Текст книги "Неторопливая игра"

Автор книги: Диана Блейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Диана Блейн
Неторопливая игра

Глава 1

Весь день Кины Уитмэн пошел наперекосяк с того самого момента, как она встала с постели. Погибли два ее лучших эскиза: Фэй пролила на них горячий кофе. Естественно, все модельеры пришли в ужас. Теперь Кине предстояло заново делать эскизы, а затем срочно создавать образцы для посредника. Как и все его собратья по профессии, этот комиссионер был нетерпелив и даже не пытался скрыть своего недовольства. В результате и Кина, и швеи остались без обеденного перерыва. В довершение всего она сделала неправильные расчеты для кройки блуз, и пришлось все переделывать прямо на глазах у рассерженных заказчиков. Когда рабочий день наконец закончился, Кина, вернувшись в свою манхэттенскую квартиру, буквально дымилась от раздражения.

Она сбросила туфли на высоких каблуках, пинком отшвырнула их подальше и с тяжелым вздохом рухнула на длинную, обитую синим бархатом кушетку. Как много воды утекло с тех пор, как она, еще совсем юной девушкой, работала над

текстильными образцами и мечтала, что когда-нибудь станет модельером в настоящем, большом доме моделей. И вот теперь у нее своя квартира, и ее имя упоминается в числе самых известных представителей индустрии моды. Но почему-то в последнее время это не приносило Кине Уитмэн должного удовлетворения. Чего-то в ее жизни не хватало… чего-то очень важного. Но чего? Возможно, виной всему хмурая зимняя погода, портившая ей настроение. Кина тосковала по весеннему теплу и приходящему вместе с ним ощущению легкости и свободы. Весна всегда согревала ей сердце и заставляла кровь веселее бежать по жилам.

Как же далеко в прошлом остался тот день, когда Николас Коулман предложил ей место в своей текстильной империи! С тех пор прошло уже шесть лет. Кине тогда только-только исполнился двадцать один год. Она окончила ничем не примечательную школу модельеров в Атланте и с трепетом явилась в офис компании «Коулман текстиль».

Чтобы отважиться на этот шаг, ей понадобилась целая неделя. Окончательное решение Кина приняла, когда услышала, что мистер Коулман ценит молодые таланты и покровительствует им. Она до сих пор вспоминала, как боялась смотреть на широкоскулое неулыбчивое лицо главы компании, восседавшего за массивным письменным столом.

– Отлично, голубушка. А теперь показывайте, на что вы способны, – сказал он и с циничной усмешкой добавил: – Не бойтесь, я не кусаюсь.

Кина дрожащими руками разложила свои рисунки на стеклянной крышке стола, заваленного кипами бумаг. Она пыталась угадать реакцию мистера Коулмана, но выражение его карих, глубоко посожженных глаз не изменилось. Он лишь кивнул – и все. Затем откинулся на спинку стула-вертушки и смерил посетительницу оценивающим взглядом.

– Вы где-нибудь учились? – внезапно спросил он.

– В школе модельеров, здесь, в Атланте, – насилу выговорила она. – Я…я ходила в третью смену на хлопкопрядильную фабрику, чтобы заработать денег на учебу. Мой отец работает на текстильном заводе в моем родном городе…

– Где? – перебил владелец кабинета.

– В Эштоне, – ответила Кина.

Мистер Коулман кивнул и стал слушать дальше, всем своим видом давая понять, что сбивчивый рассказ девушки его заинтересовал.

– Так что я кое-что уже знаю, – пробормотала она. – Я всю жизнь хотела стать модельером. О, мистер Коулман, я уверена: у меня это получится, если только кто-нибудь даст мне шанс попробовать. Я знаю, что мне это по силам! – Глаза ее заблестели, в словах зазвенел юный энтузиазм. – Я понимаю, что на должность модельера большой конкурс, но, если вы дадите мне шанс, клянусь, я не подведу вас! Я буду делать самые шикарные модели по самой низкой стоимости, какую вы себе только можете вообразить1 меня не пугает работа в выходные и во время отпуска, я…

– Даю вам один месяц, – оборвал вошедшую в раж девушку Коулман. Он подался вперед и пригвоздил ее к месту пристальным взглядом. – За это время вы должны будете доказать мне, что сможете выдерживать темп.

С этими словами он отсчитал Кине жалованье, сумма которого потрясла ее до глубины души, выразительным жестом дал ей понять, что прием окончен, и вернулся к своим бумагам.

В то время Николас Коулман еще был женат, но вскоре его супруга, прожившая с ним десять лет, умерла от сердечного приступа. Об этом много судачили, но Кина не обращала на сплетни внимания. Она не верила в то, что причиной сердечного приступа была супружеская ссора, и так и заявила одной из сплетниц. «Мистер Коулман, – сухо заверила она, – не из тех людей, что способны довести жену до гроба. Он слишком добр, да и потом, зачем ему держать на рабочем столе портрет покойной супруги, если он ее не любил?»

Каким– то образом эта невинная оправдательная речь дошла до слуха мистера Коулмана, и на следующей неделе он разыскал Кину в столовой. Предлогом для разговора послужило его желание выяснить, как у нее продвигаются дела.

– Я тружусь не покладая рук и очень скоро принесу вам сказочное богатство, – заверила она его с озорной усмешкой, поднося к губам пластиковый стаканчик с кофе.

– Я и так сказочно богат, – ответил он.

Кина вздохнула:

– Что ж, в таком случае вам не позавидуешь. У вас, должно быть, масса неприятностей.

Николас улыбнулся. Это была первая улыбка, которую Кина увидела на его лице с тех пор, как умерла его жена. Покойная миссис Коулман была изящной красавицей блондинкой и являла собой полную противоположность своему темноволосому, высокому, могучего телосложения супругу. После ее смерти Николас долго выглядел каким-то потерянным, а затем с головой ушел в работу. Он стал проводить в своем кабинете куда больше времени, чем раньше, множа число своих профессиональных завоеваний. Состояние мистера Коулмана росло как на дрожжах от месяца к месяцу, но напряжение такой жизни вскоре начало сказываться на нем. Его волосы у висков посеребрила седина, под глазами залегли темные тени. Деловая хватка Николаса стала предметом неумолчных пересудов. Одни говорили, что мистер Коулман вот-вот сделается миллиардером. Другие утверждала, будто ему не дают покоя успехи конкурентов. Третьи заверяли, что текстильная империя мистера Коулмана со дня на день станет крупнейшей во все Америке. Но одна только Кина могла разглядеть под маской озабоченного делами бизнесмена одинокого, убитого горем человека. Остальные служащие компании были убеждены, что мистер Коулмана ничем не пронять, что он неуязвим, но Кина знала, что это не так. Иногда она сталкивалась с ним в лифте или в кафетерии. Один случай особенно ей запомнился. Однажды ей показалось, что он пытается поймать ее взгляд. Со стаканчиком кофе в руке он небрежно подошел к ее столику и присел рядом с Киной и ее подругой Маргарет – так легко и непринужденно, словно это происходило каждый день.

– Ну, как движутся ваши дела, мисс Модельер Будущего? – спросил он Кину, озорно прищурясь

Кина рассмеялась и принялась что-то щебетать насчет интервью в газете «Женская одежда». Маргарет допила кофе и поспешно удалилась, оставив их наедине.

– Я сказал что-то не то? – озадаченно поинтересовался Николас, глядя вслед уходящей девушке.

– Большинство служащих боятся вас как огня, – сухо пояснила Кина.

– Но вы-то не пытаетесь сбежать, – заметил Николас.

– Да, – согласилась Кина, – но ведь я никогда не страдала от излишка здравого смысла.

Николас прыснул и отхлебнул большой глоток кофе.

– Между прочим, модельеры поют сам дифирамбы. Мне доложили, что ваши расчеты – первая приличная работа такого рода за последние пять лет.

– О да, это достойная похвала. Надеюсь, что теперь я буду получать на десять тысяч долларов в год больше – это лучший стимул не испортить им настроение. – Кина усмехнулась.

– Да вы, похоже, и от излишка скромности не страдаете? – с деланным осуждением поинтересовался Коулман.

– В этом моя главная прелесть, – вполне серьезно ответила Кина.

Николас покачал головой в притворном отчаянии:

– Вы неисправимы!

Кина взглянула на него – выглядевшего так внушительно в сером костюме-тройке, совсем не гармонировавшем с его массивной фигурой, – и тотчас же опустила глаза.

С того дня Николас стал позволять себе время от времени беседовать с ней за чашкой кофе. Изредка он приглашал ее на обед, и тогда они получали возможность поговорить по душам. Однажды Кина поинтересовалась, по-прежнему ли он одинок, и Николас натянуто ответил, что семейная жизнь не его стезя. Тогда Кина спросила:

– Значит, рана по-прежнему свежа?

Николас взглянул ей в глаза. Ни один мускул не дрогнул на его лице.

– Прошу прощения? Что вы имеете в виду?

Кина встретила его взгляд с состраданием и абсолютным бесстрашием.

– Вы тоскуете по ней.

Наступила долгая пауза; за то время что она длилась, обычная надменная замкнутость Николаса мало-помалу рассеялась.

– Чертовски тоскую, – признался он наконец с вымученной улыбкой. – Она была прекраснейшим на свете созданием. Застенчивая, скромная, снисходительная ко всем моим ошибкам… – Николас тяжело вздохнул, по лицу его пробежала тень. – Некоторые женщины способны раздражать каждым словом, каждым жестом. Но Мисти помогала мне чувствовать себя полноценным во всех отношениях мужчиной всякий раз, когда она только смотрела на меня. Мы поженились по деловым соображениям, но со временем в нас пробудилась настоящая отчаянная любовь. – Николас снова взглянул на Кину. – Да, мне ее не хватает.

Кина улыбнулась ему:

– Вам посчастливилось.

Николас нахмурился:

– Посчастливилось?

– Да. Некоторые люди проживают целую жизнь, так и не прикоснувшись сердцем к другому человеку. Любить и одновременно быть любимым – это, должно быть, чудесно, – тихо добавила она. – И вы наслаждались этим чудом целых десять лет.

Николас попытался было поймать ее взгляд, но тут же передумал и уставился в пол.

– Так, может быть, стоит? – В голосе Кины зазвучала глубокая нежность. Но пока собеседник обдумывал ее слова, она торопливо сменила тему, рассказав о какой-то смешной путанице, случившейся в раскроечной сегодня утром.

Кина часто сожалела о том, что у Николаса и Мисти не было детей. Дети помогли бы ему справится с одиночеством. Впрочем, Кина видела, что он находит утешение в ее компании. У нее с Николасом было много общего – любовь к балету и театру, к классической музыке и живописи. Николас стал для нее другом, наставником и защитником. При этом он никогда не пытался ухаживать за ней и вообще, казалось, не воспринимал ее как женщину. Зато внимательно приглядывался ко всем немногочисленным поклонникам, появившимся в ее жизни за эти годы, и давал ей почти отеческие советы. Если Кина задерживалась на службе допоздна, Николас лично провожал ее домой. Как только глава компании решил, что его протеже созрела для великих свершений, он представил ее законодателю высокой моды в Нью-Йорке. Николас всячески воодушевлял и подталкивал Кину, пока она не поднялась на самую вершину, не встала почти вровень с ним.

О чем еще могла мечтать единственная дочь бедняка? Рано овдовевший отец Кины работал на текстильной фабрике в городке Эштон штата Джорджия. Кина не любила вспоминать свое детство. Николас был единственным человеком, которому она вообще что-либо рассказывала о своем прошлом. Но ведь Николас был не такой, как все! Он стал для Кины единственным по-настоящему близким человеком среди всех, кого она встретила, уехав из Эштона. Он опекал ее, заботился о ней. Так что, переехав в Нью-Йорк, она очень обрадовалась, узнав, что Николас тоже арендует квартиру в этом городе.

Зазвонил телефон. Кина едва услышала звонок – так глубоко она погрузилась в свои воспоминания. Обычно трубку снимала Мэнди, в обязанности которой также входило варить кофе и готовить еду. Но сегодня у Мэнди был выходной. Кина вспомнила об этом, лишь когда телефон протрезвонил целых пять раз. Она потянулась к дальнему концу стола и подняла трубку.

– Алло? – пробормотала она, подавляя зевок.

– Тот еще денек сегодня, точно? – раздался в трубке веселый, чуть насмешливый голос. – Оденьтесь посимпатичнее, поедем обедать во дворец.

Кина немедленно воспрянула духом.

– О, Николас, мы там не были уже несколько месяцев! Там же подают восхитительный шоколадный мусс!

– Полчаса вам хватит? – нетерпеливо перебил ее Николас. – Я лечу в Париж, и надо успеть на одиннадцатичасовой самолет. Так что у нас не так уж много времени.

– Вы когда-нибудь слышали, что спешка хороша только при ловле блох? – сердито осведомилась Кина.

– Пускай они сначала заведутся, – парировал Николас. – Даю вам полчаса. – В трубке раздались гудки.

«Николас – настоящая загадка», – который раз думала она, натягивая на себя длинное платье из зеленого бархата с глубоким V-образным вырезом и разрезом на боку. Он руководитель экстра-класса, в его распоряжении миллионы, но он в жизни не станет передоверять кому-либо свои обязанности. Он все делает сам. Если на одной из его фабрик возникает конфликтная ситуация, он сам улаживает ее. Если кто-то предложил оригинальное нововведение, он сам удостоверится, много ли это принесет пользы. Николас по-прежнему крутится без остановки, загружая себя множеством дел, – сказывалась привычка, сохранившаяся с тех ужасных первых недель после смерти Мисти. Не спешить он просто не мог. Похоже, он боялся остановиться: ведь тогда в голову начнут приходить разные мысли, а их-то он и опасался. Слишком много накопилось у него печальных воспоминаний.

Кина оделась и стала ждать звонка в дверь. При виде Николаса в вечернем костюме у нее, как всегда, перехватило дыхание. Это темные волосы и глаза, этот бронзовый цвет лица, высокий рост и борцовское телосложение были предметом тайных грез не одной красавицы. И не стань Кина настолько осторожной после своего первого неудачного роман, она, возможно, влюбилась бы в Николаса без памяти. Но она слишком хорошо знала, как завораживает женщин его мрачноватое обаяние. Ей довольно часто приходилось наблюдать, как очередная жертва уступает напору Николаса, сдается – и вскоре присоединяется к длинному списку бессердечно отвергнутых, надоевших игрушек… И ей вовсе не хотелось стать одной из этих многих. После смерти Мисти Николас частенько менял свои привязанности. Очевидно, он тоже не хотел рисковать, не желал становится рабом своих чувств, ограничившись одной-единственной женщиной. И Кину вполне устраивал ее новообретенный статус подруги и доверенного лица Николаса. Это было куда безопаснее, чем удлинять список его побед.

Взгляд Николаса скользнул по ней с обычной небрежностью.

– Великолепно, – сказал он, равнодушно улыбнувшись. – Пойдем?

– Умираю от голода, – заявила Кина, когда они вошли в пустой лифт и Николас нажал на кнопку первого этажа. – Такое ощущение, что я ничего не ела несколько дней.

– По вам заметно, – проворчал Николас, прислонять спиной к стенке кабины и продолжая бесстрастно разглядывать ее. – Почему бы вам не послать к чертям эту диету и не нарастить на кости чуток мяса?

– Этого еще не хватало! – раздраженно фыркнула Кина. – Зато вам скоро понадобится грузовой лифт. Простой с такой тяжестью уже не справится!

Николас исподлобья взглянул на нее, пристально и насмешливо.

– Вы что, думаете, это жир? – хитро спросил он, внезапно схватив Кину за руки и прижав ее ладони к своим плечам. – Пощупайте! Где вы видите жир?

Чувство, охватившее Кину, можно было сравнить с изумлением человека, который отхлебнул глоток прекрасного вина, ожидая, что будет пить воду. Прежде она ни разу не замечала, до чего у Николаса широкие плечи и грудь. Раньше у нее не было возможности разглядеть вблизи его четко вылепленные губы и темные глаза. Кина всегда полагала, что лучше не всматриваться – в целях безопасности. Но сейчас, ощутив его тело через гладкую ткань вечернего пиджака, она против воли задержала пальцы на твердых выпуклых мускулах.

– Нравится? – спросил он, глядя на нее сверху вниз, и в его голосе зазвучала странная хрипотца.

– Вы…я не знала, что вы такой сильный… – смущенно пробормотала Кина.

Она посмотрела ему в глаза, и время, казалось, остановилось, пока она вглядывалась в это новое, непривычное лицо старого друга. Они не сразу поняли, что лифт уже спустился на первый этаж и дверь открылась. Чувствуя себя скованной и неуклюжей, Кина вышла на улицу первой и направилась туда, где стоял белый «роллс-ройс». За рулем, стоически глядя прямо перед собой, сидел шофер Николаса Джимсон.

– У Джимсона когда-нибудь бывают выходные? – поинтересовалась Кина, когда они оказались в салоне автомобиля, отделенном от кабины водителя звуконепроницаемым стеклом.

– В последнее время нет. Я сам работаю по двадцать пять часов в сутки, – ответил Николас.

– Боюсь, я никогда не привыкну к этому автомобилю, – вздохнула Кина, в то время как Николас вальяжно откинулся на кожаную спинку сиденья.

– А что в нем не так? – удивленно спросил он.

– Ничего! Просто не так уж много людей могут позволить себе такую роскошь – разъезжать на белом «роллс-ройсе», – рассмеялась Кина.

Глаза Николаса блеснули, на губах по-прежнему играла легкая улыбка.

– Ну и что в этом плохого? – спросил он с расстановкой.

Кина заметила неожиданно хищный блеск в его глазах. Что с ним? Почему он смотрит на нее так мрачно?

– Ничего… вот только всякий раз, когда я еду на такой машине, мне кажется, что меня выставили на всеобщее обозрение. Вот, собственно, и все.

– Вас и вправду нужно выставлять напоказ, Кина. – От необычного тона, каким Николас сказал это, по спине Кины побежали мурашки.

– Потому что теперь я богата и знаменита? Потому что теперь в Эштоне никто бы не узнал во мне прежнюю Кину Уитмен? – Она коротко рассмеялась. Явно подтрунивая над собственным смущением. Но ее ответ не понравился Николасу. Он поджал губы и прищурился.

– Ничего подобного. И не пытайтесь водить меня за нос мисс Ничтожество-из-Захолустья! Вам прекрасно известно, чего вы добились в жизни и кто вы такая. Кроме того, вы очень красивая женщина, – проговорил он в своей суховатой манере.

Если бы в этот момент он смотрел на свою собеседницу, то наверняка понял бы, как она потрясена. К радости Кины, в салоне было темно и как раз в эту секунду за окном взревел чей-то клаксон, отвлекший внимание Николаса.

– Проклятое движение!-пробормотал он. Успокоившись, он снова повернулся к Кине и вопросительно заглянул ей в глаза.

– Не сомневаюсь, что мужчины уже говорили вам о том, как вы красивы. Наверняка говорили и, думаю, не однажды. – Он резко умолк и обвел всю ее внимательным взглядом, в котором явственно читалось откровенное мужское одобрение, такое неожиданное и пугающее для Кины.

– Почему… почему вы так на меня смотрите? – прошептала она.

Темные глаза Николаса вдруг оказались совсем близко от ее лица.

– Я пытался понять, каково было бы заниматься с вами любовью.

Глава 2

Кину захлестнула волна непонятных, смешанных чувств. Даже в висках внезапно заломило от неожиданности. Николас, не отрывая от нее глаз, издал басовитый смешок, чем еще сильнее смутил ее.

– Боже мой, ну и лицо у вас! – пробормотал он, снова откидываясь на спинку сиденья. – Наконец-то мне удалось чем-то вас удивить!

Кина ответила ему свирепым взглядом.

– Ну удивили, и что теперь? – сердито спросила она.

– Во-первых, очнитесь. Придите в себя. Ненавижу, когда люди начинают себя жалеть. Подождите, пока я вернусь из Парижа. У меня достаточно проблем и без ваших застарелых комплексов.

– И какие же у вас проблемы? – рискнула поинтересоваться Кина.

Николас поджал губы.

– Мария.

Мария была его любовницей. Кина читала об отношениях Николаса с его пассиями в светской хронике еще до того, как он познакомил ее с двумя из этих дам. Она считала это нормальным. Ведь от интересного сорокалетнего мужчины трудно ожидать монашеского образа жизни. Но однажды вечером, когда он подцепил некую игривую брюнетку – ту самую Марию, – Кина увидела их в популярном танцзале. Эта парочка прижималась друг к другу так тесно, что, казалось, одежда, разделявшая их, вот-вот вспыхнет. И тогда Кина попросила своего спутника – совершенно безопасного юношу, чьи ухаживания заведомо продлились бы не дольше одного сезона, – отвезти ее домой. Она поняла, что не в силах притворяться равнодушной. Волна ревности, накатившая на Кину, шокировала ее, но избавится от этого чувства Кине не удавалось. Она до сих пор не могла спокойно слышать имя Марии.

– В чем же проблема? – спросила она, стараясь, чтобы это прозвучала как можно небрежнее.

– Она не верит в то, что между нами все кончено, – сухо ответил Николас. – Она звонит мне, рыдая, по два раза в день и сетует на одиночество, на которое я ее обрек. Одиночество! Боже мой! Ведь его разделяют с ней два алмазных ожерелья, новенький «порше» и горностаевая шуба!

– Возможно, ей действительно вас не достает, – пробормотала Кина, обретя способность к снисхождению теперь, когда она точно знала, что Николас потерял всякий интерес к своей бывшей любовнице. По какой-то причине, непонятной ей самой, Кина вдруг приободрилась.

– Ей недостает моего «роллс-ройса», а не меня, голубушка, – рассмеялся Николас.

– А в постели ей было хорошо? – не без ехидства спросила Кина, искоса метнув на него опасливый взгляд.

– С «роллс-ройсом» или со мной? – парировал Николас, по-видимому, не собираясь сердится.

– Мне кажется, ей недостает вашей сердечности и тепла, – ехидно заметила Кина.

В темных глазах Николаса она разглядела ответную улыбку.

– Вы думаете, я бываю теплым?

– Думаю да. Как доменная печь. – Кина скромно потупилась, чтобы скрыть блеснувший в глазах лукавый огонек. – Значит, вы едете в Париж, чтобы сбежать от Марии?

– Это не смешно, – проворчал Николас, сразу помрачнев.

– Я и не смеюсь, – заверила Кина, украдкой бросив на него насмешливый взгляд. – Но ваша личная жизнь, с моей точки зрения, похожа на сплошную цепь приключений. По-моему, вам следует пронумеровать своих девушек, чтобы навести хоть какое-то подобие порядка.

– Приятно, что моя личная жизнь так вас развлекает, – ледяным тоном проговорил Николас.

– Можете ответить мне тем же. Я не против, – с достоинством отозвалась Кина.

Темные глаза Николаса вдруг уставились прямо на нее.

– У вас ее нет, – заявил он. – У вас нет личной жизни.

Кина приподняла брови:

– Почему вы так в этом уверены?

– Я по-прежнему за вами присматриваю, малышка, – ответил он тоном, удивившим Кину своей торжественностью. – И куда пристальнее, чем вы полагаете. Я знаю, что вы не ночуете где попало.

Кина метнула на него яростный взгляд:

– Возможно, мне тоже следует нанять частного детектива!

– А что вас интересует? – с недоброй усмешкой спросил Николас. – Давайте, спрашивайте прямо, не стесняйтесь. Я отвечу.

Еще один взгляд, не менее свирепый.

– Хорошо, тогда я спрошу что-нибудь такое, отчего вы покраснеете, как помидор.

– Вперед, голубушка! Пофантазируйте, – улыбаясь подбодрил ее Николас.

Кина смерила взглядом его мускулистый торс:

– Готова держать пари, вы просто-напросто раздавливайте женщин своей тушей!

Николас приподнял бровь.

– По-вашему, существует только одна поза? – с невинным видом спросил он.

Краска смущения залила Кине лицо и шею до самого выреза платья. Некоторое время Николас наблюдал за ней и негромко посмеивался.

– Пожалуй, вместо театра стоило водить вас в кино. На фильмы типа «детям до шестнадцати», – пробормотал он наконец. – Вам катастрофически недостает образования.

Кина открыла было рот, чтобы ответить, но прежде чем на ум пришла в должной мере язвительная реплика, Николас схватил ее руку и прижал ладонь к своим губам. Это было настолько неожиданно, что у Кины заколотилось сердце. Николас смотрел ей в глаза не отрываясь, и Кине показалось, что она уже никогда не сумеет перевести дыхание.

Николас провел ее рукой по своим губам и щеке, по-прежнему цепко глядя ей в глаза, словно любуясь какой-то редкой красивой вещью.

– У меня неплохая фантазия, – тихим, вкрадчивым шепотом сообщил он, притягивая ее чуть ближе к себе. – И до сих пор я не слышал ни одной жалобы. Хотите сами убедиться?

Сердце Кины по-прежнему бешено стучало, будто пыталось вырваться из груди. И вместе с тем она была не в силах отвести от него взгляд. Внезапно на нее нахлынул безумный, необъяснимый страх.

– Трусишка, – прошептал Николас, заметив в ее глазах выражение ужаса. – Неужели вы действительно так меня боитесь?

Кина прочистила горло.

– Я голодна, – солгала она.

– В каком смысле? – с ехидством поинтересовался Николас.

Кина вырвала руку из его ладони и забилась в дальний угол, метнув на него яростный взгляд, словно маленький злобный зверек.

– Да вам просто цены нет, – хихикнул он. – Вы что, думаете, я собрался приставать к вам прямо при Джимсоне?

– Джимсона учили не замечать таких вещей, – возразила Кина, слегка задыхаясь. – И не надо развлекаться за мой счет.

– Ничего не могу поделать. Вы так забавно клюете на приманку! – Он осторожно наклонился к ней. – Интересно, за все эти годы вы когда-нибудь задавались вопросом, какой поклонник из меня бы получился?

Кина отвела взгляд и немного помолчала.

– Да, – ответила она наконец, потому что не привыкла лгать Николасу.

– Ну и что же? – упорствовал он. – Что вы думаете по этому поводу?

Кина взглянула на него с непривычной застенчивостью.

– Что с вами было бы тяжело, – усмехнулась она.

Николас негромко рассмеялся.

– А еще что? – продолжал настаивать он.

Кина пожала плечами.

– Что вы были бы нежным, – тихо сказала она, встретившись с ним глазами. – Терпеливым. Но немного грубоватым.

– И совсем нетребовательным? = Вопрос был задан спокойным тоном, но в нем чувствовался какой-то потаенный смысл.

– А вы такой и есть? – невольно спросила Кина.

– Это зависит от женщины, – ответил он. – Да, я могу быть терпелив. И нежен, если хочу этого.

– А какой… какой, по-вашему, должна быть женщина? – прерывающимся голосом спросила Кина.

– Николас взглянул на нее потемневшими глазами. На его лице все явственнее читалась неясная ей душевная борьба. Кина прежде никогда не чувствовала подобного напряжения при их совместных беседах.

– Дворец, сэр! – Учтивый голос Джимсона предал их затянувшееся молчание.

Автомобиль остановился перед шикарным рестораном Кина с облегчением перевела дух, недоумевая что же это на нее нашло и как она осмелилась задать подобный вопрос. «Должно быть, это у меня, издержки возраста», – почему-то подумала она, дожидаясь, пока Николас подойдет и откроет дверцу с ее стороны.

– Думаю, нам предстоит кое о чем побеседовать, когда я вернусь из Парижа, – заметил он по дороге к ресторану. – Это пойдет на пользу нам обоим.

– Вы, должно быть, хотите, чтобы я сделала несколько моделей для вашего гардероба, – предположила Кина с шутливым энтузиазмом. – Что-нибудь шикарное, но изящное, что подошло бы к этому автомобилю. Честно говоря, боюсь, такая работа не для меня, но…

– Черт бы вас побрал! – Николас против воли расхохотался. – Пойдемте, съедим что-нибудь, иначе примусь за вас!

Пока они расправлялись с омаром, булочками с маслом и густым красным вином, Николас явно уделял Кине куда больше внимания, чем ужину. Поднося ко рту кусок бифштекса, она внезапно застыла и взглянула на него через стол, накрытый белой скатертью.

– Почему… почему вы так пристально на меня смотрите? – спросила она, как-то странно хихивнув. – Боитесь, что я попытаюсь вынести столовое серебро?

– Вы похожи на фею, – задумчиво пробормотал он в ответ. – Это озорное личико, дразнящие, чуть раскосые глаза, маленький ротик! Вы совершенно не вписываетесь во всю эту обстановку, но я заметил это только что.

– Мне двадцать семь лет, – напомнила ему Кина, – и едва ли я буду лучше выглядеть где-нибудь в лесу под кусточком.

– Двадцать семь, – ровным тоном повторил Николас и сощурил темные глаза. – А на вид вам можно дать вполовину меньше.

– Это вам кажется, потому что вы сами слишком стары, – объяснила Кина с деланной серьезностью. – Вы вступаете в тот золотой период, когда кости начинают скрипеть, а глаза туманит пелена воспоминаний…

– Черт побери! – рявкнул Николас. – Заткнитесь! – Его голос, всегда безупречно хладнокровный, внезапно задрожал от гнева.

– Это было так неожиданно, что Кина немедленно умолкла. Она с самого начала постоянно поддразнивала Николаса и нередко шутила насчет его возраста. И он всегда смеялся. Но сегодня вечером она впервые задела его этим за живое, и он моментально напрягся и замкнулся. Только широко раскрытые глаза угрожающе сверкали на лице, застывшем в гримасе гнева. В такой ярости Кина прежде видела Николаса только однажды – когда один из ее сотрудников обозлился на то, что она отвергла его ухаживания. В тот день Николас вошел в ее кабинет неожиданно. Кина не сомневалась, что смогла бы справится с молодым наглецом без всякой посторонней помощи. Но Николас, мгновенно оценив ситуацию, бросился спасать ее, не дожидаясь приглашения. Позже Кина узнала, что он сломал незадачливому ухажеру челюсть. И с тех пор она тщательно избегала посвящать во всевозможные конфликты своего вспыльчивого босса.

И сейчас Кина поняла, что допустила ошибку.

– Николас, я просто пошутила, – мягко сказала она.

Но это ничуть не успокоило его. Он стиснул бокал в руке с такой силой, что тот едва не хрустнул под его пальцами, затем осушил его одним огромным глотком.

– Николас, пожалуйста… – прошептала Кина, побледнев. – Не сердитесь на меня.

Николас поставил бокал на стол намеренно медленным движением и уставился ей в лицо тяжелым взглядом.

– Мне сорок лет, а не восемьдесят, и я в отличной форме. Если не верите, спросите Марию, – сказал он ледяным тоном.

Кина прикусила губу. Она вовсе не собиралась дергать льва за хвост, но кто мог ожидать от Николаса такой бурной реакции? С удивлением Кина почувствовала. Как на глаза ей наворачиваются слезы. Она не плакала уже много лет. Но теперь слезы готовы были брызнуть ручьями. Кина положила салфетку на стол и опустила глаза, спасаясь от пристального, горящего взгляда разъяренного Николаса.

– Мне завтра рано вставать. Если вы не возражаете… – выдавила она.

– Не желаете ли десерт? – осведомился Николас с безупречной любезностью айсберга.

Кина храбро подняла на него глаза, хотя подбородок ее дрожал от обиды.

– Разве только затем, чтобы вылить его вам на голову! – заявила она, справившись с приступом слез.

– Какое-то мгновение в душе Николаса гнев боролся со смехом, но первый взял верх.

– Тогда пойдемте, – коротко бросил он.

Кина вышла из ресторана первой. Николас оплатил чек и быстро догнал ее, невольно залюбовавшись ее стройными ногами и царственно поднятой, как у принцессы, головой.

– Не напрягайте так шею, иначе заработаете невралгию, – проворчал он.

– Сами не выпячивайте челюсть, а то заклинит, и будете так ходить всю жизнь, – парировала Кина. – Если вы не перестанете дуться, я поеду домой на такси, – добавила она. – У меня сегодня был препаршивый день, и вечер получается не лучше.