Текст книги "Испытание адом"

Автор книги: Дэвид Марк Вебер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 49 страниц)

ГЛАВА 16

Командующий Двенадцатым флотом гражданин адмирал Жискар вошел в штабную рубку своего нового флагманского корабля и оглядел собравшийся в помещении такой же новехонький коллектив штабных офицеров, которым предстояло помогать адмиралу в осуществлении операции «Икар» Сам Жискар предпочел бы назвать ее «Дедал» – старший из героев мифа по крайней мере остался жив, – но его мнения никто не спрашивал.

«Кроме того, – подумал Хавьер, – я бы вообще не задумался над символикой названий, если бы манти не драли нам все время задницу».

Отбросив посторонние мысли, адмирал подошел к свободному креслу во главе стола. Элоиза Причарт, недреманное око Госбезопасности, молчаливой бесстрастной тенью проследовала за ним и заняла место по правую руку.

В целом он был удовлетворен и кораблем, и персоналом. Правда, «Саламис» не самый новый из супердредноутов Народного Флота, и в Третьей битве при Найтингейле получил серьезные повреждения. Зато он только что сошел с верфи, пройдя полный капитальный и восстановительный ремонт. Все на борту сверкало, а капитан Шорт, командир флагмана, уверял, что надежность модернизированных бортовых систем близка к ста процентам. Насколько долго это останется так, конечно, еще требовало практической проверки, однако инженерный департамент был полностью укомплектован квалифицированными специалистами, и это позволяло надеяться, что вопреки обычному разгильдяйству оборудование еще долго будет находиться в исправном состоянии.

Удобно отрегулировав кресло, он включил терминал, мысленно прокручивая сведения о «Саламис», уже занесенные в его собственную память. Затем отбросил посторонние мысли и обвел взглядом собравшихся за столом офицеров.

Несмотря на то что МакКвин обещала ему полную свободу в подборе людей, на практике он, разумеется, не получил в этом отношении и десятой доли тех полномочий, какими располагал командир его ранга до убийства Гарриса. По существу ему удалось настоять лишь на двух кандидатурах: операционисте флота гражданине коммандере Эндрю Макинтоше и астрогаторе гражданке коммандере Фрэнсис Тайлер.

С Макинтошем адмиралу прежде служить не доводилось, однако черноволосый, сероглазый коммандер пользовался репутацией смелого и энергичного человека, и оба этих качества, ставшие весьма редкими в результате нескончаемых чисток, были бесценны для операции «Икар». С Тайлер дело обстояло совершенно иначе. Всего двадцати девяти стандартных лет от роду, она была слишком молода для своего ранга даже по кадровым нормам, сложившимся после переворота, и своим быстрым продвижением была в немалой степени обязана личному покровительству Жискара. Учитывая несомненную привлекательность молодой рыжеволосой женщины, кто-то мог бы заподозрить, что адмирал руководствуется отнюдь не профессиональными соображениями, но такое обвинение было сущей чепухой. В юной Фрэнни, тогда еще младшем лейтенанте, Жискар увидел не только несомненные способности, но и готовность пойти на риск при исполнении долга. Как и Макинтош, она, в отличие от большинства своих опасливых сверстников, с готовностью брала на себя дополнительную ответственность, даже рискуя навлечь недовольство начальства и Госбезопасности. Такие офицеры представляли ценность для любого флота, а уж для нынешнего флота Республики – тем паче.

Гражданин капитан Леандер Жубер, новый начальник штаба Жискара, внешне был похож на Макинтоша. Ростом еще выше (сто восемьдесят пять сантиметров против ста восьмидесяти одного), глаза не серые, а карие, но такая же смуглая кожа и темные волосы. Разница в возрасте между ними составляла всего четыре стандартных года. Если же оставить в стороне внешность, Жубер ничем не походил на Макинтоша. В свои тридцать один Жубер занимал слишком высокую должность, да и ранг был для него высоковат, и контраст был даже более резким, чем для Тайлер. Этого было достаточно, чтобы насторожить Жискара независимо от обстоятельств. Он не утверждал, что молодой офицер не подходит для своей должности – он ей вполне соответствовал. Просто когда человек стремительно взлетает от лейтенанта до капитана всего за четыре стандартных года, невольно подумываешь о том, что за столь головокружительной карьерой стоит не только профессиональная компетентность. А если принять во внимание еще и тот факт, что на кандидатуре Жубера настаивала, причем упорно ссылаясь на анонимные авторитеты БГБ, гражданка комиссар Причарт, то все становилось на свои места. Жискар противился изо всех сил – какому адмиралу захочется иметь вместо начальника штаба осведомителя БГБ, – однако в действительности присутствие Жубера огорчало его гораздо меньше, чем следовало из его громогласных жалоб и возражений. В конце концов, если уж без шпиона не обойтись, то лучше знать его в лицо.

Гражданка лейтенант-коммандер Юлия Лапиш, штабной офицер связи, производила впечатление человека компетентного, но предпочитающего не высовываться. Будучи уроженкой Мидсаммера, мира с очень низкой гравитацией, она отличалась почти эльфийским телосложением. Окружающие обычно воспринимали ее как особу «не от мира сего».

Гражданин лейтенант Мэдисон Тадеуш, офицер разведки, в известном смысле представлял собой загадку. В свои сорок два года он был старейшим по возрасту офицером штаба Жискара, имея при этом относительно невысокое звание. А поскольку его профессиональная компетентность не вызывала ни малейших сомнений, тот факт, что этот тонкий, умевший проникать в мысли противника аналитик на много лет застрял в лейтенантском звании, наводил только на одну мысль: где-то в файлах БГБ, столь секретных, что доступа к ним не имела даже Причарт, на него имелся серьезный компрометирующий материал. С другой стороны, коль скоро проштрафившийся, но способный офицер не был зачищен, отделавшись задержкой в продвижении, стало быть, здравый смысл хоть изредка, но торжествовал над паранойей.

Баталеру флота, гражданке лейтенанту Джессике Шалло, было тридцать пять; тоже многовато для лейтенанта флота, в котором рвение БГБ и успехи противника создавали множество вакансий. У Жискара возникло подозрение, что в данном случае причины медленного продвижения по службе имели сугубо профессиональный характер. Разумеется, все ее донесения не вызывали ни малейших нареканий, но она обладала мышлением статистика, уместным скорее на верфи, нежели борту боевого корабля. Жискар, как любой боевой офицер, признавал это с неохотой, однако снабженцы значили для флота очень и очень много. Только благодаря баталеру на борт поступало все необходимое… и чуть-чуть сверх того. Ради этого снабженцам зачастую приходилось идти на нарушение правил, инструкций и предписаний, а от Шалло такого, подозревал адмирал, не дождешься. Равно как и вообще какой-либо личной инициативы. Ну что ж, придется смириться. В конце концов, если Макинтош прямо скажет ей, что и где следует взять, то уж заявки Шалло составит по всем правилам.

Сообразив, что мысли уводят его слишком далеко, Жискар встряхнулся. Пора приступать к делу.

– Доброе утро, – сказал он. – Сегодня мы с вами встречаемся впервые. Перед прыжком в неизвестность я бы очень хотел дать нам возможность узнать друг друга получше, но времени на это у нас, увы, нет. Подразделения, выделенные для участия в операции «Икар», собираются со всех концов Республики. На сбор уйдет не меньше двух месяцев, на подготовку, притирку и прочее потребуется еще месяц, а поскольку приказ предписывает нам начать действовать в кратчайшие сроки, мы должны приступить к разработке основных планов прямо сейчас, не дожидаясь сбора всех сил.

Он обвел взглядом собравшихся, желая убедиться, что его поняли. Удивления на лицах не проявилось.

– Мы с гражданкой комиссаром Причарт имеем долгий и успешный опыт совместной работы, – продолжил он.

Это было правдой. Совершенно очевидно, что любой адмирал, не сработавшийся со сторожевым псом БГБ, кончил бы плохо, какие бы перемены ни замышляла МакКвин.

– Поэтому полагаю, что могу говорить не только от своего, но и от нашего имени: мы ожидаем от всех вас не столько скрупулезного соблюдения процедур, инструкций и наставлений, сколько инициативы и активности. Гражданка комиссар?

Он взглянул на Причарт, и та спокойно подтвердила:

– Думаю, это верное заключение, гражданин адмирал. В конце концов, наша главная цель есть поражение олигархических режимов… и, разумеется, возмездие их пособникам, предавшим интересы народа.

От последних ее слов повеяло холодком, и Жискар почувствовал, как у него поджались губы. То была единственная форма протеста, какую мог позволить себе благоразумный адмирал, а потому он прокашлялся и продолжил обычным тоном:

– Ближайшие несколько дней мы посвятим поэтапному рассмотрению оперативного плана военного ведомства: разложим его по частям, проанализируем каждую в отдельности, а потом снова сведем воедино. Разумеется, каждый из вас считает себя специалистом в определенной области, однако, надеюсь, никто не оставит при себе посетившую его интересную идею лишь на том основании, что это – «сфера чужой компетенции». Успех наше миссии важнее любой осторожности, и я предпочитаю иметь дело с офицерами, готовыми рискнуть и высказать даже самые спорные предложения. Сойти за умника, держа язык за зубами, может любой, но по-настоящему умен тот, кто не боится показаться глупцом. Помните это, и мы поладим.

На сей раз он намеренно не посмотрел на Причарт: это был не вызов, но недвусмысленное указание на то, кто, по его мнению, призван осуществлять контроль в сугубо профессиональной сфере.

– Итак, – адмирал перевел взгляд на Макинтоша. – Гражданин коммандер, ознакомьте граждан офицеров с основными параметрами оперативного плана штаба флота.

– Есть, гражданин адмирал!

Макинтош сверился с данными на дисплее и обвел взглядом сослуживцев.

– По существу, – начал он, – гражданка Секретарь МакКвин и гражданин адмирал Букато решили, что временное бездействие манти, впервые с начала войны, представляет нам возможность перехватить стратегическую инициативу. Приходится признать: хотя мы по-прежнему имеем существенное превосходство над врагом по тоннажу, однако по сравнению с началом войны оно заметно снизилось. Прежде всего это касается кораблей стены. Из чего следует, что отвлечение крупных сил для осуществления операции «Икар» потребует значительного напряжения и буквально оголит некоторые участки. К сожалению, это напряжение не позволит нам создать запас прочности на случай возможной ошибки, который хотелось бы иметь. Штаб особо подчеркивает, – и, по моему мнению, вполне справедливо, – что мы должны расходовать предоставляемые в наше распоряжение ресурсы самым экономным образом. Однако оперативные потери на пути к достижению успеха, увы, неизбежны и не будут поставлены нам в вину.

«Дай-то бог!» – подумал адмирал, но оставил эту мысль при себе.

– Гражданка Секретарь МакКвин особо указывает на то, что самым действенным нашим оружием должны стать смелость и напор. Однако для успешного осуществления операции «Икар» нам надлежит распределить имеющиеся силы тщательнейшим образом.

Он выдержал паузу и снова сверился со своими заметками.

– По плану наш боевой порядок должен быть эквивалентом двух эскадр дредноутов и четырех эскадр супердредноутов – в общей сложности сорок восемь кораблей стены. В добавление к ним мы получим десять эскадр линкоров, то есть всего у нас будет сто двадцать восемь тяжелых кораблей. Также линейные крейсера – три эскадры общей численностью в двадцать четыре корабля. На борту одного из них, в качестве заместителя командующего Двенадцатым флотом, к нам скоро прибудет контр-адмирал Турвиль.

При этих словах несколько человек сверкнули глазами и Жискар подавил улыбку. Как и большинство присутствовавших здесь офицеров, он был возмущен казнью Хонор Харрингтон, но тот факт, что Турвиль захватил ее в плен, а также одержал блистательную победу в системе Адлера, вознес его и без того высокую профессиональную репутацию почти до небес. И сам факт назначения этого блистательного и дерзкого тактика заместителем командующего мог рассматриваться офицерами как подтверждение того, что высшее командование не только провозглашает, но и действительно считает операцию «Икар» жизненно важной. А такое в Народном флоте бывало нечасто.

У Жискара имелись свои соображения – не относительно способностей Турвиля, но относительно причин его прикомандирования к «Икару». История с полетом Турвиля в сопровождении Рэнсом к системе Цербера сама по себе была темной: едва ли Корделия хотела посоветоваться с ним насчет того, в какой цвет красить стены ее каюты на борту «Цепеша». Но всей правды теперь уже никто не узнает. Жискар принадлежал к очень немногим высшим офицерам, кто вообще знал, что случилось с «Цепешем» (и гражданкой Секретарем Рэнсом), – да и то лишь потому, что располагал собственными источниками информации, какими могли похвастаться лишь немногие боевые командиры.

«Цепеш» погиб девять месяцев назад, и адмирал не раз задавался вопросом, когда же, наконец, о кончине Рэнсом будет объявлено официально и Комитет открытой информации преподнесет для отечественного и иностранного потребления свою версию перехода этой особы в мир иной. Конечно, наверху не могли не понимать, что Рэнсом неспроста поволокла Турвиля на Цербер, и уже сам факт, что контр-адмирал уцелел, позволял сделать довольно интересные выводы. Например, что некоторые из высокопоставленных коллег покойной из Комитета общественного спасения не разделяли ее предубежденности против буйного вояки. А возможно, и не слишком сокрушались по поводу ее безвременной кончины. Неужели Эстер МакКвин сумела вытащить его из этой истории только потому, что доказала его ценность как специалиста? А что, если в верхах на самом деле вовсе не считали успех операции «Икар» таким жизненно важным, как декларировали МакКвин и Букато?

Любой из этих вариантов был возможен. Вот, кстати, еще один: высшее руководство прочит Турвиля на роль того самого упавшего парня – в случае, если Икар слишком близко подлетит к солнцу. Но почему только Турвиля? Прекрасным кандидатом на роль козла отпущения был и еще один офицер, так недавно прощенный после провала операции в Силезии…

– … по меньшей мере одной флотилией легких крейсеров и значительным, хотя, возможно, и не полностью укомплектованным заслоном из эсминцев, – продолжал между тем Макинтош.

Жискар выбросил из головы размышления о Турвиле, постаравшись сосредоточиться на текущем докладе.

– К сожалению, окончательные цифры еще не определены, что, разумеется, затрудняет на настоящий момент детальное планирование. Однако меня заверили, что названное число супердредноутов, дредноутов и линкоров можно рассматривать как минимальное. Октагон постарается высвободить для нас как можно больше кораблей этих классов. Учитывая, что насчет линейных крейсеров я таких же заверений не получил, следует предположить, что с этим классом у нас возникнут проблемы. Кроме того прямо сейчас мы испытываем недостаток легких кораблей не меньший, чем кораблей стены. Учитывая то, какое количество линкоров нам придают, проблема должна обострится еще сильнее. Ведь системы которые прикрывали до того линкоры придется, – (ему достало осторожности не сказать «по политическим соображениям»), – прикрывать кому-то другому и, похоже, Генеральный штаб выделяет для этого эсминцы и легкие крейсера. А это не может не сказаться на доступности кораблей этих классов для нас. Что до материально-технического обеспечения, – Макинтош кивнул в сторону гражданки лейтенанта Шалло, которая нисколько не обрадовалась тому, что оказалась в центре внимания, – нам гарантирована всесторонняя поддержка. Помимо танкеров и ремонтных судов, командование намерено выделить нам две полностью укомплектованные эскадры быстрых транспортников под конкретную задачу: обеспечение нас максимальным запасом новых ракетных подвесок.

Он обнажил зубы в свирепой ухмылке: офицеры за столом встретили это заявление одобрительным гулом.

– Тот факт, что в этой области мы теперь в состоянии потягаться с манти, едва ли является для них тайной, во всяком случае с того момента, как гражданин адмирал Турвиль задал им жару при Адлере, но это будет первый случай, когда новые системы будут поставлены нами на вооружение в массовом масштабе. Кроме того, благодаря помощи из… э-э… определенных источников, – (упомянуть о Солнечной Лиге Макинтош не решился даже в столь узком кругу), – мы смогли существенно модернизировать наши сенсорные платформы. Таким образом, мы приближаемся к тому, чтобы сравниться с манти по количеству и качеству оборудования РЭБ. Не стану утверждать, будто они утратили свое преимущество, однако в сравнении с тем, что мы видели в последние четыре года, разрыв значительно сокращен, и есть надежда, что они пока об этом даже не подозревают. На нашей стороне – эффект неожиданности. Мы должны максимально развить успех, прежде чем они сумеют перегруппировать свои силы и замедлить наше продвижение.

Многие офицеры заулыбались. Волна оживления затронула даже капитана Жубера. Только Шалло, похоже, не разделяла всеобщего восторга.

– Продолжим, – сказал Макинтош, введя в терминал еще несколько команд. – Как вы знаете, командование пожелало найти для вторжения относительно спокойную зону – чтобы мы не наткнулись на подавляющие силы манти, – но в то же время достаточно важную, чтобы привлечь их внимание. И, похоже, – он с улыбкой ввел последнюю команду, – у них получилось.

Над столом появилась новая голограмма, и Жискар заметил, что гражданка коммандер Тайлер, впервые увидев предполагаемое оперативное пространство, резко выпрямилась в кресле. Правда, острой была не только ее реакция. Из присутствующих лишь сам Жискар, Причарт, Жубер и Макинтош заранее знали, где будет разворачиваться операция «Икар», а когда информация стала всеобщим достоянием, у многих непроизвольно сузились глаза и поджались губы.

В не слишком плотном звездном скоплении выделялись красные точки, обозначавшие базы КФМ и системы, входившие в Мантикорский Альянс, но ярче всего полыхала одна звезда: Василиск. Терминал Мантикорской туннельной Сети, тот самый, где почти четыре стандартных года назад началась война.

– Высшее командование предоставляет нам достаточную свободу в выборе порядка нанесения ударов в указанной зоне, однако основной план предписывает приступить к действиям здесь (в контуре засветилась стрелка курсора), а потом двинуться в этом направлении….

Курсор пополз наверх, неуклонно продвигаясь сквозь звездную россыпь к Василиску, и Жискар, откинувшись в кресле, стал слушать так же внимательно, как и самый младший офицер из его штаба.

* * *

Совещание завершилось спустя два часа. Когда участники уже расходились, гражданка комиссар Причарт неожиданно обратилась к Жискару:

– Гражданин адмирал, мне хотелось бы поговорить с вами. С глазу на глаз.

Кое-кто из офицеров вздрогнул, и не потому, что в ровном голосе комиссара прозвучал хотя бы намек на угрозу, а потому, что за все прошедшее время она не проронила ни слова. А ведь известно, что народные комиссары не отличаются чрезмерной молчаливостью: их работа отчасти заключается в том, чтобы никто ни на миг не забывал о постоянном присутствии Госбезопасности как недремлющего стража интересов народа. Что позволяло предположить: либо сам адмирал Жискар, либо кто-то из его офицеров перешел черту дозволенного, и гражданка Причарт вознамерилась пресечь крамолу в корне.

– Разумеется, гражданка комиссар, – ответил Жискар после секундного замешательства. – Поговорим прямо здесь?

– Нет, – отозвалась Причарт, оглядев еще не успевших разойтись офицеров. – Может быть, в вашей каюте? – предложила она, со своей стороны.

– Как вам удобнее, гражданка комиссар, – откликнулся Жискар со спокойствием, вызвавшим у его новых подчиненных смесь восхищения и трепета.

– Гражданин капитан Жубер, – сказал он напоследок, – я жду вашего доклада – и докладов гражданина коммандера Макинтоша и гражданина лейтенанта Тадеуша – в четырнадцать-ноль-ноль.

– Есть, гражданин адмирал, – почтительно поклонился начальник штаба, однако взгляд его едва заметно метнулся к Причарт.

Гражданка комиссар оставила этот взгляд без внимания, и Жубер повернулся к Макинтошу. Жискар между тем с легким поклоном указал на выход из помещения и невозмутимо произнес:

– После вас, гражданка комиссар.