Текст книги "Возвращение Флоран"

Автор книги: Дей Дерфин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

На заднем сиденье отцовского джипа лежали несколько праздничных свертков – до Рождества еще была целая неделя, но магазины бойко торговали сластями, детскими игрушками, елочными украшениями.

Флоран знала, что дети Марии в дневное время обязательно спят, а ее появление наделает много шума. Так что, накупив подарков, она сидела в машине и ждала, когда в детской зажжется свет. Но пока в окнах было темно. Флоран извлекла из сумочки заветную пачку и вынула следующее письмо. Оно было написано в середине ноября. Флоран включила свет, положила листок на руль.

«Дорогая, единственная моя Фло! Сегодня мы с Грегори летели в Аннаполис, и он внезапно сказал, что при определенных обстоятельствах он с удовольствием выдал бы тебя за меня. Правда, спросить о том, какие это обстоятельства, я не решился. Хотя мне почему-то кажется, что он имел в виду мой доход. Не секрет, что мой оклад равняется 120 тысячам в год, а годовой доход твоей семьи, насколько я понимаю, исчисляется миллионами. Но, видит Бог (а я, как ты знаешь, в силу профессии нахожусь к Богу гораздо ближе, чем другие), если бы ты внезапно потеряла свои капиталы, я женился бы на тебе в тот же день. Флоран, я ужасно по тебе соскучился.

Моя дорогая, твой отец все чаще садится за штурвал. Видела бы ты, какие пируэты он выделывает! Мне иногда становится страшно за него. Хотя, как я тебе писал, мой «Пайпер» очень надежная машина, в случае опасности на нем можно спикировать куда угодно – на поле, на шоссейную дорогу, на воду. Не машина, а божий плот – такой же надежный и прочный. Моя любимая, когда ты приедешь, я обязательно научу тебя управлять самолетом»...

В окно постучали. Флоран оторвалась от письма, посмотрела сквозь стекло. Полицейский, весь залепленный снегом, внимательно разглядывал ее через стекло. Чуть поодаль виднелась патрульная машина с мигающими фарами. В салоне автомобиля горел свет. Надо полагать, патрульный заметил освещенный автомобиль, припаркованный посреди улицы, и решил посмотреть, что происходит внутри.

– Все в порядке, мэм? – Он улыбнулся.

Флоран приспустила стекло.

– Спасибо, сержант! Все о'кей!

Полицейский, увидев, что девушка-водитель вполне адекватна, улыбнулся и приложил ладонь к фуражке.

– А чем зачитались? – Он посмотрел на письмо в ее руках. – Я тут минут пять торчу, в Санта-Клауса уже превратился. А вы все читаете да читаете...

– Письмо от любимого! – созналась Флоран.

– О! – Полицейский снял фуражку, оттряхнул ее – горка снега плюхнулась на асфальт. – Любимого зовут Эдгар Алан По?

– Нет, – улыбнулась Флоран. – Говард Хьюз. Авиатор!

Полицейский покачал головой.

– Желаю вечной любви! – Судя по всему, голливудская история безумного авиатора Хьюза с Ди Каприо в главной роли ему была незнакома.

Пройдя пару метров, полицейский обернулся.

– Машину лучше оставлять на стоянке!

Он неторопливо, вразвалочку вернулся к своему автомобилю. Наручники, прищелкнутые к ремню, раскачивались при ходьбе и тихо позвякивали.

Флоран посмотрела на дом – в детской зажегся свет. Пора.

Подогнав машину к воротам, она нажала на клаксон. Через минуту на пороге появилась Мария.

Увидев, кто приехал, она запрыгала от радости. Пока Флоран загоняла машину во двор и выгружала подарки, снег пошел еще сильней.

Обратная дорога будет непростой. Лишь бы не ударил мороз, иначе все превратится в каток.

В прихожей пахло елкой и мандаринами. Семья Марии готовилась к Рождеству.

– Тетя Шло плиехала! – завопил порозовевший со сна Марк, утыкаясь Флоран в колени.

Она поцеловала его в упругую щеку, пахнущую яблоком, отдала подарки. Марк потащил подарки в комнату, где пускал пузыри его крохотный брат.

– Милая Фло! – Мария сжала ее в своих объятиях. – Прими соболезнования от меня и Аарона. Мы до сих пор не можем прийти в себя!

Мария расплакалась, Флоран едва ее успокоила. Правда, долго горевать подругам не дали дети – Марк то и дело прибегал из комнаты, показывал «тете Шло» то кубики, то машину, то воздушный шарик.

– Ты из дому?

– Из окружной тюрьмы.

– Из тюрьмы? – Глаза Марии округлились. – А что ты там делала?

Флоран обо всем рассказала. Мария замолчала.

– В вашем доме собралась такая компания... – Мария покачала головой. – Ты знаешь моего отца – он честно служит вам вот уже семнадцать лет. С Мистером и миссис Рейд прошел все испытания.

Флоран прихлебывала чай, разглядывая Марию. Когда-то ее подруга была веселенькой толстушкой, но после рождения Герберта похудела и стала настоящей красавицей. Впрочем, Флоран считала, что излишняя худоба не слишком ее красит. Пара килограмм ей не помешает.

Ее отец мистер Хасплер много лет управлял имением Рейдов, никто не слышал от него ни одной жалобы. Но сейчас даже невозмутимый управляющий не знает, что ему делать.

– Отец не понимает, кого слушаться... – Мария раскраснелась, длинные шелковые волосы струились по плечам. – Все командуют – Альберт, Мэри, Макдуган! После смерти Грегори и Люси все стали полновластными хозяевами! – Мария скривила губы. – Даже сопляк Джон – и тот пытается отдавать приказания.

– А кто такой Джон?

– Как?! Ты его еще не видела? – Мария покачала головой. – Брат Мэри, он жил в Европе... То ли просиживал в казино, то ли подделывал векселя. А после смерти родителей объявился у вас в доме. Представь, он требует, чтобы каждое утро ему подавали козье молоко. Отцу пришлось купить двух коз!

– Коз?! – Флоран поставила чашку на стол. – Отец не позволял себе завести собаку, чтобы не потревожить близких. А этот только появился – и сразу ему козу! Эх, пусть только вскроют завещание...

– Вот-вот, – улыбнулась Мария. – Отец надеется только на тебя. Вчера я говорила с ним по телефону, он так и сказал: мол, скоро Флоран разгонит это осиное гнездо!

Флоран нахмурилась. Как распоясалась без родителей ее непутевая родня!

– Этот Джон, видимо, куда-то смылся.

– Наверное, – задумалась Мария. – Он несколько раз в неделю ездит в Балтимор. Отец говорит, что Джон Пиколь не вылезает из казино.

– Но почему твой отец не сказал мне об этом?

Мария покачала головой.

– Как ты это себе представляешь? Девочка еще не отошла от смерти родителей, а управляющий давай жаловаться на родственников! Так не годится, ты сама должна это увидеть.

– Да уж вижу! Дядя сам распустился и родню распустил.

– Ну да! – Мария кивнула. – Альберт человек не злой, но пьющий. Они и пользуются его добротой.

Мария поднялась.

– Фло, расскажи о себе, а я пока приготовлю ужин Аарону. Он вот-вот подойдет. – Она подошла к плите, наполнила кастрюлю водой, засыпала рис.

Флоран огляделась. С тех пор как Флоран была здесь в последний раз, в кухне ничего не изменилось. Пожалуй, стало чуть хуже: посуда блестела не так ярко, стены потускнели, потемнели. А ведь Мария хотела себе купить кучу «помощников» – комбайн, посудомоечную машину, новую электроплиту.

– Извини, я все о себе да о себе. А как дела у вас? Аарон получил повышение?

– Что ты! – Мария всплеснула руками. – В компании сменилось руководство, а новый босс решил, что Аарон хочет его подсидеть. И теперь ставит палки в колеса на каждом шагу. А мы так рассчитывали на дополнительный заработок. – Мария вздохнула. – Платить кредит совсем непросто. Как представишь, что надо отдавать деньги двадцать лет, становится страшно.

Бедные Мария и Аарон, как им нелегко! Теперь Флоран смотрела на Марию другими глазами. Да, ее подруге непросто, Флоран заметила горестные складки в углах рта, бледные, обломанные ногти, морщинки на щеках. Супружеская жизнь штука нелегкая. Но никогда, ни при каких обстоятельствах Мария ничего не просила у Флоран. А ведь могла бы, имеет право.

Флоран решила – она получит наследство и в Рождество преподнесет Марии и Аарону подарок: выплатит кредит за дом! Ей не жалко, пусть пользуются.

Около восьми Флоран собралась ехать – дорога до поместья была неблизкой. Да еще этот снегопад!

Мария пыталась ее удержать. Она хотела, чтобы Флоран дождалась Аарона. Но Флоран больше ждать не могла.

Подруги расцеловались, Марк повис у крестной на шее. Он тоже не хотел ее отпускать. Мария еле его оторвала, увела в комнату, закрыла дверь.

Флоран вышла во двор. Снегу навалило по щиколотки. Джип выехал со двора. Притормозив, Флоран оглянулась.

Мария стояла в освещенном дверном проеме. Густые волосы блестели на свету. Флоран посигналила и выехала на дорогу.

Она ехала сквозь снежную пелену и думала, что хочет выйти замуж так же, как это сделала Мария, – просто и целомудренно. Чтобы муж любил ее так, как любит жену и детей Аарон. И еще Флоран хотела стоять в освещенном проеме, как библейская Суламифь, ждать возвращения любимого из снежного плена, из дождевого потока, из лунных бурь.

Всегда, везде, вечно.

Да будет так. Аминь.

4

Дорога оказалась легче, чем она думала. Через каждые три километра из снежной мглы выскакивало туловище бульдозера с опущенной книзу лопатой – снег нарастал на железную лопасть с фантастической скоростью. После этого несколько километров джип мчался по черной ленте асфальта, накручивая на спицы фар снежную пряжу. А дальше снова из снега выползал бульдозер – и дорога становилась гладкой.

Голова была чистой, пустой, как расстеленное перед глазами шоссе. Флоран раздумывала над тем, что будет делать, получив наследство. Первым делом попросит дядю подыскать себе другое жилье – она не хочет, чтобы в родительском доме жили чужие люди. После этого прикажет управляющему вернуть то, что дядя убрал из отцовского кабинета и родительской спальни. Там все должно оставаться так, как было при их жизни. После этого построит на месте падения самолета каменный обелиск – для этого Флоран собиралась пригласить модного и дорогого архитектора из Нью-Йорка или Парижа. Это место должно быть как-то отмечено, вписано в ландшафт.

Надо было обдумать и ситуацию с долей дяди Альберта. Как быть, если отец ничего ему не оставил? Стоит ли идти против воли отца или поступить так, как решил Грегори? С одной стороны, ей было жалко слабовольного дядю, он явно катился по наклонной. С другой – Флоран не могла простить дяде то, что он не может осадить Мэри и особенно Джона! Кто он такой и почему живет в их доме?

Вспомнив о козах, которых мистер Хасплер завел по его указанию, Флоран заскрипела зубами! Козы казались каким-то надругательством над памятью родителей. Какому-то негодяю захотелось молока – и тут же по его повелению в поместье появились козы! Флоран решила, что, когда она вступит в права наследования, козы будут пущены на мясо. Или же она отправит их вместе с дядей, Мэри и Джоном. Посадит в один фургон – пусть блеянье коз напоминает родственникам о роковой переменчивости судьбы.

Флоран так размечталась, что едва не пропустила поворот, который вел к родному поместью.

Нет, разумеется, какую-то часть денег дяде она все-таки даст. Как-никак, родной брат отца. Но с завода, где Альберт числится управляющим, он вылетит с треском. Флоран полагала, что отец не успел довести начатое до конца – он никогда не простил бы Альберту невыплаченной зарплаты! Если бы не действия Альберта, отцу не пришлось бы лететь в Балтимор. Он исправлял ошибки, допущенные братом. И жестоко за это поплатился – не только своей жизнью, но и жизнью любимой жены.

Впереди засияло огнями родное поместье. Огни пробивались сквозь нависшую тьму, сквозь завесу снега. Справа от дороги выросла темная громада самолетного ангара. Сюда ежедневно приходил на работу Рид Вестакер. Здесь, судя по всему, должны находиться и обломки машины, на которой родители отправились в свой последний полет. Флоран почему-то до боли в сердце захотелось их увидеть.

Она проехала еще с десяток метров и свернула на дорогу, ведущую к ангару. Но, проехав десяток метров, поняла, что до ангара не доехать – стена снега преграждала путь. Дядя был никудышным хозяином, а мистер Хасплер, который беспрекословно выполнял его указания, не хотел проявлять излишней самостоятельности. Но ничего, завтра она займется хозяйством по-настоящему, расчистит дороги, украсит дом, и к Рождеству здесь все будет блестеть так же, как это было при жизни родителей.

Выйдя из машины, Флоран побрела по обочине, утопая в снегу. Каждый шаг давался с трудом, иногда она останавливалась, выбирая, куда поставить ногу.

Темная, неосвещенная глыба ангара прорезала падающий снег квадратным монументом. Почему они не зажигают фонари? Раньше ангар по всему периметру освещался огнями, иногда отец приглашал на ночь охрану. Неужели трудно зажечь хотя бы один фонарь?

Последние метры Флоран едва не ползла. Она даже пожалела, что решила идти сюда. А ведь дверь наверняка на замке. Правда, Флоран знала щель, сквозь которую внутрь можно забраться без ключа – в самом углу железный лист сдвигался в сторону. Этот лаз когда-то ей показал Рид, и она проникала в ангар тогда, когда не хотела, чтобы ее видели посторонние.

В самом деле, на двери висел громадный, устрашающего вида замок. Даже тогда, когда здесь стоял самолет, замок был поменьше. Что они здесь прячут – груду расколотых обломков? Фюзеляж? Сломанные крылья?

Держась руками за стенки, Флоран пошла вдоль строения. Снега с заветренной стороны было меньше, передвигаться стало легче. Дойдя до угла, она остановилась. Присела, прикоснулась к холодному металлу. Где-то здесь торчали из стены сломанные штыри. Но сейчас их не было. Флоран попробовала сдвинуть лист в сторону. Бесполезно. Видно, приварили парочку болтов. Теперь внутрь можно попасть только через дверь.

Флоран оглянулась на сияющий огнями родной дом. Что она здесь делает: в снегу, на морозе, под железной стеной ангара? Флоран подняла голову к небу.

Белые нити снега колыхались в воздухе, заплетая косицы быстробегущих прядей. Мама, папа, на кого вы меня оставили?! Как мне жить без вас?! Флоран закрыла глаза ладонями.

Ей было жалко себя. Она не знала, что делать, по щекам катились слезы. На кого ей надеяться?

Флоран зарыдала. И в этот же момент, словно насмехаясь над ней, где-то в темноте заблеяли козы. Флоран выдохнула в воздух свое отчаяние, свою ненависть к тем, кто прятался за стенами ее дома, не считаясь с его истинными хозяевами.

Ей ничего не оставалось – только молиться. Она опустилась коленями в снег, склонила голову и стала медленно, по слову, по букве выталкивать из себя молитву.

Она не помнила, сколько минут стояла в снегу под холодными, падающими с небес хлопьями. Долго.

Но, перед тем как выплеснуть из своего сердца последнюю горечь, Флоран увидела во тьме родное лицо: это было лицо Рида Вестакера.

Господь давал ей знак, напоминал, ради кого надо брести по снегу, преодолевать трудности, жить, молиться.

Флоран была не одна – ей было на кого опереться.

Ноги промокли. Флоран прикрыла за собой дверь, опустилась на диван. В гостиной звучала музыка. Похоже, ее родственники снова что-то отмечают.

Флоран сняла сапоги, сдернула с ног носки. Пальцы замерзли, и ей пришлось несколько минут сидеть, отогревая ноги ладонями. Как-то они гуляли с Ридом в лесу вблизи поместья, она промочила ноги, перепрыгивая через ручей. Но тогда рядом был Рид – он знал, что надо делать в этих случаях: развести костер, развесить носки на воткнутых в землю палках, но с таким расчетом, чтобы они не сгорели. Пока носки сохли, они сидели на горке свежесрезанного лапника, это тоже устроил Рид. Он отогревал ее пальцы своим дыханием. Флоран стеснялась, она поджимала пальцы, зарывала ступни в колючую хвою, а Рид смеясь вытаскивал их оттуда. Он говорил, что у нее самые красивые на земле пальцы.

Флоран так не считала. Она вспомнила об этом, растирая пальцы ладонями. Что он нашел в них красивого?

Флоран вытянула ногу, распрямила ступню. Тонкие, бледные пальцы... Ничего в них нет необычного, пальцы как пальцы. А самый маленький и вовсе выглядел уродцем – загибался куда-то вбок, словно пытался отбиться от коллектива.

Флоран сложила ноги по-турецки, набросила на себя плед. Господи, какой ерундой она занимается. Видела бы ее матушка Сильвия! Суровая настоятельница любила говорить, что грехопадение начинается с ногтей. Вначале девушка начинает искать красоту в этих розовых пластинах, вместо того чтобы искать ее в человеческих сердцах и душах. Эта червоточина разрастается как отвратительный грибок. Убедившись в красоте ногтей, девушка ищет ее в волосах, в цвете глаз, в изломе губ. Дальше больше – она исследует вечность в собственном теле, в изгибе бедер и форме ног, груди и плеч. Кончаются поиски глобальным отрицанием мира и признанием собственной неотразимости.

Так ли это, Флоран не знала. Ей было не до этого. Следовательно, угроза, о которой предупреждала матушка Сильвия, для нее не существует.

Согревшись, Флоран переоделась в домашний спортивный костюм. Надо бы сходить в душ, но она решила сделать это попозже.

Флоран уже хотела ложиться, когда в дверь постучали. Это был дядя Альберт. От него за версту разило спиртным.

– О! И-и... – Он от неожиданности икнул. – Я уже тебя потерял. Куда ты подевалась?

Флоран с презрением смотрела на него. Алкоголик, шут гороховый! Он не достоин носить фамилию предков. Когда отец был жив, Альберт не позволял себе такого. Сейчас же ему все равно. И куда смотрит Мэри, неужели ей приятно общаться с пьяным мужем?

– Я ездила в город. – Она положила ладонь на дверную ручку. – Дядя, извините, я замерзла и хочу спать. – Она попыталась захлопнуть дверь, но он внезапно сунул ногу в просвет.

– Э-э, милая, так не пойдет! – Он ухмыльнулся. – Ты, конечно, в приюте отвыкла от общения с нормальными людьми, но я обязуюсь вернуть тебя в лоно цивилизации. Идем. – Он протянул руку, пытаясь ухватить ее за запястье. – Я познакомлю тебя с Джоном, братом Мэри. Ты его никогда не видела?

Флоран едва успела выдернуть руку из его цепких пальцев.

– Не видела и видеть не желаю!

Ее отказ в глазах дяди ничего не стоил.

– А вот это напрасно! – Он качнулся на ногах и чудом успел ухватиться за дверную ручку. – Тебе нужно знакомиться с молодыми людьми! Флоран, ты, я надеюсь, не собираешься провести жизнь в монастыре? Тебе надо выходить замуж, рожать детей! Наш род не должен прерваться. А с моей стороны, – он горестно ухмыльнулся, – по-видимому, ничего не ожидается. Мэри не желает обременять себя детьми.

Флоран хотела напомнить ему о том, что в подобных случаях жену можно и поменять. Но Альберт снова схватил ее за руку.

– Пойдем, Фло! – Он жалобно скривился. – Ты думаешь, мне с ними так весело? Фло, не будь букой, пойдем!

Флоран стало его жалко. В самом деле, почему она решила, что дядя безнадежен. Она верила в Бога и знала, что его промысел неисповедим – судьба любого из смертных, даже последнего грешника, по незримому соизволению может чудесным образом перемениться. Тем более что этот вечер в судьбе гостей ее дома может оказаться одним из последних. Завтра она станет законной хозяйкой поместья, и им придется поискать себе другое место для застолий. Пьяного разгула она в своем доме не допустит.

– Хорошо, – смягчилась Флоран. – Я переоденусь и приду.

– Ты моя любимая! – Он попытался ее обнять, но Флоран снова увернулась. – Я так и знал, что ты войдешь в мое положение. Как-никак, мы с тобой представители славного рода Рейдов, а не какие-нибудь Пиколи или шотландские скупердяи Макдуганы! Верно?

– Верно! – улыбнулась Флоран. – Возвращайтесь, я скоро приду! – Ей было приятно, что дядя не забывает о своих корнях. Пока человек помнит, откуда он вышел, он всегда сможет подняться.

– И, пожалуйста, обрати внимание на Джона! – добавил Альберт. – Мой своячок любопытный малый! – Он хитро прищурился. – И, по-моему, совсем не дурак!

– Ладно, обращу! – успокоила его Флоран.

Спотыкаясь на каждом шагу, он ушел. Флоран закрыла дверь, подошла к зеркалу. Невзирая на усталость и тяжесть утраты, она выглядела неплохо: чистая сливочная кожа, густые каштановые волосы, яркие сочные губы. Даже излишняя худоба, с которой Флоран по настоянию родителей периодически боролась, нисколько ее не портила.

Флоран пока не знала, какой путь выбрать. Шестилетнее пребывание в колледже Святого Креста наложило на ее облик свой отпечаток – в этом смысле отцовский замысел воплотился в полной мере. Присущая ей энергетика, страстность, затаилась, ушла вглубь и проявлялась только в экстремальных ситуациях. Таких, как сейчас.

Раскрыв дверцу шкафа, Флоран вынула золотистое длинное платье. В сочетании с туфлями на каблуках оно делало ее статной и величественной. И очень похожей на мать.

Взглянув еще раз в зеркало, Флоран отошла к противоположной стене, где висело деревянное распятие. Прижалась лицом к босым ступням Христа, прошептала молитву и пошла к двери. Успела краем глаза заметить, что пальцы деревянного Христа вырезаны с поразительным умением. Длинные и худые, они торчали из ступни плотным рядом, и только крайний, самый маленький, смотрел куда-то вбок. Почти так же, как у нее.

Идя по коридору, Флоран вспоминала о деревянном пальце и улыбалась. Христос даже в деревянном обличии был похож на человека – даже со ступнями, пробитыми гвоздями.

В гостиной царило веселье. Худощавый молодой человек с птичьим лицом, стоя у стены, что-то рассказывал гостям.

Мэри, дядя Альберт и раскрасневшийся Макдуган, глядя на него, покатывались со смеху. Правда, дядя, сидевший чуть в сторонке, одновременно успевал прикладываться к высокому бокалу и даже что-то жевать.

На вошедшую Флоран он первым обратил внимание.

– Ах какая красавица! – громко сказал он и пристально посмотрел на Флоран.

Мэри и Макдуган повернулись в ее сторону.

– О, Флоран! Наконец-то! – протянула Мэри с улыбкой.

Она отодвинула стул – ни Макдуган, ни дядя даже не попытались встать – и, ровно ступая, направилась к ней.

– А мы видим, машина подъехала, но никто не появляется! Брезгуешь нами, грешниками? – Мэри наклонилась и поцеловала ее в щеку.

Флоран уловила запах изысканных, судя по всему очень дорогих, духов. Спиртным не пахло – видимо, Мэри не пила. Зато дядя, воспользовавшись приходом Флоран, успел допить вино из бокала и снова наполнить его почти до краев.

– Кстати, позволь представить тебе моего брата! – Мэри кивнула, подзывая молодого человека. – Джон, это Флоран, наша затворница!

Флоран резануло слово «затворница». Сдерживая себя, она промолчала. Джон наклонил голову и прикоснулся к ее руке холодными губами.

– Джон!

– Флоран!

Он улыбнулся и тут же заговорил бодрой скороговоркой.

– Позвольте принести соболезнования. Это непостижимо... Это так ужасно... – Договорив заранее заготовленный текст, он снова улыбнулся. В его улыбке было что-то неприятное, хищное. – А Флоран – мужское имя! – заметил Джон, глядя ей в лицо прищуренными светло серыми глазами. – Вам никто этого не говорил?

– Почему же? – шевельнула плечами Флоран. – Я знаю! Но отцу нравилось мое имя!

– Ну да, конечно! – Джон закивал птичьей головой, клюя пустоту перед собой изогнутым носом. – Насколько я знаю, вы очень любили отца?

– Я любила и отца и мать одинаково. Так же, как все дети.

Джон, взяв ее под руку, довел до стола, сел рядом.

– Далеко не все дети любят своих родителей так сильно, как вы! – произнес Джон, ловко подхватывая бутылку с вином. – Выпьете?

– Спасибо! – Флоран отодвинула бокал подальше. – Я не понимаю, как можно не любить своих родителей?

Джон налил себе вина, поднял бокал. Мэри с улыбкой следила за ними издали. Макдуган, сидя рядом, что-то рассказывал Мэри, стараясь, чтобы Флоран ничего не слышала. Альберт усиленно клевал носом. Голова болталась из стороны в сторону, он вдруг просыпался и снова тянулся к стакану. Очевидно, с помощью вина он пытался разогнать сон.

– Родителей можно не любить в том случае, если их не знаешь! – осклабился Джон. Он взял бокал двумя пальцами, поднес ко рту, сделал глоток.

– Это как? – не поняла Флоран. – Разве такое возможно?

– Очень даже возможно! – сказала через стол Мэри – оказывается, она все слышала. – Мы с Джоном, например, не знали отца – он погиб на войне!

– На войне, – прыснул от смеха Джон.

Мэри холодно посмотрела на него.

Джон тут же взял себя в руки. Поставив бокал на стол, сказал без улыбки:

– Мэри, ты помнишь, какой шок произвело на нас известие о его смерти?

Она строго посмотрела на брата.

– В отличие от тебя, Джон, я очень хорошо помню. Даже то, о чем мне давно следует забыть.

С лица Джона мгновенно слетела ухмылка. Он наклонился над тарелкой, стал усиленно резать на части остывший бифштекс.

– Интересно, на какой войне погиб ваш отец? – вдруг пришел в себя Альберт. – Что за война? Для вьетнамской он чересчур молод! Для иракской – слишком стар! Где ж это вашего мужественного предка нашла старуха с косой?

– Где-где? – с презрительной ухмылкой, повернулась к нему Мэри. – В отличие от тебя, Альберт, отец не упивался до смерти, он искал смерть в честном бою.

– И нашел. – Джон поднял голову, искоса глянул на Мэри. – А может, это она его нашла?

– Но где? – Альберт взял бокал, сделал крупный глоток. – Или это военная тайна?

– Почему тайна? – Мэри покачала головой. – Вот мистер Макдуган без проблем угадает, где может погибнуть честный, предприимчивый, знающий себе цену мужчина? Верно, Сэм?

Адвокат смущенно кивнул, исподлобья взглянул на Флоран.

– Я полагаю, в Персидском заливе?

Флоран подтянула к себе тарелку с яблоками, выбрала одно с розовым боком, погладила его пальцем. Она исподволь разглядывала Макдугана, который не сводил глаз со смеющейся Мэри.

– Сэм, да вы ясновидящий! – Мэри наклонилась к адвокату и поцеловала его голову, взъерошив вьющуюся шевелюру. – Один ответ – и сразу в яблочко!

Кисло-сладкий сок заполнил рот Флоран. Это ощущение хоть как-то подавляло тошноту, которая возникала при разглядывании этой компании. Мэри, дядя, Джон, Макдуган – каждого из них по отдельности можно было терпеть. Но вместе они производили пренеприятное впечатление. Не круг родственников, а какая-то банда. Только пистолетов не хватает.

Флоран еще раз надкусила яблоко и отложила его в сторону. Джон, заметив это, протянул свою костистую лапку и сжал хрупкий надкусанный плод в длинных пальцах. Поднес яблоко ко рту, повернул местом укуса и вонзил длинные зубы в то же место. Яблоко жалобно треснуло. Флоран отвернулась, а Джон, бросая на нее испепеляющие взгляды, стал быстро и ловко объедать яблоко со всех боков. Флоран снова затошнило. Она поднялась. Джон мигом кинулся к ней, отставляя в сторону стул.

– Потанцуем? – Он протянул ей сложенную кренделем руку.

– Извините, это не ко мне! – сказала Флоран.

– Джон, оставь Флоран в покое! – пьяно покачиваясь, пробормотал Альберт. – Она пережила такую трагедию, а ты со своими танцами...

– А вас я, кажется, не спрашиваю! – осклабился Джон. – Каждый отвечает за себя! Ну как, Фло?

Флоран строго посмотрела на Джона.

– А разве мы перешли на «ты», мистер Пиколь?

– А разве нет?

Нагло улыбаясь, Джон смотрел на нее. Флоран показалось, что от подобной бесцеремонности должен обвалиться потолок. Но ничего подобного не случилось. Потолок не рухнул. Только Макдуган встал со своего места, подошел к Джону и отвел его в сторонку. Они о чем-то стали перешептываться.

– Всего хорошего! – попрощалась Флоран.

– Спокойной ночи, девочка моя! – сказал дядя, не открывая глаз.

– До завтра, дорогая Флоран! – улыбнулась Мэри. Она слегка привстала, и в разрезе юбки мелькнула нога – белая, крепкая, как черепная кость.

Флоран шла, слыша, как Джон и Макдуган, глядя ей в спину, продолжают шептаться. Она уже свернула в коридор, как сзади раздался взрыв смеха. Лицо Флоран разгорелось от стыда и ярости. Будь ее воля, она бы в то же мгновение вернулась и разогнала всех! Даже дядю Альберта – это он наводнил дом негодяями. Хотя нет, Сэм Макдуган попал в их дом еще до появления дяди. Но он в последнее время сильно переменился. И не в лучшую сторону. Что ж, адвокаты приходят и уходят. А клиенты остаются.

Открывая дверь, Флоран услышала, как в комнате звонит телефон. Она бросилась к столику, на котором стоял аппарат.

– Здравствуй, Флоран! Ты меня узнаешь?

– Отец Климент! – выкрикнула Флоран. – Как я могу вас не узнать?!

На сердце потеплело. В одно мгновение она перенеслась в колледж, в свою комнату, где в изголовье кровати висит деревянный крест, украшенный еловыми ветками. Услышала голос матушки Сильвии, крики девчонок, которые, вопреки запретам, толпой носятся по школьному коридору.

– Как твои дела? Помощь не требуется?

Как она могла забыть об отце Клименте? Вот кто в случае необходимости может ей помочь! У отца Климента, бывшего полицейского, хватит ума, хладнокровия, воли, чтобы разрешить любую ситуацию. И пока Рид находится взаперти, отец Климент может защитить ее от всяческих невзгод.

Правда, пока Флоран справляется. Она сильная и всегда знает, что делать. Большие ошибки ей не грозят.

– Спасибо, отец Климент! Я пока справляюсь. Но, если будет трудно, я могу на вас рассчитывать?

– Разумеется, Флоран! Это прямая обязанность братьев-католиков – помогать друг другу в горе и в радости! Только ты предупреди – и мы обязательно придем на помощь.

– Отец Климент, а вы не могли бы перезвонить завтра около часа дня?

– Конечно! До встречи, Фло! Тебе большой привет от матушки Сильвии и всех девочек. Особенно от Лесли Салливан, она очень скучает по тебе!

– Передавайте им от меня такой же привет! Я верю, мы скоро встретимся! Во всяком случае, я этого очень хочу.

– А мы в этом никогда не сомневались. До завтра, Флоран!

Отец-наставник положил трубку.

Флоран опустилась на кровать. Как же она могла забыть о своем колледже, о друзьях и товарищах? Наверное, она плохая католичка, раз, оказавшись в беде, тут же обо всех забыла...

Но ведь все поправимо. Флоран решила, что, как только получит наследство, некоторую часть обязательно отпишет любимому колледжу. Колледж финансируется частными лицами, и ее деньги ему пригодятся. Там необходимо переоборудовать столовую, спортзал, не мешает перестроить оранжерею. Да и мало ли куда можно употребить деньги, выделенные от щедрого чистого сердца?

Флоран неторопливо разделась, забралась в кровать. Выключив свет, она долго лежала в постели, прислушиваясь к звукам окружающего мира. На сердце было легко и спокойно. Сейчас ее уже ничего больше не злило – ни звуки музыки, раздававшиеся из гостиной, ни шум вьюги за окном, ни приторное блеяние коз.

А может быть, гости ее дома смеются, потому что предчувствуют, что их визит затянулся и приближается к неизбежному концу?

С утра небо очистилось, снег перестал идти. Флоран, поглядывая на часы, неторопливо одевалась.

Вчерашнее раздражение исчезло. Она не понимала, почему вечером сердилась на дядю Альберта, Макдугана и прочих гостей их дома. Ведь это несправедливо: а что, если ей только показалось, если они смеялись не над ней? Наверное, разыгралось воображение. Нужно чаще молиться – и раздражение уйдет.