Текст книги "Каменная принцесса (ЛП)"

Автор книги: Девни Перри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

Час спустя, после того как мы с Люком скрылись в телевизионной комнате Исайи и Женевьев, чтобы поговорить, пока Амелия дремала у него на руках, мы неохотно вернули ее матери.

– Спасибо, – сказала Женевьев, покачивая Амелию, которая начала суетиться и прижиматься носом к груди Женевьев. – Я и не осознавала, насколько устала.

– Мы не будем вам мешать. – Я обняла ее и Исайю, затем мы с Люком вышли.

– Уже два часа, – сказал он, взглянув на часы, когда я задрожала от холода. – Не хочешь сходить в кино?

– С удовольствием. – До тех пор, пока мы шли не на фильм Шоу Вэланса, кино звучало великолепно.

– Лучше поведу я, на случай, если меня вызовут.

– Хорошо. Мы можем оставить мою машину здесь.

– Ты уверена? – спросил он.

– Ага. – Я взяла его под руку, пока он вел меня через квартал через пять домов к своему дому. Люк был соседом Женевьев и Исайи.

Мы пошли в кино, на комедию, которая заставила нас обоих истерически смеяться, затем Люк повел меня в «Стокярдас» за бургером. Я даже не взглянула на бывший покерный стол Джеремаи. Или на столик, за которым Шоу ужинал с Дэшией. Я сосредоточилась на Люке и еде, разговаривая до тех пор, пока на наших тарелках не осталось всего по горсти картошки фри.

– Это было весело, – сказала я ему, когда он проводил меня к своему грузовику.

– Да. – Он подмигнул мне, затем придержал для меня дверцу.

Я проследила за ним, когда он обходил капот, его длинные ноги торопились забраться внутрь, спасаясь от холода. Его темно-каштановые волосы были аккуратно и коротко подстрижены. У него были темно-синие глаза с оттенком угля вокруг радужной оболочки. Улыбка Люка не была кричащей, но она была теплой и доброй.

Он держал меня за руку, пока мы ехали.

– На следующей неделе я хочу сводить тебя в стейк-хаус примерно в часе езды отсюда.

Я знала ресторан, который он имел в виду. Это было популярное место среди местных жителей Клифтон Фордж, когда они хотели выбраться из города и поесть что-то особенное.

– Звучит здорово.

– Пятница. – Он оглянулся и улыбнулся.

Когда он повернулся к дороге, я стала изучать его профиль.

С Люком было комфортно. С ним было легко. Бабочки не порхали каждый раз, когда он был рядом, но когда он одаривал меня своей улыбкой или подмигивал, я вздрагивала.

Может быть, это и не была ослепляющая страсть, как в то время, когда я был с Шоу, но ведь были разные уровни страсти, верно? Кроме того, страсть не была номером один в моем списке.

Люк направил нас к своему району, возвращая меня к моему джипу. Он заведет его для меня, чтобы тот прогрелся. Затем подождет, пока стекла очистятся от инея, и поцелует меня, прежде чем пожелать спокойной ночи.

Затем он отправится к себе домой, а я – к себе.

Нам еще предстояло провести ночь вместе.

Самое большее, на что мы продвинулись физически, были влажные поцелуи в его грузовике или моем джипе. Люк даже не пытался меня потрогать.

Возможно, пришло время.

– Что, если ты не повезешь меня к моей машине? Что, если вместо этого ты отвезешь меня домой и зайдешь внутрь?

Его лицо приблизилось к моему, а глаза вспыхнули, сексуальные и темные.

– Да?

И… бабочки.

– Да.

Уголок его рта приподнялся, когда он притормозил, а затем резко развернулся.

– Это было законно? – спросила я.

Он усмехнулся, и от этого звука мой пульс участился. Предвкушение, медленное развитие событий прошедшего месяца накрыли меня волной, и он внезапно начал вести машину достаточно быстро.

Я сжала его руку, моя нога подпрыгивала на полу, пока он мчался – благополучно – через город.

– Будет ли считаться превышением полномочий, если ты включишь мигалки, чтобы мы могли добраться быстрее?

Люк одарил меня белоснежной улыбкой, от которой у меня внутри все перевернулось.

– Возможно.

Он соблюдал правила дорожного движения, не то чтобы я была удивлена. Люк был приверженцем правил.

Бунтарка внутри меня, та, которую я почти не выпускала наружу, хотела, чтобы он рискнул, но я больше не слушала ее. Я рискнула с Шоу только для того, чтобы потерпеть крах и сгореть дотла.

Итак, бунтарка была приглушена, и я цеплялась за Люка и его правила. Он был не из тех мужчин, которые обвинили бы меня в продаже его секретов и заставили бы меня плакать целыми днями.

Показался мой район, и сердце заколотилось в груди.

Сегодня вечером у меня будет секс. С Люком.

Люк и я. Я и Люк.

Была ли я готова к этому? Я еще раз взглянула на его красивый профиль. Да.

Он заехал на мою подъездную дорожку, и я отстегнула ремень безопасности, но прежде чем мы успели выйти, зазвонил его телефон.

– О, черт. Это диспетчерская. Я должен ответить.

Мой желудок сжался, и я заставила свой голос звучать бодро.

– Без проблем.

Черт возьми. Каждый раз, когда диспетчер звонил Люку, это означало, что ужин будет прерван. Он прижимал телефон к уху, и, судя по тому, как опускались его плечи с каждой секундой, я предполагала, что секса все-таки не будет.

Почему я не была разочарована? Может быть, мне нужно было немного больше времени, чтобы разобраться в себе и Люке. Я и Люк.

– Буду там через пять минут. – Он повесил трубку и проворчал. – Извини, Прес. Какая-то пожилая дама въехала на своей машине в спортзал на Центральной.

У меня глаза вылезли из орбит.

– Что?

– Ага. – Он поставил ударение на последнюю «а».

– Это… эм… она въехала в спортзал? Вау. – Я прикрыла рот рукой, чтобы удержаться от смеха. С Люком никогда не было недостатка в интересных историях.

– Я не знаю, сколько времени это займет. – Он вздохнул. – Завтра?

– Завтра. – Я перегнулась через консоль, чтобы поцеловать его на ночь.

В тот момент, когда мои губы коснулись его, он подцепил пальцем мой подбородок, притягивая меня ближе. Его язык прошелся по изгибу моих губ, спрашивая разрешения войти.

Когда я открылась для него, он скользнул внутрь, все мое тело издало коллективный вздох. Комфортный.

Поцелуй не был обжигающим. Он не был стремительным или неистовым. Не было скрюченных пальцев на ногах или разорванной одежды. Но он был восхитительный, как и сам мужчина.

Мы оторвались друг от друга, и он прижался своим лбом к моему.

– Бывают моменты, когда быть шефом чертовски отстойно.

– Мне жаль.

– Не так как мне, – пробормотал он, быстро поправляя джинсы.

– Завтра, – пообещала я. Он кивнул, потянувшись к ручке своей двери, но я подняла руку. – Оставайся в тепле. Позвони мне позже.

– Хорошо.

Я выпрыгнула из его грузовика, затем подождала на холоде, пока он задним ходом выезжал с подъездной дорожки и умчался прочь, на этот раз включив мигалки.

Завтра. Люк и я. Я и Люк.

– Люк, да? – глубокий голос эхом разнесся в ночи, и я ахнула. – Этого я не ожидал.

Я резко обернулась, ища в темноте голос, который пыталась забыть пять месяцев. Он был там, стоял на крыльце соседнего дома. Дома, который пустовал месяцами, с вывеской «продается» в замерзшем дворе.

Шоу.

Он медленно поднялся по лестнице, его природная развязность вызвала бурю воспоминаний – воспоминаний о том, как грациозно и решительно он двигался в моем доме, в моей спальне. Когда он был в двух футах от меня, он бросил мне пакет с морковкой.

Тот ударился о мою руку и приземлился на ботинки.

– Привет, Пресли.

Глава 19

Шоу

Я забыл, какой она была красивой.

Забыл, как был слегка вздернут кончик ее носа. Забыл, какими тонкими и изящными были ее ушки и какой маленькой она казалась, когда я стоял так близко.

Но я не забыл эти глаза. Даже в темноте эти завораживающие радужки манили меня в ловушку.

– Привет, Пресли.

Она моргнула.

Я наклонился, чтобы поднять пакет с морковью, и стряхнул снег с пластика.

– Мы можем зайти внутрь? Поговорить там, где теплее?

Этим утром я был в Калифорнии, где было шестьдесят градусов (прим. ред.: примерно 16 градусов по Цельсию), в Монтане был ноль (прим. ред.: примерно -16 градусов по Цельсию). На мне были джинсы, теннисные туфли и свитер.

Когда я приехал и увидел, что джипа Пресли нет на подъездной дорожке, я распаковал свои чемоданы и стал ждать. Увидев вспышку фар на ее подъездной дорожке, я вышел на улицу, чтобы встретить ее.

Я не ожидал увидеть машину Люка. И определенно не ожидал увидеть, как Пресли перегибается через консоль и целует его.

Холод пробрал меня до костей в ту минуту, когда ее губы коснулись его губ.

Чертов Люк? Серьезно?

Он мне нравился, но этот сукин сын перешел черту.

Пресли была моей. Эти розовые губы были моими, эти голубые глаза были моими.

Я был в Монтане, чтобы исправить свой колоссальный просчет и вернуть свою девушку. Больше никаких секретов. Больше не нужно прятаться. Пресли была моей, и Люку придется отступить.

– Мы можем пойти ко мне домой? – Я указал большим пальцем через плечо.

Ее взгляд скользнул мимо меня, отмечая свет, который я включил в гостиной, и грузовик, который я припарковал на подъездной дорожке. Этот автомобиль не был арендован, не в этот раз. В этой поездке не было ничего временного. Пресли дважды моргнула, осознав, что не заметила все это, когда приехала.

Она была слишком поглощена Люком.

Ублюдок.

Я ни за что не пойду с ним на рыбалку снова.

Пресли промолчала, но скрестила руки на груди, а ее зубы застучали.

– Ты замерзла.

Она сжала зубы.

– Давай зайдем внутрь. Пожалуйста?

Она обрела свой голос, холодный, как зимняя луна.

– Нет.

– Тебе действительно нравится говорить мне «нет», – поддразнил я.

Она никак не отреагировала на это.

– Чего ты хочешь, Шоу?

– Мне жаль. Я должен извиниться перед тобой и все объяснить. Можем мы, пожалуйста, просто зайти внутрь? – Я потянулся, чтобы коснуться ее руки, но она уклонилась. Это будет нелегко. Я не обманывал себя, думая, что она бросится в мои объятия, но надеялся на понимание. Если бы мы могли просто поговорить, если бы я мог объяснить, она бы поняла.

Она могла сколько угодно ворошить меня по углям, могла замалчивать мою ошибку десять лет, главное, чтобы мы были вместе.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она. – Прошло… несколько месяцев.

– Я приехал, чтобы пресмыкаться.

Пресли изогнула одну из своих идеальных бровей.

– Ты приехал в Монтану в феврале, чтобы пресмыкаться?

– Верно. – Я кивнул.

– Было бы достаточно телефонного звонка.

– Да. – Я переложил морковь в другую руку, затем обратно. – Я не хотел разговаривать по телефону.

На таком морозе я тоже не хотел разговаривать, но она не собиралась впускать меня внутрь, не сегодня вечером.

– Прости меня, Пресли. – Если это все, что она даст мне сказать сегодня вечером, я бы посчитал это победой. У меня будут месяцы, чтобы рассказать ей остальное. – Я знаю, что это была не ты, и мне жаль, что я предположил обратное. Я сделал неверный вывод.

– Ты подумал, что я продала твою личную историю за деньги.

– Большинство людей так бы и поступили.

Зря я это сказал. Ее глаза сузились.

– Я не большинство людей.

Нет, не большинство.

– Я не оправдываюсь, но я хотел бы объяснить. – Я указал замерзшим пальцем в сторону своего дома. – Пожалуйста?

– Хорошо, – проворчала она и промчалась мимо меня, взлетев по лестнице и врываясь в парадную дверь.

Я поспешил за ней, не отставая, пока она не остановилась в гостиной.

Она огляделась, оценивая пространство и мебель.

Рынок недвижимости в Клифтон Фордж не был на подъеме, и не было ни одной заинтересованной стороны в этом доме. Пять месяцев назад я был взбешен, желая вычеркнуть этот дом из своей бухгалтерской книги. С тех пор многое изменилось. Теперь я был рад, что у меня есть место рядом с Пресли, пока я буду умолять ее о прощении.

– Не хочешь ли чего-нибудь выпить? – Я махнул рукой в сторону кухни.

– Нет. – Ее руки были крепко обернуты вокруг туловища, она обнимала себя.

– Не хочешь ли присесть?

– Нет. – Она не смотрела на меня.

– Хорошо. – Проходя мимо нее, я глубоко вдохнул тот цитрусово-ванильный аромат, по которому так скучал. Я сел на диван и наклонился вперед, опираясь на локти, бросив морковь, которую все еще держал в руках, на кофейный столик. Дерево блестело, отполированное бригадой уборщиков, которая приходила вчера, чтобы привести дом в порядок.

– Чего ты хочешь, Шоу? – Мое имя прозвучало болезненно в устах Пресли. Христос.

– Мне жаль. – Я встретился с ней взглядом, умоляя ее услышать искренность в моих словах. – Я никогда не хотел причинить тебе боль.

Она закатила глаза.

– Если бы это было правдой, тебя бы здесь не было.

– Хорошо. – Ой. – Я заслужил это.

– Ты подумал обо мне самое худшее. Ты заслуживаешь гораздо худшего.

– Ты права. – Я поднял руку. – Пожалуйста, дай мне объяснить, а потом ты можешь разорвать меня на куски.

Она посмотрела на меня, но промолчала.

Черт возьми, я скучал по этому хмурому взгляду и этим властным, сердитым жестам. Я скучал по ней. По всему, что было в ней. И если справиться с ее гневом было единственным способом заполучить ее в данный момент, тогда я бы охотно согласился.

– Ты была первой, кому я рассказал о своем отце. Эта история была скрыта в течение многих лет, а всплыла после того, как я рассказал ее тебе… Я подумал, может быть, ты использовала меня. Ты была так счастлива в тот день, когда я уехал…

– Ты думала, я была счастлива?

В моей девочке горел огонь.

– Ты казалась довольной.

– Я была несчастна, – огрызнулась она. – У меня было разбито сердце. Мне было ненавистно, что ты уходишь, но что я должна была делать? Умолять тебя остаться?

– Да.

Она усмехнулась.

– У тебя была целая жизнь, частью которой я не являлась. Я не собиралась притворяться, что ты отказался бы от нее ради меня, потому что мы оба знаем, что ты бы этого не сделал.

– Ты права, – признал я. Даже если бы она попросила меня остаться, я бы вернулся в Калифорнию, но я бы не порвал с нами. Я бы нашел способ поддерживать наши отношения. – Я был расстроен тем, как все закончилось.

Мне потребовались месяцы, чтобы понять, что она воздвигла стену, потому что ей было больно. Я был слишком занят своими собственными мыслями об отъезде, что не видел правды.

– История отца всплыла, как только я вернулся в Калифорнию. Я подумал… – Я глубоко вздохнул. – Ты знаешь, о чем я подумал.

– Да, ты очень ясно выразился.

– Я облажался. Я должен был задать больше вопросов. Должен был позволить тебе объяснить.

Она вздернула подбородок.

– Я бы никогда так с тобой не поступила.

– Знаю. Я слишком остро отреагировал. Примерно через месяц я узнал, что это был кто-то из полицейского управления, где раньше работал папа. Слух распространился. Я не знаю, как это началось, но кто-то пронюхал об этом и передал в прессу.

Журнал, который опубликовал историю первым, отказался продать ее мне, и уж тем более выдать свой источник. Потребовались все мои ресурсы плюс многочисленные услуги, чтобы узнать, кто ее слил.

Я был так уверен, что найду имя Пресли. Такой чертовски самоуверенный и такой чертовски высокомерный.

На самом деле эту историю слил один из старых папиных коллег, сержант, которому никогда не нравился лейтенант Шейн Вэланс и который выудил информацию у бывшего папиного капитана.

– Прости меня. – Я был готов повторить это миллион раз. – Мне так жаль.

Она с трудом сглотнула.

– Итак, теперь ты знаешь, ты извинился. Можешь идти.

– Я не уйду.

– Тогда уйду я. – Она бросилась к двери, практически пробежав по всей длине прихожей.

– Пресли, подожди. – Я вскочил с дивана и погнался за ней. Холодный воздух ударил мне в ноздри, когда я последовал за ней к ее собственному крыльцу. – Пресли.

Она продолжала идти.

– Возвращайся в Калифорнию, Шоу.

– Я остаюсь.

Она резко остановилась, затем также резко развернулась. Руки оторвались от ее туловища и взлетели в воздух.

– Почему? Почему ты здесь?

– Потому что я не могу перестать думать о тебе. – Я шагнул ближе. – Я пытался. Месяцами пытался выбросить тебя из головы, но не могу.

– И что? Чего ты ожидал? Что я упаду к твоим ногам, потому что кинозвезда Шоу Вэланс хочет вернуться в мою жизнь до тех пор, пока это соответствует его расписанию?

– Нет, это…

– Ты ожидал, что я буду ждать тебя?

Да.

– Между нами что-то есть, и ты тоже это чувствуешь.

Этот упрямый подбородок приподнялся.

– Я с Люком.

– Это не ответ.

– Это единственный ответ, который ты получишь. Возвращайся домой, Шоу. – Она развернулась на каблуках и зашагала к своему дому. Хлопнула дверь, эхо разнеслось по тихой улице.

Я смотрел на это, мое дыхание клубилось вокруг меня, пока холод не победил, и я не вернулся в свой дом. Морковь на моем кофейном столике насмехалась надо мной, когда я сел.

– Черт. – Я вскрыл пакетик и отправил одну в рот, яростно хрустя.

Все прошло не так, как я ожидал. Хотя, честно говоря, в отношениях с Пресли никогда ничего не было предсказуемым – она не изменилась.

Во время полета в Монтану часть меня задавалась вопросом, когда она увидит меня улыбнется ли. Я был полным идиотом, надеясь, что месяцы разлуки охладят ее пыл.

Она имела полное право злиться. У нее были все основания ненавидеть меня.

Что, если она никогда не простит меня? Что, если я вернулся слишком поздно?

Я застонал и плюхнулся обратно на диван. Христос. Что, если она влюблена в Люка Розена?

Когда я уезжал из Клифтон Фордж, я сам был наполовину влюблен в этого парня. Он был хорошим парнем – лучше, чем я. На моем месте Люк не облажался бы с самого начала. Но если бы он это сделал, если бы он сидел на этом диване вместо меня, ушел бы он? Отпустил бы он ее?

Это не имело значения. Я был собой, и что бы Люк ни сделал, я не уйду от Пресли. Только не снова.

У меня зазвонил телефон, и я достал его из кармана, отвечая на звонок сестры.

– Привет.

– Итак? Ты ее видел? – спросила Матин.

– Да, – пробормотал я. Несколько месяцев я был очень сварливым, поэтому моя младшая сестра дала мне подзатыльник и велела все рассказать. Она была почти так же увлечена этим извинением, как и я.

– О-о-о. Звучит не очень хорошо. Как все прошло?

– Нехорошо. Она кое с кем встречается.

– О-о-о, – прошипела она. – Думаешь, ты опоздал?

– Да. Нет. Я не знаю. – Я опоздал? Причинил ли я Пресли непоправимую боль?

– Но ты собираешься бороться за нее? – спросила Матин.

– Конечно. – Ответ пришел автоматически. Пресли была женщиной моей мечты, и я просто так я ее не отпущу.

– Хорошо. – В голосе Матин была слышна улыбка. – Насколько там холодно?

– Холодно. – Я усмехнулся. – Тебе бы здесь не понравилось.

Она рассмеялась.

– Я планирую навестить тебя летом.

– Хорошая идея.

– Будешь держать меня в курсе?

– Да. – Я кивнул.

– Ты поговорил с папой?

– Ты знаешь ответ на этот вопрос, Матин.

– Но я собираюсь продолжать задавать его, Шоу.

Матин и другие мои сестры годами давили на меня, чтобы я поговорил с папой. До того, как вышла история о причине его раннего ухода на пенсию, они не понимали наших разногласий и моих обид. Эта история дала ответы на множество вопросов.

Им было тяжело услышать причину, по которой папа ушел из полиции. Матин восприняла это лучше, чем кто-либо другой, возможно, потому, что она призналась, что всегда чувствовала, что ей чего-то не хватает в нашем отчуждении.

Всем троим было больно, но мои сестры были сильными. История ушла в архив через несколько недель из-за скандала с изменой и неожиданной беременностью другой знаменитости. Это были старые новости, и мои сестры уже пережили это, любя папу так же, как и раньше. Они безжалостно подталкивали меня сделать то же самое.

Но я еще был не готов. Когда я думал о том, чтобы позвонить папе, горечь подступала к горлу и лишала возможности говорить.

Одна из дочерей Матин завизжала на заднем плане.

– Я, пожалуй, отпущу тебя, – сказал я. – Спасибо, что позвонила.

– Удачи с Пресли. Похоже, она тебе понадобится.

Я повесил трубку и отбросил телефон в сторону, затем оглядел комнату.

Это было далеко от огромного дома, который у меня был на пляже, но это был дом. Я буду скучать по шуму волн, убаюкивающему меня, но я променял это на Пресли, которая каждую ночь будет прижиматься ко мне.

Я составил мысленный список всего, что моему ассистенту нужно будет упаковать и отправить сюда. Большая часть моей одежды уже была в пути, не то чтобы мне были нужны мои шорты и шлепанцы.

Надо будет попросить Джуно прислать несколько свитеров и курток, плюс мне понадобиться еще одно зимнее пальто и перчатки. И тогда я буду готов. Все остальное могло остаться в Калифорнии, потому что здесь мне не понадобятся мои костюмы или смокинги.

Со вчерашнего дня у меня был перерыв.

«Темный рай» официально был переведен на постпродакшн. Чтобы добраться до финальной версии, потребовались месяцы монтажа, и никто не ожидал, что мне понадобится снять еще одну сцену. Но на данный момент мое время перед камерой закончилось.

Мои сотрудники сходили с ума. Джинни и Лорелин были уверены, что этот длительный отпуск – я отказался назвать им точную дату возвращения – разрушит мою карьеру. Чего они не понимали, так это того, что мне было все равно.

Мне было одиноко. Я не хотел прожить свою жизнь, избегая общественных мест и опасаясь, что каждое мое действие будет неверно истолковано.

Были вещи поважнее денег и наследства.

Пресли была важнее. Ее счастье. Ее мечты. Ее любовь.

Я влюбился в нее.

Я влюблялся в нее каждый раз, когда она говорила мне «нет», сидя напротив нее в «Клифтон Фордж Гараж».

Да, я буду бороться за нее. Я умру, пытаясь заслужить ее доверие.

Я собирался жить в этом доме и сделать его своим. Собирался каждый день показывать ей, какой особенной она была для меня.

На этот раз я буду осторожен.

Я взял телефон и направился в свою спальню, на ходу выключая свет в доме. Еще не было и восьми часов, но у меня был долгий день сборов и путешествий. Я разделся, оставшись в одних боксерах, и лег в постель. Простыни были прохладными и пахли мылом, но кровать была слишком пустой. Я выключил лампу на прикроватной тумбочке и уставился в темный потолок.

Над моей головой засветилось окно.

Из соседнего дома лился свет.

Я сел, включил свет и схватил телефон, чтобы позвонить по номеру, на который не звонил месяцами. Номер, который я заблокировал и удалил, а потом умолял Лорелин найти, когда понял, каким придурком я был.

Шли гудки.

Я встал коленями на матрас, прижавшись голым плечом к оконной раме. Звонок перешел на голосовую почту.

Привет, это Пресли…

Я повесил трубку.

И позвонил ей снова.

На этот раз она ответила после второго гудка.

– Чего ты хочешь?

– Ты не удалил мой номер.

– Оплошность.

– Подойди к своему окну.

– Нет. – Она фыркнула. – Спокойной ночи.

– Прес, подойди к своему окну.

– Уф. – В трубке послышались шаги, затем ее жалюзи распахнулись. Она стояла там, так близко, прижав телефон к уху. – Что?

– Прости меня. Мне следовало позвонить несколько месяцев назад.

– Да, следовало, но сейчас это не имеет значения. – Ее бравада исчезла. – Сейчас все это не имеет значения.

– Имеет. Ты имеешь значение.

Она удерживала мой взгляд сквозь стекло и десять или двенадцать футов, разделявших наши дома. Почувствовала ли она это? Даже после долгой разлуки, даже на таком расстоянии, почувствовала ли она это?

– Прощай, Шоу, – прошептала она.

Я поднял руку и прижал ее к холодному стеклу.

– Увидимся завтра.

Никогда больше я не скажу «прощай Пресли».