Текст книги "Шерлок Холмс и дело о папирусе (сборник)"

Автор книги: Дэвид Стюарт Дэвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава шестнадцатая
На вересковой пустоши

Не прошло и часа, как мы с Холмсом уже сидели в старомодной линейке, которая громыхала по извилистой, ухабистой дороге, уходящей в глубь вересковой пустоши. Просьба одолжить экипаж и наш внезапный отъезд еще больше сбили Гарднера с толку. Он беспомощно смотрел на Холмса, который снова пытался уверить его в том, что все наши действия направлены на спасение жизни мисс Хантер.

– Не сомневайтесь, – сказал Холмс, занимая место извозчика, – что мы с Уотсоном вернемся к вечеру, чтобы дежурить у кровати девушки, когда стемнеет.

Гарднер молча кивнул. Мы оставили его стоящим у ворот академии – высокая сутулая фигура с нервно сжатыми руками.

– Боюсь, эта история совсем сломила его, – заметил Холмс, когда здание академии скрылось из виду.

– Возможно, если бы мы могли рассказать ему все факты этого дела… – начал я.

– Они не только смутили бы его и без того усталый и помраченный рассудок, но и подтолкнули к необратимому безумию. Вспомните, чего стоило нам заставить себя поверить в существование восставших из мертвых! Едва ли можно ожидать, что Гарднер разделит с нами эту веру. Уж лучше позволить ему считать, что девушка страдает от какой-то редкой болезни. А правда должна оставаться нашей ужасной тайной. – Холмс был категоричен, как всегда.

Он спокойно и уверенно управлял лошадьми на изрытой ухабами дороге. Поднявшись на пригорок, мы проехали по узкому мостику и продолжили путь вдоль берега шумного ручья, пенясь и грохоча мчащегося между замшелых валунов. Осенние цвета последней листвы на редких деревцах по обочинам дороги постепенно сменялись тускло-серой зимней окраской вересковой пустоши.

Ледяной ветер насквозь пронизывал полы моего теплого пальто. Холмс, казалось, не замечал холода. Погруженный в свои мысли, он сдвинул брови и продолжал править лошадьми. Дорога становилась все хуже и хуже.

Вскоре впереди замаячили знакомые очертания Черного Столба. Вокруг было пустынно и тихо. Потревоженный нашим приближением, из папоротника вспорхнул и взмыл ввысь кроншнеп, быстро превратившийся в едва различимую точку в зеленовато-сером небе.

За милю до Черного Столба нам пришлось сойти с линейки и проделать остаток пути пешком. Привязав лошадей к чахлому деревцу, Холмс вынул из задней части экипажа саквояж Ван Хельсинга.

– Этот путь подойдет нам лучше всего. – Он указал на ведущую к Столбу еле заметную тропинку в папоротнике.

Холмс шел впереди, с легкостью меряя каменистый склон большими, уверенными шагами. На полпути к вершине он остановился, дожидаясь меня. Несколько мгновений мы стояли рядом, оглядываясь по сторонам. Холмс молча указал на запад, и я увидел поодаль поместье Баскервилей – угодья, хозяйственные постройки и сам замок, который почти сливался с крапчато-серым простором пустоши. Замковые окна, подобно темным пустым глазницам, мрачно смотрели прямо на нас.

На востоке расстилалась обманчиво похожая на зеленый луг гладь Гримпенской трясины. Один неверный шаг по этому огромному болоту означал для человека или зверя верную смерть. Однажды я видел, как пони, забредший туда, барахтался в тщетной попытке удержать голову над зловонной тиной, его ужасные вопли разносились над пустошью. Медленно и неотвратимо трясина сомкнулась над головой несчастного животного. При воспоминании об этом я содрогнулся.

Мы продолжили подъем. Постепенно собирался густой серый туман, остроконечные выступы скальных пород поднимались из него, подобные злобным горгулиям.

Добравшись до вершины, мы устремились вниз, в чашеобразную впадину, где располагались остатки древних каменных построек. В одной из этих хижин совсем недавно и жил Холмс, выслеживая преступника по делу Баскервилей.

Встав на колени, Холмс зачерпнул пригоршню земли, исследовал ее с помощью лупы и, чрезвычайно довольный собой, подбросил землю в воздух.

– В точности такого же состава, что и принесенная нашим гостем! – констатировал он.

– Вы думаете, он сейчас здесь, где-то поблизости?

– Дракула был здесь – я убежден в этом, – сказал Холмс. – Находится ли он здесь по-прежнему – это нам предстоит выяснить.

С этими словами он стал пробираться между гранитных валунов, во множестве покрывающих дно впадины, к единственной каменной постройке с сохранившейся крышей, способной защитить от непогоды. Я догнал Холмса у проема, служащего входом.

– Идеальное убежище, – пробормотал он, осматривая землю у входа. – Похоже, недавно кто-то приходил сюда и снова ушел. – Взгляд его упал на маленький круглый предмет, темно поблескивавший на земле. Холмс поднял его и без всяких комментариев положил себе в карман.

Мы осторожно вошли в хижину.

Она была пуста.

Мой друг открыл саквояж Ван Хельсинга, достал оттуда свечку и зажег ее. Мерцающий желтый свет осветил темные углы, отчего влажные участки грубых камней заблестели, как иней. Поставив свечку на выступающий камень, Холмс принялся осматривать внутреннюю часть строения. Опустившись на колени в дальнем углу, он издал громкий удивленный возглас:

– Смотрите, Уотсон. Здесь совсем недавно рыли землю!

– В каком смысле?

– Сравните пол здесь и в других частях хижины. Там земля твердая и утрамбованная, а здесь верхний слой рыхлый и мягкий, словно копали лопатой.

Схватив свечу, он поднес ее ближе к земле.

– Участок около семи футов на четыре – как раз размером с большой гроб.

Смысл сказанного наполнил меня ледяным ужасом.

– Нужно было захватить с собой лопату, – продолжал Холмс как ни в чем не бывало, – но возвращаться за ней некогда. Давайте, Уотсон, придется рыть руками.

С этими словами он сел на корточки и принялся откидывать рыхлую почву в сторону. Некоторое время я, оторопев, просто стоял и смотрел на своего друга, затем стал помогать ему. Должно быть, из всех диких и ужасных ситуаций, в которых я оказывался, сопровождая Холмса в расследованиях, эта была самой странной. В угасающем пламени свечи мы оба стояли на коленях и рыли землю руками.

– Рад, что нас сейчас не видит Лестрейд, – возможно спокойнее заметил я. – Он наверняка упрятал бы нас за решетку какой-нибудь психиатрической лечебницы.

Холмс криво усмехнулся.

Скоро наши усилия были вознаграждены. На глубине восьми-девяти дюймов Холмс наткнулся на что-то твердое.

– Это гроб! – воскликнул он, поднеся свечу ближе. – Надо очистить крышку.

Осознав, насколько близки мы к завершению наших поисков, я содрогнулся: в этом самом ящике может сейчас покоиться граф Дракула!

Пока мы работали, ветер снаружи усиливался, по временам свирепыми порывами врываясь в хижину. Пламя свечи мерцало, заставляя наши огромные тени бешено метаться по темным гранитным стенам. Вой ветра и неверное освещение в сочетании с нашим занятием усиливали ощущение разрыва с реальностью. Видимо, я стал впадать в какое-то оцепенение – внезапно Холмс сильно встряхнул меня за плечо. Этого оказалось достаточно, чтобы я принялся копать с усиленным рвением.

Через десять минут мы полностью освободили от земли крышку гроба. Нервы мои были натянуты, я вдруг понял, как сильно напуган. Лицо Холмса было встревоженным, но выставленный вперед подбородок говорил о твердой решимости.

– Готовы, Уотсон? – спокойно спросил он.

Я кивнул.

Достав из саквояжа молоток и деревянный кол, Холмс положил их рядом с собой.

– Попробуем поднять крышку, – тихо сказал он.

Она оказалась незаколоченной, и мы без всякого труда откинули ее в сторону.

Я слышал громкие удары собственного сердца.

Гроб был пуст.

Должен сознаться, увидев это, я почувствовал огромное облегчение. А вот Холмс разочарованно охнул.

– Но что это значит? – спросил я.

– Это значит, что я сильно недооценил хитрость графа, – сердито ответил Холмс.

– Так его здесь и не было?

– О нет, он здесь был.

Холмс поднял свечку над пустым гробом. Дно его устилал тонкий слой светлой сухой почвы.

– Земля с родины, – пояснил мой друг. – Необходимое условие для убежища вампира.

– Но, если это гроб Дракулы, где же он сам? Он не мог восстать – сейчас еще день.

– Знать бы, где он сейчас… – досадливо начал Холмс, но, быстро взяв себя в руки, продолжил совершенно спокойно: – Понимаете, Уотсон, как только гроб вампира обнаружен и разорен, он обречен, ибо ему надлежит лежать в родной земле от крика петуха и до заката. Похоже, Дракула обеспечил себе несколько подобных укрытий – если одно будет найдено, он сможет воспользоваться другим.

– Вы хотите сказать, у Дракулы поблизости есть несколько мест упокоения?

– Точно. Нечто вроде дьявольской формы страхования. Нам не повезло, и мы раскрыли то из них, которое сейчас пустует. Помните, Ван Хельсинг рассказывал нам, что Дракула организовывал отправку в Англию нескольких ящиков?

Я слушал слова друга с нарастающим унынием. Если, как предполагал Холмс, у Дракулы было несколько гробов, в которых он мог покоиться в дневное время, то обнаружение и уничтожение этого изверга становилось почти невыполнимой задачей.

Мои мрачные мысли, по всей видимости, были написаны у меня на лице, поскольку Холмс сказал:

– Не унывайте, старина. Пока Кэтрин Хантер жива, граф Дракула не уйдет из этой местности. Он собирается сделать ее своей невестой и не отступит, не завоевав ее окончательно. Пока девушка под нашей опекой, козырной туз в этой игре наш. То, что ему нужно, находится у нас, и, следовательно, в конце концов он должен прийти к нам. Я надеялся уничтожить это существо в момент наибольшей его уязвимости, но теперь уверен, что конфронтация неизбежна.

Я содрогнулся.

– Мы должны подготовиться к этой встрече как физически, так и духовно. Это будет самое опасное предприятие в нашей жизни.

– И каков будет наш следующий шаг?

– Нам следует незамедлительно вернуться к нашей подопечной. Впереди ночное дежурство. Я думаю, что сегодня ночью Дракула попытается окончательно завладеть девушкой. Мы должны быть там, чтобы остановить его. Но, перед тем как вернуться, я освящу это место упокоения.

Вынув из саквояжа серебряное распятие, Холмс опустил его в гроб. Поблескивая в тусклом пламени свечи, крест лег на трансильванскую землю.

– По крайней мере, одним убежищем для него стало меньше – он не сможет лечь сюда снова.

Когда мы выбрались из хижины, было около трех часов пополудни, но день уже начал уступать место надвигавшимся сумеркам. День постепенно угасал, и темнеющие очертания вересковых пустошей окрасились розоватым светом вечерней зари. Холмс снова вышагивал впереди. У самого Столба он задержался, чтобы дождаться меня. Его строгий профиль в дорожном кепи был обращен в сторону холмистой пустоши. Несколько мгновений Холмс стоял неподвижно, не говоря ни слова. Я чувствовал, что он готовится к тому, что, по его представлению, станет величайшим деянием в его карьере.

Глава семнадцатая
Входите, Дракула

Прежде чем вернуться в академию Гарднера, мы зашли в почтовое отделение в Кумб-Трейси, и Холмс послал телеграмму Ван Хельсингу. В ней говорилось, что, хотя наше расследование приносит определенные результаты, перелом еще не наступил. В подробности Холмс, естественно, не вдавался.

– Я чувствую, что мы вполне успешно сможем справиться с делами сами, не заставляя Ван Хельсинга проделать долгий путь в Девоншир, – заметил он.

Думаю, что истинная причина, по которой Холмс не хотел приезда профессора, состояла в том, что мой друг решил заниматься этим делом именно так, как он считал нужным. Никогда за всю нашу долгую совместную деятельность я не видел, чтобы он искал ту славу или известность, которая потом ему доставалась. Для Шерлока Холмса главным была игра. Однако он всегда ревниво отстаивал привилегию вести расследование самостоятельно, без помощи других людей и низбежных помех с их стороны. Вот и сейчас, при всем уважении к Ван Хельсингу и тайным обрядам, которыми тот владел, Холмс все же хотел сам разобраться в этом наиопаснейшем деле.

Уже почти совсем стемнело, когда мы приехали в академию. Гарднер был несказанно рад нашему возвращению и гостеприимно предложил разделить с ним трапезу. К моему великому сожалению, Холмс отклонил его приглашение, объявив, что мы должны незамедлительно пройти к месту своего ночного дежурства. Однако сестра Гарднера, заметив голодный взгляд, который я бросил на стол, накрытый к вечернему чаю, принесла в комнату большой поднос с ужином.

– Пока вы отсутствовали, мистер Холмс, вам передали это, – сказала она, протягивая моему другу продолговатый белый конверт.

– Как его доставили?

– Вскоре после вашего ухода прислуга нашла его на коврике у двери.

Холмс взял конверт и положил в карман. После того как мисс Гарднер ушла, я спросил:

– Разумеется, вы не оставите письмо нераспечатанным?

– Я и так знаю, от кого оно и что в нем написано. Однако, чтобы удовлетворить собственное любопытство, вы можете его распечатать.

Он передал конверт мне. Разорвав его, я увидел между тонкими листами белой бумаги дохлую муху.

– Бог мой! Стэплтон! – воскликнул я.

– Все еще играет в свои игры.

– Это значит, что он приехал сюда вслед за нами!

– Или мы вслед за ним.

– Что вы хотите этим сказать, Холмс?

– Ничего существенного.

– Как вы догадались, что в конверте содержится очередное его предупреждение?

– Ничего особенного, уверяю вас, Уотсон. Несмотря на измененный почерк, я узнал каракули Стэплтона по характерной закорючке на букве «L».

– Что вы теперь предпримете?

– Выбирать не приходится. Присутствие Стэплтона здесь – досадная помеха, но сейчас ничто не должно отвлекать нас от дела. Пока угрозы Стэплтона не примут более осязаемые формы, мне следует их игнорировать.

Эти слова показались мне не лишенными смысла. Попытка преследовать две ускользающие цели могла легко привести к двойному провалу. В то же время меня одолевали серьезные опасения из-за явно легкомысленного отношения Холмса к новому обстоятельству, осложняющему и без того крайне непостую задачу. Я, однако, понимал, что обсуждать это не имеет смысла, поэтому приступил к нашей скромной трапезе.

Когда поднос с посудой унесли, Холмс запер дверь комнаты изнутри. За окнами было уже совсем темно, лишь бледная луна наполняла комнату слабым, неверным сиянием. Холмс зажег лампу у постели мисс Хантер.

– Пусть горит только эта лампа, Уотсон. Не хочется отпугивать нашего возможного гостя чересчур ярким светом.

Холмс вынул из саквояжа Ван Хельсинга небольшую серебряную флягу.

– Держите, – сказал он, кладя ее мне в руку.

– Что этот такое?

– Святая вода. В записках Ван Хельсинга сказано, что она особенно действенна в борьбе со злом. Считается, что освященная в церкви вода – воплощение духовной добродетели, и при соприкосновении с порочным телом вампира она прижигает его плоть.

Я недоуменно поднял брови.

– Понимаю, в это трудно поверить, но нам уже известно, что в этих делах Ван Хельсингу можно доверять. Мы ведем необычную борьбу, Уотсон, и нам следует использовать соответствующее оружие.

Я засунул флягу в карман.

Мы уселись в кресла с двух сторон от камина, и скоро каждый погрузился в свои мысли. Шерлок Холмс сидел, не мигая глядя на жарко пылавший огонь. Немного погодя он зажег трубку и, откинувшись назад, стал смотреть на маленькие клубы голубого дыма, один за другим поднимающиеся к потолку.

Я пытался восстановить в памяти цепочку странных событий, происшедших за несколько последних дней, – спутанный клубок, нити которого привели нас к этому зловещему ночному бдению.

Не помню, когда я уснул, но мне показалось, что прошло совсем немного времени, когда Холмс вдруг принялся настойчиво трясти меня за плечо.

– Что такое? – испуганно спросил я, с трудом очнувшись от дремоты.

Холмс знаком велел мне молчать и кивнул в сторону кровати, где тревожно металась Кэтрин Хантер. Глаза ее были закрыты, но веки беспокойно трепетали, а из горла вырывались хриплые стоны.

– Давно с ней творится такое?

– Это началось минут двадцать назад, с полуночи ее возбуждение постоянно растет.

– С полуночи! – воскликнул я. – Похоже, я немного вздремнул.

Суровые черты моего друга немедленно расплылись в улыбке.

– Вы проспали около четырех часов, но пусть вас это не беспокоит.

Вдруг, резко выдохнув воздух, девушка откинула одеяло и села в кровати. Прерывисто, тяжело дыша, остановившимся взглядом она смотрела прямо перед собой.

Я хотел подойти к ней, но Холмс удержал меня.

– Оставьте ее, Уотсон, – пробормотал он. – Сейчас нам нельзя вмешиваться. Он уже на подходе.

Где-то далеко в ночи раздался вой одинокого зверя, рыскающего по пустоши. Посмотрев в потемневшие оконные стекла, я увидел, что луна скрылась за грядой плотных облаков. Мир по ту сторону балконной двери превратился в зловещую черную пустоту. От порыва ветра задребезжали стекла, пламя лампы беспокойно замигало, но, едва не погаснув, вспыхнуло с новой силой.

Девушка, глядя в ночное небо невидящими глазами, попыталась сорвать с шеи распятие, но, едва коснувшись его, болезненно вскрикнула и отдернула руку. На кончиках ее пальцев я успел заметить темные следы от ожогов.

Холмс стоял рядом, в сильном напряжении наблюдая за поведением девушки. В руке он сжимал серебряное распятие.

И снова ветер, словно пытаясь войти, бился в створки балконной двери. Казалось, от его порывов сотрясается вся комната. Лампа, в последний раз отчаянно вспыхнув, погасла. Теперь единственным источником света был камин.

В красноватых отблесках тлеющих углей лицо девушки приняло по-настоящему демоническое выражение. Сидя на краю кровати, она исступленно крутила головой из стороны в сторону, не переставая что-то невнятно бормотать. Изо рта у нее сочилась слюна. Казалось, она отвечает на какие-то не слышные нам команды.

– Не могу! Не могу! – с тоской причитала она, в очередной раз не сумев сорвать с шеи цепочку с распятием. Затем отчаяние переросло в гнев, и она принялась бить кулаками по кровати. – Не могу! Не могу! – повторяла она в припадке ярости.

Словно в ответ на ее крики, громче завывал ветер. Я чувствовал, как меня переполняет страх. Это не было привычное предчувствие опасности, много раз испытанное мною с тех пор, как я познакомился с Холмсом. Это был ужас перед чем-то непостижимым и неизвестным. По выражению лица Холмса было заметно, что и он испытывает нечто подобное.

Внезапно нашему напряженному ожиданию пришел конец.

Раздался оглушительный треск – ветер, подобно невидимому тарану, с такой силой ударил по створкам балконной двери, что они распахнулись. Я ощутил на себе этот яростный ледяной порыв, ворвавшийся в комнату, разбрасывая бумаги и диванные подушки, сметая безделушки с каминной доски, срывая с полки книги и швыряя их на пол. Девушку отбросило назад на кровать, ее темные волосы разметались. Казалось, по комнате прошлась чья-то невидимая, все разрушающая гигантская рука. Наши кресла опрокинулись, лампа перевернулась и упала на пол.

Подавшись вперед, девушка подползла к краю кровати, подставив лицо ветру. Глаза ее дико горели от нетерпения.

Порыв ветра стих так же внезапно, как налетел. Все смолкло. Мы стояли посреди ужасающего разгрома, замерев в тревожном ожидании. И вот тут я с замиранием сердца увидел, как на пороге балконной двери из темноты возникла чья-то фигура. Девушка издала сдавленный крик и рухнула на кровать в глубоком обмороке.

Очень высокий мужчина был с головы до пят одет в черное, длинный плащ развевался у него за спиной. Лицо его было едва различимо в темноте, но я разглядел два темных пронзительных глаза и твердый злобный рот.

Скользящей походкой он приблизился к кровати. Теперь в свете камина можно было хорошо рассмотреть этого человека: угловатое бледное лицо с тонким прямым носом и необычно вырезанными ноздрями, густые темные волосы, откинутые назад, высокий выпуклый лоб, заостренные уши, широкий подбородок, впалые, худые щеки. Темно-красные губы приоткрылись, показав два острых белых клыка.

Это был граф Дракула.

Он обратил свой свирепый взгляд на моего друга. Стоявший до этого момента неподвижно, Холмс сделал шаг вперед, держа перед собой серебряное распятие.

– Вас ждали, граф Дракула, – произнес он твердым, властным голосом. – Дальше пути нет: мертвых сюда не пускают.

Поначалу губы Дракулы тронула усмешка, но он увидел крест, и лицо его исказилось от страха, тонкие ноздри затрепетали.

– Кто посмел вмешиваться в дела графа Дракулы?

Гулко прогремел в комнате леденящий кровь потусторонний голос.

– Враг, посвятивший себя вашему уничтожению. Меня зовут Шерлок Холмс.

Злобный рот снова растянулся в улыбке.

– Несчастный глупец! Вы действительно полагаете, что у вас достанет сил уничтожить меня? Многие пытались покончить со мной, Шерлок Холмс, но никому это не удавалось. Вам не тягаться со мной.

– У вас есть свои слабые стороны, – откликнулся Холмс, придвигая распятие ближе к Дракуле.

Лицо вампира потемнело от ярости.

– Вас не защитят эти глупые побрякушки! – прокричал он.

Избегая взгляда Холмса, Дракула сильно ударил по его руке, и распятие упало на пол. Холмс метнулся за ним, но не успел поднять – вампир бросился вперед и сомкнул на его горле длинные сильные пальцы. Одним рывком он свалил Холмса на пол. На лице Дракулы отразилось злобное ликование.

– Уотсон, святая вода, – прохрипел побледневший, задыхающийся Холмс.

Я стал в панике шарить в кармане, нащупал маленькую серебряную флягу и вытащил пробку.

Оставив Холмса лежащим – очевидно, без сознания, – Дракула шагнул ко мне. Я с содроганием увидел, как сверкнули белые клыки. Собравшись с духом, я поднял флягу и плеснул из нее прямо в графа. Тот инстинктивно поднял руки для защиты, и святая вода опалила ему ладони.

Взвыв, Дракула дико замахал ими и отступил назад с горящими от ярости и боли глазами.

Холмс, которому удалось подняться на ноги, воспользовался случаем и, схватив распятие, твердо сжал его в руках. Наступая на вампира, он постепенно оттеснял его к балконной двери. Черная фигура почти слилась с темнотой за окнами. Остановившись на пороге, Дракула с вызовом выкрикнул:

– Вы за это поплатитесь, Шерлок Холмс. Я буду мстить!

Завернувшись в плащ, он исчез, растворившись в ночи.

Холмс закрыл балконную дверь и привалился к ней спиной. Лицо его было напряженным и усталым. Все произошло так стремительно, что еще какое-то время я не мог прийти в себя, не веря, что ужасное испытание осталось позади.

Но тут раздался громкий стук в дверь, и мы услышали встревоженный голос Сайласа Гарднера:

– Мистер Холмс! Доктор Уотсон! Что произошло? С вами все в порядке?

– Да, – спокойно ответил Холмс. – Не о чем беспокоиться. Идите спать.

Последовала пауза, затем Гарднер заговорил снова:

– Вы уверены?

– Да. Прошу вас, идите спать, – с раздражением повторил Холмс.

После ухода Гарднера я осмотрел девушку. Несмотря на недавнее лихорадочное состояние, сменившееся обмороком, пульс у нее окреп, и она, похоже, была погружена в спокойный сон.

– Что ж, Уотсон, – промолвил Холмс, после того как мы расставили все в комнате по своим местам и снова уселись у камина, – мы наконец лицом к лицу встретились с графом Дракулой. Он оказался таким, как рассказывал Ван Хельсинг, и даже хуже.

– Действительно. Настоящий демон из ада, – согласился я.

– У нас никогда не было противника, столь же могущественного и злобного, как это существо. – Он бросил взгляд на спящую девушку. – Наши усилия помешали попыткам Дракулы выпить ее кровь, и у нее появился шанс выжить. Но он не сдастся – кровь для него означает жизнь. Вампир выбрал эту девушку себе в невесты и сделает все, чтобы заключить этот отвратительный союз.

– По крайней мере, мы выиграли первый раунд.

– Но будут и другие. Нельзя допустить, чтобы эта маленькая победа усыпила нашу бдительность, ибо теперь в опасности не только жизнь девушки.

– Что вы имеете в виду?

– Связавшись с графом Дракулой, мы обрекли себя на кое-какие неудобства. Вспомните его прощальный возглас: «Я буду мстить». Это означает лишь одно – он намерен уничтожить нас, Уотсон.