библиотечного компьютера и нажал клавишу. На экране мелькнуло изображение полного достоинства брюнета с удлиненным лицом, узкими монголоидными щелочками глаз и легкой сединой на висках.

– Это доктор Самюэль Бома, разработчик материала корпуса для этого злочастного дредноута, а также генеральный конструктор обшивки.

Первоначальные обвинения в его адрес в участии в заговоре в последнее время поутихли в связи с тем, что он начал успешно сотрудничать со Звездным Флотом, – Спок снова коснулся контрольных кнопок и поменял изображение на экране. На этот раз компьютер выдал изображение голубоглазой женщины, по происхождению – жительницы Земли, возрастом около 55 лет, с черными короткими, но довольно пышными волосами, стройного телосложения.

Судя по ее внешности, она могла быть кем угодно, только не представительницей ученого мира.

– Это профессор Урсула Морни из университета Тар-Ригор, созвездие Альтаир-6, – представил ее Спок. – Она усовершенствовала теорию сверхускорений и является в этой области ведущим специалистом Федерации.

Профессор Морни также известна беспринципностью своих взглядов. Полагаю, что она – основная фигура в их группе. Определяющая поведение других.

– Какое именно поведение, сэр?

Он снова повернулся в кресле ко мне лицом, и мое внимание переключилось на его слова. В каждом из них, а также от всего его вида веяло жесткой проницательностью.

– Технология сверхускорений оказалась украденной.

Его слова прозвучали чересчур просто, и мы сразу не смогли оценить их глубокий смысл. Заметив это, он продолжил:

– Морни предъявила Бому ультиматум, в котором она признала, что вместе с сообщниками завладела всей информацией по технологии сверхускорений и решила перевести их лабораторию в другое место.

Маккой удивленно спросил:

– Но почему?

Спок предугадал такого рода вопрос и сразу же ответил на него:

– Морни – ученый с задатками разрушителя. Она никогда не проявляла особой лояльности ни к системе, ни к отдельно взятой личности, спокойно воспринимала возможность финансирования своей деятельности из сомнительных источников, заботясь только о своем личном благосостоянии. Кроме того, она известна своим презрительным отношением ко многим правительствам и системам управления.

– И к правительству Федерации? – спросил Маккой.

– К любому правительству, доктор, без всяких исключений.

– Тогда как она оказалась привлечена к столь серьезному и секретному проекту?

– Потому что, доктор, она была генератором идей.

– И никто не видел в ней иных качеств?

Вздохнув так, как это могут делать только вулканцы, Спок аккуратно представил свои основания.

– Вплоть до настоящего времени она не предпринимала ничего такого, что можно было бы считать прямой или скрытой угрозой. Поэтому она пользовалась всеми правами гражданина Федерации и известного ученого.

Однако, она открыто сочувствовала Риттенхаузу и его планам сформировать единую идеологию для всей Галактики. Теперь же, когда Риттенхауз мертв, она почувствовала прямую дорогу наверх для своей жизни и карьеры. Таким образом, ее действия, представляют собой попытку сохранить свой общественный статус.

Я наклонилась вперед, с трудом удерживаясь, чтобы не вцепиться в ручки своего кресла.

– Она имела в виду продажу технологии сверхускорений?

– Именно так, и даже более того. Их группа задумала выставить эту технологию на открытую распродажу, что называется, "с молотка", зная что конкурирующие силы в Галактике сразу же набросятся на такую возможность, а Федерация тоже не посмеет позволить укрепиться конкурентам в военном отношении. К сожалению, у профессора Морни обнаружились чересчур упрощенные представления о политике. Она не учла того, что успешной продажей технологии сверхускорений она подстегнет процессы, весьма далекие от ее научных интересов. К примеру, космическую потасовку.

Эта фраза была мне не очень понятна, однако я вполне почувствовала ее дурной смысл, словно предчувствие плохой погоды. Ощущая на себе взгляды Скеннера и Мэрит, которые пытались делать выводы по моему лицу, я напряглась и попыталась развить предложенную мне мысль до чего-нибудь более понятного. Враждующие галактические группировки плюс сверхтехнология, плюс одержимые ученые…

– Все это в итоге является неплохой подпиткой для безумия.

Спок надул губы и задумчиво кивнул.

– Подходящее сравнение. Космическая потасовка – это разговорный термин, но все же довольно точный. Морни явно недооценивает серьезности последствий своих действий. Когда начнутся космические войны, жизни отдельных обитателей Галактики не будут представлять интереса, и мир станет не более, чем словесной трескотней. На самом деле Морни приговорила себя и других членов своей команды к насильственной смерти.

– А Бома хотел воспрепятствовать этому, но не получил поддержки у остальных?

– Вкратце – да. Бома обратился к капитану Кирку, потому что он…

– Имел те же основания, что и Пол Берч, когда он решил расстроить планы Риттенхауза, – догадалась я. – Он знал, что на Кирка можно положиться в этой ситуации, и тот не станет болтать лишнего. Я права?

– Именно так. Он также хорошо представляет себе последствия космических потасовок. Десяток войн, даже мелких, способен разрушить хрупкую структуру теперешнего внутригалактического равновесия. Если технологией сверхускорений завладеют враги, сразу же изменится баланс сил.

Владелец технологии, кем бы он ни был, приобретет колоссальные экономические и военные рычаги давления на других.

– Неужели это настолько серьезный технологический прорыв? – спросил Маккой. Спок нахмурился – На бытовом уровне – несомненно так. А в деталях: Морни со своей командой провели успешные исследования по проблеме методики сверхвысокой очистки трилития от дилития Он замолчал и уставился на Маккоя Я наблюдала за тем, как они обменялись взглядами, как это же сделали Скеннер и Мэрит. Спок что-то негромко заметил Маккою и теперь ожидал его ответа. Очевидно, сейчас он отомстил доктору за недавние насмешки и с нетерпением ждал, пока Маккой проявит свое полное незнание предмета разговора.

Маккой неловко переменил ногу, надул губы и осмотрелся. В конце концов доктор не выдержал.

– Ладно, – огрызнулся он. – Продолжайте.

– Трилитий, – продолжил Спок, скрывая свою победу и тем самым зарабатывая себе лишние очки, – существовал только в теории до самого последнего момента как потенциальный источник энергии для двигателей, обеспечивающих сверхускорение. Доктор Морни четыре года назад с успехом синтезировала его в форме твердого вещества, но оказалось, что он может существовать только в среде мощных потоков, состоящих из комбинации "вещество антивещество". Другими словами, как только установка отключается от источника питания, трилитий мгновенно распадается. В прошлом году Морни, Перрен, Бома и Сарда совместно изобрели механизм, позволяющий удерживать трилитий на протяжении рабочего цикла двигателя уже без присутствия потоков вещества и антивещества. А это, доктор, уже нечто большее, чем просто новый тип двигателя.

Спок говорил, тщательно выбирая слова, ощущая всю запутанность сложившейся ситуации. От нас требовалось попытаться разобраться во всех мелочах. Сжатый стиль его речи заставил меня проникнуться ответственностью момента. Я начала что-то понимать. Если Клингоны, ромуланцы, орионы или другие из проводящих агрессивную политику правительств поймут, что могут завладеть столь грозной технологией… действительно, это может стать настоящим безумием. А в задачу Федерации входит – не упустить техническое новшество, не позволить ему попасть в руки врагов. Других вариантов нет.

Все предельно ясно. Морни сделала столь же отчаянную ставку, как и Риттенхауз, который верил, что под его руководством Федерация способна победить в любой развязанной им же войне.

Я облизала пересохшие губы.

– Это подразумевает полное освобождение от чувства вины и себя, и других членов ее команды?

Спок выпрямился.

– Откуда вам это известно? Я пожала плечами.

– Это обычный логический вывод, – вначале я хотела объяснить ему, на что способен отчаявшийся человек, но затем передумала.

Спок снова коснулся рукой одной из контрольных кнопок, и появилось изображение еще одного лица, на этот раз – угловатого лица вулканца. Не переставая думать о Сарде, я попыталась запомнить это лицо. Оно было моложавым, правда, не столь юным, как лицо Сарды. Незнакомец предпочитал не стричь свои черные волосы, свисавшие ему до плеч; вулканца в нем выдавали плотно прижатые уши, такие, как у Спока.

Его серебристо-серые глаза смотрели вызывающе, или мне так показалось.

– Это третий член их команды, по имени Перрен, специалист по космической физике. Он работает вместе с Морни над проблемой сверхускорений уже около восьми лет. Если Морни в их связке выступала, скорее, как теоретик, то он силен в прикладных отраслях. Она усовершенствовала теорию, а он – оборудование для экспериментов над сверхускорениями.

– Еще один вулканец, работающий над созданием оружия насилия? спросила Мэрит. Спок удостоил ее легким кивком головы.

– Сверхускорение само по себе не является инструментом насилия над другими. Однако, вы правильно предположили, что Перрен уклонился от типичного для этого народа представления о морали.

– Вы хотите сказать, что в этом отношении он похож на Сарду? – я попыталась провести параллель. – Отвергнут своим же обществом. Потому что по своим способностям и наклонностям не соответствовал образу вулканца?

– В чем-то он похож на Сарду, – согласился он. – Но сходство невелико. Сарда сожалеет о своем отходе от стиля жизни вулканцев и пытается вернуть утраченное. А Перрен, – добавил он, – ни о чем не сожалеет.

Краем уха я слушала, как Спок продолжал свои объяснения необходимости путешествия на Аргелиус, того, почему Морни с сообщниками решила податься на эту отдаленную планету у самого края исследованного космоса, чтобы воспользоваться аморфной культурой и нейтралитетом Аргелиуса как крепостью. Странное стечение обстоятельств. Угроза космической потасовки, исходящая от самой спокойной планеты в Галактике. Даже в чем-то поэтично.

– В Совете Федерации пока не все знают о состоявшейся краже, продолжал Спок. – Профессор Морни еще не сделала никаких официальных заявлений, но, по-видимому, это дело ближайшего времени. Бома считает, что первым туда должен прибыть капитан Кирк для того, чтобы попытаться предостеречь их научную команду от опасностей, причиной которых они могут стать сами, вступить с ними в переговоры, прежде чем станет поздно.

Я выпрямилась, и в моей спине что-то хрустнуло.

– А какова моя роль?

– Вы, командир Пайпер, – козырная карта в колоде капитана Кирка.

Посылать к Аргелиусу «Энтерпрайз» – слишком заметное и небезопасное предприятие…

– Понятно, – проворчал Скеннер после долгого молчания. – Эффект военного корабля, внезапно всплывшего в ванне.

Спок помолчал.

– Я собираюсь вернуться на мой челнок, нам следует подойти к их городу с двух направлений. В вашу задачу входит обнаружить местонахождение лейтенанта Сарды и изолировать его от Морни и Перрена. Затем я сам попытаюсь найти Перрена, а профессора Морни оставлю для капитана Кирка.

– По принципу "разделяй и властвуй", – прокомментировал Маккой.

– Естественно. Далее, если нам удастся изолировать их друг от друга, то они не смогут передать врагам все технологические детали, и угроза существенно снизится.

У меня затекли ноги.

– Но капитан Кирк остался на Земле, – возразила я. – Его сняли со шхуны и направили для допроса…

– Капитан Кирк, – ответил Спок, – в нужное время будет здесь, командир.

– Но…

Его уверенность в капитане Кирке, даже не подкрепленная никакими доказательствами, позволила мне избавиться от остатков подозрения в том, что я оказалась составной частью не до конца продуманного и подготовленного плана в качестве мелкой шестерки в большом несмазанном механизме. Спок пристально смотрел на меня и сквозь меня, и когда он медленно подмигнул мне, я поняла, что наши мнения о капитане Джеймсе Кирке можно считать согласованными.

Пусть будет так. Части команды придется довольствоваться половинной информацией.

– Сэр, – медленно начала я, – я знаю, что Сарда попал в трудную ситуацию, но… но все равно не верю. что он добровольно решил участвовать во всех этих махинациях. Он жертва обстоятельств. Я уверена в этом.

– На чем основывается ваша уверенность, командир?

Я ощутила холодок, пробегающий по моей спине. Если бы этот вопрос задал бы мне капитан Кирк, я бы, наверное, сослалась на свою интуицию. Но передо мной был Спок. Рациональный, требующий перед принятием решения представить ему все недостающие компоненты для его формул. Что ответить ему? Почему я чувствую, что Сарда невиновен?

Наконец я сказала:

– У него не было никаких оснований для бегства, сэр. Ведь он удостоен медали Федерации и всегда был на хорошем счету.

– Ну и что? – Мой собеседник продолжал буравить меня своими глазами, проникая прямо в глубину моей человеческой сути.

Пришлось сознаться.

– Я ему просто верю.

Спок кивнул, очевидно, удовлетворенный тем, что понял нечто, недоступное простому вулканцу. Он медленно произнес:

– Я согласен с вами.

Краешком глаза я заметила, как у Скеннера от удивления поехала вниз нижняя челюсть. Что на него так подействовало: моя уверенность или почти человеческое выражение веры в Сарду в словах Спока – я не поняла. Внезапно я ощутила чувство вины. Во мне поднялся вихрь сомнений, воспоминаний о беседе с Мэрит. Теперь, уже высказавшись, чем еще я могу подкрепить обоснованность моих выводов? И, что более важно, оправдает ли мои надежды Сарда?

– И тем не менее, – продолжал Спок, – нам необходимо сохранять осторожность. Вы хорошо знаете о постоянных попытках Сарды стать настоящим вулканцем, о его внутреннем напряжении, связанном с этим, как свидетельствуют ваши слова. Я тоже несу частичную ответственность за него, поскольку именно я рекомендовал ему учителя-вулканца и свел их вместе.

У меня забегали мурашки по коже, когда я стала догадываться, куда он клонит. Закусив нижнюю губу, я спросила:

– Это Перрен?

Наступило молчание. Все ощутили, что ситуация осложнилась еще на порядок. Спок напряженно разглядывал нас, пытаясь угадать ход наших мыслей, потому что он глубже, чем кто-либо из нас, представлял себе, какой запутанный лабиринт означает быть вулканцем.

Переменив ногу, он продолжил:

– Сарда и Перрен знали друг друга уже до этого. У Перрена было преимущество: он не страдал типичными предрассудками любого вулканца в отношении талантов Сарды. И все же, являясь тоже своего рода отступником, Перрен был старше Сарды и поэтому преуспел в специфической подготовке вулканцев. Вот почему логично то, что именно Перрен должен был стать его учителем, – Спок на мгновение уставился в никуда. Возможно, этот жест был проявлением его признания собственной вины? Он знал, что мы оба вмешивались в жизнь Сарды и, несмотря на благородство своих мотивов, могли поставить его в компрометирующее положение. Или искусственно создать ситуацию, в которой соблазн оказывался чересчур силен даже для вулканцев.

***

Спок вернул меня к действительности от этих невеселых мыслей, спросив:

– Могу я побеседовать с вами наедине, командир?

– Конечно… – я робко взглянула на остальных.

– Понятно, – Скеннер хлопнул себя по коленям и поднялся. Мэрит и Маккой нарочито безразлично направились в кормовую часть корабля. Когда мы остались одни, я сразу же почувствовала, что лишилась их эмоциональной поддержки.

– Командир, я хочу вам сообщить строго конфиденциальную информацию, начал Спок прекрасно поставленным голосом. – Для эффективной работы с лейтенантом Сардой вам нужно учесть некоторые обстоятельства.

Я кивнула.

– Понимаю.

Чувствовалось, что слова даются ему нелегко. Очевидно, он долго думал перед тем, как решиться на такой разговор со мной. Наконец, он продолжил;

– Система тренировок вулканцев является предметом их строжайшей тайны. Их методы представляют собой нечто большее, чем простая передача информации от учителя к ученику. Именно они являются объектом моего особого интереса, для чего я хочу выяснить личное участие лейтенанта Сарды во всем этом инциденте.

Он замолчал. Возможно, Спок надеялся, что я сама смогу прийти к нужном выводам, и ему не придется произносить их вслух. Из уважения к нему я попыталась изложить свое понимание.

– Вы намекаете на то, – начала я, – что Сарда мог быть чем-то обязан Перрену?

Мой вопрос до определенной степени застал его врасплох. Он потупил взор, обремененный очень трудной для вулканца задачей – решиться или нет посвятить невулканца в таинства, которые они так скрывают от посторонних.

Кроме разглашения этих таинств, ему мешало и еще одно обстоятельство. Мы оба хорошо понимали, о чем шла речь. Человек, который стал другом вулканца, автоматически становится осложняющим фактором. Теперь этот груз лег на мои плечи.

Спок медленно произнес:

– Тренировки разума молодых вулканцев не могут быть проведены по упрощенной программе. Они не могут стать просто набором слов.

– Да, сэр, но имеются компьютерные файлы, – возразила я. – Я только что познакомилась с содержанием одного из них в библиотечном компьютере.

– Никакой файл, – прервал он, – не заменит живого вулканца.

Все еще не определившись в том, что мне говорить, а что – нет, Спок вздохнул и, подыскивая слова, попытался объяснить мне необъяснимое. Или слишком личное, чтобы произносить это вслух.

– На экране, конечно, можно прочитать слова, – произнес он, – но этими словами не передать глубины лежащего за ними смысла, как не определить различия между понятием в словаре и реальной жизнью, – он внимательно посмотрел на меня, желая убедиться в том, что его слова достигали цели. Я кивнула, чтобы успокоить его.

– Вы имеете в виду какую-то разновидность симбиоза или сожительства, кроме банальной передачи фактов и умения разбираться в них? Что-то сугубо социальное?

Он ответил:

– Обучение у вулканцев всегда требует взаимного самопожертвования учителя и ученика. Своего рода духовной связи, которая дополняется и завершается слиянием интеллектов. При обычных обстоятельствах я считаю нелогичным мнение, что Сарда по своей воле может принять участие в шпионаже. Однако, столь тесная связь с Перреном, рано или поздно развивающаяся между учителем и учеником, в состоянии многое изменить.

В первый раз мои сомнения, вопросы, касавшиеся Сарды, приобрели конкретное содержание. К моему стыду, конечно. Мне пришлось бороться с охватившим меня чувством ревности, чтобы прояснить собственные мысли.

– Таким образом, это взаимная симпатия, – пробормотала я. Спок кивнул.

– Но сейчас потенциально опасная. Честно говоря, мне не совсем понятно и настроение Перрена, и его образ мыслей. Очевидно, вулканец никогда не согласится с условиями, предлагаемыми ему Морни, не сможет столь бездумно играть в такие опасные игры с бессчетным количеством чужих, ни в чем не повинных жизней. И если образ мыслей Перрена как вулканца смог так разительно перемениться, то это тоже повод для дополнительного беспокойства. Глубоко вздохнув, я пришла к выводу:

– Итак, мы до сих пор не знаем точно, в каком душевном состоянии пребывает сейчас Сарда.

Он не смог возразить.

– Похоже, что так.