Текст книги "Красная звезда юга"

Автор книги: Дей Кин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

11. В ловушке

И Бишоп летел. С сигаретой, наполовину обгоревшей и обжигающей ему губы. Он считал, что знает об усталости, но, оказывается, никогда не чувствовал себя таким изнуренным. У него было лишь одно желание: посадить самолет на какой-нибудь клочок земли и спать целую неделю. Он до сих пор не понимал, как ему удалось пролететь так далеко.

«Может быть, – думал он, – права старая поговорка, гласящая, что только хорошие люди умирают молодыми».

Он приземлялся в местах самых невозможных и пролетал там, где, казалось, нельзя было пролететь. Он умудрялся обмануть полдюжины пограничников, сидящих в своих самолетах, очень любопытных, пролетая через узкие ущелья. Он летел так низко над неизвестными реками, что мог затушить свой окурок в воде, не вылезая из кабины.

Несмотря на проливной дождь, моторы работали исправно. Уже не в первый раз «утенок» встречался с грозой. Разряды молний играли на его крыльях, но не опаляли его перьев. Он послушно выполнял все приказы пилота.

Они миновали Лиму, Аррикапу, Арику и Антофагасту. Он не спускался ни на один из этих аэродромов. Он летел по нейтральным линиям, садясь на маленьких частных полях, владельцы которых за определенную сумму не задавали никаких вопросов и не интересовались своими постояльцами.

Немного южнее Сантьяго Бишоп повернул самолет на восток, и теперь они летели над пампой. По его расчету, они должны были находиться на расстоянии двух или трех сотен километров от Буэнос-Айреса. Отныне успех всего этого предприятия зависел от Кредо.

Несмотря на грозу и неустойчивое положение самолета, Кончита прошла вперед и устроилась около кабины пилота.

– Вы устали?

– Точно, – сознался Бишоп.

Кончита осторожно вынула у него из губ окурок и заменила новой сигаретой. У нее был вкус губной помады.

– Вы просто великолепны! – Продолжала она. – Вы совершили невозможное!

Бишоп отмахнулся.

– Не совсем. Если бы это было невозможно, я не смог бы этого сделать. К тому же мы еще не долетели до места.

Кончита была совершенно уверена.

– Мы скоро будем там. В этих местах такая погода долго не стоит.

– Я знаю, уже летал здесь.

Как бы для того, чтобы доказать справедливость слов Кончиты, самолет вынырнул из зоны облаков и полетел в чистом небе. Под крыльями были видны животные, пасущиеся на полях, были видны города и поселки, появились ранчо, окруженные деревьями и угодьями, гаучо, сидящие на лошадях.

Кредо, в свою очередь, встал, чтобы посмотреть на пейзаж.

– Теперь вы должны взять на себя командование, – сказал ему Бишоп. – И решайте поскорей. У нас осталось не более двадцати минут до наступления темноты.

Кредо стал ориентироваться.

– Я теперь вижу, где мы находимся. Вы должны лететь на юг. Ранчо, у которого мы приземлимся, находится в двух часах езды от города… – и добавил, скривив рот. – Естественно, если мы будем лететь осторожно.

Бишоп взял направление на юг.

– Вы мне скажете, когда можно будет сесть. – Он бросил взгляд на спидометр. – Если мы не посадим самолет под прямым углом к югу, то окажемся как раз над центром города, с полдюжиной самолетов для нашего эскорта…

Он посмотрел на Кончиту.

Кредо не терял спокойствия.

– Я не думаю, что это может случиться. – Он приложил руку к глазам. – Ранчо, куда мы направляемся, находится как раз перед нами. Мы действительно замечательно выбрали человека, – добавил он, бросив восхищенный взгляд на Бишопа. – Вы – отличный пилот. Опуститесь подальше от дома.

– На каком расстоянии?

– Скажем, в двух километрах. «Естенсиерос», как я вам уже говорил, перонисты, но, кроме них, там могут быть разные люди, в том числе и приверженцы нового режима.

– Вы – хозяин. Как скажете.

Бишоп пролетел метров 500, сделал несколько кругов и повел самолет на изолированную площадку около резервуара с водой. Выключив контакты, он попытался встать со своего кресла, но отказали ноги.

Кончита вытащила бутылку рома. Откупорив, она протянула ее пилоту.

– Это – реакция и это естественно, – просто сказала она. – Выпейте немного, мой любимый!

Кредо бросил на нее недобрый взгляд. Дон Диего развязал веревку, которая привязывала его к креслу, и встал. Старческим голосом он прошептал:

– Наконец-то мы прибыли. Бог знает сколько времени продолжалось это путешествие.

Бишоп сделал несколько глотков рома прямо из горлышка бутылки и почувствовал, как к нему возвращаются силы.

– Что же теперь? – спросил Бишоп у Кредо. – Что мы будем делать?

Кредо снова стал полировать свой череп шелковым платком.

– Нас ждут. Очень скоро придет машина, чтобы отвезти нас в дом. После этого, пользуясь темнотой, дон Диего и я отправимся в город, чтобы выяснить ситуацию и, если удастся, взять деньги, которые были целью нашего путешествия. – Он внимательно посмотрел на Кончиту. – Что еще более необходимо, мы увидим Марию, если она на свободе, и тогда мы привезем ее с собой, но это кажется мне маловероятным.

Кончита поблагодарила его взглядом.

– Вас будут кормить и содержать в «Естансиа».

Восстановив крепость ног, Бишоп встал и открыл дверь самолета. Ром, который он выпил, немного кружил ему голову, но свежий июньский воздух бодрил его.

– Нет, благодарю, – сказал он, наконец. – Кончита может делать, что хочет, но мне хотелось бы остаться в самолете.

Кончита приняла решение.

– И я остаюсь с Джимом. Вы можете прислать нам из дома еду, а ночевать мы будем в гамаках. Таким образом, мы будем охранять самолет и подготовимся к отлету, как только вы вернетесь с Марией и деньгами.

Кредо, как ни странно, ограничился поглаживанием своего черепа.

– Как хотите, – сказал он. – Если все пройдет хорошо, то дон Диего и я вернемся через несколько часов.

При мысли о том, что ему скоро придется опять лететь по этой опасной дороге, Бишопу стало нехорошо. Когда он немного пришел в себя, то обратился к Кредо:

– Не забудьте про горючее и масло.

Кредо положил свой платок в карман и надел пальто.

– Сеньор «ел колонел», вы можете быть уверены, что я ничего не забуду…

Тон, которым он это сказал, и его вид не понравились Бишопу. Для человека, голова которого оценена, Кредо вел себя уж слишком вызывающе… Но Бишоп ничего не мог поделать. Может быть, у него были предубеждения против хозяина ночной коробки… Ведь Кончита и ее сестра работали в одном из его кабаре.

Четырехместный «порш», сигналя, остановился около самолета. Из него вылез маленький сухонький человек, одетый в толстую кожаную куртку. Он пожал руку Кредо, совершенно игнорируя дона Диего, Кончиту и Бишопа. Говорил он на смеси испанского и итальянского, слишком быстро, так что Бишоп не мог понять его, но Кредо, видимо, отлично понимал.

После продолжительного разговора Кредо, дон Диего и незнакомец влезли в автомобиль и «естенсиеро», если это был он, включил мотор. Кончита закричала им:

– Не забудьте принести нам поесть и одеяла!

Кредо с ехидной улыбкой ответил:

– Не беспокойтесь, вы будете иметь все, что пожелаете.

Потом машина уехала в том же направлении, откуда появилась. Бишоп и Кончита остались одни, по настоящему одни, в первый раз после того, как она приходила к нему в камеру. Одни, с несколькими сотнями голов скота, мычащими и блеющими.

В пампе было по-настоящему холодно. Бишоп помог Кончите влезть в самолет. Он хотел сказать ей многое, но усталость сковала его язык. Они сели на ящики, один напротив другого, ожидая в темноте обещанного ужина. Фермеру понадобился час, чтобы вернуться. Он привез им ужин в плетеной корзинке, закрытой вигоневым одеялом.

Ужин состоял из двух яиц, положенных на толстый кусок жареного мяса, и двух кувшинов с чаем, зеленым чаем. Овощей не было. Ближе к городу разводят овощи, но фермеры и гаучо не производят таких продуктов. Пища могла быть попитательней и посочней. Все дошло к ним уже холодным.

В конечном итоге, Кончита и он прикончили все, что было на тарелках, под внимательным взглядом их хозяина. Он вынул из автомобиля четыре толстых одеяла и положил их на пол самолета, бросив внимательный взгляд на гамаки.

– «Буэнос ношес», сеньор и сеньорита. Пусть ваш сон будет крепким и приятным. Сеньор Кредо и дон Диего должны вернуться перед зарей с прекрасной добычей… – И добавил, после паузы, – и, конечно, с сестрой сеньориты.

– Как поживает Мария? – спросила Кончита.

– Последнее время у меня не было о ней сведений, – ответил фермер, пожав плечами. – Но вы узнаете об этом сегодня утром.

Он собрал посуду и исчез во мраке ночи. Несколькими секундами позже, они услышали, как «порш» отправился в направлении «естансиа».

– Вы совершенно на пределе, – ласково проговорила девушка. – Будет лучше, если мы ляжем, керидо мио.

Бишоп встал с ящика и расположился в одном из гамаков, которые Кредо повесил между двумя перегородками самолета. У него было ощущение, что как только он растянется в гамаке, то сразу забудется мертвым сном. Но в тот момент, когда он уже собирался это сделать, неожиданно выпрямился, вспомнив насмешливую улыбку Кредо. И фермер определенно прислушивался, когда Кредо заявил ему: «Позвольте мне уверить вас, сеньор ел колонел… Будьте уверены, что я не забуду…»

Это могло говорить о многом. А вместе с тем Кредо нуждался в нем. Но действительно ли Кредо нужно бежать отсюда?

– Что случилось? – спросила Кончита.

– Я не знаю. Назовем это интуицией. Но мы не будем спать в самолете.

Он взял одеяло, которым собирался накрыться, свернул его рулоном и положил в гамак, создав видимость спящего человека.

– Где мы будем спать?

– Под защитой водоема.

Он оформил таким же образом гамак Кончиты и подобрал два оставшихся одеяла.

– Возьмите с собой бутылку рома. Нам это может понадобиться рано утром.

Кончита безмолвно повиновалась.

– Мужчины всегда командуют, – прошептала она.

Он помог соскочить ей на землю и они отошли на сотню метров от самолета. Скотина перестала мычать и блеять, и расположилась на отдых. Металлический резервуар водоема защищал их от ветра. Бишоп расстелил одно из одеял на землю. Даже теперь ему трудно было поделиться своими подозрениями с девушкой. Он ведь располагал, в сущности, лишь скверной улыбкой Кредо и интонацией его голоса.

– Теперь снимите свои туфли, ложитесь и постарайтесь заснуть до того времени, когда вернутся Кредо и дон Диего с вашей сестрой.

Кончита положила свою маленькую руку на руку пилота.

– А вы?

– Я лягу рядом с вами на том же одеяле.

– Это будет очень хорошо, – сказала Кончита тихим голосом.

Бишоп сел на одеяло и поставил бутылку на расстоянии протянутой руки.

– Но я не хочу пока спать, выпью немного и подумаю.

Кончита сняла туфли и растянулась на одеяле. Бишоп заботливо накрыл ее.

– Как хотите. Мужчины всегда командуют, – повторила она. После небольшого раздумья, девушка продолжала. – Могу я спросить вас кое о чем?

– О чем же?

– Не хотите ли вы поцеловать меня и пожелать доброй ночи?

Бишоп нагнулся, поцеловал ее в губы и понял, все, что он сказал ей у Гуареса, было правдой. Он слишком хорошо к ней относился, чтобы позволить себе банальную интрижку. Если он будет не в состоянии укрепить с ней отношения, он предпочтет не иметь ничего.

– Доброй ночи, милая. Я надеюсь, что вы когда-нибудь узнаете, насколько вы мне дороги.

С легким вздохом она повернулась на бок и немедленно погрузилась в сон. Бишоп продолжал некоторое время лежать рядом, обнимая ее и предаваясь своим мечтам. Но неожиданно он выпрямился и сел спиной к резервуару, с одеялом на коленях. Не считаясь со своей усталостью, он стал бороться с холодом, попивая ром маленькими глотками и стараясь проникнуть взором в темноту, которая их окружала.

У него не было никакой возможности определить время, разве что по звездам. Он решил, что уже около часа ночи, когда снова услышал шум мотора «порша». На этот раз машина остановилась в четырехстах метрах и водитель пешком направился к самолету. У него был вид человека, отлично знающего дорогу. Он подошел к двери, которую Бишоп оставил полуоткрытой, и проник внутрь самолета.

В наступившей тишине Бишоп услышал два резких удара, которые могли быть произведены навахой или ножом по спящим телам… Или по одеялам, свернутым наподобие спящих тел.

Убийца не зажигал никакого света. Уверенный, что его удары достигли цели, он открыл дверь самолета, прыгнул на землю и отправился к тому месту, где оставил машину.

Бишоп слышал, как он облегченно вздохнул, потом послышался шум мотора и «порш» на полном ходу направился на ферму.

Стараясь не разбудить Кончиту, Бишоп встал. Он обошел вокруг водоема и вошел в самолет. Чиркнув спичкой и закрывая свет ладонью, он исследовал оба гамака.

Человек, который хотел их убить, имел все основания думать, что преуспел в этом. Сила удара была такова, что оборвал крючки креплений гамаков к стенкам. Что касается концов сплющенных одеял, они валялись на полу, как две головы, мужская и женская.

«Работа специалиста, сказал себе Бишоп, саркастически улыбаясь. Парень должен был хотя бы чиркнуть спичкой, чтобы убедиться».

Спичка, которую он держал, жгла ему руку. Он задул ее и уронил на пол самолета. Потом соскочил на землю, вернулся к водоему, лег рядом с Кончитой и натянул на себя одеяло. Она во сне повернулась. Тело ее было нежное и мягкое. Она прижалась лицом к груди Бишопа, и, не просыпаясь, прошептала:

– Керидо мио…

Они долго лежали, тесно прижавшись друг к другу. Потом он повернулся на спину и стал смотреть на звезды. Они ему ничего не говорили…

12. Почему бы не овладеть мною ночью

Проходили часы: восемь, девять, потом десять… Кредо и дон Диего не возвращались. Автомобиль не появился и им не привезли завтрак…

Бишоп подумал, что их хозяин был, вероятно, добытчиком каучука. Он, безусловно, горожанин. Любой тип, проведший свою жизнь среди необозримых просторов пампы, сразу же понял бы, что раз в небе нет коршунов, значит, убийство, которое он совершил во тьме ночи, не удалось. Коршуны – особенные птицы. Можно без конца колесить по небу и не встретить ни одного из них, но как только умирает скотина или человек, меньше чем через пять минут, будто им сообщили по какому-то таинственному радио, они появляются в небе… Сперва виден один, потом другой, третий… Их собирается компактная масса, которая покрывает собой небо, а потом и землю на определенном расстоянии.

Кончита была очень обеспокоена и растеряна.

– Мне кажется, нам нужно отправляться в «естенсиа», чтобы узнать, нет ли новостей от Кредо и дона Диего.

«Было бы не совсем благоразумно вести Кончиту на ферму», – подумал Бишоп. С другой стороны, он не мог оставить ее одну. Она тоже горожанка. Один вид стада, пасущегося вокруг водоема, под защитой которого они провели ночь, приведет девушку в ужас…

Вместе с тем, это был бы шаг вперед. Они не могли оставаться здесь и бездействовать.

– Решено, – сказал он. – Почему бы нет?

И так как он не хотел ее больше пугать, то решил не пускать в самолет.

– Вам что-нибудь нужно?

Кончита вынула из сумочки гребень и стала причесывать свои длинные волосы.

– Нет, спасибо. У меня с собой гребень, пудра и губная помада.

У каждой женщины в глубине души сидит грешная Ева. Кончита не составляла исключения. Она закончила с прической, покрасила себе губы, потом снова вздохнула:

– Я покрасила губы не потому, что моя краска пострадала ночью…

Бишоп немедленно ответил:

– Следовательно, вы жалеете, что я не воспользовался этой ночью?

Кончита положила в сумочку губную помаду и внимательно посмотрела на Бишопа.

– Нет, – призналась она. – Здесь не место и не время. Я просто была счастлива чувствовать ваши руки, обнимавшие меня, и знать, что мне нечего бояться. Грациас, сеньор ел колонел. Вы…

– Я знаю, – оборвал ее Бишоп. – Я – проклятый тип. Я – мио кабальеро… – И добавил с некоторым сарказмом. – Но это было не легко, смею вас заверить.

Кончита погладила его щеку кончиками пальцев.

– Я очень довольна. Вы понимаете, я хочу, чтобы вы отнеслись ко мне так, как это делают мужчины по отношению к интересующим их девушкам. Я очень хочу этого.

– Несмотря на ваше обещание Кредо?

Она сделала удивленный вид.

– Мы поговорим об этом в более подходящее время.

Бок о бок они пошли по следам, оставленным шинами «порша». До фермы было три километра. Когда они подошли к ней, то убедились, что она не очень-то бедная, но содержится плохо. Бишоп был уверен, что Кредо соврал, сказав, что она принадлежит честному перонисту.

Бишоп взглянул в окно. Маленький человек, сухой и подвижный, который приносил им ужин и который вернулся ночью, чтобы помешать им переварить его, расположился на диване, окруженный множеством бутылок, в основном пустых…

Кончита не могла скрыть своего отвращения.

– Он пьян, – сказала она.

– Как свинья, – подтвердил Бишоп.

«Порш» стоял во дворе, но хозяин, казалось, был один. Бишоп внимательно осмотрелся, но нигде не смог обнаружить телефонных проводов, ведущих к ферме.

– Зайдем и скажем ему несколько слов.

Он открыл первую попавшуюся дверь, вошел во внутрь и прошел в комнату, в которой спал их недавний гость. Бишоп потряс его за плечо.

– Проснись, хозяин!

– Человек выпрямился на диване и уставился на них с обалделым видом. Его взгляд переходил от Кончиты на пилота, потом на 45-й калибр, который Бишоп вынул из кобуры. Кончита смотрела с удивлением.

– Он смотрит на нас, как на привидения, – сказала она.

– Совершенно точно, – сказал Бишоп. – В это он верит. – Рано или поздно, но ей надо было сказать правду. – Я не хотел до сих пор говорить, боясь испугать вас, но прошлой ночью он пытался убить нас. Около полуночи он пришел и изрезал одеяла, которые я сложил в гамаках.

Бишоп ударил человека дулом своего пистолета.

– Ну, садись за стол! Кто заплатил тебе за то, чтобы ты спустил нас? Какие новости, и что произошло с Кредо и доном Диего?

Ужас человека был естественным. Он слишком испугался, чтобы говорить. Бишоп понял, что ударяя так слегка дулом своего пистолета, он многого не добьется.

Он вынул складной нож, который отобрал у «Кукарача», и нажал на пружину. Лезвие выскочило перед носом испуганного человека.

– Может быть, ты предпочитаешь, чтобы я отрезал от тебя по кусочку?

Тот упал на колени и взмолился:

– Будьте милосердны и пощадите меня, ради пречистой девы Марии, но я не могу сказать вам ни слова. Если я заговорю, то могу считать себя уже мертвым.

Бишоп сперва было думал воспользоваться своим ножом, но понял, что ничего этим не добьется, кроме отвращения к самому себе. Он посмотрел на Кончиту.

– Вы знаете кого-нибудь в городе, кому можете доверять, чтобы узнать о Кредо?

Кончита подумала.

– Он должен был, вне всякого сомнения, отправиться в клуб Рожо Тукан, в котором Мария пела, а я танцевала. И если он там был, то все танцовщицы и все служащие будут счастливы дать мне сведения, которые помогут найти Кредо.

– Но будут ли они разговаривать со мной?

Кончита спокойно ответила:

– Я последую за вами, куда бы вы не пошли!

– Но вы рискуете быть задержанной!

– А вы?

Бишоп честно признался ей, что когда он регулярно появлялся в Буэнос-Айресе, у него карманы полны были денег и его персона была очень на виду. Больше того, так как перевозка им грузов имела большое значение для национальной экономики, перонистская пресса, особенно «Лa Демокрасиа», посвящала ему целые статьи. Даже «Ла Насион» и «Пренца», пока они не были закрыты, напечатали о нем два столбца и сфотографировали около «утенка из белой жести» с грузом племенного скота, который он привез из Тампы.

– Тогда поедем вместе, – сказала Кончита.

Бишоп знал, что с ней спорить бесполезно. Он протянул ей нож.

– Решено. Мы отправляемся вместе. Но, прежде чем уйдем, отрежьте мне несколько метров шнура, которым задергиваются занавески. Я хочу быть уверенным, что наш друг Тото не побежит докладывать фликам или тому, кто заплатил ему за нашу смерть.

Кончита отрезала шнур и Бишоп связал руки коленопреклоненного мошенника. Потом он привязал кисти рук к лодыжкам. Когда закончил работу, отнес его на диван.

– Веди себя хорошо, – посоветовал он ему. – Поспи и закрой лучше свою пасть. Ты слишком маленький человек, который захотел играть в большого. «Me комприменд устед?»

– Си, сеньор, – простонал человек. – Я понял. Вы можете рассчитывать на меня.

Бишоп улыбнулся.

– Насколько можно довериться гремучей змее.

Он подумал, стоит ли оставить несколько слов для Кредо и дона Диего, но потом решил, что не стоит. Ведь дело шло не о прогулке. Они рисковали своими жизнями и, уж, по крайней мере, тюрьмой и долговременной. Если те двое появятся на ферме, им придется только немного подождать. Ни тот, ни другой не умели управлять самолетом.

Он открыл дверь для Кончиты.

– Хорошо. Поедем и пусть эта история окончится тем или иным способом.

Было уже больше двух часов, когда Кончита и Бишоп достигли центра города, совершенно умирающие от голода. Бишоп остановил машину на маленькой улочке и с грустью заметил, что у него нет даже двух сентаво. Кончита накрыла его ладонь своей.

– Вы не будете сердиться?

– За что?

– Если я предложу вам кое-что сейчас?

– Что именно?

– Я знаю, что у вас нет денег, а мы оба очень голодны. Потом эти брюки для верховой езды и эту рубашку вам лучше не носить в городе.

– Почему?

– Они составляли часть формы Мигуэля, когда он служил у Перона. Джеймс и Мигуэль были слушателями военной академии.

Бишоп закурил последнюю сигарету и поделился ею с Кончитой.

– Мне, действительно, казалось, что у них вид военных… Тогда что же нам делать?

Она затянулась и вернула сигарету Бишопу, потом открыла сумочку и вынула оттуда толстую пачку крупных ассигнаций.

– Извольте принять эти деньги и распоряжаться ими.

Даже в самом лучшем обществе дозволено, чтобы девушка давала в долг деньги своему будущему мужу… Бишоп не помнил, чтобы он просил ее стать его женой, но идея эта его очаровала. Он был уверен в одной вещи: он знал, что чувствует к Кончите. Никакого значения для него не имело обещание, данное ею, если когда-нибудь Кредо и дотронется до нее, то через труп Бишопа. Он взял пачку песо.

– Спасибо. Вы сможете взять кусочек «утенка» в залог.

Они взяли такси и отправились в магазин готового платья, который был известен Кончите. Хозяин его – старый японец – старательно подобрал Бишопу хорошо сшитый, темный и скромный костюм, шляпу, галстук, рубашку, пальто. Бишоп посмотрел в зеркало в кабине для примерки и сам себе понравился.

Он положил брюки для верховой езды, рубашку и куртку в коробку, которую ему дал японец. Полиция аргентинской столицы может из разыскивать. Она одна из лучших в мире и поддерживает связь с другими большими городами. Если здесь занимаются поисками сеньора «ел колонел» Бишопа, было бы глупо оставлять следы.

Он взял свой револьвер, который положил на полочку в кабине, и сунул его в карман нового пальто. Когда он собирался спрятать бумажник, набитый песо, то наткнулся на фото Тони. Бишоп долго разглядывал ее. Теперь ему казалось невероятным, что он позволил Тони сделать то, что она сделала с ним. Даже на этом маленьком портрете продажность и вульгарность его бывшей жены явно проявлялись под маской богини. Было б лучше, если бы он женился на какой-нибудь служанке заведения Мак Диля. Но в 25 лет, когда идет война и смерть витает рядом с тобой, молодые люди редко стремились узнать, что скрывается за красивым лицом и прекрасной фигурой… Он вытащил фото из бумажника, смял и бросил на пол. Потом взял пакет со старой одеждой и вышел из магазина.

Кончита и он прошли уже порядочно, когда старый японец догнал их.

– Сеньор, вы уронили это.

Он протянул Бишопу смятую карточку Тони.

Бишоп взял у него фотографию, разорвал на мелкие кусочки.

Японец произнес на исковерканном испанском языке:

– Значит, это не было важно?

– Нет, совсем нет.

И он открыл перед Кончитой дверь в ресторан.