Текст книги "Зверь в саду"

Автор книги: Дэвид Бэрон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Дэвид Бэрон
Зверь в саду

ПРОЛОГ

16 января 1991 года

Колорадское солнце пробилось сквозь пелену зимнего мрака, испещрив скалы, деревья и снег тепло светящимися пятнами. Казалось, что на январский горный склон заглянула весна.

Звуки цивилизации – рев грузовиков на федеральной автостраде, лай собак во дворах, крики школьников – долетали до склона, на котором собралось шестеро мужчин. Все они были в башмаках, гетрах и шерстяных шапочках. Выстроившись цепочкой вдоль гребня горы, они двинулись на восток. Поисковая партия пыталась обнаружить хоть какие-нибудь следы: обрывки одежды, отпечатки ног, – что объяснило бы, каким образом молодой спортивный парень мог исчезнуть посреди дня на окраине городка в Скалистых горах.

Со времени его исчезновения прошло два дня. Склон горы уже обшарило такое количество помощников шерифа, собак-ищеек и жителей городка, что никто уже не надеялся обнаружить здесь что-то, и все же Стив Шелафо и его группа еще раз самым тщательным образом прочесывали местность. Шелафо, 28-летний сотрудник службы «скорой помощи», возглавлял поисковую партию. Завершив осмотр первого участка, люди Шелафо направились на юг, к соседнему склону. Они взобрались на освещенный солнцем гребень, над которым тянулись линии высоковольтных передач. Отсюда открывался вид на старое кладбище и центр городка. Мужчины принялись осматривать землю, покрытую оленьим пометом.

Тут-то один из поисковиков и указал пальцем под куст можжевельника.

– Мы нашли его! – закричал он.

Стив Шелафо направился, похрустывая снегом, в его сторону, и, когда подошел поближе, его глаза расширились от ужаса. За годы работы спасателем Стив повидал немало трупов – жертв авиакатастроф, лишившихся рук и ног, утопленников, раздувшихся от долгого пребывания в воде, туристов, вдребезги разбившихся при падении со скал. Но здесь дело было не просто в том, что зрелище это было жутким. Тело молодого человека, одетого в спортивный костюм, выглядело очень странно. Он был убит явно не в припадке ярости, его тщательно расчленили и выпотрошили, как тыкву. Кто-то прорезал дыру в фуфайке и футболке, рассек кожу и кости, вскрыл грудную клетку и вынул внутренние органы. Произведя эту садистскую операцию, убийца содрал кожу с его лица и забросал нижнюю часть тела мхом и сучьями, словно хотел обозначить что-то важное, исполняя некий зловещий ритуал. «Быть может, убийца все еще где-то здесь?» – подумал Стив. И тут один из поисковиков взволнованно крикнул:

– Эй, прямо за тобой!

Стив испуганно обернулся, ожидая увидеть безумца с дробовиком. Но увидел он дикое животное.

Оно было крупным, с мускулистым телом, имевшим безошибочно кошачьи очертания. Зверь сидел, как сфинкс, среди деревьев и внимательно наблюдал за людьми. Голова его казалась маленькой для столь массивного тела, но морда завораживала: торчком стоящие закругленные уши, выдающиеся вперед усы, покатый лоб, круглые щеки и решительные глаза. Линней назвал этот вид Felis concolor, «кошка одноцветная», описание не вполне точное, поскольку спина животного имеет песочный оттенок, а живот скорее напоминает по цвету гоголь-моголь, к тому же вокруг пасти есть белые пятна, а по обеим сторонам морды и на кончике хвоста – черные. Это животное обычно называют кугуаром, пумой, пантерой или горным львом. «Горный лев» – это не совсем правильное название. Хотя пума действительно часто встречается в горах, некогда она была самым распространенным сухопутным млекопитающим на Американском континенте, обитавшим не только в горах, но и в болотистой местности, в прериях, пустынях и лесах – на высоте от уровня моря до четырех тысяч двухсот метров, от Калифорнии до Мэна, от Британской Колумбии до Патагонии.

Felis concolor, «кошка одноцветная».

Пума – это самое крупное дикое животное из семейства кошачьих, встречающееся в Соединенных Штатах. Взрослая самка пумы весит примерно столько, сколько немецкая овчарка, в то время как взрослый самец может превосходить весом датского дога.

Пума, сидевшая напротив Стива Шелафо, была не особенно крупной. Молодой взрослый самец весом 45 килограммов выглядел вполне обычно – за исключением одного. Как вскоре выяснилось – после отчаянной погони, завершившейся выстрелом в грудь животного, – в желудке этой кошки находились куски человеческого сердца.

Жуткая сцена, с которой столкнулся Стив Шелафо и его группа горноспасателей, не была результатом уголовного преступления – они нашли останки первого более чем за сто лет взрослого человека, убитого и съеденного пумой. На следующий день газеты вышли с тревожными заголовками: «В ЖЕЛУДКЕ ПУМЫ ОБНАРУЖЕНЫ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ОСТАНКИ», «БЕСПРЕЦЕДЕНТНАЯ СМЕРТЕЛЬНАЯ АТАКА В СЕВЕРНОЙ АМЕРИКЕ».

Смерть вызвала особое беспокойство, поскольку, по мнению специалистов, нападение пумы на человека вообще не должно было произойти. До этого пумы считались пугливыми ночными животными, которые избегают людей. И тем не менее в Колорадо пума убила среди белого дня молодого человека, к тому же убила его рядом с автострадой и школой.

Однако ни вскрытие, ни исследование следов укусов, ни изучение места трагедии не смогли разрешить самую интригующую загадку: что заставило пуму напасть на человека? Ответ следовало искать не в пробитом пулей теле кошки и не в останках ее жертвы, а в окружающей природе.

Мы расскажем вам о смерти, которая не должна была произойти, и о тех тенденциях, которые сделали ее неизбежной. Эта история связана с политикой, историей и экологией, в которой был нарушен естественный баланс. Это хроника города, любившего собственную версию природы с такой страстью, что эта любовь в конечном счете изменила саму природу. Хотя это сравнение и может показаться несколько натянутым, оно тем не менее правомочно. Подобно тому как ацтеки затаскивали своих жертв на пирамиды и вырезали у живых людей бьющиеся сердца, принося их в жертву солнцу, так и человек пять столетий спустя, в 1991 году, растерзанный на заснеженной горе, был, в сущности, жертвой, убитой людьми, поверившими в миф о том, что в современной Америке по-настоящему дикая, нетронутая природа может существовать бок о бок с цивилизацией.

Развиваясь в соответствии с эволюционной теорией Дарвина, природа реагирует также и на рыночные законы. Чем ниже предложение, тем выше цена товара. В современной Америке, где окружающая среда постоянно обихаживается, где ни в одном штате, за исключением Аляски, невозможно удалиться от шоссе дальше чем на тридцать километров, люди стали ценить и лелеять то немногое, что уцелело от неуправляемого, естественного, дикого мира. Эти сдвиги в общественном сознании приводят к изменению ландшафта, так как все больше территорий становятся охраняемыми. За период с 1998 по 2002 год избиратели Соединенных Штатов проголосовали за меры по сохранению и восстановлению таких участков, на что было затрачено более 28 миллиардов долларов. По данным Службы рыбного и охотничьего хозяйства США, за последние десять лет число охотников в стране сократилось на восемь процентов, притом что население выросло на 13 процентов.

С 1990 года избиратели Калифорнии, Колорадо, Аризоны, Орегона, Аляски, Массачусетса, Мичигана и Вашингтона голосуют за введение мер, ограничивающих отстрел и отлов медведей, бобров, рысей, волков, росомах, лис и пум. Неудивительно, что диких животных становится все больше и больше. На западе США пумы так сильно размножились, что, по мнению некоторых биологов, их сейчас столько же, как и двести лет назад.

Эта тенденция – переселение людей в необжитые места и появление в городах диких животных, застройка и культивация незаселенных земель и восстановление дикой природы на соседствующих с ними территориях – привела к беспрецедентному явлению: в Соединенных Штатах сто лет спустя после того, как официально закончилось освоение земель, этот вопрос снова приобретает актуальность. Современная граница, подобно изрезанной береговой линии, увеличивает зону контакта между двумя средами обитания: в одном случае между землей и водой, в другом – между городом и живой природой.

Экологи называют переходную зону, лежащую между двумя средами обитания (например, между лесом и прерией), экотоном. Америка превращается в один огромный экотон, в котором переплетаются цивилизация и природа. Некоторые считают такое положение вещей идеальным. Сапсаны царственно гнездятся на небоскребах. Лисы селятся на пустырях. Олени разгуливают по улицам городов. Однако эти новые переходные зоны создают динамику, которую невозможно полностью предсказать или контролировать. В экотонах смешиваются различные виды животных, которые в условиях дикой природы обитают раздельно. Постоянно растет количество хищников и их добычи.

Люди строят новые дома на неосвоенных землях, платят за сохранение близ этих домов дикой природы, завлекают животных в свои дворы и изменяют тем самым характер окружающей среды. Если эта тенденция будет и дальше развиваться, то будущее Америки может превратиться в жуткую сцену, разыгравшуюся в горах Колорадо, когда в тихий зимний день 1991 года большая кошка убила молодого парня и съела его сердце. Только происходить все это будет в гораздо более крупных масштабах.

Часть первая
Царство покоя

1

20 декабря 1987 года

Снег запорошил горы словно сахарной пудрой. Вдали изрезанные ледниками горные вершины рассекали небо изломанной белой линией, передний же план с холмистыми предгорьями выглядел более безмятежно – вечнозеленые деревья переходили в лес, состоящий из миллиона сверкавших от инея елок. Внизу, в городке, расположенном в неглубокой лощине, там, где Великие равнины встречаются со Скалистыми горами, царила предпраздничная суета.

Жители в поисках рождественских подарков наводнили магазины, расположенные в основном в центре города. В епископальной церкви Св. Иоанна на углу Четырнадцатой и Пайн-стрит хор с оркестром готовился к своему пятому ежегодному исполнению знаменитой оратории Генделя «Мессия». В студенческом районе Юниверсити-Хилл молодежь разъезжалась на зимние каникулы домой. Это был последний уик-энд перед Рождеством, и город Боулдер, штат Колорадо, подобно всей Америке, готовился к празднику.

Боулдер пользовался репутацией «города, застрявшего в шестидесятых» – футболки, драные джинсы и сандалии были здесь по-прежнему популярны. Газета «Денвер пост» назвала его «городком, уютно устроившимся между горами и реальностью». Для другой же газеты, «Колорадо дейли», Боулдер был «царством покоя, где пума лежит рядом с ягненком и всем хватает пищи». Город стоит на равнине, окаймленной особенно красивым участком Скалистых гор, известным как Передовой хребет, между двумя бросающимися в глаза голыми горами – Лонгс-Пик (4277 метров), с его широкой, плоской вершиной, на севере и горой Эванс (4280 метров) на юге. Между двумя этими пиками пролегли складки горных кряжей, разделенные каньонами Сент-Врейн, Лефт-Хэнд, Саншайн, Формайл, Боулдер, Эльдорадо, Коул-Крик и Клир-Крик. Там и укрылись небольшие поселения, где ветхие лачуги соседствуют с роскошными домами. Каньоны – это спальные районы Боулдера, а горы с их склонами для лыжников, пиками для альпинистов и утесами для скалолазов – место отдыха и туризма.

Граница между равнинами и горами проходит по центральной части города, по Третьей и Четвертой улицам с севера на юг. Сразу к западу от города, на передней кромке Скалистых гор, выступают огромные плиты песчаника и обломочных пород. Эти древние отложения – уплотненные в камень, скошенные тектоническими силами под углом 50 градусов и нарезанные временем и силой тяжести на гигантские треугольники – носят название Флэтайроны.

Боулдер утопает в зелени: изумрудные лужайки, цветы и целый лес кленов, дубов, вязов, каштанов и ясеней, а также яблони, груши и персиковые деревья, обеспечивающие пищей многочисленных животных и птиц. Кирпичные коттеджи и бунгало с широкими верандами в старых районах города придают ему облик более простой, изначальной Америки. Среди домов вьется река Боулдер-Крик, вдоль которой тянется парк с дорожками для бегунов и велосипедистов. В мелких озерах водятся канадские казарки, кряквы, славки, танагры, иволги и цапли.

Присущее Боулдеру обаяние маленького городка, прекрасные виды, близость к большому городу – до Денвера отсюда всего полчаса езды, – все это соответствует идиллическим представлениям поэта-битника и активного защитника окружающей среды Гэри Снайдера о том, как должны жить люди: бережно относясь к земле, в гармонии с природой, в небольших городах, населенных «компьютерщиками, которые полгода работают, а оставшиеся полгода проводят на природе, следуя за мигрирующими лосями».

Лоси действительно водились в предгорьях и временами забредали во дворы домов. В 1986-м годовалый лось добрался до находящейся в самом центре города пешеходной торговой улицы Перл-стрит. Однако куда более распространенными были здесь ослиные олени. Боулдер гордился их городским стадом – по некоторым оценкам, оно состояло из более чем тысячи голов.

Сравнение Боулдера с Эдемом напрашивалось само собой. Этот город с его величественными вершинами, ясными небесами и гладью озер был очень похож на описанную в библейской мифологии страну, где обитали Адам и Ева до грехопадения. (Эдем располагался «выше, чем весь прочий мир, – писал Иоанн Дамаскин. – Климат там был умеренным, воздух мягким и чистым».) Было и еще одно сходство Боулдера с библейским садом.

В Эдеме не водились плотоядные животные. В Книге Бытия говорится о том, что всю пищу в раю давали растения. В Боулдере хищников тоже не было – и в самом городе, и в ближайших к нему предгорьях крупные хищники, некогда многочисленные, практически исчезли. Волки, которые в 1880-х годах хозяйничали на равнинах Колорадо, были полностью истреблены, медведей-гризли отстрелили к 1940-м. Сократилось и поголовье пум – в Колорадо их не уничтожили, но отогнали подальше от поселений.

С исчезновением крупных хищников в окрестностях Боулдера расплодились травоядные животные. Такое распространение диких животных казалось поначалу хорошим знаком, однако вскоре стали очевидными и возникшие в связи с этим проблемы. В предрождественское воскресенье 1987 года газета «Дейли камера» вышла с передовицей, которая оказалась пророческой.

НЕОБХОДИМО ОСТАНОВИТЬ НАСТУПЛЕНИЕ ДИКИХ ЖИВОТНЫХ

Мы сочувствуем людям, которым предстоит решить, что делать с бесконтрольно увеличивающейся популяцией диких животных в Боулдере.

Олени, гуси, утки и еноты развелись здесь в огромных количествах, и, хотя большинство из нас этому только радуется, нужно все-таки что-то решать.

Проблема коренится в том, что число хищников уменьшилось настолько, что популяции диких животных разрастаются до неконтролируемых размеров, намного превышающих способность окрестностей города пропитать их. Проблема с оленями, к примеру, достигла особой остроты, когда олень напал на собаку.

По нашему мнению, это является предупреждением о том, что нас ожидает в будущем.

Внимательно прочитав статью, Майкл Сандерс, специалист по проблемам окружающей среды, недавно приехавший в Боулдер, подумал, что ему не придется скучать на новой работе.

Натуралист по образованию, Майкл был открытым, общительным человеком. По его выговору сразу можно было догадаться, что он южанин – Майкл родился на ферме неподалеку от Мемфиса. В тридцать четыре года, несмотря на высокий рост и усы, в лице его сохранялось что-то мальчишеское. Майкл был доволен, что ему предложили эту работу. Конечно, он предпочел бы остаться на прежнем месте, в Йеллоустонском национальном парке, где он изучал медведей-гризли, но из-за сокращения финансирования его должность сократили. Вскоре его опыт общения с опасными хищниками очень пригодится в Департаменте парков округа Боулдер, где Сандерс занимался конфликтными ситуациями, возникавшими у местных жителей с дикими животными.

Ему то и дело звонили и просили помочь избавиться от енотов, поселившихся в дымоходах. «Разожгите камин, – говорил он. – Дым их выкурит». Поступали к нему и жалобы на дятлов, пробивавших дырки в обшивке домов. «Поставьте на крыше пластмассовую сову, – советовал Майкл. – Она отпугнет всех птиц». Приходилось ему выслушивать и десятки жалоб на то, что олени объедают цветы и кусты у домов. «Возьмите мыло, – говорил он. – Потрите его на терке, высыпьте в миску и сделайте густой раствор. А после опрыскайте им ваши герани и тюльпаны. Олени терпеть не могут мыло».

Олени, еноты, дятлы, летучие мыши, луговые собачки, скунсы, гуси, москиты – вот кем приходилось теперь заниматься Майклу. Гризли в Боулдере не водились, как не водились – насколько он знал – и кошачьи величиной с сенбернара.

Когда жители Боулдера беззаботно украшали к Рождеству 1987 года елки и заворачивали подарки, они и не предполагали, что чьи-то глаза следили за ними с высоты. Эти янтарные глаза видели мир в приглушенных тонах, для них не существовало ни красного, ни зеленого цвета, но они были очень хорошо приспособлены для ночного видения. Зверь, бесшумно крадучись, шел по узкой крутой тропе Саут-Боулдер-Пик – небольшой горе на территории городского парка.

Грациозно передвигаясь по склону горы, пума оставляла на снегу отчетливые следы: четыре пальца, отпечатки которых походили на слезинки, и трехдольная пятка, по очертаниям подобная жирной букве «М». Животное переставляло лапы твердо и аккуратно – задние точно попадали в след передних, что сводило к минимуму риск наступить на сучок или сухой лист. («Пума никогда не производит шума, – отмечал индеец сиу Чарльз Истман, – потому что она носит правильные мокасины».) Неопытный человек мог принять эти следы за собачьи, однако для собачьих они были слишком круглыми, к тому же на них не было отпечатков когтей. Когти у пумы, конечно, имеются, причем очень острые и длинные, однако они скрыты в коже, как в ножнах, и выпускает она их, только когда это ей необходимо.

Пума продолжала подниматься. Впереди возвышался зубчатый гребень материкового разлома, снизу доносился приглушенный рокот Саут-Боулдер-Крик. Из укромного каньона Эльдорадо до пумы практически не доносились звуки цивилизации, разве что редкий свисток поезда да рев реактивного самолета. Домов в этой части лесного массива стояло совсем немного, правда, в расщелине каньона виднелся Денвер, его далекие небоскребы казались подернутыми дымкой призраками, застывшими на горизонте.

Оглядывая предгорья, пума, очевидно, чувствовала себя хозяйкой этих мест. Пумы делят территорию на участки, которые они прекрасно знают и считают своими. Они, как полицейские, патрулируют их, обходя по кругу, выясняя, где и в какое время суток собирается добыча, где можно спрятаться в засаде, где найти воду и убежище.

Пума повернула на юг и вскарабкалась на гребень, возвышавшийся над каньоном Эльдорадо. С высоты гребня открылся вид на поселение внизу. Дома – разбросанные, маленькие – стояли вдоль проселочной дороги, практически сливаясь с лесом, однако здесь появились и новые участки для застройки. Уже были вырыты котлованы под особняки с огромными верандами, венецианскими окнами и тарелками спутниковой связи. Дорожный знак гласил: «ПУМА-ДРАЙВ», в напоминание о когда-то водившихся здесь хищниках.

Пума вернулась, чтобы предъявить права на свою вотчину. К началу 1960-х годов в Соединенных Штатах насчитывалось всего четыре тысячи пум, а численность их в штате Колорадо упала до 124. Однако к середине 1970-х, по подсчетам Отдела дикой природы Колорадо, популяция пум в этом штате выросла до вполне удовлетворительного уровня – 1100—1500.

К 1980-м годам пумы вновь появились в окрестностях Боулдера. Эти большие кошки начали делить между собой территорию, вклиниваясь в узкое пространство между дикой природой и населенными пунктами. Однако со времен их прежней эпохи земля здесь преобразилась. Люди не только понастроили домов и дорог, они изменили направление рек и границы лесов. Они оросили бесплодные равнины, и те зацвели. Они изменили пути миграции и повадки оленей. Они истребили врага пум – волков, теперь из соперников у пум остались только собаки. Да и сами люди стали другими. Если некогда индейцы охотились на пум ради их шкур и мяса, а шахтеры и фермеры просто из страха и ненависти к ним, то эти люди стремились жить с ними в мире.

Пума бесшумно спустилась к домам. Эти животные всегда подкрадываются незаметно.

Никто не видел, как она пересекла склон Саут-Боулдер-Пик за пять дней до Рождества 1987 года. Остались только ее следы на снегу.

Холодным субботним утром в начале 1988 года профессор Уильям Б. Кранц находился у себя дома в каньоне Боулдер, в десяти километрах от центра города. Как и многие жители Боулдера, Кранц, инженер-химик из Университета штата Колорадо, был убежденным защитником окружающей среды. В то утро он сидел за компьютером в кабинете, устроенном в подвальной части дома. Он был один. «Я услышал какой-то стук, – вспоминает он. – Решил, что кто-то пришел. У нас есть звонок, так что я несколько удивился».

Дом, в котором Билл Кранц жил с женой и дочерью, был расположен между Боулдер-Крик и крутым лесистым склоном горы, поднимавшимся к Национальному лесному заказнику Рузвельта. Участок, окруженный дикой природой, мог бы казаться совсем уединенным, если бы не шум машин, доносившийся с двухполосного шоссе, которое проходило через каньон Боулдер метрах в сорока от границы владений Кранца.

Кранц вышел из кабинета, чтобы посмотреть, кто там стучится. Он направился через прихожую к двери, выходившей в маленький двор, к которому вела гравийная подъездная дорожка. Дойдя до конца прихожей, он остановился и нагнулся к оконной створке. «Я глазам своим не поверил, – вспоминает Кранц. – В окно заглядывали четыре мордочки с прижатыми к стеклу носами, прямо как дети у витрины магазина сладостей или игрушек. Только лица были не человеческие». Это были пумы.

Билл прожил в Колорадо двадцать лет, однако пумы не видел ни разу. А теперь у его окна стояли сразу четыре. Похоже, это была семья – мать, двое маленьких котят и котенок постарше, из предыдущего помета. Сообщество не вполне обычное – как правило, подросшие пумы покидают семью до появления новых братьев и сестер, впрочем, в редких случаях котята двух возрастов остаются около матери. Вначале Кранц был просто ошеломлен, но потом он заметил на задней лапе пумы капкан. И то, что поначалу казалось прекрасным природным зрелищем, обрело трагический оттенок. Красивая, мускулистая пума, предположительно мать, явно страдала от боли. Она хромала, с лапы ее капала на снег кровь.

Билл позвонил в Управление шерифа округа Боулдер и сообщил о нуждавшейся в срочной помощи пуме.

Тем временем кошачье семейство неторопливо перешло мост через Боулдер-Крик, пересекло двойную желтую разделительную линию шоссе номер 119 и исчезло среди деревьев.

В долгих поисках раненой пумы участвовали двенадцать человек – егеря, смотрители городских парков, охотники прочесывали склоны каньона Боулдер. Поисковики использовали охотничьих собак, которым удалось найти двоих котят, но не саму пуму. Наконец через неделю один водитель заметил пуму на Шугарлоуф-роуд, и группа работников природоохранной службы поспешила туда. Пума сидела на скалистом выступе. При приближении людей она зарычала и зашипела, но с места не стронулась; она явно очень ослабела. В нее выстрелили дротиком со снотворным. После того как пума заснула, люди обнаружили, что от капкана она избавилась, потеряв при этом два пальца. Они промыли и перевязали рану, впрыснули пенициллин, отнесли пуму в грузовик (один из них запомнил исходивший от нее сладкий запах, похожий на аромат шалфея) и отвезли к лежавшему неподалеку сбитому машиной оленю, чтобы она смогла подкрепиться, когда очнется. Люди наблюдали за пумой до наступления сумерек и видели, как она зашевелилась. «Дейли камера» сообщила радостную новость о спасении пумы. Однако на следующее утро, когда работники природоохранной службы вернулись, чтобы проверить состояние пумы, они нашли ее мертвой – по-видимому, раны оказались слишком серьезными, а помощь пришла слишком поздно.

Эта история вызвала большой резонанс. Люди восприняли подробные сообщения в газетах как официальное подтверждение того факта, что пумы вернулись в окрестности города. Все вокруг говорили о пумах. Более того, обстоятельства этого инцидента еще больше укрепили уверенность многих в том, что пумы сами являются жертвами. Женщина, которую процитировала «Дейли камера», казалось, говорила от имени всех жителей Боулдера: «Я потрясена тем, что кто-то все еще продолжает ставить в нашем округе капканы. Думаю, людям следует знать, как погибло это животное».

Этот случай пробудил в Майкле Сандерсе интерес к крупным кошкам. «Все это вдруг заставило меня совершенно по-новому взглянуть на то, чем я занимался, – вспоминает он. – Понимаете, речь шла теперь о мегафауне, куда более интересной, чем луговые собачки. Это было нечто такое, что способно тебя сожрать».

Месяц спустя Джим Хафпенни, выступая перед небольшой аудиторией, состоявшей из лесников и добровольных помощников Департамента парков Боулдера, бесстрастным тоном заявил, что появление пум в каньоне Боулдер было не случайным, что этого следовало ожидать и что, вероятно, пумы еще не раз появятся в окрестностях города.

– Популяция оленей выросла за последние годы, – сказал он. – Думаю, выросла и популяция пум. Я не биолог, не специалист по пумам, – пояснил он. – Я следопыт. И за последние пять лет я провел немало времени, размышляя о пумах и занимаясь ими.

Джим Хафпенни был не просто следопытом, он был еще и известным ученым с докторской степенью по млекопитающим. Майкл Сандерс сидел в переднем ряду и смотрел на него с уважением и восхищением. У Майкла имелся экземпляр «Полевого руководства по выслеживанию млекопитающих Северной Америки» Хафпенни, подписанный год назад автором, когда они познакомились на конференции.

Хафпенни работал в Боулдере научным сотрудником входящего в состав Университета штата Колорадо Института арктических и высокогорных исследований, и Департамент парков попросил его провести семинар, посвященный пумам.

Джим включил слайд-проектор, и на экране появились изображения следов, оставленных на снегу лапами животного. Для того чтобы дать представление о масштабе, рядом с каждым следом помещалась расческа, ручка, линейка или карманный нож. Для Джима выслеживание животного было чем-то вроде работы детектива.

След пумы на углу Девятой улицы и Арапахо-авеню, Боулдер.

– Когда идешь по следу, – рассказывал Хафпенни, – надо собирать любые отдельные улики, прежде чем сделать обоснованное заключение. Перепутать следы собаки со следами пумы очень легко, – предупредил он.

Он пояснил, что собачий след вписывается в прямоугольник – он больше в длину, чем в ширину, – тогда как кошачий «скорее округлый и ширина его больше длины».

Пумы, объяснил Джим, питаются по преимуществу оленями, так что недоеденная оленья туша может свидетельствовать о присутствии пумы. Разумеется, оленей убивают и поедают и другие животные – койоты, собаки, еноты.

– Проверяйте, не сломана ли у оленя шея, – добавил он. – Пума – единственное из обитающих в этих местах животных, способное это сделать. – Джим заглянул в свои заметки. – Да, и еще, – добавил он. – Пумы считают себя собственниками оленя, которого убили. Если вы найдете свежую тушу, оставайтесь где-нибудь поблизости до следующего утра. И пума, скорее всего, вернется.

Кто-то из аудитории высказал сомнение в том, что округ Боулдер способен прокормить сколько-нибудь значительную популяцию пум – особенно с учетом быстрого разрастания пригородов и активного использования окружающих территорий для отдыха.

Джим усмехнулся:

– Это очень распространенное мнение: рядом с людьми дикие хищники – пумы, медведи и так далее – не живут. Я с этим не согласен. Я считаю, что, если никто их не убивает, хищники готовы жить рядом с людьми – исключение составляют лишь очень немногие, ну, скажем, гризли. У нас здесь идеальная для пум среда обитания, – продолжал он. – Множество пещер, скалистых выступов, деревьев – тех же желтых сосен – и множество оленей. А это все, что им требуется.

На самом-то деле, сказал Джим, он знает, что в этих местах уже живет немало пум. В прошлом году он не раз обращался к жителям Боулдера и его окрестностей через газету «Дейли камера» с просьбой сообщать ему, если кто-то увидит пуму. Ему позвонили десятки людей. Джим и помогавший ему студент опрашивали каждого позвонившего, чтобы отсеять очевидные ошибки. Они считают, что восемьдесят два человека реально видели пум, причем шесть – в пределах города.

Майкла Сандерса, с огромным интересом слушавшего Джима, эта новость очень взволновала. Пумы в городе. Когда семинар закончился, Майкл спросил:

– Скажите, а эти данные открыты для широкой публики?

– В общем-то, да, – кивнул Джим.

– Можно мне взглянуть на них?

– Что ж, я думаю, это можно организовать.