Текст книги "Новые истории про Винни-Пуха"

Автор книги: Дэвид Бенедиктус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

ГЛАВА ПЯТАЯ, в которой Пух отправляется на поиски меда

Однажды утром, когда Винни-Пух не делал ничего особенного, а это у него получалось особенно хорошо, медвежонок подумал, что нужно сходить к своему другу Кристоферу Робину и узнать, чем он занят. А если он ничем не занят, то они бы могли заняться ничем вместе, потому что на свете нет занятия приятнее.

– Ты очень занят? – спросил Пух.

– Я так же занят, как пчела, – ответил Кристофер Робин, которая вообще-то не очень занята, а просто, как все пчелы, жужжит и летает.

– Пчела не просто жужжит и летает, она делает мед.

– Кажется, пора подкрепиться, – сказал Кристофер Робин, потому что Пух сел за стол. – Как ты смотришь на мармелад?

– Кажется, я на него еще не смотрю, – серьезно ответил Пух.

– Тогда смотри, – сказал Кристофер Робин, выставляя на стол мармелад. – И угощайся. Мармелад медовый. А еще есть немного сгущенного молока.

Они отлично подкрепились мармеладом, а потом съели и сгущенное молоко. А потом Пух задал трудный вопрос:

– Как ты думаешь, пчелы не против, что мы у них забираем мед?

– Думаю, нет. Это даже хорошо, что мы его забираем, а иначе они бы забили медом весь свой улей. Коровы ведь не против, что мы берем у них молоко.

Тогда Пух сказал:

– Наверное, надо сказать им спасибо.

– Превосходная идея! Пойдем поблагодарим их прямо сейчас? Мы даже можем подарить им подарок.

Пух почесал в затылке.

– А интересно, что бы хотели получить в подарок пчелы?

Кристофер Робин ненадолго задумался, а потом предложил подарить им модель самолета.

– Думаю, они любят все, что летает.

А еще Кристофер Робин предложил подарить пчелам чертика на ниточке, потому что у него было два одинаковых, и грушечный домик с розочками.

– Если бы я был пчелой, – сказал Пух, – я бы хотел получить в подарок что-нибудь вкусное, но самая вкусная штука – это мед, а мед у них уже есть.

– Тогда давай подарим им бутерброд.

Итак, вместе с самолетом, чертиком на ниточке и игрушечным домиком они прихватили с собой бутерброд, завернутый в блестящую фольгу. Но когда друзья добрались до дуба, в дупле которого раньше (помните, много-много лет назад?) жили пчелы, Пух посмотрел сначала на дерево, потом на Кристофера Робина, а потом снова на дерево.

– Ты видишь то, чего не вижу я, Кристофер Робин?

– Да, Пух. Или нет. В зависимости от того, чего ты не видишь.

– Я не вижу пчел.

– Я их тоже не вижу.

В дупле дуба не было никаких пчел. Кристофер Робин и Пух несколько раз обошли вокруг дерева. Пчел не было.

– Давай посмотрим на это с другой стороны, – предложил Кристофер Робин.

– С какой это другой стороны? Тут нет другой стороны. Мы обошли весь дуб.

– Другая сторона есть у любого вопроса, Пух. Мы здесь, у нас в корзинке лежит бутерброд, и никто не мешает нам его съесть.

– Бутерброд – это, конечно, хорошо, но плохо, что нет пчел… – грустно пробормотал Пух. – О, мои дорогие пчелки!

– Не надо унывать, Пух! – И Кристофер Робин вручил ему половинку бутерброда. – Мы организуем Экспедицию.

– Что-то мне совсем не хочется есть, – вздохнул Пух и вернул Кристоферу Робину бутерброд. – Лучше я пойду домой и посчитаю горшки с медом.

Но дома его ожидала новая неприятность. В буфете было только три горшка. Не нужно много времени, чтобы сосчитать до трех. А когда Пух заглянул в горшки, оказалось, что один из них пуст. И тут в голову Пуха пришла грустная сопелка. Вот такая:

 
Есть желуди у Пятачка,
Чертополох есть у Иа,
Зеленый, очень сочный.
И только бедный Винни-Пух,
Один лишь бедный Винни-Пух
Сидит без меда! Точка!
 

 
Я заглянул во все углы,
Проверил шкафчик и столы —
Ни ложки, ни глоточка!
Ох, лучше спрятаться, уснуть,
Чтобы не видеть эту жуть,
Чтобы не знать – и точка!
 

 
Что ж, веселись, мой Пятачок
Жуй и не думай ни о чем!
Не слушай эти строчки!
И ты, Иа, не унывай,
Позавтракать не забывай!
А я дошел до точки!
 

 
Нет меда в улье, нет в саду,
И очень грустный я бреду,
Куда – не знаю точно.
Мне вовсе-вовсе не смешно!
Где ж мое счастье, где оно?
Мой мед! И пчелы! Точка!
 

Но от сопелки Пуху легче не стало. Он попробовал вообразить жизнь без меда и представил, как трудно будет вставать с кровати, зная, что полка пуста. И как трудно будет уснуть, зная, что утром придется вставать и завтракать без меда. Пух знал только один способ улучшить настроение. Он очень медленно опустил лапу в горшок с самым последним медом и очень медленно зачерпнул.

А тем временем Кристофер Робин обходил весь Лес, расспрашивая, не видел ли кто-нибудь пчел. Он начал с Пуховой Опушки, на которой стоял домик Иа-Иа.

– Ты заблудился, Кристофер Робин?

– Нет, Иа-Иа, я пришел повидать тебя.

– Это очень любезно с твоей стороны. Конечно, ко мне время от времени заглядывают гости. Неделю назад, в прошлый четверг, здесь пробегал еж, но с ежами никогда не получается хорошей беседы. «Как ваши колючки?» – спрашиваю я. «Все так же», – отвечают они, и беседа заканчивается.

– Я пришел, чтобы задать очень важный вопрос. Иа-Иа, ты не видел пчел? Они куда-то пропали.

– Неужели? Хорошо, что они не прилетели сюда, а то бы без конца кружились и жужжали. Пчелы всегда жужжат. Но траву на моей опушке не сравнить с травой на другой стороне Леса, там трава намного зеленее. Наверное, туда они и полетели. Впрочем, пчелы меня мало интересуют.

– Ой, спасибо тебе, Иа-Иа! Ты мне очень помог!

– Правда? – удивился Иа-Иа. – Надеюсь, ты говоришь это не только для того, чтобы успокоить старого ослика. Хорошо, что и от меня есть какая-то польза. А может, и нет никакой пользы. Но ты не думай об этом. Приходи еще. Через год. Или через два.

– Сова! – прокричал Кристофер Робин чуть позже. – Мы ищем пчел!

– Они живут в дупле дуба, – сказала Сова.

– Мы тоже так думали, но их там нет, а Иа-Иа считает, что они могли переселиться в другое место. Сова, я хотел попросить тебя пролететь над Лесом – вдруг ты заметишь пчел.

– Видишь ли… – начала Сова. Она хотела сказать что-то еще, но Кристофер Робин ее очень торопил, и Сове пришлось взлететь, так и не закончив свою мысль.

Сова полетела на восток, туда, где сияло солнце, потом на юг, к темному, Мрачному Болоту, возле которого жил Иа-Иа, потом на запад, в Дремучий Лес, где не было ни одной пчелы, а потом вернулась на север.

Пчел она не увидела.

Сова уже хотела отказаться от поисков и лететь домой, к кружке чая и булочкам, но тут она кое-что заметила. Сперва это кое-что показалось ей просто качающимися листьями папоротника, затем пылью, которую поднял ветер.

Сначала Сова подумала: «А может, это…», а потом: «Это, должно быть, они!», а потом: «Это они!» Она очень громко ухнула, и Кристофер Робин, услышав это уханье, тут же вскочил на велосипед. Он заехал за Пухом, посадил его в корзину и помчался туда, где в воздухе парила Сова. В кустах ежевики шевелилось темное облако. Именно его Сова сначала приняла за листья папоротника, а потом за пыль, поднятую ветром.

Пух присмотрелся.

– Пчелы! – закричал он. – Тысячи, тысячи пчел!

– Ой, Пух! – сказал Кристофер Робин, останавливая велосипед. – Как их много!

– А можно, я попрошу их вернуться домой? – спросил Пух.

– Попробуй.

– Пчелы! – прокричал Пух. Пчелы загудели громче. – Пчелы!!!

Жужжание становилось не только громче, но и сердитее, а одна пчела села Пуху на нос.

– Кажется, не получается, Пух. Надо придумать что-нибудь другое, – сказал Кристофер Робин.

– Я могу думать только о меде, – расстроенно признался Пух. – И о том, что его нет.

Он отогнал пчелу от носа.

Кристофер Робин и плюшевый мишка отъехали подальше от пчел и стали думать.

– Может, им не нравятся наши голоса? – задумчиво произнес Кристофер Робин.

– Но я не умею жужжать, – сказал Пух. – Я – медведь, а медведи не жужжат.

– Мы можем сыграть для них какую-нибудь музыку, – предложил Кристофер Робин. – «Вальс Возвращения», например. Пойду принесу граммофон.

Но пчелы не обратили внимания на «Вальс Возвращения», а когда Кристофер Робин поставил марш, пчелы зажужжали так сердито, что Пух спросил:

– А у тебя нет танго?

Танго не было. Был романс «Пчелка», но от него жужжание стало совсем уж грозным, и Пух поспешно снял иглу и сильно поцарапал пластинку.

– Что же делать? – в отчаянии воскликнул Пух. – Они не любят слова, не любят музыку, они только злятся и злятся. Как же нам быть?

– Надо посоветоваться, – сказал Кристофер Робин. – Я позову всех на Важный Совет.

И Кристофер Робин умчался на велосипеде прочь, а Пух отправился домой и устроил срочную проверку своего буфета. Проверка получилась огорчительной: осталось только два горшка меда, и один из них почти пустой. Пух поставил горшки на стол, пересчитал и так и эдак, но… как ни считай, а горшков всего два, вернее, один с четвертью. Пух сунул лапу в горшок и облизал ее: таким восхитительным мед никогда еще не был.

Важный Совет собрался на следующее утро. Пух объяснил, что пчелы оставили дупло в старом дубе, Сова рассказала, как нашла пчел в кустах ежевики, а Кристофер Робин попросил всех подумать, как вернуть пчел обратно. Потом наступила задумчивая тишина. Ее нарушало только чавканье Лотти. Маленькими острыми зубами она грызла стебли камыша.

– Я знаю о пчелах только то, что они любят цветы, – сказала выдра, когда заметила, что все сердито косятся в ее сторону. – И делают только то, что прикажет им Королева пчел. Значит, нам надо, чтобы она была на нашей стороне. Королеву легко узнать – она жужжит громче всех.

– Лотти, ты – замечательный грызун! – обрадовался Кристофер Робин. – У тебя есть план?

– Выдры – не грызуны. Выдры – это выдры. Но все считают нас грызунами, – сказала Лотти. – А вот то, что я замечательная – это правда. И план у меня есть.

И она сказала, что пчелы любят цветы и яркие, блестящие вещи, похожие на цветы. Значит, красиво украшенный дуб может привлечь их внимание, и они вернутся в дупло.

О, все потрудились на славу! Иа-Иа с Пятачком на спине понесся на поляну за цветами. Они вернулись с огромной охапкой ^ клевера и ромашек.

Кролик вызвал всех своих Родственников и Знакомых и велел нести все блестящее. Сам же Кролик не пожалел для дела серебряные ложки и вилки, которые всегда старательно начищал и держал для особого случая. Кенга взяла на себя труд по украшению дуба и развесила блестящие безделушки вокруг дупла. Лотти принесла даже бриллиантовую диадему, которую выловила со дна реки.

– Можете не верить, объясняла она любому, кто соглашался слушать (и даже тем, кто не соглашался), – но эта диадема принадлежит старинной богатой семье.

Ру и Тигра нашли коробку пластилина и вылепили из него всякие фрукты. Кристофер Робин привязал модель самолета на самую высокую ветку, до какой смог добраться.

Когда солнце стало садиться за Шестью Соснами, работа была закончена, и все с гордостью разглядывали украшенное дерево.

На каждой ветке висели букеты цветов, а блестящие безделушки звенели, покачивались на ветру и отражали багровыи закат.

Пятачок выдохнул:

– Как красиво!

– Да, – согласился Пух. – А пчелы? Им это понравится?

Оставалось только подождать утра.

Пуху в ту ночь приснился сон. Он сидел в клетке, а за прутьями клетки стояло дерево, и с его веток капал мед. И капли эти были большими и тяжелыми! Но всякий раз, когда Пух пытался дотянуться до них, его лапы хватала цепкая ежевика.

Пух проснулся на рассвете. В окне светлело розово-голубое небо.

В животе заурчало от голода, но Пух вскочил с кровати и, не завтракая, помчался в Лес.

В Лесу на рассвете было прохладно. Пух добежал до дуба и внимательно прислушался, но услышал только позвякивание блестящих безделушек на ветках. Медвежонок обогнул дуб и заглянул в дупло.

Пчел не было.

– О ужас, – тоскливо пробормотал Пух. – Какой ужас!

Наверное, нужно было сочинить сопелку или ворчалку, но, казалось, все сопелки и ворчалки улетели вместе с пчелами. Во всем мире не осталось ни сопелок, ни ворчалок, ни меда, которым неплохо было бы подкрепиться. Только громко урчал пустой живот.

– Пожалуйста, вернитесь и принесите хоть капельку меда, – прошептал Пух, но ни одна пчела его не услышала.

Пух сидел на земле и смотрел на пустое дупло. Он вот так сидел и смотрел до тех пор, пока у дерева не собрались все его друзья. Увидев, что план Лотти не сработал, все стали молча снимать с дуба украшения. Они убрали и самолет, и пластилиновые фрукты, и безделушки, и вилки, и ложки, и диадему, камни которой блестели совсем как бриллианты, хотя на самом деле были простыми стекляшками.

А потом Кристофер Робин сказал Пуху:

– Не переживай, мы придумаем что-нибудь еще. – И увел всех остальных на новый Совет.

У Пуха не было сил идти вместе с ними. Если бы он мог что-нибудь придумать! Но в голову ничего не приходило. Он решил вернуться к зарослям ежевики и проверить, не перелетели ли пчелы на новое место. А потом он подумал, что если подойти поближе, то можно по громкому жужжанию узнать Королеву. А вдруг, если Мишка-Медолюб очень низко поклонится ей и очень-очень вежливо попросит, Королева сжалится над ним?

Но, кроме шелеста листьев, Пух ничего не услышал. Может, если он сделает еще пару шагов, ёго уши приблизятся к пчелам и тогда…

Но тут раздался громкий треск, это Пух наступил на сухую ветку. Медвежонок от неожиданности пригнулся, и его мордочка уткнулась в самую середину пчелиного роя и в самые густые заросли ежевики.

Тут-то он наконец и услышал пчелиное жужжание. Не успел он подумать, что так громко может жужжать только Королева, как кончик носа пронзила острая боль. Может, это пчела укусила его за нос, а может, в нос впились колючки ежевики – Пуху уже некогда было думать об этом. Он подпрыгнул и во всю прыть побежал прочь, а за ним так же быстро помчались пчелы.

Поскольку он удирал от роя рассерженных пчел и времени на раздумья не оставалось, то думать Пуху пришлось очень быстро. И тут ему в голову пришла не просто Мысль, а одна из Самых Лучших Мыслей, какие когда-либо приходили в его голову. Вместо того, чтобы побежать к своему дому, или к дому Кристофера Робина, или куда-нибудь еще, Пух помчался к дуплу в старом дубе. Подбежав к дубу, медвежонок подпрыгнул и скрылся в дупле. Грозно жужжа, пчелы нырнули за ним.

Но Винни-Пуха в дупле уже не было. Он выбрался через другое отверстие и сел на пригорке, чтобы посмотреть, сработает ли его план. Он смотрел и смотрел, но пчелы как влетели в дупло, так и не вылетали. И когда Пух понял, что пчелы решили остаться в дупле, он так обрадовался, что забыл и о боли, и о вспухшем носе, и о холоде. Но холод все-таки напомнил о себе, и Пух пожалел, что не захватил с собой шарф. А потом Пух подумал, что неплохо было бы забраться в теплую кровать. А еще лучше, подумал он, полакомиться оставшимся в горшке медом. Кажется, пора как следует подкрепиться.

ГЛАВА ШЕСТАЯ, в которой Сова решает стать писателем, а потом передумывает

Это утро было тем свежим утром, когда облака наперегонки несутся по небу, словно на горизонте их ждет какая-то награда, а ветер преграждает им путь, раскачивая верхушки деревьев.

Неподалеку от дома Совы Тигра и Ру играли в новую игру. Тигра говорил, что это он придумал игру, а Ру утверждал, что это его изобретение. Игра называлась «Падающие листья» и заключалась в том, чтобы захватить горстку опавших листьев, подбросить в воздух и отпрыгнуть. Если лист приземлялся на игрока или просто касался его, то назначался штраф, а вы сами знаете – любая игра со штрафами всегда захватывает.

Тигра получил штраф и ходил на голове и распевал песенку, когда на него из окна своего дома спикировала Сова. Она сердито закричала и потянула Тигру за хвост. Тигра упал и наступил на ухо Ру. А Сова, наведя порядок, снова скрылась в своем домике.

– Ты ужасно тяжелый, – пожаловался Ру. – Ты даже тяжелее, чем бегемот!

– Я не хотел на тебя наступать. Меня Сова за хвост потянула, – сказал Тигра. – Что это с ней? Она сегодня гораздо сварливее, чем обычно.

– Не знаю, – пожал плечами Ру. – Бежим наперегонки к Шести Соснам!

Сова была занята. Если бы вы в то утро постучали к ней в дверь и спросили: «Чем ты занимаешься?» – она бы напустила на себя таинственный вид и ответила: «Не ваше дело», или «Вы все равно ничего не поймете», или «Спасибо, что заглянули, но у меня нет времени отвечать на ваши вопросы».

К обеду уже все в Лесу обсуждали, чем так занята Сова. Кролик полагал, что чем-то очень важным.

– Может, у нее генеральная уборка? – предположила Кенга.

– А может, на нее напал Словарь? – заволновался Пятачок.

– Что ж, давайте спросим, – решил Кристофер Робин.

Он пошел к дому Совы и позвонил в колокольчик восемь раз подряд. Он звонил до тех пор, пока не оторвал шнурок колокольчика. А потом Кристофер Робин забарабанил в дверь кулаком.

– Сова! – крикнул он в конце концов. – Мы хотим устроить пикник. Ты придешь?

– Нет! – довольно неприветливо отозвался голос из-за двери.

– А как ты смотришь на путешествие вверх по реке? Говорят, там поселились лебеди.

– Не люблю лебедей. Шумные и наглые птицы.

Тогда Кристофер Робин крикнул:

– Открой дверь, Сова, у меня есть для тебя подарок!

На самом деле никакого подарка у Кристофера Робина не было, но это всегда верный способ заставить кого-нибудь открыть дверь. Сова ответила:

– Меня не интересуют никакие подарки. Я занята.

Раскрыл тайну Пятачок. Он подобрался к окну, посмотрел в щелку между занавесками и увидел Сову, грызущую кончик карандаша.

– Кажется, она что-то пишет, – сообщил Пятачок.

– Ее надо выманить из дома, – сказал Кролик. – Это вредно – сидеть весь день взаперти. Давайте попробуем выкурить ее.

– А еще можно поморить голодом, – предложил Пятачок, но сразу добавил: – Совсем чуть-чуть.

– Может, у нас получится впихнуть в ее дом большую деревянную лошадь? – сказал Кристофер Робин. – А в лошади кто-нибудь спрячется… Я про такое читал.

– Я придумал! – воскликнул Кролик. – Мы пророем под деревом подземный ход и проберемся в дом.

Кролик с помощью своих Родственников и Знакомых прорыл подземный ход, в который смогла проскользнуть ловкая и вертлявая Лотти. Лотти очутилась прямо в комнате Совы. Дождавшись, когда Сова пойдет в кладовую, она легко откинула коврик и приступила к разведке.

В комнате не было ничего странного или особенного, разве что на столе лежала большая стопка бумаги. Лотти схватила самый верхний листочек и через подземный ход вернулась к друзьям.

– Тут что-то написано, – сказал Кролик на тот случай, если другие не заметили огромных корявых букв.

Кристофер Робин взглянул на листочек и прочитал:

ДЬЯДЯ РОБЕРТ ИСТОРИЯ О ЕВО ДОЛГОЙ САВИНОЙ ЖИЗНИ

– Покажите мне! Покажите мне! – в нетерпении просил Пятачок. Он любил быть в центре событий, кроме, пожалуй, тех редких случаев, когда дело касалось ведер, опускающихся в колодец.

– Сова пишет историю дяди Роберта, – пояснил Кристофер Робин.

– Это не повод тянуть меня за хвост, – обиженно сказал Тигра.

– И отдавливать мне ухо, – добавил Ру. – Это совсем не смешно.

На следующий день Кристофер Робин заметил Сову, обрезающую ветви плюща, который вился под ее окном.

– Привет, Сова, – сказал Кристофер Робин. – Ты пишешь книгу?

– Ах, так ты знаешь! – важно кивнула Сова. – Это монография.

– Извини, Сова, я не знаю, что такое монография.

– Монография – это история моего покойного дядюшки Роберта.

– А нельзя ли нам ее прочитать? – спросил Кристофер Робин.

– Прочитаете, когда книга будет издана, – надменно сказала Сова. – А теперь извини… – И Сова исчезла в доме.

На следующее утро Пух пришел к Кристоферу Робину, и они решили подкрепиться бисквитными пирожными и сгущенным молоком. Кристофер Робин поставил пластинку, и из граммофона полилась музыка. «Интересно, где же сидят музыканты и откуда они знают, когда на пластинку опустится игла», – гадал Пух. Тут в комнату с шумом ввалился Кролик.

– Нужно срочно что-то делать! Я говорю о Сове, – выпалил он.

– Срочно? – переспросил Кристофер Робин. – Угощайся, Кролик.

– Для угощения нет времени. Сова – уже не та Сова, какой она была раньше.

– Пирожное не займет много времени, – отозвался Пух. – Если ты, конечно, не будешь есть его в кровати. А если ты будешь есть его в кровати, то рассыплешь крошки, и они не дадут тебе уснуть.

– Думаю, Кролик не ест в кровати, – возразил Кристофер Робин.

– Нет, нет, не ем, – кивнул Кролик, нетерпеливо поглядывая на граммофон. Ему всегда казалось, что граммофон затем и создан, чтобы заглушать умные мысли.

Но тут в голову Кролика пришла Очень Умная Мысль, может быть, даже Самая Умная Мысль во всем Лесу.

– Можно воспользоваться твоим граммофоном, Кристофер Робин? – спросил он.

– Конечно, – ответил Кристофер Робин.

– Спасибо, – обрадовался

– Кролик и строго взглянул на Пуха. – После завтрака все собираемся возле моего дома, я расскажу вам о своем плане.

В тот вечер Сова села и написала:

«ГЛАВА 1: ГДЕ И КАГДА РАДИЛСЯ ДЬЯДЯ РОБЕРТ».

Она уже много раз начинала писать эту главу, но именно тогда, когда ДЬЯДЯ РОБЕРТ должен был РАДИТЬСЯ еще раз, Сова вдруг решила, что уже заслужила перерыв. Она встала, чтобы принести себе стакан лимонада и немного расправить крылья. Но, выглянув в окно, увидела плакат. Там, на плакате, было написано:

«Я НЕ ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЫ ПИСАЛА МОЮ ИСТОРИЮ. ДЬЯДЯ РОБЕРТ»

– Фу ты! – рассердилась Сова. А потом прокричала: – Эй, вы! Я знаю, что это вы! Вот выйду и надеру вам уши!

Но вместо того чтобы выйти из дома и надрать шутникам упш, она в глубокой задумчивости пошла за лимонадом. Пока она была на кухне, кое-кто в коричневой блестящей шубке снова отодвинул коврик, подбежал к столу и скользнул назад как раз перед возвращением Совы.

Пару раз взмахнув для разминки крыльями, Сова снова села за работу, подтянула к себе бумагу и увидела, что на листочке большими буквами написано: «ЯЗДЕС».

– О нет, – пробормотала Сова, – Это уж слишком!

Она взяла карандаш, задумчиво погрызла его и только собралась написать следующее слово, как из дымохода раздался страшный голос. Никогда в жизни Сова не слышала такого страшного голоса.

– Сова! – сказал голос. – Племянница Сова! Я не хочу, чтобы ты писала эту книгу.

– Кто это?.. Что?.. Где ты?.. – испуганно проговорила Сова.

– Я – призрак. Я – твой дядя Роберт.

– Я не верю тебе, – дрожащим голосом сказала Сова.

– Лучше поверь, – посоветовал голос. – Иначе пожалеешь.

И тут же прогремел гром. А может, это был вовсе не гром, а просто кто-то потряс листом железа.

– Если ты и правда мой дядя Роберт, – нервно откашлявшись, сказала Сова, – докажи это. Скажи, что ты обычно делал перед сном?

После долгого молчания голос ответил (довольно неуверенно и неубедительно):

– Я говорил: «Спокойной ночи».

– Нет! – воскликнула Сова. – Ты пил чай.

– Ну да, я пил чай, а потом говорил: «Спокойной ночи», – поправился голос.

Сова задумалась, но, прежде чем она придумала подходящий ответ, голос, теперь очень похожий на голос Кролика, добавил:

– Не продолжай эту книгу, иначе очень пожалеешь.

– Чепуха и ерунда! – рассердилась Сова и вскочила из-за стола.

Но тут из дымохода грянула музыка. От неожиданности Сова плюхнулась на стул. Музыка играла, гром грохотал, а к окну чья-то лапа прижимала плакат: «НЕ ПИШИ!!!». Голос из дымохода повторял:

– ТЕБЯ ПРЕДУПРЕДИЛИ! ТЕБЯ ПРЕДУПРЕДИЛИ!

А из-под коврика вдруг вынырнули какие-то маленькие существа, закутанные в белые простыни, и глухо заохали:

– ОХО-ХО! ОХО-ХО!

Терпение Совы лопнуло: хватит с нее, решила она и вылетела в окно. Сова укрылась в ветвях соседнего дерева и просидела там довольно долго, дожидаясь, когда утихнут призраки.

– Испугалась, – сказал голос.

– Уходите, если вы еще там! – крикнула Сова. – А если вы не там, то все равно уходите.

Наконец все стихло. Сова решила, что глупо сидеть на ветке и кричать в темноту. И вернулась в комнату.

Голова гудела от плакатов, музыки, грома и от подозрений, что она поступает не совсем правильно. Сова подумала, что лучше прекратить писать книгу и вернуться к своей привычной безопасной жизни. А потом подумала, что нельзя прекращать, потому что когда призраки добьются своего.

– Ничего у вас не выйдет! – очень громко крикнула она в темноту и, успокоившись, заснула.

Тем временем на другом конце Леса друзья желали друг другу доброй ночи. Тигра вернул лист железа на крышу дома Кенги, а Кролик отнес граммофон Кристоферу Робину. Радости почему-то не было, все размышляли, правильно ли они поступили. В конце концов, какая им разница, пишет Сова книгу или нет?

Пятачок сказал:

– Я думаю, что лучше бы ей не писать. А может, пусть лучше пишет.

– Не надо было отдавливать мне ухо, – возмутился Ру.

– И тянуть меня за хвост, – добавил Тигра.

– По-моему, это она уже поняла, – сказал Пятачок.

– Она больше не будет никого обижать, – заверил Пух.

– Надеюсь, – сказал Кролик. – Очень, очень надеюсь. Сова, кажется, здорово испугалась.

* * *

В течение нескольких следующих дней, когда к Сове подходили и спрашивали, продолжает ли она писать книгу, она вызывающе отвечала:

– Конечно. Я перешла к главе, в которой дядя Роберт тушит пожар.

Или:

– Я пишу, как он оказался в больнице.

Или:

– На этой неделе я закончу главу про осаду Королевского замка.

А потом все прекратили спрашивать ее о книге. Ру и Тигра неподалеку от дома Совы снова стали играть в «Падающие листья», и никто не отдавливал им уши и не тянул за хвосты, и друзья даже огорчались, потому что игра вдруг показалась им не такой захватывающей, как раньше.

А однажды Кролик устроил уборку и нашел у себя несколько писем, которые дядя Роберт написал Самому Старому Родственнику и Знакомому Кролика. Кролику эти письма были ни к чему, и он решил отнести их Сове.

– Я подумал, тебе они могут пригодиться, – сказал Кролик, когда Сова открыла ему дверь.

– Пригодиться? Мне? Может, ты что-то напутал? Я ничего не пишу. И вообще, сейчас я очень занята, так что если… – Она замолчала, а потом воскликнула: – Это очаровательно! – И выхватила конверт из лап Кролика. – Погляди, синяя двухпенсовая марка! Чрезвычайно редкая марка! – И Сова побежала к столу, на котором лежал большой альбом, а вокруг него валялись старые конверты. – Садись, и, если пообещаешь быть внимательным, я покажу тебе свою коллекцию.

Кролик вздохнул, с тоской поглядел на дверь и сел.

Сова в тот день много часов подряд рассказывала о своей коллекции марок, пока наконец Кролик не вспомнил про одно очень важное дело.

Теперь же альбом для марок блестяще справляется с ролью подпорки и лежит под кроватной ножкой, которую испортил жук-древоточец.

А когда наступили холода, Сове очень пригодилась и ее незаконченная книга – чтобы растапливать камин.