Текст книги "Огонь и дождь"

Автор книги: Диана Чемберлен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)

– Я думала, что вы работаете вместе с мистером Блекуэллом, – сказала она.

– Я не работаю с простофилями, которые боятся собственной тени, – презрительно скривился Рид.

– А мистер Блекуэлл, по вашему, относится именно к такой категории?

– Роберт Блекуэлл был награжден талантом, – огрызнулся Кент. – И что, позвольте вас спросить, он сделал с этим талантом? Мастерил игрушки для своих тупоголовых деток, вот что. И перестраивал дом, чтобы угодить своей жене. – Жестикулируя по ходу своего монолога, Кент размахивал перед носом у Кармен правой рукой, и она впервые увидела последствия травмы, полученной им еще в школьные годы. Не хватало указательного и среднего пальцев, и гонкая бурая кожа поблескивала на их культях.

– Мы с ним составляли отличную команду. – Его голос резал уши своим грубым, надменным, въедливо-нравоучительным тоном. Такой голос не мог принадлежать нормальному человеку. – Еще со времен нашего детства мы с ним придумали целую кучу неповторимых, восхитительных проблем, и до той поры, пока он не… рехнулся, мы были готовы работать над ними по двадцать четыре часа в сутки. Роб одно время даже пытался запрограммировать свои сны, так что ему приходилось постоянно вскакивать по ночам и заниматься работой. Мы не теряли даром ни одной драгоценной минуты нашего времени. – Губы Кента тронула легкая тень улыбки, а небритый кадык на тощем горле судорожно дернулся. – В то время мне казалось, что на нас снизошла Божья благодать. Но тут к нему присосалась эта пиявка, и…

– Пиявка? – переспросила Кармен.

– Лесли. Его паразитка-жена. Она уничтожила его. Он начал проводить с ней все больше и больше времени, так что ему все меньше оставалось для работы. А когда его драгоценная сучка наплодила ему щенков, он и вовсе помешался. «Мои ночи и уик-энды принадлежат моей семье», – вот ведь до чего додумался, осел, а к тому же он постоянно мотался на свидания со своим приемным папашей-янки, заключенным в тюрьму.

– Этот человек еще жив? – спросила Кармен, внезапно пораженная догадкой, что ведь Джефферсон Ваттс совсем не обязательно должен был умереть за эти годы. Однако Кента не так-то легко было сбить с избранной им самим темы.

– Какого дьявола я должен был про это знать? – рявкнул он, и у Кармен душа ушла в пятки. Несмотря на уверения женщины из магазина о полной безопасности, Кента Рида она испугалась. И в то же время Кармен понимала, что, подогревая в Кенте пламя гнева, она легко сможет его разговорить. Как бы ей ни было страшно, придется держаться прежней линии.

– Джефферсон Ваттс все еще находится в тюрьме? – отважно спросила она.

– Послушайте, ступайте махать своими бумажками перед носом у начальника тюрьмы в Нью-Джерси, если вас так интересуют полудохлые янки, – грозно нахмурился он. – И если его угораздило там помереть, туда ему и дорога.

Она испугалась, что слишком разозлила его, и он вот-вот захлопнет перед нею дверь. Успокоив себя, что у него нет ни телевизора, ни радио и он вообще не интересуется новостями из внешнего мира, она пошла напролом.

– Мистер Рид, – торопливо сказала она, – Роберт Блекуэлл сумел внушить населению одного региона, сильно пострадавшего от засухи, что он может создать для них дождь.

Кент уставился на нее, и впервые за всю их встречу Кармен увидела его спокойное лицо, не искривленное ни гневом, ни презрением, ни какими-либо другими эмоциями. В раздумье он прикрыл глаза и погладил себя по бороде.

– Проклятый недоносок, – пробормотал он, и губы его снова скривились в надменной улыбке. – Ах ты, проклятый тупоголовый козел. – Он открыл глаза, мотая головой.

– Что вы сказали?

– Это же был наш самый любимый проект. Мы как раз работали над ним перед тем, как пришлось закрыт., наш бизнес. – До сих пор он говорил скорее с самим собой, но тут взглянул на Кармен в упор. – И что же кому-нибудь хватило глупости поверить ему?

– Ну, на самом деле, он уже сумел пролить небольшой дождь над целой рощей деревьев.

– Подумаешь, – фыркнул он. – Это не труднее, чем устроить дождик у себя в лаборатории. В замкнутом, контролируемом пространстве. Забудьте про его обещания. Был бы вместе с ним я, у него еще был бы шанс. Я знаю его слишком хорошо – он мог наврать вам с три короба, так чтобы вы ему поверили, но он никогда не доводил дело до конца. – Кент неожиданно ткнул ей под нос свою искалеченную руку, и Кармен испуганно отшатнулась. – Видите мою руку? – провозгласил он. – Это бомба покалечила меня. А все было замыслено как чудесная шутка. Вот мой первый урок, полученный от Роба Блекуэлла, – его надо всякий раз проверять и перепроверять. – Он помахал в воздухе культями пальцев. – Получив подобный урок, вы запомните его на всю жизнь. Роб ни черта не сможет сделать без меня. И никогда не мог. Он не способен думать о деталях, о мелочах. Одни идеи. Идеи плодятся в его голове, как муравьи в муравейнике, но на практике не стоят и выеденного яйца.

Кармен уже едва дышала от нервного напряжения и запаха вонючей рыбы. Последним усилием воли она постаралась заставить этого человека говорить, воспользовавшись его самовлюбленностью.

– Вы хотите сказать, что Роб был способен лишь подбрасывать идеи, которые вы воплощали в реальность?

– Пожалуй, что так. – Ему явно пришелся по душе такой оборот. – Однако давайте будем точны до конца. Я тоже имел кое-какие идеи, но у Роба имелась скрытая способность осуществлять свои идеи на практике. Однако для этого ему не хватало внутренней дисциплины. Ему вечно не хватало времени на разработку деталей.

– И поэтому вы разорвали свое партнерство?

– Это он вам так сказал? – Зло прищурившись, Кент уставился на Кармен. – Что я с ним порвал?

– Hет, что вы, – торопливо отвечала она. – Я просто предположила…

– Наш бизнес процветал, – заявил Кент. – Мы знали, как работать в паре. Мы научились этому еще в детстве. Наша репутация была безукоризненна. Люди смотрели на нас как на новаторов, на настоящих ученых. А потом эта кровопийца – ах, простите, ведь для вас она Лесли – пронюхала о новом месте работы в Балтиморе, и это был конец всему.

– Вы хотите сказать, что Роб оставил ваш бизнес ради работы в Балтиморе?

– Да, потому что, – голос его снова сорвался на пронзительный визг, так как он, видимо, хотел передразнить голос Джеффа, – «Лесли для меня прежде всего» – вот что он мне заявил. «Она прошла со мной через все испытания и теперь заслужила отдых». Ну, в конце концов, я сказал, черт с вами, я тоже перееду, и мы сможем начать свое дело там, так этот ублюдок ответил, что больше не нуждается в партнере. Он вообразил, что окажется на что-то способен в одиночку. Развернет свое собственное дело.

– И он сделал это? В Балтиморе?

– А на кой черт мне это знать? Я сказал ему тогда – катись куда угодно, посмотрим, надолго ли тебя хватит без моей помощи, и вот я здесь. – На его лице вдруг возникло выражение некой благодати. – Здесь – святилище истинной науки. Ничто меня не отвлекает. Никакая жизненная суета Я работаю только для себя Я могу работать столько, сколько сам захочу, и над теми проектами, которые, черт побери, выбираю сам. И, – он вытянул в ее сторону свою длинную шею, – я сам решаю, с кем мне говорить и когда. И вот именно сейчас мне надоело тратить на вас время. – Он захлопнул дверь так неожиданно, что у Кармен не было никакой возможности ему помешать.

– Мистер Рид? – Она попробовала постучать снова. – Вы не виделись с Робом с тех пор, как он уехал из Нью-Джерси? – Она прижалась ухом к двери, но там царила тишина – не было слышно даже прежнего звона металла. Подождав еще пару минут, она вернулась к машине. Не исключено, что Джефф попросту сбежал от Кента Рида, подумала она, разворачиваясь на покрытой рытвинами дороге. И теперь она бы приняла это объяснение с сочувствием и пониманием.

В Вирджинии она остановилась в отеле неподалеку от аэропорта и первым делом набрала номер Криса в его коттедже в Шугабуше.

– Мне кажется, я должна поделиться с тобой некоторой информацией относительно Джеффа, – сказала Кармен и почувствовала, что Крис удивился.

– И о чем же она?

– Ну, кое-кто из тех, с кем я говорила, настаивает на том, что Джефф бывает неряшлив в своей работе. Неряшлив в смысле плохой проработки деталей.

– И? – после некоторого озадаченного молчания спросил Крис.

– И я подумала, что тебе следует про это знать. Возможно, его работа должна быть проверена и перепроверена.

– И кого я должен назначить для такой проверки? – со смехом отвечал Крис.

Кармен грустно улыбнулась. Ведь он был прав. Нет ни одного человека на свете – разве что свихнувшийся Кент Рид, – кто имел хотя бы отдаленное представление об эксперименте Джеффа.

– Ну, – сказала она, чувствуя себя весьма глупо, – я просто подумала, тебе следует это знать.

– Спасибо. – Он поколебался мгновение, и Кармен удивилась, что ему так же не хочется вешать трубку, как и ей. – С тобой все в порядке, Кар?

Она живо представила себе, как он сидит в своей тесной гостиной, окна открыты настежь, и в них вливаются ароматы и звуки вечернего Шугабуша. Перед ее мысленным взором возник синий блеск его глаз, напряженных и сосредоточенных. И сердце Кармен вдруг пронзила такая тоска по дому, по нему, что она удивилась сама себе.

– Да, – сказала она Крису. – Я чувствую себя отлично.

ГЛАВА 39

Дождь начался в последнюю пятницу июля. Поначалу он был совсем редким, таким редким и незаметным, что Миа даже не обратила внимания на то, как посерело небо за окнами их офиса и как первые капли влаги упали на стекла окна, возле которого стоял ее рабочий стол. Она целиком была погружена в содержание письма, которое печатала на машинке, когда дверь кабинета распахнулась и в приемную вошел Крис. Его темный силуэт упал на бумаги на ее столе, и Миа вопросительно посмотрела на него. Он молча взмахнул рукой в сторону окна.

Дождь был не очень сильным, однако шел, не прекращаясь. Упрямые отблески полуденною калифорнийского солнца все еще пронизывали воздух, они блестели в струях дождя, и те играли всеми цветами радуги, словно хрустальные занавеси.

– Бог ты мой. – Миа встала из-за стола.

– Вот уж не знаю, то ли это Бог, то ли это Джефф, – сказал Крис.

Миа выглянула в противоположное окно, желая убедиться, что дождь идет и над южной частью города. Она невольно вспомнила, каким рассеянным был Джефф прошлым вечером, как мало его трогали любовные ласки, как нетерпеливо он то и дело вновь и вновь принимался что-то выискивать в своих бумагах, проверяя какие-то расчеты на карманном калькуляторе. А сегодня утром он выскочил из своего коттеджа чуть свет, гораздо раньше обычного.

– Джефф, – подтвердила она. – Несомненно, это Джефф.

Они с Крисом вышли на улицу. Там уже было полно народу: агенты по продаже недвижимости из соседнего офиса, пациенты из стоматологической клиники напротив, клиенты и официантки из Акульего ресторана. Люди стояли, не скрывая счастливого выражения своих лиц, обращенных к небу, поднимали ладони, чтобы поймать в них живительную влагу. Раздался смех, шутки, кто-то даже взвизгнул от избытка чувств. Двое малышей затеяли игру в догонялки возле столба, на котором висел почтовый ящик.

А вдали, над самой линией горизонта, насколько можно было рассмотреть из-за зданий и развесистых эвкалиптовых деревьев, безоблачное небо сияло золотым блеском. Миа невольно вздрогнула. Дождь казался каким-то нереальным: он струился строго над территорией Долины Розы.

Крис проследил за ее взглядом.

– Сверхъестественно, – подтвердил он ее невысказанную мысль.

– Эй, Гарретт! – один из почитателей пива, вышедших из Акульего ресторана, окликнул его со своей стороны улицы. – У тебя все получилось, парень! Это ж прямо как в кино!

Миа отвела руками влажные пряди волос с лица. Она закинула голову и попыталась ловить ртом капли дождя. Они оказались теплыми и ласковыми. Она не обращала внимания, как потоки воды сбегали вниз по ее шее, забирались под блузку. Она безуспешно пыталась заставить себя смеяться так же беззаботно, как остальные люди на улице. Она тщетно старалась не думать о холодном ужасе, железным обручем сдавливавшем ее сердце. Как долго он еще сможет оставаться?

– Поедем взглянуть на кудесника, – предложил Крис, дотронувшись до ее спины.

Они добрались до склада на ее машине. В одном месте, поворачивая за угол, автомобиль забуксовал на влажном асфальте, и Крис невольно ухватился за щиток, а после рассмеялся.

– Я уже целую вечность не слышал, как визжат буксующие на влажном асфальте колеса, – сказал он. – Ну и шум.

Джефф с Риком оказались на крыше склада. Миа разглядела их, не доезжая целого квартала, а потом ближние здания закрыли их от ее взгляда, равно как ее машину заслонили от остального мира бесновавшиеся репортеры и просто зеваки, запрудившие улицу.

– Боже, ну и сборище, – произнесла Миа, отстегивая ремень безопасности.

Заметив прибытие Криса и Миа, Рик вышел им навстречу, и в тот же миг его окружила толпа. Поначалу Миа даже испугалась за него. Народу было такое множество, и все были так возбуждены. Однако в следующее мгновение она с облегчением увидела, что его торжественно несут на плечах двое мужчин. Счастливого и хохочущего Рика вынесли на улицу.

– Крис Гарретт! – воскликнул кто-то в толпе, и тут же все лица обернулись к нему, люди подались в его сторону. Не успел он вымолвить и слова, как его тоже подняли над толпой. Он лишь улыбался во весь рот, его растрепанные волосы мокрыми прядями свисали на лоб.

Репортеры безуспешно выкрикивали Крису и Рику всяческие вопросы, в то время как непрерывно жужжали камеры тележурналистов и все громче шумела толпа. Неожиданно возле мужчины, державшего Криса с раскрытым зеленым зонтиком над головой, появилась Кармен. И когда она протянула Крису руку для рукопожатия, зонт опрокинулся ей на спину. Он взял ее кисть, однако вместо того, чтобы пожать ее, склонил голову и поцеловал ее руку.

Миа с улыбкой наблюдала за ними. Она прислонилась спиной к машине и попыталась разглядеть Джеффа на крыше склада, но ее взгляду была доступна лишь часть их загадочной машины. Вокруг нее толпа начала скандировать поначалу тихо, а потом все громче и громче:

– Создатель дождя, создатель дождя, создатель дождя!

По спине Миа побежали мурашки. Люди бесновались возле входа в склад, то и дело задирая головы, чтобы взглянуть на крышу. Кое-кто держал над головой зонты, однако большинство позволяло дождевым струям увлажнять их головы и одежду. Они скандировали имя Джеффа, они хотели, чтобы он вышел к ним, чтобы он поговорил с ними, чтобы они могли пожать ему руку. И Миа знала, что он ни за что не высунет носа за дверь, пока там останется хоть один любопытный зевака или тем паче – репортер с камерой.

Через несколько минут, когда требования показать им Джеффа достигли апогея, возле Миа неожиданно появился Крис. Он что-то вложил ей в ладонь. Она посмотрела и увидела ключ.

– Это от задней двери! – Он кричал ей в самое ухо, чтобы она могла хоть что-то понять – Поезжай на своей машине и забери ею от туда. И увези как можно дальше. Она отъехала два квартала в ложном направлении, а потом вернулась назад по боковому проезду, нервничая из-за того, что кто-нибудь мог догадаться о цели ее поездки и выследить вплоть до аллеи, ведущей к задней стене склада. Она уже придумала, в каком укромном месте сможет посадить его в машину.

Возле задней стены склада тоже фланировало несколько зевак, хотя никто ничего не сказал ей, когда она прошла прямиком к двери Она поспешно захлопнула ее за своей спиной и вскарабкалась по пожарной лестнице на крышу Он колдовал над каким-то из своих приборов под прикрытием огромного черною зонта, однако при звуке ее шагов так и подскочил на месте. Выражение страха на его лице мгновенно сменилось радостной улыбкой, когда он увидел Миа, и он тут же заключил ее в свои объятия.

– Ну, каков я теперь? – спросил он.

– Ты просто утер им всем нос, – отвечала Миа, стараясь перекричать грохотавший по жестяной крыше дождь. Капли гулко барабанили по полотнищу зонтика. – Посмотри, как они радуются. С высоты крыши Миа могла прекрасно рассмотреть безоблачное небо над горизонтом, и она даже повернулась вокруг себя, чтобы убедиться, что картина во всех направлениях одна и та же. – Просто глазам не верю, – сказала она.

– Верно. – Джефф тоже посмотрел вдаль. – Я иногда и сам сомневаюсь.

– Я пришла чтобы похитить тебя отсюда, – сообщила Миа, снова прячась под его зонтиком. – Тебе надо побыстрее уносить ноги – Она нерешительно кивнула на аппаратуру. – Ты сможешь на время все это оставить? Моя машина стоит у задней двери. Я отвезу тебя на уик-энд в горы.

Он отрицательно покачал головой.

– Я не могу уехать, когда все это на ходу. – И он повел рукой в направлении клубившихся над их головами облаков.

– Джефф, ищейки уже вот-вот проникнут на склад, они не оставят тебя в покое.

Мгновение он молча смотрел на нее, и Миа поняла, что он впервые со вниманием вслушался в то, что кричит толпа внизу.

– Понятно, – решился он наконец. – Тогда дай мне еще несколько мину!

Она молча следила за тем, как он нажимает какие-то кнопки и подкручивает тумблеры на своих приборах. Потом спустилась за ним внутрь склада, где он принялся сочинять длиннющее письмо для Рика.

– Он продержится здесь пару дней без меня, я так думаю. Я так надеюсь.

Они проскользнули в машину почти никем не замеченные, и Миа сразу постаралась как можно дальше отъехать от склада, чтобы не столкнуться с толпой вокруг входа. Они на четверть часа задержались в Шугабуше, чтобы переодеться в сухое и побросать в чемоданы самые необходимые вещи. Она даже не заметила, что Джефф успел прихватить с собой и портфель с бумагами, пока он не положил его на заднее сиденье машины.

– Ты что, не можешь все это оставить здесь? – нахмурилась Миа. – Хотя бы на пару дней тебе нельзя расслабиться?

Он поколебался какое-то мгновение, но потом все же отнес портфель обратно в коттедж. Однако они не успели даже выехать за городскую черту, когда он достал из нагрудного кармана рубашки какие-то другие листки и принялся чертить на них карандашом непонятные загогулины. Она ничего не сказала, а он вскоре засунул бумаги обратно в карман – они едва успели повернуть с основного шоссе на ответвление в сторону Айдиллуайда – и прикоснулся к ее локтю:

– Остановись здесь, на границе города.

– Что-то случилось? – спросила Миа, через плечо оглянувшись назад на узкую дорогу.

Он выглянул из окна, задрав голову к небу.

– Проезжай вперед еще чуть-чуть. Буквально несколько шагов. Только медленно.

Она молча повиновалась, и вдруг лобовое стекло машины залили потоки солнечного света. От неожиданности она откинулась назад, хохоча и недоумевая.

– Выключи зажигание, – попросил он. – Ага, – и он потряс головой, не в силах сдержать улыбки. – А ну-ка выгляни наружу.

Наконец-то Миа поняла, почему он заставил ее остановиться. Передняя половина автомобиля блестела на солнце, заднюю заливал дождь.

– Даже я не мог предположить, что граница между дождем и сушью будет такой резкой, – пояснил Джефф. – Придется мне еще кое-что обдумать, не то между бурой и зеленой землей останься слишком заметная разница.

– Да, – согласилась Миа, а про себя подумала: умирание и возрождение. – Придется тебе подумать. И я надеюсь, что это займет у тебя достаточно много времени. – И она постаралась повеселее улыбнуться ему, чтобы дать понять, что это всего лишь шутка, но он отвернулся в сторону и смотрел на дождь.

В горах было несколько прохладнее, воздух более влажен, а солнечный свет, сочившийся через ветви сосен и дубов, играл мириадами отблесков на свежей зелени, – которую Миа не видела уже довольно долгое время. Они нашли свободную комнату в кемпинге примерно в миле от маленького городка с названием Айдиллуайд. Собственно говоря, это была скорее просто грубо сколоченная хижина с покарябанным, покрытым линолеумом полом и облупленным холодильником. Зато место привлекало их своей укромностью и удаленностью от оживленных шоссейных дорог.

– По крайней мере постель здесь неплохая, – заметил Джефф, плюхнувшись на двуспальную кровать, располагавшуюся в неглубокой нише, которая заменяла спальную комнату. Он несколько раз подпрыгнул на ней, проверяя качество тюфяков, а потом протянул к Миа руку:

– Ну же, Миа, помоги мне расслабиться. Она тихонько прижала его плечи к тюфяку, а сама сняла шорты, чтобы ничто не стесняло движений ее бедер, и, низко наклонившись, тихонько поцеловала его. Он улыбнулся, промычал что-то нечленораздельное, а языком и губами дал ей ясно понять, что жаждет продолжения, однако она, желая подразнить его, отклонилась.

– Сегодня играем по моим правилам, – шепнула она. На сей раз она будет любить его. Она будет любить его так, чтобы у него улетучилась всякая мысль о возможности оставить ее.

Медленно-медленно она пробежала кончиками пальцев по его лбу, по щекам и подбородку, она распахнула его рубашку и принялась массировать ему плечи и мышцы груди, и руки ее двигались нежно, ритмично. Джефф лежал, закрыв глаза, рот его приоткрылся. То и дело он пытался приподнять подол ее майки, но она всякий раз отводила ею руки, нежно, но властно прижимая их к постели. Наконец она почувствовала, что Джефф полностью подчинился ей, что он слился с ее волей, его руки спокойно лежали вдоль тела. Он наслаждался ее ласками, он позволил ей раздеть себя – не спеша, осторожно, не пропустив ни одного дюйма его тела, прикасаясь к нему прядями волос, руками, губами, языком. И вот наконец, благодаря ее ласкам, он смог полностью расслабиться. Миа почувствовала, как напряжение покинуло его. Однако по мере того, как ее ласки становились все более интимными – ведь она медленно продвигалась к нижней части его тела – и более возбуждающими, его мышцы вновь напряглись. Его руки лихорадочно ласкали ее грудь и спину, и у нее больше не было желания останавливать их. Она скинула с себя майку и нижнее белье – благо в комнате было достаточно темно, и не пришлось вставать с кровати, чтобы задвинуть шторы. Одну руку Джефф просунул между их телами, а другой крепко прижал ее к себе. Его губы нашли ее сосок и припали к нему в нескончаемом поцелуе – он оторвался лишь на миг, он умолял позволить ему войти в нее.

– Тебе вовсе ни к чему умолять, – прошептала она ласково. И Миа впустила его в себя так медленно, так нежно, с такой любовью, что у него перехватило дыхание от нахлынувшего на него наслаждения. Она позабыла обо всем, кроме их близости, кроме любви и наслаждения.

В момент оргазма Джефф так крепко сжал свои объятия, что Миа стало больно, и она подумала о том, что наутро у нее на спине наверняка появятся синяки. Он ухватился за нее, как утопающий за соломинку. И хотя ее не очень-то волновали эти синяки, она принялась в подробностях представлять себе то, какой величины и формы они будут. Ей нужно было сосредоточиться на чем угодно, только чтобы удержаться от плача. Не надо слез. Не сейчас. Она не позволит себе думать о том, что у их близости есть границы, что время их любви стремительно движется к концу.

– Я люблю тебя, Миа, – прошептал он, когда ею дыхание немного успокоилось. – Я не хочу, чтобы это кончалось.

– Ш-ш-ш. – Она крепко прижала пальцы к его губам, и они оба замолчали. По мере того, как им овладевал глубокий сон, хватка его рук ослабла, и она тихонько высвободилась и улеглась рядом, не убирая руку с его груди. Она позавидовала тому, как легко он заснул, не надеясь, что ей самой вообще удастся сомкнуть глаза в эту ночь. Подушка у нее под головой была отсыревшей и холодной, и она знала, что этот затхлый запах навсегда отпечатается у нее в памяти как запах страха и надежды.

Угром они отправились в город, чтобы позавтракать. Джефф заказал пирог с голубями и заставил Миа съесть все до крошки, решительно пресекая ее сомнения насчет излишнего жира, который мог бы в нем быть. Они запивали пирог клубничным чаем с лимоном и болтали о макете фонтана, о котенке и о том, где они сегодня будут обедать. Миа наслаждалась буквально каждым словом, каждым веселым, ничего не значащим, мимолетным замечанием. Однако к концу их трапезы Джефф снова стал выглядеть озабоченным.

– Я должен позвонить Рику. – Он принялся шарить рукой в кармане брюк в поисках мелочи, высматривая поблизости телефон-автомат – Его надо предупредить насчет возможности эрозии.

Хотя Миа очень хотелось осудить его за излишнее, на ее взгляд, беспокойство, она промолчала. Она смотрела за тем, как он направляется к стоявшему в дальнем углу ресторана телефону, и понимала, что она не в праве останавливать его. От этого проекта, от работы его аппаратуры зависит вся его дальнейшая жизнь. О, как была бы она счастлива, если бы только смогла освободить его от всего этого, увезя хоть на край света.

Целый день они пробродили по лесу, по едва заметным тропинкам в чаще Джефф пытался учить ее тому, как пользоваться ручными часами вместо компаса и определять стороны света по наростам мха и муравьиным кучам, располагавшимся всегда с южной стороны холмов или деревьев.

Ноги Миа гудели от страшной усталости, когда они вернулись в хижину.

– Мне необходима длительная горячая ванна, – заявила она, прислонившись к стене и массируя нывшие икры.

Джефф подошел к туалетному столику, взял свою расческу и несколько раз провел по волосам, внимательно изучая свое отражение в зеркале.

– Ты позволишь составить тебе компанию? – спросил он.

Она недовольно поморщилась, представив себе, как будет выглядеть ее грудь, искаженная поверхностью воды, в беспощадном блеске ванной комнаты.

Он встретился в зеркале с нею взглядом.

– Мы можем выключить свет, – произнес он, читая ее мысли.

Ванна в их хижине оказалась старая, но глубокая, с широкими ржавыми потеками, тянувшимися от смесителя по кафельным плиткам, покрывавшим стены. Они наполнили ее горячей водой, выключили свет и разделись во влажном полумраке, воцарившемся в ванной комнате. Миа устроилась в ванне, спиной привалившись к его груди и до подбородка опустившись в воду. Она с наслаждением закрыла глаза и вздохнула.

– В этом вздохе мне послышались нотки удовлетворения, – заметил Джефф.

– М-м-м…

Он наклонился, чтобы поцеловать ее плечо. Несколько минут они сидели так, не двигаясь. Миа чувствовала, как перестают гудеть ее ноги.

– Я надеялся, что ты захватишь ту сорочку, что я тебе подарил, – сказал Джефф. – Или она тебе не нравится? Ты так ни разу ее и не надела.

Она затаила дыхание. По правде говоря, она надеялась, что этот вопрос так и не всплывет до его отъезда. Однако Джефф явно ждал ответа, и она сказала:

– Сорочка очень красивая, просто я боюсь, что буду слишком смешно в ней выглядеть сейчас. Я хотела надеть ее после операции.

На мгновение он умолк. Она чувствовала его подбородок у себя на макушке, его большой палец ласково гладил кожу в том месте, где была раньше ее левая грудь.

– Но ведь это значит, что я никогда не увижу тебя в ней, – сказал он наконец.

Слезы брызнули у нее из глаз так, что она не в силах была совладать с ними. Она оттолкнула его руку.

– Ты ни разу не заикнулся о своем отъезде с тех пор, как мы стали любовниками. Я начала надеяться…

– Миа. – Он попытался обнять ее обеими руками и тихонько прижать к себе. – Ты знаешь, я не могу остаться.

– Нет! – Она отшатнулась от него, разбрызгивая воду. – Я не знаю этого. Ты ничего мне не объясняешь! Даже Кармен знает про тебя больше, чем я. – Она извернулась, чтобы взглянуть в его лицо, и даже в полутьме смогла различить глубокую складку боли и удивления, прорезавшую его лоб. – Если тебе так необходимо уехать, по крайней мере объясни мне, почему. Неужели я не имею права это знать? Или я имею право лишь на то, чтобы проснуться одним прекрасным утром и обнаружить, что ты исчез? И я не увижу тебя больше никогда и даже не буду знать, по какой причине ты это сделал? – Она вскочила и поскользнулась, пытаясь вылезти из ванны. Боже, какая она неуклюжая. Хорошо, хоть свет был выключен.

– Осторожно. – Он попытался было подать ей руку, но она оттолкнула его и выскочила, разбрызгивая воду на пол. Нащупав во тьме полотенце, она завернулась в него и вышла в гостиную.

Старое скрипучее кресло возле окна пахло такой же сыростью, как и подушка. Она уселась поглубже и позволила этому запаху наполнить ее грудь. В комнате царила тьма, тьма более непроницаемая, чем снаружи. Над кронами деревьев мерцали звезды, но они казались такими маленькими и холодными, их лучи преломлялись в каплях слез на ее ресницах.

Было слышно, как Джефф тоже вылезает из ванны. Через мгновение он уже был в гостиной, обернув вокруг бедер полотенце. Он извлек из дальнего угла комнаты низенькую скамеечку и поставил ее прямо напротив кресла, в котором сидела Миа. Устроившись перед ней, он положил ей на колени еще влажные после ванны ладони и тихонько сжал ей ноги.

– Да, у тебя есть право все знать, – нежно произнес он. – Ты имеешь право знать обо мне абсолютно все, и поверь мне, Миа, мне ужасно хочется рассказать тебе обо всем. Я был бы счастлив рассказать тебе про свое детство, и про те смешные глупости, которые натворил, когда был маленьким, и про свою семью – все те вещи, которые так приятно описывать человеку, которого ты любишь. Я хотел бы объяснить тебе, почему я оказался в Долине Розы и почему должен отсюда уехать. Ты даже представить себе не можешь, как глупо… Боже, это было бы для меня таким облегчением – рассказать тебе буквально про все – Он с силой зажмурил глаза и затаил дыхание, а потом посмотрел на нее в упор – Однако как ни выглядит непорядочным по отношению к тебе то, что я молчу, еще более непорядочным будет рассказать тебе о моей жизни.

– Разве ты не веришь, что я никому никогда ни о чем не скажу? – все еще гневно спросила она.

– О, конечно, я верю, просто я знаю, что в один прекрасный день ты окажешься обязанной обо всем рассказать. У тебя не будет иного выбора. И я не хочу, чтобы ты оказалась в таком положении, – так будет легче для нас обоих.

– Так возьми меня с собой, когда тебе придет время скрываться, – взяв его за плечи, попросила она. – Я убегу с тобой и никогда ни о чем не пожалею.

Он тихонько снял ее руки с плеч и прижал их к губам.

– На протяжении последнею месяца я так много узнал про себя нового, – сказал он. – Мне представлялось, что я смогу оставаться вечным беглецом, а оказалось, что я не создан для этого. Я слишком нуждаюсь в обществе себе подобных. И в эту последнюю неделю… – Он болезненно сморщился. – Я уже позволил себе пофантазировать на тему о том, как я остаюсь в Долине Розы, остаюсь с тобой, начинаю здесь новую жизнь. Но когда я увидел возле дверей склада эту свору репортеров, возглавляемую Кармен Перес, мне пришлось опуститься с небес на землю. Мне не суждено оставаться в Долине Розы. Хотя теперь я уже не знаю, как долго смогу выдержать такую жизнь – жизнь беглеца-одиночки. Днем позже или днем раньше – мне придется расстаться с тобой. Теперь или потом, – и он с силой пожал ей руки. – Перед тобой лежит блестящая карьера, Миа. Но если ты будешь человеком без адреса, если у тебя не будет условий для работы и для того, чтобы ты смогла общаться с публикой – или хотя бы поставить ее в известность, кто ты есть, – ты вскоре проклянешь меня. И будешь права.