Текст книги "Каменная принцесса (ЛП)"

Автор книги: Девни Перри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

– На сегодня с меня хватит распаковок, – пробормотала она.

– Хм? – Разве она не прожила здесь десять лет?

– Ничего. – Она отмахнулась от меня, затем еще раз посмотрела на дверь.

Но она не сможет так легко от меня избавиться. Я прошел мимо нее в гостиную, не обращая внимания на ворчание, слетевшее с ее губ.

– Нет фотографий? – Я взял пустую рамку со столика рядом с диваном.

– Нет. – Она выдернула ее у меня из рук и положила лицевой стороной вниз.

Я подошел к телевизору, присел на корточки, чтобы рассмотреть ряд фильмов, аккуратно сложенных на полках.

– Я бы не подумал, что ты фанатка фильмов ужасов.

– Я и не фанатка, – пробормотала она. – Они не мои.

– О, у тебя есть соседка?

– Больше нет.

Тот отстраненный тон, который я получил в первый день в гараже, вернулся. Я встал, от холода в ее голосе волоски на моих руках встали дыбом. Что я упустил? Чья фотография была в этой рамке? Кто оставил после себя фильмы «Пила»?

Она притопнула ногой, напоминая, что мне пора уходить.

Я проигнорировал и это, и продолжил искать подсказки.

Когда я был полицейским, я заходил в комнату и в первую же минуту заносил все в каталог. Я избавился от этой привычки после смены профессии, и теперь мне требовалось больше времени, чем тогда, чтобы вникнуть в детали в доме Пресли.

Пустая рамка. Журнал «Пипл» перевернут вверх ногами на кофейном столике. Подушка с левой стороны кожаного дивана, выглядела чуть более потертой, чем любое другое сиденье.

На одной стене висел целый ряд фотографий, и я подошел поближе, чтобы рассмотреть их. На самой большой в центре были Пресли и Дрейвен. Он обнял ее одной рукой и низко наклонился щекой, прижимаясь к ее волосам. Она обнимала его за талию и широко улыбалась.

– Вы двое были близки.

– Очень. – В ее голосе слышалась тоска. Боль в сердце. Она присоединилась ко мне перед фотографией, пристально глядя на нее, как будто хотела запрыгнуть внутрь и вернуться в тот момент.

Та же самая ностальгия охватывала меня всякий раз, когда я видел фотографию, где были изображены мы с отцом и оба в полицейской форме. Были дни, когда мне хотелось, чтобы мы могли перенестись в прошлое, пережить те моменты, когда он был моим героем, и мысль о том, чтобы отказаться от службы в полиции ради каких-нибудь боевиков, заставила бы нас обоих истерически смеяться.

Чем дольше она смотрела на Дрейвена, тем больше до меня начинало доходить. То, как Пресли защищала его. Ее постоянные напоминания о том, что он был хорошим человеком.

Дрейвен был для нее как отец. Она мечтала быть его дочерью.

Она оторвала взгляд от фотографии.

– Тебе лучше уйти.

– Хорошо. – Сегодня вечером эту ее стену не разрушить. – В пятницу все еще в силе?

Она кивнула и повела меня к двери, ее спина и плечи были напряжены, когда она широко распахнула ее.

Я последовал за ней, но не ушел. Вместо этого я прислонился к раме и позволил теплому воздуху просачиваться мимо нас обоих.

– Я не знаю, в какой коробке моя посуда.

– Наверное, в той, на которой написано «посуда».

Я ухмыльнулся. Все в коробках было совершенно новым. Я сомневался, что на них будут надписи.

– Я заказываю пиццу. Хочешь поделюсь?

– Я сегодня ужинаю дома.

– Точно. Тебе еще есть всю ту морковку.

– У меня плохое зрение, – огрызнулась она. Было забавно ее раздражать. – Когда я была маленькой, окулист предупредил меня, что мне, вероятно, понадобятся очки. Я не хотела очки, потому что какая и без того крошечная первоклассница захочет выделяться больше, чем уже выделяется? Поэтому, я начала есть тонну моркови. Мне все равно пришлось купить очки, но…

– Морковь осталась.

Она кивнула.

– Ты носишь очки?

Она снова кивнула.

Держу пари, очки делали ее голубые глаза еще больше. Они наверняка сексуально смотрелись на тонкой переносице. Подчеркивали изящество ее подбородка. Я должен был прийти как-нибудь вечером, удивить ее чем-нибудь по-соседски – может быть, морковным пирогом, – просто чтобы посмотреть, смогу ли я застать ее в очках.

– Что еще ты любишь есть?

– Уходи, Шоу.

Я усмехнулся, но не двинулся с места.

– Скажи мне.

– Зачем?

– Потому что я хочу знать о тебе.

– Ты уедешь через шесть недель. Тебе не кажется, что это напрасные усилия?

– Вовсе нет. – Эти вопросы казались мне одними из лучших, которые я задавал за долгое-долгое время.

– Я люблю макароны. И хлеб. И чипсы. И хлопья. И все, что поставляется в коробке, потому что, хотя считается, что они вредны для здоровья, я все равно их люблю.

– В коробке? Как коробка для пиццы? Потому что сегодня на ужин я заказываю пиццу. Хочешь?

– Ты невозможен. Иди. Домой. – Она положила одну из своих нежных ладоней мне на плечо и не очень деликатно толкнула.

Я не сдвинулся с места.

Она зарычала.

– Хорошо. – Я оттолкнулся от двери и подмигнул, спускаясь по ступенькам.

Я не ускорил шаг, но смотрел вперед, ожидая звука закрывающейся двери. Когда я зашел на свою подъездную дорожку, я так и не услышал этого звука, поэтому оглянулся.

И, черт возьми, да, глаза Пресли оторвались от моей задницы.

Она могла сколько угодно притворяться, что я ей не нравлюсь, но мы оба знали, что здесь что-то есть. Что-то, что стоит исследовать в течение шести недель.

Как удобно, ведь Пресли была моей новой соседкой.

Я насвистывал, пересекая свой двор, и помахал женщине через дорогу, наблюдавшей, как ее дочь играет в бассейне.

Черт возьми, мне нравился мой новый желтый дом.

Глава 8

Пресли

Пятница была моим самым нелюбимым днем недели.

Дэш не работал по пятницам, если только не было срочных заказов. Перед началом недели он устраивал длинные выходные, чтобы провести пятницу с Брайс и их мальчиками. Эмметт и Лео любили уходить пораньше и устраивать вечеринку на выходных. Когда Исайя жил здесь раньше, он обычно оставался поблизости на случай, если кто-то появится в последнюю минуту, но теперь, когда у нас были другие механики, он тоже уходил рано.

И без Дрейвена я оставалась в офисе одна, наблюдая, как стрелки часов приближаются к пяти.

Самые медленные часы недели приходились на пятницу после обеда.

Но не сегодня. Я не могла дождаться этой пятницы. Этим утром я ехала на работу с волнением, которое так и не прошло.

Я понятия не имела, во сколько Шоу приедет в офис, но когда он появится, я буду готова. Последние несколько дней я работала наперед, готовясь к тому, что, как только он приедет, я буду свободна и вся во внимании.

От моей послеобеденной чашки чая шел пар. Моя нога подпрыгивала на полу. Я бы удивилась, если бы Шоу заставил меня ждать до пяти.

Он этого не сделал.

В десять минут четвертого его сверкающий внедорожник въехал на стоянку.

– Привет. – Он вошел в офис и сдернул с лица солнцезащитные очки.

– Привет. – Я выдохнула, глядя на квадратную форму его челюсти и блестящие глаза. Мужчина был красив до безумия.

Я нечасто видела Шоу с того вечера, когда он помог мне разобрать пакеты с продуктами у меня дома. Когда я возвращалась домой с работы, его машины еще не было. Я изо всех сил старалась не смотреть.

Я следовала своему обычному распорядку и жила так, словно этот дом был пуст. Я не проверяла окна, когда слышала, как мимо проезжает машина. Не выключала телевизор, чтобы услышать, как хлопнет его дверь. Он хоть и был кинозвездой, но я отказывалась относиться к нему иначе, чем к любому другому соседу.

Я очень уважала его частную жизнь.

За исключением…

Потом наступали ночи. Я удалялась в свою спальню и надевала пижаму. Я забиралась под одеяло и взбивала подушку. Но вместо того, чтобы закрывать жалюзи, как делала годами, я оставляла их открытыми и приоткрывала окно.

Только когда свет из окна его спальни освещал пространство между нашими домами, мерцая в моей собственной комнате, я могла расслабиться и уснуть. Мне было трудно заснуть, когда он уходил ночью, потому что в моей голове роилось слишком много вопросов.

Работал ли он? Что он ел на ужин? Был ли он с женщиной?

Ночные часы были единственными, когда я, казалось, не могла контролировать свою одержимость Шоу Вэлансом.

– Хочешь кофе или воды? – спросила я.

Он искоса взглянул на меня, как будто не верил в искренность моего предложения. Честно говоря, это был первый раз, когда я поприветствовала его без свирепого взгляда.

– Воды, но я сам принесу.

– Она там. – Я указала на комнату ожидания и набрала воздуха в легкие, когда он исчез, чтобы взять стакан.

Нога, которую я прижимала к полу, начала подпрыгивать. Мои конечности казались свободными и неконтролируемыми. Напряжение между нами, предвкушение этого разговора нервировало.

Шоу выбил меня из колеи своим сияющим взглядом, и я потеряла голову. Чем больше времени мы проводили друг с другом, тем труднее было сохранять ледяной вид.

Это было чудо, что мне удалось выставить его из своего дома во вторник. Он был забавным. Он был интересным и добрым. Как я должна была вести себя с очаровательной кинозвездой, стоящей у меня на кухне?

Наклонившись, чтобы положить морковь в холодильник, я задержалась у двери, надеясь, что холод охладит меня.

Потому что, когда мужчина вошел в комнату температура резко подскочила. Неудивительно, что он превратил меня в лужицу.

Шоу появился с бумажным стаканчиком воды в руке. Его походка была такой… грациозной. Мужественной. Его бедра уверенно покачивались, как будто каждый шаг был предопределен. Он точно знал, куда поставить ногу, чтобы она выглядела как можно длиннее. Он знал, как подчеркнуть идеальный изгиб своей задницы и привлечь внимание к застежке-молнии.

Когда он садился, мышцы на его плечах и руках напрягались, демонстрируя рельефность.

Я так привыкла видеть мужчин в футболках, выставляющих напоказ накаченные руки, покрытые татуировками. Рубашки Шоу на пуговицах и закатанные рукава скрывали большую часть его бицепсов, намекая на то, что, как я знала, было сексуальной мускулатурой под ними.

Он поставил стакан с водой на стол, и гладкий хлопок натянулся, обтянув очертания его бицепса. Натяжение прошло, когда он откинулся назад, положив руки на подлокотники, отчего его плечи стали казаться невероятно широкими.

– Итак, с чего начнем? – спросил он.

Верно. Мы собирались поговорить о фильме. Я оторвала взгляд от его рубашки и пожала плечами.

– Это твой фильм.

– Тогда сначала.

Я поерзала на стуле, пододвигая его на дюйм или два, пока не оказалась прямо перед ним.

– Хорошо.

– Все начинается с убийства. Вся сцена посвящена Амине, и она не из приятных.

Тогда, что бы Женевьев ни сказала, я не позволю ей посмотреть этот фильм. Я знала, что Исайя будет со мной согласен.

– Там показан Маркус?

Шоу покачал головой.

– Люди не узнают, что он убийца, до самого конца. Только Амина, ее глаза устремлены в потолок, а изо рта течет струйка крови.

Возможно, я тоже не буду смотреть этот фильм. Я долго думала над этим, но склонялась к тому, что нет.

– Кто играет Амину?

– Дэшия Френч.

– О. – Они ведь не скрывали актерский состав, не так ли? Если Шоу был одним из самых заметных и востребованных актеров Голливуда, то Дэшия Френч была его коллегой женского пола. Она была столь же красива и пленительна на экране, как и Шоу.

Я узнала Дэшию на одной из фотографий с Шоу в Интернете. Когда-то они были парой, не так ли? Были ли они до сих пор вместе? Была ли она в городе? Я не слышала, но, верная своей клятве, я держалась подальше от всех сплетен.

Это не имело значения. Она уедет, как и Шоу, до наступления зимы.

– Что будет дальше?

– На следующее утро Маркус прибывает на место происшествия в мотель, – без колебаний сказал Шоу. Он доверял мне. Я знала, что это конфиденциальная информация, и он нарушал правило, но все равно продолжал говорить. – Он осматривает тело и начинает расследование. Он узнает, что Дрейвен был там прошлой ночью. Обходит территорию и находит нож в поле. Он приседает и достает из кармана пакет для улик. Поднимает нож и видит выгравированное на боку имя Дрейвена.

– Я купила ему этот нож. На Рождество. – Я перевела взгляд на витрину. – Жаль, что я не купила ему носки вместо него.

– Послушай, если это слишком сложно…

– Нет. – Я покачала головой. – Продолжай.

– Маркус присоединяется к копам в комнате. Они говорят ему, что жертву зовут Амина Дели. Он говорит им, что знал ее когда-то, давным-давно. Затем все возвращается к тому времени, когда они познакомились, будучи детьми. Так проходит весь фильм. Сцены будут чередоваться; люди будут видеть расследование в настоящем, но время от времени будут переносится в прошлое.

– Как они познакомились? В фильме? – Я знала, как они познакомились в реальной жизни. Маркус был соседом Амины. Когда она переехала в город, он жил по соседству, хотя и был на несколько лет моложе.

– Они были соседями. – Он приподнял бровь. – Как справлялся до сих пор?

– Пока ты аутентичен.

Он усмехнулся.

– Это было такое хорошее слово до того, как я встретил тебя.

– Продолжай.

– Следующая сцена – он арестовывает Дрейвена.

– Где? – Я была здесь в тот день, когда Маркус и два офицера пришли и арестовали Дрейвена. Мы все были здесь.

– В гараже.

– В каком гараже?

– В фальшивом гараже в Лос-Анджелесе. Никто из нас не хотел снимать сцены здесь.

Так они все-таки не были полностью бессердечными или бесчувственными по отношению к этому фильму.

– Спасибо вам за это.

Мне пришлось бы быть той, кто сказал бы им «нет», потому что я отвечала на звонки и приняла бы этот.

– Следующая сцена в комнате для допросов. И ее мы снимем в Лос-Анджелесе. Затем будет еще одно воспоминание о том, как Маркус и Амина однажды возвращаются домой из школы. Они друзья. И когда сцена возвращается в настоящее к нему в офис, ему грустно от того, что она умерла.

Маркусу, вероятно, было грустно. Возможно, он был зол. Возможно, у него было разбито сердце. Но, насколько я могла судить, он не испытывал ничего, кроме стыда.

– Видишь? Теперь ты меня бесишь. Зритель будет ему сочувствовать.

– Возможно, – признал Шоу. – Если я правильно выполню свою работу. Следующая сцена – он разговаривает по телефону с Женевьев. Она звонит, чтобы узнать о расследовании. Он обещает добиться справедливости для ее мамы. Она плачет. Ему тяжело это слышать.

Я скрежетнула зубами.

– Никто не должен жалеть Маркуса Вагнера. Я ненавижу это.

Я поняла, что они делали. Зрители будут шокированы. Они вернуться домой из кинотеатра с зернышками попкорна в зубах и будут гадать, не пропустили ли они намек или знак в начале фильма.

Гребаный Голливуд.

– Я знаю, просто… останься со мной. – Умоляющие глаза Шоу заставили меня закрыть рот. – Следующая сцена – из прошлого. Маркус приходит в гараж, чтобы задать Дрейвену вопросы о парне, которого избили в баре. Маркус думает, что это был Дрейвен или кто-то из его клуба. Конечно, Дрейвен знает, кто это сделал, и ведет себя самодовольно. Он не говорит ничего компрометирующего, и у Маркуса нет выбора, кроме как оставить это без внимания.

Они покажут Дрейвена плохим парнем, а Маркуса – полицейским, который, казалось бы, не может поймать преступника.

Больше всего бесило то, что Шоу не ошибался. Дрейвен не всегда был добропорядочным гражданином. Даже после того, как клуб распался, он продолжал делать некоторые сомнительные действия. Но я держала рот на замке о многих вещах, которые видела, или комментариях, которые подслушала за годы работы здесь.

– Пока все достоверно? – просил Шоу.

– Продолжай. – Это был единственный ответ, который он получил.

– Следующая сцена снова в настоящем. Маркус разговаривает с прокурором о деле. Он… взволнован. Колеблется.

– Потому что у него и раньше были улики против Дрейвена, но он не мог их подтвердить.

– Точно. – Шоу кивнул. – Затем мы снова возвращаемся в прошлое, показывая еще три сцены, когда он выходит против Дрейвена проигравшим.

Дрейвен был самодовольным, неприкасаемым преступником. И в некотором смысле, это именно то, кем он был. Люди тянулись к Дрейвену из-за его уверенности в себе. Его силы. Он был прирожденным лидером с острым умом и отношением к делу без обмана.

Вы любили его отчаянно.

Или ненавидели с такой же страстью.

Дэш был таким же в какой-то степени, хотя Брайс и мальчики смягчили его за эти годы.

Мы все смягчились после того, как Цыгане закрыли двери своего клуба.

– Там будет сцена с молодым полицейским, которого Маркус наставляет, – сказал Шоу. – Еще одна, где он ругается с Люком.

– Люк тоже будет в фильме?

– Да. Он наш герой.

– Нет. – Я покачала головой. – Женевьев – герой.

– Верно. – Он отхлебнул воды. – Люк и Маркус не приходят к согласию по делу о краже со взломом. Парень вломился в магазин, и Маркус хочет отделаться предупреждением, потому что играет в гольф с его отцом. Люк утверждает, что, поскольку парню двадцать один год и во время взлома он был пьян в стельку, он не заслуживает простого предупреждения. Это первый раз, когда мы встречаем Маркуса как плохого полицейского

– Хорошо. – Возможно, эта история была правдой. Возможно, нет. Но пришло время начать вселять некоторые сомнения на счет Маркуса.

– Сцены после этой переносятся в настоящее время. Дрейвен был арестован, но вышел под залог. Женевьев переехала в город. Она приехала, потому что хочет расследовать убийство своей матери, но затем узнает, что она дочь Дрейвена. Хотя ее история показана с точки зрения Маркуса. Он ужинает со своей женой и слышит сплетню. Он расстроен. Ему понравилась Женевьев, но теперь он чувствует, что она в другой команде.

– Потому что она и была. – Решимость Женевьев найти убийцу своей матери стала причиной того, что Маркус оказался в тюрьме.

Хотя Шоу ошибался относительно того, почему она переехала в Клифтон Фордж, но поскольку эту правду знала лишь горстка людей, это было неудивительно.

Женевьев переехала сюда не для того, чтобы наблюдать за расследованием. Она приехала сюда, чтобы увидеть могилу своей матери, и была похищена вместе с Брайс. Им потребовался год, чтобы узнать, что их похитителем был Маркус. Тем не менее, это так и не стало достоянием общественности. Это был один из немногих Цыганских секретов, в которые я была посвящена.

В день похищения я пришла на работу, а в помещении было пусто. Я безуспешно пыталась дозвониться Дэшу и Дрейвену и сразу поняла, что случилось что-то плохое. Поэтому, я сделала то, что делала всегда: занялась бизнесом. Я сослалась на неотложные семейные дела и перенесла все встречи. Затем я просто начала ждать, надеясь, что со всеми все будет в порядке.

Боже, что это был за год.

Год смерти. Все началось с убийства Амины, затем похищения, а затем самоубийства Дрейвена.

Мы все были напуганы и на взводе. Убийца разгуливал на свободе. Воины угрожали возмездием за смерть одного из своих членов – они подозревали, что их человека убил бывший «Тин Джипси».

Все были в напряжении. Брайс была беременна Ксандером, и Дэш не спускал с нее глаз. Она приходила сюда работать каждый день, потому что Дэш не мог оставить ее одну в редакции газеты.

Это был ужасный год, но мы все стали ближе, пережив его вместе.

– Далее становится больше воспоминаний, – заговорил Шоу, его мягкий голос вернул меня в настоящее. – Маркус встречает Амину в Бозмене. Он приглашает ее на свидание, и они начинают встречаться.

– Вы показываете, что она знает, что он женат?

Шоу покачал головой.

– Он никогда не говорил ей. В одной сцене он снимает свое обручальное кольцо перед встречей с ней.

Слава Богу.

Никто из нас не знал, знала ли Амина, что Маркус женат, когда они начали встречаться. По словам Женевьев, ее мама мало говорила о мужчине, которого называла Ли – прозвище, которое появилось, когда Маркус и Амина были детьми. Возможно, Амина знала, что Маркус женат. Может быть, он пообещал ей, что уйдет от жены. Или, может быть, он скрыл это, наряду со многими другими вещами.

Ради Женевьев, чтобы защитить память о ее матери, я притворялась, что Маркус лгал.

– Маркус скрывает Амину и их роман от своей жены. Он тайком звонит ей по телефону и ездит к ней по выходным, чтобы навестить ее. Он начинает больше пить. Становится не так сосредоточен на работе. Мой грим в фильме становится все более и более изможденным.

– Он становится злодеем.

– Верно. – Шоу кивнул. – Я же говорил тебе, что у нас все хорошо.

Я слегка улыбнулась ему.

– Пока зрители ненавидят его так же сильно, как и я, у нас все хорошо.

– Я сделаю все, что в моих силах.

– Чем все закончится? – Мне нужно было, чтобы он продолжал. Я была уверена, что там будет сцена смерти Дрейвена. Это была еще одна причина, по которой просмотр этого фильма, вероятно, не пошел бы на пользу моему психическому состоянию. Если я не смогу послушать, как Шоу рассказывает мне об этом, я сомневалась, что смогу посмотреть вымышленный пересказ.

Шоу удивил меня.

– Женевьев находит в вещах Амины фотографию Маркуса. Опять же, это с его точки зрения, но однажды вечером она приносит ее к нему домой. Она спрашивает его о ней. И все сходится. Все рушится вокруг него, когда она складывает воедино то, что он убил ее маму.

Насколько тяжело было Женевьев прийти к нему домой? Фотографии не было, но именно она собрала все воедино – Шоу был прав. Женевьев была единственным человеком, который смог отомстить за Дрейвена и Амину.

Она сделала это для них. Для себя. Для всех нас.

– Вы используете их настоящие имена?

– Только имя Маркуса, – мягко сказал Шоу. – Большинство других имен были изменены. Я просто подумал, что было бы проще называть их теми именами, которые ты знаешь.

– Спасибо. За имена. И за то, что все рассказал.

– Не за что.

Рассказ, хоть и был полезным, не облегчил принятие этого проекта. Шоу пытался помочь мне примириться с фильмом, но… этого не произошло.

Я не хотела, чтобы этот фильм выходил. И это не изменится независимо от того, сколько времени Шоу потратит на ответы на мои вопросы.

И это был факт, разочарование, с которым я научусь жить.

Тем не менее, я ценила это. Шоу не обязан был отвечать на мои вопросы. Ему не нужно было проводить вечер пятницы в неудобном кресле.

Почему я? Потому, что я была первой? Первой, кто спросил? Рассказал бы он Дэшу, если бы Дэш был тем, кто настаивал на ответах?

Или это потому, что что-то витало в воздухе, когда Шоу и я были в этих креслах? Здесь было влечение, большее, чем я хотела признать. Но было и кое-что еще. Я не сдерживала слов в разговоре с Шоу, боясь, что они могут быть обращены против меня или использованы для наказания.

Мои слова летели, отрывистые, грубые и честные.

При первом намеке на мое к нему отношение он мог бы уехать из гаража и никогда не возвращаться. Это то, чего я хотела, верно? Но он вернулся.

Он выслушал.

Меня.

Я была в полной заднице. Если он продолжит слушать, если он продолжит оставаться таким же очаровательным, как прежде, мне крышка.

Шоу выпрямился в кресле.

– Ты сказала мне, что беспокоишься о правде. Насколько мы близки?

– Достаточно, – сказала я, наблюдая, как напряжение в его плечах ослабевает. – Вы правильно поняли основные части. Остальное… – Я посмотрела на фотографию Дрейвена. – Остальные умерли много лет назад.

– Мне жаль, что вы его потеряли.

Я грустно улыбнулась ему.

– Мне тоже.

В комнате стало тихо, если не считать шума из магазина. Сойер и Тайлер, вероятно, заканчивали работу на сегодня, торопясь уйти.

– Я, пожалуй, пойду. – Шоу поднял свой пустой стаканчик. – Мусорное ведро?

– Я позабочусь об этом. – Я встала и обогнула свой стол, когда он отставил стаканчик в сторону. Затем я впервые последовала за Шоу к двери. Он открыл ее и вышел наружу, солнце сверкнуло в его глазах, заставив золотые крапинки засиять. – Это принесло мне ужин?

Я рассмеялась.

– Нет.

– Стоило попытаться. – Он отошел, но остановился и оглянулся. – Ты все еще не одобряешь этот фильм.

– Нет. И сомневаюсь, что когда-нибудь одобрю.

Ему нужно было мое одобрение? Не совсем, но ему это казалось важным. Я была сосредоточена на описании и визуализировала его в своей голове, пока он говорил. Но в его голосе было что-то такое. Благоговение. Каждой сценой, о которой он говорил, он умолял меня полюбить этот фильм так же сильно, как и он.

– Почему этот фильм так важен для тебя? – спросила я.

– Есть определенные причины.

– Это те же самые причины, по которым ты больше не полицейский?

Он изучил мое лицо, затем надел солнцезащитные очки.

– Это другой фильм. Прощай, Пресли.

– Прощай, Шоу. – Я стояла в дверях, когда он направлялся к своему «Эскалейду», махая рукой на прощание.

Это другой фильм.

Это был фильм Шоу Вэланса, который я хотела посмотреть.