Текст книги "Живая планета"

Автор книги: Дэвид Эттенборо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

Самец, стоически голодавший несколько недель, теперь может наконец позаботиться и о себе. Оставив птенца на попечение супруги, он торопится к морю. Он отчаянно исхудал, потерял до трети своего нормального веса, но, если ему удается достичь открытой воды, он мигом ныряет в море и начинает отъедаться. Отпуск его длится две недели. После чего, набив желудок и зоб рыбой, он отправляется в долгий путь назад, к птенцу.

Малыш тем временем пробавлялся только рыбой, которую принесла мать, да кое-какими соками из ее желудка, а потому доставленные отцом припасы приходятся как нельзя кстати. Он все еще носит свой птенцовый наряд из серых пушистых перышек. Птенцы стоят тесной кучей, и все же родители сразу находят своего по голосу. Оставшееся зимнее время родители по очереди отправляются к морю и возвращаются с кормом для птенца. Но вот горизонт начинает все больше светлеть, температура пусть немного, но поднимается, и морской лед покрывается трещинами. Разводья открываются все ближе и ближе к детским. Затем какое-то из них оказывается в пределах досягаемости птенцов. Они всем скопом направляются вперевалку к воде, ныряют – и сразу же оказываются превосходными пловцами. К ним присоединяются взрослые птицы, и начинается общий пир. Ведь в их распоряжении для полного восстановления жирового слоя есть каких-то два месяца, после чего весь цикл начинается сначала.

Таким образом, процесс продолжения рода протекает у императорских пингвинов среди всевозможных опасностей и трудностей. Еле заметное ухудшение погоды, чуть менее удачная ловля рыбы, кто-то из родителей задержался на сутки – любая непредсказуемая случайность может привести к гибели птенца. Собственно говоря, в среднем их выживает меньше половины. Если четверым из десяти удалось уцелеть и стать взрослыми птицами, считайте, что у императорских пингвинов год выдался на редкость удачный.

Ледяной безжизненной пустыней Антарктида была не всегда. Ее горные породы содержат окаменелые остатки папоротников и лесных деревьев, мелких примитивных млекопитающих и динозавров. Все они благоденствовали на этой земле свыше 140 миллионов лет назад, когда она вкупе с Южной Америкой, Австралией и Новой Зеландией составляла единый южный суперконтинент, который, возможно, располагался заметно ближе к экватору и обладал куда более теплым климатом. Но когда движущиеся литосферные плиты начали его разламывать, Антарктида, еще скрепленная с Австралией, двинулась на юг. Тогда южная полярная область была вся покрыта морем – вероятно, холодным, так как солнечные лучи добирались до него под очень косым углом. Однако его воды находились в постоянном круговращении, и, регулярно попадая в более теплые области, они, скорее всего, не замерзали. Затем Антарктида отделилась от Австралии, со временем добралась до самого полюса, и положение изменилось. Суша, конечно, довольно быстро стала чересчур холодной для динозавров и прочих животных, если они вообще к тому времени уцелели. Ведь в отличие от воды континент периодически не согревался. Выпадавший зимой снег не таял, что в свою очередь способствовало дальнейшему охлаждению суши, поскольку белизна отражала до 90 % тепла и без того уже слабых солнечных лучей. А потому снег из года в год, накапливаясь, превращался под давлением собственной тяжести в лед.

В наши дни лед покрывает Антарктиду целиком, если не считать нескольких горных вершин, поднимающихся из его толщи, а также двух-трех свободных от него участков побережья. Площадь этого ледяного покрова равна всей Западной Европе, и он образует купол, вершина которого поднимается над уровнем моря на четыре километра. В нем связаны 90 % мирового запаса пресной воды. Если бы он растаял, уровень Мирового океана поднялся бы на 55 метров.

Пока Антарктида ползла на юг, континенты Северного полушария тоже меняли свое положение. В те далекие времена и Северный полюс покрывала свободно циркулирующая вода, но к нему придвигались Евразия, Северная Америка и Гренландия, образуя все сужающееся кольцо. Это вполне могло преградить путь свободным течениям и помешать периодическому нагреванию воды. Только там замерзло само море, и по сей день Северный полюс скрыт не под сушей, а под морским льдом.

Охлаждению, вызванному этим изменением в положении континентов, по всей вероятности, в большой мере способствовали колебания в силе солнечного излучения. Несомненно, около трех миллионов лет назад Земля стала очень холодной планетой. Началось оледенение, при котором ледники спускались в Европе на юг до широты Средней Англии. Несколько раз оно то усиливалось, то ослабевало, да и теперь, собственно говоря, вовсе не кончилось.

Кольцо суши, замыкающее Арктику, оказало большое влияние на ее животный мир и превратило эту область в место, совсем не похожее на Антарктику. Суша служила в качестве коридоров, по которым обитатели более теплых областей могли откочевывать ближе ко льду. И если вблизи Южного полюса не найти ни одного крупного животного, кроме человека, северная полярная зона стала охотничьими угодьями одного из самых больших хищников на Земле – белого медведя.

Этот могучий зверь состоит в родстве с бурым медведем и барибалом, которые живут южнее Северного полярного круга в Евразии и в Северной Америке. От холода он защищен отлично. Подобно многим другим жителям холодных областей, он заметно крупнее своих родичей в более теплых местах. Шерсть у него очень длинная, хорошо смазана жиром и на небольших глубинах практически непроницаема для воды. Подошвы у него тоже почти все покрыты шерстью, что не только предохраняет кожу от прямого соприкосновения со льдом, но и обеспечивает крепкую хватку. Летом в южных частях своего ареала белый медведь может есть ягоды и ловить леммингов, прихлопывая их широкими передними лапами. Однако главная его добыча – тюлени. Он выслеживает их, становясь почти невидимым на белом фоне, прижимая свою белую тушу к заснеженным торосам. Но вот он заметил тюленя на льдине в некотором отдалении и сразу нырнул, чтобы вынырнуть у края льдины, отрезая добыче путь к спасению. Или он будет подстерегать тюленя у отдушины во льду и, едва из нее высунется круглая голова, тотчас сокрушит ее о ледяной край боковым ударом могучей лапы.

Тюленями Арктика изобилует так же, как Антарктика. В брачный период, например, гренландские тюлени собираются на ледяных полях сотнями тысяч. А вот пингвинов, неотъемлемой части антарктических пейзажей, в Арктике нет вовсе. Правда, их напоминают птицы других видов из семейства чистиков – кайры, гагарки, тупики и сами чистики. Сходны эти птицы с пингвинами в разных отношениях. В брачный период они образуют огромные колонии; окраска их чаще всего представляет сочетание черного и белого цветов; на суше они обычно сохраняют вертикальную позу, а в воде – что, пожалуй, самое главное – великолепно плавают, передвигаясь на глубине подобно пингвинам: гребут крыльями и рулят ногами.

Однако в отличие от пингвинов они еще не преобразились только в пловцов. Искусство полета ими окончательно не утеряно, хотя их крылья утратили былую эффективность, так что подняться в воздух и удерживаться в нем они могут, только отчаянно ими хлопая. На краткий срок в году они вообще перестают летать, так как во время линьки сбрасывают все маховые перья разом, а не теряют их понемногу и постепенно, как большинство птиц. В этих случаях они большими стаями собираются в море, покачиваясь на волнах и приобретая особое сходство с пингвинами.

Один член этого семейства, бескрылая гагарка, как показывает ее название, полностью утратил способность летать. Самая крупная птица в этом семействе, она достигала в высоту 75 сантиметров и была черно-белой, ну, совсем как пингвин. Более того: название «пингвин» перешло к южным птицам от нее. Происхождение его служит предметом споров и сейчас. По мнению некоторых ученых, оно сложилось из двух валлийских слов, означающих «белая голова». Бесспорно, два белых пятна у бескрылой гагарки на голове имелись, однако в Уэльсе она никогда не водилась. Скорее можно поверить, что слово «пингвин» происходит от латинского слова, означающего «жир», поскольку за бескрылой гагаркой усердно охотились ради, в частности, толстого слоя подкожного жира. Естественно, что первые путешественники, проникшие в южные полярные моря, нарекли тамошних черно-белых нелетающих птиц тоже «пингвинами». Название это так за ними и осталось, а вот бескрылая гагарка скоро его потеряла и со временем перестала существовать и сама. Ей было трудно избегать охотников, улететь от которых она не могла. Последняя бескрылая гагарка была убита в 1844 году на одном из островов у берегов Исландии.

Прочие члены семейства чистиков пока уцелели – и, возможно, именно потому, что не разучились летать. Они гнездятся на неприступных обрывах над морем и на верхушках окруженных водой скал, но манеры стоять густыми толпами на пляжах или ледяных полях, как делают пингвины, у них нет. Свою роль тут сыграли и пришедшие с юга млекопитающие, для которых они были добычей.

Речь идет не только о белых медведях и песцах, но и о людях. Эскимосы перебрались в Заполярье из северных областей Азии еще на заре современного человечества. И теперь они лучше приспособлены к жизни в очень холодном климате, чем любые другие этнические группы. Хотя ростом они невысоки, пропорции их фигур самым удачным образом способствуют сохранению тепла. Типичная для эскимосов коренастость обеспечивает максимально выгодное соотношение площади поверхности тела с его объемом. Ноздри у них более узкие, чем у людей других рас, что, вероятно, снижает потерю влаги и тепла при дыхании. У них даже появились защитные подушечки жира на скулах и веках, открытых ветрам и морозу, даже когда эскимос одет в свой полный костюм.

Однако и эскимосы не смогли бы выжить в Арктике, если бы не их меховая одежда. Рукавицы и сапоги они шьют из тюленьей кожи, штаны – из медвежьих шкур, а на рубахи идут шкуры карибу и птичья кожа с полным оперением. Швы зашиваются так искусно, что не пропускают воды, причем один человек надевает одновременно две рубахи и две пары штанов – нижние мехом к коже, верхние мехом наружу.

В прежние времена эскимосы кочевали по льду, существуя преимущественно охотой на тюленей. Останавливаясь где-то надолго, они строили жилища из снега, нарубая его брусками с помощью длинных костяных ножей. Бруски укладывались друг на друга сходящейся вверху спиралью. Эти иглу, как называли эскимосы свои постройки, иногда снабжались подобием окон: между снежных брусков вставлялся кусок прозрачного льда. Внутри из цельного снега вырубалась широкая скамья, которую накрывали шкурами. Свет давали плошки с жиром. Тепло горящего жира вместе с теплом человеческих тел поднимало температуру в этой искусственной снежной пещере до 15°, так что ее обитатели сбрасывали тяжелую одежду и полуголые удобно располагались на меховых одеялах.

Подобная жизнь слагалась из чреды почти немыслимых лишений. Теперь Арктику освоил человек цивилизованного мира и принес с собой туда новые материалы, новые виды топлива, электрогенераторы и найлоновые ткани, автосани и дальнобойные охотничьи ружья с оптическим прицелом. А потому запряженные собаками нарты и костяные гарпуны, иглу и шитая собственными руками одежда остались в прошлом. Современные эскимосы уже не отправляются в былые бесконечные охотничьи экспедиции по ледяным полям Арктики.

Сползающие с Антарктиды ледники ложатся на поверхность моря, образуя массивную кромку. Время от времени она обламывается, распадаясь на гигантские айсберги с поперечником до ста километров. Они десятилетиями плавают по антарктическим морям, пока их не уносит в более теплые воды, где они понемногу тают. В Арктике края ледяной шапки во многих местах лежат на суше. В Гренландии, на острове Элсмира и на Шпицбергене они образуют ледяные языки и обрывы, дающие начало множеству ручьев талой воды. Дальше к югу на сотни километров простирается унылая пустыня галечников и валунов, разбитых обломков скал, которые в более холодные эпохи толкали перед собой наступающие ледники и оставили на память о себе при отступлении. Это тундра.

Летом слабое солнце все же отогревает поверхность земли, но не более чем на метр, а ниже лежит слой вечной мерзлоты, такой, каким он возник в начале последнего ледникового периода. Почва над ним замерзает и оттаивает вместе со сменами времен года. Сжатия и расширения внутри галечников создают причудливые геометрические фигуры. Если вода в каком-то месте быстро замерзнет, она приподнимет гальку пологим куполом и раздвинет его в продольном направлении. Мороз перемещает более крупные объекты быстрее, чем мелкие, а потому камешки поменьше остаются в центре, а более крупные отодвигаются в стороны. Если где-то возникает сразу несколько таких куполов, они могут соприкоснуться. В результате на земле образуются многоугольники, иногда шириной в несколько сантиметров, а иногда с поперечником метров в сто, но одинаково очерченные цепочками довольно больших камней. Поскольку мелкая галька в середине для растений удобнее, в этих многоугольниках появляются зеленеющие центры и кажется, будто тундра здесь разбита на прихотливые огородные участки. На склонах тот же процесс создают не многоугольники, а длинные полосы, тянущиеся далеко вниз с холма.

В других местах периодическое замерзание и оттаивание может привести к тому, что земля вспучится, образуя пирамиду высотой до ста метров. По форме она напоминает миниатюрный вулкан, но прячет не лаву, а голубой лед.

Как и следовало ожидать, лишайники и мхи растут в тундре повсюду, однако там умудряются существовать свыше тысячи различных видов цветковых растений. Ни одно не поднимается в высоту до размеров даже небольшого куста – бешеные ветры исключают такую возможность. И тем не менее некоторые из них – настоящие деревья. Полярная ива, например, растет не вертикально, а стелется по земле. Большие экземпляры могут достигать в длину пяти метров при высоте всего в несколько сантиметров. Как все растения в холодном климате, растут эти ивы крайне медленно. Пусть диаметр ствола не превышает двух сантиметров, но годовые кольца точно покажут, что дереву, скажем, четыреста, если не все пятьсот лет. Кое-где тянутся полосы низкого дрока, осоки и пушицы. Многие тундровые растения можно найти высоко в горах Северной Америки и Евразии. Возможно даже, что там их родина, поскольку эти горы существовали задолго до того, как последнее оледенение сковало мир и возникла тундра.

В долгие темные месяцы полярной ночи землю засыпает снег, и лишь очень редко можно увидеть какое-нибудь животное. Под снегом, где гораздо теплее, чем на поверхности, по своим коридорам почти над самой почвой снуют, объедая растения, толстенькие лемминги – мелкие грызуны вдвое меньше морской свинки. Густой бурый мех прячет крохотные ушки и совсем уж малюсенький хвостик. Иногда белый песец, надеясь поживиться ими, выкапывает в снегу глубокую яму и прыгает в нее, вытянув палками передние ноги в расчете, что перепуганные лемминги выскочат из обрушившегося туннеля. Горностай, маленький белый хищник, способен гоняться за ними по их собственному лабиринту.

В укрытых от ветра ложбинах три-четыре белые тундряные куропатки могут разыскивать под снегом ягоды или листочки ив или заяц-беляк зарывается в сугроб в отчаянной попытке отыскать еще не обгрызенные замерзшие веточки. Но условия беспощадно суровы, и лишь самым приспособленным удается выжить.

Весна в тундре наступает внезапно. С каждым днем солнце все выше поднимается над горизонтом и дольше остается в небе. Воздух теплеет, снег начинает таять. Вечная мерзлота не дает талым водам просочиться в глубь почвы, и они образуют озерки и болота. И животные, и растения тотчас откликаются на эти перемены. До возвращения морозов у них всего два месяца, и нельзя терять времени.

Растения начинают незамедлительно цвести. Ольха так торопится, что в отличие от прочих членов своего семейства, которые в более теплых местах сначала обвешиваются сережками, а потом одеваются листвой, одновременно развертывает и сережки и листья. Лемминги, лишившись надежного укрытия под теперь растаявшим снегом, шмыгают под открытым небом. В озерках и лужах из яиц, отложенных в прошлом году, появляются комары и мошкара. Воздух звенит от грозного жужжания миллионов насекомых, жаждущих теплой крови млекопитающих, которая необходима им, чтобы и они в свою очередь могли отложить яйца.

Насекомые и лемминги, молодые побеги и водные растения – все это отличная пища для кого-то еще, и с юга являются орды голодных странников, чтобы попировать всласть. Летят эскадрильи уток – шилохвости, чернети, чирки и гоголи опускаются на озерки и жадно поедают уже заполонившие их растения. Кречеты, вороны и полярные совы охотятся на леммингов. Плавунчики, чернозобики и камнешарки хватают насекомых и личинки. Следом за птицами являются лисицы, рассчитывая на сытные обеды из яиц, а потом и птенцов. Огромными стадами бредут карибу, поедая листья и лишайники.

Животные, зимовавшие тут в белых нарядах, кончили линять и сменили окраску. Песцы и куропатки, горностаи и зайцы-беляки, охотники и объекты охоты – все одинаково нуждаются в маскировке и все стали буро-коричневыми, совсем неприметными на свободной от снега тундре.

Перелетные птицы разбиваются на пары и выводят птенцов, вскармливая их на изобильных запасах насекомых. Все это протекает стремительно, потому что птенцы должны полностью опериться и набраться сил для осеннего перелета. Однако теперь солнце почти не заходит и родители могут собирать корм для птенцов чуть ли не круглые сутки.

Затем почти столь же внезапно лето кончается. Солнце спускается все ниже и ниже к горизонту. Светит оно совсем тускло и вновь мороз сковывает землю. Дождь превращается в колючую крупу. Первыми улетают плавунчики, следом за ними – и прочие птицы с выросшими птенцами. Карибу собираются в длинные колонны и, опустив головы, бредут на юг по побелевшей земле. Они, подобно многим другим летним гостям тундры, укроются от зимних буранов в огромных, расположенных южнее хвойных лесах среди сосен, елей и тсуги.

16. Даманы на горе Кении

17. Лобелия на горе Кении

18. Викуньи (Перу)

19. Пингвины Адели (Антарктика)

20. Морской слон (о-в Южная Георгия)

21. Императорские пингвины с птенцом (Антарктика)

22. Белый медведь

23. Кайры (Оркнейские о-ва)

24. Эскимосские охотники на белого медведя

25. Тундровые многоугольники (Аляска)

26. Карибу в летней тундре

3. Северные леса

27. Хвойный лес (Финляндия)

Карибу, огромными стадами уходящие в сентябре на юг по аляскинской тундре, упитаны и здоровы, нагуляв за лето жиру на богатых пастбищах. Молодые телята идут бодро, не отставая от родителей. Но дорога предстоит длинная, а погода все ухудшается. Унылые безлесные просторы уже заносит снег. Правда, днем у солнца хватает жара растопить его, но это не только не облегчает карибу тягот пути, но, наоборот, становится серьезной помехой. Ведь по ночам талая вода замерзает и образует такую толстую ледяную корку, что карибу не могут добраться до листьев и лишайников под ней. Необходимость поскорее оказаться на зимних квартирах становится все настоятельнее, и стада за день покрывают до шестидесяти километров.

Но вот примерно через неделю таких форсированных переходов показываются первые деревья. Невысокие, корявые, изуродованные ветрами, прячутся они поодиночке или редкими купами в укромных ложбинах. Карибу продолжают идти на юг. Мало-помалу число деревьев увеличивается, они становятся все выше. В конце концов, оставив позади около тысячи километров, стадо вступает в пределы настоящего леса.

Положение вещей сразу меняется к лучшему. Холодно, правда, по-прежнему, но густо растущие деревья укрывают карибу от смертоносного ветра, высасывающего тепло из их тела. И тут есть корм. Снег под темными деревьями не таял и не смерзался, он остался сыпучим и легким: достаточно поскрести копытами, пошарить мордой – и откроется скрытая под ним растительность.

Лес, в который вступило стадо, – величайшая полоса деревьев в мире. Местами ширина ее достигает двух тысяч километров, и тянется она, опоясывая земной шар, повсюду, где есть суша. На восток от тихоокеанского побережья Аляски этот лес пересекает всю Северную Америку до Атлантического океана. На запад за узким Беринговым проливом он простирается через всю Сибирь и дальше – в Скандинавию. Длина его из конца в конец равна десяти тысячам километров.

От условий лежащей на севере тундры здесь, собственно, есть только одно существенное отличие: эти широты получают чуть больше солнечного света. Ближе к полюсу лето так коротко, что периода роста дереву не хватает для того, чтобы наращивать мощный ствол или создавать листья, способные выдерживать предзимние морозы. Здесь же за год выпадает не менее 30 дней, когда света достаточно при температуре свыше 10°: дерево этим обходится.

Во всем остальном обстановка остается крайне суровой. Температура опускается на 40° ниже нуля и более – даже ниже температур, рекордных для тундры. Бураны наметают громадные сугробы, которые держатся более полугода. Лютые холода не только грозят заморозить влагу в тканях деревьев, но и лишают их того, на что опирается их существование, – воды. Да, она есть повсюду вокруг, но в форме снега и льда, в твердой своей ипостаси, для растений бесполезной. И деревья северных лесов вынуждены терпеть засухи, не менее беспощадные, чем те, которым подвергаются растения в спаленной солнцем пустыне.

Сосновая хвоя воплощает свойства листа, способного выдерживать подобные испытания. Она длинная и узкая, что не дает снегу оседать на ней и обламывать ее своей тяжестью. Она содержит мало сока, то есть влаги, которая могла бы замерзнуть. Цвет у нее темный, помогающий поглощать максимум тепла из самых слабых солнечных лучей. Все зеленые растения неизбежно теряют часть влаги в процессе роста. Им необходимо поглощать углекислый газ из воздуха и избавляться от ненужного продукта его распада – от кислорода. Для этого у них в листьях есть крохотные поры, так называемые устьица. В процессе обмена газами неизбежна потеря водяных паров. Однако сосновая иголка теряет их заметно меньше, чем листья с широкими пластинами. Устьиц у нее относительно меньше, и они помещаются в глубине микроскопических ямок, расположенных рядами на дне бороздки, проходящей по всей длине иголки. Бороздка удерживает слой неподвижного воздуха над устьицами, что заметно снижает диффузию водяных паров. К тому же потеря воды из клеток в других местах поверхности листа практически предотвращается плотным восковым покровом. Когда же в свирепые морозы земля промерзает так глубоко, что корни уже не могут пополнять запасы воды в дереве и любое испарение ее листьями грозит обернуться гибелью, устьица плотно смыкаются.

При определенных обстоятельствах и эти способы сохранения воды оказываются недостаточными. Лиственница растет в местах не только очень холодных, но и с крайне сухой почвой. Зимой там нельзя терять ни капли влаги, и лиственница осенью сбрасывает все свои иголки, переходя в состояние полного отсутствия всякой жизнедеятельности. У остальных же хвойных листья-иголки функционируют надежно и экономично круглый год, оставаясь на ветках по семь лет, причем смена их происходит небольшими частями ежегодно в период роста. Такое сохранение листьев обеспечивает ряд преимуществ: они полностью готовы к фотосинтезу с первых же весенних дней, едва начинают получать достаточно света, и дереву не приходится ежегодно расходовать драгоценную энергию на возобновление заново всей листвы.

Эти вечнозеленые хвойные деревья принадлежат к одной древней группе, которая прячет свои семена в шишках и появилась на Земле около трехсот миллионов лет назад задолго до прочих цветковых растений. В эту группу входят сосна и ель, тсуга и кедр, пихта и кипарис. Свойства их листьев-хвои, выработавшиеся под воздействием сурового климата, в значительной мере определяются характером всего окружающего их лесного сообщества. Смолистые, покрытые восковым налетом иглы нелегко поддаются гниению. Да и в любом случае из-за холода деятельность бактерий сильно снижена. Таким образом, когда иглы все-таки опадают, они годами лежат на почве и не гниют, образуя толстый пружинящий ковер. Поскольку питательные вещества в них не высвобождаются, почва под ними остается бедной и кислой. Сами деревья возвращают себе утраченные питательные вещества только с помощью грибов. Корни хвойных деревьев сильно ветвятся вблизи поверхности. Их густо оплетают нитевидные гифы грибов, они тянутся вверх, пронизывают хвою и разлагают ее на химические компоненты, которые деревья способны снова всосать. В обмен на эту услугу грибы, как полагают, извлекают из древесных корней сахар и другие нужные им углеводы, которые они, не обладая хлорофиллом, сами для себя синтезировать не могут.

Взаимосвязь между грибами и хвойными деревьями не столь тесная, как союз гриба и водоросли, который создает лишайники. И не так избирательна. Например, с одним видом сосны, как было установлено, могут сожительствовать 119 видов грибов, причем на корнях одного дерева их бывает одновременно до семи-восьми. И связь эта не абсолютно обязательна, но без помощи грибов хвойные растут гораздо медленнее.

Свойства хвои в значительной мере ограничивают круг животных, способных жить в хвойных лесах. Казалось бы, колоссальный ежегодный урожай новых листьев должен был в любом лесу обеспечивать кормом целые орды растительноядных существ. Однако почти все они, кроме насекомых, считают смолистую, в восковом налете хвою практически несъедобной. Карибу к ней не прикасаются. Как и мелкие грызуны. Правда, ее клюют некоторые птицы вроде глухаря или щура, но и они предпочитают молодые весенние побеги, еще нежные и сочные.

Зато семена хвойных – лакомый корм для самых разных живых существ. Некоторые птицы приспособились извлекать их прямо из шишек. Клест, член семейства вьюрковых, проделывает это с помощью удивительного клюва. Надклювье и подклювье у него не смыкаются у конца, а скрещиваются. Это помогает клесту вылущивать богатые белком семена из-под плотных чешуй шишки. Он занимается этим с большим рвением и за день способен вылущить до тысячи семян. Мощный клюв гораздо более крупной ореховки, достигающей в длину около тридцати сантиметров, позволяет ей раздавливать шишку. Семена высвобождаются, но птица не обязательно склевывает их все сразу же, а нередко устраивает в трещинах коры кладовые, чтобы воспользоваться запасами впоследствии.

Кормятся этими семенами и мелкие млекопитающие – белки, полёвки, лемминги, – прокапывающие туннели в снегу, чтобы добраться до них. Более крупные лесные вегетарианцы – карибу, косули и лоси – сильно расходуют запасы накопленного за лето жира, но в дополнение обдирают кору с деревьев, съедают растущие на стволах мхи и лишайники или пополняют этот скудный рацион ветками относительно малочисленного кустарника, который умудряется расти там, где деревья редеют: на полянах, по берегам рек и озер.

Хищникам, охотящимся на этих вегетарианцев, приходится обшаривать в поисках добычи обширные участки леса. Рысь, крупная, одетая густым мехом кошка, патрулирует территорию площадью свыше двухсот квадратных километров. В этих холодных краях, где так важно беречь энергию, необходимо тщательно соотносить, что может принести охота и какой ценой. Если рысь кинется на зайца, но не успеет поймать его, погонявшись за ним зигзагами метров двести, она останавливается. Энергия, израсходованная на дальнейшую погоню, превысит ту, которую сулит обед из зайчатины. А вот заметно более крупная косуля – добыча, заслуживающая значительно больших усилий. Даже долгая охота должна оказаться выгодной, и рысь преследует косуль с несравненным упорством. Росомаха, хищник величиной с низенького барсука, также охотится на членов оленьего семейства. Весит она относительно мало, и ледяной наст только помогает ей бежать быстрее, тогда как олени проваливаются в сугробы, барахтаются в снегу и становятся добычей этого небольшого, но очень свирепого хищника.

Однако не приходится удивляться, что многие животные, живущие над снежным покровом в воздухе, куда более холодном, чем снег, стали великанами среди себе подобных. Глухарь – самый крупный из всех тетеревиных, лось – из всех оленей, а росомаха – из всех куньих. Больший объем тела позволяет им сохранять тепло, точно так же, как крупным горным животным. Но и разнообразие, и численность четвероногих обитателей безмолвных северных лесов невелики, и на огромных протяжениях девственную белизну снега не нарушает ни единая цепочка следов.

Это скудное сообщество деревьев и животных сохраняет примерно одинаковый характер на всем протяжении хвойных лесов. Собственно говоря, если бы вас сбросили на парашюте глухой зимой в какую-нибудь чащобу, а вы сумели бы по местным животным определить, где находитесь – в Европе, Азии или Америке, – то доказали бы, что являетесь незаурядным зоологом. Пусть великан-олень, увенчанный ветвистыми лопатками рогов, который, высокомерно выпятив отвислую нижнюю губу, поглядит на вас из-за кустов, в Европе носит одно название, а в Америке другое, но это все равно лось. Названия разные, но вид-то один! Олени помельче, откочевывающие в леса на зиму из тундры, в Северной Америке зовутся карибу, а в Европе – северными оленями, но опять-таки основная разница в том, что в Европе они более одомашнены. Росомахи охотятся в Скандинавии и в Сибири точно так же, как в Америке. Маленький гибкий хищник с длинным глянцевитым мехом, разоряющий птичьи гнезда, может быть европейской лесной куницей или же американской куницей. Правда, сложение у последней чуть более плотное и тяжелое, но заметить это может только искушенный взгляд. Ну а бородатая неясыть, весьма эффектная сова с ногами, уютно укутанными в перья, летает по северным лесам обоих континентов.

Правда, другие птицы могут послужить вам подсказкой: хотя на всем протяжении лесов водится только один вид клеста, ореховок там существует несколько видов. У американской туловище серое, а крылья черные с белыми пятнами, европейские же виды сплошь покрыты крупными крапинами. Еще лучше, если вы увидите крупную, с индюшку, птицу, общипывающую сосновую хвою. Это может быть только глухарь, и, значит, находитесь вы где-то в Евразии – в любом месте от Сибири до Скандинавии. Но если тем же занимается птица, хотя и с красными перышками над глазами, но величиной не больше курицы, то перед вами – американская дикуша, а вы, следовательно, оказались в Северной Америке.