Текст книги "Спасти слона!"

Автор книги: Дейв Кэрри

Соавторы: Эллан Торнтон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Дейв

Хотя Лапуэнт по-прежнему появлялся на различных заседаниях, мы заметили, что его функции все в большей мере выполняли другие члены секретариата. Видимо, скорее, по причине требования об отставке, чем по какой-либо другой, он все менее охотно высовывал голову из укрытия. Но теперь Лапуэнт отошел на второй план.

Нам сообщили о расколе в японской делегации. Половина стояла за запрет, половина против. Огорчения добавил и разговор с делегатом из Японии г-ном Такимото – он сказал, что ИЮКН повернулся к нам спиной. Предложение ИЮКН моратория на один-два года для Южной Африки, Ботсваны и Зимбабве могло разрушить всю нашу работу, как мы и опасались, когда оно было впервые внесено. Все, что мы могли – повторять наши аргументы снова и снова. Снова и снова. «Продолжение торговли в любом случае оставит нелегальным торговцам широкие возможности для контрабанды». Так я и сказал г-ну Такимото: «Нет ни одной системы контроля за торговлей костью, которая доказала бы свою способность к работе. Сама история доказывает это».

Но г-н Такимото по-прежнему неумолимо стоял на позиции ИЮКН. Мы подозревали, что идея раскола оказалась чрезвычайно привлекательной для делегатов, которые в действительности были против запрета, но не хотели этого показывать. К нашему ужасу, и ВВФ склонялся к такому выбору.

Делегация ЕИА по-прежнему стремилась подсчитать, какие страны как собираются голосовать. Чтобы предложение к Приложению I было принято, необходимо большинство в две трети голосов. Если судить по объявленным намерениям, мы были близки к тому, чтобы набрать требуемое количество, но оставалось еще 10–15 стран, скрывавших свои намерения и, возможно, не решивших, по какую сторону баррикады им быть. Мы пока не могли прибегнуть к давлению.

…Пятница, 13 октября 1989 года. На заседании Комитета I нарастало напряжение. Наступила критическая фаза. Комитет I занимался вопросами изменений в Приложениях. Если здесь пройдет предложение к Приложению I, его одобрение на пленарном заседании будет пустой формальностью. Многими делегатами овладело сильное чувство, что, если голосование по поводу Приложения I будет отложено на следующую неделю, это сильно подорвет наши перспективы.

– Ряд стран предлагает к обсуждению судьбу других исчезающих видов, – заметил Коста. – Они начинают испытывать разочарование, и если мы сейчас же не проголосуем, мы их разгневаем.

Всю вторую половину дня продолжалась бесплодная дискуссия. Никто не сказал ничего нового. Каждый раз начиналась сказка про белого бычка. Наконец запротестовал австрийский делегат:

– Господин председатель, мы устали от этого трепа! Мы призываем проголосовать по Приложению I немедленно!

Согласно правилам процедуры голосования, в случае выдвижения требования о голосовании оно должно проводиться немедленно. Однако председательствующий делегат из Швейцарии Петер Доллингер, который встречал критическими замечаниями всякого, кто заикался о поддержке Приложения I, отказался поставить вопрос на голосование.

– Сейчас мы голосовать не будем, – настаивал он.

Заявление вызвало протесты.

– Выражаем несогласие с тем, как председательствующий ведет собрание! – сказал один из делегатов. – Предлагаю этот вопрос на голосование.

С неохотой поддаваясь давлению, Доллингер сказал:

– Кто «за», прошу поднять мандаты.

Никто не понял, что он имеет в виду. Несколько человек нерешительно подняли мандаты, помахали в воздухе и снова опустили.

– Теперь поднимите мандаты, кто «против».

По аудитории пронесся ропот.

– Господин председатель! – крикнул один из делегатов. – Мы не знаем, за что голосуем!

Голосование захлебнулось в волне вопросов и возгласов.

– Объясняю еще раз, – сказал Доллингер, доведенный до белого каления. – Если вы согласны с тем, как я веду заседание, вы голосуете «нет». Если вы поддерживаете – простите, я хотел сказать, если вы не поддерживаете – голосуете «да».

На сей раз были сконфужены даже говорящие по-английски делегаты; те же, кто не владел языком, были окончательно сражены. «Господин председатель! Господин председатель!» – в зале нарастала суматоха.

Доллингер оглядел аудиторию и остановил свой взгляд на Жаке Бернэ.

– Сейчас секретариат разъяснит, за что голосуем, – сказал он, кивая на своего дружка.

– Ну и ну, – сказал Эллан. – Содом и Гоморра!

Бернэ включил свой микрофон.

– Разъясняю: если вы не согласны с тем, как председатель ведет заседание, вы голосуете: «за». Если вы против того, как председатель ведет заседание, голосуете «против».

Никто уже давно не улавливал, в чем заключается руководство председателя. Разочарование, охватившее делегатов, грозило превратить заседание в хаос.

Эллан повел бровями.

– И в руках таких-то людей находится судьба слонов!

Наконец разобрались, за что голосуем, и вопрос поставлен на голосование.

К нашему разочарованию, большинство стран, вместо того чтобы требовать немедленного голосования по Приложению I, поддержало линию председателя. Таким образом, голосование по Приложению I было отложено до следующей недели. Но, когда заседание было объявлено закрытым, многие из делегатов, не говоривших по-английски, покидали его в дурном настроении.

– Некоторые из них и сейчас думают, что голосовали за немедленную постановку вопроса, – безнадежно сказал Коста.

* * *

– Похоже, ситуация складывается не в нашу пользу, Дейв, – подавленно сказал Эллан, когда заседание по Приложению I было прервано. – Если нам не удастся склонить ВВФ и ИЮКН голосовать за полный запрет, слонам конец.

Я разделял его пессимизм.

– Что же мы можем сделать?

В глазах Эллана неожиданно блеснула надежда.

– Попробую поговорить с ними.

– О’кей, – согласился я. – А я пойду на встречу неправительственных организаций. Посмотрю, что смогу там сделать.

Встреча неправительственных организаций происходила по завершении каждого заседания для обсуждения вопросов, поднятых в этот день. Сегодня встречу вел председатель Международной организации «Гринпис» Джефф Кэнин. Когда все собрались, он сказал: «Дейв хочет выступить по важному вопросу» – и дал мне слово.

– ЕИА приходит к выводу, что проводимое ею лоббирование подрывается действиями ИЮКН и ВВФ. Мы все боремся за введение полного запрета на торговлю слоновой костью, и, как я понял, ВВФ также публично заявил о том, что преследует эту цель. В данный момент они собрались в отдельном зале, и я полагаю, что нам следует сообщить им все, что мы о них думаем.

– Дейв прав, – сказала Кристина Стивенс из дальнего конца зала. – Я думаю, ВВФ должен будет ответить за свои поступки. Ведь общественность поверила, что они будут лоббировать полный запрет.

По залу пронесся одобрительный гул. Среди представителей природозащитных групп, почувствовавших, что ВВФ их предал, давно вскипали горечь и разочарование.

– А что, если нам прямо сейчас пойти туда, где заседает ВВФ, и вызвать их на обсуждение вопроса? – сказал глава отделения «Гринпис» в Германии Петер Пюшель.

– Я думаю, Эллан как раз сейчас договаривается с ними о встрече, – сказал я.

Эллан

Я снова нарушил этикет, но у меня не было другого выхода. Если бы я не выступил, запрету на торговлю слоновой костью грозило бы остаться несбыточной мечтой. Я легонько постучал в дверь, за которой проходило заседание группы ВВФ по торговле, и вошел. Двадцать лиц обернулось в мою сторону.

– Простите мое вторжение к вам на собрание, – извинился я, – но среди других неправительственных организаций нарастает чувство, что борцы за защиту природы разделились во мнении по вопросу о Приложении I и в результате нас ждет жестокое поражение.

Том Милликен, возглавлявший группу ВВФ по управлению торговлей, запротестовал:

– Как же так, Эллан? Мы стояли твердо на нашей позиции в течение всей конференции. Мы объявили о допущении, что ряд стран юга Африки может быть освобожден от включения в Приложение I, если они приостановят торговлю слоновой костью на два года.

– Возможно, Том, но большинство делегатов в замешательстве. Если вы вместе с ИЮКН заявляете о приемлемости менее жесткой меры, чем полный запрет, следовательно, ваши взгляды отличаются от взглядов других борцов за защиту природы.

Прежде чем кто-нибудь из них смог возразить, я продолжил:

– Прокол в позиции ВВФ заключается в том, что исключение из правил нельзя ограничить строго рамками Зимбабве, Ботсваны и Южной Африки. Коль скоро создается прецедент исключения, это будет нарастать как снежный ком. Сегодня три страны, завтра девять – может быть, уже к понедельнику! Видите, сегодня предлагалось еще две резолюции! Если мы твердо не определимся в единой позиции, мы потерпим поражение, – предупредил я, – и сокрушительное поражение!

По крайней мере, они меня слушали. Я видел, как Джорген о чем-то переговаривался с соседями. Затем они обернулись ко мне:

– Поговорим чуть позже, Эллан. Нам надо поработать над Приложением I.

– Как вы думаете, что, если несколько человек от вашей группы встретятся с несколькими представителями других неправительственных организаций с целью выработки общей стратегии? Давайте соберемся в баре этажом ниже, когда закончите вашу встречу.

– Все согласны? – спросил Джорген.

Послышался шепот в знак одобрения.

– Прекрасно, – кивнул Джорген, – давайте за час завершим нашу встречу и соберемся в баре этажом ниже.

Мы пришли в бар, как и было намечено, но «несколько человек» от каждой группы вылилось в тридцать, и споры разгорелись так яростно, что не поддавались управлению. Через полтора часа мы с Дейвом предложили собраться в вестибюле по нескольку человек от каждой стороны. Теперь нас было всего десять, можно было продолжать дискуссию. В числе собравшихся были Джорген, Кристина, Стив Кобб, Сью Либерман, Том Милликен и, конечно, мы с Дейвом.

– Нам нужно прийти к единой позиции, – повторил я. – Мы знаем, что ВВФ, группа по торговле и ИЮКН хотят разрешить раду южноафриканских стран, чтобы их слоны оставались в Приложении II с тем, что они введут мораторий на торговлю костью сроком на два года. Но Зимбабве только что объяснила, что ни при каких условиях не станет поддерживать запрет, так что эта стратегия исключена. Значит ли это, что теперь ВВФ и группа торговли поддержат введение полного запрета?

Джорген попытался объяснить, чем вызвана позиция ВВФ, приведшая к расколу.

– Дело в том, что, если слоны будут внесены в Приложение I, по существующим правилам их очень трудно будет вернуть обратно в Приложение II. Мы хотим оставить возможность, чтобы те страны, в которых удастся наладить регулирование поголовья слонов, могли выйти из Приложения I.

Начался очередной виток дискуссии. Через двадцать минут слово взяла Кристина:

– Я, к сожалению, вынуждена покинуть вас, но я скажу, что это самый важный вопрос, когда-либо поднимавшийся на конференции. – Она взглянула на Джоргена. – Я хочу, чтобы ВВФ задумался вот над чем. Я не умею достойно проигрывать. И если мы проиграем по вине ВВФ, я напишу каждому, кто вас поддерживает, что это поражение случилось по милости вашей организации. – С этими словами Кристина покинула нас.

Джорген выглядел как оплеванный.

– Такого мы от нее не ожидали! – воскликнул он.

– Разрушительно! – согласился Стив Кобб.

«Один – ноль в пользу Кристины, – подумал я. – Этот выпад был для них неожиданным. Кристина весьма уважаемая фигура в природоохранных кругах Вашингтона, и столь нехарактерный для нее срыв подчеркнул глубину ее переживания за это дело. Она не собиралась вот так, сплеча, дискредитировать ВВФ. И мы не собирались».

Но надо было разобраться с позицией ВВФ. Раскол в природоохранном движении был худшим для нас вариантом. Возможно ли было снова оказаться по одну сторону баррикады? С большой натяжкой можно было понять аргумент Джоргена: если страны, где еще много слонов, поймут включение в Приложение I как навечно, они едва ли будут счастливы поддержать его.

– О’кей, – подумав, сказал я, – согласится ли ВВФ поддержать предложение по Приложению I, если будет достигнута договоренность, что будут установлены критерии, которые позволят тем или иным странам выйти из этого Приложения в будущем?

Том и Джорген переглянулись.

– Ну что ж, – осторожно сказал Джорген. – С этим мы все согласны.

Это был крупный прорыв. Когда наконец-то забрезжила надежда на соглашение, импровизированная встреча была объявлена закрытой. Когда я выходил из вестибюля, ко мне присоединился Джорген. Он по-прежнему выглядел настороженным.

– Дайте личное обещание, что поддержите, – сказал он.

– Не беспокойся. Поддержу, – кивнул я.

Вообще-то поправка, которую я собирался предложить, уже выносилась на обсуждение сомалийским делегатом в пятницу, но было уже слишком поздно, чтобы вести дискуссии по ней. Непосвященным может показаться, что она мало чем отличается от предложения ИЮКН о введении моратория, но в действительности она предлагала куда более строгие меры. Странам, которые после двух лет моратория желали бы возобновить торговлю костью, предстояло доказать, что дела у них идут нормально, – в отличие от предложения ИЮКН, согласно которому в 1991 году право на торговлю возобновлялось автоматически. Разница существенная. Это означало, конечно, что в 1991 году нам предстояла новая схватка, когда страны юга Африки возжелают снова записать своих слонов в Приложение II; но это как-никак заставит их взять под серьезный контроль поголовье слонов и торговлю, а уж ЕИА сделает все, чтобы они не могли, как прежде, пускать пыль в глаза общественности.

В воскресенье вечером состоялась новая встреча неправительственных организаций, и я разъяснил новые предложения ЕИА. Они почти не встретили возражений. К концу встречи наконец-то все природоохранные группы объединились вокруг Приложения I. Теперь наша задача была убедить всех остальных голосовать за предложение, выдвинутое сомалийцами. А сделать это было непросто: поскольку предложение не было зачитано, большинство делегатов и не слышали о его существовании, и у нас было слишком мало времени, чтобы обратить внимание на это предложение. За несколько часов до начала заседания ЕИА, состоявшая из 8 человек, начала лоббировать.

Утром в понедельник был роздан документ, содержавший резолюцию по Приложению I и три других.

Первое предложение, вынесенное Зимбабве, Ботсваной, Малави и Мозамбиком, состояло в попытке исключить из Приложения I слонов перечисленных стран. Они также хотели исключить Намибию и Анголу, хотя эти страны никогда не состояли в КИТЕС. Второе предложение было аналогичным, с той только разницей, что претендентами на исключение были Камерун, Конго и Габон. Третьим предложением как раз и было сомалийское.

Как раз перед вынесением предложений на голосование впервые от имени ВВФ, явно не без влияния Джоргена, выступил Симон Листер. Он чуть ли не на коленях умолял делегатов поддержать предложение Сомали.

Но первыми на голосование выносились предложения Зимбабве и Габона. Если они не наберут необходимых двух третей голосов, на голосование будет вынесено предложение по Приложению I – за полный запрет. Если и это не наберет двух третей, выносится сомалийское предложение. Если хоть одно из этих предложений пройдет, его предстояло утвердить на пленарном заседании КИТЕС, но это было чистой формальностью. Нередко на заседаниях Комитета I присутствовало лишь меньшинство делегатов; но на сей раз Комитет I явился в полном составе – такой был интерес к проблеме слонов.

Если ни одна из резолюций не пройдет, дебаты пришлось бы начать снова.

– Первым ставится на голосование предложение Зимбабве, – сказал Доллингер, разъяснив процедуры голосования.

Роуан Мартин немедленно поднял мандат от имени Зимбабве.

– Господин председатель, Зимбабве предлагает тайное голосование по своему предложению.

В воздух взмыли десятки мандатов в знак протеста. Страны, публично заявлявшие о поддержке защиты слонов, могли бы в таком случае безнаказанно проголосовать за обратное.

– Есть ли страны, поддерживающие это предложение? – быстро спросил Доллингер.

Гамбия, Замбия и Ботсвана подняли мандаты.

– Слово представителю Гамбии, – объявил Доллингер. Но сделанный им выбор оказался неверным.

– Гамбия против предложения Зимбабве о тайном голосовании, господин председатель.

Доллингер выглядел раздраженным.

– Гамбия высказала свое мнение. Это значит, что я должен поставить предложение Зимбабве на голосование. Кто за тайное голосование, прошу поднять мандаты.

В воздух поднялось несколько считанных карточек. Я с интересом присмотрелся: Швейцария, Китай, Зимбабве, Замбия, Ботсвана, Мозамбик, Бурунди, Южная Африка, Венесуэла, Швеция. Никаких особых сюрпризов.

– Кто против тайного голосования? – спросил Доллингер.

В ответ поднялось целое море красных мандатов, словно море гнева.

– Предложение Зимбабве о тайном голосовании отклоняется, – сказал Доллингер. – Теперь голосуем по предложению Зимбабве, обозначенному в документе под номером 7.43.6.

Дейв, Рос и я обменялись взглядами.

– Ну, теперь в бой, – сказал я.

* * *

…Австрия – против, Бангладеш – против, Белиз – против, Бенин – против, Боливия – против, Ботсвана – за, Бразилия – против, Бурунди – за, Камерун – за…

– Не прошло, – сказал Дейв задолго до того, как была определена позиция всех 90 стран.

– Двадцать – за, семьдесят – против. Предложение отклоняется, – сказал Доллингер и заглянул в свои записи. – На очереди предложение Габона, обозначенное в документе под номером 7.43.7.

Предложение Габона было поддержано еще меньшим числом стран.

– Восемь – за, восемьдесят три – против, – несколько минут спустя объявил Доллингер и прокашлялся.

– Теперь переходим к голосованию по Приложению I без дополнений, в том виде, в каком оно предложено Австрией, Гамбией, Венгрией, Кенией, Танзанией и США.

…Белиз – за, Бенин – против, Боливия – за, Ботсвана – против, Бразилия – против, Бурунди – против, Камерун – против, Канада – за, Центрально-Африканская Республика – за, Чад – за, Чили – за, Китай – против, Колумбия – против, Конго – против…

Дела складывались не в нашу пользу.

– Предложение отклоняется как не набравшее необходимого большинства голосов, – бесстрастно сказал Доллингер. – Пятьдесят три – за, тридцать шесть – против.

Когда до сознания собравшихся дошел результат голосования, по залу пронесся легкий шум.

– И не хватало-то всего шести голосов, – выдохнула Рос.

– По крайней мере, Великобритания проголосовала за, – сказал я.

* * *

– Ну, сейчас начнется самое главное, – сказал Дейв, когда Доллингер поставил на голосование предложение Сомали: Приложение I с правом исключить из него, при наличии особых критериев, поголовья слонов в тех или иных странах на любом последующем заседании КИТЕС.

– Китай – против; Колумбия – за; Конго – против; Коста-Рика – за…

Пока велся подсчет голосов, в моем сознании вставали картины впечатлений за прошедшие два года. Я вспомнил Сидни, рисковавшего своей жизнью, идя по следу торговцев в Танзании; Дафну Шелдрик и ее питомник для осиротевших слонят; я подумал о старце, который послал нам тысячу фунтов с припиской: «Не нахожу лучшего применения этим деньгам, чем направить их на то, чтобы слоны выжили для будущих поколений». Я думал об антибраконьерской бригаде Пола Сарикикья; эти люди, рискуя жизнью, защищали слонов за десять фунтов в месяц. Надежды стольких людей были связаны с этим моментом…

– Руанда – за, Сент-Люсия – за, Сент-Винсент – за, Сенегал – за, Сингапур – за, Сомали – за, Южная Африка – против…

Мы с Дейвом переглянулись, как бы ища друг у друга поддержки, а затем стали смотреть каждый в свою сторону. Я понял, что он чувствует, что наша берет, и он понял, что я это чувствую. Но никто из нас не осмеливался поверить в это. Нужно было дождаться официального объявления результатов голосования.

– Результаты голосования следующие, – объявил Доллингер. – При четырех воздержавшихся и одиннадцати против, семьдесят шесть за. Таким образом, предложение принято.

На какой-то момент в зале воцарилась тишина. Никто не проронил ни слова, стараясь вникнуть в сказанное Доллингером.

Торговля слоновой костью, существовавшая с незапамятных времен и безжалостно подталкивавшая слонов к полному истреблению, наконец-то объявлена вне закона.

Сначала раздалось несколько жидких хлопков, потом зал огласили рукоплескания – поначалу негромкие, но нараставшие, как шквал. Я обернулся к Дейву, и мы заключили друг друга в объятия, а затем принялись обниматься, обмениваться поцелуями и рукопожатиями со всеми остальными членами команды ЕИА. У всех в глазах стояли слезы. Аплодисменты вокруг нас переходили в овацию. Люди вскакивали с мест с одобрительными возгласами и хлопали.

Напрасно Доллингер пытался навести порядок в зале.

– Это табло неисправ… – начал он, но его слова потонули в шквале рукоплесканий. Профессор Пфейфер, сидевший с остальными членами французской делегации впереди меня по другую сторону прохода, поймал мой взгляд и засвистел в знак одобрения.

Это было последней каплей, переполнившей чашу терпения Доллингера.

– Вывести его! Вывести его! – орал он, показывая на меня. Он думал, что это я свистел, хотя на самом деле свистел один из самых уважаемых делегатов.

– Во-он его! Во-он его! Секретариат! Вы-ыведите его! – вопил он вне себя от ярости, то и дело показывая на меня пальцем.

Сотни людей поворачивали головы то в мою сторону, то в сторону Доллингера. Жак Бернэ встал с места, явно намереваясь направиться ко мне и привести приговор в исполнение, когда кто-то что-то шепнул ему, указав на профессора Пфейфера. Протянутая в мою сторону рука Доллингера дрогнула, когда до него дошло, какую он совершил ошибку, а Бернэ плавно опустился в кресло. Доллингер залился краской от смущения.

– Никогда бы не подумал, что делегат способен на такое, – пробормотал он, забыв о том, что каждое его слово будет схвачено микрофоном.

Драма подошла к концу. Публика повставала с мест и стала расходиться.

«Всё», – в бессилии подумал я. Затем оглянулся и улыбнулся, увидев, как народ окружил Косту и поздравляет его. Я сделал знак сияющему Джоргену, подняв большой палец вверх – мол, здорово! – а затем, когда мы с Дейвом собрались уходить, мы столкнулись лицом к лицу с Кристиной – нашим меценатом, нашим наставником, вдохновителем наших побед! Ее глаза сияли от счастья, а выражение лица говорило само за себя. Мы взяли друг друга за руки.

– Спасибо, Кристина, за то, что ты столько сделала ради слонов!

– Спасибо, Кристина! – подхватил Дейв.

Но торжествовать, как оказалось, было рано. Битва еще не была закончена. Назавтра пленарное заседание должно было утвердить резолюцию; обычно это было не более чем пустой формальностью, но нам пришлось пережить еще несколько тревожных часов, когда узнали, что в повестку дня внесены изменения и голосование по резолюции откладывается.

Оказывается, Зимбабве и Ботсвана заявили о своем выходе из КИТЕС в случае, если им не будет разрешено вынести на пленарное заседание ходатайство об исключении их слонов из Приложения I. Я был вне себя. По моему мнению, с которым был согласен и Дейв, если делегации южноафриканских стран не хотят быть связанными голосованием, прошедшим на демократической основе, пусть выметаются куда хотят. Но складывалось впечатление, что бюро поддалось шантажу, и хуже всего то, что ему поддался и ВВФ. Симон Листер и Бафф Боулен пришли на заседание бюро для обсуждения проблемы, можно ли провести переголосование.

Не находя себе места от мысли, что такой поворот судьбы может поставить барьер на пути полного запрета на торговлю слоновой костью, я бросился звонить дежурному по Международной организации ВВФ и попросил передать лично генеральному секретарю ВВФ Шарлю де Хэсу послание следующего содержания: «В случае предпринятия ВВФ каких-либо шагов, поддерживающих или принимающих отмену результатов голосования по Приложению I, мы будем вынуждены прибегнуть к мерам по разоблачению ВВФ в глазах общественности как предателей запрета на торговлю костью». Мы не имели права проиграть. Это было бы слишком чудовищно.

И мы не проиграли. Проведя утро в томительном ожидании, мы узнали, что бюро не удалось достичь договоренности по вопросу об исключении. Сама же Зимбабве подорвала его. Если бы не категоричное заявление г-жи Читепо, что она ни при каких обстоятельствах не допустит моратория, компромисса, может быть, и удалось бы достигнуть. Упрямство сгубило зимбабвийцев. А за часы отсрочки Джорген и Стив Кобб выработали проект резолюции, определившей четкие критерии, дающие право в будущем переводить слонов из Приложения I в Приложение II. Предложенные ими критерии были строгими и бескомпромиссными, требовали безусловных доказательств умелого регулирования поголовья слонов в стране, претендующей на исключение из Приложения I. Стабильность поголовья животных и действенность мер борьбы против браконьерства, равно как и эффективность контроля за торговлей, должны проходить соответствующую проверку комиссией экспертов, назначаемой КИТЕС.

Наконец в два часа пополудни открылось пленарное заседание. Когда председательствующий поставил на голосование Приложение I, в зале зажглись огоньки телекамер. Повестка дня была нарушена делегатом от Зимбабве, который выступил с заявлением от имени Зимбабве, Ботсваны, Южной Африки и Малави. Они потребовали для себя исключения из Приложения I. Заявление было поддержано также Бурунди. «Исключение» означало, что они отказываются связать себя решениями КИТЕС; но это был бесполезный жест. Поскольку все страны – потребители слоновой кости – уже согласились связать себя решением о прекращении импорта, вышеозначенным африканским странам крайне трудно будет найти рынок сбыта для своей кости. Победа всё равно оставалась за нами. Через несколько мгновений председательствующий на пленарном заседании делегат из Франции объявил о принятии рекомендации Комитета I.

В этот день нам предстоял еще ряд баталий, но мы уже были на гребне волны. При столь единодушной поддержке решения КИТЕС у его критиков не осталось шансов. Попытка Гонконга добиться для себя исключения из запрета позорно провалилась. Та же участь постигла попытку подорвать Резолюцию 5.11, добившись разрешения торговать костью из ранее накопленных запасов, а также притязание Бурунди легализовать накопившуюся там кость. Мы победили почти на всех фронтах.

Когда повестка дня формально была исчерпана, журналисты и борцы за охрану природы снова собрались, чтобы обменяться поздравлениями. Даже делегат от Бурунди, который ранее назвал нас «врагами народа», и тот подошел к нам с улыбкой: «Поздравляю».

Но, пожалуй, самая ценная для нас благодарность была получена от д-ра Рона Оренстайна, канадского борца за охрану природы, защищавшего нас от нападок бурундийского делегата.

– ЕИА удалось добиться того, чего мы ждали годами, – объявил он. – Удалось разоблачить нелегальную торговлю слоновой костью, ради чего они рисковали жизнью. Поблагодарим их всех за это!

Когда мы вышли из зала, нас осадили со всех сторон толпы поздравителей. В порыве эйфории мы одну за другой пожимали тянущиеся к нам руки. Мы принимали поздравления и, в свою очередь, поздравляли других делегатов и членов неправительственных организаций – в нашей победе была и их заслуга. Сегодня нам удалось повернуть ход истории. Мы свершили то, что другие люди считали невозможным.

Война за спасение слонов еще не была окончена. Возможно, она никогда не будет полностью окончена. ЕИА предстояло проделать огромный объем работы до следующей конференции КИТЕС, намеченной на весну 1992 года. Торгаши так просто со своими барышами не расстанутся. Но теперь слоны, по крайней мере, получили передышку. Более того, забрезжила надежда, что у них появилось будущее.

– Не знаю, как ты, Дейв, – сказал я, – а я чувствую, будто у меня на душе праздник. – Я улыбнулся и добавил: – А как ты смотришь на то, чтобы повидать живых слонов?