Текст книги "Четверть мили (ЛП)"

Автор книги: Девни Перри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Глава 5

Кэш

– Кэш, – отрезала Кэт, когда шины выехали на встречную полосу.

Я резко поднял взгляд и выровнял машину, прежде чем перестроиться на другую полосу. К счастью, она была пуста.

Блять. Что со мной сегодня?

– Что с тобой сегодня? – спросила она.

Конечно, она выхватывала слова из моей головы. Мы так долго дружили, что не было ничего необычного в том, чтобы заканчивать предложения друг за друга.

– Извини, – пробормотал я. – Просто задумался.

Кэтрин что-то промурлыкала себе под нос и снова перевела взгляд на пассажирское окно, за которым расстилались зеленые поля. Все утро ее внимание было приковано к пейзажу, и, вероятно, именно поэтому она не заметила, что последние двадцать миль я скакал между белой линией обочины и желтой разделительной в центре, потому что мои глаза были прикованы не к дороге.

Они были прикованы к ней.

Я провел рукой по подбородку, затем хлопнул по нему, жалея, что не могу вбить себе в голову хоть немного здравого смысла. Поскольку я еще не сбрил бороду, может быть, она скроет некоторую растерянность на моем лице.

Что-то было не так. Все казалось… странным. С Кэт. И я не мог понять, почему.

Вчера вечером у нас был обычный ужин. По крайней мере, он должен был быть обычным. Просто двое друзей сидели друг напротив друга и разговаривали. И она доверилась мне. Наконец-то Кэт доверила мне подробности из своего прошлого.

Может быть, поэтому ужин показался мне таким… интимным? Может, дело было просто в обстановке, но, черт возьми, это было похоже на свидание. Я поддразнивал ее, что она думает об этом как о свидании, но не ожидал, что сам на это куплюсь. И это было не просто свидание.

А хорошее свидание.

Самое лучшее свидание.

Я покачал головой и крепче сжал руль. Глаза на дорогу. Не смотри на ее колени.

Это были просто колени, как плечо, на которое я смотрел минуту назад, было просто плечом. Это была всего лишь обнаженная кожа, гладкая и кремовая. Безупречная, за исключением одной веснушки, которая находилась на верхней части ее руки, и другой, которая выглядывала из-под края ее джинсовых шорт.

Когда у Кэт появились веснушки? Почему я заметил это только сегодня?

Я потянулся к консоли и включил кондиционер. Может быть, если будет холоднее, она прикроет чем-нибудь свои колени, плечи и кожу. Потому что Кэт терпеть не могла холод, и, если я опущу температуру достаточно низко, она достанет свитер, который, без сомнения, прячется в чемодане, который она называет сумочкой.

С каких это пор Кэт стало так заметно обнажать тело? Обычно она носила джинсы и рубашки с длинными рукавами, и на них всегда был вышит логотип курорта. Даже по выходным она надевала футболку и джинсы. А это была даже не майка? Кружевная отделка и атласный блеск больше походили на нижнее белье.

Температура сегодня резко подскочила, и солнце палило нещадно, поэтому она попросила немного покататься с опущенным верхом.

– Зачем ты включил кондиционер? – спросила она, глядя поверх нас на открытый воздух.

– Мне жарко. – Я в отчаянии. Что ей нужно, чтобы надеть этот чертов свитер? – Ты пользуешься солнцезащитным кремом?

– О, нет. – Она искоса взглянула на меня. – А что?

– Ты сгоришь. – Кэт, надень свитер. Ты знаешь, что хочешь этого.

– Со мной все будет в порядке. На следующей заправке я возьму баночку для нас.

Нас. Почему это слово прозвучало так серьезно? Между нами не было ничего интимного. Не было никаких «нас». Не в том смысле, в каком это слово употребляется в паре. Хотел ли я, чтобы мы были «нами»?

Да.

Эта молниеносная внутренняя реакция чуть не заставила меня нажать на тормоза, развернуть машину и вернуться в Монтану, где мир был нормальным.

Кэт была моей подругой. Моей лучшей подругой. Соседкой. Коллегой. Псевдо-сестрой. Были дни, когда я бы променял Истона на нее навсегда. Ладно, в любой день. Было много способов обозначить наши отношения, но мы не были «нами».

Я не мог – и не хотел – разрушать границы, которые были установлены почти десятилетием и твердыми напоминаниями семьи.

Да, Кэт была красивой женщиной. Но, как я и говорил себе в самом начале, после того, как моя семья практически удочерила ее, Кэт была для меня недоступна. Один-единственный ужин с ребрышками и поездка в Орегон этого не изменят.

Я винил во всем «Гаррис Суппер Клаб» и «Империал Инн». Этот чертов мотель. Сегодня вечером, я уверен, мы остановимся где-нибудь получше. В отеле с работающими будильниками и приличными полотенцами. Большими полотенцами. Те огрызки, которые были у них в «Империал», были чертовой шуткой.

Потому что, возможно, если бы этим утром я не увидел, как Кэт прижимает к своему обнаженному, мокрому телу обрывок махровой ткани, я бы не был так очарован ее коленями. Мне было бы легче помнить, что она была под запретом.

Пошли вы, полотенца.

Этим утром я проснулся в свое обычное время, около половины шестого. Принял душ и сделал все возможное, чтобы избавиться от мыслей об ужине, который не был свиданием. Затем я оделся, собрал сумку и отправился в номер Кэтрин.

Я постучал один раз и подождал. Затем еще раз. После третьего раза, когда никто не ответил, я уже был готов вышибить дверь, когда послышались ее шаги, она побежала к засову и цепочке.

Кэт распахнула дверь, и у меня пересохло во рту.

Этот образ отпечатался в моем сознании, как клеймо на бычьей шкуре, и остался там навсегда.

С ее волос стекала вода, темные пряди блестящими каплями падали на кожу. Они ниспадали ей на плечи, спускались по линии шеи и ключиц. Они пробежались по округлостям ее грудей, исчезая под полотенцем.

Ее лицо было чистым, а щеки раскраснелись, как будто она только что приняла душ и побежала открывать дверь.

Она бормотала что-то о будильнике, о том, что ее телефон не заряжен, и о том, что она поздно легла спать. Ее слова были бессвязными, произнесенными так быстро, что не доходили до моего сознания, но я с отчетливой ясностью помнил, как двигались ее губы, мягкие, розовые и сочные. Рука, в которой она не держала полотенце, взмахнула в воздухе, когда она говорила, и от этого движения махровая ткань на ее левой груди соскользнула и показался намек на ареолу. Подол полотенца едва прикрывал ее упругие ягодицы, когда она бросилась к шкафу, чтобы достать какую-нибудь одежду, но только для того, чтобы скрыться в ванной и одеться.

Я заставил себя закрыть дверь ее гостиничного номера, она – внутри, я – снаружи, и вдохнуть немного свежего воздуха, пытаясь взять свой стояк под контроль.

У меня встал из-за Кэт. Моей Кэт. Кэтрин Гейтс, моей невероятно сексуальной, невероятно запретной лучшей подруги.

Кэт ездила со мной и несколькими приятелями на озеро, кататься на семейной лодке по редким летним выходным. Многим друзьям я угрожал утоплением из-за того, что они пялились на нее в бикини.

Я видел ее и без этого полотенца. Я бесчисленное количество раз видел ее после душа. Конечно, обычно на ней был чудовищный халат цвета лаванды, который моя мама купила ей на Рождество несколько лет назад. Он закрывал ее от шеи до икр, но все равно это был наряд после душа.

Но черт бы побрал это полотенце.

Я хотел снять его с ее тела и попробовать на вкус ее губы, убедиться самому, такие же ли они сладкие, чистые и непорочные, как капельки воды, прилипшие к ее коже.

Это было безумие. Черт, я сходил с ума.

И у меня снова встал.

Сукин сын.

– Хочешь, я поведу? – спросила она, ерзая на сиденье. Она поджала одну лодыжку под другое колено, и в таком положении я мог видеть ее длинное, стройное бедро.

Мои глаза остановились на желтой пунктирной линии, которая делила асфальт пополам. Я отказывался смотреть на ее ногу.

– Нет.

– Хорошо. – Она вытащила четвертак из металлической банки, куда мы его положили.

Впереди показалась табличка, указывающая, что мы находимся примерно в десяти милях от следующего города и автомагистрали между штатами. Айдахо уже давно не было видно, очевидно, вместе с моим самообладанием. Мы были в Вашингтоне и направлялись на юг.

– Давай подбросим, чтобы посмотреть, прямо нам ехать или повернуть.

– Хорошо, – кивнул я. – Орел – мы держим курс на юг. Решка – едем на восток или на запад. Подбросим монету дважды и тогда решим.

Монета покрутилась над ее коленями и с легким стуком упала ей на ладонь. Она хлопнула по ней тыльной стороной ладони.

– Решка.

Это означало, что мы выедем на шоссе между штатами. Если поедем на восток, то направимся в Монтану. Часть меня стремилась на восток, тоскуя по нормальной жизни дома. Но я знал Кэт. Она не успокоится, пока «Кадиллак» не будет доставлен, а это означало, нравилось мне это или нет, но мы направляемся в Орегон.

Орел. Давай, орел.

Она повторила подброс.

– Орел.

– На юг, – выдохнул я.

По крайней мере, судьба отнеслась с пониманием к моей боли. Если жребий и дальше будет работать в мою пользу, мы продолжим в том же духе. Возможно, это влечение было временным сбоем, и завтра утром я буду чувствовать себя по-другому. Но если нет, то в ту же секунду, когда этот четвертак начнёт работать против меня, я выброшу его из окна и введу в навигатор Херон Бич.

– Хочешь остановиться? – спросил я, когда мы подъехали к заправочной станции рядом с автомагистралью.

– Да, пожалуйста.

Я кивнул и съехал с дороги, решив заправиться и припарковался рядом с заправкой.

– Ты идешь? – Кэт выпрыгнула из машины и поправила солнцезащитные очки на волосах. Ветер растрепал их, и, когда несколько прядей коснулись ее лба, она подняла руку, чтобы смахнуть их.

В этом движении не было ничего такого, чего бы я не видел сотни раз, но я сидел на водительском сиденье, как завороженный. Она снова завила волосы, второй день подряд. Они были такими же длинными, как и всегда, блестящие локоны ниспадали на тонкие бретельки ее изящного топа.

– Кэш.

Я моргнул. К черту. Мою. Жизнь.

– Да, иду, как только заправлюсь.

– Хорошо. – Невозможно было не обратить внимания на ее длинные ноги, когда она пересекала парковку, направляясь к магазину. Я имею в виду, они не были длинными. Нисколько. Я мог бы поднять ее одной рукой и перекинуть через плечо, такая она была маленькая. Но, черт возьми, они казались длинными. Мили гладкой, упругой кожи тянулись вниз от задницы, в которую мой член так хотел упереться.

Я опустил взгляд на молнию и выпуклость, образовавшуюся под ней.

– Пошел ты.

Этого не могло быть. Я не мог запасть на Кэт. Она бы рассмеялась мне в лицо.

Мы были друзьями.

Мы дружили больше десяти лет.

Я распахнул дверцу и пошел заправляться, потратив несколько секунд на то, чтобы взять себя в руки. Не то чтобы эти мысли были совершенно чуждыми. Не то чтобы сегодня я впервые заметил, что Кэтрин Гейтс – великолепная женщина.

Но сегодня, похоже, моему телу наконец-то надоели игры моего разума.

По прошествии двенадцати лет железная хватка отрицания начала ослабевать, и без моей семьи не было постоянного напоминания о том, что я должен вести себя определенным образом, когда дело касается Кэт. Что они убьют меня, если я разобью ей сердце.

Да, мы с Кэт проводили много времени вместе дома, и мое тело так не пылало. Но это был бывший дом моих бабушки и дедушки.

Прошлой ночью она доверилась мне. Она доверяла мне. И чем я ей отплатил? Весь день щеголял с чертовым стояком и пялился на ее тело.

Я был таким гребаным мудаком.

Сопло на бензонасосе выскочило, и я поставил его на место, закрыл крышку бака «Кадиллака», прежде чем сунуть ключи в карман и зайти в магазин.

Кэтрин мгновенно привлекла мое внимание. Она стояла в отделе сладостей, нахмурив брови. Вероятно, пытаясь выбрать между шоколадным батончиком и плиткой шоколада. Я завернул за угол, и, конечно же, она взяла один из них в одну руку, а другой – в другую.

– Возьми и то, и другое.

Она посмотрела на меня и нахмурилась.

– Ты всегда так говоришь.

Я усмехнулся и подошел ближе, наклонившись перед ней, чтобы взять свой собственный шоколадный батончик. Поднимаясь, я просчитался, подойдя слишком близко. Моя рука коснулась ее руки, и меня привлек персиковый аромат Кэт. Я застыл, не в силах отойти.

Ее голубые глаза встретились с моими, и она выдержала мой взгляд. Боже, она была так близко. Так чертовски близко. У меня зачесались пальцы от желания провести по обнаженной коже ее руки и проверить, такая ли она бархатистая и гладкая, как те фрукты, которыми она пахла.

Когда мой взгляд упал на ее губы, она ахнула.

Христос. Я сделал большой шаг назад, затем бросил ей свой шоколадный батончик. Что со мной было не так?

– Я, э-э… собираюсь в туалет.

– Хорошо. – Она положила плитку шоколада обратно и, не глядя на меня, указала на ряд холодильников у дальней стены. – Что ты хочешь попить?

– Воды.

Она убежала так быстро, что чуть не поскользнулась в своих шлепанцах на блестящем линолеуме.

Ад. Теперь я поставил ее в неловкое положение.

Я прошел в туалет и плеснул себе в лицо пригоршню холодной воды.

– Возьми себя в руки, Грир.

Запах промышленного чистящего средства и писсуара заглушил запах Кэт, но, как только мы вернемся в машину, он будет ждать нас. Именно так пахло в нашем доме – сладко и свежо. Это был не новый запах, но сегодня в нем чувствовался пьянящий, манящий оттенок. Я заметил его вчера вечером в гостиничном номере, когда она обняла меня на прощание.

Когда она вошла в мои объятия так легко, на мгновение я забыл, что должен отпустить ее.

Я сходил в туалет, с каждой секундой мое настроение становилось все более раздражительным. Когда я вышел из мужского туалета, Кэт была видна сквозь стекло витрины магазина: она стояла рядом с «Кадиллаком», склонив голову и водя пальцами по экрану телефона. Я подошел к прилавку со сладостями, взял плитку шоколада, которую она не купила, и пачку жевательной резинки, отложив свое возвращение к машине еще на минуту.

Эта поездка обещала быть веселой. Вчера было весело ехать туда, куда указывал четвертак. Слушать истории о ее прошлом из ее собственных уст. Вкусно ужинать в ее компании.

Ревность Дэни не была такой уж необоснованной, не так ли? Прошлый вечер пробудил во мне эмоции, которые я не хотел признавать, – похоть, например.

Ну, похоть могла идти нахер. Я не собирался разрушать нашу дружбу с Кэт только потому, что мой член сох по ней.

Я заплатил продавцу за шоколад для Кэт, затем расправил плечи и вышел на улицу. Мои шаги замедлились, когда я приблизился и заметил хмурое выражение ее лица.

– Что не так?

– Кэрол велела всем моим сотрудникам не писать мне по электронной почте. Ирония в том, что Аннабет только что написала мне по электронной почте, что им запрещено писать мне по электронной почте.

Я усмехнулся.

– Похоже на бабушку.

– Гррр. – Кэт вскинула руку в воздух. – Я в отпуске. А не умерла.

– Она просто пытается помочь.

– Но это меня напрягает. Я люблю свою работу.

– Я знаю.

– Я хочу делать свою работу.

– И ты можешь. – Я подошел ближе и положил руку ей на плечо. Сколько раз я это делал? Сколько раз я прикасался к ней? Сотни. Тысячи. И все же, как и прошлым вечером, когда я обнял ее, внезапно все стало по-другому. Я отдернул руку, жар, исходивший от ее кожи, был слишком горячим и наэлектризованным.

Она посмотрела на меня, затем ее взгляд опустился к тому месту, где я дотронулся до нее. Взгляд скользил туда-сюда, как будто она проверяла, не вытер ли я о нее козявку или что-то в этом роде. Затем ее взгляд опустился в землю, а плечи поникли.

– Вот. – Я протянул ей шоколадку.

– В честь чего это?

Я пожал плечами.

– Просто потому что.

Она подняла ресницы и грустно улыбнулась мне.

– Спасибо. Может, несколько сотен пустых калорий помогут мне почувствовать себя лучше.

– Бабушка просто хочет, чтобы ты взяла отпуск. Настоящий отпуск. Пусть она разбирается со всем, что происходит дома.

– А что, если случится кризис?

– Она позвонит. Доверься мне. Отсутствие новостей – это хорошая новость.

– Отлично, – пробормотала она. – Я чувствую себя так, словно меня выгнали.

– Никому и в голову не придет тебя выгнать.

Она вздохнула.

– Сейчас моя очередь сесть за руль.

Я достал из кармана ключи и протянул ей. Мы оставили двери незапертыми, потому что верх все равно был опущен, поэтому я дал ей немного пространства, чтобы пройти мимо меня и обогнуть капот, прежде чем забраться на пассажирское сиденье.

Лучше бы я ехал на байке, потому что так мой взгляд не мог блуждать, но, пока мы ехали на запад по федеральной автостраде, он, казалось, постоянно притягивался к ней, как магнит к стали. Моя нога подпрыгивала на полу. Я похлопал себя рукой по колену.

Кэт была великолепна за рулем, солнце освещало ее лицо, и эти развевающиеся пряди волос касались плеч. Она была бы еще красивее, если бы улыбалась.

– Расскажи мне побольше об Арии, – попросил я, надеясь отвлечь Кэт от работы, а себя – от мыслей о Кэт. – Как получилось, что она оказалась на свалке?

– Из-за Лондин, – сказала она. – Они жили в одном трейлерном парке. Ария и Клара жили со своим дядей. Их родители погибли в автокатастрофе, и дядя был единственным оставшимся в живых родственником, поэтому он получил опеку. Я никогда не видела этого парня и не встречалась с ним лично, но Лондин знала его. Джемма видела его однажды, когда они с Арией пробрались в их трейлер, чтобы украсть велосипед Клары. Я думаю, он был настоящим мерзавцем. Джемма сказала, что у него были глаза-бусинки, от которых хотелось принять душ.

– Он что-то сделал с Арией и Кларой?

– Я не знаю. Это была запретная тема. Они знали, что Лондин сбежала от своих родителей-наркоманов, и начали расспрашивать окружающих, пытаясь выяснить, куда она подевалась. Однажды они пришли на свалку, держась за руки, и на этом все закончилось. Они жили с нами. – Уголки ее губ тронула улыбка. – У каждой из них были огромные рюкзаки, набитые так туго, что, когда они расстегивали молнию, все просто вываливалось изнутри. Одежда. Еда. Деньги. Препараты. Они были гораздо более подготовлены к жизни там, чем кто-либо из нас.

– У Лондин и Карсона был этот «Кадди». У вас с Джеммой была палатка. Где жили Ария и Клара?

– В фургоне доставки. Они были умными. Они выбрали место повыше и с меньшим количеством нор, чтобы им не пришлось иметь дело с мышами.

У меня скрутило живот, как и вчера, когда я не хотел думать о том, что Кэт спит с паразитами.

– Там действительно было лучше, чем дома?

– Да. – Без колебаний.

– А как насчет приемной семьи?

Она покачала головой.

– Эта свалка была моим единственным вариантом.

– А твои родители…

– Может, подбросим еще раз? – Она уже доставала четвертак и подбрасывала монету, придерживая руль коленом.

На следующем съезде Кэт съехала с федеральной автострады и включила радио. Музыка гремела вовсю, и из-за ветра, обдувавшего нас, разговаривать было невозможно.

Разговор окончен.

Она вела машину, не отрывая взгляда от дороги, ни разу не дрогнув. Не открывая новую тему, и уж точно не рассказывая о жизни до появления на Ранчо «Грир и Горный Курорт».

Я должен был поблагодарить ее, потому что вместо того, чтобы думать о голых ногах Кэт, или о стройной линии ее шеи, или о том, как изящно ее запястье лежит на руле, я провел следующие несколько часов, гадая, почему моя лучшая подруга так упорно хранит секреты.

Может быть, она хранит свои по той же причине, по которой я храню свой.

Потому что правда может разлучить нас.

Глава 6

Кэтрин

– Хочешь подкинуть или… – Пожалуйста, скажи «нет». Пожалуйста, скажи «нет».

– Когда ты должна встретиться с Арией? – спросил Кэш.

– У нас нет расписания. Она даже не знает, что я приду, но думаю, что лучше раньше, чем позже.

– Тогда давай сегодня же отправимся в Орегон.

Слава Богу. Я бросила монету на кожаное сиденье, не заботясь о том, что она застрянет в щели и навсегда исчезнет в «Кадиллаке». Затем завела машину и отъехала от мотеля, где мы останавливались прошлым вечером.

Эта поездка была худшей идеей, которая приходила мне в голову за последние годы. На самом деле, это была идея Джеммы, так что я возлагала вину на нее.

Я хотела добраться до Херон Бич, отдать машину Арии и сесть на ближайший самолет до Монтаны. Предполагалось, что она возьмет машину. О боже, что, если она не возьмет машину? Что, если мне придется возвращаться с Кэшем?

Я мысленно помолилась, чтобы Ария купилась на эту затею с передачей «Кадиллака», потому что я ни за что не поехала бы в Калифорнию, и я не знала, смогу ли пережить еще один неловкий и напряженный день с Кэшем.

Как до этого дошло? Как получилось, что двум людям, которые могут заканчивать предложения друг за друга, так мало что сказать? Никогда бы я не подумала, что это путешествие окажется таким мучительным. Я имею в виду, я ожидала, что это будет тяжело, потому что втайне любила его. Но не тяжелее, чем в любой другой обычный день.

Это была моя вина. Он знал. В ту первую ночь Кэш, должно быть, понял, что мои чувства к нему были не совсем платоническими.

Я, мои обнюхивания и долгие объятия. Я слишком долго пялилась на него за ужином в «Гаррис Суппер Клаб». Я была слишком счастлива, что он бросил Дэни.

Он знал.

Вчера он почти не смотрел мне в глаза, а когда смотрел, в его взгляде была сдержанность, как будто он сознательно взвешивал каждое движение. Он положил руку мне на плечо, понял, что прикоснулся ко мне, и, вероятно, испугался, что я приму этот жест близко к сердцу, и отдернул руку так быстро, что мог бы вывихнуть плечо.

Я хотела заползти под переднее колесо и позволить ему переехать меня.

И он был не единственным, кто взвешивал свои слова. Я боялась заговорить, опасаясь, что он увидит, насколько глубокой была моя влюбленность.

С этим нужно было заканчивать. Если поедем прямо сегодня, то сможем добраться до побережья. Будем на шаг ближе к тому, чтобы объявить эту поездку неудачной и вернуться домой.

Радио работало на пониженной частоте, и в нем слышались помехи, поэтому я переключилась на другой канал. В «Кадиллаке» было спутниковое радио и Блютуз для моего телефона, но необходимость переключать станции каждые сто миль была хоть каким-то занятием. Двадцатисекундное извинение за удушающую тишину.

Кэш узнал песню. Черт. Я напряглась, ожидая и…

Рассеянный, пронзительный свист вырвался у него сквозь зубы. Я перестала скрывать, что меня не передергивает.

Не то чтобы он заметил. Кэш стоически смотрел на дорогу.

– Далеко ли отсюда до Херон Бич? – спросила я.

Кэш ввел его в GPS своего телефона.

– Около десяти часов.

Дурацкий четвертак. Вчера монета привела нас назад. Мы поехали на юг, но зашли слишком далеко на восток, в направлении, прямо противоположном тому, куда нам нужно было направиться. Вселенная сговорилась против меня.

Мы снова были в Айдахо, проделав обратный путь из Вашингтона. Вчера вечером мы остановились перед ужином и поселились в отеле на окраине Бойсе. Чтобы не заставлять нас собираться за неудобным ужином, я сказала Кэшу, что устала от долгого дня за рулем. Мы купили сэндвичи и поели в одиночестве в своих номерах.

Я пыталась дозвониться до Джеммы, но она не отвечала. Лидди и Кэрол тоже. Поэтому я посмотрела фильм по телевизору и пораньше легла спать.

Почему я думала, что эта поездка будет более захватывающей? Конечно, сельская местность была красивой. Там был один участок шоссе, который был настолько скрыт деревьями, что казалось, будто мы едем по зеленому туннелю, покрытому листвой. Но, кроме редких остановок на заправке, когда мы покупали сахар и нездоровую пищу, бесконечные километры начали сказываться.

– Как прошел твой вечер? – спросил Кэш. На нем были солнцезащитные очки, защищавшие глаза.

– Отлично. А твой?

Он повел плечом.

– Отлично. Смотрел игру. Лег рано.

Какая игра? Кто победил? Ты хорошо спал? Вопросы, которые я обычно задавала до того, как наделала глупостей. Теперь я боялась, что если он заставит меня смеяться, если он заставит меня улыбнуться, стена треснет, и он увидит правду, просвечивающую сквозь нее.

Я не люблю Кэша.

Даже я не купилась на собственную ложь.

– Я тут подумала, – сказала я, делая глубокий вдох. – Когда мы вернемся домой, я начну искать себе жилье.

– Что? – Кэш пошевелился и заправил солнцезащитные очки в свои темные волосы. Его карие глаза этим утром были такими яркими, словно в них смешались мед, шоколад и шалфей. Даже с опущенным верхом «Кадиллака» солнечный свет отражался от золотистых бликов.

Я не отрывала взгляда от дороги, а руки были прикованы к рулю. Я бы ни за что не справилась с этим, если бы смотрела в его глаза.

– Тебе нужно личное пространство. Мне тоже. Идея быть соседями какое-то время работала, но на самом деле в этом нет смысла. Мы взрослые люди. Мы можем жить одни.

– Это из-за Дэни?

– Нет. – Отчасти. Когда он все-таки найдет женщину, которая согласится лечь с ним в постель, я не хотела находиться в другом конце дома.

Кэш надел солнцезащитные очки, и его бородатый подбородок начал подергиваться, когда он смотрел вперед. Миля за милей. Минута за минутой. Отсутствие его ответа заставляло мое сердце замирать, удар за ударом. Неужели ему было все равно? Неужели он не мог притвориться, слегка возразить или сделать вид, что ему нравилось, что я была его соседкой последние пять лет?

Наконец, он сказал:

– Ладно.

Ладно. Ауч. Его отказ был хуже, чем в тот раз, когда моя мать взяла пальцами кусочек моей кожи и так сильно сжала его, что я упала на колени и меня вырвало. Потом она заставила меня прибрать за собой.

Я боролась с желанием заплакать, прикусывая внутреннюю сторону щеки. Этому трюку я научилась еще в детстве. Если сосредоточится на своих зубах, на ощущении, как сильно моя плоть сжимается между коренными зубами, слезы исчезнут.

Плач ни к чему бы меня не привел. Если бы я заплакала, Кэш сжалился бы надо мной, а жалость была гораздо хуже любой душевной боли.

Это была всего лишь перемена. Надеюсь, перемена в правильном направлении. Немного свободы от Кэша, и жизнь снова станет нормальной. Мы снова станем друзьями. Он начнет встречаться. Возможно, я тоже. Хотя мысль о каком-либо другом мужчине меня не привлекала, но… когда-нибудь.

Я хотела семью. Свою собственную семью. Детей, которые весной бегали бы по зеленой траве на ранчо и собирали полевые цветы на лугах. Собаку, которая следовала бы за ними по пятам, охраняя их. Мужа, который позволял бы мне свернуться калачиком у него на коленях холодными зимними вечерами и обнимал бы меня, пока шел снег.

Этот мужчина был не Кэш. Чем скорее я перестану представлять его лицо в той мечте, тем скорее смогу открыть свой разум и сердце для поиска любви.

– Как долго? – спросил Кэш.

– Как долго, что? – Я взглянула на него, затем снова на дорогу.

– Как давно ты планировала съехать? Ты бы мне сказала?

Я нахмурилась.

– Конечно, я бы тебе сказала.

– Также как об этой поездке.

Очко в пользу Кэша.

– Ну, теперь я тебе говорю.

Он скрестил руки на груди и уставился в окно.

– Типичная Кэт. Держишь мир на расстоянии вытянутой руки.

– Прости?

– Ты никому из нас не доверяешь. Ты часть нашей семьи, но между нами нет доверия.

Я покачала головой.

– О чем ты говоришь? Откуда это?

– Как долго мы знаем друг друга? Ты никогда не рассказывала мне об Арии, Кларе, Карсоне или Лу до этой поездки. Пока я не засыпал тебя вопросами, и тебе некуда было деваться, чтобы избежать их.

Я сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Кэш просто взбесился. Я хотела, чтобы он расстроился из-за моего отъезда. Что ж, он был расстроен. Он не ошибся. Я избегала темы прошлого любой ценой, но он также был несправедлив. Он понятия не имел, через что я прошла, и если я хотела держать это в секрете, то это был мой выбор.

– Я не люблю об этом говорить.

– Это твоя точка зрения.

Костяшки моих пальцев были почти такими же белыми, как руль.

– Я рассказывала тебе о свалке давным-давно.

– Нет, ты рассказала бабушке и маме. Это не то же самое.

С чего бы мне хотеть рассказывать ему о самых неприятных моментах в моей жизни? Почему я должна хотеть, чтобы мужчина, в которого я была влюблена долгие годы, увидел всю мою грязь? Я цеплялась за надежду, что он увидит во мне сексуальную, привлекательную, доступную женщину. Не жалкую коротышку, которой мистер Клайн, учитель физкультуры в девятом классе, однажды подарил дезодорант, так как от нее пахло, потому что она не могла себе его позволить.

Возможно, причина, по которой я раскрылась в этой поездке, заключалась в том, что я окончательно потеряла надежду. Кэш не воспринимал меня иначе, как друга, сестру, так зачем скрывать правду?

– Ты меня винишь? – спросила я. – С чего бы мне хотеть говорить об этом?

– Потому что мы должны быть друзьями. Мы должны доверять друг другу.

– Мы и есть друзья.

Кэш усмехнулся.

– Тогда веди себя соответственно, Кэтрин. Поговори со мной.

– Я с тобой разговариваю! – Я подняла руку. – Я говорю тебе прямо сейчас, что хочу съехать. Мне нужно немного пространства.

– От меня.

– Нет. – Да. – Мне просто… нужно сменить обстановку.

– Ладно.

Снова прозвучало это слово, приправленное сарказмом и презрением. В первый раз я не уловила неприятных оттенков.

Снова воцарилась тишина. Радио то появлялось, то пропадало, но я не стала переключать канал. Мои зубы сжались. Ноздри Кэша раздулись.

Из-за чего, черт возьми, он так разозлился? Нам было за тридцать. Разве он не хотел бы жить отдельно? Зачем держать соседа, если ему не нужна финансовая поддержка? И как он посмел сказать мне, что я ему не доверяла.

– И это ты говоришь мне о том, что я что-то не рассказываю.

– Что? – Он бросил на меня сердитый взгляд. – Ты знаешь обо мне все, что нужно знать.

– Так ли это? Тогда давай поговорим о ранчо.

– Что насчет ранчо?

– Что ты на самом деле думаешь о расширении?

Это была идея Истона – создать современный комплекс по разведению и обучению лошадей. Он купил землю для расширения ранчо, все это время планируя, что Кэш будет управлять им, но он никогда не спрашивал. Он сделал это, не посоветовавшись сначала с Кэшем или с кем-либо еще.

Кэш был довольно покладистым человеком. Его нелегко было вывести из себя, но он был гордым человеком. Он был лидером в своем роде. И никто даже не спросил, хочет ли он руководить тренировочным комплексом. Они просто предположили, что, поскольку он любил лошадей, поскольку у него был талант обращаться с животными, он будет счастлив.

– Я в восторге от этого. – Кэш пожал плечами. – Это будет здорово, когда мы начнем. Я смогу проводить больше времени с лошадьми.

– Я не об этом спрашиваю. Что ты думаешь о том, как все это произошло?

– Ты говоришь о том, что Ист купил недвижимость, не сказав никому из нас?

– Да.

– Все нормально. – Еще одно пожатие плечами. – Ты же знаешь, как это бывает с папой и дедушкой. Они не умеют сдаваться. Это была игра Истона за власть. Он хочет оставить свой след.

Он изводил меня за то, что я не разделяла с ним своих чувств, но сам делал то же самое.