Текст книги "Череп колдуна"

Автор книги: Дэвид Мэйсон (Мейсон)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

– Здесь все, что нужно, – ответил Саймон. Он вынул свиток бумаги и квадратный ящичек, который оказался шкатулкой размером с человеческую голову, из гладкого темного дерева, густо украшенной витым резным узором. Саймон осторожно, будто она могла разбиться, поставил шкатулку на стол и развернул рядом свиток.

– Здесь описание пути, – сказал он. – Я слышал, что капитаном вы взяли человека по имени Ларр. Имейте в виду – ему нельзя слишком доверять. Однако он сможет разобраться в этих указаниях. Здесь сказано: до этого градуса на запад, пока не покажется мыс, напоминающий двускатную крышу. Затем на юг, через пять-шесть лиг откроется круглая бухта с белыми пляжами и цепь гор на материке, к западу.

Оуэн кивал, вглядываясь в грубо нарисованную карту. Он сразу увидел, что краска на ней свежая, будто ее рисовали совсем недавно. И еще он заметил, что надписи по краю были на том же языке, что и в старинной книге Кайтая, которая попала к Мирдину Велису.

– Это все было в той старинной книге, Саймон? – спросил он. – Быстро твой хозяин прочел ее, а?

Саймон поднял голову и с опаской оглядел Оуэна. Еще через мгновение он сказал, мягко:

– Ты ловкий и смелый человек, Оуэн из Маррдейла. Но будь же и мудр. Не задавай много вопросов Мирдину Велису, ибо за каждый вопрос взыскивается своя цена.

Саймон снова склонился над картой:

– Вот здесь корабль должен стать и ждать вашего возвращения. Не знаю, насколько вам удастся положиться на терпение и честность человека по имени Ларр. Он может бросить вас. – Саймон усмехнулся. – Если он это сделает, вам придется пробираться назад самим, а я не могу вам сказать, как это сделать. Но вот дорога, по которой вы пойдете после высадки с корабля. Через густой лес, к этому горному перевалу. Дальше – по пустыне, где нет воды и много опасностей. Затем вы выйдете к берегу другого моря – там стоит дом с золотой крышей и белой башней. В этом доме находится зеленый камень, в форме колонны, выше человеческого роста. Поставьте на этот камень то, что лежит в ларце, и уходите.

Оуэн снова кивнул и бросил взгляд в сторону шкатулки.

– Далековат путь для такой маленькой посылочки, – заметил он.

Саймон тонко улыбнулся:

– Мой хозяин велел сказать тебе, что место, к которому ты так стремишься в снах, находится по соседству с той белой башней.

Оуэн побелел и схватился за край стола. Минуту спустя он овладел собой, и к нему вернулся прежний румянец.

– Хорошая цена, – наконец сказал он.

– Неподалеку оттуда лежат сокровища, – продолжал Саймон, – совсем рядом с тем местом вы найдете больше золота и драгоценных камней, чем сможете унести, а также все, чего ни пожелаете. – И он выразительно посмотрел в сторону Кайтая.

– Ладно, договорились, – сказал Оуэн и протянул руку к шкатулке. – Ну, а здесь что?

– Нет! – Саймон быстрым, как нападение змеи, ударом оттолкнул руку Оуэна. – Осторожнее. Открывать нельзя, до того момента, когда вам придется... пока не придет время установить это на колонне из зеленого камня.

Кайтай не отрываясь смотрел на шкатулку, и его раскосые глазки потемнели и заблестело, а на лице застыл с трудом скрываемый страх.

– Оуэн, я вижу то, что скрыто, – проговорил он, – я вижу мертвое среди живого, смерть среди жизни. О, слуга волшебника, зачем ты положил... это... в шкатулку?

Саймон высокопарно кивнул:

– Может, лучше было бы, если бы вы ничего не знали. Но маленький желтолицый кое-что понимает, у него особое зрение. Поэтому он все узнал. В этой шкатулке череп Мирдина Велиса, который должен вернуться на то место, где родился волшебник. Больше ничего вам знать не нужно, для вашего же спокойствия.

– Так что же, Мирдин Велис – мертв? – воскликнул Оуэн.

– Я не сказал, что он мертв, – отвечал Саймон, – я сказал только, что в шкатулке лежит его череп.

В каюте установилась тяжелое молчание. Было слышно, как снаружи, на палубе, Ларр распекает кого-то из матросов, готовившихся к отплытию, но тишина в полутемной каюте была почти осязаемой, Саймон повернулся и вышел, закрыв за собой дверь. Оуэн свернул и убрал карту. Затем очень осторожно поднял шкатулку, поставил ее в стенной шкафчик и запер дверцу.

– Я не очень уверен, что мне все еще нравится это путешествие, задумчиво проговорил он, потирая тыльной стороной ладони свою рыжую бороду. Кайтай в ответ только пожал плечами: он старательно избегал смотреть в сторону шкафа, где находилась злополучная шкатулка.

– Думаю, будет хуже, если ты откажешься, – сказал он. – И потом, в тех землях должно быть много интересного.

Когда солнце взошло, его косые лучи стали проникать сквозь решетчатые окна, оставляя на полу каюты узор из желтых отсветов. Солнечные зайчики прыгали и перемещались в разные стороны из-за качки. Разбуженный первыми лучами, Оуэн скатился с койки и теперь стоял лицом к корме, глядя назад по ходу судна. Горизонт был чист, а небо ясно. Но ветер, видимо, был хороший, потому что корабль шел очень быстро.

В дверь постучали, и Кайтай, разбуженный и недовольный, застонал и натянул одеяло на голову. Оуэн распахнул дверь: за ней, нетвердо держась на ногах, показался древний старик, которого накануне взяли коком.

– Не желают ли достойные господа позавтракать, – спросил он, кося глазами и слегка покачиваясь. От него сильно пахло кислым вином и рыбой, и вид его вряд ли мог пробудить у кого-то аппетит. Но на Оуэна действовал свежий морской воздух, и он улыбнулся старику.

– Как тебя зовут, кок? – спросил Оуэн. – И что это ты там приготовил?

– Чам, сэр. – Старик мотнул головой и улыбнулся. – Я думал, что ваша честь непривычны к жизни на море и не изволят сегодня есть много. Но у меня найдется всего по кусочку – все свежее, только что приняли на борт, перед отплытием. А другой господин не желает покушать?

Кайтай пробормотал невнятное ругательство на родном языке, даже не высунув головы из-под одеяла.

– Сомневаюсь, что он захочет, – ответил Оуэн, – но я бы съел чего-нибудь, дружище Чам. Постарайся и приготовь чего-нибудь получше, примерно на троих. А где капитан Ларр? Может, он позавтракает со мной, раз уж мой друг не может составить мне компанию.

– А, капитан... они уже откушали, – сказал Чам. – Запустили тарелкой мне в голову и сказали, чтобы я скормил все акулам. Потом посмотрели на солнце и пошли на свою койку, на носу, так что, наверное, теперь мы их часа два не увидим. Может, дама составит вам компанию, сэр?

Оуэн уставился на старика.

Через минуту он овладел собой и спросил:

– Дама? И что же это за дама, говори, старая ты свинья.

– Как? Та самая дама, что ваша честь изволили пригласить с собой в путешествие, для удовольствия, я полагаю, на что такие важные господа имеют полное право, тогда как простые честные матросы вынуждены проводить всю жизнь без женской ласки, которая облегчила бы им их тяготы...

– Что это за женщина? – заревел Оуэн. Чам слегка отступил, но уже не мог остановиться.

– Честному матросу остается только надеяться, что между плаваньями ему удастся найти где-нибудь в порту потаскуху и что она не украдет все его деньги. Между прочим, деньги, которые тяжело даются... Так что, сэр, дама будет с вами завтракать, или нет?

– Я сейчас убью этого бормотуна, – сказал Оуэн и вдруг дернул себя за бороду. – Черт побери...

Потому что в это мгновение дама появилась на трапе, ведущем с верхней палубы: она была в моряцкой куртке с капюшоном и держала мешок, который бросила на палубу. Это был весьма тяжелый мешок, и Оуэн понял, что дама оказалась здесь совсем не случайно.

– Ты... – Оуэн потерял дар речи и затряс головой. В ответ ему сверкнула улыбка Зельзы. Она посмотрела на свой мешок.

– Ты позволишь мне войти, рыжебородый? – ласково спросила она. И бросила Чаму. – Завтрак мне бы не помешал. Я провела ночь на палубе, в матросской куртке, и у меня разыгрался аппетит.

Беззубо улыбаясь, кок исчез в надстройке, где у него горела плита. Оуэн взял мешок Зельзы, вошел в каюту и швырнул его на койку. Она смиренно последовала за ним.

– Ты. – Он обернулся к ней, и глаза его яростно блеснули.

– Я узнала о готовящемся плавании от пьяного матроса, который отказался участвовать в таком безумном, как он сказал, предприятии, – тихо сказала Зельза. – К тому же кое-что я прочитала у тебя на руке. Поэтому я пробралась на корабль, как раз перед отплытием. По твоей руке я увидела, что тебе нужна будет помощь, спасение. Моя помощь.

– Но ты мне не нужна, цыганка, – хрипло ответил Оуэн. – Я не хочу, чтобы ты... плела вокруг меня свою паутину. Мне следовало бы вплавь отправить тебя обратно.

– Это верно, ты не принадлежишь мне, гахьо, – сказала Зельза, – ты принадлежишь ей. Женщине из волшебного сна... но твоя жизнь связана с моей. Ты это скоро увидишь.

Кайтай приподнялся на локте со своего места и, моргая, смотрел на них.

– О небесный медведь, как можно так громко каркать, когда человек страдает, – сердито проговорил он. – Оуэн, ты что, и цыганку свою с собой взял?

– Великая праматерь!!! – заорал Оуэн. – Она не моя, и я ее не брал!

Зельза улыбнулась.

– Тебе плохо, желтолицый? – спросила она.

– Я чувствую себя хуже, чем великий прародитель после того, как он проглотил мистическую ящерицу, – пробормотал Кайтай и вновь убрал голову под одеяло. Зельза быстро вышла из каюты, а Оуэн остался сидеть, опершись подбородком на руку и нахмурившись.

Через несколько минут появился Чам с подносом и кастрюлей, из которой валил пар. За ним шла Зельза: она аристократическим жестом отпустила старого кока, и тот, хихикнув, засеменил к двери. Цыганка налила полный стакан дымящейся жидкости из кастрюли и подошла к койке, где лежал Кайтай.

– Сядь, желтолицый, и выпей это, – повелительно сказала она.

– Ух! – произнес Кайтай, принюхиваясь. – Адское зелье. Воняет тухлой рыбой.

– Пей, – приказала Зельза. Сделав страшное лицо, Кайтай осушил стакан.

Спустя минуту его физиономия стала удивленной.

– Фу-фф! – сказал он, отирая рот. И чуть позже добавил: Подействовало.

– Для всего есть своя травка, – невозмутимо сказала Зельза. – Есть трава от морской болезни, есть от бесплодия женщин и кобылиц, и даже имеется травка для не очень активных жеребцов. – Она посмотрела на Оуэна, а тот побагровел и с силой хватил кулаком по столу так, что подпрыгнула тарелка с едой.

– Поди ты к черту, женщина!

– Нет, рыжебородый, я не стану давать это зелье тебе, – ответила она. – И поешь. Похоже, старик довольно неплохой повар.

6

– Плыть придется довольно долго, даже при таком благоприятном ветре, проговорил Оуэн, поглядев на раздутый парус. – К тому же у нас не хватает гребцов, и, если ветер спадет, мы будем дрейфовать и ждать. Но пока...

– Я никогда не видал в этих краях такого сильного и ровного западного ветра, – откликнулся Ларр, щурясь на заходящее солнце. Он держал перекрестный глубиномер, ожидая, пока свинцовый боб, качаясь, установится на нужной высоте. – Мы на прямом курсе, сэр.

– Это хорошо, – сказал Оуэн, – я не такой любитель мореплавания, чтобы посвятить этому остаток жизни.

– Там, куда мы плывем, вы будете искать сокровища, верно ведь, сэр? Острый взгляд Ларра впился в Оуэна.

– Никаких сокровищ, – отвечал Оуэн. – Мы везем э-э-э... так сказать, послание, которое попросил доставить чародей Мирдин Велис. Мы отвезем его и вернемся назад. Вот и все.

– Добираться так далеко, в необитаемые земли... ради одного только послания? – Ларр с сомнением покачал головой.

Оуэн посмотрел на капитана и понял, что тот не верит ему. Ларр может быть опасен, если он рассчитывает на добычу.

– Изволите приказать снова повесить ваш гамак на задней палубе, сэр? через минуту спросил Ларр. При этом он неотрывно смотрел на красный горизонт, и брови его были сведены, как будто он пытался там что-то рассмотреть.

– Да, – ответил Оуэн.

– Привести с собой на корабль такой лакомый кусочек и проводить ночи в гамаке на палубе... – продолжал рассуждать вслух Ларр.

– Я люблю спать на свежем воздухе, – хмуро оборвал его Оуэн.

– А ваш желтолицый приятель, – продолжал Ларр, – проводит ночи как лунатик, считая звезды. Что пользы в этих подсчетах, если мы и так знаем, где находится полюс?

– Он ученый человек, который все описывает, – объяснил Оуэн.

Ларр уже не слушал его. Он прикрыл глаза рукой и нетерпеливо закусил губу.

– Сэр... посмотрите туда.

– Там что-то есть... что это?

– Корабль, – сказал Ларр. Он заметно побледнел.

Оуэн различал только черную точку с вертикальным штришком на ней, но, похоже, Ларр видел значительно лучше его.

– Пиратское судно, с островов, – напряженно произнес Ларр. – А у нас горстка людей, и на борту нет даже катапульты. Если они нас заметят – мы погибли.

– Мы можем уйти от них, – сказал Оуэн, глядя вдаль.

– Не сможем, без десятка дюжих гребцов. С одним парусом от них не уйти, – ответил Ларр. – Они убивают ради удовольствия. Поверьте, я знаю это. – Он молитвенно сложил руки, пот выступил у него на лбу. – Пока что они берут западнее... Интересно зачем... Вы уверены, сэр, что на судне нет какой-нибудь вещи большой цены? Какого-нибудь сокровища, слухи о котором могли достичь ушей этих проклятых разбойников? Их шпионы повсюду, особенно в Мазайне...

– Кайтай! – заорал Оуэн и бросился вниз по трапу, прыгая через две ступеньки. Где-то в глубине души он вдруг почувствовал облегчение. Не нужно было больше беспокоиться о замышляющих козни матросах, таинственных шкатулках с вонючим отвратительным содержимым, черноглазых женщинах, посягающих на его свободу... можно больше ни о чем не думать, а всего только и нужно, что взять щит и топор и покончить все одним размашистым ударом.

– Кайтай! – Оуэн пинком распахнул дверь. – Вставай и бери оружие!

Он торопливо натянул кольчугу и подвесил поудобнее топор в кожаной петле. Затем повесил на спину щит, схватил стальной шлем и вернулся на палубу. Кайтай, поспешно бросив какие-то сложные астрологические вычисления, начал вооружаться; Зельза тоже вышла на палубу, не выказав при этом ни малейшего волнения.

– Они нас заметили, – закричал Ларр, вцепившись в руль обеими руками, – тысяча чертей, заметили и теперь поворачивают, чтобы перерезать нам путь. Мы погибли, господа.

Матросы собрались на палубе; слышались испуганные голоса. Оуэн осклабился на Ларра.

– Ты имеешь шанс умереть как мужчина, – выкрикнул он. – Эй, вы! крикнул он команде. – Есть у вас зубы, чтобы бороться с этими скотами? Или вы овцы?

– Их очень много, сэр, – мрачно ответил один из матросов, – может, они обойдутся с нами чуть получше, если мы сразу выдадим им вас с вашими деньгами...

Оуэн замахнулся на него топором, и матрос попятился. Оуэн опустил топор и покачал головой.

– Овцы вы, овцы... – пробормотал он, – но мои овцы, и я съем на завтрак ваши ребра, если вы не сделаете, как я велю. – Он повернулся и посмотрел на море.

Видневшийся в отдалении корабль теперь приближался со спущенным парусом и, шедший на одних веслах, был похож на огромное насекомое, несущееся во взбиваемой веслами пене. Корабль Оуэна все еще нес натянутый ветром парус, и расстояние сокращалось с каждой секундой.

– Мы все же прикончим кое-кого из них, – пробормотал Оуэн. Он махнул Кайтаю: – Слушай, Кайтай! Пришло время вспомнить твое колдовство! Мы долго не продержимся против этих гиен. Давай испробуем пару твоих трюков.

– Я не знаю никакого колдовства против пиратов, – тихо ответил Кайтай, в ожидании схватки играя своим изогнутым мечом.

– Я видел, как ты занимался вызыванием и сменой ветра, – тут же отозвался Оуэн. – Слушай... мог бы ты вызвать ледяной ветер, прямо сейчас?

– А-а, – глазки Кайтая заблестели, – холодный ветер...

– И туман, – добавил Оуэн. – Густой морской туман. Но прямо сейчас.

– Если бог ветра из моей страны пойдет так далеко на запад... – Кайтай воткнул меч в деревянную палубу, отбросил круглый щит и резким движением выбросил руки вверх, к небу.

Казалось, из самой глубины легких он исторгнул странный, пугающий призыв, трубный, как волчий вой. Голос зазвенел – от него раскатилось эхо, и, пока оно еще звучало, Кайтай выхватил из-за пояса кинжал и яростно ударил себя в раскрытую грудь. Хлынула кровь. Он прижал к груди ладони, вновь протянул руки к небу и закричал. От этого крика вздрогнули и попятились матросы на палубе.

Прямо по курсу корабля появилось темное облачко, которое, казалось, росло. Попутный ветер внезапно стих, и треугольный парус бессильно обвис. Гик повернулся, и снасти задрожали, как струны гигантской арфы.

На палубу западали первые белые хлопья... снег! Оуэн содрогнулся, так как на палубу ложился вполне осязаемый и даже густой холод. Кайтай вскрикнул еще раз, затем трупом рухнул на палубу и остался неподвижен.

Зельза склонилась было над ним, но Оуэн оттолкнул ее.

– Не надо, – хрипло сказал он, – не трогай его. Я уже видел, как он проделывал такое... Смотри! Туман!

Ледяной воздух опускался на теплое море, и тут же вокруг судна стал подниматься густой, белый, как вата, туман, становившийся все плотнее, гуще... и вот не стало видно ничего, и другого корабля тоже.

– Теперь, – оглядев матросов, сказал Оуэн, – вы все... сидите тихо. Пираты могут пройти мимо. Даже если нет...

Усиленный тишиной и туманом, их ушей коснулся отдаленный скрип уключин, удары весел и мерный звук барабана. Все застыли в напряженном ожидании. И вдруг, неожиданно, все стихло.

– Они подняли весла, – пробормотал Ларр, покачав головой, – ждут, пока рассеется туман. Они поняли, что он ненастоящий...

– Тихо. – Оуэн прислушался. Вокруг была тишина. Но он знал: они были здесь, близко. Они выжидали.

– Эта амуниция тяжеловата, – произнес он вслух, ни к кому не обращаясь. Зельза и Ларр с удивлением наблюдали, как он стащил кольчугу и осторожно положил ее на палубу, чтобы не зазвенела. Он сложил шлем, круглый щит и сбросил башмаки. Полукруглый топор он укрепил на шее с помощью петли. Затем он взобрался на перила палубы.

– Бог-счастливчик, дающий удачу, – сказал Оуэн, потихоньку помянув древнего марионского божка. Говорят, что тот слышит шепот так же хорошо, как и громкие призывы. И, скользнув вниз по борту, Оуэн бесшумно, как выдра, погрузился в воду и уплыл прочь без единого всплеска.

– Бедняга не в своем уме, – сказал Ларр.

Никто не проронил ни слова.

Время шло. Туман стал понемногу рассеиваться. Солнце почти закатилось, и серое море теперь освещала низкая луна, висевшая в небе, как большая тусклая лампа.

– С ним покончено, – пробормотал Ларр, и глазки его вдруг плотоядно сверкнули в сторону Зельзы. Она ответила ему взглядом, в котором было больше холода, чем в море под килем. И вдруг она улыбнулась.

Голова Оуэна, мокрая, с прилипшими волосами, показалась за ограждением палубы. Сверкнула белозубая улыбка. Он зацепился топором за поручень и вылез на палубу.

– Клянусь богами, вода холодная, – улыбнулся он, отирая с бороды воду тыльной стороной ладони, – можно только посочувствовать этим беднягам.

Сквозь негустой туман от пиратского корабля доносились странные звуки: сначала это был вопль страха и злобы, затем проклятия. Послышался сильный всплеск и какой-то не вполне понятный, шум.

– Я прорубил у них дыру у носа, достаточно глубоко, чтобы образовалась приличная течь. – Оуэн ухмыльнулся. – А потом, когда они бегали и пускали стрелы в то, что они считали морским дьяволом, я проплыл вдоль судна и снова пустил в дело топор, на этот раз на корме. Слышите! Я ручаюсь, что они наполняются водой и с кормы, и с носа, а у них слишком много людей, чтобы оставаться на плаву... и к тому же слишком много награбленного добра.

Кайтай поднялся на ноги и неверно стоял, опираясь на перила.

– Они тонут, – спокойно заметил он. Затем взглянул вверх. – Возьми их себе, о небесный медведь.

– Больше похоже, что они попадут к морскому царю, – злобно рассмеялся Ларр. Теперь, когда опасность была позади, мужество вновь вернулось к нему.

Постепенно, порывами, возвращался и ветер. Парус зашумел, и корабль медленно пошел прежним курсом. Над темным морем повис отдаленный крик; затем все смолкло.

7

Трое мужчин сидели на корточках в тени, на полубаке. Чам нарезал овощи для рыбного супа, который он собирался готовить к ужину, – одному из матросов удалось наловить рыбы. Капитан Ларр сидел полузакрыв глаза и жевал свою излюбленную жвачку из наркотической травки, очень популярной у моряков. Рядом с ним сидел чернобородый матрос, который был известен просто под кличкой Нож и, по-видимому, не имел другого имени. Отсутствие у этого человека языка, очевидно, не позволяло ему назвать свое настоящее имя, даже если оно у него и было.

По-прежнему дул сильный западный ветер – матросам было практически нечего делать, хотя Ларр и старался все время занять их какими-нибудь работами на палубе или мелким ремонтом.

– Ты много бываешь в кормовой каюте, – сонно проронил Ларр и задвинул жвачку за щеку.

– А? – Чам поднял голову от своих овощей, и на лице его появилась бессмысленная улыбка. – Ах да, верно, я хожу в кормовую каюту, ношу господам их обеды и всякое другое...

– Ты видел, где они его держат? – спросил Ларр, по-прежнему не раскрывая глаз.

– Держат – что, сэр?

– Золото, – мягко отозвался Ларр, – или, может, карту сокровищ, или что-нибудь в этом роде. Ведь не ради же поручения какого-то колдуна пустились они в это безумное путешествие.

– Вы думаете, у них при себе много золота? – живо спросил Чам и показал остатки зубов в лисьей улыбке.

– Ты бы взглянул, кок, когда никто из них не видит. Они ведь не всегда бывают в каюте... – лениво предложил Ларр, – просто посмотри, где оно и что это. Может, удастся заполучить оттуда кое-что и для горстки бедных морячков, таких, как мы с тобой... Самому мне трудно заглянуть в каюту: у меня там нет никакого прямого дела. И мне неохота, чтобы краснобородый размахивал передо мной своим проклятым топором, а желтолицый урод наслал на меня какого-нибудь дьявола. А чертовка – бесовски хороша, – но мне сдается, если ее раздразнить, она будет поопасней их обоих.

Чам кивал, потихоньку хихикая.

– Я постараюсь, сэр, – прошамкал он.– Но я только взгляну. Все, что вы сказали об этой троице, – правда, и мне бы не хотелось, чтобы они ополчились на нас. Но просто посмотреть, что у них... мне, может, и удастся.

Ларр хмыкнул:

– Попытайся, кок. И расскажи мне, что увидишь, ладно? И пусть это будет между нами. Здесь только мы и старина Нож, который никому ничего не сможет сказать. А? – Он шутливо ткнул Ножа под ребра. – И он не научился писать до того, как ему выдернули язык за то, что слишком много говорил, верно, Нож?

Чернобородый издал гортанный звук, выражающий согласие. Ларр откинулся назад и снова закрыл глаза, а Чам продолжал резать овощи. Только теперь глаза старого кока вспыхивали при каждом взмахе ножа.

Чам воплощал идеи сразу или никогда. Ему удалось осуществить свой замысел в тот же день, когда Оуэн, Кайтай и Зельза расположились отдохнуть на шканцах у мостика. Оуэн достал свою маленькую арфу и наигрывал какую-то ненавязчивую мелодию. Пел он не очень хорошо, но слушателей захватила старинная баллада, которую он помнил со времен детства и теперь пел негромко, на древнем языке марионцев. Зельза сидела и слушала, а Кайтай облокотился на перила палубы и смотрел в море.

Тем временем Чам рылся в каюте. Если бы кто-то и застал его там, он мог сказать, что занимается уборкой.

Чам был полон энтузиазма, хотя ему и не хватало опытности в воровских делах. Тем не менее шкатулка, стоявшая в бюро, даже не была спрятана. Он заметил там же бумажный свиток, но Чам не умел читать, и к тому же он успел уже позабыть идею Ларра о карте сокровищ. Все, что оставалось в затуманенном старом мозгу Чама, была смутная мысль о золоте. Имея много золота, можно купить много вина. Он подумал, что этого золота ему бы хватило надолго.

Он приподнял шкатулку, пытаясь оценить добычу на вес. "Тяжела, подумал он, – наверное, полна кругленьких монеток..." Вдруг снаружи послышался шум, и он быстро завернул шкатулку в одеяло, которое сорвал с койки.

Он на руках выволок укрытую шкатулку из каюты и затрусил со своей ношей дальше по палубе. "Одеяло надо проветрить, – сказал он себе. – Это я отвечу, если спросят".

Но никто не спросил.

Матросы спали на полубаке, с подветренной стороны. Обычно они укладывались в ряд, заворачиваясь в одеяла или в темную от старости парусину. Там невозможно было найти место, чтобы рассмотреть добычу, но, когда прогорела крохотная керосиновая лампа, подвешенная сверху на брусе, на полубаке воцарилась полная темнота. Чам мог бы что-то разглядеть в слабых лучах пробивавшегося в люк лунного света, но он предпочел исследовать содержимое шкатулки на ощупь. Там наверняка золото, и он спрячет его в своем одеяле, а шкатулку поставит на место, и никто ничего не узнает. Так подумал Чам и подавил ликующий смешок.

Поутру Чама нашел матрос по кличке Нож. Старик лежал под скомканным одеялом, костлявой рукой прижимая к себе закрытую шкатулку, так, что виден был только ее уголок. Одеяло было темным и заскорузлым, и струйка крови протекла по палубе. Нож приподнял край одеяла и посмотрел внутрь. Он отшатнулся и быстро снова накрыл то, что было скрыто. Больше на полубаке никого не было – Нож быстро нагнулся и схватил шкатулку, после чего поспешил к своему спальному месту, где и открыл ее. Затем он вышел на палубу и отыскал капитана.

Через несколько минут Ларр втолковывал сонному Оуэну.

– Он без головы, – говорил Ларр, и пот каплями выступал у него на лице. – Нет не только головы, но и других частей тела. Как будто... будто он съеден заживо. И при этом совсем без шума, так говорят остальные... что это? Что это у нас на судне, сэр?

Оуэн пошел посмотреть и вернулся назад. Его тошнило. Зельза стояла в дверях каюты, а Кайтай заглянул ей через плечо с палубы.

– Может, лучше ты взглянешь, Кайтай, – предложил Оуэн, – если твой желудок в состоянии выдержать это. Что бы это ни было, это не слишком аппетитно, друг. – Зельза двинулась было за Кайтаем, но Оуэн выбросил вперед руку, пытаясь остановить ее. – Нет, тебе нельзя.

– Я видала вещи, от которых твоя борода вмиг поседела бы, гахьо, скривившись, ответила цыганка. Затем она опустила взгляд на его руку, державшую ее за локоть. – И все же это первый раз, когда ты дотронулся до меня.

Оуэн, сжав губы, убрал руку.

– Иди и посмотри, если ты так этого хочешь, – ледяным тоном ответил он. Он пошел в каюту и тяжело опустился на стул.

Через минуту вернулись Зельза и Кайтай. Оба они были явно потрясены. Слышно было, как снаружи испуганно шумят матросы, столпившиеся у грот-мачты, – ни у кого из них не хватало мужества вернуться на спальные места.

– Во всем этом чувствуется какая-то мощная злая сила, – заговорил Кайтай. – Не знаю, что убило старика, но это было что-то весьма необычное. Это не могло быть... Может, огромная крыса. Нет... – Он покачал головой.

– Я знаю, как выглядят отпечатки человечьих зубов, – заявила Зельза, я видела эти отпечатки.

– Человек? – нахмурился Оуэн.

– Кто-то из команды... – Кайтай взглянул на Зельзу, – может, оборотень. Человек-зверь. Такие встречались среди моего народа.

– Ни у кого из команды нет этих признаков, – тихо ответила цыганка. Когда мы шли назад, я посмотрела их руки. У этой болезни есть свой знак, желтолицый.

Все трое переглянулись.

– Один из нас?.. – спросил Оуэн.

– Нет, и на наших ладонях этого нет, – сказала Зельза. – На этом корабле завелся демон.

– Господин Оуэн! – послышался снаружи голос Ларра. Оуэн встал и распахнул дверь. Ларр стоял немного впереди сбившихся в кучу матросов, угрюмо глядя в сторону полубака. Он опирался на абордажную пику, сжав ее так, что суставы его пальцев на рукоятке побелели.

– Господин Оуэн, – снова выкрикнул Ларр, – мы боимся.

С минуту Оуэн смотрел на него из-под нахмуренных бровей, а потом хрипло рассмеялся.

– Я тоже боюсь, капитан, – ответил он, продолжая улыбаться, – но вот чего бояться – я не знаю. Назови имя демона, и мы призовем его к ответу. Что убило кока?

– Верно. – Один матрос, посмелее, выступил вперед и встал рядом с Ларром. – Что убило старого пьяницу и съело его как селедку?

– Кто-то из вас, – раздался обвинительный голос из гущи матросов.

– Мы полагаем, господин, что это сделал один из вас, – ухмыляясь, заявил Ларр. – Слуга чернокнижного дьявола, Мирдина Велиса. Вы говорили, что везете его письмо, в то время как всякий знает, что этот посланец ада способен превратиться в птичку и лететь, куда пожелает, и сам отнести все свои письма. Вы не курьеры Мирдина Велиса. Вы – его охотники. И охотитесь вы за человеческим мозгом и кровью.

За спиной Оуэна, как колокольчик, зазвенел смех Зельзы.

– Дурак, – сказала она Ларру.

– Это могла сделать и ты, ведьма, – темнея от ярости, закричал Ларр. Ведьмы! Я вас знаю! Тянут соки из мужчин, а в постель не идут ни с кем: боятся потерять колдовскую силу! Ты ведь проводишь ночи в одиночестве все время, пока мы плывем, не правда ли, ведьма? Ни один из этих великолепных господ не удостоился попробовать твоего роскошного тела, верно ведь? А почему – если в этом нет колдовства? – Он обернулся к матросам, указывая на Зельзу абордажной пикой. – Кто из вас способен поверить в то, что такой лакомый кусочек можно оставить нераспробованным, если тут нет злого умысла?

Казалось, его странное рассуждение было воспринято. Матросы зашумели и начали осторожно продвигаться ближе.

– Придется вам, колдуны, попробовать за это водицы! – заревел Ларр. Вы отправитесь за борт, и со всей этой чертовщиной будет покончено!

– Дурак, – снова произнесла Зельза ясным и чистым голосом. Однако теперь она не сводила глаз с капитана, и рука ее скользнула в складки плаща.

Ларр взмахнул пикой, целясь в Зельзу, и ее правая рука метнулась навстречу. Что-то сверкнуло в воздухе, и Ларр выронил пику с почти женским взвизгом. Из его плеча торчал длинный узкий нож.

Тяжелый рыболовный гарпун ударился о косяк двери над головой Оуэна, и матросы начали наступать со все более громкими проклятиями и с явно растущей уверенностью. Кайтай рванулся в каюту и выскочил обратно с оружием. Он держал топор Оуэна и свой арбалет.

– Держи. – Кайтай вдавил топор в ладонь Оуэна и одновременно поднял арбалет и пустил стрелу.

Один из матросов со стоном упал, а топор Оуэна взвился в воздух, когда тот пошел на толпу матросов.

Зельза тоже вбежала в каюту и вернулась назад: теперь в ее руке было три фута сверкающей стали. Это был один из клинков, украшавших стойку с оружием в каюте. Она держала его низко, направив вперед, и острие описало зловещий круг, когда она встала рядом с Оуэном. Было ясно, что она знает, как обращаться с оружием, и, когда неосторожный матрос попытался приблизиться, Зельза доказала свое умение быстрым змеиным ударом. Нападавший взвыл и в брызгах крови покатился по палубе.