Текст книги "Кровь мага"

Автор книги: Дэвид Хаир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

4. Цена руки вашей дочери
Происхождение магов

Разрушив Римонскую Империю, Вознесшиеся маги из Благословенных Трех Сотен стали постигать свои вновь обретенные силы. Когда дело дошло до деторождения, они обнаружили, что гностический потенциал напрямую связан с тем, кем были родители ребенка: маги рождали магов и качество «магической крови» напрямую влияло на могущество ребенка. Возникли новые династии, считавшие, что чем чище кровь, тем лучше. Однако также было обнаружено, что чистота крови отрицательно сказывается на плодовитости обоих полов. Поэтому чистокровным пришлось начать вступать в связи с обычными людьми, чтобы произвести на свет необходимое империи число магов. В результате чистокровных семей в империи осталось не так много. В их руках сосредоточена бóльшая часть власти, и они презирают тех, чья кровь «разбавлена», в то же время нуждаясь в боевых магах, которых менее чистокровные семьи дают легионам.

Коллегиат Ордо Коструо, Понт

Район Аруна-Нагар, Баранази, Северный Лакх, континент Антиопия

Рами 1381 (сентинон 927 на Юросе)

10 месяцев до Лунного Прилива

Даже если бы Испал Анкешаран ослеп и оглох, ему хватило бы одного лишь обоняния, чтобы понять, в какой именно части Аруна-Нагарского рынка он находится. Каждый аромат был ему знаком. Специи, кофе и чай, моча и пот. Крупнейший рынок Баранази, жемчужины Лакха. Город славился как место паломничества. Он стоял в излучине реки, где Ганн-Слон однажды пролил воду из своего священного хобота, наполнив ее бассейн и создав артерию, чьи медленные воды текли через грязно-рыжие равнины, впадая в непреодолимое море. Здесь он покупал и продавал все, что, как ему казалось, могло принести выгоду. Рынок являлся ареной, на которой он сходился с покупателями и продавцами, находил друзей и наживал врагов, жил и любил. Это был дом, где он смеялся, плакал и благодарил за свою прекрасную жизнь каждого из Тысячи Омалийских Богов.

У Испала Анкешарана было все: чудесный город, любовь его богов, верная жена и множество детей, которые носили его имя и молились за него, когда он уходил. Его дом стоял на берегу широкого, но неглубокого участка священной реки Имуна. Он был не настолько богат, чтобы сильные мира сего ему завидовали, но и не настолько беден, чтобы его семья в чем-то нуждалась. Испал считал, что ему в жизни повезло, даже несмотря на войну и смерть, которые ему довелось увидеть воочию.

Открыв глаза, он обвел взглядом рынок, залитый туманным осенним светом. Солнце становилось ярче, и утренняя прохлада начинала уступать место жаре. Испал и его семья пошли на реку вместе с Разом Макани. Раз был его побратимом, хотя исповедовал амтехскую веру. Раз и его двое детей смотрели, как семья Испала молится Вишнараяну, Сивраману и, разумеется, Ганну-Слону, даровавшему удачу. Ганн покровительствовал именно ей, и пускай удача, на первый взгляд, казалась даром не таким значительным, как те, которыми награждали более могущественные боги, обойтись без нее человек не мог.

Чуть позже, когда жена Испала Танува повела детей домой, они с Разом сели, чтобы выкурить трубку и поговорить о днях минувших. Тем, кто не знал Раза, он казался порождением ночных кошмаров. Его ожоги выглядели все так же уродливо, пусть и появились на его теле двадцать два года тому назад. Раз был человеком угрюмым и молчаливым. Они встретились в 904, когда Испал отправился на север, прослышав об огромных прибылях, которые могла принести торговля с белокожими ферангами в Гебусалиме. До этого ему не доводилось покидать даже Баранази, не говоря уже о Лакхе. Что за путешествие это было! Пустыни, горы, реки… Вот только обернулось оно кошмаром: вместо торговцев феранги послали солдат, и Испал потерял все свои товары и едва не расстался с жизнью. Он, человек мира.

И все же Испал выжил да еще и спас яростного кешийского воина по имени Раз Макани, который был так сильно обожжен, что его смерть казалась неминуемой. Когда война закончилась, он увез Раза и его женщину на юг. Они стали братьями, людьми, которые заглянули смерти в глаза и выжили. Женщина Раза осталась с ним, невзирая на то, что он был изуродован огнем, и родила ему двоих детей, прежде чем умереть. У Испала с Разом нашлось много общего, и теперь дочь Испала была обещана сыну Раза, чтобы закрепить их связь способом, угодным богам.

В то утро Испал, как обычно, оставил Раза на его привычном месте, в тени на берегу реки. Он отложил ему кусок табака, смешанного с большим количеством ганджи, и фляжку арака. Разу будет с кем поболтать. Он мог выглядеть устрашающе, однако в Баранази Раз уже давно стал своим, и у него было много друзей.

Испал шел по рынку, вдыхая запах новых товаров. Прибыли ковры из Локистана, и носильщики разгружали их под пристальным надзором Рамеша Санкара. Увидев Испала, Рамеш позвал его:

– Испал, старый ты плут, хочешь купить ковер?

– Не сегодня, Рам, – возможно, завтра. Хорошее качество, ммм? В этот раз без сюрпризов?

Они оба рассмеялись. В предыдущую поставку Рама заползла кобра, заснув в одном из ковров. Заклинатель змей успокоил перепуганную гадину и забрал ее себе, так что все в итоге закончилось хорошо для всех.

Вместе Испал и Рам смотрели, как разгружают поставки остальных торговцев. Своей лавки не было ни у кого – все торговали прямо со склада, – однако сделки заключались именно здесь. Начали подтягиваться другие торговцы, люди, знавшие друг друга как братьев. Разглядывая всевозможные вновь привезенные товары, они спорили о цене того, что их интересовало. В теплом воздухе разливался аромат специй и листового чая. Загорелые женщины раскладывали на покрывалах жгучие перцы чили, кардамон и корицу. Мужчины жарили арахис на дымящихся жаровнях. На этом рынке не ходили, а метались от одного торговца к другому. Людей прибывало. Рынок являлся колыбелью жизни; висевший в воздухе шум голосов был гуще, чем дым костров, на которых готовили пищу. Играла музыка, обезьяны показывали трюки. Приезжие взирали на все это, раскрыв рты, – легкая добыча для проходимцев, которых здесь тоже хватало.

Сегодня рынок бурлил; следующий день был последним днем амтехского священного месяца, и приверженцы амтехской веры, составлявшие примерно четверть населения Баранази, заканчивали свой пост, во время которого они, в качестве акта поклонения Ахму, не ели и не пили после рассвета и до заката. Однако завтрашней ночью начнется настоящее безумие: напитки польются рекой, еда будет поглощаться целыми телегами, люди станут петь и танцевать, отмечая Ай-Ид, Праздник Благодарения. За время этих торжеств торговцы сколотят себе кое-какое состояние.

– Испал! Испал Анкешаран!

Обернувшись, Испал увидел Викаша Нурадина. Маша рукой, он шагал к нему. Викаш был стройным, с волнистыми волосами и довольно бледной, как для уроженца Лакха, кожей. Испалу он был скорее соперником, чем другом. Хлопнув Рамеша на прощание по плечу, Испал осторожно поприветствовал Нурадина:

– Чем могу помочь, Викаш?

Покосившись на Рамеша, Викаш притянул Испала к себе. Испал не мог припомнить, чтобы выражение его узкого лица когда-либо было таким взволнованным.

– Я принес новость о сделке, которая может тебя заинтересовать, друг мой. Об особенной сделке.

Испал удивленно поднял бровь. Викаш Нурадин не делился информацией о сделках с людьми вроде него.

– Что за сделка? – спросил он с любопытством.

Викаш прямо посмотрел ему в глаза:

– Сделка всей жизни, Испал, – и только мы с тобой сможем ее провернуть.

Приложив палец к губам, Викаш не произнес больше ни слова, пока они, углубившись в запутанные переулки, не встали в полутемном дверном проеме, где их никто не мог подслушать. Он наклонился поближе к Испалу:

– В городе чужестранец, друг мой. И он ищет нечто, что можешь предложить только ты.

Испал озадаченно поднял голову:

– И что же я могу предложить, чего нет ни у кого другого?

– Жену, которая рожает лишь двойняшек и тройняшек, дочь и внучку женщин, которые тоже рожали двойняшек и тройняшек. – Викаш наклонился еще ближе. – Этот чужестранец ищет такую жену: он очень богат, и она нужна ему срочно. Я говорил с его доверенным лицом. Его условия специфичны.

– Это что, шутка? – Испал даже не знал, смеяться ему или нет. – Моя жена – это моя жена, и я не расстался бы с ней, даже если бы омалийские законы разрешали разводы.

Викаш покачал головой. Пот лился с него ручьем. Это было чрезвычайно непривычное зрелище: Испалу никогда не приходилось видеть его в настроении, отличном от спокойного и жизнерадостного.

– Речь о твоей дочери, Испал, о Рамите. Она может заинтересовать этого чужестранца, богатого чужестранца. Его доверенное лицо подчеркивает, что дело срочное и что о нем нужно помалкивать. Он обещал огромную сумму денег – огромную сумму!

Викаш вытер пот со лба.

– Но Рамита уже помолвлена, с сыном моего побратима. Возможно, если бы твой чужестранец подождал год-другой, у одной из ее младших сестер начались бы месячные, и…

– Нет, Испал, это должна быть та из твоих дочерей, на которой можно жениться уже сейчас, или ты упустишь возможность. Он хочет, чтобы свадьба состоялась уже в этом месяце. Он не может позволить себе ждать.

Испал покачал головой:

– Викаш, это безумие. Брак свят. Он заключается перед богами. Мы не отдаем своих дочерей чужестранцам. – Он развернулся, чтобы уйти. – Благодарю за информацию, Викаш, но нет.

Викаш схватил его за руку:

– Испал, подожди. Этот человек очень, очень богат. Прошу, хотя бы поговори с ним…

– Нет, Викаш, правда, это уже становится нелепым.

– Прошу, Испал, – его доверенное лицо пообещало мне тысячу рупалов просто за то, что я тебя с ним познакомлю, и гораздо больше, если вам удастся договориться. Подумай, сколько он может заплатить тебе…

Испал в ошеломлении замер. Тысяча рупалов за знакомство? Во имя Лаксими – сколько же такой богач платит людям, с которыми ведет дела по-настоящему? Испал колебался. Внезапно ему привиделись мраморные дворцы с множеством слуг, солдаты под его командованием, целый караван повозок. Во имя всех богов, только представь себе многоэтажный магазин, забитый товарами, который будет посещать сам махараджа, тратя в нем огромные суммы денег…

Викаш смотрел на него, не отрывая взгляда.

– От того, что ты поговоришь с этим человеком, вреда не будет, не правда ли, друг мой?

Их глаза встретились. Глубоко вздохнув и ощущая легкое головокружение, Испал кивнул.

Викаш Нурадин привел его к старому хавели[2]2
  Роскошный купеческий дом в северной Индии и Пакистане.


[Закрыть]. Пройдя за обветшалые резные ворота, они оказались в запущенном внутреннем дворике. В горелках был зажжен фимиам, чтобы замаскировать запах гнили. Давно не использовавшийся фонтан был покрыт зеленой слизью, а веранды, после залитых солнцем улиц, выглядели особенно темными. Они уселись в старые стулья, стоявшие в тени дерева. Слуга принес им чай со льдом.

– Испал, друг мой, это возможность, за которую и умереть не жалко, – начал Викаш, сделав глоток. – Внутри нас ждет рондиец по имени Лёвен Граав. Ты, разумеется, знаешь рондийцев, Испал; ты ведь сражался с их солдатами, не так ли? В общем, Граав – доверенное лицо одного богатого феранга. Этот феранг ищет жену – очень плодовитую жену, которая будет гарантированно рожать ему двойняшек или большее количество детей. Вроде твоей дочери. – Викаш рассмеялся. – Мы все знаем особенность твоей жены, Испал. Ты – местная легенда. Бедный Испал, говорим мы. Что за проклятье! Жена каждый раз рожает ему армию.

«Неужели? – подумал Испал. – Я-то всегда считал это благословением».

– Богатый феранг живет далеко на севере. – Пригладив волосы, Викаш понизил голос. – В Гебусалиме, – прошептал он.

Испал откинулся на спинку стула, замолчав. Гебусалим. Место рождения амтехского Пророка. Место, где он лишился всех своих товаров и едва не погиб. Место, где он спас Раза Макани от верной смерти. Вишнараян упаси.

Должно быть, смятение Испала отразилось у него на лице, поскольку Викаш немедленно заговорил, и его тон был настойчив:

– Испал, этот человек пообещал королевский выкуп за руку дочери вроде твоей. Королевский выкуп. Подумай об этом. Разве это не то, о чем мы все мечтаем? Одна крупная сделка, которая навсегда изменит нашу судьбу.

– Но моя дочь…

– Дочь – это товар, Испал, – укорил его Викаш. – Да, да, мы все говорим о союзах по любви и вечном счастье, но правда в том, что дочери выходят за тех, за кого должны, чтобы улучшить положение своих семей.

– Это так, однако она уже помолвлена. – Испал замолчал. Его одолевали видения о влиятельности, о своей новой роли среди самых могущественных людей города, пусть даже он и знал, что в этом неспокойном краю безопаснее всего было оставаться незаметным. – Но, возможно, от разговора с ним вреда действительно не будет, – произнес он наконец, ненавидя сам себя.

Войдя внутрь, Викаш вернулся оттуда с белокожим человеком средних лет. С рондийцем. Тот был гладко выбрит, однако носил седые усы и кешийский наряд. Даже несмотря на относительную прохладу, он был весь покрыт испариной – впрочем, на его родине было гораздо прохладнее, чем в Лакхе.

– Мастер Граав, торговый агент из Верелона, – представил его Викаш, с трудом выговаривая иностранные слова. – В данный момент он живет в Гебусалиме.

Лакхский язык Граава был слегка неуверенным, а слова он склонял на западный манер, однако понимать его было легко. Он расспрашивал Испала о его семье. Тот заверил чужеземца, что результатом каждой беременности его жены и ее предков, которые он мог вспомнить, становилось рождение нескольких детей.

– Должно быть, вас много, – заметил Лёвен Граав. – Много детей-девочек.

Испал нахмурился:

– Не так много. Эта черта, похоже, не передается по мужской линии, так что сыновья моей тещи подобных дочерей на свет не произвели. А постоянное рождение двух и более детей женщинам дается тяжело. У моей жены было шесть сестер. Три из них уже умерли. Одна живет в деревне неподалеку отсюда, однако она вышла замуж поздно, и ее дети еще маленькие. Ее дочери не расцветут еще лет шесть-семь. Другая ее сестра рожала лишь сыновей и стала бесплодна после выкидыша.

– А что насчет вашей семьи?

Испал задумался, разумно ли рассказывать о подобных вещах незнакомцу, однако Викаш ободряюще ему улыбнулся.

– Я женился на моей супруге Тануве, когда ей исполнилось пятнадцать, вернувшись из поездки в Гебусалим, случившейся во время того, что вы, феранги, называете «Первым священным походом», – начал Испал. – Нашими первыми детьми стали мой старший сын Джай и его родившийся мертвым близнец. На следующий год у нас родились девочки-близнецы, Джайя и Рамита. Два года спустя родились близнецы-мальчики. А затем меня призвали в армию могола, заставив вновь отправиться на север. Это было во время того, что вы называете «Вторым священным походом». Тот еще был бардак! Могол не смог договориться с султаном, так что сотрудничества не получилось. Провизия и вода закончились у нас еще до того, как мы достигли Гебусалима. Мою сотню спасли лишь мой опыт и ранг. Когда мы вернулись домой, люди сочли нас призраками – настолько тощими, оборванными и почерневшими на солнце мы были. – Он похлопал себя по округлому животу. – Долгие годы понадобились мне, чтобы вновь стать таким, каким я был до этого.

– Второй священный поход был в 916, – произнес Лёвен задумчиво. – Плохое время для торговцев. А затем?

Допив чай, Испал стал искать глазами еще чашечку. Викаш сделал знак слуге.

– Пока меня не было, пришла чума – она, как вы знаете, всегда начинается вслед за войнами, – продолжил Испал. – Бедняжка Джайя и оба близнеца-мальчика умерли, так что некоторое время мы жили вчетвером. Однако мы с Танувой родили еще детей: вновь мальчиков-близнецов и девочек-тройняшек. Через два года лихорадка забрала одну из тройняшек. Джаю сейчас семнадцать, а Рамите только что исполнилось шестнадцать. Близнецам-мальчикам десять, а двум выжившим девочкам из тройни – восемь. Всего шестеро детей, и, полагаю, этого достаточно. – Он рассмеялся. – Бедная Танува говорит, что ей приходится слишком много работать.

Граав наклонился вперед:

– Значит, эта ваша дочь Рамита – единственная, которую в данный момент можно выдать замуж?

Лёвен Граав явно хотел поскорее заключить сделку и вернуться на север. Хорошо. В спешке разумный человек не торгуется.

– Верно, Лёвен-сахиб, – подтвердил Испал. – Однако она обещана другому: сыну моего побратима. Они помолвлены уже довольно давно. И Рамита, и мальчик выглядят счастливыми – по правде говоря, они по уши влюблены друг в друга.

Он улыбнулся благостной улыбкой отца, довольного будущим браком своей дочери.

Викаш Нурадин нахмурился. Он тоже явно хотел, чтобы сделка была заключена поскорее, а Испал вместо этого изображал неохоту. Однако тот его проигнорировал.

– Кто ваш клиент, добрый господин? – спросил он. – Как зовут этого доброго человека?

Лёвен покачал головой:

– Мой клиент – пожилой и невероятно богатый человек. Человек с Юроса. Недавно его единственный сын и наследник умер. Ему нужны дети, и его не волнует, какой расы или веры они будут. Его главное требование – плодовитость. – Внезапно чужеземец ухмыльнулся. – Он позволил мне передать, что мужчина его возраста считает каждую стрелу. Таковы были его слова. Ваша дочь кажется самой многообещающей девушкой из всех, кто мне встречался, мастер Анкешаран. Мы объездили много земель и не встречали никого с подобным происхождением.

Хорошо. Это тоже будет мне на руку.

Испал наклонился вперед, изображая легкую, чисто теоретическую заинтересованность.

– Предположим на мгновение, что я разобью сердце своей дочери, разорвав помолвку с юношей, которого она обожает. Предположим, что я подумаю над тем, чтобы отправить ее на север, навсегда расставшись с одним из лучиков света, озаряющих мое жалкое существование.

«Клянусь перед всеми богами, что Рамита воистину моя радость, самая почтительная из всех дочерей».

– Предположим, что я даже рискну навлечь на себя гнев своей жены, разрушив ее мечты, – продолжил он вслух. – И ради чего? Вы разве не знаете, что Великая конвокация объявила шихад? Могол сказал: смерть ферангам – смерть завоевателям! Повсюду амтехцы и даже многие омалийцы готовятся к войне. Мой побратим, благодаря одному из ваших проклятых магов, превратился в обожженную скорлупу. Так с чего мне вообще иметь с вами дело? С чего не выйти на улицу и не позвать с полсотни крепких парней, которым не терпится начать убивать ферангов, ммм? Можете ответить мне на этот вопрос?

Лёвен Граав нервно подергал себя за усы.

– Ваши слова правдивы, – согласился он, – однако мой клиент просит вас подумать над следующим предложением: за совершенно анонимный брак вы получите один крор сразу, один лак за каждый год ее жизни и еще один – за каждого ребенка, которого она ему родит. Эти суммы будут выплачиваться даже после вашей смерти – живым членам вашей семьи.

Испал Анкешаран содрогнулся от шока, и старый стул его не выдержал. Он упал в грязь, однако едва это заметил. Испал видел монеты, сыпавшиеся на него подобно звездам. Один крор: десять миллионов рупалов. Один лак: сто тысяч – каждый год. Каждый. Год. Навсегда. Эти слова вертелись у него в голове словно припев.

Переговорщик из тебя что надо, Испал Анкешаран! Он позволил Викашу помочь ему подняться. Лёвен Граав сидел, подобно огромной белой жабе, стараясь не расхохотаться. Отдуваясь, Испал опустился на другой стул. Один крор и один лак за каждый год жизни моей дочери. Один-единственный лак был большей суммой, чем Испал мог мечтать заработать за всю свою жизнь. А о кроре он не смел даже мечтать. Таких денег хватит на бриллианты, жемчуг, индрабадские шелка и дворец на реке. Хватило бы на самое роскошное убранство, слуг и небольшую армию солдат. Его богатство затмит всех, кроме бараназийских принцев. Сумасшедшие деньги. Этот феранг – безумец!

Отряхиваясь, Испал отчаянно пытался думать. Это может быть либо тщательно спланированным розыгрышем, либо правдой.

– Полагаю, я вас немного заинтересовал, не так ли? – осведомился Лёвен Граав весело.

Испал Анкешаран сделал глубокий, очень глубокий вдох и закрыл глаза. Думай, Испал, думай! Это предложение реально? И принял бы ты его, если бы оно было таковым? Деньги – это одно, однако люди будут задавать вопросы. Все нужно будет сделать тайно – притвориться, что мне очень повезло. Большой заказ или, скажем, сделка с очень богатым торговцем с севера. Надо лишь придумать какую-нибудь убедительную историю – и это обеспечит семью навсегда. Возможно, я даже женю Джая на принцессе!

Испал знал, что Рамита будет рыдать, однако такая жертва была именно тем, что должны делать почтительные дочери – делать то, что нужно их семье, становясь предметом торга при заключении выгодных альянсов. Но разрывая ее помолвку с сыном Раза Макани Казимом, ему придется быть осторожным. Казим страстно любил Рамиту. Да и Танува будет рыдать так, что, подобно Ганну, наплачет целую реку.

Но в конце концов, разве от этого не будет лучше всем? Разве, оглядываясь назад, они не станут думать именно так? Да с таким богатством они, если захотят, смогут ездить к Рамите каждый год. Они не потеряют ее навсегда. Клиент Граава был стариком. Долго он не проживет, разве нет? Достаточно, чтобы он протянул столько, сколько будет нужно Рамите для рождения детей. Дрожа, Испал облизал губы.

Граав улыбнулся и протянул руку. Взглянув на эту руку, Испал взял ее и позволил поднять себя на ноги.

– Прежде чем согласиться, я должен буду встретиться с вашим клиентом. Мне нужны гарантии, что он будет хорошо обращаться с моей дочерью. И убедительные гарантии того, что я получу обещанные деньги. Мне нужно знать его имя.

– Разумеется.

Граав взглянул на расшатанную дверь. Дверь распахнулась, и из хавели появилась высокая фигура. Солнечный свет блеснул в висевшем у него на лбу большом рубине. У Испала перехватило дыхание. Не может же он…

Мужчина был худым как щепка, однако очень высоким, больше шести футов. Эти феранги – просто гиганты. Он был очень бледен, с бородой грязного пепельно-серого цвета и спутанными жидкими волосами; однако его мантия действительно выглядела очень богато, темно-синяя с золотым шитьем. Однако по-настоящему внимание привлекал рубин у него на лбу: он был размером с ноготь на большом пальце, окаймленный золотой филигранью. Сложно было даже представить, сколько он стоил. А еще рубин пульсировал подобно сердцу. Амулет. А это означало, что его владелец был магом.

Испал низко поклонился, охваченный внезапным страхом.

Голос мужчины был хриплым и тихим, но звучал чрезвычайно властно. Прожитые годы явно лежали на его плечах тяжким грузом, однако внешний вид не оставлял сомнений, что с ним следует считаться. Его глаза были древними, с темными кругами. Такие глаза могли быть у бога, старого бога, который пережил своих последователей.

– Испал Анкешаран, – прошептал он. – Я – человек, который хочет жениться на вашей дочери. Я – Антонин Мейрос.

Челюсти Испала отказывались разжиматься. Он не мог произнести ни слова. Его сковал такой же страх, как тот, что он ощутил в Гебусалиме много лет назад. Его сердце билось столь бешено, что, казалось, оно вот-вот вырвется из груди. Испал подумал, что может умереть от ужаса. Я должен упасть на колени. Или вытащить кинжал и вонзить его ему в сердце…

Протянув руку, старик коснулся его рукава.

– Не бойтесь, – сказал он мягко. – Я не желаю вам вреда. Мое предложение – настоящее. Прошу, присядьте.

Испал позволил отвести себя обратно к стулу. Когда Мейрос сел рядом с ним, Лёвен Граав и Викаш Нурадин слегка отодвинулись назад. Мейрос бегло говорил на лакхском языке – впрочем, для человека, прожившего так долго и сделавшего так много, это было неудивительно. И он явно слышал их предыдущий разговор. «Он же маг, – объяснил Испал сам себе. – Разумеется, он нас слышал».

– Как?.. Почему?..

Мейрос понял его вопрос.

– Моего сына убили – убили свет моей жизни. А я – старик. Я очень, очень стар. У нас, магов, дети рождаются редко – быть может, это наказание за то, что мы взяли на себя роль Бога на Урте… Однако, прежде чем умереть, я должен передать столь многое – то, что отец может доверить лишь собственному ребенку, в чьих жилах течет его кровь. Потому мне нужна жена, плодовитая жена. Меня не волнует, лакхийкой она будет, рондийкой, римонкой или дочерью какого-нибудь дикого кочевника. Мне важно лишь, чтобы она была плодовитой.

У Испала голова шла кругом. Быть того не может… Он ущипнул себя за руку, однако пробуждения не последовало.

– Моя жена всегда рожает больше одного ребенка, повелитель, – произнес он хрипло.

Мейрос серьезно кивнул:

– Мне понадобятся записи – доказательства, документы. Если их возможно получить в этих краях.

Викаш Нурадин поднял палец вверх:

– В этом я могу вас заверить. Такие записи существуют, в архивах принца, и я могу вас туда провести. Но заверяю вас, что Испал говорит правду.

Мейрос кивнул.

– Я слышу в его словах правду, – сказал он. Свет в его амулете замерцал, и у Испала внезапно пересохло во рту. Старый маг наклонился вперед, пристально глядя на него. – Опишите мне ее, Испал Анкешаран. Но не так, как отец описал бы дочь. Меня не волнуют внешность или добродетели. Мне нужно знать ее характер. Опишите ее так, как описали бы купца, с которым хотите заключить сделку.

Испал моргнул. Женщины не заключают сделки. Впрочем, он не решился сказать это чужеземцу, прибывшему из краев, где все по-другому. Поразмыслив о дочери, он заговорил, тщательно подбирая слова:

– Она хорошая девушка, повелитель: честная, однако ее честность не слепая. Она умеет договариваться и знает, когда сказать «нет». Она не хихикает и не болтает без умолку, как большинство девушек в ее возрасте. Она ответственная, и ей можно доверить деньги и детей. Мне повезло с детьми.

– Все именно так, как говорит Испал, повелитель, – вставил Викаш с энтузиазмом. – Она считается хорошей партией для любого молодого мужчины в Аруна-Нагаре. И пускай вы говорите, что вас это не волнует, повелитель, у нее очень милое личико.

Испал благодарно ему улыбнулся.

– Однако я по-прежнему не понимаю, повелитель, – осмелился сказать он Мейросу. – Вы прожили целые века. Разве у вас не столько времени, сколько вам захочется?

Мейрос вздохнул:

– Если бы, мастер Анкешаран.

Испал ждал продолжения, однако Мейрос молчал.

Значит, он все же смертен…

– Любой из моих детей унаследует богатство и власть, – заговорил маг наконец. – В их жилах будет течь Кровь, Кровь Мага, одного из Вознесшихся. Я – человек мира, Испал Анкешаран, пускай вы и могли слышать обратное. Если ваши слова правдивы и вы позволите мне взять ее в жены, я буду обращаться с вашей дочерью хорошо. И выполню свои обещания.

«Слыханное ли дело? – подумал Испал. – Я, Испал Анкешаран, сын лавочника, пью арак с самым ненавистным человеком на свете: с Антонином Мейросом, чье имя вселяет страх и отвращение в сердца всех, от мала до велика. С человеком, который соединил два континента, разделенные непроходимыми морями, величайшим мостом из когда-либо созданных, позволив рондийским завоевателям пройти по нему. Чудотворец, миф во плоти – и он здесь, просит руки моей дочери! – Это было подобно сказанию из священных текстов о королях демонов, соблазняющих доброго человека. Руки Испала тряслись. – Тише, сердце, не вырвись из моей груди!»

– Предположим, что записи подтвердят ваши слова, – сказал Мейрос. – Мы договорились? Я могу жениться на вашей дочери?

Шатаясь, Испал брел домой. Его голова кружилась так, что ему все время приходилось садиться. А вот Викаш Нурадин пребывал в гораздо большем восторге. Сколько золота ты получил, Викаш? Впрочем, вскоре эта мысль вылетела из его головы. Ему нужно было думать о гораздо более важных вещах. Как сказать обо всем Разу Макани и остаться с ним побратимами? Как сказать об этом Тануве, чтобы она не выгнала его из его собственного дома? Как сказать Джаю, любившему свою сестру? Как сказать Казиму, чтобы тот его не убил?

Как сказать Рамите?

Спотыкаясь, Испал вошел в маленький, счастливый домик, собираясь разрушить царившее в нем счастье. Он услышал, как его жена, готовя, поет вместе с младшими детьми. Джай и Рамита не вернутся с рынка до вечера. Схватившись за дверь, Испал хрипло поблагодарил Викаша и махнул ему на прощание. Полный энергии, Викаш ринулся прочь. А вот Испал чувствовал себя совершенно измотанным, словно вновь пересек пустыню почти без еды и воды, глядя, как его люди умирают. Однако именно это воспоминание наконец придало ему сил. Не зря я обманул смерть в двух священных походах. Я жил ради этого момента.

Глубоко вздохнув, он позвал жену.