Текст книги "Неприступная красавица"
Автор книги: Диана Фарр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)
Она вздрогнула. В глазах промелькнул страх.
– Нет!
– Да! – Он был в этом совершенно уверен. – Я не понимаю почему, но я люблю тебя.
– В таком случае ты должен забыть об этом. Должен перестать любить меня, – тусклым голосом повторила она. – Так же, как и я вынуждена прекратить думать о тебе. – Она посмотрела ему прямо в глаза и попыталась улыбнуться. – Думаю, это будет не так уж трудно. Мы ведь совсем не знаем друг друга. Наши пути никогда не пересекались. Мы можем каждый жить своей жизнью и никогда больше не вспоминать друг о друге.
По ее глазам он понял, что она говорила серьезно. Нахмурив брови, он попытался ее разубедить.
– Все, что ты говоришь, – вздор. Я знаю, у нас не было шанса как следует познакомиться. Но то, что внезапно произошло между нами, – реально. Мы не можем это отмести.
Не можем притвориться, что этого не было.
– В таком случае мы должны это забыть.
– Я пытался это сделать в течение трех лет, – с непривычным для себя пылом воскликнул он. – А ты – разве нет?
Она закрыла глаза, чтобы он не увидел, как ей больно.
– Да, – прошептала она, опять вздохнула и устало потерла лоб. – Во что я превратила свою жизнь…
В конце коридора открылась дверь, осветив их убежище. Леди Баллимер, вглядываясь в темноту, держала над головой лампу. Увидев сидящих в темноте бок о бок Синтию и Дерека, она всполошилась.
– Синтия, тебе плохо?
Дерек вежливо встал.
– Я нашел ее здесь минуту назад. Она стояла, прислонившись к стене. Я решил, что она должна сесть. Но сейчас, по-моему, ей уже лучше.
– Да, – чуть слышно произнесла Синтия. – Благодарю вас, мистер Уиттакер. – Она позволила ему помочь ей подняться.
– Боже милостивый. – Леди Баллимер с подозрением смотрела то на бледное лицо Синтии, то на Дерека. – Боже милостивый, – повторила она и взяла дочь за руку. – Моя бедняжка. – Она потрогала тыльной стороной ладони лоб Синтии, чтобы убедиться, что он не горячий. – Я уже днем заподозрила, что ты не совсем здорова.
– Просто немного болит голова, мама. Мне, наверное, лучше подняться к себе и лечь.
– Конечно, любовь моя. Так и сделай. – Леди Баллимер оттащила дочь от Дерека, а потом взглянула на него через плечо. Ему показалось, что температура в коридоре упала не менее чем на десять градусов. – Я бы попросила вас, мистер Уиттакер, извиниться за нас перед остальными.
Дерек склонил голову:
– Разумеется. Надеюсь, что утром леди Синтии будет лучше.
– Я уверена, что завтра я буду чувствовать себя как обычно, – без всякого выражения сказала Синтия.
Дерек понял намек. Чувствовать себя лучше и как обычно не обязательно означало одно и то же. В смятении он смотрел, как дамы направились к лестнице. В одной руке леди Баллимер высоко держала лампу, а другой крепко обнимала за талию Синтию, направляя ее шаги.
Как странно. Он признался в любви, и ему было сказано, что его любовь не осталась без ответа. Это должно было бы вселять радость и надежду. Однако он ощущал смутное беспокойство. Ему не понравилось, с какой покорностью Синтия позволила матери увести себя. В этом было что-то слишком пассивное и безличное. Что-то, не предвещавшее ничего хорошего. Он был в этом уверен.
Он смотрел, как Синтия поднимается по лестнице, как шаг за шагом все больше отдаляется от него. С нею исчез и свет, и Дерек оказался один в коридоре, показавшемся ему еще более темным и холодным.
Глава 7
– Выпей свой шоколад, любовь моя.
Леди Баллимер, шурша халатом, опустилась в кресло на длинных тонких ножках, стоявшее у окна в спальне Синтии. Утреннее солнце проникало из-за ее спины в комнату, освещая нестерпимо ярким светом кровать Синтии.
Синтия прикрыла глаза рукой:
– Какое сегодня ослепительное солнце! Мама, не могла бы я попросить тебя…
Леди Баллимер немного помедлила, постучав длинным ухоженным ногтем по подлокотнику.
– Ладно, – наконец сказала она, встала и с видимым неудовольствием задернула занавески. – Хотя мне кажется, что солнце тебе не повредит.
Синтия почувствовала, что одержала пусть маленькую, но победу. Она определенно оказалась бы в проигрыше, если бы ей пришлось, ослепленной ярким светом, смотреть в лицо матери, остававшееся в тени. Она откинулась на высоко взбитые подушки и стала послушно пить маленькими глотками шоколад из крошечной чашки.
– Спасибо, мама.
Леди Баллимер вернулась в кресло. Теперь, когда в глаза Синтии больше не бил яркий свет, она увидела, что ее мать была явно взвинчена, что с ней случалось крайне редко.
Когда она заговорила, ее голос был напряженным.
– Надеюсь, ты достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы встать?
– Да, мама.
– Рада это слышать. – Ее ноготь снова ритмично застучал по подлокотнику. – Вчера ты меня огорчила.
– Мне очень жаль, мама. Но ничего страшного не произошло. Мне просто было немного не по себе.
– Вчера меня обеспокоила не только твоя головная боль.
Если ты действительно чувствуешь себя лучше, я считаю своим долгом с тобой поговорить, хотя и не решаюсь выразить свои опасения словами, Синтия. Надеюсь, что я ошибаюсь, Очень на это надеюсь.
Синтия почувствовала, как ее сердце учащенно забилось, Начинается. Она промолчала и упорно не сводила глаз с чашки с шоколадом, следя за тем, чтобы с ее лица не исчезло выражение покорности.
– Мне показалось, что мистер Уиттакер за то короткое время, что он здесь…Я просто не знаю, как лучше выразиться… Он не то чтобы позволил себе какие-либо вольности. Я по крайней мере на это надеюсь.
Леди Баллимер умолкла, но вопросительно подняла бровь.
Она практически ждала от Синтии, что та либо подтвердит, либо опровергнет подозрения матери. Поскольку Синтия не ответила, леди Баллимер помрачнела.
– Что ж. Как бы то ни было, мне кажется странным, что за какие-то несколько часов своего пребывания в Оулдсм-Парке ему удалось, во-первых, посадить тебя в седло впереди себя, а во-вторых, уединиться с тобой в темном коридоре. Очень странно, ты не находишь? – Так как Синтия все еще не проронила ни слова, тон леди Баллимер стал резким. – Я надеюсь, Синтия, что ты развеешь мои сомнения и убедишь меня в том, что эти два случая были простым совпадением.
– Они и были совпадением, мама.
– И они были совершенно безобидными?
– Да, мама.
– Он не позволил себе ничего неприличного?
Он и вправду ничего себе не позволил. Это она позволила, притом очень даже охотно.
– Ничего, мама.
Леди Баллимер была явно не удовлетворена ответом дочери.
– Разумеется, я должна поверить тебе на слово. – Леди Баллимер раздраженно поджала губы.
– Спасибо, мама.
Робость Синтии не произвела наледи Баллимер желаемого впечатления. Напротив, она казалась обеспокоенной еще больше.
– Синтия, мне бы хотелось, чтобы ты была со мной откровенна. – Леди Баллимер сжала перед собой ладони, как будто умоляя дочь. – Мы с тобой уже говорили на эту тему.
Мне казалось, что ты поняла, что мы не можем себе позволить вывозить тебя в свет в Лондоне сезон за сезоном без всякого результата. Совершенно необходимо, чтобы ты вышла замуж в этом году.
– Я это знаю, мама.
– Превосходно. Следовательно, ты знаешь, что мы должны заботиться о твоей репутации. Тебе необходимо избегать ситуаций, которые могли бы бросить тень на твое поведение.
Даже малейший слух может оказаться для нас роковым.
Синтия чуть было не поперхнулась шоколадом. Она осторожно поставила чашку на блюдечко и еле удержалась, чтобы не рассмеяться.
– Мама, тебе не кажется, что об этом уже поздно беспокоиться? Про меня уже столько лет ходят самые нелепые слухи. По-моему, с тех самых пор, как меня впервые вывезли в свет.
– Те слухи, о которых ты говоришь, рождаются от обыкновенной зависти, моя дорогая. – Леди Баллимер презрительно фыркнула. – На них не стоит обращать внимания.
Такая красавица, как ты, всегда оказывается в центре внимания. Я опасаюсь не этих слухов. В глазах мужчин они даже добавляют тебе интереса.
– Тем не менее эти слухи невыносимы, – тихо, но твердо отреагировала Синтия. – И, ты уж меня прости, мама, я не согласна с тем, что они были пустой болтовней. И тем более что их источником была зависть или ревность.
– Что ты имеешь в виду, детка?
– Сначала я это не поняла. Все эти перешептывания за моей спиной и то, как на меня смотрели. Я не знала, что я такого сделала, чтобы навлечь на свою голову всеобщее осуждение. Но теперь, когда я уже столько лет выезжаю в свет, я поняла, какими неуместными и неразумными были некоторые из наших действий, мама.
Леди Баллимер беспокойно заерзала в кресле.
– Ерунда. Не пытайся переменить тему, Синтия. Мы говорим о мистере Уиттакере. Я предупреждаю тебя – держись от него подальше.
Блюдце начало дрожать в руке Синтии. Она поставила его на столик возле кровати, прежде чем мать заметила ее волнение. У нее вдруг появилось желание – в порядке исключения – высказать матери все, что она думала. Но посмеет ли она? Мать попросила ее быть с ней более откровенной. Прекрасно. Она попытается хотя бы слегка приподнять завесу и посмотреть, понравится ли это леди Баллимер.
– Я вовсе не пытаюсь переменить тему. – Не надо вести себя вызывающе, предупредила она себя. Возражать матери – все равно что гладить против шерсти. – Мы говорили об опасности слухов. Ты предупредила меня, что я должна избегать, как ты выразилась, даже намека на неприличие. – Синтия сделала глубокий вдох. – А я хочу сказать, что, по моему мнению, мы не раз давали повод для таких намеков все эти три года. И особенно во время моего первого сезона.
Леди Баллимер в недоумении посмотрела на Синтию:
– Ради Бога, о чем ты говоришь?
Синтия изо всех сил старалась унять дрожь. Ее так давно беспокоило то, о чем она собралась сказать! Настало время высказаться! Она должна произнести это вслух. Как это по-детски и какая трусость так бояться вызвать недовольство матери!
– Мама, – нерешительно начала она, – я понимаю, что заставило тебя вывезти меня в свет, когда мне исполнилось семнадцать лет. Я прекрасно представляю себе наше финансовое положение. Однако, оглядываясь назад, я думаю, было ошибкой так часто наряжать меня в платья из кисеи и шелкового газа. Я должна тебе сказать, что многие платья, которые ты для меня заказывала, были нескромными. Почти неприличными.
Леди Баллимер на минуту лишилась дара речи.
– Тогда была такая мода, – наконец проговорила она.
– Но не для очень юных девушек.
Растерянность леди Баллимер, однако, очень быстро прошла. Она уже овладела собой и отмахнулась от замечания Синтии.
– Моде надо следовать всегда. А ты что, хотела, чтобы я одевала тебя как неряху? Вряд ли. Можешь мне поверить, любовь моя, твоя невинность была вне всякого сомнения.
И ты вела себя безупречно даже в тот первый сезон.
– О, я была просто образцом! Мое поведение было настолько продумано, что меня прозвали Снежной королевой, – полным сарказма тоном сказала Синтия. – Ты наверняка слышала это прозвище.
Леди Баллимер улыбнулась с довольным видом.
– Да, пару раз оно доходило до моих ушей, – призналась она.
– Я довольно быстро освоилась с этой маской, частично потому, что была еще ребенком и чувствовала себя неуверенно, но главным образом из-за того, что хотела защититься от того впечатления, которое производили мои наряды.
– Боже! – снова фыркнула леди Баллимер. – Сколько шума из ничего! Это прозвище не нанесло тебе никакого вреда. Любовь моя, сейчас я могу признаться, что выбор стиля твоих платьев был тщательно мной продуман. – Леди Баллимер выпрямилась в кресле и оживилась, поскольку разговор коснулся ее любимой темы. – Я считаю, что мой выбор был правильным. Сочетание нордического цвета твоих волос и кожи, твоей необыкновенной красоты, откровенных платьев и обескураживающе естественных манер – именно это принесло желаемый успех.
Синтия была поражена, увидев мечтательный взгляд матери.
– Ты очень привлекательна, – пояснила леди Баллимер, – но ты по природе очень сдержанна. Если бы мы одевали тебя так, как были одеты остальные молодые девушки, тебя могли бы и не заметить. А я не хотела рисковать и упускать этот шанс. – Она тихо рассмеялась. – Просто удивительно, насколько привлекательность женщины зависит от ее наряда. Многие женщины, считающиеся красавицами, на самом деле ими не являются. У них есть шарм, а ты, дорогая Синтия, обладаешь настоящей красотой.
– Но не шармом. – Не это ли имела в виду ее мать?
Леди Баллимер сделала недовольную гримасу.
– Я не говорила, что у тебя нет шарма. Но тебе не хватает живости, жизнерадостности.
– Понимаю. – Синтия сделала глубокий вдох, чтобы набраться духу для дальнейшего разговора с матерью. – Значит, для того чтобы выделиться из толпы, мне надо было выставить напоказ как можно больше своего тела, ты это имеешь в виду?
Неудивительно, что она привлекала внимание всех повес и распутников города. С каждой минутой для Синтии все яснее становилась жестокая правда. Мать наряжала ее словно куклу, а потом выставляла, как наживку, для тех мужчин, которым была нужна красивая игрушка.
Леди Баллимер болтала без умолку, видимо, совершенно не замечая, в каком ужасе пребывает ее дочь.
– Ты пойми, я не стала бы наряжать тебя в эти платья, какой бы красивой ты в них ни была, если бы ты была веселой и кокетливой девушкой. Это произвело бы нежелательное впечатление. Но поскольку твое поведение было таким идеальным, ты вела себя так неприступно… – Леди Баллимер слегка пожала плечами. – Ты заняла принадлежащее тебе по праву место среди самых желанных женщин Лондона.
У Синтии уже не было сил все это выслушивать. Она отвела взгляд.
– Да, вниманием я точно не была обделена.
– Что правда, то правда. – Леди Баллимер была явно довольна собой.
– Одно внимание сэра Джеймса Файли чего стоило. – При воспоминании о развратном старике у Синтии непроизвольно сжались кулаки. Она заставила себя встретиться глазами с матерью. – Его внимание я привлекла почти мгновенно.
Довольное выражение лица леди Баллимер несколько поблекло.
– Да, верно. Теперь я понимаю, что все могло кончиться плохо. Тут я с тобой согласна.
Синтия закрыла лицо руками.
– Плохо? Ах, мама! Как ты могла?
– Я сказала, что могло кончиться плохо, – поправилась леди Баллимер. – Но, как говорится, все хорошо, что хорошо кончается, не так ли?
– Мама, да я чуть было не вышла за него замуж! И все это подстроила ты. – Синтия опустила руки на одеяло и посмотрела на мать полным отчаяния и муки взглядом. – Я не знала, что именно ты задумала, но у тебя наверняка была цель. Ты просто продала меня сэру Джеймсу.
Леди Баллимер вздрогнула.
– Помилуй Бог, Синтия, что ты такое говоришь? Брак – это не рабство.
– Моя жизнь превратилась бы в ад на земле.
– Ты преувеличиваешь.
– Ты ничего не знаешь. – Синтия, как ни старалась, не смогла скрыть дрожи в голосе. – Ты не знаешь, что он со мной делал. Какие говорил гадости. У него была… склонность к молоденьким девушкам. Он сам мне об этом сказал.
И он признавался, что моя сдержанность, мое отвращение к его прикосновениям и поцелуям… – голос Синтии упал до стыдливого шепота, – его возбуждают. – Ее глаза наполнились слезами. – Чем я становилась испуганнее, тем ему больше это нравилось. Он ни перед чем не останавливался, лишь бы напугать меня, мама. Чтобы убедиться, что я его боюсь и одновременно испытываю к нему отвращение. – В отчаянии Синтия покачала головой. – Я не могу тебе передать, как это было страшно. У меня слов нет, чтобы объяснить, каким он на самом деле был порочным и злым.
Все услышанное привело леди Баллимер в неподдельный ужас.
– Мое бедное дитя! Неужели это правда?
– Конечно, правда! Неужели ты думаешь, что такое можно выдумать?
Нечто похожее на стыд и одновременно недоверие отразилось на лице леди Баллимер.
– Просто не верится, – тихо произнесла она, словно разговаривая сама с собой. – О, я не могу в это поверить.
Синтия молчала. Было совершенно очевидно, что мать ей поверила. То, что она это отрицала, было лишь привычкой возражать, не более того.
Наконец леди Баллимер посмотрела на дочь. Она была явно обеспокоена.
– Почему ты мне тогда ничего не сказала?
– Я пыталась, мама. – Пришел черед Синтии удивляться.
Леди Баллимер заметно напряглась. Синтия действительно пыталась ей все рассказать. Она помнила, Синтия умоляла выслушать ее, а она всякий раз отмахивалась от нее и, хлопнув дверью, выходила из комнаты, оставляя дочь в слезах.
Но леди Баллимер, видимо, было тяжело вспоминать о тех днях. Она беспокойно сжимала и разжимала лежавшие у нее на коленях ладони.
– Бог наказал сэра Джеймса, послав ему смерть, – поспешила она заявить. – Божья кара настигла его неожиданно. В то время все только об этом и говорили. Он пользовался весьма дурной репутацией. С каждой встречей он нравился мне все меньше и меньше. Но, честное слово, детка, всей правды я о нем не знала, поверь мне.
– Мама, ты должна была знать. – Синтия набрала побольше воздуха, чтобы сказать то, что должна была сказать.
Но как же тяжело было критиковать собственную мать! – Ты обязана была знать, ты же мать. Ради меня ты должна была навести о нем справки. Или заставила бы папу это сделать. Разве ты не знала, что сэр Джеймс сделал предложение одной из сестер Лэкстон всего за год до того, как мы с ним познакомились? И что она сбежала, лишь бы не стать его женой?
– Это были только слухи, – защищалась леди Баллимер. – Я считала, что они лживы. Он, конечно, ухаживал за ней, но она вскоре вышла замуж за лорда Мейблторпа, и все говорили, что это был брак по любви.
– Но о слухах тебе было известно? – в отчаянии воскликнула Синтия. – Так почему тебе не пришло в голову их проверить, мама? Ты должна была…
– Ну, хватит, – оборвала ее леди Баллимер. – Ты забываешься, Синтия. Я всегда действо вала только в твоих интересах.
Предложение, которое сделал тебе сэр Джеймс, было весьма лестным. Его условия превзошли все наши ожидания. Мы были не в том положении, чтобы отказаться от такого щедрого предложения. Хотя, – поспешно добавила она, – ты можешь быть уверена, что мы защитили бы тебя, детка, если его поведение вышло бы за рамки приличий.
Синтия смотрела на мать с мрачным видом.
– Вы бы ничего не сделали. Как только узел был бы завязан, у вас больше не было бы ни права, ни возможности помочь мне. – Она опустила глаза, испугавшись, что мать заметит ее гнев. – Тридцать тысяч фунтов сэра Джеймса были для вас гораздо важнее, чем мое счастье.
– Чепуха. К тому же у него было намного больше тридцати тысяч, – заявила леди Баллимер раздраженно. – Ты была бы очень богатой женщиной. Сэр Джеймс предложил тридцать тысяч лишь в качестве брачного контракта. Но, естественно, никакие деньги не могли бы компенсировать его плохое с тобой обращение. Но он не обращался с тобой плохо, насколько мне известно.
– Только потому, что он не успел жениться на мне.
– Вот именно. Он на тебе так и не женился, – отрезала леди Баллимер. – И давай прекратим эту бесполезную дискуссию. Ты оплакиваешь судьбу, которая тебя не постигла.
Синтия подавила горький смешок.
– Что правда, то правда, – призналась она. – Какая жалость, что сэр Джеймс не дожил до дня нашей свадьбы.
Прости меня, что так случилось, но, если бы он пережил свадебную церемонию, ты получила бы свои тридцать тысяч. А мне больше не пришлось бы оправдывать твои ожидания.
Леди Баллимер даже рот открыла от изумления.
– Синтия, ты меня удивляешь.
– Извини, мама. – Синтия прикусила губу. Она и сама не ожидала от себя такого всплеска эмоций. А сарказм и вовсе не был ей свойствен. – Я не хочу, чтобы ты подумала, будто я неблагодарная дочь.
– Я очень на это надеюсь. – Леди Баллимер стала нервно теребить манжету халата. – И между прочим, не думай, что мы тебе не благодарны, – неохотно заявила она. – Я знаю, что с твоей стороны это была бы жертва, если бы ты вышла замуж за сэра Джеймса. Я рада, что этого не случилось. И хотя мы получили лишь треть той суммы, которую он обещал, десять тысяч фунтов все же значительная сумма.
Не думай, что мы этого не оценили.
– Спасибо, мама. – Голос Синтии прозвучал глухо и безжизненно.
Леди Баллимер смягчилась.
– Но нам – всем нам – приходится жертвовать во имя долга, дорогое дитя. Мир так суров. Особенно по отношению к женщинам.
– Да, я знаю. Так уж устроен мир.
«Но почему?» – хотелось ей спросить, хотя она знала, что вряд ли получит ответ на свой вопрос. Леди Баллимер подумает, что она недовольна, а хорошо воспитанная девушка не должна жаловаться. Поэтому Синтия лишь натянуто улыбнулась и больше ни о чем не стала спрашивать.
Леди Баллимер одарила дочь лучезарным, любящим взглядом.
– Я вовсе не думаю, что это неразумно, любовь моя, предпочесть мужа, который будет хорошо к тебе относиться. Я очень рада, что на этот раз мы нашли для тебя более молодого и, по всей видимости, доброго мужчину.
Леди Баллимер имела в виду Джона Эллсуорта. Что-то похожее на панику охватило Синтию. Она судорожно схватилась за край одеяла, стараясь собраться с мыслями.
– Мама, – нерешительно начала она, – неужели это было бы так ужасно, если бы я не вышла замуж за мистера Эллсуорта? Он может и не сделать мне предложения. Ты об этом подумала?
Вопрос Синтии так взволновал леди Баллимер, что она вскочила с кресла и воскликнула в ажиотаже:
– Синтия, как ты можешь говорить такое! Не смей даже думать об этом! Тебе надо больше стараться, чтобы завоевать его расположение, любовь моя. – Леди Баллимер стала лихорадочно ходить по комнате, шурша полами шелкового халата и заламывая руки. – Мистер Эллсуорт еще так молод. А молодые люди нуждаются в поощрении.
Твои высокомерие и сдержанность возбуждают более пожилых мужчин, которые уже утвердились в высшем обществе. Пожилые мужчины любят, когда им бросают вызов. Но ты не можешь держать мистера Эллсуорта на расстоянии и при этом завоевать его расположение.
– А я и не хочу завоевывать его расположение.
Это заявление вырвалось у Синтии непроизвольно, но оно шло от самого сердца. Слова слетели с ее губ прежде, чем она поняла, что сказала. Леди Баллимер от неожиданности остолбенела. Ее словно громом поразило. Она повернулась к Синтии и посмотрела на нее негодующим взглядом.
Испугавшись, что ей не хватит смелости, если она сейчас же не выскажется, Синтия не дала матери заговорить.
– Прости меня, мама, но я думаю, что твой план не сработает. Пожалуйста, не вини в этом меня. Вчера вечером я узнала, что Ханна любит мистера Эллсуорта.
Ужас отразился на лице леди Баллимер.
– Боже мой! – С минуту она беззвучно шевелила губами. – Боже мой, – повторила она еле слышно. – А он отвечает ей взаимностью? Я что-то ничего не заметила.
– Я не знаю. Но…
– Я уверена, что не отвечает. Это же просто невозможно. Не может он любить се. – Леди Баллимер возобновила хождение по комнате. Она молчала, но было видно, что она крепко задумалась. – А ты такая красавица, моя дорогая, и гораздо опытнее Ханны. Ты знаешь, чем можно привлечь мужчину. Как бы мы сейчас ни относились к бедной девушке, я уверена, что тебе без особого труда удастся отбить мистера Эллсуорта и он забудет эту дурнушку. Так что не стоит слишком беспокоиться, даже если он и испытывает нежные чувства к Ханне.
– Мама! Ты не можешь ждать от меня, что я буду намеренно отбивать молодого человека у Ханны, которая его любит. Она моя лучшая подруга.
Леди Баллимер снова остановилась и бросила на Синтию разъяренный взгляд.
– Вот как? А я, по-твоему, кто тебе, скажи на милость?
Синтия невольно отодвинулась назад на подушки, потому что леди Баллимер склонилась над ней, презрительно прищурившись.
– Это как же понимать? Подруга значит для тебя больше, чем твои родители? Даже больше, чем вся твоя семья?
Синтия почувствовала легкое головокружение. Именно этого заявления матери она так боялась. Она перегнула палку и обрушила на свою голову гнев матери.
– Нет, мама, конечно же, нет.
– У тебя есть обязанность, Синтия, долг перед семьей. И ты не можешь руководствоваться своими склонностями в этом важном деле. Твой отец и я старались, насколько это было возможно, считаться с твоими желаниями. Ты говорила, что хочешь выйти замуж за доброго человека. Отлично. Мы нашли тебе такого. Ты полагаешь, что состоятельные мужчины на деревьях растут? Ты думаешь, было легко найти для тебя подходящего жениха? Ты прекрасно понимаешь, как это трудно. Другого такого, как Джон Эллсуорт, тебе не найти, если только ты не станешь искать жениха в среде купеческого класса, что крайне огорчило бы нас с отцом. Чрезвычайно трудно найти богатого джентльмена, а богатые молодые джентльмены встречаются еще реже. Как только мистер Эллсуорт появится в Лондоне, у него отбоя не будет от молодых девушек, которые станут добиваться его расположения. А здесь, в этом Богом забытом месте, у нас есть прекрасная возможность привлечь и удержать его безраздельное внимание. Ради Бога, Синтия, не упускай такой возможности!
Синтия спрятала дрожащие руки под одеяло. Она презирала собственную трусость, но ничего не могла поделать.
Она боялась гнева, как собственного, так и в других людях.
Перенести гнев матери было тяжелее всего. Но все же ради Ханны она должна себя пересилить и попытаться переубедить мать.
– А как же Ханна? – с трудом выдавила она. Ее голос звучал скорее жалобно, чем вызывающе. – Разве мы не должны считаться с ее чувствами, мама?
Леди Баллимер присела на край постели и изучающе посмотрела на дочь. Тревога сжала сердце Синтии.
– Я думаю, – медленно начала леди Баллимер, – что, если ты хочешь сослужить хорошую службу Ханне, ты должна направить ее внимание на Дерека Уиттакера.
Синтия не смогла скрыть, что она шокирована.
– Ты шутишь.
– Нисколько.
– Но… Из этого ничего не получится. Вчера вечером я ей на это намекнула, и Ханне эта идея совсем не понравилась.
Леди Баллимер цинично улыбнулась.
– Просто она считает, что не может привлечь внимание такого писаного красавца, как мистер Уиттакер. И честно говоря, ей это и не удалось бы, если бы не ее титулы. Но ведь она дочь маркиза и внучка герцога. Так что леди Ханна Чейз может выйти замуж за того, кого она сама выберет.
Сердце Синтии стучало, как у загнанного кролика. Она заставила себя дышать ровно.
– Возможно, это и так, но я думаю, что она не остановит свой выбор на мистере Уиттакере. Она считает его членом своей семьи, почти родственником.
Леди Баллимер презрительно хмыкнула.
– Ерунда. Он шурин ее дяди, а это не считается кровным родством. На мой взгляд, они были бы отличной парой. Она занимает достаточно высокое положение, чтобы заинтересовать его, несмотря на то что далеко не красавица.
А он настолько привлекателен, что может отвратить ее от мистера Эллсуорта и привлечь ее внимание к себе.
По крайней мере в последнем Синтия не сомневалась.
Все же она смотрела на мать с неподдельным изумлением.
– Но это же переходит все границы, – вырвалось у Синтии. – Мы решили во что бы то ни стало завлечь в свои сети бедного мистера Эллсуорта, что само по себе отвратительно. Так ты еще предлагаешь заняться сводничеством?
Ничуть не смутившись, леди Баллимер пожала плечами:
– Ты же сказала, что тебе небезразличны чувства Ханны. Но послушай, дорогая, мы не можем позволить себе, чтобы мистер Эллсуорт ускользнул от нас. Так что самое лучшее средство уберечь твою подругу от сердечных мук – постараться отвлечь ее внимание от мистера Эллсуорта на кого-нибудь другого.
– А что, если мы оставим в покое мистера Эллсуорта, – Синтия по-прежнему нервно теребила край одеяла, – и сами обратим взор на кого-либо другого? Поскольку Ханна уже определилась со своими предпочтениями. Если, – Синтия бросила взгляд на леди Баллимер, но тут же его опустила, – я положу глаз на мистера Уиттакера?
Она сама себе не поверила, что действительно решилась сказать это. Как она посмела? Одного взгляда на рассерженное, полное недоумения лицо матери было достаточно, чтобы понять все, что ей надо было знать. Ей никогда не будет позволено выйти замуж за джентльмена, живущего в своем имении, а не в Лондоне. Как Синтия и ожидала, леди Баллимер энергично затрясла головой в знак того, что предложенный Синтией вариант не пройдет.
– Я так и знала, – сказала леди Баллимер с горечью в голосе. – Как только я увидела мистера Уиттакера, я сразу поняла, что он опасен. Высокий, темноволосый, красивый!
И ни гроша за душой, насколько я понимаю.
– Он не может быть таким уж бедным, мама. У него есть земли недалеко от имения лорда Малкома.
– Ничего не хочу об этом слышать! Ни слова больше! – Голос леди Баллимер дрожал от гнева. – Он никто. Ты меня слышишь? То, что его сестра вышла замуж за лорда Малкома, все считали поразительной удачей. У нее не было ни богатства, ни связей, абсолютно ничего, что заслуживало бы внимания. Лорд Малком мог позволить себе мезальянс, но ты, моя дорогая, не можешь. Предупреждаю тебя: я не потерплю никаких разговоров на эту тему.
Вид у Синтии был запуганный. Она сжала кулаки и промолчала. Леди Баллимер встала с кровати и расправила складки своего халата.
– Ни твой отец, ни я никогда тебя не били, Синтия. Но если ты будешь продолжать разыгрывать из себя Снежную королеву с мистером Эллсуортом, ты вынудишь меня… Ну, ты понимаешь. Я хочу, чтобы ты его поощряла, и я должна убедиться в этом собственными глазами.
Она подошла к двери и, открыв ее, обернулась, в упор поглядев на дочь.
– Я жду перемены в твоем поведении, Синтия. Я достаточно ясно выразилась?
– Да, мама, – прошептала Синтия, боясь пошелохнуться.
– Отлично.
Дверь захлопнулась.
Синтия судорожно всхлипнула. Она чувствовала себя несчастной – так было всегда, если мать на нее сердилась.
Но сейчас она испытывала еще что-то. Нечто жгучее и мучительное, что заставляло стиснуть зубы и сжать кулаки.
Неужели она рассердилась? Она даже опешила от этой мысли. Имеет ли право дочь сердиться на собственную мать?
Не гребли это, если тебе не нравится, когда тобой командуют?
Не важно. Ей это не понравилось. Она и вправду рассердилась.
