Текст книги "Робокоп III"

Автор книги: Дэвид Джонсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

– Ну, что ты делаешь, Берта? – поддержал Марено Томас. – С каких это пор принимать решения будет ребенок, несмышленая девочка?

– Ну, положим, у нас есть более несмышленые. А Ника… Ника права, – тихо сказала Берта, гладя Нику по плечу.

– О Господи! Да ты только посмотри на него! – не унимался Марено. – Он же от первого до последнего винтика принадлежит полиции!

Послышался глухой удар в дверь. Полисмены начали вышибать ее. Несколько выстрелов в замок или в петли, а потом дружный нажим – и все, дверь не выдержит, и тогда люди с оружием войдут сюда.

– Пойдем, пойдем отсюда! – закричал Сильвестр Максвелл. – У нас нет времени ссориться.

– Он прав, – сказал Мэрфи. – Мы все должны уйти.

Дверь трещала под непрерывными ударами. Через несколько минут она распахнулась, в храм ввалились полисмены с автоматами в руках. Впереди был Магдэгар. Он трясся от гнева:

– Обыскать каждый сантиметр! Выполняйте немедленно! – заорал он.

Он еще раз обвел глазами весь храм – нигде ни души.

– Черт! – такого провала он не ожидал. Оставалось ждать результатов обыска.

К нему подошел офицер с датчиком, на котором сигналила красная лампочка.

– Мы зарегистрировали, он передвигается. Датчик хорошо его ощущает, – сказал он и протянул Магдэ-гару аппарат. Тот взял его в руки, не веря глазам.

– Не может быть, не может быть… – прошептал он, глядя на датчик. И вдруг догадка осенила его. – Подземный ход! Это подземный ход! Ищите подвал!

* * *

Солдаты обнаружили в здании храма колодец. Видимо, через него и скрылись повстанцы.

Магдэгар подошел к отверстию, встал на колени и направил вниз луч мощного фонаря. Внизу не было видно ничего подозрительного, но Магдэгар не очень-то этому верил. Он подозвал к себе офицера:

– Возьмите с собой группу людей и спускайтесь вниз, – приказал он.

Без малейших колебаний пятеро здоровенных полисменов с фонарями исчезли в черной глубине.

Магдэгар терпеливо ждал.

Прошло несколько минут. Наконец, из колодца выбрался один из полисменов и доложил, что повстанцы скрылись именно через этот ход.

– Показывай дорогу! – закричал Магдэгар и полез вслед за полисменом.

От колодца шел туннель, вырытый совсем недавно. Крепежными стойками ему служили ящики, взятые на складе. Двигаться было неудобно – проход был слишком узкий и низкий, на голову все время сыпалась свежая земля.

Туннель переходил в канализационный отсек. В некоторых местах пол резко уходил вниз и был покрыт водой с тошнотворным запахом. В неярком свете вода казалась черной и маслянистой.

Магдэгар вдруг обнаружил, что все вокруг буквально кишит серыми тварями. Он никогда не видел таких огромных, жирных крыс. Некоторые из них падали в воду и пронзительно визжали, барахтаясь там и пытаясь выбраться.

Магдэгар почувствовал приступ тошноты.

– Дальше идти нельзя, мы застрянем, – сказал офицер.

– А между тем, это единственный путь, по которому прошли террористы! Продолжайте преследование, – приказал Магдэгар, а сам с группой офицеров повернул назад.

* * *

Путешествие по подземной галерее было не из легких. Каждый из мужчин нес тяжелые боеприпасы, включив все свои осветительные приборы. Мэрфи старался идти медленно, чтобы его новые друзья не отставали.

Ника, прерывисто дыша, шла с ним в ногу. Он то и дело останавливался, чтобы помочь ребенку пройти наиболее трудные участки.

– Нужно торопиться, – подгоняла всех Берта. – Да, путь не из легких, но не пройдет и получаса, как они устремятся по нашим следам. Мы должны успеть на базу, так что веселее, веселее, ребята!

Берта быстро прошла вперед.

За четверть часа они преодолели довольно приличное расстояние и вышли на небольшую площадку. В этом месте галерея раздваивалась.

– Нужно пройти налево еще метров двести, – сказала Берта. Все поспешили за ней.

Вдруг Мэрфи замедлил ходьбу. Споткнувшись, он прислонился к стене. Все его тело задергалось. Он попытался заговорить, но раздалось какое-то дребезжание. Снова запищал сигнал тревоги. На экране загорелось: «Тревога!!! Повреждение систем. Эффективность работоспособности – 25 процентов».

– Слушай, что с тобой? – с тревогой спросила Ника. В ответ Мэрфи рухнул на землю.

– Эй, помогите, помогите! – закричала Ника. Все подбежали к Мэрфи и попытались поднять его.

– Черт! – раздраженно выругался Томас Брэд. – Не хватало еще эту железяку тащить на себе!

Но тащить далеко не пришлось.

Берта подошла к решетчатым дверям в стене и постучала. Послышался скрежет отодвигаемого засова. Дверь открылась, показался человек лет пятидесяти.

– Извини, Кунц! Пришлось немного задержаться. Мужчины, напрягаясь изо всех сил, втащили Мэрфи. Его усадили на широкий стул возле колонны.

Помещение, куда пришли повстанцы, было огромных размеров. Яркий электрический свет заливал груды оружия и боеприпасов, сложенные возле высоких колонн.

– Он плохо выглядит, – сказала Берта, внимательно посмотрев на Мэрфи.

– Я думаю, ты бы выглядела не лучше, если бы у тебя на груди разорвалась граната, – пошутил Маре-но.

– Следят… – с трудом проскрежетал Мэрфи, вздрогнув при этом.

– О чем это он? – спросил Марено.

Сильвестр Максвелл вытащил из кармана датчик, улавливающий инфракрасное излучение человека.

– Датчик, датчик! Они регистрируют местоположение датчика и поэтому висят у нас на хвосте!

Ника подошла к Мэрфи, неподвижно сидевшему на стуле, ловко сдвинула щиток на его левой ноге и вынула оттуда маленькую пластинку. На ней мигали две зеленые лампочки. Эта пластинка и посылала сигналы.

Марено бросился к ящикам с боеприпасами и вернулся оттуда с висевшей на боку сумкой с инструментами. В вытянутой руке он нес черный металлический цилиндр, держа его как можно дальше от себя. Кунц отшатнулся от него.

– Бомба на предохранителе и взорваться не может, не валяй дурака, Кунц! – расхохотался Марено. – Мне почему-то очень хочется куда-нибудь ее присобачить!

Он взял у Ники пластинку, вышел во коридор и пошел в обратную сторону, к площадке. Там он оттащил в сторону тяжелый брезент, лежащий на полу, и увидел в бетоне крышку люка. Он с трудом открыл ее и бросил пластинку в воду.

Что-то ворча себе под нос, он приварил металлические фланцы бомбы к крышке канализационного люка. Проверил, плотно ли держится цилиндр, а потом повернул какой-то рычажок и вытащил черный стержень чеки. Раздался негромкий сухой щелчок – взрыватель был взведен.

Удовлетворенно потирая руки, Марено поспешил удалиться. Там, позади, он уже услышал шум приближающихся полисменов, в темноте слабо замерцали огоньки их фонарей.

– Ты что, поставил ловушку нашим друзьям из фирмы «Оу-Си-Пи»? – спросила Берта, когда он вернулся к ним.

– Что ж, возможно, – загадочно улыбнулся он. Через несколько минут раздался оглушительный взрыв.

Ника заткнула уши. План Марено удался.

– Ребята, возьмите же себя в руки, – сказал Марено, глядя на взволнованные лица друзей.

– На этот раз они подобрались уж слишком близко, – медленно начал Кунц.

Все посмотрели на него.

Кунц швырнул в сторону винтовку и вдруг закричал визгливым голосом:

– Ничего не получится! Здесь ничего не работает! Марено подошел к нему и схватил за плечи:

– Слушай, ты можешь помолчать? – сказал он сквозь зубы. – Если нервничаешь, сделай глубокий вдох и медленный выдох. Понял?

– Кунц, – успокоительно заговорила Берта. – Мы должны держаться вместе. Район Кадиллак-Хайц небольшой, но это наш дом, это все, что у нас есть. И если ты думаешь, что наш дом не достоин того, чтобы его защищали, то что ж, уходи, никто тебя держать не будет.

Берта включила радиостанцию:

– Говорит Берта, говорит Берта. Ответьте базе.

Мэрфи сидел молча. Наверное, была задета какая-то микросхема – он сильно дергал головой.

Ника сидела возле него на корточках и гладила по руке.

* * *

Доктор Лазарес, одетая в светло-серый спортивный костюм, сидела дома и читала. От этого занятия ее оторвал звонок видеотелефона. Она нажала кнопку и перевела взгляд на вспыхнувший экран. Мэри увидела лицо Флата.

– Что-то случилось? – спокойно спросила она. Флат издевательски заухмылялся:

– Молодец, девочка, отличная работа! – сказал он, явно издеваясь.

– О чем вы?

– Ты еще не знаешь? Включай быстрее телевизор – не пропусти новости!

Мэри щелкнула кнопкой дистанционного управления. Передавали вечерние новости. На экране она увидела лицо Пола Магдэгара, окруженного корреспондентами, наперебой задававшими ему вопросы.

– Вы можете объяснить нам, что происходит? – услышала она вопрос.

– Я могу сказать только одно – произошла страшная трагедия, – начал свое интервью Магдэгар. – Трудно поверить, что робот обратил свои действия против гражданских лиц…

Он исчез. На экране появилось лицо диктора, который начал размеренно читать:

– Только что были получены неприятные сведения, и мы хоти предупредить всех граждан: кто увидит небезызвестного вам робота, опасайтесь его действий.

– Господи, ну что за чепуха, – Мэри махнула рукой и выключила телевизор.

– А теперь слушай меня, умница, – продолжил Флат. – Если завтра утром, даже не утром, а к семи утра, ты не подготовишь список необходимых действий, как можно разобраться с этим делом с наименьшими потерями, то тогда, может быть… может быть, наша фирма не выдвинет против тебя обвинения в суде…

Флат повесил трубку.

Мэри облегченно вздохнула. Ей было неприятно видеть его самодовольное лицо даже на маленьком экране, не говоря уже о почти ежедневных встречах в лаборатории.

«Господи, а ведь он мне когда-то нравился, – в который раз ужасалась сама себе Мэри. – Но ведь он тогда казался совсем другим. Никогда не орал на подчиненных. Был вежлив и улыбчив. Наверное, это была обыкновенная маска, за которой скрывалось лицо хищника. И ведь уже тогда карьера для него была превыше всего.

Черт, а он, кажется, до сих пор не может мне простить того, что я отказалась стать его женой. Зато я об этом нисколько не жалею»

Мэри захлопнула книгу. Читать больше совершенно не хотелось.

Она подумала о роботе-полицейском. Мэри давно догадывалась, что в мозгу Мэрфи сохранилась память о его прошлой, человеческой жизни. Это подтверждали и ее лабораторные исследования.

Когда она включала воспроизведение его памяти, то на экране вместе с четким изображением событий, зафиксированных Мэрфи, неожиданно появлялись какие-то неясные, словно в тумане, очертания домов, деревьев, машин. Все время появлялись какие-то люди, но распознать их лица было очень трудно.

Очевидно, для более качественного изображения необходимо было что-то изменить в микросхемах, которые обеспечивали воспроизведение памяти, но что именно надо было изменить, Мэри без помощи инженеров разобрать не могла.

Сообщать же кому-либо о своем открытии доктор Лазарес пока не хотела.

Но она все больше убеждалась в другом: мозг робота-полицейского непонятно каким образом не только функционировал согласно заложенным в него программам, но и вырабатывал какие-то чисто человеческие качества.

И потом, откуда эта странная привязанность Мэрфи к Льюис? Ведь в полицейском участке работают сотни человек, из них, если на то пошло, немало женщин, но почему-то он выбрал именно Льюис, с которой, говорят у него что-то было до ТОГО.

И ведь Льюис к нему тоже очень привязана. Почему? Она же не знает, кем был Мэрфи раньше, не должна знать, потому что ЭТО держится в строжайшем секрете.

Опять зазвонил телефон. Но Мэри не хотела никого ни видеть, ни слышать. Тем более, если вдруг что-нибудь опять понадобилось Флату.

Пусть думают, что ее нет дома.

Мэри спрятала лицо в ладони. Надо было решать, какой отчет предоставить завтра Флату. Она бы давно оставила работу в этом учреждении, ей был ненавистен Флат, ей была ненавистна вся эта фирма «Оу-Си-Пи», которой управляли одни мерзавцы.

Единственный, кто ее удерживал здесь – это Мэрфи. Он был для нее, словно брат, мужественный и в то же время совершенно беспомощный.

И ей было очень жалко его.

Время было за полночь. Неумолимо приближалось утро.

Мэри сидела в кресле. Она совершенно не знала, какой отчет предоставить сегодня утром Флату.

* * *

Рано утром инспектору полиции Джонсону и шефу службы безопасности Флату была назначена аудиенция у президента компании «Оу-Си-Пи» Блэка.

Подъезжая к зданию корпорации, они увидели большую толпу возле парадного входа. Заметно было, что люди чем-то очень взволнованы.

Оказывается, один из сотрудников фирмы, которому грозило увольнение, выбросился из окна. И это не первый случай за последнее время.

На здание кто-то повесил плакат: «Фирма "Оу-Си-Пи" – сборище грязных мерзавцев и сволочей!»

Полисмены в серой форме пытались разогнать толпу, но люди сопротивлялись, шумели.

– Увольнения идут вовсю, – сказал Джонсон, когда они поднимались в лифте.

– Да, – поддержал Флат. – Ходят слухи, что компания скоро обанкротится.

– И на бирже паника, наши акции резко упали, – сообщил Джонсон.

– Ну и ну… – удивленно протянул Флат.

Они вышли из лифта. Мимо, задев их обоих, прошел какой-то странный человек высокого роста. Лицо у него было крупным и грубым, широкий нос и плоские скулы отталкивали своим уродством, однако не внушали страха. Тело было массивным, и даже одежда не могла скрыть той физической силы, которую оно излучало.

Джонсон и Флат, переглянувшись, пожали плечами.

Джонсон продолжил:

– Да нет, мы не можем проиграть. С такой компанией, как Конамицу, мы всесильны и непобедимы.

– Выживание, вот о чем нам нужно сегодня думать, – Флат не торопился разделять иллюзии Джонсона.

– Ну, не может быть, что бы все было так уж плохо, – похоже, Джонсон сам старался убедить себя в том, что говорит.

В коридорах компании царила суета. По кабинетам туда-сюда бегали служащие, живо обсуждая события последних дней.

Флат остановился и посмотрел на Джонсона:

– Честно говоря, я для себя уже припас пулю на всякий случай.

Джонсон ничего не ответил. Он постучал в кабинет Блэка и, не дожидаясь ответа, открыл ее.

– Вот что я тебе скажу, Джонсон, – не унимался Флат. – Идет война, но это наша война. Какого хрена компании Конамицу лезть в это дерьмо?

Блэк, сидевший за столом и разговаривавший в это время с человеком, который нервно курил возле окна, резко повернулся и сделал знак вошедшим замолчать.

– Отома-сан, – обратился он к верзиле-японцу, стоящему возле окна. – Мы уже получили ордер на арест Робокопа. Мы его уничтожим. У нас еще есть возможность найти его и разобраться с ним. Да, это не так уж просто, но возможно.

Не говоря ни слова, Отома-сан докурил сигарету, поклонился Блэку и направился к выходу. У двери он снова задел плечом Флата, да так, что тот пошатнулся.

Лицо Блэка стало злым. Он повернулся к вошедшим и поманил пальцем.

– Флат, на пару слов, сынок.

– Простите, сэр, что мы так ворвались, – залебезил Джонсон, переминаясь с ноги на ногу.

– К вашим услугам. Чем могу помочь как шеф службы безопасности? – проговорил Флат.

Глаза Блэка налились кровью:

– Шеф? Службы безопасности? – взревел он. – Ты уволен. А на прощание можешь поцеловать меня в задницу, чтобы подсластить расставание.

Флат побледнел. Его едва держали ноги, настолько было неожиданным услышанное.

– Оглох, что ли? – все больше распалялся Блэк. – Ты уволен к чертовой матери!

Флат медленно повернулся и на ватных ногах пошел к выходу.

Краем глаза Джонсон заметил, как рука его медленно полезла в карман, туда, где обычно носят пистолеты.

– И скажи спасибо, что под суд тебя, мерзавца, не отдал! – крикнул вдогонку Блэк.

Джонсон, похолодевший от страха в ожидании приговора, стоял перед Блэком навытяжку.

Блэк, казалось, не замечал его. Он метался по кабинету с багровым лицом и вздувшимися на лбу венами.

– Три дня осталось… Всего три дня, а потом все полетит к чертовой матери, если мы не решим это вопрос.

– Простите, сэр, – робко начал Джонсон. – А как насчет того, чтобы привлечь еще немного людей в э-э… службу реабилитации?

Он говорил медленно, с паузами, сбиваясь, однако его слова возымели успех.

Блэк заинтересовался предложением.

– Нам ни к чему брать наемников, – продолжал Джонсон, – нам ни к чему брать наемников, мы лучше обратимся в полицию и будем платить им дополнительные деньги. К тому же, они уже имеют опыт работы.

Лицо Блэка расплылось в улыбке:

– Что ж, неплохо… Ты не плохой парень, Джонсон, голова у тебя варит, особенно когда чувствует, что ей недолго оставаться на прежнем месте, – Блэк похлопал его по плечу. – Я уверен, что ты вполне отрабатываешь свои деньги на должности инспектора полиции.

В этот момент за дверью раздался пистолетный выстрел.

Джонсон вздрогнул так, будто это в него попала пуля. Он знал, что это означает. Флат…

Блэк был безучастен.

* * *

Район Кадиллак-Хайц жил своей жизнью. Он превратился в район баррикад и укрепительных сооружений. База повстанцев усиленно охранялась. С каждым днем силы сопротивления росли. К повстанцам примкнули и жители соседних районов, поддерживающих справедливые требования соседей.

На базе каждый был занят своим делом. Ника целыми днями занималась компьютерными программами, пытаясь найти какой-то выход, чтобы хоть как-то помочь Робокопу, но пока тщетно.

Ника подошла к Мэрфи. Он, как парализованный, лежал на высоком столе, похожем на электронный стенд.

Над ним склонился Марено, который так же, как и Ника, ломал голову над тем, как помочь Мэрфи.

Но разобраться в тех системах, которыми был начинен робот, ему было не под силу. Да, Марено мог сделать или починить многое, но только не робота.

Они с Никой грустно посмотрели друг на друга и пожали плечами.

Подошла Берта. С минуту она стояла молча, рассматривая внутренности грудной клетки Мэрфи.

– Вы сможете его починить? – в голосе ее чувствовалась просьба и надежда.

– Пойми, – нахмурившись, произнес Марено. – Это работа не для электриков. Я никогда раньше не ремонтировал роботов. Здесь нужен специалист, и только, ведь мозг его функционирует.

– У нас осталось три дня. И нам очень нужна его помощь. Кто знает, сможем ли мы без него продержаться.

Марено и сам понимал это не хуже Берты. Он стоял перед ней с видом провинившегося школьника.

– Берта, прошу тебя, пойми, у меня нет ни схем, ни оборудования, чтобы помочь ему. Ты бы смогла сделать операцию человеку, будучи только санитаркой в больнице?

– Кто же может помочь? – спросила Берта. Экранчик на груди Мэрфи засветился:

– Лазарес. Найдите доктора Мэри Лазарес.

На поиски решили отправить Нику. Точнее, она сама настояла на том, чтобы отправили именно ее.

– Ведь мне это сделать проще, чем кому-либо из вас, не спорьте.

– Почему? – в один голос спорили Большой Сэм и Марено.

– Потому что вас наверняка не пропустят в лабораторию. Она же секретная!

– А ведь действительно!

– Но как же ты туда попадешь?

– Не волнуйтесь, придумаю что-нибудь, – загадочно улыбнулась Ника.

– Хорошо, – согласилась Берта. Марено, проводи девочку к выходу.

– Не надо, – запротестовала Ника. – Я сама знаю все выходы отсюда.

Она очень хотела быть полезной своим друзьям.

За эти несколько дней что-то перевернулось в ее душе, на многие вещи она стала смотреть по-другому, совсем не по-детски. Ее рассуждения ничем не уступали рассуждениям взрослого человека, а по находчивости она часто превосходила своих друзей.

Ника выбралась наружу и со всех ног бросилась бежать по городу.

Район Кадиллак-Хайц представлял собой убогое, ни с чем не сравнимое зрелище.

Многие дома были разрушены, и там вовсю орудовали бездомные. Такого количества добра, которым можно было поживиться, не представало перед их глазами еще никогда в жизни. Одежда, драгоценности, холодильники с едой… Такого они не могли представить себе даже во сне. Оставалось только жалеть, что все это нельзя вынести сразу.

Но не успевали они выйти с награбленным на улицу, как к ним тут же подскакивали полисмены, били их дубинками, выкручивали руки, сажали в полицейские фургоны и увозили в неизвестном направлении.

Ника бежала, не останавливаясь.

Вдруг она услышала, как прямо за спиной у нее затормозила машина. Девочка вздрогнула, но продолжала бежать. Тогда машина обогнала ее и снова затормозила.

Нервы Ники были напряжены до предела. Девочке казалось, что ее сейчас схватят, как несколько дней назад схватили мать и отца.

– Эй! Подожди!

Из темно-коричневого «бьюика» показалась голова дядюшки Симона.

– Что за жизнь! – пробурчал он. – Все куда-то спешат, все куда-то бегут. Все стреляют. Однако, если нам по дороге, я могу тебя подбросить.

– А вы куда едете?

– В полицию, – недовольно сказал дядюшка Симон. Очевидно, эта поездка была ему в тягость.

– Значит, нам действительно по дороге! – обрадовалась Ника.

– Да? – удивился старик. – Ну, что ж, садись, если тебе тоже…

Но лишь только «бьюик» тронулся с места, дядюшка Симон, казалось, тут же забыл о присутствии Ники и разговаривал с самим собой.

– Подумать только, они требуют! Они заставляют старого, больного человека, который еле переставляет ноги, у которого уже совершенно плохое зрение, они заставляют его переться к ним…

Однако совершенно плохое зрение не мешало дядюшке Симону мчаться по городу так стремительно, будто за ним мчалась банда головорезов или стадо бизонов.

– …переться к ним для дачи показаний. Я что, преступник какой-нибудь?! Или они решили, что им позволено все на свете?

– Вас что, тоже хотят арестовать? – удивленно спросила Ника.

– Меня? Арестовать? – дядюшка Симон искоса посмотрел на Нику. – Скорее у них уши на лбу вырастут, чем они меня арестуют. Я чист перед законом. Они вызывают меня из-за моей племянницы. Наверное, она опять что-нибудь натворила. У меня всю жизнь из-за нее одни неприятности. Кстати, ты не знаешь, где сейчас Берта и какие у нее проблемы с полицией?

– Нет, не знаю… – замялась Ника. – У нее все в порядке, не волнуйтесь.

– Конечно, «не волнуйтесь», «у нее все в порядке». Только у меня вот из-за нее не все в порядке.

– Вот увидите, все образуется.

– Да уж, образуется.

Машина резко затормозила у полицейского участка.

– Приехали, – сказал дядюшка Симон. – Только мне интересно знать, какие у тебя могут быть дела в полиции? Или тебя тоже вызывают?

– Нет, у меня другие проблемы. И мне вовсе не надо в полицию, – крикнула Ника уже издали и помахала дядюшке Симону рукой.

– У всех проблемы, все куда-то торопятся. Что за жизнь? – пробурчал старик.

Ника вошла в большое здание и хотела незаметно проскочить мимо полисмена, но тот вовремя заметил ее и поманил пальцем:

– Кажется, ты хотела мне что-то сказать?

– Да.

– Я слушаю.

– Мне нужна доктор Лазарес.

Сердце девочки от страха вырывалось из груди. Но она смотрела прямо в глаза темнокожему полисмену и старалась держаться совершенно спокойно.

– Зачем тебе доктор Лазарес?

– Обнаружен робот полицейский и срочно необходима ее помощь.

– Наконец-то, – вздохнул полисмен. – Эта чертова жестянка могла наделать кучу неприятностей. Беги вот по этому коридору, а в конце свернешь налево.

Ника облегченно вздохнула и, не теряя ни секунды, побежала в указанном направлении. Полисмен посмотрел ей вслед, сел в мягкое кожаное кресло и развернул газету.

* * *

Когда Ника вошла в лабораторию, там никого не было. У Ники глаза разбежались при виде роботов всех размеров, форм и расцветок, которых здесь было множество. А компьютеры, дисплеи!

Вдруг кто-то тронул ее за плечо.

– Эй, ну что такое? – услышала она чей-то звонкий голос.

– Я – друг Робокопа, – улыбнулась Ника, догадавшись, кто перед ней.

Девушка удивленно подняла брови и развела руками:

– Ну, здесь его нет, извини.

– Да, я знаю, что его здесь нет, – детские глазенки внимательно смотрели на Мэри. – Но вы мне верите?

– Ох, по правде говоря, я уже не знаю, кому верить, – задумчиво сказала девушка.

– Знаете, а он просил вам передать, что очень благодарен за то, что вы не полностью стерли ему память…

– Что ж, очень мило с его стороны. Хоть я до сих пор не уверена, что поступила правильно, – лицо Мэри неожиданно сделалось грустным.

– Почему?

– Потому… потому что он никогда не сможет стать человеком. И ему, наверное, очень больно осознавать это. Хотя, кто знает, может, это как раз нам надо завидовать ему.

Ника молчала. Она никогда раньше не думала о том, что сейчас сказала Мэри. Робот был для нее обыкновенной говорящей игрушкой, которую, правда, она не променяла бы ни на что на свете. Теперь же ей сделалось очень жалко Мэрфи.

– Однако, мне показалось, ты пришла ко мне не только для того, чтобы передать эту благодарность от Мэрфи?

– Знаете, ему очень нужна ваша помощь.

– Помощь?

– Да. Он уже почти не может говорить. Он не может двигаться.

– Но где он находится? О нем здесь говорят страшные вещи. Будто он стреляет в гражданских!

– Это неправда! – крикнула Ника. – Вы никому не верьте. Он ни в кого не стреляет.

– Но я и не верю. Мэрфи, никогда не станет стрелять в безоружных людей. Я его очень хорошо знаю. Однако ты не сказала мне, где он.

– Он в храме. В подземелье.

– В подземелье?

– Да.

– И мне надо идти туда? – на лице Мэри появилась растерянность.

– Да. Только вы можете ему помочь. Он в подземелье вместе с повстанцами.

– Но как он там оказался? Почему? Ведь в него заложена четкая программа, которую он не может нарушить. Неужели… Нет, этого не может быть…

– Когда полисмены начали стрелять в нас…

– Стрелять? Полисмены? – Мэри широко раскрыла глаза. – Ты ничего не перепутала?

– Нет. Это была реабилитационная служба во главе с каким-то Магдэгаром.

– Боже мой… – тихо произнесла Мэри и опустилась в низкое жесткое кресло.

– Когда они начали стрелять, – продолжила Ника, – мы спрятались в храме. И тут появились Мэрфи и женщина-полицейский.

– Это Льюис. Они всегда работают вместе, – задумчиво сказала Мэри.

– Да, ее звали Льюис. Так ее называл Мэрфи. Когда они зашли к нам, с улицы в мегафон закричали, чтобы все покинули храм. Мэрфи и Льюис вышли. Мэрфи сказал полисменам, что в храме одни гражданские. А Льюис добавила, что мы просто зашли сюда погреться. Тогда им приказали отойти в сторону, иначе против них применят силу. Но Мэрфи и Льюис остались стоять на месте. И тогда…

– Они начали стрелять? – вздрогнула Мэри.

– Да, они убили Льюис… – почти прошептала Ника.

Мэри закрыла лицо руками.

Они неплохо знали друг друга, хоть это и нельзя было назвать дружбой. Просто Мэри нравилась веселая девушка, которая неизвестно почему связала свою жизнь с полицейской работой, да еще и в дежурной части. Мэри немного ревновала ее к Мэрфи, но эта ревность была не злой, даже какой-то радостной: она была счастлива, что у Мэрфи есть друг. К тому же она догадывалась, что для Льюис он нечто большее, чем просто робот-полицейский, без души и сердца.

И вот теперь… Какие же они страшные люди, все эти флаты, магдэгары.

– …и тогда Мэрфи пошел с нами. Но уже тогда эффективность его работоспособности была не более двадцати пяти процентов.

Казалось, Ника вот-вот заплачет.

– Нам надо торопиться, – быстро поднялась с кресла Мэри.

– Вы поможете ему, да? – обрадовалась Ника. – Правда?! Вы поможете?

– Конечно, девочка.

* * *

Темнокожий полицейский дочитал последнюю страницу газеты и сладко зевнул. Он бы не отказался сейчас вздремнуть часок-другой.

В это время в коридоре появились Мэри и Ника.

– Идете обезвреживать робота? – расплылся в улыбке полисмен. – Надеюсь, хотя бы вас он не тронет?

Мэри ничего не ответила и равнодушно прошла мимо.

* * *

Отома-сан быстрыми шагами направился к лестнице, чтобы подняться на этаж выше. На мгновение он остановился, перегнулся через перила, чутко прислушиваясь. Было тихо.

На площадке было окно, выходящее на крыши соседних зданий. Он открыл его и бросил взгляд на площадку. Затем, ухватившись за водосточную трубу, вылез наружу. Продолжая держаться за трубу, он встал на узкий карниз и захлопнул за собой окно.

Дождь поливал его, стоящего на скользком узком карнизе и проклинающего этот единственный путь, который приведет его в лагерь повстанцев, к Робоко-пу.

С ловкостью гимнаста, он, осторожно ступая, двинулся по карнизу и вскоре достиг следующей трубы, достаточно крепкой, чтобы выдержать его массивное тело.

Самым трудным было, когда он переходил с горизонтального карниза на вертикальную трубу: внезапно его рука сорвалась, и он повис над черной бездной.

Обхватив трубу коленями, он начал медленно спускаться. И только достигнув карниза, позволил сделать себе остановку.

Девятью метрами ниже под ним была плоская крыша. Он продолжил свой путь, и вскоре достиг ее. Отома-сан быстро добрался до края и спустился вниз по пожарной лестнице.

Осмотрев заставленный коробками и ящиками темный тупичок, который переулком соединялся с главной улицей, он бесшумно двинулся по нему.

В тридцати метрах, с левой стороны, находился вход в канализационные ходы. Отома-сан устремился туда: оттуда – прямой путь на базу повстанцев.

– Так-так-так! – услышал он чей-то голос. Отома-сан оглянулся. С оружием наготове его окружили три повстанца.

– Ты, наверное, один из ребят фирмы Конамицу? Да, впечатляешь… – сказал один из них, приближаясь к Отома-сану.

– Единственная неприятность в том, что хотя твой босс и владеет «Оу-Си-Пи», но мы… мы-то не принадлежим никому. Мы – сами по себе…

И тут Отома-сан выстрелил, а сам молниеносно отскочил в сторону.

Пуля попала говорившему в ногу, но он, падая, все же успел ухватить Отома-сана за пояс.

Японец изо всей силы ударил его кулаком по голове. Раздался страшный хруст проломленного черепа – повстанец был мертв. Отома-сан пинком отшвырнул его в сторону.

Снова грохнул выстрел.

Отома-сан чудом вывернулся, а пуля попала прямо между глаз второму повстанцу.

Оставшийся в живых видя, что, к его ужасу, он застрелил парня из своего отряда, пришел в ярость. Схватив обрубок металлической трубы, лежащий рядом, он молниеносным ударом выворотил японцу челюсть.

Обычный человек не выдержал бы такого удара, но Отома-сан схватил себя за лицо руками и ловко вправил челюсть на место.

Повстанец замер от неожиданности. Он понял, что перед ним – не человек. Он вновь поднял трубу над головой, но Отома-сан вырвал ее у него.

– Ты, наверное, хочешь знать, где находятся повстанцы? – закричал тот, сплюнув в сторону кибера.

– А вот поцелуй-ка лучше меня в задницу.

Отома-сан издал рычание, схватил последнего пальцами так, что превратил в подобие губки, из которой выжимают содержимое. Трещали кости, голова стала похожей на сдутый мяч. Отшвырнув обмякшее тело, Отома-сан ухмыльнулся. Осталось не так уж много – путь на базу восставших был открыт.

* * *

В лагере повстанцев царило мучительное ожидание

– прошло несколько часов, а Ника еще не вернулась. Тишину прервал едва слышный голос Мэрфи:

– Внимание, приближается автомобиль.

В эту же минуту в подвал вбежал постовой и доложил, что по улице, ведущей в лагерь, движется полицейская машина.

– Ребята, всем за оружие! Кажется, нам придется немножко напрячься! – крикнула Берта.